И стоит отдать должное — дом получился замечательным! Но самое главное — с секретом, и даже не одним. Эти секреты мне, после некоторых раздумий, открыл отец, но предупредил, что о них никто не должен знать, даже Малика. Меня, конечно, удивило, что он решился доверить эти тайны мне, а не жене, но я промолчала и лишь кивнула головой в знак согласия.
Но сейчас не об этом! Сегодня первый день работы моей кофейни! Причем все, что сделано или еще будет приготовлено в этом месте, будет сделано исключительно по моим рецептам! Эту новость уже несколько дней разносят по всем углам мои друзья-товарищи с Мамуком во главе. Как они мне доносят, взрослые были в недоумении, и я надеялась, проснувшегося любопытства им хватит, чтобы все-таки заглянуть ко мне на огонек. Хотя наверняка и отец с матерью поучаствовали в этой своеобразной рекламной акции. Но когда я заикнулась о более масштабной кампании с плакатом на площади и листовками, отец посмотрел на меня странным взглядом и ответил, что тратить бумагу на подобные вещи слишком расточительно, не говоря уже о целом плакате.
С этим я, пожалуй, в запале мозгового штурма и правда загнула. Бумага здесь стоит очень дорого, пергамент дешевле, а если брать действительно качественные экземпляры, то их стоимость была по карману очень немногим. Даже учиться писать мне приходилось на залитых воском табличках. Воск для этого делали с какими-то примесями, которые не давали чернилам сворачиваться и позволяли легко стереть написанное. Поверхность, конечно, царапалась, перья от моей неуклюжести от непривычки ломались, но и то и другое было просто исправить. В своем мире, я о таком способе учиться писать не слышала, но удобно и дешево, ничего не скажешь.
Я предлагала отцу устроить в первый день бесплатное угощение и какие-нибудь увеселительные мероприятия. Однако и эта идея была отметена как нежизнеспособная, так как местные просто не поймут ее и скорее будут шарахаться. Да-а, не доросла еще эта цивилизация до агрессивного маркетинга и рекламы. Хотя, может, это и к лучшему.
Уже целых пять минут, как кофейня «Лейма» официально открылась, но, кроме меня и Сэйры, в зал еще никто не пришел. Сэйра — моя помощница, опора и вообще главная в этом заведении. После меня, конечно. Хотя кого я обманываю? Главной меня, пожалуй, считает только сама Сэйра, и то потому, что лично училась у меня готовить новые блюда. Даже ее муж Ренат, тринадцатилетний сын Арават и десятилетняя дочь Айла считают, что устроители всего — мои отец и мать, а что я делаю во всей этой затее с кофейней, для них загадка. Ну не верят они, что даже сама идея кофейни исходила от меня — пятилетней девочки. А ведь я еще озаботилась тем, чтобы отец по моим рассказам и даже чертежам заказал у кузнеца, горшечника и столяра все, что я посчитала необходимым для создания своих кулинарных шедевров и соответствующей атмосферы уюта и уникальности своего заведения. Например, такой маленький штрих, как одинаковые переднички и шапочки для персонала, здесь оказались новаторством, хотя проф и утверждал, что нечто похожее уже видел в дорогих ресторанах Тализии.
Ничего, пускай все считают, что мое присутствие в заведении и авторство рецептов всего лишь блажь отца и матери, пускай! Главное, чтобы пришли и попробовали, а там видно будет!
Родители и знакомые, конечно, обещали прийти, но чуть позже. Я еще с вечера осталась здесь и вместе с Сэйрой и Айлой готовила сладости и компоты для сегодняшнего дебюта, давала последние наставления по приготовлению различных видов кофе и чая. Как ни странно, но хоть чай — что зеленый, что черный — здесь вполне себе мирно существовал, и до сих пор никто не додумался смешать его с другими травами, как и кофе со специями, в общем-то. Поэтому простой чай с мятой или чабрецом здесь стал чуть ли не открытием, а профессор почти каждый день требовал кофе с разными специями. Что-то ему нравилось, что-то нет, он стал для меня в этом вопросе главным экспертом и советчиком, но вот добавлять в кофе молоко считал чуть ли не кощунством. Но тут уж я его слушать не стала и все же внесла его в меню.
