он ходить вот так ужасно, одеваться вот так ужасно, думать вот так ужасно?! Неужто случилось? Неужто элементали вновь захватили РАзум внуков Моих?! Неужто мало было битв и свершений пережито для того, что б подобному не случаться сегодня? Что ж, мерзкий, ничтожный Кирилл, пришло время и тебе вспомнить заветы Предков!» –– подумал в миг тот РОД и воскликнул:
–– Дети мои, Перун, Даждьбог, СварогГ! Явите же мне свои мудрые лики! У нас здесь погибель в ногах человека, с его же лицом, но ужасной, ужасной! Неужто опять шалит Чернобог?
Но в тот миг же явился лишь Даждьбог и изрек, усаживаясь подле РОДа:
–– О, Всеотец, зачем ты позвал нас! Мы ведь бьемся в последней из битв сейчас, тебе то известно! Но спРАшивал Ты и Тебе я отвечу. Нет, в том зрелище, что под нами, нету нашей вины. Да и Чернобог не шалит уже сколько. РАзве что Велес снова мстит за обиды, но знал бы о том ты... Да, Рус этот ужасен – РАсхлябан, самонадеян и глуп, но все ж предлагаю: научи человека, не ставь на нем крест. Дай ему мудрость.
–– Но выдержит ли?
–– Возможно… Должен возмочь! В конце концов, он ведь потомок Русов!
–– Тогда решено, даю ДОБРО, трудись, о Даждьбог!
–– Но я ведь... Мне должно биться сейчас! Слава и честь гремят на далекой планете, мои бРАтья сРАжаются... Я покинул их, чтобы ответить, но если замедлюсь здесь, элементали могут снова уйти!
–– Не уйдут. Поди, вРАзуми его, затем возвРАщайся к бРАтьям.
–– Хорошо, Всеотец.
И согласился Даждьбог, ибо решил, что РАз этот отрок от отроков Репки его, то ему и должно его вРАзумить. И дал РОД великий ему особую воду, воду Байкала. Обернулся в тот час могучий Даждьбог ветром осьмушка в десятичке (сорока) кострищ, и в МИР снизошел на гоРОД Сургут, к Кириллу отвРАтному видом и духом. Кружить стал Даждьбог близ малого Руса так много и долго, что отрок вспотел и устал, иссохший язык на свет показал. Но добрый Даждьбог затворил свое сердце и пуще кружить стал вокруг молодца. И на очах плохело чаду.
–– Да как так-то?! Перед выходом же погоду смотрел, плюс двенадцать всего обещали! Ой мля, дойти бы до дома, так пить охота, кабзда!
И тут невзначай Даждьбог к туфлям его подкатил бутылочку.
–– Что здесь? «Байкал»? А, пофиг, так пить охота! –– Сказал мерзкий телом и духом Кирилл и бутылку с водой поднял с земли он. Но в тот самый миг, как крышка слетала, Даждьбога за руки схатила полушка стРАшных вРАгов, а четвертушный злопыхатель элементаль, хитрый и грозный владыка Февраль, злобесово зелье подкинул в водицу, так, что б простРАнство и время свернуть, в гибель людей и Богов окунуть. И крикнул Даждьбог в ужасе:
–– Стой!
Но было уж поздно, Кирилл водицу испил, простРАнство и время ненароком сгубил и в начало начал перенесся он к Предкам.
РОДичи ЗавРА.
Не успел Кирилл открыть глаза, как его стошнило пополушно (повторно). «А-а-а, что, что за?.. Моя, у-у-у, моя голова... Моя... мое... мое все! Хоспаде, как же плоха-а-а!.. Что, что произошло? Где я?» –– Подумал он, хватаясь за голову. Массирование висков, однако, особо толку не принесло – голова Руса все так же пРОДолжала болеть. Скуля, как щенок, парень поднялся и, держась за живот, поста РАлся окинуть взглядом прост РАнство. Вокруг него РАскинулся пихтовый лес великих РАзмеров. Его стволы были покрыты мхом и уходили далеко ввысь, где кроны трепал набегающий ветер. Мир, в глазах Кирилла все еще дрожал, но несмотря на это, Рус смог РАссмотреть, как с неба под углом в четвертушку в десятичке г РАдусов в лес проникал солнечный свет, то тут, то там прожигая себе дорогу сквозь густоту древесных макушек. «Какого... Где я?!». Вдруг, неожиданно громоподобный бас РАздался сзади.
