Гулять в сумерках я любила. Благо, район спокойный, даже тихий, опасаться за свою жизнь не приходится. Заглянув по пути в ближайший супермаркет и закупившись продуктами на грядущие выходные, неспешно держала путь до дома.
Ужин решила пропустить - аппетита совсем не было. Вместо этого по своему обыкновению устроилась в кресле с книгой. Вот только на этот раз сфокусироваться на тексте не получалось. Навязчивые мысли, как рой пчел, выводили неразборчивые трели в черепной коробке.
Я перевела невидящий взгляд на стену. Замерла. Глубоководный заплыв на дно Марианской Впадины воспоминаний начался сам собой без моего на то согласия.
День Ивана Купала... И вот на кой Юрий Дмитриевич, старый друг деда, напомнил об оном?.. На протяжении всех пяти лет со дня кончины дедушки я старалась не обращать внимание на эту лично для меня знаменательную дату. Случайно наткнувшись в детстве на сборник старых славянских сказок вычитала легенду о волшебном цветке папоратника, цветущим лишь в ночь на 21 Июня. Дала себе тогда обещание, что непременно отыщу его, а потом буду хранить до того момента, пока не понадобится больше всего.
Горькая усмешка сама собой легла на губы, в то время как голос прозвучал совсем глухо, надломленно:
-Извини, дедушка, так я его и не нашла.
Порой бывали моменты, как сейчас, когда накатывала непреодалимая тоска. И я всякий раз осознавала, прибывая в подавленном состоянии, почему уныние - один из семи смертных грехом.
-Ну, по крайне мере в Аду будет за что гореть,-с этими словами захлопнула книгу.
В Аду... Услышит кто - не поверит, что о подобном вслух рассуждаю. Мысли отказывались собираться в кучку. Да и глаза, в которые по ощущением едва ли не весь песок пустыни Сахара мигрировал, слипались. Спички уже не помогали - ломались только так.
Однако вопреки всем моим ожиданиям сразу провалиться в сон, как только голова коснулась подушки, не удалось. Сколько лежала, тупо уставившись в потолок, слушая мирное тиканье настенных часов, не знаю. Навязчивыми идеями никогда не страдала, да и мнительность была мне не свойственна. Вот только было как-то неспокойно. Нервозность, стихшая за последний год, напоминала о себе в последнее время все чаще, не позволяя отгородиться от самой себя. Я всегда старалась руководствоваться исключительно аналитической частью сознания, возводя ту на пьедестал почета. В противоположность же эмоциональный фон не был столь развит и порой это играло против меня. Особенно, когда приходилось ориентироваться на местности. Быстро. Без лишней подготовки и стратегии.
-Тебе не хватает гибкости, моя девочка,-всегда по-доброму журил дедушка, гладя по коротким даже в юности волосам.-Нужно уметь переключать регистры, понимаешь? Импровизация - вот то, что поможет тебе в трудную минуту.
Да, помимо веры в Высшее, иной раз граничащей с набожностью, дедушка отличался к тому же небывалой страстью к джазу. Учил импровизировать. Дюк Эллингтон, Глен Миллер, Бенни Гудмен, Фрэнк Синатра и многие многие другие хранились в формате виниловых пластинок в первом ящике старого советского комода. Выражение "Все гениальное - экспромтом" было его фаворитом. Научилась ли я применять его советы в действительности? Нет. Редко когда удавалось расслабиться, переключившись между устоявшимися паттернами поведения. Вот ведь странно получается - к джазу приучил, а спонтанность мне так и не давалась. Она казалась чем-то... неправильным?..
Последнее соображение заставило призадуматься. На своем опыте и практике я старалась, насколько это было возможным, избегать подобного рода оценок. Мыслить за пределами классической этико-моральной установки в пределах хорошо и плохо, добро и зло, белое и черное оказалось не таким уж и испытанием. Тем паче когда того требует ремесло, когда это необходимость. Но назвать странным то, что является по своей сути неординарным?.. Голова вновь разболелась.
