Струсит сейчас — и этот земпри навечно поселится в ее доме, ремонт там сделает, откроет гостиницу и найдет для Фредерики правильного мужа. Или нет — сам женится, чтобы заделать с пяток светловолосых сыночков-зануд. Поэтому нужно действовать.
Фредди ступала осторожно, с носка на пятку, чтобы не издать ни единого лишнего звука, благо пройти нужно было не больше трех футов. Там, на вешалке, все еще болталось пальто Карлоса. Фредди быстро обшарила его карманы, пока не нащупала во внутреннем особый правительственный паспорт. Прихватила его, спрятала поглубже в сумку и также тихо вышла в коридор, где уже понеслась со всех ног.
Медина дал ей полчаса, наверняка с расчетом, что донья может опоздать, итого выходило минут сорок-сорок пять, вполне хватит для ее плана.
Чуть не сбив какого-то первокурсника, тащившего в библиотеку стопку учебников, Фредди сбежала с крыльца и дальше пошла уже спокойно, на ходу поправляя шляпку: если Ник или секретарша ректора решат выглянуть в окно, то увидят только прилежную помощницу профессора, спешащую по делам.
Но сразу за воротами Фредди снова перешла на бег, после чуть не бросилась под колеса такси, когда увидела, что в нем нет пассажира и потребовала отвезти ее на Центральный вокзал и дожидаться там.
Пятерка галлов оказалась отличным средством, чтобы усатый свогор не накручивал лишние мили, а довез до места кратчайшим путем и на пределе допустимой скорости. Фредди даже пересилила себя и не стала бурчать на тему сигаретного дыма, пропитавшегося салон автомобиля.
Но возле касс тоже собралась очередь, которую Фредерика бесцеремонно обошла, протолкавшись к ближайшему окошку. Честные свогоры и земпри ругали ее последними словами, пытались отпихнуть, но доньи только на вид кажутся хрупкими и податливыми.
— Моему начальнику срочно нужен билет на Зеленый поезд, — она просунула в окошко паспорт Рубио и обворожительно улыбнулась кассиру.
Молодой парень с еще подростковыми прыщами придирчиво изучил документ, а после и саму Фредди.
— На предъявителя и с открытой датой, — добавила она. — Это важная поездка, свогор хочет сделать ее внезапной.
— Только универсальный билет на выезд, — парень гаденько ухмыльнулся и просунул паспорт через окошко обратно. — Тридцать два галла за каждый.
— За каждый? Мне нужен всего один!
— Ваш начальник наверняка не захочет путешествовать с соседями, поэтому разумнее будет выкупить все четыре места в купе или каюте. Итого: сто пятьдесят галлов.
Фредерике хотелось вломиться в служебное помещение, пусть вход в него и караулили двое теров и один вооруженных охранник, и надавать кассиру пощечин. Раскусил, что она поступает не совсем по закону и пользуется этим! Разве можно так?
Но скандалом здесь ничего не добиться, нужно действовать иначе.
— О, уважаемый свогор что-то путает, — проворковала она и поправила волосы, давая парню полюбоваться на свою тонкую шею и изящное запястье, — четыре на тридцать два — сто двадцать восемь.
— И двадцать два — пожертвование в фонд сирот Эбердинга, — его палец с аккуратно подрезанными ногтями ткнул в большую стеклянную банку. Монет в той было определенно больше, чем в стоявших перед другими кассами.
— О, я думаю, мой начальник делает достаточно для сирот, а пожертвования хватит и в пару галлов.
— Хватило бы, — парень пригладил измазанную жиром челку, зачесанную назад по последней моде, — если бы ваш начальник пришел сюда сам, а не посылал беспечную девицу с паспортом. Я пробиваю билеты или освободите место следующему?
— Да, конечно.