Меню! Это отдельная песня. Главной проблемой стало то, что читать здесь умеют в основном мужчины и многие очень посредственно, поэтому наличие меню как такового отнюдь не значило, что кто-то что-то в нем поймет, да и сама бумага — дело дорогое. Поэтому я придумала поставить на прилавок нечто вроде витрины, на которой выставлять по кусочку того, что будет сегодня в меню. Сначала меня не поняли, но примитивный чертеж с занавесочками от мух вместо стекла, помог понять в мой замысел.
С видами чая и кофе оказалось сложнее, тут пришлось положиться на говорящее меню, которым пока будут служить Сэйра и ее семья. Этого вполне должно хватить, ведь залы мы сделали маленькими — в двух комнатах стояло по три столика, и их обслуживание не должно забирать много сил. Но в будущем, если все сложится, залы планировалось увеличить.
Меню я все-таки написала. На восковой дощечке, на которой сама и училась писать. С одной стороны — недорого, а с другой — удобно, ведь написанное можно менять хоть каждый день, в зависимости от ассортимента. С ценообразованием помог отец. Выходило не так чтобы дешево, но и не очень дорого. В общем, по моему глубокому мнению, все должно получиться!
Должно! Просто обязано!
Но почему же тогда никто не идет? Может, нужно было открываться не в десять, а в одиннадцать? Уже десять минут прошло… пятнадцать… Я нервно забарабанила пальцами по столешнице. Сэйра удивленно на меня покосилась и хотела что-то сказать, как в кофейню зашел… солдат, а может, офицер — я в иерархии местных военных не разбиралась. Вот кого точно не ожидала сегодня здесь увидеть. Конечно, сейчас военных в городе развелось как мух, но ведь по всем канонам они должны предпочитать гостиные дворы, где наливают спиртное.
Тем временем военный заговорил:
— Добрый день! Сможете покормить завтраком голодного офицера?
— Сэйра растерялась и неуверенно сказала:
— Но уже поздно для завтрака.
Для завтрака и правда было поздно. Вставали здесь с петухами, а потому десять часов утра, скорее, можно назвать предобеденным перекусом.
— Ох, девушки! — подмигнул он мне и обаятельно улыбнулся. — Для меня утро сегодня настало именно сейчас. Я сменился после ночного караула, дотащился до своей комнаты, которую снимаю здесь неподалеку, и заснул. Проснулся совсем недавно. И кушать хочется так, что не передать! Вот иду, смотрю, а вы уже открылись. Дай, думаю, зайду, может, чем накормят добрые люди...
Видно было, что молодой офицер балагур и весельчак. Жалко было бы потерять такого клиента. Поэтому, оглянувшись и заметив, что Сэйра уже готова ответить отказом, ведь у нас и правда ничего, кроме сладостей, не было, я подпрыгнула на стульчике и быстро проговорила:
— Господин офицер! Вам как нашему первому клиенту я сделаю такой завтрак, о котором вы еще не слыхивали! Присаживайтесь. А Сэйра пока расскажет, какие напитки мы можем вам предложить.
Словив удивленный взгляд Сэйры, я, так же, как и ранее офицер, подмигнула ей и, спрыгнув со стула, побежала в кухню творить омлет с беконом, помидорами и свежим перцем. Слава Всевышнему, сейчас с овощами и фруктами проблем не было — осень на дворе. А ведь совсем скоро меню придется корректировать в соответствии с сезонностью!
Нехитрый с точки зрения любого современного человека завтрак здесь и правда оказался невиданной штукой. Яйца, конечно, готовили: и жарили, и варили. Но вот так — взбить с молоком и пожарить…
В общем, оставив немного Сэйре на пробу, я положила омлет на тарелку, украсила зеленью и, прихватив лаваш, отправилась в зал, где офицер уже, кривясь, потягивал кофе.
