Например, представить, что это Артур. Горячий, красивый мужчина, зацепивший её с первой минуты знакомства. Он прочно сидит в голове. И если бы она осталась наедине с собой, обида задушила бы Лину. Артур бросил её. Но есть мастер, которому она нужна. Пока нужна. Почему бы не воспользоваться этим, раз уж и он её использует так, как ему надо?
– Поменяй положение, – нервные нотки отчетливо слышались в его голосе. – Этот ракурс смотрится проигрышно.
– Ок, – Лина спустила бретельки платья с плеч. Белье светилось сквозь него. И в общем в платье не было нужды. Но мастеру сегодня хотелось оставить на ней больше ткани, чем всегда. Ещё одна защита? Но зачем, если он видел её почти всю?
– Замри.
– Что такое? – Лина удивилась. – Я что-то делаю не так?
Но мастер подошел к ней, склонился и сказал:
– Я сам.
Еле-еле она сдержалась, чтобы не уронить сарказм в ответ. Так можно его спугнуть. И тогда придется всё начинать заново.
Потянув завязки, он распахнул платье. Оно соскользнуло вниз к талии.
– Дальше снимать? – Лина, не отрываясь, смотрела ему в глаза.
– Ты слишком нетерпеливая. Я же сказал: сам.
Руки в черных перчатках легли на открытые плечи. Пальцы пролезли под бретельки бюстгальтера. Но снимать их мастер не торопился. Взгляд замер на уровне груди. Лина ждала, что последует за этим. Пыталась задержать дыхание, чтобы не пропустить момент.
Но мастер и в этот раз повел себя непредсказуемо. Убрав руки, отвернулся от неё. Лина почувствовала разочарование: неужели на этом всё?
Она не видела и не чувствовала того, что происходило. Мастер тяжело дышал, пытался собраться с мыслями, успокоиться. Девчонка затеяла свою игру. И это не приведет ни к чему хорошему. Надо пригрозить ей, чтобы знала своё место. Вот только… не получается.
Женщины… С ними нельзя быть уверенными ни в чем.
Сжав кулаки, мастер обернулся и довольно жестко сказал:
– Ты будешь делать только то, что я скажу. И ничего лишнего. Поняла, Лина?
– Но ведь я так и делаю. Разве нет?
– Нет! Ты изменилась.
– Ты сам меня просил об этом, помнишь? Теперь хочешь, чтобы я вела себя как раньше? Но я уже не та девочка, – парировала она.
– Знаю. К этому нужно привыкнуть.
Одно дело – когда позирует девочка. Красивая, соблазнительная, но ничего не знающая о своих чарах девочка. С такой очень просто держать себя в руках. Но когда девочка становится взрослой, она меняется так сильно, что удержать себя с ней прежним сложно. И кто тогда будет руководить, а кто подчиняться?
– Ты можешь дать мне воды? – попросила Лина. – Ужасно хочу пить.
– Здесь только вино. Воды нет.
Странно, подумала она.
– Хорошо. Тогда налей вина. Только чуть-чуть.
Белое полусладкое. Со вкусом шоколада. Лина сделала несколько глотков и облизнула губы. Жажда не прошла. Наоборот, пить захотелось ещё сильнее. Но мастеру, видимо, нравилось мучить её, пусть даже таким образом. Лина хотела отдать ему бокал, но сделала слишком резкий выпад. Вино пролилось на его одежду.
– Извини. Я неловкая.
Мастер коснулся намокшей ткани брюк.
– Может, сделаем перерыв? – предложила Лина. – А ты пока переоденешься.
– Не надо решать за меня. Я сам знаю, что мне делать.
– Хорошо, я только хотела как лучше.
– И поэтому облила меня вином?
– Я же извинилась.
Она повела плечом, и бретелька сползла вниз, приоткрыв грудь. Буквально на уровне нежно-розовых окружностей. Кожей Лина ощутила это, но поправлять одежду не стала. Пусть смотрит. Ободок бюстгальтера касался соска, заставляя его твердеть и набухать. И на всё это действо смотрел мастер.
