И мы шли гулять и есть мороженое.
Лёшка не врал: бабушка действительно знать ничего не хотела ни о нём, рождённом мамой в пятнадцать лет неизвестно от кого, ни обо мне, неоправдавшей надежд на талантливое, красивое дитя, которым можно было бы похвастаться перед коллегами. Правда, её отношение не спасало нашу семью от периодических инспекций, шумных и утомительных. Отец вставал на нашу защиту непрошибаемым монолитом. На все наезды: – “Повесил себе на шею чужого ребёнка. И кто вырастет из этой малолетней бандитки”, он хладнокровно отвечал, что помощи просить не станет – это его дети, и что вырастет, то вырастет. Эта невозмутимость ещё больше бесила бабушку, и она отбывала восвояси, не переменув перед этим выпить вонючие капли от сердца, и сообщить, что мы загоняем её в могилу.
Лёша умер раньше.
Ох! Комната! Остановиться, представить прямой угол, вперёд. Достало!
– Я хочу свет! И потолок пять метров! – заорала я. Зря. Собственные уши надо беречь, вдруг пригодятся.
Зато, смотри-ка, и свет появился. И потолок вверх полез, сперва рванул он весьма бодренько, а потом чего-то тише, тише. Ну уж нет, стандартные два с половиной меня не устраивают! С принципом действия листратора я уже разобралась – представляешь что хочешь и сосредоточенно думаешь об этом, не отвлекаясь на посторонние мысли. А уж сосредотачиваться! Легко! Вспоминаем слово “дедлайн”, и ни одной лихой мысли в голову не пролезет. Так что потолок как миленький набрал приличную скорость взлёта.
Потихоньку, помаленьку, мы с приборчиком доползли до окна. Эта, которая распорядительница, сто раз про стены, ни разу про потолок и окно. Пришлось на ходу додумывать. Потолок я таки добила метров до четырёх. И окно вышло загляденье – дома я бы стекольную мастерскую на год вперёд работой обеспечила: на всю длину стены и высота порядка двух.
А потом я разошлась, работать с листратором одно удовольствие – главное, не отвлекаться. Балкон с кованными перилами, огромный камин, ванная. Всё, о чём я могла раньше лишь мечтать, появлялось по мановению указательного пальчика.
Дорвавшись до бесплатной роскоши я развернулась. Да так, что к двери уже ползла: ноги тряслись, тело отказывалось признавать себя прямоходящим, в голове стоял такой шум, что с трудом определила направление к двери, кончик пальца я стёрла до крови.
Лис, подхвативший меня на руки, матерился – куда там дворникам! Приветливое выражение, с которым меня встретила мисс Риаль, сменилось на устало – злое. Кажется, здесь мне не рады.
Утро встретило похмельем. Хорошим таким. Трясясь в ознобе, я натягивала на себя одеяло, старась закутаться поплотнее. Попытка вспомнить где и с кем закончилась ничем. Хотелось напиться, воды, и убиться. Наконец стали всплывать события, способствовавшие моему алкогольному марафону: драка Стива с каким-то рыжим парнем в “Лидо”; Виталий, смущённо отводящий глаза; моё увольнение. Причины для “отрыва” пришлось признать уважительными.
Выпростав из-под одеяла руку, осторожно ощупала лицо. Марина Сергевна, поздравляю, сегодня вы танкист! Хорошо, что воскресенье, не на работу, а то пугала бы ребят глазами – щелочками. Я застонала – память, где ты? Я же заявление подала, по собственному.
– Очнулись? – спросил незнакомый, мужской голос.
– Ага, – просипела я, и вздрогнула.
Только не это, пожалуйста, только не это.
Не то, чтобы я держалась за свою девственность, но, сорри, то, что она никому никогда не была нужна, не повод отдавать её по пьяни не весь кому.
Из глаз покатились слёзы. Так обидно стало. До ста семидесяти шести я вымахала к восьмому классу, вымахать, вымахала, а вот там, где прибавилось у всех одноклассниц, у меня остался ровненький такой ноль. Я годилась для баскетбольной команды, для бега, стереть пыль со шкафа, но не для ухаживаний мальчиков.