— Вот омлет. А кофей рекомендую попробовать с молоком, на первый раз вам должно больше понравиться. — произнесла я и метнулась за молоком.
Офицер съел все и явно не отказался бы от добавки. И я предложила ему попробовать что-нибудь из нашего основного ассортимента, и молодой человек самодовольно заявил, что перепробует все! Однако после штруделя, эклера и фирменного десерта «Лейма» передумал. Запил все компотом и сказал, с трудом вставая из-за стола:
— Спасибо, хозяюшки-ханан! Так меня еще никто не угощал, даже в столице.
После чего положил на стол целый золотой, что сильно превышало стоимость того, что он съел. Снова мне подмигнул и ушел, сыто вздыхая.
Перевести дух с этого момента нам уже не удалось — народ, наконец, пришел знакомиться...
К концу суматошного, полного работы и впечатлений дня, я могла сделать однозначный вывод: открытие удалось! «Лейму» приняли! Это было видно по довольным лицам и хорошим отзывам — завистливые взгляды и ядовитые реплики некоторых кумушек я отнесла к этой же категории. Я была не просто довольна — счастлива! Ведь у меня получилось! Несмотря ни на что — получилось! И все благодаря моим родным и близким. Все-таки мне очень повезло с ними!
Домой меня отец нес на руках. Сама я передвигаться уже просто не могла. Мама шла рядом, переваливаясь уточкой и держась обеими руками за поясницу. Было видно, что та ее беспокоит, так как временами по лицу пробегали гримасы боли. Слишком суматошным и тяжелым и для нее оказался этот день.
— Да, Лейла, навела ты шороху, — улыбаясь, признала она. Такого тут еще никто не пробовал и не видел. Ратмир, — обратилась она к отцу, — а ты видел, как округлялись глаза местных кумушек, когда они увидели, как ты говоришь, Лейла, у-ни-фор-му работников кофейни или полотенчики с вензелем кофейни? А как они удивлялись квадратным тарелочкам и прочим нововведениям! Не говоря уже о самих сладостях.
Говоря это, мама хихикала, забыв, как удивлялась и сопротивлялась всему этому сама. Сколько сил и терпения мне понадобилось, чтобы уговорить ее на все это! Ведь именно она помогала мне с пошивом формы и вышивкой логотипа.
Мы с отцом тоже улыбались и радовались, вспоминая каждый свое. Внезапно мама остановилась, ойкнула и с ужасом уставилась на нас с отцом.
— Ратмир, воды отошли… Я рожаю...
На отца в этот момент было жалко смотреть. Он элементарно растерялся и не знал, что делать: то ли бросать меня и хватать маму, то ли бежать в город за знахаркой, то ли тащить меня и дальше, то ли, то ли, то ли… На маму в этот момент тоже было жалко смотреть — она очень сильно испугалась. Врут, видимо, говоря, что второго рожать не страшно. Как видно — страшно и очень, а в этом мире так и вообще любые роды — это не только рождение ребенка, но и самой матери. Нет здесь нормальной медицины, нет!
Похоже, спасать положение придется мне. Последний месяц для мамы выдался суматошным, а последние дни нервными, поэтому роды начались на пару недель раньше, чем планировалось. Но это, насколько я знала, нормально. Сейчас главное — все правильно организовать.
— Отец, поставь меня уже на землю и помоги маме добраться до дома. Я побегу за знахаркой.
Непонятно, откуда у меня взялись силы, но припустила я со всех ног.
Дома знахарки не оказалось, ее муж сказал, что она еще утром уехала в соседнюю деревню и раз до сих пор не вернулась, сегодня ее ждать уже не стоит. В отчаянии я выбежала на улицу и топталась на месте, не зная, что делать дальше. Внезапно кто-то ухватил меня за плечо и развернул.
— Привет, хозяюшка! Ты что, здесь живешь? Только вот я тебя раньше не видел.
Оказалось, что ко мне обращается тот самый офицер, которого я накормила с утра омлетом.
— Нет, не живу. — Сдерживая слезы, проговорила я. — У меня мама рожает, а знахарка уехала. Уже и воды отошли!