Его рука против воли потянулась к Лине. Поддев полукружие белья, он спустил его. Грудь обнажилась. Продолжая стягивать бюстгальтер, мастер медленно наблюдал за девушкой.
– Красивое тело. Тебе надо научиться им управлять.
– Тело не всегда подчиняется разуму. Даже если я очень сильно постараюсь скрыть свои эмоции, оно всё равно выдаст меня.
Об этом рассказывали на факультативных занятиях по телесно-ориентированной терапии. Был один приглашенный специалист, который в рамках пяти занятий постарался погрузить студентов первого курса в мир большой «телески». Кое-что Лина запомнила. Но только спустя месяцы поняла, как много правды в этой науке.
– Положительно ты сегодня сама не своя, – повторил мастер. – Что с тобой случилось? Может быть, разговор с отцом повлиял на тебя?
– Папа тут ни при чем. Не надо его впутывать.
Любое высказывание, затрагивающее папу, её пугало. Как будто мастер таким образом охлаждал её, отрезвлял. Знал, на что надавать. Ну, конечно, ему важно было перехватить инициативу.
Лина собралась с духом и максимально постаралась отринуть мысли об отце. Не время для тревоги. Перед ней опасный соперник, которому ужасно хочется её раздеть. Неужели она этим не воспользуется? Ведь за тем она и пришла сюда сегодня.
Она смело взглянула в его черные глаза. Интересно, а волосы какого цвета? Обычно такие глаза бывают у жгучих брюнетов. Светлые волосы смотрелись бы нелепо. Да, он наверняка темноволосый. Как и Артур.
– Похоже, сегодня ты не настроена на работу.
– Наоборот. Сегодня у меня настроение как никогда.
Платье спущено вниз. Ноги плотно сжаты. Руки мастера легли на колени девушки и развели их в стороны. Совсем чуть-чуть.
– Мы будем делать то же, что и вчера?
Горячий взгляд скользнул по её телу, задержавшись между ног. Лину обдало жаром. Сейчас он попросит, чтобы она запустила руку себе в трусики.
– Не совсем, – сказал мастер. – То, что было вчера, сегодня уже неинтересно. Я хочу попробовать другое. И для тебя это будет новым опытом.
– Что ты хочешь со мной сделать?
– Для начала – связать тебе руки.
Пауза.
– Что-что? Повтори.
– Хочу связать тебе руки, – четко проговаривая каждое слово, повторил мастер.
– Помнится, вчера мои руки были тебе нужны.
– Не мне. Ты сама ими отлично пользовалась как инструментом удовлетворения своей похоти.
– За неимением рядом мужчины, который бы меня удовлетворил, – парировала Лина. – Что ещё остается?
– Ты давно этим занимаешься?
– Нет. Ровно с того дня, как потеряла девственность.
– И тогда же ты испытала первый оргазм?
– Пока нет. Я его не достигла. Было больно… вначале. Потом я привыкла.
– Хотела бы продолжить?
– Конечно. Это новые ощущения и они… очень… очень…
– Не «очень», а «самые», – поправил мастер. – Ты ведь это имела в виду?
– Я не знаю, насколько они «самые», пока не испытала их с мужчиной.
– Но ты знаешь, каково это, когда ты сама себя удовлетворяешь.
– Мне кажется, это не одно и то же. Когда он прикасался ко мне, – улыбка поплыла по губам, – это было гораздо острее. Не так, как делала я.
– Добавь к этому тот факт, что не ты управляешь своими ощущениями, а кто-то другой ведет тебя по этому пути. Кто-то очень желанный для тебя.
– Ты прав. Это добавляет остроты. И делает ощущения сильнее.
Она так запросто говорила с ним о том, что все восемнадцать лет было под запретом. С подругами Лина это, конечно, обсуждала. Та же Зина делилась своими впечатлениями от интимной близости с разными партнерами. Но Лине поделиться было нечем. Она могла только мечтать. И вот теперь она сидит перед мастером, рисующим её обнаженную, и так легко делится своими переживаниями и открытиями, как будто он самый близкий человек.