В институте просили помочь с курсовой. Объяснить, пояснить, разъяснить, это ко мне. До смешного доходило – у меня могли попросить ключ от трёшки: я занимала её тогда одна. Для встречи с девушкой. Не со мной. И на те. Незнакомый мужик, которого я и разглядеть то не в состоянии. И, судя по голосу, немолодой.
– Успокойся! – Я стиснула зубы, опять это слово. – Всё позади. Впредь умнее будешь. – Мои худшие подозрения, кажется, подтверждались. – Плакать не надо! – Моё лицо бережно обтёрли влажной мягкой тканью. – Всемилостивая щедра к тебе. Такую глупость сотворить, и живой остаться. Невероятно!
Головная боль разом утихла. Осталась в живых! Мама дорогая! Что ж я натворила? Мигом пришедшая мысль, что речь не о сексе, не утешила.
– Ничего не помнишь? Бывает. Зато познакомилась с магическим похмельем. Такой опыт не всякому выпадает. Точнее, глупцов, доводящих себя до такого, не находится. А те, кто находятся, рассказать об этом уже не могут. Память отшибает. Напрочь. – Мужчина ещё раз протёр моё лицо, ласково, едва касаясь.
– Как она? – А вот этот голос мне знаком. Лис.
– Пришла в себя. Крепкая девочка. Покормить бы её. Желудок совсем пустой, рвало полночи. – Я почувствовала как жар опалил лицо и покатился вниз, до пальчиков ног. – Вот список. – Раздался шелест бумаги. – Раз уж так случилось, я заодно проверил. Эти продукты исключить. Эти можно, но осторожно. Вот, держи. Раз пять лицо протрёшь, и она сможет открыть глаза.
Тяжёлые шаги, приглушаемые ковром направились от меня. А мой нос учуял запах заснеженной земли. Лис. Шаги стихли.
– Вы сегодня идёте к королю? – Незнакомец больше утверждал, нежели спрашивал и, не дожидаясь ответа, попросил: – Окажи мне услугу. Проведи её под аркой.
Лис промолчал, и незнакомец ушёл.
Ой! Что сейчас будет! Что будет! Телохранитель не разочаровал – столько о себе узнала за короткое время! Я терпеливо слушала, не забывая считать – тряпочка раз прошлась по лицу, второй... пятый. Я открыла глаза и рот, глаза остались открытыми, рот предусмотрительно захлопнула: тёмные круги под глазами мужчины предупреждали – лучше молчать.
– Прости! – прошептала я. – Больше не буду!
Кажется, Лиса это не успокоило. Хорошо, что он мой телохранитель, потому как, с таким выражением лица впору убивать.
– Конечно не будешь! – взревел он, а я втянула голову в плечи: вот нафик мне такие заморочки. – Я думал – ты умная, ответственная, а ты... – По-моему, у него слова закончились.
– Сообразительная, – подсказала я.
– Что?
– Ну. Сообразила же я, как работает листратор. Значит, сообразительная. И, вообще, я из-за тебя кружку не получила! – Не всё же ему предъявлять мне претензии, мне тож есть что предъявить.
– Кружку? – От нелепости обвинений мужчина уставился на меня как на нечто неожиданно – невероятное.
– Да, кружку. – Подтвердила я. – Вообще-то, в этом году мне должны были ручку подарить. Паркер. Ну, я надеялась. А ты! – я вытащила руку из-под одеяла и обвиняющим жестом ткнула в сторону Лиса. – Ты подрался со Стивом! Вот! И я не получила ручку. Из-за тебя!
– Орсия! – Повернувшись к двери, заорал явно выведенный из себя телохранитель. Я даже посочувствовала – вот не повезло на меня нарваться. Сочувствовала ровно минуту, пока не дошло, что я здесь не по своей воле. Захотел – получи. А мне и дома хорошо было. С моим сиви я работу бы уже нашла. В отпуск бы съездила. В Турцию, на пляж, а могла бы и в Китай. Не знаю зачем, но, главное, могла бы.
Под мысли о бытии, я разглядывала Лиса. С позиции лежа под ногами малоудобно, но как есть. Футболку сменила рубашка, типа поло, со шнуровкой вместо пуговиц. Я опустила взгляд ниже: широкий пояс – узкая талия. Класс! Штаны заправлены в высокие сапоги с мягкими голенищами. Я села. Сапогами! По ковру! Удод! Я же сплю на нём! Я вчера, можно сказать, полжизни отдала, чтобы нужный ворс вырастить.