— Нда-а… — Он почесал нос и медленно, явно раздумывая, произнес: — У нас есть полковой лекарь, только он вряд ли спец по родам — у нас некому рожать, — хмыкнул он. — Но такой лекарь явно лучше, чем никакого. Верно?
— Спасибо вам большое, господин офицер! — искренне ответила я. — Но это же роды! Кто здесь его в такой момент к женщине допустит! — в отчаянии воскликнула. Этот вопрос мы с мамой уже давно обсудили, и я точно узнала, что лекари могут лечить что угодно, кроме женских заболеваний, и не могут принимать роды. Эта привелегия полностью отдавалась на откуп необразованным знахаркам. Вот где логика?! Женщина вынашивает и рожает детей, то есть будущее, а о ней и позаботиться никто не желает. Традиции, так их рас так, те самые, о которые скорее шею свернешь.
— Это да… — все так же почесывая нос, согласился офицер, а потом как-то встрепенулся и спросил: — Но ведь у твоей матери есть подруги, которые смогут ей помочь, а лекаря мы возьмем на всякий случай… для совета.
— Спасибо, господин офицер! — воскликнула я. — Есть, есть у мамы подруга! Давайте, я сейчас за ней побегу, а вы идите за доктором и ведите его в дом купца Ратмира сына Харуфа, что за старыми городскими стенами в самом конце улицы. — А потом смутилась, что раскомандовалась офицером, и смущенно добавила: — Так быстрее будет.
— Хорошо, хозяюшка, — улыбнулся он краешком губ, — ждите, скоро будем.
На сердце немного полегчало, и я побежала к Эльмире — маминой подруги.
Имя Эльмира — самое популярное в Эльмирантии, что неудивительно, поэтому куда ни плюнь, точно попадешь в Эльмиру. Именно поэтому мамина подруга предпочитала, чтобы ее звали Мира. Раньше мама как-то мало с ней общалась, может, времени не было у обеих, а может, у Миры интереса не было, что по моим внутренним ощущениям ближе к истине. Но с тех пор, как мы переехали, и у меня прибавилось хлопот с кофейней, именно она стала маминой палочкой-выручалочкой. Я иногда даже диву давалась, насколько эта женщина вошла в нашу жизнь за последние полтора месяца. Без нее матери было бы гораздо тяжелей. И вот, кажется, нужно воспылать к девушке искренней благодарностью, только почему-то не получалось. Я и так крутила эту мысль в голове и сяк, но никак не могла обосновать причину такого своего отношения. Может, я ревновала? Не знаю.
Подбежав, наконец, к дому Миры, я остановилась, опершись на ворота, немного отдышалась, а потом закричала:
— Тетя Мира! Тетя Мира!
Войти в калитку я поостереглась — у нее во дворе в это время гуляла спущенная с цепи злющая собака Рэйка. И правильно сделала — за забором тут же раздался заливистый лай. Наконец, меня услышали и, обругав пса, спросили:
— Кто там пришел на ночь глядя?
Я узнала голос тети Миры.
— Тетя Мира, это я, Лейла! Мама рожает, а знахарка в деревню уехала...
Та сразу поняла, зачем я пришла:
— Подожди меня, я сейчас платок накину, и пойдем.
Мира — вдова и мать той самой вредной девятилетней Руниры, которая прозвала меня лягушкой. Живут они вместе с родителями погибшего, как когда-то у Малики, мужа. Девушка она видная, и я не удивлюсь, если какой-нибудь вдовец и к ней скоро присмотрится.
Она вышла быстро, Рунира хотела пойти за ней, но та не позволила. И слава Всевышнему! Мне сейчас не до глупых детских пререканий, которые непременно последовали бы. Я вспомнила еще об одном человеке, который мог бы сейчас помочь. И почему я не сообразила сразу? Видимо, от стресса, или потому что ассоциировала эту женщину не с мамой, а с кофейней.
— Тетя Мира, давайте еще зайдем за тетей Сэйрой?!