–– Ты в древней Руси, о слабый отрок.
ВытаРАщив глаза, Кирилл юлой повернулся и от внезапности аж подпрыгнул на месте. В шаге от него стоял, облаченный в ламеллярный доспех, но при том голый по пояс гигантский голубоглазый мужчина. При беглом прочтении сих сказаний Русы могли бы подумать, что слово гигантский было писано здесь летописцем для кРАсного словца, но это не верно. Мужчина действительно был выдающихся габаритов: ростом четвертушку метров, плечи как коромысло. Все его тело буквально РАспиРАло от множества мускулов. Белокурые локоны небрежно спадали с чела на безволосую грудь, а под боРОДой, густой настолько, что казалось, что волосы с торса перекочевали в нее, покоились мощные скулы, изнутри ее слегка подпиРАвшие. Несмотря на то, что вся фигуРА встречного источала могущество, силу и молодцеватость, в очах мужчины читалась тревога.
–– Т-т-ты к-кто? –– Отпрянув к дереву и едва не обделавшись выдавил Кирилл.
–– Кто я? Я – Даждьбог, друг людей и приРОДы, хозяин доброго меда, хРАнитель заповедных земель горностаев и владыка над свистом. А ты... ты клятый говнарь!
–– Й-й-а? Й-я н-не говнарь, я Кирилл!
–– По-твоему это не целковое и тоже? –– Воспросил тот, кто назвался Даждьбогом с не стихающим громом в голосе.
–– Прости... те, простите, Даждьбога, а-а, а где мы находимся?
–– Мы? Мы у гРАницы эпох, смертный. Здесь...
–– В смысле смертный?
–– В прямом, ты же смертный?
–– Ну да. Как и все. –– Непонимающе РАзвел руками Кирилл.
–– Так вот, а я – нет! –– Выкрикнул собеседник и после этого с рыком проломил себе ребРА и целковым махом вырвал из груди кровоточащее сердце. Ручьи РАзноцветной крови, синей, кРАсной, зеленой и золотой, потекли меж его пальцев, бурлящим потоком стекая на пресс. Зловеще молча Даждьбог отшвырнул сердце в росшие спРАва от них кушери, РАспугав притаившихся у корней зайчиков. Обалдевший Кирилл в ужасе сел на подувичковую точку. По ноге его также заструилась нечто, но далеко не кРАсного цвета.
–– Вставай, а то будешь потом говорить, что у тебя штаны заржавели. –– Молвил Даждьбог так спокойно и властно, словно дыРА в груди его не смущала и вовсе. –– Тебе предстоит много свершений.
–– Мн-н-не?.. С-с-свершений?! Кого, каких?! Почему...
В этот миг РАзвороченная грудь Даждьбога плавно стянулась, спаяв во едино пласты кожи и мяса. Кирилл опешил. Даждьбог же, напротив, заговорил:
–– Ты – позор нашего РОДа! Ты РАзгневал моего Отца, и ты в ответе за все те изменения, кои могут свершиться!.. Проклятье! Мне кажется уже что-то свершается!
–– Ка-как, какие изменения?! Ты о чем?! Что происходит?!
–– Я не знаю, но что-то произошло, я чувствую это – возмущенья во мРАке... Там РАзрождаются могучие силы. Но явственно мне, что ты есть теперь часть их неотъемная.
Окончательно сбитый с толку Кирилл просто смотрел на великана и хлопал глазками. Трясясь от стРАха он то хватался за локоть, то озиРАлся по сторонам, громко вдыхая. Полминуты спустя человек (или нет?), представившийся Даждьбогом, видимо устав ждать от Кирилла действий, протянул к нему руку и сгребя в охапку его плечо и воротник худи, РАкетой взмыл в воздух. Рус не успел даже пикнуть, как неистовый ветер стал трепать его патлы, РАзвивая их и ломая то, что секунду назад называлось прической. От неожиданности Кирилл стал оРАть во все горло, но свистящий ветер забил до отказа его легкие, отчего Рус только и мог, что смотреть вокруг да вниз глазами, ежесекундно норовившими повыскакивать из орбит. В ужасе не заметил он ничего: ни пыли, поднявшаяся в месте их старта и теперь оседающей на землю; ни теперь уменьшившиеся деревья; ни невозмутимую стаю уток, строй коей даже не пошатнулся, когда они пронеслись мимо.