– Лис, – ласково – воркующим голосом позвала я. Дождалась пока он повернётся, и рявкнула: – Ты чего с сапогами на мой ковёр забрался?! Ты хоть представляешь, как тяжело ворс чистить?!
– Вы звали, лорд Эор? – раздался тихий, женский голос.
Его обладательница появилась рядом с нами неожиданно, как из пола выросла.
– Докладывать надо, как только вошли, – довольно грубо сделал замечание Лис, а я отметила: лорд Эор, а говорил... Вот-вот. Верь после этого! – Помочь. Помыть. Покормить. Одеть. Доложить. – Мужчина покрутил кистью, подгоняя: – И быстрее, быстрее.
Миг, и он уже в коридоре.
– Я Орсия, ваша горничная на время отбора, – представилась девушка. Или молодая женщина. К лешему, девушка, так короче.
– Марина. Приятно познакомиться.
В светло-голубых глазах мелькнуло удивление. Что-то я сделала не так.
Слова Лиса “быстрее, быстрее” Орсия восприняла буквально. Я глазом моргнуть не успела, как мне помогли подняться. Сняли с меня длинное, пляжное платье, в котором я прибыла и, которое сейчас лишь на тряпки годилось, расстегнули пуговицы лифчика. Удивляюсь, как успела перехватить руки, потянувшиеся к моим трусикам. Казалось, что у девушки несколько пар рук – они были везде.
– Стоп! Стоп! Орсия! – Девушка замерла. Наконец. – Орсия. Впредь. Раздеваюсь я сама. Договорились?
Горничная кивнула и отступила на шаг. Придерживая лифчик я бегом понеслась в ванную. Оглянулась, а Орсия за мной бежит. Чёрт! Остановилась – надо сразу установить границы. А то я так без личного пространства останусь.
– Орсия! Моюсь я тоже сама. Хорошо?
– Но вы же не знаете чем и как, – резонно отметила девушка.
– Хорошо. Пойдём, покажешь.
Как бы не так. Она мне всё показала. Я запомнила. А потом она встала, голову наклонила, и стоит.
– Орсия? В чём дело?
– Мне платить не будут.
– Почему?
– Вот. – Девушка вытащила из кармана платья листок и протянула мне. – Список обязанностей.
– Чтоб тебе!
– За что? – Орсия кинула на меня обиженный взгляд. – Я ничего плохого не сделала.
– Это не тебе. Спрашивать кому, не стоит. Я злая, как... В общем, злая.
В дверь постучали.
– Скоро?
– Лис, – прошипела я, стискивая кулаки. Освобождённый лифчик рванул вниз, обнажая мой второй. Да, пусть катится к … – Иди отсюда. Просто иди. А то я не знаю что сделаю! – последние слова я провизжала. Орсия испуганно шарахнулась от меня.
– Я тут платье принёс, и немного женского. Как ты себя чувствуешь?
Не спросил бы, я бы и не заметила – похмелье то прошло. Волшебная, однако, тряпочка.
– Поторопись, иначе мы опоздаем. – Непрошибаемый. Удод.
Дома случалось и проспать, и собираться в спешке. Оказалось, о спешке у меня дилетантское представление. Помылась я, в итоге сама, и вытерлась, и, краснея, надела принесённое Лисом нижнее бельё.
А вот высушить волосы, уложить. Надеть платье, застегнуть, зашнуровать, оправить, огладить. Жаль часов нет, время не засечь. Но, по-моему, у Орсии на всё про всё, минут пять ушло. Разглядывая себя в зеркало, зря что ли вчера на него силы потратила, я замерла. Платье, шелковое, волшебно – персикового цвета, переливалось, подчёркивая изящные изгибы, которых у меня отродясь не было. Вообще-то, наряд состоял из двух платьев: нижнее, похожее на рубашку с длинными рукава и таким вырезом, мама дорогая, и верхнее, то самое, шелковое. Как я поняла от нижнего только рукава и требовались – длинные рукава верхнего были прошиты лишь до локтя, остальное болталось, правда, болталось красиво. С размером Лис не угадал – в груди было великовато, но волшебные пальчики Орсии где-то застегнули, где-то подтянули, где-то зашнуровали потуже. Потом девушка жестами показала мне как приподнять грудь, и у меня появилось вполне приличное декольте.
