В третьей комнате над ухоженным женским телом трудился массажист азиатского происхождения. Женщина лежала на животе, лицом в низ и опознать в ней Ангелину было затруднительно.
- Ангелина Зейман? – рявкнул Достоевский, ничего умнее в его голову не пришло. Женское тело дернулось и недовольно спросило: «Да! В чем дело?!». Массажист тоже среагировал на непрошенного гостя.
- Ассалом Алейкум! – улыбнулся Федор Михайлович массажисту. Тот машинально ответил: «Валейкум Ассалом!» - Тайцы, китайцы, японцы… Все узбеки! – вздохнул Достоевский и долбанул ребром ладони по шее массажиста. Массажист кулем рухнул на пол.
Обнаженная Ангелина задергалась и занервничала, но даже не успела рассмотреть неожиданного гостя. В упругую ягодицу воткнулась игла с успокоительным.
Через пару минут к задней двери массажного салона подъехала машина неопределенного цвета с грязными номерами и Федор Михайлович беспрепятственно вынес, завернутую в простыни, Ангелину Зейман.
- Очухалась, - услышала Ангелина незнакомый мужской голос. Она пошевелилась, открыла глаза, но темнота не отступала. На глазах была повязка, руки связаны за спиной, ноги тоже связаны. Ангелина сморщилась от неприятного запаха.
- Ч-что происходит?! В-вы кто? – заикаясь спросила девушка.
- Ангелина Зейман! – сказал все тот же мужской голос. – Вы проговариваетесь к смертной казни!
- К-какая к-казнь!? – взвизгнула Ангелина и попыталась отползти в обратном направлении от голоса. Тело скользило по какой-то вонючей субстанции, полиэтиленовым пакетам и еще по каким-то неопределенным предметам. – С ума посходили!? Вы знаете, кто я?!
- Знаем! – хмыкнул голос. – Вы можете обратится к этому миру в последний раз. Вам есть что сказать?
- Стойте, стойте, - Ангелина извивалась как змея, сердце пульсировало в горле, мысли путались, начиналась истерика, и она заорала. – Что вам надо? Денег? Что!?
- Справедливости. Только справедливости, - спокойно ответил голос.
- Какой еще справедливости?! Что я вам сделала?! Кто вы такие, черт бы вас побрал!?
- Наблюдатели. Просто наблюдатели за балансом бытия.
- За каким балансом? – Ангелина всем своим нутром почувствовала - чем дольше разговор, тем дольше ее жизнь. – Объясните внятно, что происходит? Так не честно и не справедливо! Я даже не знаю, где и что натворила! Давайте обсудим проблему, как цивилизованные люди и вместе найдем решение, чтобы ваш гребанный баланс не расшатывать!
- Абсолютно никчемное существо, - сказал другой голос. – Она даже не понимает, что сделала. Думаю, объяснения – это лишняя трата времени. – Ангелина услышала металлический щелчок и затряслась еще сильнее.
- Стойте, стойте. Вы имеете в виду сделку с ювелирным заводом? Там все законно! Это просто бизнес! Так вся страна работает! ... О, Господи, да верну я этот завод! Там все можно отыграть обратно! Слушайте, это же глупо, убивать из-за этого сраного завода. Вас же вычислят мгновенно!
- Вот, еще и завод какой-то всплыл, - вздохнул третий голос. – Давайте уже быстрее заканчивать.
- Нет, нет! Подождите! Если не завод, то что?! ЧТО Я СДЕЛАЛА!?
Ангелина ждала ответ, ждала, что ей все объяснят и она найдет решение с учетом всей имеющейся информации. Она привыкла к такому подходу – собрать информацию, проанализировать, просчитать выгоду и потери и принять максимально выгодное для себя решение. Но сейчас ответом была тишина.
Каждая секунда тишины отдавалась во всем теле. Отвечать никто не собирался. Ангелина лежала в полной темноте и перебирала в уме события последних дней, принятые решения, совершенные действия. Все было в пределах нормы ее отлаженной и распланированной жизни.