Она быстро и остро на меня глянула и строго сказала:
— Она сейчас, небось, убирает тот бедлам, что остался после сегодняшнего открытия. Да и зачем ее беспокоить? Сами справимся, незачем там столько народу.
Но сейчас не об этом! Сегодня первый день работы моей кофейни! Причем все, что сделано или еще будет приготовлено в этом месте, будет сделано исключительно по моим рецептам! Эту новость уже несколько дней разносят по всем углам мои друзья-товарищи с Мамуком во главе. Как они мне доносят, взрослые были в недоумении, и я надеялась, проснувшегося любопытства им хватит, чтобы все-таки заглянуть ко мне на огонек. Хотя наверняка и отец с матерью поучаствовали в этой своеобразной рекламной акции. Но когда я заикнулась о более масштабной кампании с плакатом на площади и листовками, отец посмотрел на меня странным взглядом и ответил, что тратить бумагу на подобные вещи слишком расточительно, не говоря уже о целом плакате.
С этим я, пожалуй, в запале мозгового штурма и правда загнула. Бумага здесь стоит очень дорого, пергамент дешевле, а если брать действительно качественные экземпляры, то их стоимость была по карману очень немногим. Даже учиться писать мне приходилось на залитых воском табличках. Воск для этого делали с какими-то примесями, которые не давали чернилам сворачиваться и позволяли легко стереть написанное. Поверхность, конечно, царапалась, перья от моей неуклюжести от непривычки ломались, но и то и другое было просто исправить. В своем мире, я о таком способе учиться писать не слышала, но удобно и дешево, ничего не скажешь.
Я предлагала отцу устроить в первый день бесплатное угощение и какие-нибудь увеселительные мероприятия. Однако и эта идея была отметена как нежизнеспособная, так как местные просто не поймут ее и скорее будут шарахаться. Да-а, не доросла еще эта цивилизация до агрессивного маркетинга и рекламы. Хотя, может, это и к лучшему.
Уже целых пять минут, как кофейня «Лейма» официально открылась, но, кроме меня и Сэйры, в зал еще никто не пришел. Сэйра — моя помощница, опора и вообще главная в этом заведении. После меня, конечно. Хотя кого я обманываю? Главной меня, пожалуй, считает только сама Сэйра, и то потому, что лично училась у меня готовить новые блюда. Даже ее муж Ренат, тринадцатилетний сын Арават и десятилетняя дочь Айла считают, что устроители всего — мои отец и мать, а что я делаю во всей этой затее с кофейней, для них загадка. Ну не верят они, что даже сама идея кофейни исходила от меня — пятилетней девочки. А ведь я еще озаботилась тем, чтобы отец по моим рассказам и даже чертежам заказал у кузнеца, горшечника и столяра все, что я посчитала необходимым для создания своих кулинарных шедевров и соответствующей атмосферы уюта и уникальности своего заведения. Например, такой маленький штрих, как одинаковые переднички и шапочки для персонала, здесь оказались новаторством, хотя проф и утверждал, что нечто похожее уже видел в дорогих ресторанах Тализии.
Ничего, пускай все считают, что мое присутствие в заведении и авторство рецептов всего лишь блажь отца и матери, пускай! Главное, чтобы пришли и попробовали, а там видно будет!
Родители и знакомые, конечно, обещали прийти, но чуть позже. Я еще с вечера осталась здесь и вместе с Сэйрой и Айлой готовила сладости и компоты для сегодняшнего дебюта, давала последние наставления по приготовлению различных видов кофе и чая. Как ни странно, но хоть чай — что зеленый, что черный — здесь вполне себе мирно существовал, и до сих пор никто не додумался смешать его с другими травами, как и кофе со специями, в общем-то. Поэтому простой чай с мятой или чабрецом здесь стал чуть ли не открытием, а профессор почти каждый день требовал кофе с разными специями. Что-то ему нравилось, что-то нет, он стал для меня в этом вопросе главным экспертом и советчиком, но вот добавлять в кофе молоко считал чуть ли не кощунством. Но тут уж я его слушать не стала и все же внесла его в меню.
