Steem-panochka
"Нисар Войцеха – польскую девочку в жанре стимпанк. Жанр: альтернативная история, паропанк, подростковая мистика… чёрный юмор, ирония, сарказм – всё присутствует, особенно гротескные враги-банкиры."
В дымном сутулом Лондонсбургусе под мерно тикающим циферблатом комплекса «Клокпанкер» на Восьмой улице, где трубы заводов вытягивались к серому небу, как прожилки чёрного пергамента, жила тринадцатилетняя Нисар Войцеха. Девочка-«школьница-бездарница» — титул, которым награждали тех, кто пленял умы отличниц отвратительной способностью быть посредственностью и разочаровывать железную дисциплину Имперской образовательной системы.
Лондонсбургус — сердце Польской Империи от Берлина до Парижа и Лондона, город, где синие механические огни дирижаблей ВТО сновали высоко над итальянским гетто, как чёрные вороны на пожарище, а франкская мафия судачков-воришек по ночам шёпотом делила торговлю папопококаином и нелегальными паровыми деталями под звуки гудков миллиардов машин.
Нисар толкала тележку по шумному рынку, где воздух пах паром, гарью и дешевым спиртовым самогоном с добавкой «Феерического Кислорода» — излюбленного лекарства усталых рабочих. Тележка скрипела, тряслись и звенели собранные ею снаряды — взрывчатка, заточенная для механического водного паука — субмарины «Поляроидов», новейшего оружия Империи, что мерно фыркал в подводных глубинах, как спящий дракон.
— Эй, курчавка, — прервал тишину низкий голос из-за прилавка с паровыми шестерёнками — искажённым акцентом, позаимствованным у кривоногих дельцов итальянского гетто. — Тебе сама ВТО дверь к могиле открывает или я? Снаряды эти у меня проверишь? Увидишь — не продёржишь и пары вдохов в их дыме!
Нисар отозвалась скрипучим голосом, губы дрожали, но глазки – выглядели рассеянными, будто пыталась выделить в безграничной мантии дыма хоть малую искру собственной реальности:
— Мне завтра внизу, на фабрике «Гром-Безумец» собирать узлы... Чем скорее, тем лучше. Водный паук с нашей стороны — удар по сердцу западных падальщиков... Третья война — как третий зубной шарик, который не выдернешь.
Доносилось гудение судов ВТО, двигавшихся на горизонте, словно огромные осьминоги из гнущихся механизмов. Их металлические щупальца били волны, отбрасывая всполохи искр вперед, а внутри кабина из темного олова плевалась минеральным дымом — зловещим паром нового времени, отравой для детей бедняков.
Лишь в полутьме переулка стоял одинокий дом, наполовину погруженный в морозный сумрак ощущения кошмара. Там, по слухам, обитал инспектор Фосфор Чепчик — одутловатый, словно забытое гоголевское приведение, любитель помечать детей бездарниц – «врагов прогресса» — и фанат увлеченного, будто Гарри Поттер, боя с хроночасами.
Нисар спряталась за углом, выхватывая свой нож «Найдипочку» — маленький, сверкающий двуручник с заточенной как каток серпантиной лезвия, и метлу «Щасвзлечу», покрытую патиной затёртого бронзового цвета. Она пыталась тренироваться — бить по воздуху, вскакивать, ждать подходящего момента, — но получалось всегда что-то не то... Но приятно, хоть и несмело.
Рядом, в том же переулке, по легендам, вырос монстр — «Гарфангран», который по ночам вырывался из чердаков и подвалов, ворочал в пустых бутылках духи умерших детей и ждал, пока кто-нибудь соберётся открыть древнюю, проклятую коробку в заброшенной библиотеке гетто.
— Никому не верь, — шептали старики Грома-Безумца, — особенно если светятся чёрные часы «Клокпанкер» на их запястье, а из глаз льются дымчатые пузыри...
Нисар чувствовала, как под ней тяжела земля и порой пронзает дрожь: что-то шевелилось в подвале дома №7 на Клокпанкер-улице. Нет, не просто шевелилось — что-то пробуждалось.