Задавив собственную жадность, Фредди вытащила из кошелька пять купюр по десять галлов, а потом, стараясь смотреть в потолок, вытащила из-за корсажа еще пять по двадцатке. Все стрясет с дорогого кузена, в двойном объеме! Ему несказанно повезло, что Фредди носит с собой запас денег, на всякий случай. И в целом такая умница: делает всех счастливыми. У Пака появится целых четыре билета, с которыми можно убраться хоть в колонии, у нее — спокойная жизнь, а этот прыщавый ублюдок наконец-то самым краешком увидел настоящую женскую грудь, наверняка пожалел, что стекло перед кассой такое толстое и мутное. Ничего, зато получит свою грамоту, как лучший сотрудник месяца, проклятый вымогатель!
На поездку она потратила тридцать минут из предположительных сорока, а в кофейне снова была очередь. И в этот раз из студентов и спешащих на работу служащих. Протолкаться через них нереально, как и ждать еще полчаса, пока подойдет ее очередь, на счастье Фредди прямо мимо нее прошла влюбленная парочка со стаканами нужного ей кофе и булочками.
— Плачу три галла за ваш заказ, — налетела она на парня.
Тот на секунду задумался, а вот глаза девчонки уже вспыхнули жадным интересом.
— Но я уже отпила из своего стаканчика, — пробормотала она, неуверенно поглядывая на поднос. Еще бы: за три галла можно скромно пообедать в хорошем ресторане или наесться до отвала в заведении попроще.
— Это для моего любимого начальника, он совсем не брезглив, зато дико голоден.
Фредди быстро всучила ей деньги и выхватила кофе. Для Карлоса обслюнявленная чашка будет в самый раз. Здесь бы удержаться и не плюнуть в нее для надежности.
И, кажется, Рубио почувствовал что-то такое, потому как поблагодарил за кофе, отставил чашку и не прикоснулся к ней. Фредерика же улыбалась им с профессором, а сама изо всех сил старалась выровнять дыхание и не показать, как дрожат ее руки. Она бежала от кофейни, потом по коридору университета, тихо вошла в лаборантскую, впихнула паспорт в карман Карлоса, затем уже хлопнула дверью и громко оповестила о своем приходе.
Профессор и Рубио до сих пор спорили о чем-то в кабинете, громко и эмоционально, но слух Фредди уловил только безобидные обвинения в адрес нынешнего чемпиона по боксу и его главного соперника. Вот, а она напридумывала себе чего-то!
— Алварес, — Медина поблагодарил за свой кофе и жадно отпил пару глотков, — напомните не посылать вас за доктором, если мне вдруг поплохеет! Сорок минут таскались неизвестно где!
— Обнималась со своим кузеном, должно быть, — Рубио растянул тонкие губы в улыбке, обнажив слишком белые зубы. А его неживые глаза так и следили за Фредерикой. — Ты видел этого здоровяка? Не думал, что островитяне так вырастают, больше на земпри похож.
— Островная знать, с которой породнилась сестра моего отца, никогда не следила за чистотой крови, — влезла Фредди. Только разговоров о происхождении Пака ей не хватало! И зачем этот увалень таскался следом? Все неприятности от Пака, пусть он упадет на самое дно бездны, что разверзлась под Эбердингом и вечно гниет там вместе с костями чужих!
— О, да! Островитяне такие затейники.
Карлос точно играл с Фредди. Прощупывал ее, следил за реакцией, будто говорил, я знаю все о тебе, признайся лучше сама, пока не поздно.
— Чего только я не слышал об их отношениях с… кровью.
Его улыбочка вышла особенно гадкой, отчего Фредди передернуло, но она постаралась взять себя в руки и дальше изображать приличную донью. Не при профессоре же ей скандалить?
— На твоем месте, Ник, я бы ни за что не позволил своей невесте жить с таким кузеном под одной крышей.
Медина его не слушал, только пил кофе и смотрел за окно, а Карлос не поленился передвинуть кресло, чтобы быть поближе к Фредерике. И все те же движения: механические, дерганные, нечеловеческие. Почему никто вокруг больше не замечает этого? Почему Карлоса допустили до такой ответственной работы?
