Мадам предложила мне прогуляться, пока отец проводит время с дочерью.
Стоило нам отойти на расстояние саженей* в пять, как женщина напрямую спросила:
- Чего вы добиваетесь, Лизетт?
- Ваш сын признал свою вину в том, что разбил мою повозку, предложил мне гостеприимство, я им воспользовалась.
- Да, но мне стало известно, что он ночевал в ваших покоях.
- Ваша прислуга много болтает лишнего, не говоря уж о том, какие отношения у некоторых не дурных собой служанок связывают их с сыном хозяина. А ваш сын действительно учтив со мной. Ревность вполне допустима. Я до сих пор оплакиваю своего супруга, мадам.
И, вспомнив тоску по маме, смахнула слезинку.
- Хотите сказать, что не спите с моим супругом?
- Сплю, - честно призналась я. - Но меня особо не спрашивали, хочу ли я этого. Но вашего сына такие вещи не останавливают.
- Что ж вы так спокойно реагируете на насилие?
- Какие права у женщин мадам? Разве нас не учат смирению и покорности?
- А ваши слова о служанке?..
- Правда, мадам.
- Значит, вам ничего не нужно от моего сына?
- Нет, мадам. Наоборот, я ищу сферу, куда можно вложить деньги покойного супруга. Хочу быть независимой.
- У вас есть дети, Лизетт?
- Нет, мадам.
- Сколько лет вы уже замужем?
- Два года, мадам Джейн.
- Значит, бесплодна?
Не понравились мне эти выводы.
- Вряд ли вы чего-то добьётесь без мужа, Лизетт. Сколько их у вас было?
- Кого? - не поняла я.
- Любовников, - сказала прямо она.
Я задумалась. Как соврать убедительно? Правде всё равно не поверят.
- Трое, с учётом вашего сына. Предыдущий был весьма щедрым. Теперь у меня есть средства открыть собственное дело.
- Вы от него сбежали из Лютеции?
- Это заметно?
- Вы, случаем, не преступили закон?
- Что вы!
- Хотите начать новую жизнь, а угодили в лапы моему сыну. Я не против, но должна быть уверена, что вы не принесёте ему какую-нибудь заразу.
О, мне только осмотра лекаря и не хватает для полного счастья.
- А вам не кажется, что уже слишком поздно об этом думать?
- То, что в конце концов происходит - не потеряно*, - сказала она.
Кажется, я попала!
- Я еду в город, мама, мадам Лизетт, - нарушил нашу беседу Ли, неся на плечах крошку Луизу. - Могу показать вам несколько фабрик, куда вы могли бы вложиться.
- Папа, а можно мне с вами? - тоненьким голоском сказала наивная простота!
- Можно, - согласился отец.
- Значит, я поеду с вами!- сказала мадам Джейн.
- Мы все не влезем в кабриолет, дорогая, - сказал Ли. - Давайте договоримся на субботу.
- В субботу служба у отца, - возразила эта пожилая женщина.
- Значит, в воскресенье. А лучше вообще устроить здесь пик-ник. Зачем куда-то ехать?
- Обещаешь? - спросила Луиза.
- Обещаю, - и Ли снял девочку с плеч. - Пойдёмте, мадам Лизетт, - он подал мне локоть и повёл коротким путём в обход лабиринта.
- Мне надо шляпку надеть.
- Я буду ждать во дворе.
За сим и разошлись.
Примечания автора:
мироколица* - (Даль) атмосфера.
Портки, порты* - штаны.
Стряпная* - (Даль) кухня, поварня, приспешная.
То, что в конце концов происходит - не потеряно* - англ., аналог русской пословицы "лучше поздно, чем никогда".
Когда мы-таки выехали, я осмелилась спросить у сэра Джозефа про его дочь. Ли же перешёл на французский.
- Была у маминой подруги дочь. Мама мечтала, что мы поженимся. Но отец был против. Вот только дети решили за них. И лишь когда скрывать уже стало поздно плод своего безрассудства, пришли к родителям с повинной головой. Отец, как истинный христианин, сказал, что грех я буду исправлять своим примерным супружеством.
- А кто твой отец?
- Священник.
Я закатила глаза. Мне вот только фанатиков веры и не хватает для полного счастья.