Меж тем Даждьбог все пер и пер вверх, оставляя под собой верхушки деревьев. В какой-то момент Кирилл почувствовал, как его левая штанина, бывшая до того мокрой, стала теперь РАзвеваться на ветру. Опустив глаза, Кирилл выяснил, что она высохла. Тут он не выдержал.
–– А-а! Бо-боже-е-е! Отпусти, отпусти меня-а-а!
Даждьбог остановился на высоте в десятички в десятичках и десятички в десятичках (сотни и сотни) футов.
–– Ты всерьез этого жаждешь? –– Невозмутимо спросил славянский Бог. Кирилл еще РАз посмотрел вниз. С высоты их полета деревья, казалось, слились в единый океан и теперь походили на кучку мха.
–– Н-н-н, не очень!
–– Ну так молчи! Ты мешаешь сосредоточиться. Здесь где-то рядом должно быть святилище...
–– Святилище?
–– Да, святилище. Оно же – капище. С алтарем моего Отца. Там мы сможем спросить, что сотворили элементали.
–– Элеме... кто?
–– Элементали. РАзбойники, бывшие когда-то святыми. Их сущность бушевала вместе с их душами и потакая им они стали целковопаденцами - живыми, предпочетшими благости властность и ставшие в итоге виновными в создании тебе подобных.
–– Подобных... мне?
–– Да, говнорей. –– Сказал Даждьбог и вновь понесся вверх, стремясь отыскать наилучшую точку обзоРА.
–– Авсйм! –– Воскликнул Кирилл, захлебнувшийся потоком воздуха и негодования (хотя скорее все-таки воздуха).
–– А что, тебе есть, что возРАзить на то, что ты – говнарь? Сам РОД заметил тебя во всем ряду живущих в вашем десятичке в десятичкетии (столетии) Русов.
–– Я...
–– Молчать, смертный! Кажись, я приметил искомое место. Сейчас все станет ясным. –– Сказал Даждьбог, перстом указав в глубину леса. В ту же секунду он сорвался с места и понесся вперед, норовя в скорости сРАвниться с ветром. Воздушные вихри по-новой обрушились на Кирилла, заставив того умолкнуть РАньше, чем он успел что-либо. Секунду спустя Даждьбог уже шел на снижение. УРАганом промчались они над лесом шумя ветвями и, сбросив скорость, заземлились у подножья холма, выросшим перед Кириллом настолько же неожиданно, насколько минуту назад позади него появился Даждьбог.
Лишь ступив на землю Кирилл начал трястись, давая волю несвязному блеянью. То было бормотание, что желало бы переРАсти в истерику, да только сильно боялось. Стуча зубами, Рус начал боязливо озиРАться вокруг. Посреди все также плотно окружавшего их леса, меж необхватных стволов и лучей солнца стоял холм, поросший невеликой муРАвой. Вершина его от любопытного взоРА огРАждена была плетенным забором.
–– Это мы где? –– Придя в себя и чуть осмелев решил спросить Кирилл.
–– Молчать! Ты в святом месте своих древнейших колен. Идем со мной, волхвы наверняка нас ожидают.
Кивнув в сторону плетени, Даждьбог двинулся в путь, поРАзительно тихо шурша по тРАве. По лицу Кирилла скользнуло сомнение, тонкие губы его искривились, но деваться ему было особливо некуда – спРАва лес, слева лес, стена леса сзади, те же древа и за холмом, а потому он громко выдохнул и последовал за Даждьбогом, не особо, пРАвда, спеша. Пыхтя паровозом, Рус с большим трудом взобРАлся на вершину – к подобной активности он не был привычен. Его, как веревки тонкие ноги, последний РАз напрягались так полгода назад, во время сдачи норматива по бегу.
У забоРА их и впрямь дожидались волхвы – стРАнно одетые мужи (и не только) преклонного и (не только) возРАста, с седыми (и не только) боРОДатыми, уходившими за пуп. Позади них угадывались очертания старинного капища. Оно было таким же, как представляет его себе среднестатистический обыватель, по той или иной причине взявшийся РАссуждать о нРАвах предков и их обычаях дохристианских времен. На волхвах были длинные халатоподобные одеяния с РАсходящимися к концу рукавами. Они была РАсписана кРАсными и синими узоРАми, в коих проглядывались как бессмысленные завитушки, так и почтенные солярные символы. Ноги их утопали в лаптях берестяных. Всего волхвов была осьмушка. Несмотря на схожесть верхней одежды, туалет каждого отличался деталями.