Вежливо выставленная в коридор я удостоилась пристального разглядывания, одобрительного хмыканья, и сообщения, что завтрак будет после аудиенции у короля, на которую мы уже опаздываем.
Игнорируя мои протесты, Лис надел мне на глаза плотную повязку, положил мою ладонь на сгиб своей руки. И мы пошли. Как мне кажется, не столько шли, сколько перемещались – запахи менялись с сумасшедшей скоростью. Только пахло какими-то духами, в следующий момент – краской, потом – хлебом, потом... Потом мы остановились. Лис снял повязку. Мужчина нажал на ручку двери перед которой мы стояли, и мы вошли.
– Леди Марина, – представил меня Лис двум мужчинам и одной женщине, сидевшим за круглым столом.
Пожилой, мужчина с всклоченными, седыми волосами, в потрёпанном пиджаке и брюках, и элегантная, стройная женщина средних лет поднялись, а молодой, тёмноволосый красавец остался сидеть. Встретившись взглядом со светло-серыми глазами сидевшего, я непроизвольно шагнула за спину Лиса. Чуть усмехнувшись незнакомец продолжил внимательно разглядывать меня. Наконец поднялся и, подойдя ко мне почти вплотную, осторожно провёл по щеке кончиками пальцев. Кивнул.
За его спиной мужчина и женщина облегчённо выдохнули.
– Слава Всемилостивой! – раздался знакомый голос.
Я слегка наклонилась вбок и выглянула из-за короля. Ох ты ж! Надо ж так нарваться! Мужчина ласково улыбнулся мне. “Спасибо!” – еле шевеля губами прошептала я. Не знаю, услышал ли он, но вроде понял, раз подмигнул.
– Раз претендентка не вызывает у Вашего величества отторжения, мы можем объявить о начале отбора. – От холодного, хорошо поставленного женского голоса у меня мурашки по коже побежали.
– К сожалению, не всё так просто, – заявил Лис. – Я выполнил вашу просьбу архимагистр Рэм. Мы прошли аркой. Тремя.
– Тремя?! Да вы с ума сошли, лорд Эор! – возмущенно замахал руками седой. – Да как вам в голову пришло? Да вы... – он замолчал, отвернувшись.
– С ней всё в порядке, – примирительно сказал Лис. – А вот её магия... Одна десятая – вода, одна десятая – воздух, – Король вернулся к столу и сел. – Три десятых – земля, – продолжил Лис.
– Пять десятых огонь! – Старик резко повернулся к нам. – Не может этого быть!
– Я что-то упустил? – поинтересовался король.
А ничего, что я здесь? А представить мне хоть кого-то из находящихся в комнате? Я дёрнула Лиса за рукав и, кивнув в сторону присутствующих, тихо спросила: – “Кто они?”
– Не сейчас, – шепотом ответил он.
– Ваше величество, вам следует забыть о её росте, – начал пояснения архимагистр. – И обратить внимание на распределение стихий.
Король на секунду задумался, потом его брови резко пошли вверх, глаза и так не маленькие, расширились. Он коротко вздохнул, резко выдохнул, повернулся к старику и спросил: – Так она гном?
– Скорее, полукровка. Но распределение стихий говорит само за себя. Она гном.
Я – гном! Прозвучало как приговор. Крохотная, едва тлевшая искорка надежды, что закончится отбор, и я отсюда вырвусь, мигнула и погасла. Я здесь застряла. Надолго. А может и навсегда. Давно я, однако, в обморок не падала. Пора уж. Четвёртый день невро... нервотрёпки. Комната послушно закружилась перед глазами.
Первая мысль, посетившая меня после возвращения в реал: “Они помяли платье”. Лежала я удобно: мягкая софа, под спину и голову подложены подушки, на лбу уже знакомая, издающая аромат лаванды, влажная тряпочка. Моя правая ладонь уютно устроилась в широкой ладони Лиса, а с левая – в сильной, узкой ладони короля. Его величество ещё и поглаживал большим пальцем тыльную сторону моей ладони, а временами слегка сжимал пальцы. Извещать всех о благополучном возвращении в их общество, я не спешила. Раз нам не ничего не говорят, мы сами подслушаем.