— Кузен Паскаль мало интересуется девушками, — промурлыкала Фредди. — Николасу не о чем беспокоиться.
— А он и так подозрительно спокоен для счастливого жениха, — Карлос быстро-быстро моргнул, а после снова застыл, как неживой. — В моем представлении те ведут себя несколько иначе.
— Прямо сегодня, после нашей поездки на озера, я поговорю с кузеном Фредерики с глазу на глаз. И, Карлос, право слово, не припомню, чтобы я просил у тебя совета по правильному обращению с девушками.
— Обязательно расскажи мне, у кого будет меньше синяков. Хотя нет, лучше сам проверю.
Рубио удалился спустя еще полчаса, Фредди же закончила со своими обязанностями, а после направилась к секретарю-Жилль, чтобы выпросить у той утренние газеты под честное слово не мять их и не поливать чаем.
Первые полосы пестрели сообщениями о ночном преступлении: неизвестный взорвал часть стены хранилища при особом управлении, но вынести ничего не смог, потому как столкнулся с терами, охранявшими артефакты. Никто не знал, зачем приходил вор, но за его поимку или любые сведение, которые могут в ней помочь, уже назначили солидное вознаграждение.
Фредерика почувствовала, как по спине пробежал холодок: на днях она заметила, что в химической лаборатории не хватает некоторых реактивов. Из такого набора можно было соорудить небольшую бомбу, поэтому Фредди собралась пожаловаться на воров ректору, но Медина ее остановил, убедил, что в журналах учета есть ошибки. А если кто что и стащил, то только студенты, которые только соседей напугают громким взрывом, не стоит лишать их стипендии и нагружать ректора лишними проблемами.
Выходит, это были не студенты и пугали они далеко не соседей.
Одна часть Фредерики уже изо всех ног неслась в особое управление, к тому самому Хавьеру Сото: что бы ни говорил Медина, но взгляд у этого следователя не злой, усталый скорее.
Но вот другая часть медлила. Что у нее есть: пропавшие реактивы и запах сухих духов? Из химической лаборатории вечно что-то воровали, в основном по мелочи, все ценное и опасное хранилось в сейфе, ключ от которого Медина носил во внутреннем кармане и не давал никому. И с этими уликами тащиться в особое управление? Если Николаса задержат и оттащат на допрос, а потом отпустят, как добропорядочного свогора, то будет неприятно за свой донос. Если же не отпустят и он в самом деле причастен и к убийствам, и к тому взрыву, то его ждет расстрел. Каким бы лояльным ни было новое правительство, к преступникам оно беспощадно.
Всегда очаровательный и ухоженный Медина превратится в синеющий труп с дыркой во лбу — нет, этого нельзя допустить! И пока у Фредерики не будет доказательств посерьезнее — больше никаких мыслей об особом управлении. А когда будут — тогда и… подумает об этом еще раз.
Она решительно отложила газету и взяла другую, ту самую, со статьей о Братстве. “Столичный шепот” всегда славился самыми провокационными и разоблачительными статьями. Сейчас они тоже отличились. На первой полосе шел громкий заголовок: “Братство терна” — убийцы или народные мстители?”, а в продолжении, расположившемся на третьей странице, шла огромная статья со снимками цветущего терновника и каких-то людей.
Фредерика с опаской поглядела на дверь и углубилась в чтение. Журналист был не сдержан в словах и выражениях, он в красках описывал то, что происходило в городе.
“Вы наверняка читали статьи об убийствах, что происходят в разных частях Эбердинга: таинственный злодей подкрадывается к жертве и вонзает ей стилет прямо в грудь, а после удаляется, не оставив ни единого следа. Затем с опаской оглядывались по сторонам, боялись возвращаться домой и накрепко закрывали все двери, чтобы не стать его следующей жертвой. Знакомо, не так ли? Особое управление вбило в ваши головы, что под угрозой все жители и самое главное — поймать негодяев.
Но кое-чего вы не знаете.
В руке каждого убитого находили соцветие терновника и серебряную монету.