Недовольно поморщившись, я перевернулась на правый бок, пробурчав:
-Все, спать. Я слишком много думаю об абстрактном в последнее время.
Заснула, даже не предполагая, что это моя последняя спокойная ночь.
*************************************************
Было прохладно. Нет, не так. Было промозгло. До отвращения. Про такую погоду обычно говорят: "Даже собаку на улицу не выгонишь".
Туман стелился густым покрывалом, аккуратно огибая стопы и лишь слегка касаясь кончики пальцев ног.
Тишина. Гробовая. Не слышно даже стук собственного сердца. Хотя последнее очумело билось о ребра, грозясь выскочить, пуститься галопом куда-то вперед.
В небе виднелось солнце. Вот только из-за непроглядной облачности оно казалось расплывчатым пятном без особых границ и очертаний. Оно не грело, а просто белесо светило.
Внезапный порыв ветра погнал туман куда-то в сторону, расширяя поле видимости. Пусть незначительно, но этого хватило для того, чтобы заметить поросшую травой тропинку, уходящую глубоко в пелену. Разглядеть возможно было только свой следующий шаг, далее - неизвестность.
Шаг.
Еще шаг.
Марево словно расступалось. Очень неохотно, уныло, даже лениво, но расступалось, являя путь, пуская в свои владения.
Скрип то ли старых досок то ли сухого дерева на мгновение сбил с темпа, однако не лишил намерения идти дальше. Наверное, это был первый и последний раз, когда хотя бы какой-нибудь звук прорвался сквозь полог тишины.
Осматриваться смысла не было - серый кокон, точно шоры, грубо сводил практически на нет любые поползновения в сторону самостоятельного расширения кругозора видимого. Марево само решало, что дозволительно в его обители.
Ощущение пути оборвалось уже в конце пятой минуты. А пятой ли вообще?.. Отсчитывать что-то про себя оказалось бессмысленным - все равно сбиваешься. Пытаешься начать сначала, но вместо этого спотыкаешься об камешек под ногами.
Впереди показался небольшой мост.
Мост кончался рекой. По крайне мере это было похоже на реку - темную воду без конца и края обрамлял все тот же серый туман, выстраиваясь длинным коридором много дальше, чем можно себе представить.
Лодка. Дряхлая, повидавшая на свое веку многое, поросшая тиной. Вероятно, пропахшая рыбой, но проверить сию догадку не получилось - нет не только звуков, но и запахов.
Погрузиться на постанывающий кормой старый челнок(7) не составило труда - он стоял на месте, не колыхался, хотя круги от него по воде разбегались.
Течение понесло вперед. Небольшие волны, мягко подтолкнув рухлядь, более не смели беспокоить - челнок плыл сам, периодически покачиваясь из стороны в стороны без угроз перевернуться.
Светило на небе не отставало, придя в движение. Плавно, словно вторя каждому оставшемуся за спиной миллиметру реки, солнце клонилось к закату. В какой-то момент почудилось, что протяни руку и дотронешься до обжигающей небесной звезды - настолько близким и доступным оно казалось.
Клонило в сон. Туман уплотнился, скучковавшись небольшим подобием облака вокруг старой посудины так, что не видно было водной глади.
Атмосфера сделалась жутко-успокивающей. Мерные покачивания лодки убаюкивали пошибче детской колыбельной. Слова последней навязчиво зазвучали в ушах незнакомым женским голосом, доносящимся откуда-то из недр сознания:
-Ты обманешь-проведешь -
В сыру землю спать уйдешь,
Баю-баюшки-баю.
Ты во желтые пески
Да под сини камешки,
Баю-баюшки-баю.
Во сыру земелюшку
Тебя схороним, девушку...
А я байкаю, качею,
Петру Павлу завечаю,
Петру да Павлу, преподобному Макарию.(8)
С каждым словом сдерживать самообладание становилось все сложнее. Пугающие слова, ласково выводимые нараспев мелодичным голоском, не внушали страха. Скорее в напряжении держала Неизвестность. Что ждет там, за пределами тумана? А как скоро лодка достигнет берега? Да и достигнет ли вообще? Насколько далеко до дна?..