– Нам этого не простят.
Лёшка не врал: бабушка действительно знать ничего не хотела ни о нём, рождённом мамой в пятнадцать лет неизвестно от кого, ни обо мне, неоправдавшей надежд на талантливое, красивое дитя, которым можно было бы похвастаться перед коллегами. Правда, её отношение не спасало нашу семью от периодических инспекций, шумных и утомительных. Отец вставал на нашу защиту непрошибаемым монолитом. На все наезды: – “Повесил себе на шею чужого ребёнка. И кто вырастет из этой малолетней бандитки”, он хладнокровно отвечал, что помощи просить не станет – это его дети, и что вырастет, то вырастет. Эта невозмутимость ещё больше бесила бабушку, и она отбывала восвояси, не переменув перед этим выпить вонючие капли от сердца, и сообщить, что мы загоняем её в могилу.
Лёша умер раньше.
Ох! Комната! Остановиться, представить прямой угол, вперёд. Достало!
– Я хочу свет! И потолок пять метров! – заорала я. Зря. Собственные уши надо беречь, вдруг пригодятся.
Зато, смотри-ка, и свет появился. И потолок вверх полез, сперва рванул он весьма бодренько, а потом чего-то тише, тише. Ну уж нет, стандартные два с половиной меня не устраивают! С принципом действия листратора я уже разобралась – представляешь что хочешь и сосредоточенно думаешь об этом, не отвлекаясь на посторонние мысли. А уж сосредотачиваться! Легко! Вспоминаем слово “дедлайн”, и ни одной лихой мысли в голову не пролезет. Так что потолок как миленький набрал приличную скорость взлёта.
Потихоньку, помаленьку, мы с приборчиком доползли до окна. Эта, которая распорядительница, сто раз про стены, ни разу про потолок и окно. Пришлось на ходу додумывать. Потолок я таки добила метров до четырёх. И окно вышло загляденье – дома я бы стекольную мастерскую на год вперёд работой обеспечила: на всю длину стены и высота порядка двух.
А потом я разошлась, работать с листратором одно удовольствие – главное, не отвлекаться. Балкон с кованными перилами, огромный камин, ванная. Всё, о чём я могла раньше лишь мечтать, появлялось по мановению указательного пальчика.
Дорвавшись до бесплатной роскоши я развернулась. Да так, что к двери уже ползла: ноги тряслись, тело отказывалось признавать себя прямоходящим, в голове стоял такой шум, что с трудом определила направление к двери, кончик пальца я стёрла до крови.
Лис, подхвативший меня на руки, матерился – куда там дворникам! Приветливое выражение, с которым меня встретила мисс Риаль, сменилось на устало – злое. Кажется, здесь мне не рады.
Глава 4
Утро встретило похмельем. Хорошим таким. Трясясь в ознобе, я натягивала на себя одеяло, старась закутаться поплотнее. Попытка вспомнить где и с кем закончилась ничем. Хотелось напиться, воды, и убиться. Наконец стали всплывать события, способствовавшие моему алкогольному марафону: драка Стива с каким-то рыжим парнем в “Лидо”; Виталий, смущённо отводящий глаза; моё увольнение. Причины для “отрыва” пришлось признать уважительными.
Выпростав из-под одеяла руку, осторожно ощупала лицо. Марина Сергевна, поздравляю, сегодня вы танкист! Хорошо, что воскресенье, не на работу, а то пугала бы ребят глазами – щелочками. Я застонала – память, где ты? Я же заявление подала, по собственному.
– Очнулись? – спросил незнакомый, мужской голос.
– Ага, – просипела я, и вздрогнула.
Только не это, пожалуйста, только не это.
Не то, чтобы я держалась за свою девственность, но, сорри, то, что она никому никогда не была нужна, не повод отдавать её по пьяни не весь кому.
Из глаз покатились слёзы. Так обидно стало. До ста семидесяти шести я вымахала к восьмому классу, вымахать, вымахала, а вот там, где прибавилось у всех одноклассниц, у меня остался ровненький такой ноль. Я годилась для баскетбольной команды, для бега, стереть пыль со шкафа, но не для ухаживаний мальчиков.