— Папапококаин, — бурчал голос где-то в конце переулка, — вот лучший друг плохих девочек... Но ты-то не — скажи, какая ты снарядница, если лишь мечтаешь и дрожишь?
Девочка не ответила. В этот момент небо разрезал пронзительный свист — с неба падал дирижабль ВТО, чёрный и огромный, словно свинцовый монстр, разрывая хитросплетения тумана и дыма.
Лондонсбургус замер. Начинался новый рывок войны, где каждая искра могла стать взрывом, а сердце Нисар — забиться так громко, что заглушит даже тиканье «Клокпанкера».
И впереди, в глубине коридоров старого дома, скрипнула дверь подвала — приоткрываясь с шелестом векового тайного проклятия. Нисар схватила «Найдипочку» — неадекватное оружие в этом мире, но единственное настоящее, против всего этого безумия.
Началась охота. И кошмар рассказал своё имя.
Паропанк-элемент: Механический водный паук
Механический водный паук — главное сокровище Польской Империи, субмарина нового поколения, названная в честь погибших в котловине Капутнисков (Брюсселя) детей бедняков. Сплетён из сварных латунных пластин, гудящих паровыми котлами, и алых прожилок дымчатого химического топлива, добываемого из тёмных болот Западной Польши. Водный паук способен не только кражей маневра по подводным каньонам, но и сычащим дыханием, которого не выдержат даже самые выносливые механизмы ВТО. В конструкции спрятаны химические предохранители, способные активировать ядерный распылитель — ползвук полковерст уничтожения. Каждое движение паука сопровождается визгом шестерёнок, пулемётным треском паровых поршней и струями из вентиляционных клапанов, окутанных дымчатой аурой.
Так ночью в Лондонсбургусе, среди шестерёнок и шума, начала свою путь Нисар — девочка, чей мир вот-вот повеет смрадом войны, магии и немыслимых тайн…
Лондонсбургус просыпался со скрежетом заводских котлов, взорванных отравой туч, и чёрно-коричневым маревом паров, что, словно живые змеии, извивались по канализации улиц и переходили в крутые повороты Итальянского гетто. Это была самая захламлённая часть города — обитель теней, где четырёхэтажные дома стояли плотно, словно страницы давно забытой книги, чьи слова стерлись от времени и слёз.
Нисар вышла на улицу, где две дамы в платьях цвета ржавой меди между паровыми трубами перебрасывали друг другу корзины с проволокой и странными, похожими на пчелиные соты, металлическими снарядами — сигнатура «Поляроидов». Они скрывались тут, в крохотных подсобках, откуда постоянно доносились скрипы и щелчки… механические часы «Клокпанкер» были не просто деталью города — это был его пульс, знак, что время здесь течёт с особой, где-то тягучей, а где-то пронзительной тревожностью.
— Нисар, ты опять опоздала, — тоном учителя-штурмана, что напоминал говорящую зубную фурнитуру, прошипел старик-смотритель, инспектор Фосфор Чепчик. Он выглядел как карикатура на профессора механики: толстый, в всегда помятом сюртуке с латунными пуговицами, очках с искривлёнными линзами, и с живым за ухом хронометром, который тикал с рокотным напоминанием о приближении к новой катастрофе.
— Время — это пыль, — выразительно сказал Чепчик, указывая на свои «Клокпанкеры», — и я – твой лично настроенный судья в пыли.
Нисар спрятала руки в карманы платья, минуту казалось, что время остановилось, но затем слышался лязг запертых ворот, и она поспешила прочь.
Сегодня ей предстояло собрать детали для «Гром-Безумца» — фабрики, где черные парообразные глыбы клокотали, как чёрные ядра смерти. Здесь тоже скрывался запах папопококаина — лекарство для умиротворения детских умов, уставших от диктатуры и ужасов войны, от беззакония с дорогими и дешёвыми снарядами, от вечного страха и шепота о живых мертвецах.
— Слышь, Нисар, — раздался насмешливый голос из тени. — Ты снова с «Найдипочкой»? Да брось, это игрушка для слабоумных.