Последний вопрос подействовал отрезвляюще. Но увы, не настолько, чтобы во всей мере отдавать себе отчет в собственных действиях.
Перевесившись за край челнока, пытаясь разогнать марево рукой, непослушные пальцы соскользнули, а над головой сомкнулась темная мгла.
Вода оказалась плотной. Настолько, что сковывала по рукам и ногам, утягивая все ниже и ниже. Возможно, именно так ощущают себя невезучие путники, угодившие в зыбучие пески? Но что делать, когда ты уже погружен по самую макушку и не видать ни единого лучика надежды?..
Дыхания судорожно не хватало. А та мизерная часть, кою удалось вдохнуть, уже была на пределе. Легкие горели огнем. И при этом было неясно, отчего наступит смерть - от того, что захлебнешься или подавишься?
А вода облепливала с каждым движением только сильнее. По ногам прошла волна выкручивающей суставы судороги. Силы были на исходе.
Рвано гребя руками, в тщетных попытках пытаясь всплыть, грозно накрывало осознание скорой кончины.
Глаза, пусть и открытые, не видели ни зги. Тьма непроглядна. Настолько, что было не разобрать собственных трепыхающихся конечностей. Дна не видно. Его вообще нет.
В конечном итоге рот, когда мышцы уже не в состоянии были противиться титаническому напряжению от попыток сопротивления собственной неминуемой смерти, распахнулся в немом крике, заполняя желудок до отказа нечто вязким и тягучим. На воду это уже не было похоже.
К бездне потянуло быстрее. Словно камень брошенный в озеро, погружалась все ниже и ниже, пока глаза, налившиеся кровь от лопнувших капилляров, не закатились окончательно.
*********************************************************
Я подскочила на кровати. Точнее, попыталась это сделать, но на деле же просто металась из стороны в сторону по простыням. Нечто тяжелое придавливало сверху, кололо оголенные участки кожи. И что самое странное, не покидало ощущение, будто я была в полном неглиже.
Замычав нечто нечленораздельное, потянулась рукой вперед, но она безвольно рухнула рядом. Сил не было. Каждое телодвижение давалось неимоверно тяжело.
Я предприняла попытки приоткрыть веки и тут же пожалела о содеянном - глаза обожгло. Практически выжгло. Тусклый свет, пробившись сквозь щелки, оставил после себя ощущение как минимум ожога второй степени. Язык прилип к небу. Кричать не могла.
Меня накрыла паника. В голове яростно билась мысль: Что происходит?! Спустя какое-то время до слуха донеслись чьи-то переговоры. Совершенно чужие, я даже не сразу разобрала о чем они толкуют.
-Драга, ступай сюда! Да борзо, борзо, не яри костлявую(9). До брезгу(10) управиться надобно,-старческий голос раздался совсем близко, практически над ухом.
Послышались торопливые шаги, а следом за ними, запыхавшись, заговорила девушка:
-Токмо присела... Гоить ея мнишь?(11)
-Як довлеет естество наше(12),-вторили ей.-Подай отвару из трав, иже на парун сварганен был.(13)
И поспешный на сей раз отдаляющийся топот человеческих ног. Я хоть и соображала туго, будто через вату не только в ушах, но и голове, все же слова кое-как разобрать смогла. Услышанное не столько напугало сколько удивило. Подобного рода реплики доводилось слышать только со стороны дедушки или же его коллег, навещающих наше скромное жилище время от времени.
Напрягшись, опять постаралась продрать глаза, не теряя надежды прозреть, но тут же взвыла от боли. Чьи-то руки удерживали за плечи, чтобы я, в припадке, ненароком не скатилась с того на чем возлежала. Однако помогало это мало. Безжизненные доселе пальцы вцепились мертвой хваткой в того, кто оказался ближе всех. А таковым являлся старик. Незнакомец заботливо, даже бережно погладил по пылающему лбу холодной шершавой ладонью, приговаривая в полголоса:
-Полно, девонька, пожьди мало, скоро отляжеть,-и громогласно.-Драга!