Меню! Это отдельная песня. Главной проблемой стало то, что читать здесь умеют в основном мужчины и многие очень посредственно, поэтому наличие меню как такового отнюдь не значило, что кто-то что-то в нем поймет, да и сама бумага — дело дорогое. Поэтому я придумала поставить на прилавок нечто вроде витрины, на которой выставлять по кусочку того, что будет сегодня в меню. Сначала меня не поняли, но примитивный чертеж с занавесочками от мух вместо стекла, помог понять в мой замысел.
С видами чая и кофе оказалось сложнее, тут пришлось положиться на говорящее меню, которым пока будут служить Сэйра и ее семья. Этого вполне должно хватить, ведь залы мы сделали маленькими — в двух комнатах стояло по три столика, и их обслуживание не должно забирать много сил. Но в будущем, если все сложится, залы планировалось увеличить.
Меню я все-таки написала. На восковой дощечке, на которой сама и училась писать. С одной стороны — недорого, а с другой — удобно, ведь написанное можно менять хоть каждый день, в зависимости от ассортимента. С ценообразованием помог отец. Выходило не так чтобы дешево, но и не очень дорого. В общем, по моему глубокому мнению, все должно получиться!
Должно! Просто обязано!
Но почему же тогда никто не идет? Может, нужно было открываться не в десять, а в одиннадцать? Уже десять минут прошло… пятнадцать… Я нервно забарабанила пальцами по столешнице. Сэйра удивленно на меня покосилась и хотела что-то сказать, как в кофейню зашел… солдат, а может, офицер — я в иерархии местных военных не разбиралась. Вот кого точно не ожидала сегодня здесь увидеть. Конечно, сейчас военных в городе развелось как мух, но ведь по всем канонам они должны предпочитать гостиные дворы, где наливают спиртное.
Тем временем военный заговорил:
— Добрый день! Сможете покормить завтраком голодного офицера?
— Сэйра растерялась и неуверенно сказала:
— Но уже поздно для завтрака.
Для завтрака и правда было поздно. Вставали здесь с петухами, а потому десять часов утра, скорее, можно назвать предобеденным перекусом.
— Ох, девушки! — подмигнул он мне и обаятельно улыбнулся. — Для меня утро сегодня настало именно сейчас. Я сменился после ночного караула, дотащился до своей комнаты, которую снимаю здесь неподалеку, и заснул. Проснулся совсем недавно. И кушать хочется так, что не передать! Вот иду, смотрю, а вы уже открылись. Дай, думаю, зайду, может, чем накормят добрые люди...
Видно было, что молодой офицер балагур и весельчак. Жалко было бы потерять такого клиента. Поэтому, оглянувшись и заметив, что Сэйра уже готова ответить отказом, ведь у нас и правда ничего, кроме сладостей, не было, я подпрыгнула на стульчике и быстро проговорила:
— Господин офицер! Вам как нашему первому клиенту я сделаю такой завтрак, о котором вы еще не слыхивали! Присаживайтесь. А Сэйра пока расскажет, какие напитки мы можем вам предложить.
Словив удивленный взгляд Сэйры, я, так же, как и ранее офицер, подмигнула ей и, спрыгнув со стула, побежала в кухню творить омлет с беконом, помидорами и свежим перцем. Слава Всевышнему, сейчас с овощами и фруктами проблем не было — осень на дворе. А ведь совсем скоро меню придется корректировать в соответствии с сезонностью!
Нехитрый с точки зрения любого современного человека завтрак здесь и правда оказался невиданной штукой. Яйца, конечно, готовили: и жарили, и варили. Но вот так — взбить с молоком и пожарить…
В общем, оставив немного Сэйре на пробу, я положила омлет на тарелку, украсила зеленью и, прихватив лаваш, отправилась в зал, где офицер уже, кривясь, потягивал кофе.
— Вот омлет. А кофей рекомендую попробовать с молоком, на первый раз вам должно больше понравиться. — произнесла я и метнулась за молоком.