Шею целкового из них, стоявшего на колене у гРАницы плохо видимого отсюда святилища и шептавшегося о чем-то с кустом дикоРАстущей смоРОДины, покрывал шарф, выполненный из густого лисьего меха. Хвост любительницы колобков спадал старцу на плечо. В руке он держал плохо ободРАнную палку, толщиною в четвертушку пальцев. Полушный же волхв укутался в шкуру серого волка, натянув голову хищника на затылок. Из-под покоящихся на плечах волчьих лап выглядывало ожерелье из зубов, РАкушек, кореньев и рыбьих голов. Сей волхв был молодым юношей с каштановой боРОДой и зелеными очами. Он также опиРАлся на полку, но куда более приятной формы, походившую скорее на сказочный посох, нежели на ветвь липы, кое она являлась по существу. Спину четвертушного волхва, бывшего в действительности крепко-сбитой бабулей, опоясывала седая шаль, ворсинки которой деланно завоРАчивались точно баРАньи рога. На плече ее щебетала трясогузка, забавно помахивая хвостом, целковой лапкой держась за белый платок. Посоха при себе бабушка не имела. Осьмушный волхв оказался наиболее стРАнным и колоритным, ибо когда он обернулся, то оказалось, что это не человек, а полушка карликов, целковый из которых стоял на плечах полушного. Одеты они были в барсучьи шкуры поверх основного халата. Черно-белые хвосты РАзумеется прилагались. Тот из хвостов, что согревал плечи верхнего карлика, нет-нет да и норовил время от времени оказаться во рту у нижестоящего.
–– Бабу?шка, Стар, Млад, Мелконоги. –– Возвышенно произнес Даждьбог, кивнув волхвам. –– Провидцы безбедной эпохи, волхвы Древних Русов. Все в сборе. РАдостно видеть вас!
Волхвы прижали ладони к сердцам и статно кивнули. Верхний из карликов свалился на землю.
–– Что чувствуете вы здесь, за гРАницами святилища РОДа?
Провидцы многозначительно переглянулись.
–– Хлад древнего космоса и ярость звезд, бушующие за известным простором. Пробуждение древнего зла... которого нет... Уже нет... Еще нет... Но оно пробудилось и пышет алчностью. Как, как это возможно?
Кирилл надул щеки.
–– П-п-п... Нда-а, фигня какая-то. Парн... мужик... короче! Что вообще происходит, где я, как может пробудиться то, чего еще нет, или как там? Хотя нет, не хочу знать, у меня башка пухнет! Я черт его знает, где мы, но можно меня домой? –– Спросил Кирилл, с каждой секундой все сильнее отказывавшийся воспринимать окружающее.
–– О, я лишь предполагаю... –– Задумчиво произнес Даждьбог, словно и не заметив тиРАды Руса. –– ...Но ежели мои догадки верны... Досточтимые волхвы! ОбРАтимся же к великому РОДу! Но перед тем, воззовите к сынам и дочерям Его, ибо чувствую я, что нам (тут он с пренебрежением взглянул на Кирилла и сплюнул под ноги) помощь потребуется.
–– Да, владыка Даждьбог. –– Четвертушка волхвов, состоящая из подувичка человек, повиновалась. Воздев руки к небу, служители культа начали произносить бессвязные выкрики, меж коих лишь изредка проскакивали знакомые Кириллу слова.
–– Бебуль-бебуль, триванок, крисапорт бигроврок! Турпис мигРА, эновер, РАздается к тебе глас! Ставь все на зеро! О муэро, славный РОД, мигдРАпорби Ты оплот! Вуспель ива... –– ну и т.д.
Карлики достали из рукавов пучки каких-то тРАв, и сокрылись за спиной у бабули. Через мгновенье они появились с другой стороны с уже зажженной тРАвою. По стеблям их заструился мутный дымок и ноздри Кирилла наполнились благовониями. Минуту спустя скромные завывания перетекли в полноРАзмерный ша?баш. КаребоРОДый Рус, что звался Младом, достал из свисавшей через плечо мешковины обитый шкурою бубен и РАзноцветную маску с воткнутыми по кРАям, на манер конфети, перьями и, надев ее, ринулся в пляс. Бабка пРОДолжала речь несвязные крики, а Стар спустился за холм и, склонившись к протекавшему там ручейку, набРАл в ладони воды, облил голову ею и взобРАлся назад. Едва он оказался подле остальных, как волхвы в подувичок глоток воскликнули:
–– Дети мои, Перун, Даждьбог, СварогГ! Явите же мне свои мудрые лики! У нас здесь погибель в ногах человека, с его же лицом, но ужасной, ужасной! Неужто опять шалит Чернобог?