Удивлены? Хотите удивиться еще больше?
Жертвы не были невинными овечками, среди них только взяточники, казнокрады, насильники, сутенеры… Хотите факты? Держите…”
Дальше шел список всех жертв и то, в каких преступлениях их подозревали. Фредди легко бы отмахнулась от всего этого, но напротив инспектора Морено шло: “покрывал вержей, живущих и работающих без разрешения, брал взятки, обманом заманивал студенток в бордели, а особенно родовитых и “дорогих” пристраивал лично, беря половину от сумм, что им платили клиенты за ночь”.
Половину! Вот скотина!
Фредерика сразу же одернула себя, мысли точно ,как говорил Пак: тысяча галлов за ночь не кажется обидной, в отличие от трехста. Так и здесь: половина много, а бери инспектор треть, Фредерика считала бы его порядочным человеком. Нет, так нельзя, он в любом случае скотина и выходит, получил по заслугам.
Дальше же в статье журналист и вовсе осмелел: “Да, я не оправдываю Братство. Убийство — не выход. Но что остается нам, простым горожанам, если полиция бездействует и не может наказать подобных людей? А следователь из особого управления лишь таскается по кабакам в сопровождении своей молодой любовницы?”.
Снимок снова вышел отвратным, но Хавьер Сото, обнимающий за плечи длинноногую красотку, был вполне узнаваем.
И этому человеку Фредерика хотела довериться? Сдать ему Медину? Профессора, который столько лет был рядом, помогал с химией и даже устроил на работу в тяжелый момент жизни? Нет уж!
Она решительно закрыла газету, затем снова открыла ее и оценивающе оглядела девушку следователя. Красотка каких мало! И грудь выпирает посильнее, чем у Фредди, несмотря на все ухищрения. Темные волосы, светлая кожа и огромные глаза — точно благородных кровей, а таскается с этим недостойным человеком.
Но почему-то Хавьер Сото никак не шел из головы. Фредди работала, уходила на перекус, вернула газеты Жилль, а его лицо все стояло перед глазами. Оно было ей определено знакомо. Но не в нынешней жизни, а в той, где Алваресы считались обеспеченным семейством. Казалось, что вот оно, воспоминание, напряглись и всплывет, однако то рассыпалось как песочный замок.
— Алварес, о ком думаете весь день? — в конце рабочего дня профессор подхватил свое пальто, затем шляпу и трость и замер на пороге, дожидаясь Фредди.
— Об одном доне, — кокетливо прощебетала она и заглянула Нику прямо в глаза.
— Да? А я хотел пригласить вас на озера. Взяли бы автомобиль на прокат, проехались по дамбе…
— Уже передумали?
— Так вы согласны?
— Конечно нет! — громыхнул голос Пака. — Я, как ее кузен, категорически возражаю.
— Боюсь, тебя никто не спрашивает, дорогой мой родственничек! — Фредди налетела на Пака, но его огромная лапища тут же сжала ее ладонь и потащила к выходу.
— Батюшка смотрит на тебя из чертогов Отца-Защитника и пускает слезу над распущенностью, Фредерика! — выдал он.
— Глупости какие!
Медина попытался преградить им путь, но не вышло: Пак был словно лавина из камней, такой устрашающий и неудержимый.
— Это простая автомобильная прогулка, я вернул бы вашу кузину в целости и сохранности!
Профессор проговорил это уже им в след, когда Пак вел Фредди по коридору прочь от лаборантской.
— Что ты себе позволяешь? Так вжился в роль родственника, что в самом деле решил блюсти мою честь? Так вот — это не твоя забота! Я имею право развеяться.
— Вот и делай это в ресторане или городском парке — почему нет? А на озера, в леса, в горы и так далее молоденьких девушек возят с одной и очень примитивной целью. Просто подумай хорошенько — ты согласна идти до конца или нет?