Синдром вагонного попутчика. Лина позже вспомнила об этом термине. Когда случайный человек внезапно получает такой кредит доверия, что узнает о тебе самое сокровенное. Причем без взаимных обязательств. И нет никакого страха, что он выдаст, поскольку эта встреча – первая и единственная.
Но мастер… этот удивительный художник, вдохновляющийся эротическими мотивами, не равен случайному попутчику. Он пришел в её жизнь и остается там на неопределенный срок. А она доверяет ему самое важное.
– Как тебе это удается? – спросила Лина.
– Что именно?
– Притягивать меня к себе. Я делюсь с тобой такими вещами, о которых не говорила никому. Я вся открыта перед тобой. У меня почти ничего не осталось, что я могла бы спрятать.
– Сквозь обнаженное тело так и светится душа, – ответил он. – Если бы я был дьяволом, Лина, то забрал бы и её.
Что-то чарующее, магическое пробежало между ними. В виде электрического разряда, невидимого глазу. Но улавливаемое обоими. Лина застыла, приоткрыв рот. Хотела что-то спросить, но слова застряли в горле. Бывают такие моменты, когда говорить ничего не нужно. Просто смотреть друг на друга и чувствовать сердцебиение.
«Он сегодня в ударе», – мысленно произнесла Лина.
«Как и ты», – отозвался его электроток.
Минуты текли, словно вечное движение вод, не останавливаясь и не замедляясь. Мастер стоял над ней и смотрел глаза в глаза. А Лина, всё больше увлекаемая этой черной бездной, чувствовала, что её затягивает этот водоворот, который она сама же и запустила.
В один момент ей показался знакомым этот взгляд. Тут же отогнала от себя мысль. Она видит мастера только здесь, в их уединенном пространстве. И вряд ли когда-либо они могли пересечься. Пусть даже он знаком с её отцом. Всё равно. Она бы его запомнила.
Но, отвлекшись, Лина вернула себе самообладание и слегка охрипшим голосом напомнила ему:
– Ты хотел связать мне руки. Я готова, – и протянула их ладонями вверх.
– Отведи назад.
Она послушалась и завела руки за голову.
– Так правильно?
– Да. Удивительно послушная ты стала.
– Должна же я когда-то тебе довериться, – она нарочно тряхнула волосами, чтобы рассыпать их по плечам. Мужчинам нравятся длинные волосы. И мастер тоже мужчина.
– Умница, – он очень бережно убрал ей волосы с плеч.
Затем…
Он оторвал клок ткани от своей рубашки и стал связывать ею руки Лине.
– Я думала, ты лучше подготовился.
– Иногда импровизация способствует большему успеху.
Ткань он затянул не сильно. Но остаточно для того, чтобы с первой попытки Лина не сумела её развязать. Она, конечно, попробовала сделать это.
– Что теперь?
– Теперь… – он говорил медленно, растягивая удовольствие от предвкушения того, что предстоит им обоим. – Теперь я завяжу тебе глаза.
– Ты боишься, что их огонь тебя испепелит?
Мастер не смог скрыть усмешку.
– Сегодня просто ночь перемен, Лина. Ещё немного – и ты заставишь меня волноваться.
– А разве ты сейчас спокоен?
Она позволила ему повязать себе повязку вокруг глаз. Сквозь черную ткань, бывшую его рубашкой, ничего не было видно.
– Теперь мне гораздо спокойнее, Лина. И я могу позволить себе то, что не делал раньше.
Легкий холодок по телу. Предчувствие опасности.
– Мне не будет больно?
Губы пересохли, и Лина облизнула их. Мастер точечно отмечал каждое микродвижение её тела.
– Нет. Боль была в первый раз, и она не повторится. Просто доверься мне. И я поведу тебя дорогой, по которой ты очень хотела пройти.