Но в тот миг же явился лишь Даждьбог и изрек, усаживаясь подле РОДа:
–– О, Всеотец, зачем ты позвал нас! Мы ведь бьемся в последней из битв сейчас, тебе то известно! Но спРАшивал Ты и Тебе я отвечу. Нет, в том зрелище, что под нами, нету нашей вины. Да и Чернобог не шалит уже сколько. РАзве что Велес снова мстит за обиды, но знал бы о том ты... Да, Рус этот ужасен – РАсхлябан, самонадеян и глуп, но все ж предлагаю: научи человека, не ставь на нем крест. Дай ему мудрость.
–– Но выдержит ли?
–– Возможно… Должен возмочь! В конце концов, он ведь потомок Русов!
–– Тогда решено, даю ДОБРО, трудись, о Даждьбог!
–– Но я ведь... Мне должно биться сейчас! Слава и честь гремят на далекой планете, мои бРАтья сРАжаются... Я покинул их, чтобы ответить, но если замедлюсь здесь, элементали могут снова уйти!
–– Не уйдут. Поди, вРАзуми его, затем возвРАщайся к бРАтьям.
–– Хорошо, Всеотец.
И согласился Даждьбог, ибо решил, что РАз этот отрок от отроков Репки его, то ему и должно его вРАзумить. И дал РОД великий ему особую воду, воду Байкала. Обернулся в тот час могучий Даждьбог ветром осьмушка в десятичке (сорока) кострищ, и в МИР снизошел на гоРОД Сургут, к Кириллу отвРАтному видом и духом. Кружить стал Даждьбог близ малого Руса так много и долго, что отрок вспотел и устал, иссохший язык на свет показал. Но добрый Даждьбог затворил свое сердце и пуще кружить стал вокруг молодца. И на очах плохело чаду.
–– Да как так-то?! Перед выходом же погоду смотрел, плюс двенадцать всего обещали! Ой мля, дойти бы до дома, так пить охота, кабзда!
И тут невзначай Даждьбог к туфлям его подкатил бутылочку.
–– Что здесь? «Байкал»? А, пофиг, так пить охота! –– Сказал мерзкий телом и духом Кирилл и бутылку с водой поднял с земли он. Но в тот самый миг, как крышка слетала, Даждьбога за руки схатила полушка стРАшных вРАгов, а четвертушный злопыхатель элементаль, хитрый и грозный владыка Февраль, злобесово зелье подкинул в водицу, так, что б простРАнство и время свернуть, в гибель людей и Богов окунуть. И крикнул Даждьбог в ужасе:
–– Стой!
Но было уж поздно, Кирилл водицу испил, простРАнство и время ненароком сгубил и в начало начал перенесся он к Предкам.
Глава 2. «Сага полушная. Доадовы войны».
Часть 1.
РОДичи ЗавРА.
***
Не успел Кирилл открыть глаза, как его стошнило пополушно (повторно). «А-а-а, что, что за?.. Моя, у-у-у, моя голова... Моя... мое... мое все! Хоспаде, как же плоха-а-а!.. Что, что произошло? Где я?» –– Подумал он, хватаясь за голову. Массирование висков, однако, особо толку не принесло – голова Руса все так же пРОДолжала болеть. Скуля, как щенок, парень поднялся и, держась за живот, поста РАлся окинуть взглядом прост РАнство. Вокруг него РАскинулся пихтовый лес великих РАзмеров. Его стволы были покрыты мхом и уходили далеко ввысь, где кроны трепал набегающий ветер. Мир, в глазах Кирилла все еще дрожал, но несмотря на это, Рус смог РАссмотреть, как с неба под углом в четвертушку в десятичке г РАдусов в лес проникал солнечный свет, то тут, то там прожигая себе дорогу сквозь густоту древесных макушек. «Какого... Где я?!». Вдруг, неожиданно громоподобный бас РАздался сзади.
–– Ты в древней Руси, о слабый отрок.