- Значит, вы поженились, - предположила я.
- Не совсем. Во время свадьбы невеста упала, начались роды. Отец кричал, что это знак дьявола. Невеста же родила девочку, а сама умерла от кровотечения. Так что вдовцом я стать не успел.
- А как твой отец отнёсся к внучке?
- Считает её исчадием ада.
- Правда? - не поверила я. Как можно?
- Но мама так не считает. Поэтому у нас с отцом произошёл конфликт. Он сыпал проклятиями. Я взял девочку к себе. Мама тут частенько пропадала.
- Но я так поняла, отец тоже живёт с вами.
- Он уже не может проповедовать. Поэтому я его забрал, при условии, что видеться с ним не буду. Да и мама под боком не помешает. За гувернантками и учителями следить надо, а мне некогда этим заниматься.
Вопрос только в том, как он раздобыл все эти сведения за время, пока я делала уроки? Или он узнал это от самого заменяемого, пока я на учёбе в училище была?
Я рассказала Ли про разговор с его матерью и желание показать меня лекарю. А ещё про отсутствие нижнего белья.
- А ещё, ввиду твоей истории, думаю, матушка хочет удостовериться, что я не тяжела.
Ли замолчал. Думает над возникшими трудностями?
Потом сказал адрес вознице. Когда мы оказались на месте, жених подал мне руку и повёл к какому-то доктору, как значилось на вывеске.
- Что вас беспокоит, мадам? - спросил лекарь - старичок с коротенькой бородкой.
- Ничего.
- Доктор, вы можете сказать, в тягости ли моя подруга? - спросил Лигат.
Лекарь так на меня посмотрел, словно обвинил во всех смертных грехах.
- Просто муж у неё умер, и могла ли она понести от него. Есть ли надежда... - добавил жених.
Взгляд доктора потеплел.
Он задавал неприличные вопросы, я старалась отвечать относительно честно, но согласно легенде. Что половую жизнь начала вести два года назад, когда первые лунные дни появились и много всего другого. Спросили меня и когда последний раз с мужем пытались зачать дитя. Пришлось нагло соврать, что пару месяцев назад, перед самой его... И я разрыдалась...
Меня так же ощупали, благо, под юбку залезать не стали. И с миром отпустили. Я отчаянно краснела у лекаря. Списывали наверняка на смущение перед доктором. Но на самом деле мне было стыдно про такое говорить перед Ли, да ещё и нагло врать. У нас считалось позором, если половые сношения происходят не с мужем. Девушки себя хранили, да и вдовы не пускались во все тяжкие. Но здесь правде не поверят. А доказательства моей невинности разрушат мою легенду, ведь девственных вдов не бывает. И как бы меня, как во времена инквизиции, не сожгли на костре. Отец Уитворта ведь фанатик. А ещё я так убедительно играла, что на месте Ли сомнения у меня бы закрались, а не правду ли я говорю? Всевышний, как же стыдно! Я ведь порядочная девушка. Пока ещё девушка!
Ещё меня пощупали, померили температуру, заглянули в мой рот. Чувствовала себя лошадью при покупке.
Ли забрал бумаги себе, которые выдал лекарь.
Затем мы поездили по улочкам, где мне показывали разные производства. Всё это время жених общался со мной исключительно на французском. Я пробормотала, что дюже неловко перед ним было. Ещё подумает невесть что...
- Я вам доверяю, мадам, - сказал жених.
И вот поверил или нет? А пока домой не вернёмся, поговорить толком не выйдет.
Мы также посетили несколько фабрик, по делам Лигата. И я не осталась в кабриолете, а отправилась с ним.
Боже, какая вонь стояла там. Такое ощущение, что нужники вообще не чистились. Чуть в обморок не упала. Да и условия труда оставляли желать лучшего. Рабство. Самое настоящее. На меня же смотрели с ненавистью. Ли же, казалось, не замечали. Да и я б ненавидела богатеев, явившихся сюда либо поглазеть, либо использовать их труд. Приятного мало. И если хозяин вёл дела с другими предпринимателями, то вряд ли среди них были женщины. А значит, либо мне стало любопытно, либо... В любом случае, они живые люди, а не животные, запертые в клетках.
