Ванну я принимала и медитировала. Сливалась с природой, зданием. Пообщалась с замком, выявила места, которые нужно было очистить,не только энергетически, но и просто прибраться. Одно из таких помещений было отдано под покои матери с отцом. Родители, кстати, хоть и жили в одних покоях, но в разных комнатах. Отец вообще был непохож на нормального человека. Похоже, он не мылся вообще никогда. Проверив его ауру, нашла низших сосульщиков. Пока мать Уитворта была занята "своим" сыном, я шашку примотала к ноге под платье. И тихонько прокралась в другое крыло, стараясь двигаться бесшумно, не желая себе свидетелей.
Покои не запирались, поэтому стучать не стала, просто прошла в нужную комнату да затворила за собой дверь.
Отец сидел в кресле-качалке во мраке помещения. Запах был отвратительным. Я закрыла глаза, входя в пограничное состояние бодрствования и сна. Увидела сосульщиков. Они протягивали ко мне свои щупальца. Взяв свечу с комода, зажгла её. Поднесла к отцу, стараясь рассмотреть его лицо. На живого он был похож слабо. Глаза закрыты, дыхания почти не ощущалось, потому как пламя едва двигалось. Я достала шашку. Провела свечою под ней, позволяя оружию поглотить силу света и очищающего огня. Этой технике меня научил отец. Он - прекрасный наставник. Жаль, что встретиться утром нам так и не удалось. Я скучаю по нему. Нужно будет попросить Ли помочь нам свидеться.
Вновь закрыла глаза, сосредоточившись на тёмных паразитических сущностях, протягивающих свои щупальца к энергетическим центрам мужчины, отчего те были серыми и почти полностью погасшими.
Ко мне ринулось одно из щупалец, но моя защита устояла, а потом я прикоснулась шашкой к ауре жертвы, напитывая ту светом. Лезвие загорелось красным пламенем. С трудом его удавалось удержать. Вскоре удерживать его даже с учётом изолирующей рукояти моими перчатками стало невозможно, но я не сдавалась. И лишь когда твари взвыли и покинули помещение, я уронила шашку. Руки в местах касания пекло огнём.
И тут дверь с грохотом распахивается. Ли подскакивает ко мне, хватает мою шашку и, пока никто не видел, утаскивает меня в другую комнату. Запирает дверь и переносит нас в целительский госпиталь.
Мои руки залечили, предварительно сняв перчатки. Я утёрла слёзы, что против воли лились от боли, и стала вправе гордиться тем, что не вскрикнула. И меня вернули обратно в ванну, правда, уже без шашки, которую Ли попросил отправить по какому-то адресу. Намокшее платье Ли безжалостно сорвал с меня, оставляя в чём мать родила. В его глазах плескалось негодование, укор и что-то ещё.
Он перекрестил руки на груди и ждал ответа на незаданный вопрос.
- Простите, сэр? - я непонимающе хлопала глазами, постаравшись прикрыться руками и прижав колени к груди. - Что вам нужно?
- Ладно! - молвил он и выскочил из моих покоев. В коридоре послышался переполох. Он отсутствовал какое-то время. Я же старалась смыть с себя ту вонь, которая, казалось, въелась в мою кожу. А потом ещё один грохот двери. Я медленно обернулась. В обзоре из ванной комнаты дверь в мои покои видно не было. Ли появился тихо и неожиданно, скинул с себя одежду и бесцеремонно влез в мою ванную. Хотела удрать, но кто мне позволил? Вокруг нас вдруг вспыхнуло защитное поле.
- В качестве воспитания будешь мыть меня всего, - сказал он. - А пока моешь, рассказывай.
Я честно пыталась не думать о его теле, по которому скользило мыло и мои руки. Но то и дело сбивалась. Рассказала, как принимала ванну и медитировала, когда увидела насквозь пропитанную падальщиками комнату в замке. Пройти мимо я не смогла. Нацепила платье, шашку, и пошла.
- Когда ты умудрилась шашку взять?
- Она случайно сюда попала, я забыла убрать её как вылезла из душевой у тебя дома. А когда ты переносил нас, она оказалась на постоялом дворе. Я не могла её там оставить.
- Значит, будешь класть её в шкаф дома. Хочешь сорвать задание?