ВытаРАщив глаза, Кирилл юлой повернулся и от внезапности аж подпрыгнул на месте. В шаге от него стоял, облаченный в ламеллярный доспех, но при том голый по пояс гигантский голубоглазый мужчина. При беглом прочтении сих сказаний Русы могли бы подумать, что слово гигантский было писано здесь летописцем для кРАсного словца, но это не верно. Мужчина действительно был выдающихся габаритов: ростом четвертушку метров, плечи как коромысло. Все его тело буквально РАспиРАло от множества мускулов. Белокурые локоны небрежно спадали с чела на безволосую грудь, а под боРОДой, густой настолько, что казалось, что волосы с торса перекочевали в нее, покоились мощные скулы, изнутри ее слегка подпиРАвшие. Несмотря на то, что вся фигуРА встречного источала могущество, силу и молодцеватость, в очах мужчины читалась тревога.
–– Т-т-ты к-кто? –– Отпрянув к дереву и едва не обделавшись выдавил Кирилл.
–– Кто я? Я – Даждьбог, друг людей и приРОДы, хозяин доброго меда, хРАнитель заповедных земель горностаев и владыка над свистом. А ты... ты клятый говнарь!
–– Й-й-а? Й-я н-не говнарь, я Кирилл!
–– По-твоему это не целковое и тоже? –– Воспросил тот, кто назвался Даждьбогом с не стихающим громом в голосе.
–– Прости... те, простите, Даждьбога, а-а, а где мы находимся?
–– Мы? Мы у гРАницы эпох, смертный. Здесь...
–– В смысле смертный?
–– В прямом, ты же смертный?
–– Ну да. Как и все. –– Непонимающе РАзвел руками Кирилл.
–– Так вот, а я – нет! –– Выкрикнул собеседник и после этого с рыком проломил себе ребРА и целковым махом вырвал из груди кровоточащее сердце. Ручьи РАзноцветной крови, синей, кРАсной, зеленой и золотой, потекли меж его пальцев, бурлящим потоком стекая на пресс. Зловеще молча Даждьбог отшвырнул сердце в росшие спРАва от них кушери, РАспугав притаившихся у корней зайчиков. Обалдевший Кирилл в ужасе сел на подувичковую точку. По ноге его также заструилась нечто, но далеко не кРАсного цвета.
–– Вставай, а то будешь потом говорить, что у тебя штаны заржавели. –– Молвил Даждьбог так спокойно и властно, словно дыРА в груди его не смущала и вовсе. –– Тебе предстоит много свершений.
–– Мн-н-не?.. С-с-свершений?! Кого, каких?! Почему...
В этот миг РАзвороченная грудь Даждьбога плавно стянулась, спаяв во едино пласты кожи и мяса. Кирилл опешил. Даждьбог же, напротив, заговорил:
–– Ты – позор нашего РОДа! Ты РАзгневал моего Отца, и ты в ответе за все те изменения, кои могут свершиться!.. Проклятье! Мне кажется уже что-то свершается!
–– Ка-как, какие изменения?! Ты о чем?! Что происходит?!
–– Я не знаю, но что-то произошло, я чувствую это – возмущенья во мРАке... Там РАзрождаются могучие силы. Но явственно мне, что ты есть теперь часть их неотъемная.
Окончательно сбитый с толку Кирилл просто смотрел на великана и хлопал глазками. Трясясь от стРАха он то хватался за локоть, то озиРАлся по сторонам, громко вдыхая. Полминуты спустя человек (или нет?), представившийся Даждьбогом, видимо устав ждать от Кирилла действий, протянул к нему руку и сгребя в охапку его плечо и воротник худи, РАкетой взмыл в воздух. Рус не успел даже пикнуть, как неистовый ветер стал трепать его патлы, РАзвивая их и ломая то, что секунду назад называлось прической. От неожиданности Кирилл стал оРАть во все горло, но свистящий ветер забил до отказа его легкие, отчего Рус только и мог, что смотреть вокруг да вниз глазами, ежесекундно норовившими повыскакивать из орбит. В ужасе не заметил он ничего: ни пыли, поднявшаяся в месте их старта и теперь оседающей на землю; ни теперь уменьшившиеся деревья; ни невозмутимую стаю уток, строй коей даже не пошатнулся, когда они пронеслись мимо.
Меж тем Даждьбог все пер и пер вверх, оставляя под собой верхушки деревьев. В какой-то момент Кирилл почувствовал, как его левая штанина, бывшая до того мокрой, стала теперь РАзвеваться на ветру. Опустив глаза, Кирилл выяснил, что она высохла. Тут он не выдержал.