В институте просили помочь с курсовой. Объяснить, пояснить, разъяснить, это ко мне. До смешного доходило – у меня могли попросить ключ от трёшки: я занимала её тогда одна. Для встречи с девушкой. Не со мной. И на те. Незнакомый мужик, которого я и разглядеть то не в состоянии. И, судя по голосу, немолодой.
– Успокойся! – Я стиснула зубы, опять это слово. – Всё позади. Впредь умнее будешь. – Мои худшие подозрения, кажется, подтверждались. – Плакать не надо! – Моё лицо бережно обтёрли влажной мягкой тканью. – Всемилостивая щедра к тебе. Такую глупость сотворить, и живой остаться. Невероятно!
Головная боль разом утихла. Осталась в живых! Мама дорогая! Что ж я натворила? Мигом пришедшая мысль, что речь не о сексе, не утешила.
– Ничего не помнишь? Бывает. Зато познакомилась с магическим похмельем. Такой опыт не всякому выпадает. Точнее, глупцов, доводящих себя до такого, не находится. А те, кто находятся, рассказать об этом уже не могут. Память отшибает. Напрочь. – Мужчина ещё раз протёр моё лицо, ласково, едва касаясь.
– Как она? – А вот этот голос мне знаком. Лис.
– Пришла в себя. Крепкая девочка. Покормить бы её. Желудок совсем пустой, рвало полночи. – Я почувствовала как жар опалил лицо и покатился вниз, до пальчиков ног. – Вот список. – Раздался шелест бумаги. – Раз уж так случилось, я заодно проверил. Эти продукты исключить. Эти можно, но осторожно. Вот, держи. Раз пять лицо протрёшь, и она сможет открыть глаза.
Тяжёлые шаги, приглушаемые ковром направились от меня. А мой нос учуял запах заснеженной земли. Лис. Шаги стихли.
– Вы сегодня идёте к королю? – Незнакомец больше утверждал, нежели спрашивал и, не дожидаясь ответа, попросил: – Окажи мне услугу. Проведи её под аркой.
Лис промолчал, и незнакомец ушёл.
Ой! Что сейчас будет! Что будет! Телохранитель не разочаровал – столько о себе узнала за короткое время! Я терпеливо слушала, не забывая считать – тряпочка раз прошлась по лицу, второй... пятый. Я открыла глаза и рот, глаза остались открытыми, рот предусмотрительно захлопнула: тёмные круги под глазами мужчины предупреждали – лучше молчать.
– Прости! – прошептала я. – Больше не буду!
Кажется, Лиса это не успокоило. Хорошо, что он мой телохранитель, потому как, с таким выражением лица впору убивать.
– Конечно не будешь! – взревел он, а я втянула голову в плечи: вот нафик мне такие заморочки. – Я думал – ты умная, ответственная, а ты... – По-моему, у него слова закончились.
– Сообразительная, – подсказала я.
– Что?
– Ну. Сообразила же я, как работает листратор. Значит, сообразительная. И, вообще, я из-за тебя кружку не получила! – Не всё же ему предъявлять мне претензии, мне тож есть что предъявить.
– Кружку? – От нелепости обвинений мужчина уставился на меня как на нечто неожиданно – невероятное.
– Да, кружку. – Подтвердила я. – Вообще-то, в этом году мне должны были ручку подарить. Паркер. Ну, я надеялась. А ты! – я вытащила руку из-под одеяла и обвиняющим жестом ткнула в сторону Лиса. – Ты подрался со Стивом! Вот! И я не получила ручку. Из-за тебя!
– Орсия! – Повернувшись к двери, заорал явно выведенный из себя телохранитель. Я даже посочувствовала – вот не повезло на меня нарваться. Сочувствовала ровно минуту, пока не дошло, что я здесь не по своей воле. Захотел – получи. А мне и дома хорошо было. С моим сиви я работу бы уже нашла. В отпуск бы съездила. В Турцию, на пляж, а могла бы и в Китай. Не знаю зачем, но, главное, могла бы.
Под мысли о бытии, я разглядывала Лиса. С позиции лежа под ногами малоудобно, но как есть. Футболку сменила рубашка, типа поло, со шнуровкой вместо пуговиц. Я опустила взгляд ниже: широкий пояс – узкая талия. Класс! Штаны заправлены в высокие сапоги с мягкими голенищами. Я села. Сапогами! По ковру! Удод! Я же сплю на нём! Я вчера, можно сказать, полжизни отдала, чтобы нужный ворс вырастить.