– Я получу удовольствие?
Вспышкой молнии в голове возникла догадка. И следом прилив возбуждения – блаженное тепло, растекающееся по всему телу.
– Да. Если сумеешь расслабиться.
– А если нет?
Опасный холодок – предчувствие чего-то неожиданного. Что за новую игру затеял мастер? И какую роль хочет отвести ей?
– Успокойся, Лина. Дыши глубже. Я не собираюсь причинять тебе боль.
– Но всё-таки это возможно?
Он опасный человек. Он не её, об этом следует помнить. Лина сжалась, словно пытаясь защититься. Забыв о том, что вся как на ладони перед ним раскрыта.
– Чего ты боишься?
– Неизвестности.
– То есть, будущего?
– Можно и так сказать. Я ведь ничего не вижу. И не могу понять твоих намерений.
– Для этого не нужно обладать зрением, Лина. Просто позволь своему телу чувствовать так, как оно умеет. И ты сразу поймешь, насколько это приятно.
Легкое прикосновение на уровне дуновения летнего ветерка прошлось по её руке. Мастер коснулся её чем-то невесомым и тут же отпустил.
– Что это было?
– А что ты почувствовала?
– Легкость. Ты что-то сделал.
– Правильно. Давай попробуем ещё раз, – и он провел вдоль её руки – от плеча к запястью.
– Это ткань? – предположила Лина.
– Нет. Область рук – не самая чувствительная. Но если я проведу здесь… – и он коснулся шеи, провел вдоль неё, спустился к груди. Соски моментально набухли, и по всему телу побежали мурашки. – Холодно, Лина?
– Не холодно. Это совсем другое.
Она услышала легкий смешок. Он знал, что она имела в виду. То самое возбуждение, которое так легко в ней можно было вызвать. А ведь он даже не касался её пальцами.
Еле уловимое, полупрозрачное исследовало точечно её тело. Мастер оказался прав: закрытые глаза не мешали восприятию. Наоборот, скованность движений рук и невозможность видеть только усиливали ощущения в теле. А он продолжал водить чем-то невероятно мягким по её коже. Когда остановился на уровне живота, Лину пронзила догадка:
– Похоже на перышко.
– Так и есть, – подтвердил мастер. – Видишь, как хорошо ты умеешь распознавать объекты.
Следующее прикосновение было холодным. По ощущениям напоминало что-то кожаное, более плотное.
– Ремень? Только не говори, что собираешься меня им хлестать.
Мастер рассмеялся. Смех его, кстати, звучал весьма приятно. Хотя раньше так Лине не казалось.
– Ты насмотрелась порнофильмов. Я же сказал, что не хочу делать тебе больно. Зачем это вообще нужно?
– Ну, не знаю. Кто-то получает от этого удовольствие.
– От причинения боли другому человеку?
– Или когда больно делают ему самому.
– Ни в том, ни в другом не вижу ничего привлекательного. Садизм всегда абсурден. Как и мазохизм. Это сродни ненависти к человеческому в себе и в других. Зачем ненавидеть, если можно испытывать более приятные чувства?
– Ты прав, – его слова приятно удивили Лину. Всё новыми гранями выражается мастер. Только по-прежнему она не знает его имени. – Может, скажешь мне всё-таки, как тебя зовут?
– Зачем? Разве тебе недостаточно?
– Я не знаю, как к тебе обращаться. Ты делаешь со мной всё, что пожелаешь, а я что получаю взамен?
– Позволь напомнить… – начал он.
– Только не надо про деньги. Я не это имею в виду. Хотя они мне, действительно, были нужны. И… ещё понадобятся.
– Ты ненасытная, Лина.
Она готова была голову на отсечение отдать, что в этот момент на его губах играла улыбка.
– Я просто… просто хочу знать, с кем имею дело.
– Хм… А как ты сама мысленно меня называешь?
– По-разному. Иногда использую ругательства.
– Не сомневаюсь. Но всё-таки, как бы ты определила мое местоположение относительно тебя?