–– А-а! Бо-боже-е-е! Отпусти, отпусти меня-а-а!
Даждьбог остановился на высоте в десятички в десятичках и десятички в десятичках (сотни и сотни) футов.
–– Ты всерьез этого жаждешь? –– Невозмутимо спросил славянский Бог. Кирилл еще РАз посмотрел вниз. С высоты их полета деревья, казалось, слились в единый океан и теперь походили на кучку мха.
–– Н-н-н, не очень!
–– Ну так молчи! Ты мешаешь сосредоточиться. Здесь где-то рядом должно быть святилище...
–– Святилище?
–– Да, святилище. Оно же – капище. С алтарем моего Отца. Там мы сможем спросить, что сотворили элементали.
–– Элеме... кто?
–– Элементали. РАзбойники, бывшие когда-то святыми. Их сущность бушевала вместе с их душами и потакая им они стали целковопаденцами - живыми, предпочетшими благости властность и ставшие в итоге виновными в создании тебе подобных.
–– Подобных... мне?
–– Да, говнорей. –– Сказал Даждьбог и вновь понесся вверх, стремясь отыскать наилучшую точку обзоРА.
–– Авсйм! –– Воскликнул Кирилл, захлебнувшийся потоком воздуха и негодования (хотя скорее все-таки воздуха).
–– А что, тебе есть, что возРАзить на то, что ты – говнарь? Сам РОД заметил тебя во всем ряду живущих в вашем десятичке в десятичкетии (столетии) Русов.
–– Я...
–– Молчать, смертный! Кажись, я приметил искомое место. Сейчас все станет ясным. –– Сказал Даждьбог, перстом указав в глубину леса. В ту же секунду он сорвался с места и понесся вперед, норовя в скорости сРАвниться с ветром. Воздушные вихри по-новой обрушились на Кирилла, заставив того умолкнуть РАньше, чем он успел что-либо. Секунду спустя Даждьбог уже шел на снижение. УРАганом промчались они над лесом шумя ветвями и, сбросив скорость, заземлились у подножья холма, выросшим перед Кириллом настолько же неожиданно, насколько минуту назад позади него появился Даждьбог.
Лишь ступив на землю Кирилл начал трястись, давая волю несвязному блеянью. То было бормотание, что желало бы переРАсти в истерику, да только сильно боялось. Стуча зубами, Рус начал боязливо озиРАться вокруг. Посреди все также плотно окружавшего их леса, меж необхватных стволов и лучей солнца стоял холм, поросший невеликой муРАвой. Вершина его от любопытного взоРА огРАждена была плетенным забором.
–– Это мы где? –– Придя в себя и чуть осмелев решил спросить Кирилл.
–– Молчать! Ты в святом месте своих древнейших колен. Идем со мной, волхвы наверняка нас ожидают.
Кивнув в сторону плетени, Даждьбог двинулся в путь, поРАзительно тихо шурша по тРАве. По лицу Кирилла скользнуло сомнение, тонкие губы его искривились, но деваться ему было особливо некуда – спРАва лес, слева лес, стена леса сзади, те же древа и за холмом, а потому он громко выдохнул и последовал за Даждьбогом, не особо, пРАвда, спеша. Пыхтя паровозом, Рус с большим трудом взобРАлся на вершину – к подобной активности он не был привычен. Его, как веревки тонкие ноги, последний РАз напрягались так полгода назад, во время сдачи норматива по бегу.
У забоРА их и впрямь дожидались волхвы – стРАнно одетые мужи (и не только) преклонного и (не только) возРАста, с седыми (и не только) боРОДатыми, уходившими за пуп. Позади них угадывались очертания старинного капища. Оно было таким же, как представляет его себе среднестатистический обыватель, по той или иной причине взявшийся РАссуждать о нРАвах предков и их обычаях дохристианских времен. На волхвах были длинные халатоподобные одеяния с РАсходящимися к концу рукавами. Они была РАсписана кРАсными и синими узоРАми, в коих проглядывались как бессмысленные завитушки, так и почтенные солярные символы. Ноги их утопали в лаптях берестяных. Всего волхвов была осьмушка. Несмотря на схожесть верхней одежды, туалет каждого отличался деталями.