От его слов стало вдруг как-то не по себе. Верить им не хотелось, но и забыть не получалось. Почему не ресторан, в самом деле? Почему озера? Медина так серьезно воспринял ее невинное кокетство? Или же хотел доказать что-то Карлосу?
Фредди ступала осторожно, с носка на пятку, чтобы не издать ни единого лишнего звука, благо пройти нужно было не больше трех футов. Там, на вешалке, все еще болталось пальто Карлоса. Фредди быстро обшарила его карманы, пока не нащупала во внутреннем особый правительственный паспорт. Прихватила его, спрятала поглубже в сумку и также тихо вышла в коридор, где уже понеслась со всех ног.
Медина дал ей полчаса, наверняка с расчетом, что донья может опоздать, итого выходило минут сорок-сорок пять, вполне хватит для ее плана.
Чуть не сбив какого-то первокурсника, тащившего в библиотеку стопку учебников, Фредди сбежала с крыльца и дальше пошла уже спокойно, на ходу поправляя шляпку: если Ник или секретарша ректора решат выглянуть в окно, то увидят только прилежную помощницу профессора, спешащую по делам.
Но сразу за воротами Фредди снова перешла на бег, после чуть не бросилась под колеса такси, когда увидела, что в нем нет пассажира и потребовала отвезти ее на Центральный вокзал и дожидаться там.
Пятерка галлов оказалась отличным средством, чтобы усатый свогор не накручивал лишние мили, а довез до места кратчайшим путем и на пределе допустимой скорости. Фредди даже пересилила себя и не стала бурчать на тему сигаретного дыма, пропитавшегося салон автомобиля.
Но возле касс тоже собралась очередь, которую Фредерика бесцеремонно обошла, протолкавшись к ближайшему окошку. Честные свогоры и земпри ругали ее последними словами, пытались отпихнуть, но доньи только на вид кажутся хрупкими и податливыми.
— Моему начальнику срочно нужен билет на Зеленый поезд, — она просунула в окошко паспорт Рубио и обворожительно улыбнулась кассиру.
Молодой парень с еще подростковыми прыщами придирчиво изучил документ, а после и саму Фредди.
— На предъявителя и с открытой датой, — добавила она. — Это важная поездка, свогор хочет сделать ее внезапной.
— Только универсальный билет на выезд, — парень гаденько ухмыльнулся и просунул паспорт через окошко обратно. — Тридцать два галла за каждый.
— За каждый? Мне нужен всего один!
— Ваш начальник наверняка не захочет путешествовать с соседями, поэтому разумнее будет выкупить все четыре места в купе или каюте. Итого: сто пятьдесят галлов.
Фредерике хотелось вломиться в служебное помещение, пусть вход в него и караулили двое теров и один вооруженных охранник, и надавать кассиру пощечин. Раскусил, что она поступает не совсем по закону и пользуется этим! Разве можно так?
Но скандалом здесь ничего не добиться, нужно действовать иначе.
— О, уважаемый свогор что-то путает, — проворковала она и поправила волосы, давая парню полюбоваться на свою тонкую шею и изящное запястье, — четыре на тридцать два — сто двадцать восемь.
— И двадцать два — пожертвование в фонд сирот Эбердинга, — его палец с аккуратно подрезанными ногтями ткнул в большую стеклянную банку. Монет в той было определенно больше, чем в стоявших перед другими кассами.
— О, я думаю, мой начальник делает достаточно для сирот, а пожертвования хватит и в пару галлов.
— Хватило бы, — парень пригладил измазанную жиром челку, зачесанную назад по последней моде, — если бы ваш начальник пришел сюда сам, а не посылал беспечную девицу с паспортом. Я пробиваю билеты или освободите место следующему?
— Да, конечно.