Офицер съел все и явно не отказался бы от добавки. И я предложила ему попробовать что-нибудь из нашего основного ассортимента, и молодой человек самодовольно заявил, что перепробует все! Однако после штруделя, эклера и фирменного десерта «Лейма» передумал. Запил все компотом и сказал, с трудом вставая из-за стола:
— Спасибо, хозяюшки-ханан! Так меня еще никто не угощал, даже в столице.
После чего положил на стол целый золотой, что сильно превышало стоимость того, что он съел. Снова мне подмигнул и ушел, сыто вздыхая.
Перевести дух с этого момента нам уже не удалось — народ, наконец, пришел знакомиться...
К концу суматошного, полного работы и впечатлений дня, я могла сделать однозначный вывод: открытие удалось! «Лейму» приняли! Это было видно по довольным лицам и хорошим отзывам — завистливые взгляды и ядовитые реплики некоторых кумушек я отнесла к этой же категории. Я была не просто довольна — счастлива! Ведь у меня получилось! Несмотря ни на что — получилось! И все благодаря моим родным и близким. Все-таки мне очень повезло с ними!
Домой меня отец нес на руках. Сама я передвигаться уже просто не могла. Мама шла рядом, переваливаясь уточкой и держась обеими руками за поясницу. Было видно, что та ее беспокоит, так как временами по лицу пробегали гримасы боли. Слишком суматошным и тяжелым и для нее оказался этот день.
— Да, Лейла, навела ты шороху, — улыбаясь, признала она. Такого тут еще никто не пробовал и не видел. Ратмир, — обратилась она к отцу, — а ты видел, как округлялись глаза местных кумушек, когда они увидели, как ты говоришь, Лейла, у-ни-фор-му работников кофейни или полотенчики с вензелем кофейни? А как они удивлялись квадратным тарелочкам и прочим нововведениям! Не говоря уже о самих сладостях.
Говоря это, мама хихикала, забыв, как удивлялась и сопротивлялась всему этому сама. Сколько сил и терпения мне понадобилось, чтобы уговорить ее на все это! Ведь именно она помогала мне с пошивом формы и вышивкой логотипа.
Мы с отцом тоже улыбались и радовались, вспоминая каждый свое. Внезапно мама остановилась, ойкнула и с ужасом уставилась на нас с отцом.
— Ратмир, воды отошли… Я рожаю...
На отца в этот момент было жалко смотреть. Он элементарно растерялся и не знал, что делать: то ли бросать меня и хватать маму, то ли бежать в город за знахаркой, то ли тащить меня и дальше, то ли, то ли, то ли… На маму в этот момент тоже было жалко смотреть — она очень сильно испугалась. Врут, видимо, говоря, что второго рожать не страшно. Как видно — страшно и очень, а в этом мире так и вообще любые роды — это не только рождение ребенка, но и самой матери. Нет здесь нормальной медицины, нет!
Похоже, спасать положение придется мне. Последний месяц для мамы выдался суматошным, а последние дни нервными, поэтому роды начались на пару недель раньше, чем планировалось. Но это, насколько я знала, нормально. Сейчас главное — все правильно организовать.
— Отец, поставь меня уже на землю и помоги маме добраться до дома. Я побегу за знахаркой.
Непонятно, откуда у меня взялись силы, но припустила я со всех ног.
Дома знахарки не оказалось, ее муж сказал, что она еще утром уехала в соседнюю деревню и раз до сих пор не вернулась, сегодня ее ждать уже не стоит. В отчаянии я выбежала на улицу и топталась на месте, не зная, что делать дальше. Внезапно кто-то ухватил меня за плечо и развернул.
— Привет, хозяюшка! Ты что, здесь живешь? Только вот я тебя раньше не видел.
Оказалось, что ко мне обращается тот самый офицер, которого я накормила с утра омлетом.
— Нет, не живу. — Сдерживая слезы, проговорила я. — У меня мама рожает, а знахарка уехала. Уже и воды отошли!
— Нда-а… — Он почесал нос и медленно, явно раздумывая, произнес: — У нас есть полковой лекарь, только он вряд ли спец по родам — у нас некому рожать, — хмыкнул он. — Но такой лекарь явно лучше, чем никакого. Верно?