Условия труда были ужасны, рабочие вдыхали пыль, многие выглядели болезненно, на некоторых предприятиях работали лишь женщины и дети. Как эти хозяева добились того, чтобы люди шли на такую работу добровольно? На металлургических заводах было не лучше. Нестерпимая жара, полуголые мужчины, затхлый запах пота и испражнений.
Я была так ошарашена всем этим, что просто не находила слов. Ли периодами надевал очки. То ли, чтобы защититься от мелкой пыли, то ли ещё для чего.
И вот на одном заводе меня посетило видение, когда я увидела его владельца. Седого с бакенбардами мужчину, кого-то мне смутно напомнившего.
...Зубцы стены, выглядывающей из земли, которые начинают откапывать вот такие рабочие. Разве что все одетые, с головными уборами. Откапывают лопатами, весьма упорно. И руководит ими вот этот седой человек с бакенбардами или очень на него похожий. Постепенно проступают оконечности здания, и я узнаю металлургический завод своего города, полуразрушенный, засыпанный. Одно из инженерных сооружений откапывают в первую очередь, хозяин работников раздаёт указания на английском языке, велев ничего не трогать. Первым проникает внутрь. Затхлый воздух вызывает приступ кашля, но он с газовым фонарём идёт в помещение.
- Мадам Анри, Лизетт, - доносится знакомый голос, мне брызгают на лицо водой. Первым вижу Ли. Его глаза глядят обеспокоенно. Над ним вижу перекрытия завода. Он подхватывает меня на руки и выносит на улицу. Вот только легче дышать не становится.
Жених отнёс меня в кабриолет, велев вознице ехать в ближайший храм за городом.
Всё это время держал меня почти что на руках.
- Ли, - бормотал он, - держитесь!
Сам внёс меня в храм. Сразу же ощутила прилив сил. И крестик стал слегка покалывать.
Вот только к нам спешил священник. В отличие от наших настройщиков в белой форме, этот был в чёрной сутане и белым воротничком.
- Хотите пожениться? - спросил он нас. - Или вы исповедаться желаете?
Мы с женихом переглянулись.
- Исповедаться... - прошептала я.
- Тогда оставьте нас, - сказал священник.
Пришлось Ли покинуть меня, хотя я и вцепилась в его руку.
- Всё хорошо, - обнимая, прошептал он на английском. - Вам станет легче, мадам. Слишком многое вы сегодня повидали.
И в чём мне исповедоваться? Какие грехи я сегодня совершила с точки зрения католической церкви? Кроме лжи, которой я себя окружила, я не чувствовала более ничего.
Ах да, блуд, который был ненастоящим, осуждение Мари.
Но самое главное - я ничем не помогла рабам на фабриках, сославшись на то, что не в состоянии это сделать.
И я начала исповедь с того, что увидела, признавая свою вину за то, что не видела этого раньше. Исхудалые, голодные, бессильные люди, умирающие прямо в цехах и ради чего? Ради нас, чтобы мы носили дорогие наряды, ездили на каретах, строили паровозы и всё остальное?
На удивление, священник меня поддержал, считая, что прогресс - дело, неугодное Богу. Но я могу всё исправить, сделав пожертвование церкви или даже постригшись в монахини.
Я сказала, что подумаю.
- Есть ли ещё что-то, в чём ты раскаиваешься, дитя моё?
Ложь? Но эта ложь во благо нашей державы, чтобы мы не стали такими же рабами, как эти люди. Нет, в этом я не раскаиваюсь.
- Я солгала сегодня, Святой Отец!
- В чём же, дитя моё?
- В том, сколько мужчин было в моей жизни.
- А их было много?
- Двое, - призналась я. Отец да Ли, вот только ни оного я не познала в том виде, котором другие могут себе напридумывать. Но вслух этого сказать я не могла. - Меня считают падшей женщиной.
- А это не так?
- Нет.
- Бог всё видит, тебе не нужно ничего доказывать Ему. Просто поступай, как Он учит нас.
Я закрыла глаза, представив того дедка из отдела катастроф. Надеюсь, он получит сегодняшнее видение.
Отпустив мои грехи, священник проводил меня к выходу.
- А вы, молодой человек, исповедаться не желаете?