- Светка! – заорала Ангелина – Это из-за Светки, да?! Из-за этой чокнутой писательницы? Из-за того, что Светка ее заказала, а я ей помогала?! Так причем здесь я!? Это же Светка потащила меня в бар к Мише! Это все она! Я только денег ей заняла на оплату киллера! А больше ничего! Мне вообще до фонаря, что там с этой Получкиной! Я конечно злая на нее была, но я ее не убивала! А что ее уже кокнули? Ну не молчите! Ответьте хоть что-нибудь!
Ангелина притихла и услышала удаляющиеся шаги.
-Эй! – крикнула она. – Наблюдатели!
В ответ неподалеку каркнула ворона. Ангелина извивалась, брыкалась и ползла, в надежде высвободить руки. Спустя какое-то время веревки на запястьях ослабли, и она освободила руки. Первым делом девушка стянула с глаз повязку и увидела, что она находится на краю свалки. За спиной возвышались горы бытовых отходов, а в пяти метрах от нее валялась простынь из массажного салона, в которую она быстренько завернулась.
По грунтовой дороге, ведущей к помойке, мчался автомобиль. Ангелина замахала руками и закричала:
- Помогите! Остановитесь, пожалуйста!
Машина с визгом остановилась возле Ангелины, открылась задняя дверь, из которой выскочил Зейман старший, собственной персоной.
- Ангел, девочка моя! Что же ты натворила! – отец обнял дочь и прижал к себе.
- Папа… - Ангелина прижалась к отцу и разрыдалась.
Я сидела в своей комнате и делала перевязку Василию Алибабаевичу, когда услышала звук открывающейся входной двери.
- Наши вернулись! – гордо заявила я кошке, и та, то ли крякнула, то ли мурлыкнула в знак согласия.
- Мам, я тебе овощи на консервацию привез! – раздался смутно знакомый мужской голос из прихожей.
- Сына! – отозвалась Екатерина Андреевна из кухни. – Неси сюда!
Любопытство оказалось сильнее меня, и я вместе с кошкой на руках высунулась из комнаты. В прихожей в позе «интенсивного вытяжения» стоял мужчина и расшнуровывал кроссовки. Перед ним располагался ящик с помидорами и не менее объемный мешок с болгарским перцем.
- Добрый вечер! – поздоровалась я.
Мужчина медленно поднялся и в покрасневшем, изумленном лице, я узнала командира спецназа - Сергея. Он таращился на меня издавая нечленораздельные звуки, напоминающие хрип и бульки Алибабаевича. Кошка на моих руках зашевелилась и захрипела в ответ. Видимо, они друг друга понимали.
- Может и не совсем добрый… - добавила я и на всякий случай сделала пару шагов назад. Неожиданный поворот сюжета! В моей голове скакали мысли как чокнутые блохи. Сын Сережа! Ну конечно! Какой сын может быть у таких родителей! Только силовик! И надо же было мне именно с его папой познакомится! Теперь мне точно хана! Сейчас вызовет Драгунского и они меня упекут в тюрьму! До двери мне не добраться. Восьмой этаж – окно тоже не вариант. Во влипла!
Входная дверь скрипнула и открылась, на лестничной клетке, довольные собой толпились старики-разбойники во главе с Достоевским.
- О, Серега, давай двигай в перед. Нас тут много! – сказал Федор Михайлович. Сын обернулся на голос отца и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
- Батя! – вкрадчиво заговорил Сергей. – А ну быстро все втекли и шагом марш на кухню!
Сергей подхватил ящик с помидорами и немного рванул в мою сторону. Я нервно дернулась. Хоть нет у него пистолета, но и ящиком запросто может зашибить. Федор Михайлович зашел первый, сразу встретился со мной взглядом и улыбнулся. Меня трясло мелкой дрожью, со страху я придавила Василия Алибабаевича и она хрипло завыла.
Далее мимо меня прошествовал Виктор Семенович и задорно подмигнул, затем Хоттабыч и закончил процессию Евгений Алексеевич, который добавил:
- Все хорошо, не переживай.
Я так и стояла в коридоре, боясь пошевелиться и прижимая к себе кошку. Василий Алибабаевич мое состояние понимала и как верный друг пыталась облегчить ситуацию режимом «сопливый трактор». Она задирала голову и мурлыкала слюнями и соплями в мой подбородок.