Ему в ответ прилетело резкое и невыносимо громкое:
-Иду!
Мне словно барабанные перепонки разорвало. Забившись в старческих руках, выгнулась дугой. Из глаз, от боли, хлынули слезы, стекая по щукам вниз.
Где-то что-то грохнуло еще вдобавок, провоцируя новый приступ. В голове точно отбойный молоток работал - настолько она разрывалась от мигрени.
-Вот ведь непутевая... Доколе мне тя пестовать(14)? Покамест лета мои не кончат?(15)
-Не зазри, Казатель...(16) Ненароком я, заколготилась(17) малость, не уследила.
Этот самый Казатель сменил гнев на милость:
-Не торопей(18), а лучше подсоби.
Мужская хватка сменилась на женскую не менее крепкую и сильную. Оценить здраво обстановку, в особенности происходящее не могла - мысли путались, критически рассуждать не получилось от слова совсем. Да я элементарно не до конца понимала о чем они разговор ведут!
Старческий голос вновь принялся увещевать:
-Тебе лучше станется, девонька, токмо испить все надобно.
Что именно испить - понятия не имела. Однако перепугалась и затрепыхалась пуще прежнего, когда стиснутые челюсти насильно раскрыли, вливая в рот жижу отвратительного горького вкуса.
Я яростно замычала, пытаясь отвернуться от пойла, насколько это было возможно. Кто-то зафиксировал голову.
Пытка продолжалась считанные секунды, для меня длиной в вечность. Тут же на тело накатила внезапная оторопь, как при вводе лошадиной дозы снотворного внутривенно.
Слабостью неотступно пропитывалась каждая клеточка, унося куда-то за пределы бдения. Хватаясь за последние ниточки сознания, я уловила обрывки диалога:
-Всуе ты пыжишься, Казатель. Отзнобила она себе все чресла.(19) Ты глянь - синюшная вся!
-Ну будет тебе граять, Драга. Денек-следующий и с нами витати да брашну поедати будет. Ты бы еи лучше порты сообразила.(20)
-Чую, помрет она.
-Ой ли? Не помрет,-внезапно уверенность сменилась задумчивым заключением.-Тут промсл иного толка... Жить еи. А нам токмо чаять(21).
И меня утянуло в небытие, но на сей раз безопасное, теплое.
К главе.
1.Отсылка к одноименному фильму и книге "Бойцовский клуб".
2.Депривация сна - недостаток или полное отсутствие сна. Может возникнуть как результат расстройств сна или осознанного выбора.
3.Инсомния - бессонница.
4."Быть или не быть" - знаменитый монолог Гамлета, принца датского из одноименно трагедии Уильяма Шекспира.
5.Шабаш - в мифологии народов Европы торжественные ночные собрания ковена для совместного проведения обрядов, сопровождающиеся разгулом.
6.Иванов День - народный праздник восточных славян, отмечаемый 24 июня (по некоторым источникам праздненство варьируется от 19 до 25 числа того же месяца), посвящённый, по мнению исследователей, летнему солнцестоянию и наивысшему расцвету природы. Иное название День Ивана Купала.
7.Челнок - небольшая лодка.
8.Одна из колыбельных с пожеланием смерти ребенку или описанием его похорон, которые пели в русских деревнях вплоть до конца ХХ века. Фольклористы называют их «смертными».
Далее следуют примечания-переводы встречающихся в главе предложения и фразы на старорусском языке:
9."Не яри костлявую" - Не приводи в ярость смерть.
10."Брезгу"(брезг) - рассвет.
11."Гоить ея мнишь?" - Вылечить ее думаешь?
12."Як довлеет естество наше" - Как полагается нашей природе.
13."...иже на парун сварганен..."-...который в знойный день приготовлен...
14."Пестовать" - воспитывать, растить.