Задавив собственную жадность, Фредди вытащила из кошелька пять купюр по десять галлов, а потом, стараясь смотреть в потолок, вытащила из-за корсажа еще пять по двадцатке. Все стрясет с дорогого кузена, в двойном объеме! Ему несказанно повезло, что Фредди носит с собой запас денег, на всякий случай. И в целом такая умница: делает всех счастливыми. У Пака появится целых четыре билета, с которыми можно убраться хоть в колонии, у нее — спокойная жизнь, а этот прыщавый ублюдок наконец-то самым краешком увидел настоящую женскую грудь, наверняка пожалел, что стекло перед кассой такое толстое и мутное. Ничего, зато получит свою грамоту, как лучший сотрудник месяца, проклятый вымогатель!
На поездку она потратила тридцать минут из предположительных сорока, а в кофейне снова была очередь. И в этот раз из студентов и спешащих на работу служащих. Протолкаться через них нереально, как и ждать еще полчаса, пока подойдет ее очередь, на счастье Фредди прямо мимо нее прошла влюбленная парочка со стаканами нужного ей кофе и булочками.
— Плачу три галла за ваш заказ, — налетела она на парня.
Тот на секунду задумался, а вот глаза девчонки уже вспыхнули жадным интересом.
— Но я уже отпила из своего стаканчика, — пробормотала она, неуверенно поглядывая на поднос. Еще бы: за три галла можно скромно пообедать в хорошем ресторане или наесться до отвала в заведении попроще.
— Это для моего любимого начальника, он совсем не брезглив, зато дико голоден.
Фредди быстро всучила ей деньги и выхватила кофе. Для Карлоса обслюнявленная чашка будет в самый раз. Здесь бы удержаться и не плюнуть в нее для надежности.
И, кажется, Рубио почувствовал что-то такое, потому как поблагодарил за кофе, отставил чашку и не прикоснулся к ней. Фредерика же улыбалась им с профессором, а сама изо всех сил старалась выровнять дыхание и не показать, как дрожат ее руки. Она бежала от кофейни, потом по коридору университета, тихо вошла в лаборантскую, впихнула паспорт в карман Карлоса, затем уже хлопнула дверью и громко оповестила о своем приходе.
Профессор и Рубио до сих пор спорили о чем-то в кабинете, громко и эмоционально, но слух Фредди уловил только безобидные обвинения в адрес нынешнего чемпиона по боксу и его главного соперника. Вот, а она напридумывала себе чего-то!
— Алварес, — Медина поблагодарил за свой кофе и жадно отпил пару глотков, — напомните не посылать вас за доктором, если мне вдруг поплохеет! Сорок минут таскались неизвестно где!
— Обнималась со своим кузеном, должно быть, — Рубио растянул тонкие губы в улыбке, обнажив слишком белые зубы. А его неживые глаза так и следили за Фредерикой. — Ты видел этого здоровяка? Не думал, что островитяне так вырастают, больше на земпри похож.
— Островная знать, с которой породнилась сестра моего отца, никогда не следила за чистотой крови, — влезла Фредди. Только разговоров о происхождении Пака ей не хватало! И зачем этот увалень таскался следом? Все неприятности от Пака, пусть он упадет на самое дно бездны, что разверзлась под Эбердингом и вечно гниет там вместе с костями чужих!
— О, да! Островитяне такие затейники.
Карлос точно играл с Фредди. Прощупывал ее, следил за реакцией, будто говорил, я знаю все о тебе, признайся лучше сама, пока не поздно.
— Чего только я не слышал об их отношениях с… кровью.
Его улыбочка вышла особенно гадкой, отчего Фредди передернуло, но она постаралась взять себя в руки и дальше изображать приличную донью. Не при профессоре же ей скандалить?
— На твоем месте, Ник, я бы ни за что не позволил своей невесте жить с таким кузеном под одной крышей.
Медина его не слушал, только пил кофе и смотрел за окно, а Карлос не поленился передвинуть кресло, чтобы быть поближе к Фредерике. И все те же движения: механические, дерганные, нечеловеческие. Почему никто вокруг больше не замечает этого? Почему Карлоса допустили до такой ответственной работы?
— Кузен Паскаль мало интересуется девушками, — промурлыкала Фредди. — Николасу не о чем беспокоиться.
— А он и так подозрительно спокоен для счастливого жениха, — Карлос быстро-быстро моргнул, а после снова застыл, как неживой. — В моем представлении те ведут себя несколько иначе.
— Прямо сегодня, после нашей поездки на озера, я поговорю с кузеном Фредерики с глазу на глаз. И, Карлос, право слово, не припомню, чтобы я просил у тебя совета по правильному обращению с девушками.
— Обязательно расскажи мне, у кого будет меньше синяков. Хотя нет, лучше сам проверю.
Рубио удалился спустя еще полчаса, Фредди же закончила со своими обязанностями, а после направилась к секретарю-Жилль, чтобы выпросить у той утренние газеты под честное слово не мять их и не поливать чаем.
Первые полосы пестрели сообщениями о ночном преступлении: неизвестный взорвал часть стены хранилища при особом управлении, но вынести ничего не смог, потому как столкнулся с терами, охранявшими артефакты. Никто не знал, зачем приходил вор, но за его поимку или любые сведение, которые могут в ней помочь, уже назначили солидное вознаграждение.
Фредерика почувствовала, как по спине пробежал холодок: на днях она заметила, что в химической лаборатории не хватает некоторых реактивов. Из такого набора можно было соорудить небольшую бомбу, поэтому Фредди собралась пожаловаться на воров ректору, но Медина ее остановил, убедил, что в журналах учета есть ошибки. А если кто что и стащил, то только студенты, которые только соседей напугают громким взрывом, не стоит лишать их стипендии и нагружать ректора лишними проблемами.
Выходит, это были не студенты и пугали они далеко не соседей.
Одна часть Фредерики уже изо всех ног неслась в особое управление, к тому самому Хавьеру Сото: что бы ни говорил Медина, но взгляд у этого следователя не злой, усталый скорее.
Но вот другая часть медлила. Что у нее есть: пропавшие реактивы и запах сухих духов? Из химической лаборатории вечно что-то воровали, в основном по мелочи, все ценное и опасное хранилось в сейфе, ключ от которого Медина носил во внутреннем кармане и не давал никому. И с этими уликами тащиться в особое управление? Если Николаса задержат и оттащат на допрос, а потом отпустят, как добропорядочного свогора, то будет неприятно за свой донос. Если же не отпустят и он в самом деле причастен и к убийствам, и к тому взрыву, то его ждет расстрел. Каким бы лояльным ни было новое правительство, к преступникам оно беспощадно.
Всегда очаровательный и ухоженный Медина превратится в синеющий труп с дыркой во лбу — нет, этого нельзя допустить! И пока у Фредерики не будет доказательств посерьезнее — больше никаких мыслей об особом управлении. А когда будут — тогда и… подумает об этом еще раз.
Она решительно отложила газету и взяла другую, ту самую, со статьей о Братстве. “Столичный шепот” всегда славился самыми провокационными и разоблачительными статьями. Сейчас они тоже отличились. На первой полосе шел громкий заголовок: “Братство терна” — убийцы или народные мстители?”, а в продолжении, расположившемся на третьей странице, шла огромная статья со снимками цветущего терновника и каких-то людей.
Фредерика с опаской поглядела на дверь и углубилась в чтение. Журналист был не сдержан в словах и выражениях, он в красках описывал то, что происходило в городе.
“Вы наверняка читали статьи об убийствах, что происходят в разных частях Эбердинга: таинственный злодей подкрадывается к жертве и вонзает ей стилет прямо в грудь, а после удаляется, не оставив ни единого следа. Затем с опаской оглядывались по сторонам, боялись возвращаться домой и накрепко закрывали все двери, чтобы не стать его следующей жертвой. Знакомо, не так ли? Особое управление вбило в ваши головы, что под угрозой все жители и самое главное — поймать негодяев.
Но кое-чего вы не знаете.
В руке каждого убитого находили соцветие терновника и серебряную монету.
Удивлены? Хотите удивиться еще больше?