Искуситель. Совратитель.
Нет, совращает она.
– Я не знаю, – призналась Лина.
Заказчик. Клиент. Спонсор.
Всё не то.
– Поменяй положение, – нервные нотки отчетливо слышались в его голосе. – Этот ракурс смотрится проигрышно.
– Ок, – Лина спустила бретельки платья с плеч. Белье светилось сквозь него. И в общем в платье не было нужды. Но мастеру сегодня хотелось оставить на ней больше ткани, чем всегда. Ещё одна защита? Но зачем, если он видел её почти всю?
– Замри.
– Что такое? – Лина удивилась. – Я что-то делаю не так?
Но мастер подошел к ней, склонился и сказал:
– Я сам.
Еле-еле она сдержалась, чтобы не уронить сарказм в ответ. Так можно его спугнуть. И тогда придется всё начинать заново.
Потянув завязки, он распахнул платье. Оно соскользнуло вниз к талии.
– Дальше снимать? – Лина, не отрываясь, смотрела ему в глаза.
– Ты слишком нетерпеливая. Я же сказал: сам.
Руки в черных перчатках легли на открытые плечи. Пальцы пролезли под бретельки бюстгальтера. Но снимать их мастер не торопился. Взгляд замер на уровне груди. Лина ждала, что последует за этим. Пыталась задержать дыхание, чтобы не пропустить момент.
Но мастер и в этот раз повел себя непредсказуемо. Убрав руки, отвернулся от неё. Лина почувствовала разочарование: неужели на этом всё?
Она не видела и не чувствовала того, что происходило. Мастер тяжело дышал, пытался собраться с мыслями, успокоиться. Девчонка затеяла свою игру. И это не приведет ни к чему хорошему. Надо пригрозить ей, чтобы знала своё место. Вот только… не получается.
Женщины… С ними нельзя быть уверенными ни в чем.
Сжав кулаки, мастер обернулся и довольно жестко сказал:
– Ты будешь делать только то, что я скажу. И ничего лишнего. Поняла, Лина?
– Но ведь я так и делаю. Разве нет?
– Нет! Ты изменилась.
– Ты сам меня просил об этом, помнишь? Теперь хочешь, чтобы я вела себя как раньше? Но я уже не та девочка, – парировала она.
– Знаю. К этому нужно привыкнуть.
Одно дело – когда позирует девочка. Красивая, соблазнительная, но ничего не знающая о своих чарах девочка. С такой очень просто держать себя в руках. Но когда девочка становится взрослой, она меняется так сильно, что удержать себя с ней прежним сложно. И кто тогда будет руководить, а кто подчиняться?
– Ты можешь дать мне воды? – попросила Лина. – Ужасно хочу пить.
– Здесь только вино. Воды нет.
Странно, подумала она.
– Хорошо. Тогда налей вина. Только чуть-чуть.
Белое полусладкое. Со вкусом шоколада. Лина сделала несколько глотков и облизнула губы. Жажда не прошла. Наоборот, пить захотелось ещё сильнее. Но мастеру, видимо, нравилось мучить её, пусть даже таким образом. Лина хотела отдать ему бокал, но сделала слишком резкий выпад. Вино пролилось на его одежду.
– Извини. Я неловкая.
Мастер коснулся намокшей ткани брюк.
– Может, сделаем перерыв? – предложила Лина. – А ты пока переоденешься.
– Не надо решать за меня. Я сам знаю, что мне делать.
– Хорошо, я только хотела как лучше.
– И поэтому облила меня вином?
– Я же извинилась.
Она повела плечом, и бретелька сползла вниз, приоткрыв грудь. Буквально на уровне нежно-розовых окружностей. Кожей Лина ощутила это, но поправлять одежду не стала. Пусть смотрит. Ободок бюстгальтера касался соска, заставляя его твердеть и набухать. И на всё это действо смотрел мастер.