– Лис, – ласково – воркующим голосом позвала я. Дождалась пока он повернётся, и рявкнула: – Ты чего с сапогами на мой ковёр забрался?! Ты хоть представляешь, как тяжело ворс чистить?!
– Вы звали, лорд Эор? – раздался тихий, женский голос.
Его обладательница появилась рядом с нами неожиданно, как из пола выросла.
– Докладывать надо, как только вошли, – довольно грубо сделал замечание Лис, а я отметила: лорд Эор, а говорил... Вот-вот. Верь после этого! – Помочь. Помыть. Покормить. Одеть. Доложить. – Мужчина покрутил кистью, подгоняя: – И быстрее, быстрее.
Миг, и он уже в коридоре.
– Я Орсия, ваша горничная на время отбора, – представилась девушка. Или молодая женщина. К лешему, девушка, так короче.
– Марина. Приятно познакомиться.
В светло-голубых глазах мелькнуло удивление. Что-то я сделала не так.
Слова Лиса “быстрее, быстрее” Орсия восприняла буквально. Я глазом моргнуть не успела, как мне помогли подняться. Сняли с меня длинное, пляжное платье, в котором я прибыла и, которое сейчас лишь на тряпки годилось, расстегнули пуговицы лифчика. Удивляюсь, как успела перехватить руки, потянувшиеся к моим трусикам. Казалось, что у девушки несколько пар рук – они были везде.
– Стоп! Стоп! Орсия! – Девушка замерла. Наконец. – Орсия. Впредь. Раздеваюсь я сама. Договорились?
Горничная кивнула и отступила на шаг. Придерживая лифчик я бегом понеслась в ванную. Оглянулась, а Орсия за мной бежит. Чёрт! Остановилась – надо сразу установить границы. А то я так без личного пространства останусь.
– Орсия! Моюсь я тоже сама. Хорошо?
– Но вы же не знаете чем и как, – резонно отметила девушка.
– Хорошо. Пойдём, покажешь.
Как бы не так. Она мне всё показала. Я запомнила. А потом она встала, голову наклонила, и стоит.
– Орсия? В чём дело?
– Мне платить не будут.
– Почему?
– Вот. – Девушка вытащила из кармана платья листок и протянула мне. – Список обязанностей.
– Чтоб тебе!
– За что? – Орсия кинула на меня обиженный взгляд. – Я ничего плохого не сделала.
– Это не тебе. Спрашивать кому, не стоит. Я злая, как... В общем, злая.
В дверь постучали.
– Скоро?
– Лис, – прошипела я, стискивая кулаки. Освобождённый лифчик рванул вниз, обнажая мой второй. Да, пусть катится к … – Иди отсюда. Просто иди. А то я не знаю что сделаю! – последние слова я провизжала. Орсия испуганно шарахнулась от меня.
– Я тут платье принёс, и немного женского. Как ты себя чувствуешь?
Не спросил бы, я бы и не заметила – похмелье то прошло. Волшебная, однако, тряпочка.
– Поторопись, иначе мы опоздаем. – Непрошибаемый. Удод.
Дома случалось и проспать, и собираться в спешке. Оказалось, о спешке у меня дилетантское представление. Помылась я, в итоге сама, и вытерлась, и, краснея, надела принесённое Лисом нижнее бельё.
А вот высушить волосы, уложить. Надеть платье, застегнуть, зашнуровать, оправить, огладить. Жаль часов нет, время не засечь. Но, по-моему, у Орсии на всё про всё, минут пять ушло. Разглядывая себя в зеркало, зря что ли вчера на него силы потратила, я замерла. Платье, шелковое, волшебно – персикового цвета, переливалось, подчёркивая изящные изгибы, которых у меня отродясь не было. Вообще-то, наряд состоял из двух платьев: нижнее, похожее на рубашку с длинными рукава и таким вырезом, мама дорогая, и верхнее, то самое, шелковое. Как я поняла от нижнего только рукава и требовались – длинные рукава верхнего были прошиты лишь до локтя, остальное болталось, правда, болталось красиво. С размером Лис не угадал – в груди было великовато, но волшебные пальчики Орсии где-то застегнули, где-то подтянули, где-то зашнуровали потуже. Потом девушка жестами показала мне как приподнять грудь, и у меня появилось вполне приличное декольте.