- Нет. Прости.
- Да и сунулась в логово падальщиков одна. Ты даже обучение не прошла! О чём ты думала? Что одна справишься против высосавших почти всю жизнь паразитов?
- У меня хорошая защита, - возразила я, показывая крестик.
- Глупая девчонка!
Он приподнялся над водой, велев мыть свои интимные места. Я замерла, не в силах пошевелиться.
- В следующий раз будешь думать! - пообещал он. - Тогда перейдём уже к наказанию!
Стоило мне притронуться к его... органу, как тот увеличился в размерах, но постепенно возвратился в прежнее состояние в моих же руках. Но возмущение пересилило удивление.
- Нежнее, - давал указания он. - Медленно, не дёргай.
Я была красной, как помидор, пока намыливала его, не зная, куда деться от стыда.
И дело даже не в том, что это половые органы жениха. Просто... Если б он попросил - я бы, может и смутилась, но пересилила бы свою неопытность познать то, чего была лишена. А вот так, как наказание восприняла. Мерзко! Выражение его лица оставалось непроницаемо! Так и хотелось гадость ему сделать, но помня об его обещании следующего раза, не решилась. Чувствовала себя использованной и поруганной.
И где-то внутри понимала, что натворила дел, что виновата, но вот такое наказание... Неужели он считает, что после этого я захочу его прикосновений?
- Иди сюда, - велел он, когда я уже собралась одеваться.
В моих глазах стояли слёзы. Я просто отвернулась, не желая этого показывать.
Он подошёл сзади, прикоснулся ко мне, заставляя вздрогнуть. Сейчас я чувствовала себя уязвимой, как никогда.
- Прости, я перегнул палку, - шептали его губы.
Стало обидно ещё больше. Он развернул меня к себе лицом и просто обнял, а я не удержалась и зарыдала.
Когда слёзы закончились, он помог мне одеться, хотя его помощь вызывала во мне протест, но руки дрожали, чувствовала себя разбитой.
- Поцелуй меня, - сказал он.
Я отвернулась. Подачки мне не нужны. Переживу!
- Я испугался за тебя. Что я должен был сделать? Отшлёпать тебя? - спросил он с нотками горечи, потом отпустил меня и ушёл.
И так хотелось, чтоб не уходил, остался, старался загладить свою вину, показал, что я ему дорога. Но он просто оставил меня.
Меня до вечера никто не тревожил, я же, не желая заниматься себяжалением и самобичеванием, взялась за уроки, решив, пока есть время, пройти несколько тем вперёд по климатологии, метеорологии. Изучила местный календарь. Названия месяцев я знала, как и разбивку, но какое точно сегодня число по их летоисчислению - не ведала. Вспомнила легенду, где фигурировали даты, когда я родилась, когда замуж вышла, когда муж умер. Лишь после этого перешла вновь к урокам. Просмотрела программу по высшей математике, которую любила, стала потихоньку контрольные делать да курсовую писать. Так погрузилась в процесс, что не сразу поняла, что на пороге кто-то стоит.
- Мадам, вы обедать будете?
Хотелось ответить: какой обед вечером? Но против местных обычаев не поспоришь, а вводить свои - слишком привлекать внимание.
- Буду, - отвлечься мне не помешает. Курсовую я по высшей математике решила почти всю.
- Вам помочь одеться?
- Да, если можно.
Слабость по-прежнему чувствовалась. Это из-за обиды или после изгнания паразитов?
Руки дрожали. Да что со мной такое?
Когда я встала, меня повело. Может, зря отказалась пить энергию мужа?
Мне нацепили портки.
Мари же выглядела растерянной.
- Что случилось, Мари?
- Мадам, а как же вы... - женщина явно смущалась говорить на эту тему, отчаянно краснея. А я поняла, что что-то не так. Присмотрелась. Ах, да, прорези не было. Просто их панталоны имели на стыке прорезь, чтобы не снимая на горшок ходить. Значит, Ли позаботился об этом. Хорошо. Это его, впрочем, не прощало.
- Потерплю.
- Но это ведь вредно, мадам.
- Мари, - угрожающе зашипела я.
Она замолчала.
Одевшись, я, едва держась на своих двоих пошла вдоль стеночки.
- Мадам, может мне принести вам сюда еду?
- Нет. Я буду обедать вместе со всеми.
Лестница далась особенно тяжко, я шла сама, держась за перила. Мари следовала рядом, готовая в любое мгновение поддержать, и я была ей за это благодарна.
За столом находился Уитворт, его мама и незнакомый мужчина против неё. Худощав, похож на скелет, обтянутый кожей. Гладко выбрит с затравленным взглядом. И тут у меня что-то щёлкнуло. Дак это ж будущий "свёкр". Похоже, его вымыли, приодели да побрили.
Ли окинул меня взглядом, поджал губы и отвернулся. Вообще-то я тут обиженная, а не он. Что-то сказал матери, затем встал, галантно отодвинул мне стул, мимолётно притронулся, и я почувствовала, как от прикосновения в меня вливается энергия. Подняла на него непонимающий взгляд. Как ему удалось? Я думала, только пить могу.
Увидела, как "свекровь" быстро отворачивается. Значит, наблюдала за нами. Ну вот, а я нарушила приличия, насколько помню, ведь можно смотреть лишь из-под полуопущенных ресниц.
- Добрый вечер, сэр, мадам Уитворт.
- Добрый, мадам Анри.
И вроде бы всё чинно, а будто оскорбила, унизила. Похоже, объявила мне войну. Плохо.
Тут пришла гувернантка с Луизой.
- Добрый вечер, папа, бабушка, сэр... - запнулась она, явно не узнавая своего дедушку.
Мужчина, до того сидевший и не обращающий ни на кого внимания вдруг оживился.
- Здравствуй, дитя, - его голос был похож на скрип. А ещё чувствовалось в нём что-то потустороннее. - Меня зовут Джозеф. А тебя, дитя?
- Как моего папу?
- Папу? - удивился священник. И повернулся к сыну. Ли уже отошёл от меня, пока внимание отца было приковано к малышке. Я смотрела на ауру девочки, отмечая на ней чёрную метку. И её аура вспыхивала красными сполохами при речи дедушки. Малышка боялась, но при этом прямо глядела в глаза.
Повисла звенящая тишина. Лишь мухи решились её нарушить своим жужжанием.
У меня во рту пересохло.
- Меня Луизой звать.
А я вдруг привлекла нежно девочку к себе.
- Это твоя мама? Познакомишь нас? - спросил "свёкр".
Девочка повернулась ко мне, умоляя взглядом не выдавать.
- Сэр Джозеф, познакомьтесь, это моя мама Лизетт Уитворт. Мама, познакомьтесь с сэром Джозефом.
- Очень приятно, сэр Джозеф, - я встала и отвесила реверанс.
- Вы в трауре. У вас кто-до умер? - теперь всё внимание было обращено ко мне. От его взгляда почти чёрных глаз стало не по себе.
В легенде ничего не было про родителей Лизетт. Поэтому пришлось выкручиваться:
- Мой первый супруг. На самом деле Луиза не моя родная дочь, - сказала я.
- Мои соболезнования. Пусть земля ему будет пухом... - пожелал бывший священник. - И давно он покинул наш бренный мир? - не унимался "свёкр". Но тут он дёрнулся. Жена вмешалась?
- Чуть меньше двух лет назад.
- Но вы до сих пор в самом жёстком трауре, - сказал отец жениха.
- Да? Простите, я не обратила внимания в связи с переездом сюда.
- Так когда вы поженились с моим сыном?
- Пока ещё только обручились.
Луиза сидела красная от стыда. Она-было собралась убежать, но бабушка едва заметно помотала головой. Мол, нельзя.
- Вы простите дитя неразумное, ей очень хочется маму иметь, - попыталась я сгладить ложь малышки.
- Бог простит, если покается.
Похоже, фанатизм у него остался. Да и на что я надеялась, возвращая его к жизни?
Порку я заслужила, хотя отчасти считала, что поступила правильно, ведь оставлять паразитов в этом доме себе дороже. И тут подумала, что, если этот священник видел меня в своей комнате? Там, правда, темно было. Но я подносила свечи к его лицу. А вдруг он выходил из тела, как я во время медитаций.
Негодование мужа уже не казалось несправедливым. Я его заслужила, а может и больше. Ведь не просто подвергла свою жизнь опасности, но и жизни нас обоих, легенды наши, задание.
Первым есть начал Ли, тем самым дав команду начать всем остальным. Я ела с охотой - уже успела проголодаться.
Благо, жена с мужем перебросилась парой слов, и о нас с девочкой временно забыли. Нужно попросить у Ли прощение и пусть накажет так, как считает нужным.
Я согласна даже на порку.
Вскоре ко мне вновь обратились, спросили про то, откуда я, почему у меня кольцо на пальце, хотя до того я сказала, что мы помолвлены. Пришлось отвечать. Причём, такое ощущение имелось, что "свёкры" сговорились и ведут допрос.
- Мадам Лизетт, вам пора отдохнуть, - после трапезы сказал молодой Уитворт.
Я, правда, устала и клевала носом, даже при том, что энергией он поделился. У нас уже наступила ночь.
- Я вас провожу, - и Ли подал мне свой локоть.
За это была ему благодарна.
Примечания по главе:
уд* - любой наружний отдельный орган, в том числе детородный мужской. (Даль) м. снасть, снаряд, орудие, сбруя, сосуд (откуда уда, удила и пр); но более
член, часть тела, всякое отдельное, по наружности, орудие тела, как: нога?, рука, палец и пр.
Дойти до спальни нам не дали, мама перехватила сына.
- Мне надо с тобой поговорить.
- Мы уже всё обсудили, - довольно холодно сказал Ли.
- Я пойду. Поговори с мамой, - тихо сказала я.
В глазах жениха плескалось раздражение. Ох, достанется сейчас кому-то. Пусть лучше не мне.
Я пошла дальше, а он остался.
Ли вскоре пришёл, закрыл дверь, подперев её стулом, помог мне раздеться.
- Я сожалею, - сказала на английском. - И заслужила наказания.
- Ты уже наказана.
- Но...
Договорить он не дал, просто поцеловал, подхватывая на руки и укладывая в постель. Отстранился. Разделся. Лёг рядом. И если я была в ночнушке, то он - без одежды.
Напряжение никуда не ушло. Моя обида прошла, потому что по сути, он не сделал ничего такого. Да, заставил себя мыть. И испытывал возбуждение. Да, это было как наказание, но заставило меня задуматься. И правильно или нет, но сработало. А вот он, похоже, до сих пор сердится на меня.
Я нависла над ним. Не хотелось так оставлять. И лучше самой дуться, чем видеть его обиду.
- Спать, Ли. Сегодня спать! - возразил он.
Но я поцеловала его. Не потому, что хотела испить, а просто так. Хотелось ощутить его губы, поцелуи. И чтобы он не сердился больше.
Он отвечал нехотя, да и не сразу, а потом перевернул меня на спину, оказавшись сверху. И уже сам целовал, с жаром, неистово. Губ оказалось мало, перешёл на ухо одно, потом другое, шейку. Странно, но сейчас прикосновения казались приятными, будоражащими кровь.
Я выгнулась ему навстречу, обвивая его шею. И осознала одну вещь: я не против, если он пойдёт дальше, до конца.
- Ли...
Он отстранился.
- Спи, ты не готова пока. Потом жалеть будешь. Просто виноватой сейчас себя ощущаешь.
- Но...
Он лёг рядом, развернув меня спиной к себе.
- Я не сержусь, - прошептал он. - Не на тебя.
- А на кого?
- На себя. Что не углядел за тобой. Женщины более импульсивны, а ты ещё юна и неопытна. Какие ещё сюрпризы мне ждать?
- Не знаю. А что матушка от тебя хотела?
- Сказала, что ты неважно выглядишь. Как бы не померла. И либо лекарь никудышный, либо ты таки понесла, либо я тебя совсем...
- Что?
- Залюбил, - ответил он после небольшого раздумья.
- А ты что?
- Ответил, что сегодня не буду так сильно тебя изматывать.
Благо, что темно было, да и спиной к нему повёрнута, он не видел, как я покраснела.
- А твой отец?
- Я с ним не разговариваю.
- Он помнит, почему?
- Мне без разницы.
- А если он проклянёт меня или тебя?
- Ты же носишь крестик. И у меня есть, - дал он исчерпывающий ответ, поглаживая меня, затем задрал ночнушку и всунул руку меж моих бёдер. Я напряглась. Оказывается, он был прав. Не готова я. Он тут же вытащил ладонь и положил её мне на живот.
Покои не запирались, поэтому стучать не стала, просто прошла в нужную комнату да затворила за собой дверь.
Отец сидел в кресле-качалке во мраке помещения. Запах был отвратительным. Я закрыла глаза, входя в пограничное состояние бодрствования и сна. Увидела сосульщиков. Они протягивали ко мне свои щупальца. Взяв свечу с комода, зажгла её. Поднесла к отцу, стараясь рассмотреть его лицо. На живого он был похож слабо. Глаза закрыты, дыхания почти не ощущалось, потому как пламя едва двигалось. Я достала шашку. Провела свечою под ней, позволяя оружию поглотить силу света и очищающего огня. Этой технике меня научил отец. Он - прекрасный наставник. Жаль, что встретиться утром нам так и не удалось. Я скучаю по нему. Нужно будет попросить Ли помочь нам свидеться.
Вновь закрыла глаза, сосредоточившись на тёмных паразитических сущностях, протягивающих свои щупальца к энергетическим центрам мужчины, отчего те были серыми и почти полностью погасшими.
Ко мне ринулось одно из щупалец, но моя защита устояла, а потом я прикоснулась шашкой к ауре жертвы, напитывая ту светом. Лезвие загорелось красным пламенем. С трудом его удавалось удержать. Вскоре удерживать его даже с учётом изолирующей рукояти моими перчатками стало невозможно, но я не сдавалась. И лишь когда твари взвыли и покинули помещение, я уронила шашку. Руки в местах касания пекло огнём.
И тут дверь с грохотом распахивается. Ли подскакивает ко мне, хватает мою шашку и, пока никто не видел, утаскивает меня в другую комнату. Запирает дверь и переносит нас в целительский госпиталь.
Мои руки залечили, предварительно сняв перчатки. Я утёрла слёзы, что против воли лились от боли, и стала вправе гордиться тем, что не вскрикнула. И меня вернули обратно в ванну, правда, уже без шашки, которую Ли попросил отправить по какому-то адресу. Намокшее платье Ли безжалостно сорвал с меня, оставляя в чём мать родила. В его глазах плескалось негодование, укор и что-то ещё.
Он перекрестил руки на груди и ждал ответа на незаданный вопрос.
- Простите, сэр? - я непонимающе хлопала глазами, постаравшись прикрыться руками и прижав колени к груди. - Что вам нужно?
- Ладно! - молвил он и выскочил из моих покоев. В коридоре послышался переполох. Он отсутствовал какое-то время. Я же старалась смыть с себя ту вонь, которая, казалось, въелась в мою кожу. А потом ещё один грохот двери. Я медленно обернулась. В обзоре из ванной комнаты дверь в мои покои видно не было. Ли появился тихо и неожиданно, скинул с себя одежду и бесцеремонно влез в мою ванную. Хотела удрать, но кто мне позволил? Вокруг нас вдруг вспыхнуло защитное поле.
- В качестве воспитания будешь мыть меня всего, - сказал он. - А пока моешь, рассказывай.
Я честно пыталась не думать о его теле, по которому скользило мыло и мои руки. Но то и дело сбивалась. Рассказала, как принимала ванну и медитировала, когда увидела насквозь пропитанную падальщиками комнату в замке. Пройти мимо я не смогла. Нацепила платье, шашку, и пошла.
- Когда ты умудрилась шашку взять?
- Она случайно сюда попала, я забыла убрать её как вылезла из душевой у тебя дома. А когда ты переносил нас, она оказалась на постоялом дворе. Я не могла её там оставить.
- Значит, будешь класть её в шкаф дома. Хочешь сорвать задание?
- Нет. Прости.
- Да и сунулась в логово падальщиков одна. Ты даже обучение не прошла! О чём ты думала? Что одна справишься против высосавших почти всю жизнь паразитов?
- У меня хорошая защита, - возразила я, показывая крестик.
- Глупая девчонка!
Он приподнялся над водой, велев мыть свои интимные места. Я замерла, не в силах пошевелиться.
- В следующий раз будешь думать! - пообещал он. - Тогда перейдём уже к наказанию!
Стоило мне притронуться к его... органу, как тот увеличился в размерах, но постепенно возвратился в прежнее состояние в моих же руках. Но возмущение пересилило удивление.
- Нежнее, - давал указания он. - Медленно, не дёргай.
Я была красной, как помидор, пока намыливала его, не зная, куда деться от стыда.
И дело даже не в том, что это половые органы жениха. Просто... Если б он попросил - я бы, может и смутилась, но пересилила бы свою неопытность познать то, чего была лишена. А вот так, как наказание восприняла. Мерзко! Выражение его лица оставалось непроницаемо! Так и хотелось гадость ему сделать, но помня об его обещании следующего раза, не решилась. Чувствовала себя использованной и поруганной.
И где-то внутри понимала, что натворила дел, что виновата, но вот такое наказание... Неужели он считает, что после этого я захочу его прикосновений?
- Иди сюда, - велел он, когда я уже собралась одеваться.
В моих глазах стояли слёзы. Я просто отвернулась, не желая этого показывать.
Он подошёл сзади, прикоснулся ко мне, заставляя вздрогнуть. Сейчас я чувствовала себя уязвимой, как никогда.
- Прости, я перегнул палку, - шептали его губы.
Стало обидно ещё больше. Он развернул меня к себе лицом и просто обнял, а я не удержалась и зарыдала.
Когда слёзы закончились, он помог мне одеться, хотя его помощь вызывала во мне протест, но руки дрожали, чувствовала себя разбитой.
- Поцелуй меня, - сказал он.
Я отвернулась. Подачки мне не нужны. Переживу!
- Я испугался за тебя. Что я должен был сделать? Отшлёпать тебя? - спросил он с нотками горечи, потом отпустил меня и ушёл.
И так хотелось, чтоб не уходил, остался, старался загладить свою вину, показал, что я ему дорога. Но он просто оставил меня.
Меня до вечера никто не тревожил, я же, не желая заниматься себяжалением и самобичеванием, взялась за уроки, решив, пока есть время, пройти несколько тем вперёд по климатологии, метеорологии. Изучила местный календарь. Названия месяцев я знала, как и разбивку, но какое точно сегодня число по их летоисчислению - не ведала. Вспомнила легенду, где фигурировали даты, когда я родилась, когда замуж вышла, когда муж умер. Лишь после этого перешла вновь к урокам. Просмотрела программу по высшей математике, которую любила, стала потихоньку контрольные делать да курсовую писать. Так погрузилась в процесс, что не сразу поняла, что на пороге кто-то стоит.
- Мадам, вы обедать будете?
Хотелось ответить: какой обед вечером? Но против местных обычаев не поспоришь, а вводить свои - слишком привлекать внимание.
- Буду, - отвлечься мне не помешает. Курсовую я по высшей математике решила почти всю.
- Вам помочь одеться?
- Да, если можно.
Слабость по-прежнему чувствовалась. Это из-за обиды или после изгнания паразитов?
Руки дрожали. Да что со мной такое?
Когда я встала, меня повело. Может, зря отказалась пить энергию мужа?
Мне нацепили портки.
Мари же выглядела растерянной.
- Что случилось, Мари?
- Мадам, а как же вы... - женщина явно смущалась говорить на эту тему, отчаянно краснея. А я поняла, что что-то не так. Присмотрелась. Ах, да, прорези не было. Просто их панталоны имели на стыке прорезь, чтобы не снимая на горшок ходить. Значит, Ли позаботился об этом. Хорошо. Это его, впрочем, не прощало.
- Потерплю.
- Но это ведь вредно, мадам.
- Мари, - угрожающе зашипела я.
Она замолчала.
Одевшись, я, едва держась на своих двоих пошла вдоль стеночки.
- Мадам, может мне принести вам сюда еду?
- Нет. Я буду обедать вместе со всеми.
Лестница далась особенно тяжко, я шла сама, держась за перила. Мари следовала рядом, готовая в любое мгновение поддержать, и я была ей за это благодарна.
За столом находился Уитворт, его мама и незнакомый мужчина против неё. Худощав, похож на скелет, обтянутый кожей. Гладко выбрит с затравленным взглядом. И тут у меня что-то щёлкнуло. Дак это ж будущий "свёкр". Похоже, его вымыли, приодели да побрили.
Ли окинул меня взглядом, поджал губы и отвернулся. Вообще-то я тут обиженная, а не он. Что-то сказал матери, затем встал, галантно отодвинул мне стул, мимолётно притронулся, и я почувствовала, как от прикосновения в меня вливается энергия. Подняла на него непонимающий взгляд. Как ему удалось? Я думала, только пить могу.
Увидела, как "свекровь" быстро отворачивается. Значит, наблюдала за нами. Ну вот, а я нарушила приличия, насколько помню, ведь можно смотреть лишь из-под полуопущенных ресниц.
- Добрый вечер, сэр, мадам Уитворт.
- Добрый, мадам Анри.
И вроде бы всё чинно, а будто оскорбила, унизила. Похоже, объявила мне войну. Плохо.
Тут пришла гувернантка с Луизой.
- Добрый вечер, папа, бабушка, сэр... - запнулась она, явно не узнавая своего дедушку.
Мужчина, до того сидевший и не обращающий ни на кого внимания вдруг оживился.
- Здравствуй, дитя, - его голос был похож на скрип. А ещё чувствовалось в нём что-то потустороннее. - Меня зовут Джозеф. А тебя, дитя?
- Как моего папу?
- Папу? - удивился священник. И повернулся к сыну. Ли уже отошёл от меня, пока внимание отца было приковано к малышке. Я смотрела на ауру девочки, отмечая на ней чёрную метку. И её аура вспыхивала красными сполохами при речи дедушки. Малышка боялась, но при этом прямо глядела в глаза.
Повисла звенящая тишина. Лишь мухи решились её нарушить своим жужжанием.
У меня во рту пересохло.
- Меня Луизой звать.
А я вдруг привлекла нежно девочку к себе.
- Это твоя мама? Познакомишь нас? - спросил "свёкр".
Девочка повернулась ко мне, умоляя взглядом не выдавать.
- Сэр Джозеф, познакомьтесь, это моя мама Лизетт Уитворт. Мама, познакомьтесь с сэром Джозефом.
- Очень приятно, сэр Джозеф, - я встала и отвесила реверанс.
- Вы в трауре. У вас кто-до умер? - теперь всё внимание было обращено ко мне. От его взгляда почти чёрных глаз стало не по себе.
В легенде ничего не было про родителей Лизетт. Поэтому пришлось выкручиваться:
- Мой первый супруг. На самом деле Луиза не моя родная дочь, - сказала я.
- Мои соболезнования. Пусть земля ему будет пухом... - пожелал бывший священник. - И давно он покинул наш бренный мир? - не унимался "свёкр". Но тут он дёрнулся. Жена вмешалась?
- Чуть меньше двух лет назад.
- Но вы до сих пор в самом жёстком трауре, - сказал отец жениха.
- Да? Простите, я не обратила внимания в связи с переездом сюда.
- Так когда вы поженились с моим сыном?
- Пока ещё только обручились.
Луиза сидела красная от стыда. Она-было собралась убежать, но бабушка едва заметно помотала головой. Мол, нельзя.
- Вы простите дитя неразумное, ей очень хочется маму иметь, - попыталась я сгладить ложь малышки.
- Бог простит, если покается.
Похоже, фанатизм у него остался. Да и на что я надеялась, возвращая его к жизни?
Порку я заслужила, хотя отчасти считала, что поступила правильно, ведь оставлять паразитов в этом доме себе дороже. И тут подумала, что, если этот священник видел меня в своей комнате? Там, правда, темно было. Но я подносила свечи к его лицу. А вдруг он выходил из тела, как я во время медитаций.
Негодование мужа уже не казалось несправедливым. Я его заслужила, а может и больше. Ведь не просто подвергла свою жизнь опасности, но и жизни нас обоих, легенды наши, задание.
Первым есть начал Ли, тем самым дав команду начать всем остальным. Я ела с охотой - уже успела проголодаться.
Благо, жена с мужем перебросилась парой слов, и о нас с девочкой временно забыли. Нужно попросить у Ли прощение и пусть накажет так, как считает нужным.
Я согласна даже на порку.
Вскоре ко мне вновь обратились, спросили про то, откуда я, почему у меня кольцо на пальце, хотя до того я сказала, что мы помолвлены. Пришлось отвечать. Причём, такое ощущение имелось, что "свёкры" сговорились и ведут допрос.
- Мадам Лизетт, вам пора отдохнуть, - после трапезы сказал молодой Уитворт.
Я, правда, устала и клевала носом, даже при том, что энергией он поделился. У нас уже наступила ночь.
- Я вас провожу, - и Ли подал мне свой локоть.
За это была ему благодарна.
Примечания по главе:
уд* - любой наружний отдельный орган, в том числе детородный мужской. (Даль) м. снасть, снаряд, орудие, сбруя, сосуд (откуда уда, удила и пр); но более
член, часть тела, всякое отдельное, по наружности, орудие тела, как: нога?, рука, палец и пр.
Глава 12
Дойти до спальни нам не дали, мама перехватила сына.
- Мне надо с тобой поговорить.
- Мы уже всё обсудили, - довольно холодно сказал Ли.
- Я пойду. Поговори с мамой, - тихо сказала я.
В глазах жениха плескалось раздражение. Ох, достанется сейчас кому-то. Пусть лучше не мне.
Я пошла дальше, а он остался.
Ли вскоре пришёл, закрыл дверь, подперев её стулом, помог мне раздеться.
- Я сожалею, - сказала на английском. - И заслужила наказания.
- Ты уже наказана.
- Но...
Договорить он не дал, просто поцеловал, подхватывая на руки и укладывая в постель. Отстранился. Разделся. Лёг рядом. И если я была в ночнушке, то он - без одежды.
Напряжение никуда не ушло. Моя обида прошла, потому что по сути, он не сделал ничего такого. Да, заставил себя мыть. И испытывал возбуждение. Да, это было как наказание, но заставило меня задуматься. И правильно или нет, но сработало. А вот он, похоже, до сих пор сердится на меня.
Я нависла над ним. Не хотелось так оставлять. И лучше самой дуться, чем видеть его обиду.
- Спать, Ли. Сегодня спать! - возразил он.
Но я поцеловала его. Не потому, что хотела испить, а просто так. Хотелось ощутить его губы, поцелуи. И чтобы он не сердился больше.
Он отвечал нехотя, да и не сразу, а потом перевернул меня на спину, оказавшись сверху. И уже сам целовал, с жаром, неистово. Губ оказалось мало, перешёл на ухо одно, потом другое, шейку. Странно, но сейчас прикосновения казались приятными, будоражащими кровь.
Я выгнулась ему навстречу, обвивая его шею. И осознала одну вещь: я не против, если он пойдёт дальше, до конца.
- Ли...
Он отстранился.
- Спи, ты не готова пока. Потом жалеть будешь. Просто виноватой сейчас себя ощущаешь.
- Но...
Он лёг рядом, развернув меня спиной к себе.
- Я не сержусь, - прошептал он. - Не на тебя.
- А на кого?
- На себя. Что не углядел за тобой. Женщины более импульсивны, а ты ещё юна и неопытна. Какие ещё сюрпризы мне ждать?
- Не знаю. А что матушка от тебя хотела?
- Сказала, что ты неважно выглядишь. Как бы не померла. И либо лекарь никудышный, либо ты таки понесла, либо я тебя совсем...
- Что?
- Залюбил, - ответил он после небольшого раздумья.
- А ты что?
- Ответил, что сегодня не буду так сильно тебя изматывать.
Благо, что темно было, да и спиной к нему повёрнута, он не видел, как я покраснела.
- А твой отец?
- Я с ним не разговариваю.
- Он помнит, почему?
- Мне без разницы.
- А если он проклянёт меня или тебя?
- Ты же носишь крестик. И у меня есть, - дал он исчерпывающий ответ, поглаживая меня, затем задрал ночнушку и всунул руку меж моих бёдер. Я напряглась. Оказывается, он был прав. Не готова я. Он тут же вытащил ладонь и положил её мне на живот.