Жертвы не были невинными овечками, среди них только взяточники, казнокрады, насильники, сутенеры… Хотите факты? Держите…”
Дальше шел список всех жертв и то, в каких преступлениях их подозревали. Фредди легко бы отмахнулась от всего этого, но напротив инспектора Морено шло: “покрывал вержей, живущих и работающих без разрешения, брал взятки, обманом заманивал студенток в бордели, а особенно родовитых и “дорогих” пристраивал лично, беря половину от сумм, что им платили клиенты за ночь”.
Половину! Вот скотина!
Фредерика сразу же одернула себя, мысли точно ,как говорил Пак: тысяча галлов за ночь не кажется обидной, в отличие от трехста. Так и здесь: половина много, а бери инспектор треть, Фредерика считала бы его порядочным человеком. Нет, так нельзя, он в любом случае скотина и выходит, получил по заслугам.
Дальше же в статье журналист и вовсе осмелел: “Да, я не оправдываю Братство. Убийство — не выход. Но что остается нам, простым горожанам, если полиция бездействует и не может наказать подобных людей? А следователь из особого управления лишь таскается по кабакам в сопровождении своей молодой любовницы?”.
Снимок снова вышел отвратным, но Хавьер Сото, обнимающий за плечи длинноногую красотку, был вполне узнаваем.
И этому человеку Фредерика хотела довериться? Сдать ему Медину? Профессора, который столько лет был рядом, помогал с химией и даже устроил на работу в тяжелый момент жизни? Нет уж!
Она решительно закрыла газету, затем снова открыла ее и оценивающе оглядела девушку следователя. Красотка каких мало! И грудь выпирает посильнее, чем у Фредди, несмотря на все ухищрения. Темные волосы, светлая кожа и огромные глаза — точно благородных кровей, а таскается с этим недостойным человеком.
Но почему-то Хавьер Сото никак не шел из головы. Фредди работала, уходила на перекус, вернула газеты Жилль, а его лицо все стояло перед глазами. Оно было ей определено знакомо. Но не в нынешней жизни, а в той, где Алваресы считались обеспеченным семейством. Казалось, что вот оно, воспоминание, напряглись и всплывет, однако то рассыпалось как песочный замок.
— Алварес, о ком думаете весь день? — в конце рабочего дня профессор подхватил свое пальто, затем шляпу и трость и замер на пороге, дожидаясь Фредди.
— Об одном доне, — кокетливо прощебетала она и заглянула Нику прямо в глаза.
— Да? А я хотел пригласить вас на озера. Взяли бы автомобиль на прокат, проехались по дамбе…
— Уже передумали?
— Так вы согласны?
— Конечно нет! — громыхнул голос Пака. — Я, как ее кузен, категорически возражаю.
— Боюсь, тебя никто не спрашивает, дорогой мой родственничек! — Фредди налетела на Пака, но его огромная лапища тут же сжала ее ладонь и потащила к выходу.
— Батюшка смотрит на тебя из чертогов Отца-Защитника и пускает слезу над распущенностью, Фредерика! — выдал он.
— Глупости какие!
Медина попытался преградить им путь, но не вышло: Пак был словно лавина из камней, такой устрашающий и неудержимый.
— Это простая автомобильная прогулка, я вернул бы вашу кузину в целости и сохранности!
Профессор проговорил это уже им в след, когда Пак вел Фредди по коридору прочь от лаборантской.
— Что ты себе позволяешь? Так вжился в роль родственника, что в самом деле решил блюсти мою честь? Так вот — это не твоя забота! Я имею право развеяться.
— Вот и делай это в ресторане или городском парке — почему нет? А на озера, в леса, в горы и так далее молоденьких девушек возят с одной и очень примитивной целью. Просто подумай хорошенько — ты согласна идти до конца или нет?
От его слов стало вдруг как-то не по себе. Верить им не хотелось, но и забыть не получалось. Почему не ресторан, в самом деле? Почему озера? Медина так серьезно воспринял ее невинное кокетство? Или же хотел доказать что-то Карлосу?