Вежливо выставленная в коридор я удостоилась пристального разглядывания, одобрительного хмыканья, и сообщения, что завтрак будет после аудиенции у короля, на которую мы уже опаздываем.
Игнорируя мои протесты, Лис надел мне на глаза плотную повязку, положил мою ладонь на сгиб своей руки. И мы пошли. Как мне кажется, не столько шли, сколько перемещались – запахи менялись с сумасшедшей скоростью. Только пахло какими-то духами, в следующий момент – краской, потом – хлебом, потом... Потом мы остановились. Лис снял повязку. Мужчина нажал на ручку двери перед которой мы стояли, и мы вошли.
– Леди Марина, – представил меня Лис двум мужчинам и одной женщине, сидевшим за круглым столом.
Пожилой, мужчина с всклоченными, седыми волосами, в потрёпанном пиджаке и брюках, и элегантная, стройная женщина средних лет поднялись, а молодой, тёмноволосый красавец остался сидеть. Встретившись взглядом со светло-серыми глазами сидевшего, я непроизвольно шагнула за спину Лиса. Чуть усмехнувшись незнакомец продолжил внимательно разглядывать меня. Наконец поднялся и, подойдя ко мне почти вплотную, осторожно провёл по щеке кончиками пальцев. Кивнул.
За его спиной мужчина и женщина облегчённо выдохнули.
– Слава Всемилостивой! – раздался знакомый голос.
Я слегка наклонилась вбок и выглянула из-за короля. Ох ты ж! Надо ж так нарваться! Мужчина ласково улыбнулся мне. “Спасибо!” – еле шевеля губами прошептала я. Не знаю, услышал ли он, но вроде понял, раз подмигнул.
– Раз претендентка не вызывает у Вашего величества отторжения, мы можем объявить о начале отбора. – От холодного, хорошо поставленного женского голоса у меня мурашки по коже побежали.
– К сожалению, не всё так просто, – заявил Лис. – Я выполнил вашу просьбу архимагистр Рэм. Мы прошли аркой. Тремя.
– Тремя?! Да вы с ума сошли, лорд Эор! – возмущенно замахал руками седой. – Да как вам в голову пришло? Да вы... – он замолчал, отвернувшись.
– С ней всё в порядке, – примирительно сказал Лис. – А вот её магия... Одна десятая – вода, одна десятая – воздух, – Король вернулся к столу и сел. – Три десятых – земля, – продолжил Лис.
– Пять десятых огонь! – Старик резко повернулся к нам. – Не может этого быть!
– Я что-то упустил? – поинтересовался король.
А ничего, что я здесь? А представить мне хоть кого-то из находящихся в комнате? Я дёрнула Лиса за рукав и, кивнув в сторону присутствующих, тихо спросила: – “Кто они?”
– Не сейчас, – шепотом ответил он.
– Ваше величество, вам следует забыть о её росте, – начал пояснения архимагистр. – И обратить внимание на распределение стихий.
Король на секунду задумался, потом его брови резко пошли вверх, глаза и так не маленькие, расширились. Он коротко вздохнул, резко выдохнул, повернулся к старику и спросил: – Так она гном?
– Скорее, полукровка. Но распределение стихий говорит само за себя. Она гном.
Я – гном! Прозвучало как приговор. Крохотная, едва тлевшая искорка надежды, что закончится отбор, и я отсюда вырвусь, мигнула и погасла. Я здесь застряла. Надолго. А может и навсегда. Давно я, однако, в обморок не падала. Пора уж. Четвёртый день невро... нервотрёпки. Комната послушно закружилась перед глазами.
Первая мысль, посетившая меня после возвращения в реал: “Они помяли платье”. Лежала я удобно: мягкая софа, под спину и голову подложены подушки, на лбу уже знакомая, издающая аромат лаванды, влажная тряпочка. Моя правая ладонь уютно устроилась в широкой ладони Лиса, а с левая – в сильной, узкой ладони короля. Его величество ещё и поглаживал большим пальцем тыльную сторону моей ладони, а временами слегка сжимал пальцы. Извещать всех о благополучном возвращении в их общество, я не спешила. Раз нам не ничего не говорят, мы сами подслушаем.
– Нам этого не простят.