Шею целкового из них, стоявшего на колене у гРАницы плохо видимого отсюда святилища и шептавшегося о чем-то с кустом дикоРАстущей смоРОДины, покрывал шарф, выполненный из густого лисьего меха. Хвост любительницы колобков спадал старцу на плечо. В руке он держал плохо ободРАнную палку, толщиною в четвертушку пальцев. Полушный же волхв укутался в шкуру серого волка, натянув голову хищника на затылок. Из-под покоящихся на плечах волчьих лап выглядывало ожерелье из зубов, РАкушек, кореньев и рыбьих голов. Сей волхв был молодым юношей с каштановой боРОДой и зелеными очами. Он также опиРАлся на полку, но куда более приятной формы, походившую скорее на сказочный посох, нежели на ветвь липы, кое она являлась по существу. Спину четвертушного волхва, бывшего в действительности крепко-сбитой бабулей, опоясывала седая шаль, ворсинки которой деланно завоРАчивались точно баРАньи рога. На плече ее щебетала трясогузка, забавно помахивая хвостом, целковой лапкой держась за белый платок. Посоха при себе бабушка не имела. Осьмушный волхв оказался наиболее стРАнным и колоритным, ибо когда он обернулся, то оказалось, что это не человек, а полушка карликов, целковый из которых стоял на плечах полушного. Одеты они были в барсучьи шкуры поверх основного халата. Черно-белые хвосты РАзумеется прилагались. Тот из хвостов, что согревал плечи верхнего карлика, нет-нет да и норовил время от времени оказаться во рту у нижестоящего.
–– Бабу?шка, Стар, Млад, Мелконоги. –– Возвышенно произнес Даждьбог, кивнув волхвам. –– Провидцы безбедной эпохи, волхвы Древних Русов. Все в сборе. РАдостно видеть вас!
Волхвы прижали ладони к сердцам и статно кивнули. Верхний из карликов свалился на землю.
–– Что чувствуете вы здесь, за гРАницами святилища РОДа?
Провидцы многозначительно переглянулись.
–– Хлад древнего космоса и ярость звезд, бушующие за известным простором. Пробуждение древнего зла... которого нет... Уже нет... Еще нет... Но оно пробудилось и пышет алчностью. Как, как это возможно?
Кирилл надул щеки.
–– П-п-п... Нда-а, фигня какая-то. Парн... мужик... короче! Что вообще происходит, где я, как может пробудиться то, чего еще нет, или как там? Хотя нет, не хочу знать, у меня башка пухнет! Я черт его знает, где мы, но можно меня домой? –– Спросил Кирилл, с каждой секундой все сильнее отказывавшийся воспринимать окружающее.
–– О, я лишь предполагаю... –– Задумчиво произнес Даждьбог, словно и не заметив тиРАды Руса. –– ...Но ежели мои догадки верны... Досточтимые волхвы! ОбРАтимся же к великому РОДу! Но перед тем, воззовите к сынам и дочерям Его, ибо чувствую я, что нам (тут он с пренебрежением взглянул на Кирилла и сплюнул под ноги) помощь потребуется.
–– Да, владыка Даждьбог. –– Четвертушка волхвов, состоящая из подувичка человек, повиновалась. Воздев руки к небу, служители культа начали произносить бессвязные выкрики, меж коих лишь изредка проскакивали знакомые Кириллу слова.
–– Бебуль-бебуль, триванок, крисапорт бигроврок! Турпис мигРА, эновер, РАздается к тебе глас! Ставь все на зеро! О муэро, славный РОД, мигдРАпорби Ты оплот! Вуспель ива... –– ну и т.д.
Карлики достали из рукавов пучки каких-то тРАв, и сокрылись за спиной у бабули. Через мгновенье они появились с другой стороны с уже зажженной тРАвою. По стеблям их заструился мутный дымок и ноздри Кирилла наполнились благовониями. Минуту спустя скромные завывания перетекли в полноРАзмерный ша?баш. КаребоРОДый Рус, что звался Младом, достал из свисавшей через плечо мешковины обитый шкурою бубен и РАзноцветную маску с воткнутыми по кРАям, на манер конфети, перьями и, надев ее, ринулся в пляс. Бабка пРОДолжала речь несвязные крики, а Стар спустился за холм и, склонившись к протекавшему там ручейку, набРАл в ладони воды, облил голову ею и взобРАлся назад. Едва он оказался подле остальных, как волхвы в подувичок глоток воскликнули:
