Ох, этот взгляд! Кто-то был серьезно задет за живое.
– Были бы мы одни… – угрожающе прошипел Яков.
– Ласки и нежности обещаю только после роскошного букета, – хмыкнула Даня. Она уже давно просекла фишку: при посторонних можно сколько угодно подкалывать Якова, он не предпримет ничего серьезного в ответ. А вот если они будут наедине… Ну, об этом можно и попозже задуматься.
– Что мне делать? – Развеселившуюся Даню уже мало что напрягало. – С чего начать?
Яков встрепенулся. А Фаниль дернулся вперед, едва не потеряв под собой опору кресла.
– Шея. Мне нужно узнать обхват шеи. Начни сзади и веди по основанию на одном уровне. Как по прямой линии.
– Эм… – Даня озадаченно уставилась на Якова. Тот ответил ей мрачным взглядом.
Без поддержки каблуков она теряла пару сантиметров роста. Сейчас на уровне ее глаз находился мальчишечий кадык. Может, до шеи тянуться и недалеко, но руки все равно придется держать на весу. Получится ли у нее провести эту пресловутую линию?
Как же она ошибалась, думая, что это и станет ее главной проблемой.
Приподнявшись на цыпочки, Даня качнулась. Балерина из нее была неважная. Равновесие поймалось не сразу. Решив, что приняла устойчивое положение, девушка протянула руки. И ухнула вперед всем телом.
Ладони столкнулись с плечами Якова. На абсолютнейшем автомате Дане оперлась на него, возвращая себе устойчивость. Прохладная кожа под ее руками натянулась, синхронизируясь с пришедшими в движение костями и мышцами. Яков напрягся, принимая на себя ее вес, и приподнял руки, чуть коснувшись ладонями ее локтей. Как если бы хотел придержать ее, но так и не завершил объятье.
Даня изумленно застыла, позабыв убрать руки с плеч мальчишки. Она почти упала на него, фактически врезалась на скорости своего недолгого полета. От толчка он должен был отступить хотя бы на шаг, однако даже не покачнулся. Худые плечи, вздымающиеся из-за участившегося дыхания, и при касании чувствуется каждая косточка, словно и неприкрытая тонкой полупрозрачной кожей. Это тело хрупкого создания, ломкого существа, нежного творения. Так показывали глаза. Но им, похоже, и правда нельзя было верить.
Яков крепко стоял на ногах. А под ладонями Дани перекатывались волны энергии, и таилась сила. Наверное, она могла бы осознанно утерять связь с землей и просто повиснуть на нем, крепко обняв за шею. И он удержал бы ее.
Хрупкий и нежный.
И сильный.
Светлые распушившиеся прядки, напоминавшие теперь застывшие нити, усыпанные малюсенькими сахарными капельками, заскользили по лицу Якова, когда он дернул головой и поспешно отвел взгляд в сторону. На таком расстоянии эмоции распознать было несложно. Смущение. Нет, даже боязливое смущение. А еще досада. Но особого рода. Такая досада основана на злости на самого себя и возникает в тот момент, когда совершенно не представляешь что нужно делать дальше. А желание что-то сделать есть. Вот только что?
Даня оторвалась от Якова и отодвинулась на безопасное расстояние. Там, где его ладони скользнули по ее рукам, собирались мурашки.
– На цыпочках как-то не очень. Я думала, будет удобнее, если оказаться на одном уровне. – Даня силилась вложить в интонации как можно больше непринужденности. – Лучше я попробую со своего уровня.
«Мне снова придется его касаться?»
– Попробуй. – Фаниль был на удивление немногословен. Его голос звучал приглушенно, где-то на задворках.
А это узкое пространство было только для двоих.
Не позволяя себе задумываться, Даня, стиснув зубы, завела руки за шею Якова и прижала подушечки пальцев к его затылку. Для этого пришлось довольно близко придвинуться к нему.
«Ох, нет, надо к основанию шеи. Пониже спуститься… И хорош уже пялиться!»
Светло-зеленый – основной и самый верный оттенок его глаз. Темные зрачки подрагивали, будто густые капли блестящего масла на поверхности прозрачного водоема. На переносице возникли едва заметные морщинки, и чуть приподнятые краешки бровей, соединившись с ними, образовали крошечную крышу домика. Губы побледнели до цвета кожи – он стиснул их со всей силы и, возможно, даже внутри крепко прижал зубами. Невероятно жалостливое выражение.
В тот раз Яков, не заботясь о приличиях, трогал и нюхал ее волосы, пытаясь уловить вонь сигарет. Он сам сокращал расстояние между ними и при этом не казался смущенным. Абсолютно. От него веяло уверенностью, он источал презрение. Но тогда инициатива исходила от него. Он владел ситуацией, мог делать то, что сам захочет.
В огромном гостиничном номере под софитами чужих глаз и снедаемый ответственностью Яков был загнан в угол. Даня ощущала это особенно остро, ведь расстояние между ними было ничтожно мало.
«Не трогай меня… Ну, пожалуйста, не касайся… Не причиняй мне боль… Оставь меня… Оставь меня… Оставь меня…»
Это выражение могла видеть только Даня. И как ходит ходуном кадык – едва выраженный и почти невидимый, – под натужными сглатываниями. Как чуть подрагивает подбородок. И как усиливается блеск в пронзительных глазах, словно копируя переливы пойманного света в расходящихся кругах на воде.
Даня передвинула правую руку, ее пальцы оказались ниже левой щеки Якова. С этого бока Фаниль не мог ничего увидеть. Сосредоточившись на легкости собственного прикосновения, она тихонько огладила большим пальцем щеку мальчишки. Снизу и плавной дугой по скуле. Невесомое касание.
Тонкие мальчишечьи брови сломали контур «домика» и взлетели ввысь. Яков моргнул, избавляясь от слезливого блеска, и уставился на нее.
«Гав», – выдала она хриплым шепотом.
Глаза Якова еще больше расширились. Напряженность, воплощавшаяся в идеально ровной и болезненно выбеленной линии губ, исчезла. К нежной коже губ начал возвращаться мягкий снежно-розоватый оттенок.
«Кажется, успокоился». – Даня легонько хлопнула мальчишку пальцами по шее чуть пониже ушей. Неприятно, но все же не болезненно, как если бы сделать это со всей силы.
Яков вздрогнул. И гневно воззрился на нее.
– Ты…
– Ищу основание шеи. – Даня поспешно нащупала место, где линия шеи плавно изгибалась, и быстро провела руками одновременно с обеих сторон до самой ямки между ключицами Якова.
– Медленнее, – голосом механической куклы распорядился Фаниль. – И впереди нужно брать выше.
– Не брыкайся, – взмолилась Даня. Ей и так было несладко. Руки приходилось постоянно тянуть вверх, а потом удерживать в таком положении. Оказывается, от этого дико устаешь.
Дубль два. Затаив дыхание, Даня снова принялась рисовать пальцами невидимую линию – на ощупь. Ей все равно не было видно, где именно находятся ее пальцы. Зрительного контакта с Яковым она старалась избегать, а потому оставалось занять себя наблюдением за Фанилем.
Обалдеть. Двинутый модельер был сам на себя не похож. Застывший взгляд был полностью сконцентрирован на движении девичьих рук, а мгновенно пересохшие губы шевелились так, словно он что-то неслышно просчитывал. Похоже, он действительно получал из всего этого какие-то наглядные показатели.
– Теперь обхват основания предплечья. – Отсутствие жеманности в интонациях Фаниля несколько нервировало. Если бы не его эпатажный внешний видок, можно было поверить, что беседа ведется с нормальным человеком. – Через подмышечную впадину.
Вот это да! Подмышки Принцессы были гладкие как щечки пупса. Как он бреется? Припарки, тонны крема, проданная адскому властителю душа?! Даня едва пересилила любопытство. Это ж надо быть таким мягоньким и гладеньким! Зависть, черная зависть!
– Обхват груди. По самым выступающим точкам.
Даня подняла взгляд на Якова. Тот был одним сплошным сгустком напряжения. Хотя уже и без того странного испуга, что вдруг проявился в самом начале.
– Где твои точки? – деловито поинтересовалась она.
– Какие? – процедил он сквозь зубы.
– Выступающие. Лучше покажи, чтобы я лишнего не хватанула.
– Просто проведи по груди!
– Неа, тебе же сказали: по самым выступающим точкам. – Нельзя просто взять и не постебаться над Принцессой. Наружу рвалось мерзопакостное хихиканье. Может, у нее ту-ту? Нервы сдали?
Точки ей так и не были продемонстрированы – видать, привилегией такой одарена не была. Пришлось поглаживать наобум. Ну а чем еще она занималась? Поглаживала. То один участок тела, то другой.
Все ради дела. Ради родины, так сказать.
С талией все прошло неплохо, как и с длиной спинки.
После десятисекундного промедления, во время которого Фаниль сосредоточенно что-то проговаривал про себя, Даня и Яков заметно расслабились.
– Перейдем к обхвату бедер и глубине паха.
«К чему? К чему?!!»
– А может, я не буду никуда углубляться и ничего обхватывать? – срывающимся голосом предложила Даня.
– Исключено. – Умиротворение Фаниля бесило. И он такое вытворял со всеми, с кого снимал мерки? – Обхват бедер по аналогии с грудью – по наиболее выступающим точкам ягодиц. Затем установим длину ноги с внешней и внутренней стороны, а разница между ними и будет глубиной паха.
– Что-то мне кажется, это звучит намного безобиднее, чем на самом деле будет выглядеть.
Даня покосилась на Якова. Он модель, а значит, с него уже не раз снимали мерки. Но точно не таким сумасшедшим способом. Бодрило одно: Яков выглядел столь же утомленно, как Даня себя чувствовала. Переживали оба. Приятное единодушие. Если это можно так охарактеризовать.
– Была бы у меня сантиметровая лента, вся ситуация не казалась бы настолько двусмысленной, – невесело усмехнулась Даня.
– Будешь и дальше болтать, мы до скончания времен не управимся, – одернул ее Яков. – Я уже хочу отдохнуть. Имею право.
«А как насчет меня? Я тоже требую отдых!» – не на шутку разозлилась Даня.
– Имеешь, имеешь, – передразнила она его сварливый тон. – Какая вздорная Принцесса!
Двигаясь на чистых эмоциях, Даня бухнулась на колени перед Яковом, развела руки в стороны и с размаху хлопнула ладонями по его ягодицам. Замах был виртуозным, а шлепок громким. Яков даже подскочил.
Опешившее выражение на лице Якова и волнующая упругость под ладонями быстро вернули Даню в сознание. До этого момента она старалась проводить по телу мальчишки кончиками пальцев – жалкая попытка уменьшить вынужденный контакт. А тут прямо руки и на святое наложила.
– Ай! – Она не удержала возглас, когда поверх ее рук опустились чужие. Звонко и болезненно.
Непонятно, о чем там думал Яков, вытворяя такое, но от дополнительного давления ладони Дани еще сильнее притиснулись к мальчишечьим «полумесяцам».
Она глянула вверх, намереваясь справедливо возмутиться. Но Яков уже сам наклонился к ней и, без сомнения, со схожими намерениями.
– Какого черта?! – выдохнул он ей в лицо.
– Пусти. – Попытка выдернуть руки ни к чему не привела. А из-за наклона теперь уже седалище мальчишки вжалось в ее руки, да так сильно, что девушка прочувствовала все его округлости. Не исключено, что будь она скульптором, то без труда по памяти слепила бы неожиданно вверенную ей часть юного тела. – Я не могу убрать, пока ты меня держишь!
Яков явно пришел в замешательство. А сообразив, резво выпрямился, отпуская ее руки на волю.
– Еще раз, – потребовал Фаниль. Дизайнера, полностью погруженного в работу, не волновало ничего, кроме конечной цели. «Делайте, что пожелаете, но, главное, дайте мне результат», – говорил весь его вид.
«Я спятила, точно спятила! Скорее закончи, Шацкая. Пока не вляпалась окончательно!»
Яков даже не успел понять, что происходит, а она уже провела пальцами невидимую линию, соединив края на выступающем бугорке в районе… будь прокляты эти облегающие тайтсы, позволяющие увидеть одновременно много и умеренно и бесстыдно взывающие включить еще больше воображения! Даня со всей тщательностью избежала касания конечного «пункта назначения», завершив линию прямо в воздухе – в паре миллиметров от облегающей живое тепло ткани тайтсов.
Возражений от Фаниля не последовало, поэтому Даня, не теряя скорости, с остервенелым упорством перешла в новое наступление. Яков был в шоке. Он уже не стоял прямо, как полагалось послушному объекту для измерений, а, чуть накренившись в сторону, следил за молниеносными перемещениями Даниных рук.
Яков отступил на шаг назад. И Даня, не поднимаясь с коленей, последовала за ним. Ткань брюк зашуршала по полу.
«Что там дальше? Длина ноги?»
Понимая, что после пережитого Яков вряд ли в ближайшее время согласится спокойно стоять на месте, а тем более перед ней, Даня рванула вперед и крепко вцепилась в правую лодыжку мальчишки. Теперь, если он вздумает спасаться бегством, свою чудную ножку ему придется оставить ей на сувенир.
– Что ты собираешься?.. – Яков так и не договорил. На лицо набежала тень, а взгляд стал пронзительным и до жути внимательным.
Что за мысли появлялись в его голове, пока он рассматривал стоящую перед ним на коленях Даню? Будь у нее больше времени, она могла бы тщательнее над эти поразмыслить. Однако дело прежде всего.
Сильно надеясь на гениальность Фаниля, которому наверняка не составит труда сопоставить сразу два одновременно полученных показателя, Даня решила разобраться сразу с внешней и внутренней сторонами ноги. Попытка была одна. Яков уже был на пределе, как и сама Даня.
Всего одно движение.
Руки Дани скользнули вверх. Левая – по боку от самого пола и по направлению к талии. А правая – от пола и дальше вверх по внутренней стороне бедра до упора.
«Кошмарище! Я будто домогаюсь его!»
К ужасу Дани, эта мысль заводила ее. Но более застывшие эмоции растревожил жар под ее ладонями, который становился все сильнее и сильнее…
Вздох.
Ей нестерпимо захотелось увидеть выражение, с которым он издал этот вздох.
– Ой! – Она отпрянула, когда рука Якова накрыла ей лицо.
– Не смотри! Не смотри на меня!
От неожиданного толчка Даня перекатилась на спину и так и застыла на полу.
Яков пронесся над ней смазанным вихрем. Хлопнула дверь ванной комнаты.
«Потолок слишком белый. – Даня отрешенно моргнула. – Вот бы окрасить его моими черными мыслями».
– Неплохо. – Фаниль, будто зомбированная кукла, погруженный в свои мысли и отключенный от реальности, побрел в сторону прихожей. – Спасибо… Мне нужно зарисовать… срочно. Все сделать. Остальное закончим позже… В мою студию скорее…
Фаниль аккуратно запер за собой дверь. И настала тишина.
– И вам не хворать, – пробормотала Даня, приподнимая голову над полом.
В ванной было тихо. Он там жив?
– Эй… – Даня попробовала толкнуть дверь.
Не заперто. Значит, можно войти?
Девушка осторожно приоткрыла дверь и заглянула в расширившуюся щель. Яков, согнувшись, стоял перед зеркалом, уперев ладони в края раковины. С влажных волос срывались прозрачные капли. Вода стекала по плечам и обнаженным рукам. Похоже, он сунул голову под душ и, на секунду врубив, окатил себя водой.
Плечи Якова вздымались и опускались. Он словно хотел разом вдохнуть в себя весь существующий воздух.
– Ты что… – Даня сразу пожалела, что подала голос, но не остановилась, – … возбудился?
Худенькие плечи замерли. Вот теперь он и вовсе перестал дышать.
– КАТИСЬ!!!
В лоб Дани угодила овальная губка. Дверь захлопнулась прямо перед ее носом. Надрывно щелкнул замок.
Она присела около кровати, бессильно соскользнув на пол, притянула колени к груди и вжала голову в коленные чашечки.
– Были бы мы одни… – угрожающе прошипел Яков.
– Ласки и нежности обещаю только после роскошного букета, – хмыкнула Даня. Она уже давно просекла фишку: при посторонних можно сколько угодно подкалывать Якова, он не предпримет ничего серьезного в ответ. А вот если они будут наедине… Ну, об этом можно и попозже задуматься.
– Что мне делать? – Развеселившуюся Даню уже мало что напрягало. – С чего начать?
Яков встрепенулся. А Фаниль дернулся вперед, едва не потеряв под собой опору кресла.
– Шея. Мне нужно узнать обхват шеи. Начни сзади и веди по основанию на одном уровне. Как по прямой линии.
– Эм… – Даня озадаченно уставилась на Якова. Тот ответил ей мрачным взглядом.
Без поддержки каблуков она теряла пару сантиметров роста. Сейчас на уровне ее глаз находился мальчишечий кадык. Может, до шеи тянуться и недалеко, но руки все равно придется держать на весу. Получится ли у нее провести эту пресловутую линию?
Как же она ошибалась, думая, что это и станет ее главной проблемой.
Приподнявшись на цыпочки, Даня качнулась. Балерина из нее была неважная. Равновесие поймалось не сразу. Решив, что приняла устойчивое положение, девушка протянула руки. И ухнула вперед всем телом.
Ладони столкнулись с плечами Якова. На абсолютнейшем автомате Дане оперлась на него, возвращая себе устойчивость. Прохладная кожа под ее руками натянулась, синхронизируясь с пришедшими в движение костями и мышцами. Яков напрягся, принимая на себя ее вес, и приподнял руки, чуть коснувшись ладонями ее локтей. Как если бы хотел придержать ее, но так и не завершил объятье.
Даня изумленно застыла, позабыв убрать руки с плеч мальчишки. Она почти упала на него, фактически врезалась на скорости своего недолгого полета. От толчка он должен был отступить хотя бы на шаг, однако даже не покачнулся. Худые плечи, вздымающиеся из-за участившегося дыхания, и при касании чувствуется каждая косточка, словно и неприкрытая тонкой полупрозрачной кожей. Это тело хрупкого создания, ломкого существа, нежного творения. Так показывали глаза. Но им, похоже, и правда нельзя было верить.
Яков крепко стоял на ногах. А под ладонями Дани перекатывались волны энергии, и таилась сила. Наверное, она могла бы осознанно утерять связь с землей и просто повиснуть на нем, крепко обняв за шею. И он удержал бы ее.
Хрупкий и нежный.
И сильный.
Светлые распушившиеся прядки, напоминавшие теперь застывшие нити, усыпанные малюсенькими сахарными капельками, заскользили по лицу Якова, когда он дернул головой и поспешно отвел взгляд в сторону. На таком расстоянии эмоции распознать было несложно. Смущение. Нет, даже боязливое смущение. А еще досада. Но особого рода. Такая досада основана на злости на самого себя и возникает в тот момент, когда совершенно не представляешь что нужно делать дальше. А желание что-то сделать есть. Вот только что?
Даня оторвалась от Якова и отодвинулась на безопасное расстояние. Там, где его ладони скользнули по ее рукам, собирались мурашки.
– На цыпочках как-то не очень. Я думала, будет удобнее, если оказаться на одном уровне. – Даня силилась вложить в интонации как можно больше непринужденности. – Лучше я попробую со своего уровня.
«Мне снова придется его касаться?»
– Попробуй. – Фаниль был на удивление немногословен. Его голос звучал приглушенно, где-то на задворках.
А это узкое пространство было только для двоих.
Не позволяя себе задумываться, Даня, стиснув зубы, завела руки за шею Якова и прижала подушечки пальцев к его затылку. Для этого пришлось довольно близко придвинуться к нему.
«Ох, нет, надо к основанию шеи. Пониже спуститься… И хорош уже пялиться!»
Светло-зеленый – основной и самый верный оттенок его глаз. Темные зрачки подрагивали, будто густые капли блестящего масла на поверхности прозрачного водоема. На переносице возникли едва заметные морщинки, и чуть приподнятые краешки бровей, соединившись с ними, образовали крошечную крышу домика. Губы побледнели до цвета кожи – он стиснул их со всей силы и, возможно, даже внутри крепко прижал зубами. Невероятно жалостливое выражение.
В тот раз Яков, не заботясь о приличиях, трогал и нюхал ее волосы, пытаясь уловить вонь сигарет. Он сам сокращал расстояние между ними и при этом не казался смущенным. Абсолютно. От него веяло уверенностью, он источал презрение. Но тогда инициатива исходила от него. Он владел ситуацией, мог делать то, что сам захочет.
В огромном гостиничном номере под софитами чужих глаз и снедаемый ответственностью Яков был загнан в угол. Даня ощущала это особенно остро, ведь расстояние между ними было ничтожно мало.
«Не трогай меня… Ну, пожалуйста, не касайся… Не причиняй мне боль… Оставь меня… Оставь меня… Оставь меня…»
Это выражение могла видеть только Даня. И как ходит ходуном кадык – едва выраженный и почти невидимый, – под натужными сглатываниями. Как чуть подрагивает подбородок. И как усиливается блеск в пронзительных глазах, словно копируя переливы пойманного света в расходящихся кругах на воде.
Даня передвинула правую руку, ее пальцы оказались ниже левой щеки Якова. С этого бока Фаниль не мог ничего увидеть. Сосредоточившись на легкости собственного прикосновения, она тихонько огладила большим пальцем щеку мальчишки. Снизу и плавной дугой по скуле. Невесомое касание.
Тонкие мальчишечьи брови сломали контур «домика» и взлетели ввысь. Яков моргнул, избавляясь от слезливого блеска, и уставился на нее.
«Гав», – выдала она хриплым шепотом.
Глаза Якова еще больше расширились. Напряженность, воплощавшаяся в идеально ровной и болезненно выбеленной линии губ, исчезла. К нежной коже губ начал возвращаться мягкий снежно-розоватый оттенок.
«Кажется, успокоился». – Даня легонько хлопнула мальчишку пальцами по шее чуть пониже ушей. Неприятно, но все же не болезненно, как если бы сделать это со всей силы.
Яков вздрогнул. И гневно воззрился на нее.
– Ты…
– Ищу основание шеи. – Даня поспешно нащупала место, где линия шеи плавно изгибалась, и быстро провела руками одновременно с обеих сторон до самой ямки между ключицами Якова.
– Медленнее, – голосом механической куклы распорядился Фаниль. – И впереди нужно брать выше.
– Не брыкайся, – взмолилась Даня. Ей и так было несладко. Руки приходилось постоянно тянуть вверх, а потом удерживать в таком положении. Оказывается, от этого дико устаешь.
Дубль два. Затаив дыхание, Даня снова принялась рисовать пальцами невидимую линию – на ощупь. Ей все равно не было видно, где именно находятся ее пальцы. Зрительного контакта с Яковым она старалась избегать, а потому оставалось занять себя наблюдением за Фанилем.
Обалдеть. Двинутый модельер был сам на себя не похож. Застывший взгляд был полностью сконцентрирован на движении девичьих рук, а мгновенно пересохшие губы шевелились так, словно он что-то неслышно просчитывал. Похоже, он действительно получал из всего этого какие-то наглядные показатели.
– Теперь обхват основания предплечья. – Отсутствие жеманности в интонациях Фаниля несколько нервировало. Если бы не его эпатажный внешний видок, можно было поверить, что беседа ведется с нормальным человеком. – Через подмышечную впадину.
Вот это да! Подмышки Принцессы были гладкие как щечки пупса. Как он бреется? Припарки, тонны крема, проданная адскому властителю душа?! Даня едва пересилила любопытство. Это ж надо быть таким мягоньким и гладеньким! Зависть, черная зависть!
– Обхват груди. По самым выступающим точкам.
Даня подняла взгляд на Якова. Тот был одним сплошным сгустком напряжения. Хотя уже и без того странного испуга, что вдруг проявился в самом начале.
– Где твои точки? – деловито поинтересовалась она.
– Какие? – процедил он сквозь зубы.
– Выступающие. Лучше покажи, чтобы я лишнего не хватанула.
– Просто проведи по груди!
– Неа, тебе же сказали: по самым выступающим точкам. – Нельзя просто взять и не постебаться над Принцессой. Наружу рвалось мерзопакостное хихиканье. Может, у нее ту-ту? Нервы сдали?
Точки ей так и не были продемонстрированы – видать, привилегией такой одарена не была. Пришлось поглаживать наобум. Ну а чем еще она занималась? Поглаживала. То один участок тела, то другой.
Все ради дела. Ради родины, так сказать.
С талией все прошло неплохо, как и с длиной спинки.
После десятисекундного промедления, во время которого Фаниль сосредоточенно что-то проговаривал про себя, Даня и Яков заметно расслабились.
– Перейдем к обхвату бедер и глубине паха.
«К чему? К чему?!!»
– А может, я не буду никуда углубляться и ничего обхватывать? – срывающимся голосом предложила Даня.
– Исключено. – Умиротворение Фаниля бесило. И он такое вытворял со всеми, с кого снимал мерки? – Обхват бедер по аналогии с грудью – по наиболее выступающим точкам ягодиц. Затем установим длину ноги с внешней и внутренней стороны, а разница между ними и будет глубиной паха.
– Что-то мне кажется, это звучит намного безобиднее, чем на самом деле будет выглядеть.
Даня покосилась на Якова. Он модель, а значит, с него уже не раз снимали мерки. Но точно не таким сумасшедшим способом. Бодрило одно: Яков выглядел столь же утомленно, как Даня себя чувствовала. Переживали оба. Приятное единодушие. Если это можно так охарактеризовать.
– Была бы у меня сантиметровая лента, вся ситуация не казалась бы настолько двусмысленной, – невесело усмехнулась Даня.
– Будешь и дальше болтать, мы до скончания времен не управимся, – одернул ее Яков. – Я уже хочу отдохнуть. Имею право.
«А как насчет меня? Я тоже требую отдых!» – не на шутку разозлилась Даня.
– Имеешь, имеешь, – передразнила она его сварливый тон. – Какая вздорная Принцесса!
Двигаясь на чистых эмоциях, Даня бухнулась на колени перед Яковом, развела руки в стороны и с размаху хлопнула ладонями по его ягодицам. Замах был виртуозным, а шлепок громким. Яков даже подскочил.
Опешившее выражение на лице Якова и волнующая упругость под ладонями быстро вернули Даню в сознание. До этого момента она старалась проводить по телу мальчишки кончиками пальцев – жалкая попытка уменьшить вынужденный контакт. А тут прямо руки и на святое наложила.
– Ай! – Она не удержала возглас, когда поверх ее рук опустились чужие. Звонко и болезненно.
Непонятно, о чем там думал Яков, вытворяя такое, но от дополнительного давления ладони Дани еще сильнее притиснулись к мальчишечьим «полумесяцам».
Она глянула вверх, намереваясь справедливо возмутиться. Но Яков уже сам наклонился к ней и, без сомнения, со схожими намерениями.
– Какого черта?! – выдохнул он ей в лицо.
– Пусти. – Попытка выдернуть руки ни к чему не привела. А из-за наклона теперь уже седалище мальчишки вжалось в ее руки, да так сильно, что девушка прочувствовала все его округлости. Не исключено, что будь она скульптором, то без труда по памяти слепила бы неожиданно вверенную ей часть юного тела. – Я не могу убрать, пока ты меня держишь!
Яков явно пришел в замешательство. А сообразив, резво выпрямился, отпуская ее руки на волю.
– Еще раз, – потребовал Фаниль. Дизайнера, полностью погруженного в работу, не волновало ничего, кроме конечной цели. «Делайте, что пожелаете, но, главное, дайте мне результат», – говорил весь его вид.
«Я спятила, точно спятила! Скорее закончи, Шацкая. Пока не вляпалась окончательно!»
Яков даже не успел понять, что происходит, а она уже провела пальцами невидимую линию, соединив края на выступающем бугорке в районе… будь прокляты эти облегающие тайтсы, позволяющие увидеть одновременно много и умеренно и бесстыдно взывающие включить еще больше воображения! Даня со всей тщательностью избежала касания конечного «пункта назначения», завершив линию прямо в воздухе – в паре миллиметров от облегающей живое тепло ткани тайтсов.
Возражений от Фаниля не последовало, поэтому Даня, не теряя скорости, с остервенелым упорством перешла в новое наступление. Яков был в шоке. Он уже не стоял прямо, как полагалось послушному объекту для измерений, а, чуть накренившись в сторону, следил за молниеносными перемещениями Даниных рук.
Яков отступил на шаг назад. И Даня, не поднимаясь с коленей, последовала за ним. Ткань брюк зашуршала по полу.
«Что там дальше? Длина ноги?»
Понимая, что после пережитого Яков вряд ли в ближайшее время согласится спокойно стоять на месте, а тем более перед ней, Даня рванула вперед и крепко вцепилась в правую лодыжку мальчишки. Теперь, если он вздумает спасаться бегством, свою чудную ножку ему придется оставить ей на сувенир.
– Что ты собираешься?.. – Яков так и не договорил. На лицо набежала тень, а взгляд стал пронзительным и до жути внимательным.
Что за мысли появлялись в его голове, пока он рассматривал стоящую перед ним на коленях Даню? Будь у нее больше времени, она могла бы тщательнее над эти поразмыслить. Однако дело прежде всего.
Сильно надеясь на гениальность Фаниля, которому наверняка не составит труда сопоставить сразу два одновременно полученных показателя, Даня решила разобраться сразу с внешней и внутренней сторонами ноги. Попытка была одна. Яков уже был на пределе, как и сама Даня.
Всего одно движение.
Руки Дани скользнули вверх. Левая – по боку от самого пола и по направлению к талии. А правая – от пола и дальше вверх по внутренней стороне бедра до упора.
«Кошмарище! Я будто домогаюсь его!»
К ужасу Дани, эта мысль заводила ее. Но более застывшие эмоции растревожил жар под ее ладонями, который становился все сильнее и сильнее…
Вздох.
Ей нестерпимо захотелось увидеть выражение, с которым он издал этот вздох.
– Ой! – Она отпрянула, когда рука Якова накрыла ей лицо.
– Не смотри! Не смотри на меня!
От неожиданного толчка Даня перекатилась на спину и так и застыла на полу.
Яков пронесся над ней смазанным вихрем. Хлопнула дверь ванной комнаты.
«Потолок слишком белый. – Даня отрешенно моргнула. – Вот бы окрасить его моими черными мыслями».
– Неплохо. – Фаниль, будто зомбированная кукла, погруженный в свои мысли и отключенный от реальности, побрел в сторону прихожей. – Спасибо… Мне нужно зарисовать… срочно. Все сделать. Остальное закончим позже… В мою студию скорее…
Фаниль аккуратно запер за собой дверь. И настала тишина.
– И вам не хворать, – пробормотала Даня, приподнимая голову над полом.
В ванной было тихо. Он там жив?
– Эй… – Даня попробовала толкнуть дверь.
Не заперто. Значит, можно войти?
Девушка осторожно приоткрыла дверь и заглянула в расширившуюся щель. Яков, согнувшись, стоял перед зеркалом, уперев ладони в края раковины. С влажных волос срывались прозрачные капли. Вода стекала по плечам и обнаженным рукам. Похоже, он сунул голову под душ и, на секунду врубив, окатил себя водой.
Плечи Якова вздымались и опускались. Он словно хотел разом вдохнуть в себя весь существующий воздух.
– Ты что… – Даня сразу пожалела, что подала голос, но не остановилась, – … возбудился?
Худенькие плечи замерли. Вот теперь он и вовсе перестал дышать.
– КАТИСЬ!!!
В лоб Дани угодила овальная губка. Дверь захлопнулась прямо перед ее носом. Надрывно щелкнул замок.
Она присела около кровати, бессильно соскользнув на пол, притянула колени к груди и вжала голову в коленные чашечки.