— Спасибо вам большое, господин офицер! — искренне ответила я. — Но это же роды! Кто здесь его в такой момент к женщине допустит! — в отчаянии воскликнула. Этот вопрос мы с мамой уже давно обсудили, и я точно узнала, что лекари могут лечить что угодно, кроме женских заболеваний, и не могут принимать роды. Эта привелегия полностью отдавалась на откуп необразованным знахаркам. Вот где логика?! Женщина вынашивает и рожает детей, то есть будущее, а о ней и позаботиться никто не желает. Традиции, так их рас так, те самые, о которые скорее шею свернешь.
— Это да… — все так же почесывая нос, согласился офицер, а потом как-то встрепенулся и спросил: — Но ведь у твоей матери есть подруги, которые смогут ей помочь, а лекаря мы возьмем на всякий случай… для совета.
— Спасибо, господин офицер! — воскликнула я. — Есть, есть у мамы подруга! Давайте, я сейчас за ней побегу, а вы идите за доктором и ведите его в дом купца Ратмира сына Харуфа, что за старыми городскими стенами в самом конце улицы. — А потом смутилась, что раскомандовалась офицером, и смущенно добавила: — Так быстрее будет.
— Хорошо, хозяюшка, — улыбнулся он краешком губ, — ждите, скоро будем.
На сердце немного полегчало, и я побежала к Эльмире — маминой подруги.
Имя Эльмира — самое популярное в Эльмирантии, что неудивительно, поэтому куда ни плюнь, точно попадешь в Эльмиру. Именно поэтому мамина подруга предпочитала, чтобы ее звали Мира. Раньше мама как-то мало с ней общалась, может, времени не было у обеих, а может, у Миры интереса не было, что по моим внутренним ощущениям ближе к истине. Но с тех пор, как мы переехали, и у меня прибавилось хлопот с кофейней, именно она стала маминой палочкой-выручалочкой. Я иногда даже диву давалась, насколько эта женщина вошла в нашу жизнь за последние полтора месяца. Без нее матери было бы гораздо тяжелей. И вот, кажется, нужно воспылать к девушке искренней благодарностью, только почему-то не получалось. Я и так крутила эту мысль в голове и сяк, но никак не могла обосновать причину такого своего отношения. Может, я ревновала? Не знаю.
Подбежав, наконец, к дому Миры, я остановилась, опершись на ворота, немного отдышалась, а потом закричала:
— Тетя Мира! Тетя Мира!
Войти в калитку я поостереглась — у нее во дворе в это время гуляла спущенная с цепи злющая собака Рэйка. И правильно сделала — за забором тут же раздался заливистый лай. Наконец, меня услышали и, обругав пса, спросили:
— Кто там пришел на ночь глядя?
Я узнала голос тети Миры.
— Тетя Мира, это я, Лейла! Мама рожает, а знахарка в деревню уехала...
Та сразу поняла, зачем я пришла:
— Подожди меня, я сейчас платок накину, и пойдем.
Мира — вдова и мать той самой вредной девятилетней Руниры, которая прозвала меня лягушкой. Живут они вместе с родителями погибшего, как когда-то у Малики, мужа. Девушка она видная, и я не удивлюсь, если какой-нибудь вдовец и к ней скоро присмотрится.
Она вышла быстро, Рунира хотела пойти за ней, но та не позволила. И слава Всевышнему! Мне сейчас не до глупых детских пререканий, которые непременно последовали бы. Я вспомнила еще об одном человеке, который мог бы сейчас помочь. И почему я не сообразила сразу? Видимо, от стресса, или потому что ассоциировала эту женщину не с мамой, а с кофейней.
— Тетя Мира, давайте еще зайдем за тетей Сэйрой?!
Она быстро и остро на меня глянула и строго сказала:
— Она сейчас, небось, убирает тот бедлам, что остался после сегодняшнего открытия. Да и зачем ее беспокоить? Сами справимся, незачем там столько народу.