- Как-нибудь в другой раз, - пообещал Ли, помогая мне забраться в кабриолет. Мы тронулись. - Полегчало? - спросил он. - Вам не стоит посещать такие злачные места, мадам.
Я сглотнула. На дворе уже вечерело. - Едем домой, - сказал Ли вознице, а потом уже мне: - Определились, куда желаете вложить средства?
- Мне посоветовали церкви пожертвовать, а самой монахиней стать.
- А может, нам пожениться, мадам, я найду более достойное применение вашим деньгам, - вернул он шпильку.
- Мадам Уитворт? - я взглянула на Ли. С усами он мне больше нравился. Неужто он готов меня уступить этому Джозефу Уитворту?
- Лизетт Уитворт, - уточнил он.
- Это предложение? - с вызовом бросила я.
Начался дождь. Жених встал и закрыл нас тентом. Сквозь него возница ничего не мог видеть.
- Так что, мадам?
- Я подумаю.
Он это серьёзно? Я его совсем не понимала. Мы с этим мужчиной по легенде познакомились только вчера. Он провёл со мной ночь и решил жениться? Бред! Тогда что это было? Хочет обстряпать связь этого Джозефа и чью? Мою или той вдовы, которую я заменила?
В любом случае, на сегодня мне впечатлений достаточно!
Голова гудела. Живот сводило от голода, хотя мы и перекусывали какими-то пирожками, которые принёс возница, пока мы ходили по разным предприятиям. И при всём при этом, я клевала носом.
Тряска всё же ощущалась, хотя не так, как в каретах. И я уснула, пока ехали в замок.
Проснулась я от сладких запахов, от которых текли слюнки. Было утро. Солнышко ласково светило в окошко. А на душе птички поют. Что со мной такое?
- Доброе утро, Ли, - поздоровался вошедший с подносом жених и говорит на русском. Окидываю спальню любопытным взглядом. Не замок. Хотя... Я б не сказала, что наши дома уступают своими высокими потолками, лепниной, вентиляцией. Разве что каминов нет, зато печи.
Живот призывно заурчал.
- Доброе, Ли, - улыбнулась, потягиваясь. - Почему Ли?
- Так совпало, что имя твоё начинается так же, как у Лизетт. И я могу тебя называть родным, не боясь, что нас раскроют.
На подносе стояла греча с тушёнкой. Паёк военных. А какие запахи... Мммм...
На подносе находились две полных тарелки, две кружки с чем-то горячим и приборы.
Я такой вкусной каши отродясь не ела. Уплела её быстро, а жених мне свою тарелку подсовывает, так и не притронувшись. Отказываться не стала.
Он вышел и притащил кастрюлю целиком. Наложил себе в мою тарелку и начал есть, то и дело поглядывая на меня.
Третью тарелку я просить не стала. Переесть только и не хватает!
Компотом я тоже наслаждалась, даром что горячий. Обняла кружку двумя руками и грелась, вдыхая аромат сухих плодов. Я хотела встать да помыть посуду, но меня повело. Жених едва подхватил.
- Надо тебя целителю показать.
- Со мной порядок.
- Я вижу. Давно у тебя недомогания?
- Как ты появился в моей жизни недавно, так и появились.
- А ты случаем не тяжела?
Я кинулась на него с кулаками, возмущённая его предположением, он удержал поднос с тарелками, но успел удрать из спальни.
- Как ты можешь так говорить! - всхлипнула я. - Сам втравил меня во всё это.
И я разрыдалась, свернувшись в позу дитятка в утробе матери на диване. Ощутила, что кто-то гладит по волосам.
- Да пошутил я, - сказал он.
- А когда замуж предлагал, тоже шутил? - не осталась я в долгу.
- Нет. Неправильно мы с тобой начали.
- Так сам всё испортил.
Развивать тему не стал, предложил:
- Садись, причешу.
Странно, но я послушалась. Наверное просто была разбита морально, хотелось заботы. Он распустил мою растрёпанную косу, начал водить щёткой по волосам. А мне вдруг так спокойно стало и приятно, порою, правда, щекотно было, и кожу стягивало на голове, будто тёртое яблоко ем. И когда он закончил, непроизвольно вырвался вздох разочарования.
Стоило нам отойти на расстояние саженей* в пять, как женщина напрямую спросила:
- Чего вы добиваетесь, Лизетт?
- Ваш сын признал свою вину в том, что разбил мою повозку, предложил мне гостеприимство, я им воспользовалась.
- Да, но мне стало известно, что он ночевал в ваших покоях.
- Ваша прислуга много болтает лишнего, не говоря уж о том, какие отношения у некоторых не дурных собой служанок связывают их с сыном хозяина. А ваш сын действительно учтив со мной. Ревность вполне допустима. Я до сих пор оплакиваю своего супруга, мадам.
И, вспомнив тоску по маме, смахнула слезинку.
- Хотите сказать, что не спите с моим супругом?
- Сплю, - честно призналась я. - Но меня особо не спрашивали, хочу ли я этого. Но вашего сына такие вещи не останавливают.
- Что ж вы так спокойно реагируете на насилие?
- Какие права у женщин мадам? Разве нас не учат смирению и покорности?
- А ваши слова о служанке?..
- Правда, мадам.
- Значит, вам ничего не нужно от моего сына?
- Нет, мадам. Наоборот, я ищу сферу, куда можно вложить деньги покойного супруга. Хочу быть независимой.
- У вас есть дети, Лизетт?
- Нет, мадам.
- Сколько лет вы уже замужем?
- Два года, мадам Джейн.
- Значит, бесплодна?
Не понравились мне эти выводы.
- Вряд ли вы чего-то добьётесь без мужа, Лизетт. Сколько их у вас было?
- Кого? - не поняла я.
- Любовников, - сказала прямо она.
Я задумалась. Как соврать убедительно? Правде всё равно не поверят.
- Трое, с учётом вашего сына. Предыдущий был весьма щедрым. Теперь у меня есть средства открыть собственное дело.
- Вы от него сбежали из Лютеции?
- Это заметно?
- Вы, случаем, не преступили закон?
- Что вы!
- Хотите начать новую жизнь, а угодили в лапы моему сыну. Я не против, но должна быть уверена, что вы не принесёте ему какую-нибудь заразу.
О, мне только осмотра лекаря и не хватает для полного счастья.
- А вам не кажется, что уже слишком поздно об этом думать?
- То, что в конце концов происходит - не потеряно*, - сказала она.
Кажется, я попала!
- Я еду в город, мама, мадам Лизетт, - нарушил нашу беседу Ли, неся на плечах крошку Луизу. - Могу показать вам несколько фабрик, куда вы могли бы вложиться.
- Папа, а можно мне с вами? - тоненьким голоском сказала наивная простота!
- Можно, - согласился отец.
- Значит, я поеду с вами!- сказала мадам Джейн.
- Мы все не влезем в кабриолет, дорогая, - сказал Ли. - Давайте договоримся на субботу.
- В субботу служба у отца, - возразила эта пожилая женщина.
- Значит, в воскресенье. А лучше вообще устроить здесь пик-ник. Зачем куда-то ехать?
- Обещаешь? - спросила Луиза.
- Обещаю, - и Ли снял девочку с плеч. - Пойдёмте, мадам Лизетт, - он подал мне локоть и повёл коротким путём в обход лабиринта.
- Мне надо шляпку надеть.
- Я буду ждать во дворе.
За сим и разошлись.
Примечания автора:
мироколица* - (Даль) атмосфера.
Портки, порты* - штаны.
Стряпная* - (Даль) кухня, поварня, приспешная.
То, что в конце концов происходит - не потеряно* - англ., аналог русской пословицы "лучше поздно, чем никогда".
Глава 9
Когда мы-таки выехали, я осмелилась спросить у сэра Джозефа про его дочь. Ли же перешёл на французский.
- Была у маминой подруги дочь. Мама мечтала, что мы поженимся. Но отец был против. Вот только дети решили за них. И лишь когда скрывать уже стало поздно плод своего безрассудства, пришли к родителям с повинной головой. Отец, как истинный христианин, сказал, что грех я буду исправлять своим примерным супружеством.
- А кто твой отец?
- Священник.
Я закатила глаза. Мне вот только фанатиков веры и не хватает для полного счастья.