Из кухни громыхал Сергей:
- Идиоты! Да мы ее по всей стране разыскиваем! Драгунский с ума сходит! Батя! Ну ты-то! Ты же знал! Мам! Ну ты куда смотрела!?
- Сережа! Успокойся! – нежно, но с нажимом сказала Екатерина Андреевна. – Все хорошо! Все живы! И даже с кошачьим прибавлением в истории!
- Я вас всех закрою на пятнадцать суток, и мы спокойно закончим операцию!
- Сережа! – возмутилась Екатерина Андреевна.
- Получкина! – рявкнул Сергей
Я втекла в кухню и вжалась в стену. Хоттабыч встал с табуретки и кивком указал мне сесть.
- Сын, ты не кипятись. Саша ни в чем не виновата. Она все делала правильно. Это я тебе не как отец, а как специалист говорю. – начал Федор Михайлович. – Ты сейчас спокойно послушай, что нам удалось выяснить…
- Нам!!!? – подскочил Сергей. – Ну конечно! Как же вы можете в стороне-то остаться! Девочка- хрупкий цветочек в беду попала. Как же тут сидеть и не лезть, куда не просят! Получкина! Плющ ты ядовитый! Болиголов ты скрещенный с диффенбахией, а не цветочек!
Я сидела на табуретке и утыкалась в Василия Алибабаевича. Кошка тарахтела на все лады, а я бурчала ей в морду, периодически утираясь от сопливых брызг.
- Ну чего завелся-то? Все хорошо же. Если бы не я, не вышли бы на маркера. Не нащупали бы Михаила… спасибо должны сказать, а они ругаются… неблагодарные…
- Сейчас лучше заткнись! – припечатал меня Сергей, но гнева в его голосе поубавилось, и обстановка на кухне потихоньку начала разряжаться.
Через час к действующим лицам на кухне прибавился Драгунский. Со мной он демонстративно не разговаривал. Только в знак приветствия плюнул уничтожающим взглядом.
Часа два происходил обмен информацией. Вернее, выкачивание информации из нашей группы, а взамен мы получали «не ваше дело» и «не лезьте, куда не просят».
- Получкину замуровать в комнате! Заколотить все двери и окна! Оставить в комнате пять литров воды и сухпай! Не выпускать, пока все это не кончится! – закончил Драгунский. – Иначе я ее за решетку посажу, и поверьте, предлог я найду!
- А в туалет как я буду ходить? – возмутилась я. Что Драгунский, что Сергей на таком взводе, что и правда могут мне такую райскую жизнь устроить. Старики – разбойники с парнями не спорили и вели себя подозрительно-покорно. Мне даже стало немного обидно.
- В лоток! Вместе с котом! – злобно добавил Сергей.
Когда за Драгунским и Сергеем закрылась дверь была глубокая ночь. Хоттабыч вздохнул и как-то театрально – громко подытожил:
- Ну, нарезвились и будет. Саша ты не волнуйся. Парни они грамотные – разберутся.
- Вот так, да?! Приехало новое поколение, и вы лапки сложили?! – вскочила я с табуретки со слезами на глазах.
Федор Михайлович посмотрел на меня, как на идиотку и усадил обратно.
- Саш, ну правда. Опасное это дело с бандитами в одиночку разбираться, - в момент произнесения этой фразы, Достоевский одной рукой зажал мне рот, а второй нагнул мою голову под стол. Виктор Семенович, сидевший напротив меня, своим пухлым пальчиком указал на странную штуковину, прилепленную к внутренней части столешницы. Жучок! Да нас слушают! И правда профи! Но до стариков им ой как далеко! Одним взглядом я спросила: «Как догадались?», когда вылезла из-под стола.
Евгений Семенович просто закатил глаза, Хоттабыч хитро прищурился, а Федор Михайлович развел руками и весь его вид говорил: «что за глупые вопросы!»
Михаил с улыбкой рассматривал беспорядок в своей квартире.
- Ну, придурки, не? – бубнил он себе под нос и собирал разбросанные вещи. – что вы тут найти пытались? Аккуратно сложенные в стопочку досье и подписанные, для вашего удобства?
Парни из охраны банкира перетрясли каждый сантиметр скромного жилища бармена и убрались «ни с чем». Михаил даже время для обыска обозначил удобное, чтобы с фонарями не бегать и соседей не тревожить. И, конечно, они воспользовались таким удобным «шансом».
Накануне обыскивали бар. Правда менее вандальным способом и тоже ничего не нашли. На протяжении двух суток в бар приходили пожарники, санэпиднадзор, электрики, архитекторы с БТИ и еще масса разных служб, которые совали свой нос во все закоулки подсобных помещений. Хозяин мило улыбался и охотно выполнял все требования. И шиш, делегации уходили расстроенные и пустые.
- Да ну, не хочу возиться… - Миша бросил все, что было в руках обратно на пол, взял телефон и связался с клининговой службой, которой периодически пользовался.
Единственными безжучковыми местами в квартире Достоевского оказались санузел и хозяйская спальня. Когда успели засунуть в мою комнату, это осталось загадкой. Но с учетом новых обстоятельств, мы решили обсуждать детали нашего плана вне пределов квартиры.
Раз не доверяют и прослушивают, значит и подсматривают. Поэтому выйти из квартиры для меня оказалось задачей сложной, но решаемой. Для начала, я набросала диалоги, минут по двадцать каждый, для Екатерины Андреевны и меня. Затем свои реплики наговорила на телефонный диктофон, который с высокой точностью и без механических искажений передает мой голос (Евгений Алексеевич – наше техническое всё).
Далее, Екатерина Андреевна сходила к своему ученику – тинейджеру, который живет этажом ниже и после занятия, договорилась о помощи. Парень свою учительницу обожал и согласился содействовать «по всем фронтам».
- Ну, как у вас дела? – раздался голос Драгунского в телефонной трубке оперативника.
- Получкина с хозяйкой болтают на кухне. Федор Михайлович собирается за банками в гараж.
- За какими банками?
- Для консервации. У них сегодня консервный завод. Я уже слюнями истек, как вкусно они рецепты обсуждают!
- А, ясно. Кто-нибудь приходил?
- Только соседский парень – ученик Екатерины Андреевны, книжку какую-то вернул и попросил перенести занятие на завтра.
- Причина?
- Они с ребятами на великах какой-то турнир или соревнование устраивают. За ним потом друг на велике заехал, и они оба уехали, каждый на своем.
- Ясно. Смотри в оба!
- О! Федор Михайлович вышел, идет к машине. Прокатится за ним?
- Нет. Смотри, чтобы Получкина не смылась!
- Понял.
Говорят, что, если один раз велосипед освоишь – это на всю жизнь. Ну, в целом, согласна. Только если велосипед не трюковой, в котором все на шарнирах, сиденье в районе колен и заниженная рама. А в целом-то конечно, крути педали, пока не дали.
Артем – ученик Екатерины Андреевны, меня консультировал на лестничной клетке своего этажа. А я стояла и глупо таращилась на конструкцию ярко салатового цвета и пыталась унять дрожь в коленках.
- Это Rasing BMX, он больше гоночный, чем трюковой. Я просто тормоза убрал, чтобы не мешали.
- Что убрал? – я еще больше задергалась.
- Ну, задний тормоз. Не дрейфь, тебе только со двора выехать. Круто было бы, если с тротуара спрыгнешь. Это не сложно. Вот смотри!
Артем запрыгнул на велик, в позе жокея на скорости галоп, и на заднем колесе начал прыгать по ступенькам. Меня обдало холодным потом.
- Тут главное баланс сохранять – переднее колесо чуть вперед на «козу», свой жопер чуть назад, а корпус, как рама на байке, он связующее и балансирующее звено. Давай пробовать.
- А это… шлем, наколенники, налокотники… - нервно заблеяла я.
- Не позорь меня и мой велик! – возмутился Артем и приглашающим жестом указал на железного коня.
- Ладно… - я неохотно согласилась и перекинула ногу через раму. Руки вцепились в руль и задрожали еще сильнее. Подо мной заходили все двигающиеся части велосипеда, а двигалось у него все – по моим ощущениям. Я проехала три метра по лестничной клетке. Мой «жопер» активно искал точку опоры, переднее колесо выписывало восьмерки, а я обливалась холодным потом. Про отсутствие тормозов я вспомнила только в момент стыковки с дверью квартиры Артема.
- Ангелина Зейман? – рявкнул Достоевский, ничего умнее в его голову не пришло. Женское тело дернулось и недовольно спросило: «Да! В чем дело?!». Массажист тоже среагировал на непрошенного гостя.
- Ассалом Алейкум! – улыбнулся Федор Михайлович массажисту. Тот машинально ответил: «Валейкум Ассалом!» - Тайцы, китайцы, японцы… Все узбеки! – вздохнул Достоевский и долбанул ребром ладони по шее массажиста. Массажист кулем рухнул на пол.
Обнаженная Ангелина задергалась и занервничала, но даже не успела рассмотреть неожиданного гостя. В упругую ягодицу воткнулась игла с успокоительным.
Через пару минут к задней двери массажного салона подъехала машина неопределенного цвета с грязными номерами и Федор Михайлович беспрепятственно вынес, завернутую в простыни, Ангелину Зейман.
***
- Очухалась, - услышала Ангелина незнакомый мужской голос. Она пошевелилась, открыла глаза, но темнота не отступала. На глазах была повязка, руки связаны за спиной, ноги тоже связаны. Ангелина сморщилась от неприятного запаха.
- Ч-что происходит?! В-вы кто? – заикаясь спросила девушка.
- Ангелина Зейман! – сказал все тот же мужской голос. – Вы проговариваетесь к смертной казни!
- К-какая к-казнь!? – взвизгнула Ангелина и попыталась отползти в обратном направлении от голоса. Тело скользило по какой-то вонючей субстанции, полиэтиленовым пакетам и еще по каким-то неопределенным предметам. – С ума посходили!? Вы знаете, кто я?!
- Знаем! – хмыкнул голос. – Вы можете обратится к этому миру в последний раз. Вам есть что сказать?
- Стойте, стойте, - Ангелина извивалась как змея, сердце пульсировало в горле, мысли путались, начиналась истерика, и она заорала. – Что вам надо? Денег? Что!?
- Справедливости. Только справедливости, - спокойно ответил голос.
- Какой еще справедливости?! Что я вам сделала?! Кто вы такие, черт бы вас побрал!?
- Наблюдатели. Просто наблюдатели за балансом бытия.
- За каким балансом? – Ангелина всем своим нутром почувствовала - чем дольше разговор, тем дольше ее жизнь. – Объясните внятно, что происходит? Так не честно и не справедливо! Я даже не знаю, где и что натворила! Давайте обсудим проблему, как цивилизованные люди и вместе найдем решение, чтобы ваш гребанный баланс не расшатывать!
- Абсолютно никчемное существо, - сказал другой голос. – Она даже не понимает, что сделала. Думаю, объяснения – это лишняя трата времени. – Ангелина услышала металлический щелчок и затряслась еще сильнее.
- Стойте, стойте. Вы имеете в виду сделку с ювелирным заводом? Там все законно! Это просто бизнес! Так вся страна работает! ... О, Господи, да верну я этот завод! Там все можно отыграть обратно! Слушайте, это же глупо, убивать из-за этого сраного завода. Вас же вычислят мгновенно!
- Вот, еще и завод какой-то всплыл, - вздохнул третий голос. – Давайте уже быстрее заканчивать.
- Нет, нет! Подождите! Если не завод, то что?! ЧТО Я СДЕЛАЛА!?
Ангелина ждала ответ, ждала, что ей все объяснят и она найдет решение с учетом всей имеющейся информации. Она привыкла к такому подходу – собрать информацию, проанализировать, просчитать выгоду и потери и принять максимально выгодное для себя решение. Но сейчас ответом была тишина.
Каждая секунда тишины отдавалась во всем теле. Отвечать никто не собирался. Ангелина лежала в полной темноте и перебирала в уме события последних дней, принятые решения, совершенные действия. Все было в пределах нормы ее отлаженной и распланированной жизни.
- Светка! – заорала Ангелина – Это из-за Светки, да?! Из-за этой чокнутой писательницы? Из-за того, что Светка ее заказала, а я ей помогала?! Так причем здесь я!? Это же Светка потащила меня в бар к Мише! Это все она! Я только денег ей заняла на оплату киллера! А больше ничего! Мне вообще до фонаря, что там с этой Получкиной! Я конечно злая на нее была, но я ее не убивала! А что ее уже кокнули? Ну не молчите! Ответьте хоть что-нибудь!
Ангелина притихла и услышала удаляющиеся шаги.
-Эй! – крикнула она. – Наблюдатели!
В ответ неподалеку каркнула ворона. Ангелина извивалась, брыкалась и ползла, в надежде высвободить руки. Спустя какое-то время веревки на запястьях ослабли, и она освободила руки. Первым делом девушка стянула с глаз повязку и увидела, что она находится на краю свалки. За спиной возвышались горы бытовых отходов, а в пяти метрах от нее валялась простынь из массажного салона, в которую она быстренько завернулась.
По грунтовой дороге, ведущей к помойке, мчался автомобиль. Ангелина замахала руками и закричала:
- Помогите! Остановитесь, пожалуйста!
Машина с визгом остановилась возле Ангелины, открылась задняя дверь, из которой выскочил Зейман старший, собственной персоной.
- Ангел, девочка моя! Что же ты натворила! – отец обнял дочь и прижал к себе.
- Папа… - Ангелина прижалась к отцу и разрыдалась.
Глава 27
Я сидела в своей комнате и делала перевязку Василию Алибабаевичу, когда услышала звук открывающейся входной двери.
- Наши вернулись! – гордо заявила я кошке, и та, то ли крякнула, то ли мурлыкнула в знак согласия.
- Мам, я тебе овощи на консервацию привез! – раздался смутно знакомый мужской голос из прихожей.
- Сына! – отозвалась Екатерина Андреевна из кухни. – Неси сюда!
Любопытство оказалось сильнее меня, и я вместе с кошкой на руках высунулась из комнаты. В прихожей в позе «интенсивного вытяжения» стоял мужчина и расшнуровывал кроссовки. Перед ним располагался ящик с помидорами и не менее объемный мешок с болгарским перцем.
- Добрый вечер! – поздоровалась я.
Мужчина медленно поднялся и в покрасневшем, изумленном лице, я узнала командира спецназа - Сергея. Он таращился на меня издавая нечленораздельные звуки, напоминающие хрип и бульки Алибабаевича. Кошка на моих руках зашевелилась и захрипела в ответ. Видимо, они друг друга понимали.
- Может и не совсем добрый… - добавила я и на всякий случай сделала пару шагов назад. Неожиданный поворот сюжета! В моей голове скакали мысли как чокнутые блохи. Сын Сережа! Ну конечно! Какой сын может быть у таких родителей! Только силовик! И надо же было мне именно с его папой познакомится! Теперь мне точно хана! Сейчас вызовет Драгунского и они меня упекут в тюрьму! До двери мне не добраться. Восьмой этаж – окно тоже не вариант. Во влипла!
Входная дверь скрипнула и открылась, на лестничной клетке, довольные собой толпились старики-разбойники во главе с Достоевским.
- О, Серега, давай двигай в перед. Нас тут много! – сказал Федор Михайлович. Сын обернулся на голос отца и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
- Батя! – вкрадчиво заговорил Сергей. – А ну быстро все втекли и шагом марш на кухню!
Сергей подхватил ящик с помидорами и немного рванул в мою сторону. Я нервно дернулась. Хоть нет у него пистолета, но и ящиком запросто может зашибить. Федор Михайлович зашел первый, сразу встретился со мной взглядом и улыбнулся. Меня трясло мелкой дрожью, со страху я придавила Василия Алибабаевича и она хрипло завыла.
Далее мимо меня прошествовал Виктор Семенович и задорно подмигнул, затем Хоттабыч и закончил процессию Евгений Алексеевич, который добавил:
- Все хорошо, не переживай.
Я так и стояла в коридоре, боясь пошевелиться и прижимая к себе кошку. Василий Алибабаевич мое состояние понимала и как верный друг пыталась облегчить ситуацию режимом «сопливый трактор». Она задирала голову и мурлыкала слюнями и соплями в мой подбородок.
Из кухни громыхал Сергей:
- Идиоты! Да мы ее по всей стране разыскиваем! Драгунский с ума сходит! Батя! Ну ты-то! Ты же знал! Мам! Ну ты куда смотрела!?
- Сережа! Успокойся! – нежно, но с нажимом сказала Екатерина Андреевна. – Все хорошо! Все живы! И даже с кошачьим прибавлением в истории!
- Я вас всех закрою на пятнадцать суток, и мы спокойно закончим операцию!
- Сережа! – возмутилась Екатерина Андреевна.
- Получкина! – рявкнул Сергей
Я втекла в кухню и вжалась в стену. Хоттабыч встал с табуретки и кивком указал мне сесть.
- Сын, ты не кипятись. Саша ни в чем не виновата. Она все делала правильно. Это я тебе не как отец, а как специалист говорю. – начал Федор Михайлович. – Ты сейчас спокойно послушай, что нам удалось выяснить…
- Нам!!!? – подскочил Сергей. – Ну конечно! Как же вы можете в стороне-то остаться! Девочка- хрупкий цветочек в беду попала. Как же тут сидеть и не лезть, куда не просят! Получкина! Плющ ты ядовитый! Болиголов ты скрещенный с диффенбахией, а не цветочек!
Я сидела на табуретке и утыкалась в Василия Алибабаевича. Кошка тарахтела на все лады, а я бурчала ей в морду, периодически утираясь от сопливых брызг.
- Ну чего завелся-то? Все хорошо же. Если бы не я, не вышли бы на маркера. Не нащупали бы Михаила… спасибо должны сказать, а они ругаются… неблагодарные…
- Сейчас лучше заткнись! – припечатал меня Сергей, но гнева в его голосе поубавилось, и обстановка на кухне потихоньку начала разряжаться.
Через час к действующим лицам на кухне прибавился Драгунский. Со мной он демонстративно не разговаривал. Только в знак приветствия плюнул уничтожающим взглядом.
Часа два происходил обмен информацией. Вернее, выкачивание информации из нашей группы, а взамен мы получали «не ваше дело» и «не лезьте, куда не просят».
- Получкину замуровать в комнате! Заколотить все двери и окна! Оставить в комнате пять литров воды и сухпай! Не выпускать, пока все это не кончится! – закончил Драгунский. – Иначе я ее за решетку посажу, и поверьте, предлог я найду!
- А в туалет как я буду ходить? – возмутилась я. Что Драгунский, что Сергей на таком взводе, что и правда могут мне такую райскую жизнь устроить. Старики – разбойники с парнями не спорили и вели себя подозрительно-покорно. Мне даже стало немного обидно.
- В лоток! Вместе с котом! – злобно добавил Сергей.
***
Когда за Драгунским и Сергеем закрылась дверь была глубокая ночь. Хоттабыч вздохнул и как-то театрально – громко подытожил:
- Ну, нарезвились и будет. Саша ты не волнуйся. Парни они грамотные – разберутся.
- Вот так, да?! Приехало новое поколение, и вы лапки сложили?! – вскочила я с табуретки со слезами на глазах.
Федор Михайлович посмотрел на меня, как на идиотку и усадил обратно.
- Саш, ну правда. Опасное это дело с бандитами в одиночку разбираться, - в момент произнесения этой фразы, Достоевский одной рукой зажал мне рот, а второй нагнул мою голову под стол. Виктор Семенович, сидевший напротив меня, своим пухлым пальчиком указал на странную штуковину, прилепленную к внутренней части столешницы. Жучок! Да нас слушают! И правда профи! Но до стариков им ой как далеко! Одним взглядом я спросила: «Как догадались?», когда вылезла из-под стола.
Евгений Семенович просто закатил глаза, Хоттабыч хитро прищурился, а Федор Михайлович развел руками и весь его вид говорил: «что за глупые вопросы!»
Глава 28
Михаил с улыбкой рассматривал беспорядок в своей квартире.
- Ну, придурки, не? – бубнил он себе под нос и собирал разбросанные вещи. – что вы тут найти пытались? Аккуратно сложенные в стопочку досье и подписанные, для вашего удобства?
Парни из охраны банкира перетрясли каждый сантиметр скромного жилища бармена и убрались «ни с чем». Михаил даже время для обыска обозначил удобное, чтобы с фонарями не бегать и соседей не тревожить. И, конечно, они воспользовались таким удобным «шансом».
Накануне обыскивали бар. Правда менее вандальным способом и тоже ничего не нашли. На протяжении двух суток в бар приходили пожарники, санэпиднадзор, электрики, архитекторы с БТИ и еще масса разных служб, которые совали свой нос во все закоулки подсобных помещений. Хозяин мило улыбался и охотно выполнял все требования. И шиш, делегации уходили расстроенные и пустые.
- Да ну, не хочу возиться… - Миша бросил все, что было в руках обратно на пол, взял телефон и связался с клининговой службой, которой периодически пользовался.
***
Единственными безжучковыми местами в квартире Достоевского оказались санузел и хозяйская спальня. Когда успели засунуть в мою комнату, это осталось загадкой. Но с учетом новых обстоятельств, мы решили обсуждать детали нашего плана вне пределов квартиры.
Раз не доверяют и прослушивают, значит и подсматривают. Поэтому выйти из квартиры для меня оказалось задачей сложной, но решаемой. Для начала, я набросала диалоги, минут по двадцать каждый, для Екатерины Андреевны и меня. Затем свои реплики наговорила на телефонный диктофон, который с высокой точностью и без механических искажений передает мой голос (Евгений Алексеевич – наше техническое всё).
Далее, Екатерина Андреевна сходила к своему ученику – тинейджеру, который живет этажом ниже и после занятия, договорилась о помощи. Парень свою учительницу обожал и согласился содействовать «по всем фронтам».
***
- Ну, как у вас дела? – раздался голос Драгунского в телефонной трубке оперативника.
- Получкина с хозяйкой болтают на кухне. Федор Михайлович собирается за банками в гараж.
- За какими банками?
- Для консервации. У них сегодня консервный завод. Я уже слюнями истек, как вкусно они рецепты обсуждают!
- А, ясно. Кто-нибудь приходил?
- Только соседский парень – ученик Екатерины Андреевны, книжку какую-то вернул и попросил перенести занятие на завтра.
- Причина?
- Они с ребятами на великах какой-то турнир или соревнование устраивают. За ним потом друг на велике заехал, и они оба уехали, каждый на своем.
- Ясно. Смотри в оба!
- О! Федор Михайлович вышел, идет к машине. Прокатится за ним?
- Нет. Смотри, чтобы Получкина не смылась!
- Понял.
***
Говорят, что, если один раз велосипед освоишь – это на всю жизнь. Ну, в целом, согласна. Только если велосипед не трюковой, в котором все на шарнирах, сиденье в районе колен и заниженная рама. А в целом-то конечно, крути педали, пока не дали.
Артем – ученик Екатерины Андреевны, меня консультировал на лестничной клетке своего этажа. А я стояла и глупо таращилась на конструкцию ярко салатового цвета и пыталась унять дрожь в коленках.
- Это Rasing BMX, он больше гоночный, чем трюковой. Я просто тормоза убрал, чтобы не мешали.
- Что убрал? – я еще больше задергалась.
- Ну, задний тормоз. Не дрейфь, тебе только со двора выехать. Круто было бы, если с тротуара спрыгнешь. Это не сложно. Вот смотри!
Артем запрыгнул на велик, в позе жокея на скорости галоп, и на заднем колесе начал прыгать по ступенькам. Меня обдало холодным потом.
- Тут главное баланс сохранять – переднее колесо чуть вперед на «козу», свой жопер чуть назад, а корпус, как рама на байке, он связующее и балансирующее звено. Давай пробовать.
- А это… шлем, наколенники, налокотники… - нервно заблеяла я.
- Не позорь меня и мой велик! – возмутился Артем и приглашающим жестом указал на железного коня.
- Ладно… - я неохотно согласилась и перекинула ногу через раму. Руки вцепились в руль и задрожали еще сильнее. Подо мной заходили все двигающиеся части велосипеда, а двигалось у него все – по моим ощущениям. Я проехала три метра по лестничной клетке. Мой «жопер» активно искал точку опоры, переднее колесо выписывало восьмерки, а я обливалась холодным потом. Про отсутствие тормозов я вспомнила только в момент стыковки с дверью квартиры Артема.