Его рука против воли потянулась к Лине. Поддев полукружие белья, он спустил его. Грудь обнажилась. Продолжая стягивать бюстгальтер, мастер медленно наблюдал за девушкой.
– Красивое тело. Тебе надо научиться им управлять.
– Тело не всегда подчиняется разуму. Даже если я очень сильно постараюсь скрыть свои эмоции, оно всё равно выдаст меня.
Об этом рассказывали на факультативных занятиях по телесно-ориентированной терапии. Был один приглашенный специалист, который в рамках пяти занятий постарался погрузить студентов первого курса в мир большой «телески». Кое-что Лина запомнила. Но только спустя месяцы поняла, как много правды в этой науке.
– Положительно ты сегодня сама не своя, – повторил мастер. – Что с тобой случилось? Может быть, разговор с отцом повлиял на тебя?
– Папа тут ни при чем. Не надо его впутывать.
Любое высказывание, затрагивающее папу, её пугало. Как будто мастер таким образом охлаждал её, отрезвлял. Знал, на что надавать. Ну, конечно, ему важно было перехватить инициативу.
Лина собралась с духом и максимально постаралась отринуть мысли об отце. Не время для тревоги. Перед ней опасный соперник, которому ужасно хочется её раздеть. Неужели она этим не воспользуется? Ведь за тем она и пришла сюда сегодня.
Она смело взглянула в его черные глаза. Интересно, а волосы какого цвета? Обычно такие глаза бывают у жгучих брюнетов. Светлые волосы смотрелись бы нелепо. Да, он наверняка темноволосый. Как и Артур.
– Похоже, сегодня ты не настроена на работу.
– Наоборот. Сегодня у меня настроение как никогда.
Платье спущено вниз. Ноги плотно сжаты. Руки мастера легли на колени девушки и развели их в стороны. Совсем чуть-чуть.
– Мы будем делать то же, что и вчера?
Горячий взгляд скользнул по её телу, задержавшись между ног. Лину обдало жаром. Сейчас он попросит, чтобы она запустила руку себе в трусики.
– Не совсем, – сказал мастер. – То, что было вчера, сегодня уже неинтересно. Я хочу попробовать другое. И для тебя это будет новым опытом.
– Что ты хочешь со мной сделать?
– Для начала – связать тебе руки.
Пауза.
– Что-что? Повтори.
– Хочу связать тебе руки, – четко проговаривая каждое слово, повторил мастер.
– Помнится, вчера мои руки были тебе нужны.
– Не мне. Ты сама ими отлично пользовалась как инструментом удовлетворения своей похоти.
– За неимением рядом мужчины, который бы меня удовлетворил, – парировала Лина. – Что ещё остается?
– Ты давно этим занимаешься?
– Нет. Ровно с того дня, как потеряла девственность.
– И тогда же ты испытала первый оргазм?
– Пока нет. Я его не достигла. Было больно… вначале. Потом я привыкла.
– Хотела бы продолжить?
– Конечно. Это новые ощущения и они… очень… очень…
– Не «очень», а «самые», – поправил мастер. – Ты ведь это имела в виду?
– Я не знаю, насколько они «самые», пока не испытала их с мужчиной.
– Но ты знаешь, каково это, когда ты сама себя удовлетворяешь.
– Мне кажется, это не одно и то же. Когда он прикасался ко мне, – улыбка поплыла по губам, – это было гораздо острее. Не так, как делала я.
– Добавь к этому тот факт, что не ты управляешь своими ощущениями, а кто-то другой ведет тебя по этому пути. Кто-то очень желанный для тебя.
– Ты прав. Это добавляет остроты. И делает ощущения сильнее.
Она так запросто говорила с ним о том, что все восемнадцать лет было под запретом. С подругами Лина это, конечно, обсуждала. Та же Зина делилась своими впечатлениями от интимной близости с разными партнерами. Но Лине поделиться было нечем. Она могла только мечтать. И вот теперь она сидит перед мастером, рисующим её обнаженную, и так легко делится своими переживаниями и открытиями, как будто он самый близкий человек.
Синдром вагонного попутчика. Лина позже вспомнила об этом термине. Когда случайный человек внезапно получает такой кредит доверия, что узнает о тебе самое сокровенное. Причем без взаимных обязательств. И нет никакого страха, что он выдаст, поскольку эта встреча – первая и единственная.
Но мастер… этот удивительный художник, вдохновляющийся эротическими мотивами, не равен случайному попутчику. Он пришел в её жизнь и остается там на неопределенный срок. А она доверяет ему самое важное.
– Как тебе это удается? – спросила Лина.
– Что именно?
– Притягивать меня к себе. Я делюсь с тобой такими вещами, о которых не говорила никому. Я вся открыта перед тобой. У меня почти ничего не осталось, что я могла бы спрятать.
– Сквозь обнаженное тело так и светится душа, – ответил он. – Если бы я был дьяволом, Лина, то забрал бы и её.
Что-то чарующее, магическое пробежало между ними. В виде электрического разряда, невидимого глазу. Но улавливаемое обоими. Лина застыла, приоткрыв рот. Хотела что-то спросить, но слова застряли в горле. Бывают такие моменты, когда говорить ничего не нужно. Просто смотреть друг на друга и чувствовать сердцебиение.
«Он сегодня в ударе», – мысленно произнесла Лина.
«Как и ты», – отозвался его электроток.
Минуты текли, словно вечное движение вод, не останавливаясь и не замедляясь. Мастер стоял над ней и смотрел глаза в глаза. А Лина, всё больше увлекаемая этой черной бездной, чувствовала, что её затягивает этот водоворот, который она сама же и запустила.
В один момент ей показался знакомым этот взгляд. Тут же отогнала от себя мысль. Она видит мастера только здесь, в их уединенном пространстве. И вряд ли когда-либо они могли пересечься. Пусть даже он знаком с её отцом. Всё равно. Она бы его запомнила.
Но, отвлекшись, Лина вернула себе самообладание и слегка охрипшим голосом напомнила ему:
– Ты хотел связать мне руки. Я готова, – и протянула их ладонями вверх.
– Отведи назад.
Она послушалась и завела руки за голову.
– Так правильно?
– Да. Удивительно послушная ты стала.
– Должна же я когда-то тебе довериться, – она нарочно тряхнула волосами, чтобы рассыпать их по плечам. Мужчинам нравятся длинные волосы. И мастер тоже мужчина.
– Умница, – он очень бережно убрал ей волосы с плеч.
Затем…
Он оторвал клок ткани от своей рубашки и стал связывать ею руки Лине.
– Я думала, ты лучше подготовился.
– Иногда импровизация способствует большему успеху.
Ткань он затянул не сильно. Но остаточно для того, чтобы с первой попытки Лина не сумела её развязать. Она, конечно, попробовала сделать это.
– Что теперь?
– Теперь… – он говорил медленно, растягивая удовольствие от предвкушения того, что предстоит им обоим. – Теперь я завяжу тебе глаза.
– Ты боишься, что их огонь тебя испепелит?
Мастер не смог скрыть усмешку.
– Сегодня просто ночь перемен, Лина. Ещё немного – и ты заставишь меня волноваться.
– А разве ты сейчас спокоен?
Она позволила ему повязать себе повязку вокруг глаз. Сквозь черную ткань, бывшую его рубашкой, ничего не было видно.
– Теперь мне гораздо спокойнее, Лина. И я могу позволить себе то, что не делал раньше.
Легкий холодок по телу. Предчувствие опасности.
– Мне не будет больно?
Губы пересохли, и Лина облизнула их. Мастер точечно отмечал каждое микродвижение её тела.
– Нет. Боль была в первый раз, и она не повторится. Просто доверься мне. И я поведу тебя дорогой, по которой ты очень хотела пройти.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
– Я получу удовольствие?
Вспышкой молнии в голове возникла догадка. И следом прилив возбуждения – блаженное тепло, растекающееся по всему телу.