- Значит, вы поженились, - предположила я.
- Не совсем. Во время свадьбы невеста упала, начались роды. Отец кричал, что это знак дьявола. Невеста же родила девочку, а сама умерла от кровотечения. Так что вдовцом я стать не успел.
- А как твой отец отнёсся к внучке?
- Считает её исчадием ада.
- Правда? - не поверила я. Как можно?
- Но мама так не считает. Поэтому у нас с отцом произошёл конфликт. Он сыпал проклятиями. Я взял девочку к себе. Мама тут частенько пропадала.
- Но я так поняла, отец тоже живёт с вами.
- Он уже не может проповедовать. Поэтому я его забрал, при условии, что видеться с ним не буду. Да и мама под боком не помешает. За гувернантками и учителями следить надо, а мне некогда этим заниматься.
Вопрос только в том, как он раздобыл все эти сведения за время, пока я делала уроки? Или он узнал это от самого заменяемого, пока я на учёбе в училище была?
Я рассказала Ли про разговор с его матерью и желание показать меня лекарю. А ещё про отсутствие нижнего белья.
- А ещё, ввиду твоей истории, думаю, матушка хочет удостовериться, что я не тяжела.
Ли замолчал. Думает над возникшими трудностями?
Потом сказал адрес вознице. Когда мы оказались на месте, жених подал мне руку и повёл к какому-то доктору, как значилось на вывеске.
- Что вас беспокоит, мадам? - спросил лекарь - старичок с коротенькой бородкой.
- Ничего.
- Доктор, вы можете сказать, в тягости ли моя подруга? - спросил Лигат.
Лекарь так на меня посмотрел, словно обвинил во всех смертных грехах.
- Просто муж у неё умер, и могла ли она понести от него. Есть ли надежда... - добавил жених.
Взгляд доктора потеплел.
Он задавал неприличные вопросы, я старалась отвечать относительно честно, но согласно легенде. Что половую жизнь начала вести два года назад, когда первые лунные дни появились и много всего другого. Спросили меня и когда последний раз с мужем пытались зачать дитя. Пришлось нагло соврать, что пару месяцев назад, перед самой его... И я разрыдалась...
Меня так же ощупали, благо, под юбку залезать не стали. И с миром отпустили. Я отчаянно краснела у лекаря. Списывали наверняка на смущение перед доктором. Но на самом деле мне было стыдно про такое говорить перед Ли, да ещё и нагло врать. У нас считалось позором, если половые сношения происходят не с мужем. Девушки себя хранили, да и вдовы не пускались во все тяжкие. Но здесь правде не поверят. А доказательства моей невинности разрушат мою легенду, ведь девственных вдов не бывает. И как бы меня, как во времена инквизиции, не сожгли на костре. Отец Уитворта ведь фанатик. А ещё я так убедительно играла, что на месте Ли сомнения у меня бы закрались, а не правду ли я говорю? Всевышний, как же стыдно! Я ведь порядочная девушка. Пока ещё девушка!
Ещё меня пощупали, померили температуру, заглянули в мой рот. Чувствовала себя лошадью при покупке.
Ли забрал бумаги себе, которые выдал лекарь.
Затем мы поездили по улочкам, где мне показывали разные производства. Всё это время жених общался со мной исключительно на французском. Я пробормотала, что дюже неловко перед ним было. Ещё подумает невесть что...
- Я вам доверяю, мадам, - сказал жених.
И вот поверил или нет? А пока домой не вернёмся, поговорить толком не выйдет.
Мы также посетили несколько фабрик, по делам Лигата. И я не осталась в кабриолете, а отправилась с ним.
Боже, какая вонь стояла там. Такое ощущение, что нужники вообще не чистились. Чуть в обморок не упала. Да и условия труда оставляли желать лучшего. Рабство. Самое настоящее. На меня же смотрели с ненавистью. Ли же, казалось, не замечали. Да и я б ненавидела богатеев, явившихся сюда либо поглазеть, либо использовать их труд. Приятного мало. И если хозяин вёл дела с другими предпринимателями, то вряд ли среди них были женщины. А значит, либо мне стало любопытно, либо... В любом случае, они живые люди, а не животные, запертые в клетках.
Условия труда были ужасны, рабочие вдыхали пыль, многие выглядели болезненно, на некоторых предприятиях работали лишь женщины и дети. Как эти хозяева добились того, чтобы люди шли на такую работу добровольно? На металлургических заводах было не лучше. Нестерпимая жара, полуголые мужчины, затхлый запах пота и испражнений.
Я была так ошарашена всем этим, что просто не находила слов. Ли периодами надевал очки. То ли, чтобы защититься от мелкой пыли, то ли ещё для чего.
И вот на одном заводе меня посетило видение, когда я увидела его владельца. Седого с бакенбардами мужчину, кого-то мне смутно напомнившего.
...Зубцы стены, выглядывающей из земли, которые начинают откапывать вот такие рабочие. Разве что все одетые, с головными уборами. Откапывают лопатами, весьма упорно. И руководит ими вот этот седой человек с бакенбардами или очень на него похожий. Постепенно проступают оконечности здания, и я узнаю металлургический завод своего города, полуразрушенный, засыпанный. Одно из инженерных сооружений откапывают в первую очередь, хозяин работников раздаёт указания на английском языке, велев ничего не трогать. Первым проникает внутрь. Затхлый воздух вызывает приступ кашля, но он с газовым фонарём идёт в помещение.
- Мадам Анри, Лизетт, - доносится знакомый голос, мне брызгают на лицо водой. Первым вижу Ли. Его глаза глядят обеспокоенно. Над ним вижу перекрытия завода. Он подхватывает меня на руки и выносит на улицу. Вот только легче дышать не становится.
Жених отнёс меня в кабриолет, велев вознице ехать в ближайший храм за городом.
Всё это время держал меня почти что на руках.
- Ли, - бормотал он, - держитесь!
Сам внёс меня в храм. Сразу же ощутила прилив сил. И крестик стал слегка покалывать.
Вот только к нам спешил священник. В отличие от наших настройщиков в белой форме, этот был в чёрной сутане и белым воротничком.
- Хотите пожениться? - спросил он нас. - Или вы исповедаться желаете?
Мы с женихом переглянулись.
- Исповедаться... - прошептала я.
- Тогда оставьте нас, - сказал священник.
Пришлось Ли покинуть меня, хотя я и вцепилась в его руку.
- Всё хорошо, - обнимая, прошептал он на английском. - Вам станет легче, мадам. Слишком многое вы сегодня повидали.
И в чём мне исповедоваться? Какие грехи я сегодня совершила с точки зрения католической церкви? Кроме лжи, которой я себя окружила, я не чувствовала более ничего.
Ах да, блуд, который был ненастоящим, осуждение Мари.
Но самое главное - я ничем не помогла рабам на фабриках, сославшись на то, что не в состоянии это сделать.
И я начала исповедь с того, что увидела, признавая свою вину за то, что не видела этого раньше. Исхудалые, голодные, бессильные люди, умирающие прямо в цехах и ради чего? Ради нас, чтобы мы носили дорогие наряды, ездили на каретах, строили паровозы и всё остальное?
На удивление, священник меня поддержал, считая, что прогресс - дело, неугодное Богу. Но я могу всё исправить, сделав пожертвование церкви или даже постригшись в монахини.
Я сказала, что подумаю.
- Есть ли ещё что-то, в чём ты раскаиваешься, дитя моё?
Ложь? Но эта ложь во благо нашей державы, чтобы мы не стали такими же рабами, как эти люди. Нет, в этом я не раскаиваюсь.
- Я солгала сегодня, Святой Отец!
- В чём же, дитя моё?
- В том, сколько мужчин было в моей жизни.
- А их было много?
- Двое, - призналась я. Отец да Ли, вот только ни оного я не познала в том виде, котором другие могут себе напридумывать. Но вслух этого сказать я не могла. - Меня считают падшей женщиной.
- А это не так?
- Нет.
- Бог всё видит, тебе не нужно ничего доказывать Ему. Просто поступай, как Он учит нас.
Я закрыла глаза, представив того дедка из отдела катастроф. Надеюсь, он получит сегодняшнее видение.
Отпустив мои грехи, священник проводил меня к выходу.
- А вы, молодой человек, исповедаться не желаете?
- Как-нибудь в другой раз, - пообещал Ли, помогая мне забраться в кабриолет. Мы тронулись. - Полегчало? - спросил он. - Вам не стоит посещать такие злачные места, мадам.
Я сглотнула. На дворе уже вечерело. - Едем домой, - сказал Ли вознице, а потом уже мне: - Определились, куда желаете вложить средства?
- Мне посоветовали церкви пожертвовать, а самой монахиней стать.
- А может, нам пожениться, мадам, я найду более достойное применение вашим деньгам, - вернул он шпильку.
- Мадам Уитворт? - я взглянула на Ли. С усами он мне больше нравился. Неужто он готов меня уступить этому Джозефу Уитворту?
- Лизетт Уитворт, - уточнил он.
- Это предложение? - с вызовом бросила я.
Начался дождь. Жених встал и закрыл нас тентом. Сквозь него возница ничего не мог видеть.
- Так что, мадам?
- Я подумаю.
Он это серьёзно? Я его совсем не понимала. Мы с этим мужчиной по легенде познакомились только вчера. Он провёл со мной ночь и решил жениться? Бред! Тогда что это было? Хочет обстряпать связь этого Джозефа и чью? Мою или той вдовы, которую я заменила?
В любом случае, на сегодня мне впечатлений достаточно!
Голова гудела. Живот сводило от голода, хотя мы и перекусывали какими-то пирожками, которые принёс возница, пока мы ходили по разным предприятиям. И при всём при этом, я клевала носом.
Тряска всё же ощущалась, хотя не так, как в каретах. И я уснула, пока ехали в замок.
Проснулась я от сладких запахов, от которых текли слюнки. Было утро. Солнышко ласково светило в окошко. А на душе птички поют. Что со мной такое?
- Доброе утро, Ли, - поздоровался вошедший с подносом жених и говорит на русском. Окидываю спальню любопытным взглядом. Не замок. Хотя... Я б не сказала, что наши дома уступают своими высокими потолками, лепниной, вентиляцией. Разве что каминов нет, зато печи.
Живот призывно заурчал.
- Доброе, Ли, - улыбнулась, потягиваясь. - Почему Ли?
- Так совпало, что имя твоё начинается так же, как у Лизетт. И я могу тебя называть родным, не боясь, что нас раскроют.
На подносе стояла греча с тушёнкой. Паёк военных. А какие запахи... Мммм...
На подносе находились две полных тарелки, две кружки с чем-то горячим и приборы.
Я такой вкусной каши отродясь не ела. Уплела её быстро, а жених мне свою тарелку подсовывает, так и не притронувшись. Отказываться не стала.
Он вышел и притащил кастрюлю целиком. Наложил себе в мою тарелку и начал есть, то и дело поглядывая на меня.
Третью тарелку я просить не стала. Переесть только и не хватает!
Компотом я тоже наслаждалась, даром что горячий. Обняла кружку двумя руками и грелась, вдыхая аромат сухих плодов. Я хотела встать да помыть посуду, но меня повело. Жених едва подхватил.
- Надо тебя целителю показать.
- Со мной порядок.
- Я вижу. Давно у тебя недомогания?
- Как ты появился в моей жизни недавно, так и появились.
- А ты случаем не тяжела?
Я кинулась на него с кулаками, возмущённая его предположением, он удержал поднос с тарелками, но успел удрать из спальни.
- Как ты можешь так говорить! - всхлипнула я. - Сам втравил меня во всё это.
И я разрыдалась, свернувшись в позу дитятка в утробе матери на диване. Ощутила, что кто-то гладит по волосам.
- Да пошутил я, - сказал он.
- А когда замуж предлагал, тоже шутил? - не осталась я в долгу.
- Нет. Неправильно мы с тобой начали.
- Так сам всё испортил.
Развивать тему не стал, предложил:
- Садись, причешу.
Странно, но я послушалась. Наверное просто была разбита морально, хотелось заботы. Он распустил мою растрёпанную косу, начал водить щёткой по волосам. А мне вдруг так спокойно стало и приятно, порою, правда, щекотно было, и кожу стягивало на голове, будто тёртое яблоко ем. И когда он закончил, непроизвольно вырвался вздох разочарования.