– Да. Если сумеешь расслабиться.
– А если нет?
Опасный холодок – предчувствие чего-то неожиданного. Что за новую игру затеял мастер? И какую роль хочет отвести ей?
– Успокойся, Лина. Дыши глубже. Я не собираюсь причинять тебе боль.
– Но всё-таки это возможно?
Он опасный человек. Он не её, об этом следует помнить. Лина сжалась, словно пытаясь защититься. Забыв о том, что вся как на ладони перед ним раскрыта.
– Чего ты боишься?
– Неизвестности.
– То есть, будущего?
– Можно и так сказать. Я ведь ничего не вижу. И не могу понять твоих намерений.
– Для этого не нужно обладать зрением, Лина. Просто позволь своему телу чувствовать так, как оно умеет. И ты сразу поймешь, насколько это приятно.
Легкое прикосновение на уровне дуновения летнего ветерка прошлось по её руке. Мастер коснулся её чем-то невесомым и тут же отпустил.
– Что это было?
– А что ты почувствовала?
– Легкость. Ты что-то сделал.
– Правильно. Давай попробуем ещё раз, – и он провел вдоль её руки – от плеча к запястью.
– Это ткань? – предположила Лина.
– Нет. Область рук – не самая чувствительная. Но если я проведу здесь… – и он коснулся шеи, провел вдоль неё, спустился к груди. Соски моментально набухли, и по всему телу побежали мурашки. – Холодно, Лина?
– Не холодно. Это совсем другое.
Она услышала легкий смешок. Он знал, что она имела в виду. То самое возбуждение, которое так легко в ней можно было вызвать. А ведь он даже не касался её пальцами.
Еле уловимое, полупрозрачное исследовало точечно её тело. Мастер оказался прав: закрытые глаза не мешали восприятию. Наоборот, скованность движений рук и невозможность видеть только усиливали ощущения в теле. А он продолжал водить чем-то невероятно мягким по её коже. Когда остановился на уровне живота, Лину пронзила догадка:
– Похоже на перышко.
– Так и есть, – подтвердил мастер. – Видишь, как хорошо ты умеешь распознавать объекты.
Следующее прикосновение было холодным. По ощущениям напоминало что-то кожаное, более плотное.
– Ремень? Только не говори, что собираешься меня им хлестать.
Мастер рассмеялся. Смех его, кстати, звучал весьма приятно. Хотя раньше так Лине не казалось.
– Ты насмотрелась порнофильмов. Я же сказал, что не хочу делать тебе больно. Зачем это вообще нужно?
– Ну, не знаю. Кто-то получает от этого удовольствие.
– От причинения боли другому человеку?
– Или когда больно делают ему самому.
– Ни в том, ни в другом не вижу ничего привлекательного. Садизм всегда абсурден. Как и мазохизм. Это сродни ненависти к человеческому в себе и в других. Зачем ненавидеть, если можно испытывать более приятные чувства?
– Ты прав, – его слова приятно удивили Лину. Всё новыми гранями выражается мастер. Только по-прежнему она не знает его имени. – Может, скажешь мне всё-таки, как тебя зовут?
– Зачем? Разве тебе недостаточно?
– Я не знаю, как к тебе обращаться. Ты делаешь со мной всё, что пожелаешь, а я что получаю взамен?
– Позволь напомнить… – начал он.
– Только не надо про деньги. Я не это имею в виду. Хотя они мне, действительно, были нужны. И… ещё понадобятся.
– Ты ненасытная, Лина.
Она готова была голову на отсечение отдать, что в этот момент на его губах играла улыбка.
– Я просто… просто хочу знать, с кем имею дело.
– Хм… А как ты сама мысленно меня называешь?
– По-разному. Иногда использую ругательства.
– Не сомневаюсь. Но всё-таки, как бы ты определила мое местоположение относительно тебя?
Искуситель. Совратитель.
Нет, совращает она.
– Я не знаю, – призналась Лина.
Заказчик. Клиент. Спонсор.
Всё не то.