Из-за угла появился худой мальчик с лицом, покрытым ожогами — последствия последнего ядерколового удара, что Польская Империя нанесла западной антиутопии ВТО. Его звали Лео, и он не стеснялся быть хамом — такой был новый стандарт в городе, где каждый выживал, как мог. Но, несмотря на это, никто не мог покуситься на его острый ум и взгляд, который видел гораздо больше, чем позволяли стены итальянского гетто.
— Ты не понимаешь, — сдавленно сказала Нисар, стараясь скрыть дрожь. — «Найдипочка» — это единственное, что у меня есть... И метла «Щасвзлечу»... Она — моя надежда крыла.
— «Щасвзлечу», — усмехнулся Лео, — да ты ещё и летаешь? Смешно... Но знаешь что: говорят, в подвалах под нашим кварталом шастают не только крысы и тени. Там... там обитает то, что похлеще даже инспектора Фосфора.
Нисар прислушалась. В воздухе запахло чем-то острым, словно будто кто-то зажег новую лампу, а в эшелонах тумана мелькнули тени — гигантские фигуры, механизмы-осьминоги судов ВТО, которые патрулировали облака и воды, душа и страх западного «нового порядка».
Внезапно раздался гул — тяжёлый и металлический — из глубин канализации. Нисар почувствовала, как с её плеч упала невидимая тяжесть. Шепот и скрежет изменились и приобрели почти музыкальный, но жуткий ритм, словно сам мрак собирался открыть свои карманы и выпустить злого вестника.
— Мама говорила, — начал Лео привычным зловещим тоном, — что однажды «Гарфангран» выйдет из своих заточённых шестерёнок и будем учить его новой песне — песне пара и боли.
Нисар посмотрела вниз — в заглубленный люк, откуда скользнули две пары темных глаз, и закрыла лицо руками.
— Приказано идти, — проговорила она тихо, словно заклинающим шёпотом. — «Поляроиды» ждут.
Паровые машины наполнили улицы гудением и паром, и сознание постепенно погружалось в тень подводных глубин и городских легенд, где каждый шов циферблата «Клокпанкера» мог нащупать побег своего маленького бездарного героя.
Паропанк-элемент: Городские легенды и социальное неравенство
Итальянское гетто — это не просто район нищеты и криминала, а музей расколотого общества. Кузнецы-ремесленники, дёржащие в руках клеммы из меди и стали, живут бок о бок с мафиозными «судачками» — детьми-воришками, которые с детства учатся перекручивать шестерёнки закона в свою пользу. Между туманом душных улиц и бесконечным потоком дымящейся смолы протекает чёрная река роботов-слуг, изрыгающих искры и отказывающихся верить в лучшее.
Каждая легенда — это часть проржавевшей истории, рассказываемой по ночам бедными детьми, о тех, кто исчезал в подвалах или был поедаем своим собственным оружием и тайнами. Социальное неравенство здесь обрело форму механических жгучих цепей и смазанных паром лиц, так что даже время на «Клокпанкере» тянулось по-разному — у бедных час замедлялся, у богатых — разгонялся.
Лондонсбургус задыхался в густом одеяле смога. Ветер, наделённый зловещим дыханием трёх десятков паровых фабрик, брёл по улицам, словно призрак, предвещая перемены — и не менее жуткие, чем тайны таящихся чердаков у дома Войцеха. Там, между глыбами черепичных крыш, переплетались трубы пара и паутины разводных часов «Клокпанкер» с многоликими лицами — их огромные медные циферблаты смотрели в пустоту, сморщенные, как старческие ладони.
Нисар стояла на чердаке под тяжёлым сводом и пыталась заставить «Щасвзлечу» взмыть вверх, но метла лишь медленно скользила по полу, будто у земли была собственная воля. Рывок — и она ударилась плечом. Но сейчас ей было не до боли. Что-то тяжёлое, почти материальное, коснулось её сознания.
— Время не твоё, дитя бездарности, — проговорил голос из темноты, звук слабо напоминающий шипение утечек пара. — Ты и часы — одно смешение тьмы и шума.
Нисар дёрнулась, схватив нож «Найдипочку» — свет острия резал тени. Но вокруг не было никого, только отблески старых машин и тихие звуки, как будто кто-то – или что-то – бормотало слова, превратившиеся в вихрь пара и песка.
Старые легенды гласили, что в подвалах Лондонсбургуса до сих пор бродят «похитители времени» — существа, созданные из отказавших часов, которым удалось ожить после ядерколового удара Польской Империи, впитавшего в себя всю боль и отчаяние тысяч погубленных детей. Они ползают по трубам, шепчут свои проклятья, и их руки медленно заклинивают ход времени, когда кажется, что всё вокруг — только грёзы.
Подвал дома Войцеха был полон запаха смазки и гари. Нисар спустилась вниз — там была машина, её последний проект: механический водяной паук — будущее Польской Империи в войне с ВТО. Собирая снаряды снова и снова, она понимала, что ее бездарность — единственное, что позволяет ей оставаться невидимой. Но в этот вечер что-то дрогнуло в ней.
— Третья война — не только война пушек и пара, — прошептала она, — это война теней. И я боюсь, что завтра меня снова найдут.
В это время город наполнился предвестием бури: дирижабли ВТО, чёрные и гремящие, разрезали облака и оставляли за собой шлейф из смертоносного дыма, а с подводных глубин осязались тяжёлые удары механических щупалец Поляроидов. Лондонсбургус кричал беззвучно, шестерёнки его сердца останавливались, а ночь сгущалась с каждой минутой.
— Ведьмы прошлого учили меня, — задумчиво проговорила Нисар, — что порой нужно потерять время, чтобы спасти всё...
И в тот миг щелкнул механизм часов «Клокпанкер» — и мир замер на грани тьмы и пара.
Паропанк-элемент: Клокпанкер — часы безжалостного времени
«Клокпанкер» — не просто часы. Это живое существо из бронзы, стали и дыма, циферблаты которого могли показывать не только часы и минуты, но и уровень пара в атмосфере, индексы опасности ядовитых газов, а иногда даже тени будущих катастроф. Магнаты Империи носили эти часы как символ власти и жестокости, а у бедняков они превращались в заклятие — секунды тянулись вечностью, напоминая о безысходности.
Старая легенда гласила, что в каждом «Клокпанкере» живёт маленький демон, который ворует из жизни человека мгновения и питает ими паровые машины государственной бюрократии. Те, кто пренебрегал часами, пропадали без следа, а их души становились топливом для заводских котлов.
Так, сквозь дым и тикающий ужас, Нисар Войцеха ступала ногами в будущее, где каждый вдох мог стать последним, а каждая секунда — началом мятежа времени.
Запах гари и железа впивался в лёгкие Лондонсбургуса, как старый проклятый шрам, не давая забыть, что война не только на поверхности – она в каждом вдохе, в каждом дёргании зубчатого колеса, в каждом скрежете «Клокпанкера». Сегодня Нисар Войцеха обнаружила, что даже в привычном итальянском гетто тени оживают с ещё большим злом.
Она шла по узким улочкам, где над головами связывались кудрявые цепи паровых труб, а окна с решётками напоминали глазницы чудовищ. Босые дети с искалеченными руками — памятник польской войне — сидели на грязных ступенях, играя с искорками от засыпанных заводских печей. Нисар крепче схватила своё оружие: нож «Найдипочку» и, наконец, решилась, чтобы вскарабкаться на метлу «Щасвзлечу».
— Щасвзлечу! — выдохнула она, взмахнув рукой и пытаясь вырываться вверх. Метла, охваченная дурным парами и сухими блестками затёртой бронзы, предательски скользила, не слушаясь.
— Однажды ты взлетишь, — прохрипел ей кто-то из тени. Это был Тондо, судья мафии судачков-грабителей, вечно умеющий сваливать вину на других. В его лихих глазах горел огонь выживания, а на шее висела тяжёлая цепь с медальоном — символ власти в гетто.
"Нисар Войцеха – польскую девочку в жанре стимпанк. Жанр: альтернативная история, паропанк, подростковая мистика… чёрный юмор, ирония, сарказм – всё присутствует, особенно гротескные враги-банкиры."
Глава 1: Лондонсбургус в дыму и шестернях
В дымном сутулом Лондонсбургусе под мерно тикающим циферблатом комплекса «Клокпанкер» на Восьмой улице, где трубы заводов вытягивались к серому небу, как прожилки чёрного пергамента, жила тринадцатилетняя Нисар Войцеха. Девочка-«школьница-бездарница» — титул, которым награждали тех, кто пленял умы отличниц отвратительной способностью быть посредственностью и разочаровывать железную дисциплину Имперской образовательной системы.
Лондонсбургус — сердце Польской Империи от Берлина до Парижа и Лондона, город, где синие механические огни дирижаблей ВТО сновали высоко над итальянским гетто, как чёрные вороны на пожарище, а франкская мафия судачков-воришек по ночам шёпотом делила торговлю папопококаином и нелегальными паровыми деталями под звуки гудков миллиардов машин.
Нисар толкала тележку по шумному рынку, где воздух пах паром, гарью и дешевым спиртовым самогоном с добавкой «Феерического Кислорода» — излюбленного лекарства усталых рабочих. Тележка скрипела, тряслись и звенели собранные ею снаряды — взрывчатка, заточенная для механического водного паука — субмарины «Поляроидов», новейшего оружия Империи, что мерно фыркал в подводных глубинах, как спящий дракон.
— Эй, курчавка, — прервал тишину низкий голос из-за прилавка с паровыми шестерёнками — искажённым акцентом, позаимствованным у кривоногих дельцов итальянского гетто. — Тебе сама ВТО дверь к могиле открывает или я? Снаряды эти у меня проверишь? Увидишь — не продёржишь и пары вдохов в их дыме!
Нисар отозвалась скрипучим голосом, губы дрожали, но глазки – выглядели рассеянными, будто пыталась выделить в безграничной мантии дыма хоть малую искру собственной реальности:
— Мне завтра внизу, на фабрике «Гром-Безумец» собирать узлы... Чем скорее, тем лучше. Водный паук с нашей стороны — удар по сердцу западных падальщиков... Третья война — как третий зубной шарик, который не выдернешь.
Доносилось гудение судов ВТО, двигавшихся на горизонте, словно огромные осьминоги из гнущихся механизмов. Их металлические щупальца били волны, отбрасывая всполохи искр вперед, а внутри кабина из темного олова плевалась минеральным дымом — зловещим паром нового времени, отравой для детей бедняков.
Лишь в полутьме переулка стоял одинокий дом, наполовину погруженный в морозный сумрак ощущения кошмара. Там, по слухам, обитал инспектор Фосфор Чепчик — одутловатый, словно забытое гоголевское приведение, любитель помечать детей бездарниц – «врагов прогресса» — и фанат увлеченного, будто Гарри Поттер, боя с хроночасами.
Нисар спряталась за углом, выхватывая свой нож «Найдипочку» — маленький, сверкающий двуручник с заточенной как каток серпантиной лезвия, и метлу «Щасвзлечу», покрытую патиной затёртого бронзового цвета. Она пыталась тренироваться — бить по воздуху, вскакивать, ждать подходящего момента, — но получалось всегда что-то не то... Но приятно, хоть и несмело.
Рядом, в том же переулке, по легендам, вырос монстр — «Гарфангран», который по ночам вырывался из чердаков и подвалов, ворочал в пустых бутылках духи умерших детей и ждал, пока кто-нибудь соберётся открыть древнюю, проклятую коробку в заброшенной библиотеке гетто.
— Никому не верь, — шептали старики Грома-Безумца, — особенно если светятся чёрные часы «Клокпанкер» на их запястье, а из глаз льются дымчатые пузыри...
Нисар чувствовала, как под ней тяжела земля и порой пронзает дрожь: что-то шевелилось в подвале дома №7 на Клокпанкер-улице. Нет, не просто шевелилось — что-то пробуждалось.
— Папапококаин, — бурчал голос где-то в конце переулка, — вот лучший друг плохих девочек... Но ты-то не — скажи, какая ты снарядница, если лишь мечтаешь и дрожишь?
Девочка не ответила. В этот момент небо разрезал пронзительный свист — с неба падал дирижабль ВТО, чёрный и огромный, словно свинцовый монстр, разрывая хитросплетения тумана и дыма.
Лондонсбургус замер. Начинался новый рывок войны, где каждая искра могла стать взрывом, а сердце Нисар — забиться так громко, что заглушит даже тиканье «Клокпанкера».
И впереди, в глубине коридоров старого дома, скрипнула дверь подвала — приоткрываясь с шелестом векового тайного проклятия. Нисар схватила «Найдипочку» — неадекватное оружие в этом мире, но единственное настоящее, против всего этого безумия.
Началась охота. И кошмар рассказал своё имя.
Паропанк-элемент: Механический водный паук
Механический водный паук — главное сокровище Польской Империи, субмарина нового поколения, названная в честь погибших в котловине Капутнисков (Брюсселя) детей бедняков. Сплетён из сварных латунных пластин, гудящих паровыми котлами, и алых прожилок дымчатого химического топлива, добываемого из тёмных болот Западной Польши. Водный паук способен не только кражей маневра по подводным каньонам, но и сычащим дыханием, которого не выдержат даже самые выносливые механизмы ВТО. В конструкции спрятаны химические предохранители, способные активировать ядерный распылитель — ползвук полковерст уничтожения. Каждое движение паука сопровождается визгом шестерёнок, пулемётным треском паровых поршней и струями из вентиляционных клапанов, окутанных дымчатой аурой.
Так ночью в Лондонсбургусе, среди шестерёнок и шума, начала свою путь Нисар — девочка, чей мир вот-вот повеет смрадом войны, магии и немыслимых тайн…
Глава 2: Итальянское гетто и шестерёнки проклятия
Лондонсбургус просыпался со скрежетом заводских котлов, взорванных отравой туч, и чёрно-коричневым маревом паров, что, словно живые змеии, извивались по канализации улиц и переходили в крутые повороты Итальянского гетто. Это была самая захламлённая часть города — обитель теней, где четырёхэтажные дома стояли плотно, словно страницы давно забытой книги, чьи слова стерлись от времени и слёз.
Нисар вышла на улицу, где две дамы в платьях цвета ржавой меди между паровыми трубами перебрасывали друг другу корзины с проволокой и странными, похожими на пчелиные соты, металлическими снарядами — сигнатура «Поляроидов». Они скрывались тут, в крохотных подсобках, откуда постоянно доносились скрипы и щелчки… механические часы «Клокпанкер» были не просто деталью города — это был его пульс, знак, что время здесь течёт с особой, где-то тягучей, а где-то пронзительной тревожностью.
— Нисар, ты опять опоздала, — тоном учителя-штурмана, что напоминал говорящую зубную фурнитуру, прошипел старик-смотритель, инспектор Фосфор Чепчик. Он выглядел как карикатура на профессора механики: толстый, в всегда помятом сюртуке с латунными пуговицами, очках с искривлёнными линзами, и с живым за ухом хронометром, который тикал с рокотным напоминанием о приближении к новой катастрофе.
— Время — это пыль, — выразительно сказал Чепчик, указывая на свои «Клокпанкеры», — и я – твой лично настроенный судья в пыли.
Нисар спрятала руки в карманы платья, минуту казалось, что время остановилось, но затем слышался лязг запертых ворот, и она поспешила прочь.
Сегодня ей предстояло собрать детали для «Гром-Безумца» — фабрики, где черные парообразные глыбы клокотали, как чёрные ядра смерти. Здесь тоже скрывался запах папопококаина — лекарство для умиротворения детских умов, уставших от диктатуры и ужасов войны, от беззакония с дорогими и дешёвыми снарядами, от вечного страха и шепота о живых мертвецах.
— Слышь, Нисар, — раздался насмешливый голос из тени. — Ты снова с «Найдипочкой»? Да брось, это игрушка для слабоумных.
Из-за угла появился худой мальчик с лицом, покрытым ожогами — последствия последнего ядерколового удара, что Польская Империя нанесла западной антиутопии ВТО. Его звали Лео, и он не стеснялся быть хамом — такой был новый стандарт в городе, где каждый выживал, как мог. Но, несмотря на это, никто не мог покуситься на его острый ум и взгляд, который видел гораздо больше, чем позволяли стены итальянского гетто.
— Ты не понимаешь, — сдавленно сказала Нисар, стараясь скрыть дрожь. — «Найдипочка» — это единственное, что у меня есть... И метла «Щасвзлечу»... Она — моя надежда крыла.
— «Щасвзлечу», — усмехнулся Лео, — да ты ещё и летаешь? Смешно... Но знаешь что: говорят, в подвалах под нашим кварталом шастают не только крысы и тени. Там... там обитает то, что похлеще даже инспектора Фосфора.
Нисар прислушалась. В воздухе запахло чем-то острым, словно будто кто-то зажег новую лампу, а в эшелонах тумана мелькнули тени — гигантские фигуры, механизмы-осьминоги судов ВТО, которые патрулировали облака и воды, душа и страх западного «нового порядка».
Внезапно раздался гул — тяжёлый и металлический — из глубин канализации. Нисар почувствовала, как с её плеч упала невидимая тяжесть. Шепот и скрежет изменились и приобрели почти музыкальный, но жуткий ритм, словно сам мрак собирался открыть свои карманы и выпустить злого вестника.
— Мама говорила, — начал Лео привычным зловещим тоном, — что однажды «Гарфангран» выйдет из своих заточённых шестерёнок и будем учить его новой песне — песне пара и боли.
Нисар посмотрела вниз — в заглубленный люк, откуда скользнули две пары темных глаз, и закрыла лицо руками.
— Приказано идти, — проговорила она тихо, словно заклинающим шёпотом. — «Поляроиды» ждут.
Паровые машины наполнили улицы гудением и паром, и сознание постепенно погружалось в тень подводных глубин и городских легенд, где каждый шов циферблата «Клокпанкера» мог нащупать побег своего маленького бездарного героя.
Паропанк-элемент: Городские легенды и социальное неравенство
Итальянское гетто — это не просто район нищеты и криминала, а музей расколотого общества. Кузнецы-ремесленники, дёржащие в руках клеммы из меди и стали, живут бок о бок с мафиозными «судачками» — детьми-воришками, которые с детства учатся перекручивать шестерёнки закона в свою пользу. Между туманом душных улиц и бесконечным потоком дымящейся смолы протекает чёрная река роботов-слуг, изрыгающих искры и отказывающихся верить в лучшее.
Каждая легенда — это часть проржавевшей истории, рассказываемой по ночам бедными детьми, о тех, кто исчезал в подвалах или был поедаем своим собственным оружием и тайнами. Социальное неравенство здесь обрело форму механических жгучих цепей и смазанных паром лиц, так что даже время на «Клокпанкере» тянулось по-разному — у бедных час замедлялся, у богатых — разгонялся.
Глава 3: Призрак чердака и мятеж времени
Лондонсбургус задыхался в густом одеяле смога. Ветер, наделённый зловещим дыханием трёх десятков паровых фабрик, брёл по улицам, словно призрак, предвещая перемены — и не менее жуткие, чем тайны таящихся чердаков у дома Войцеха. Там, между глыбами черепичных крыш, переплетались трубы пара и паутины разводных часов «Клокпанкер» с многоликими лицами — их огромные медные циферблаты смотрели в пустоту, сморщенные, как старческие ладони.
Нисар стояла на чердаке под тяжёлым сводом и пыталась заставить «Щасвзлечу» взмыть вверх, но метла лишь медленно скользила по полу, будто у земли была собственная воля. Рывок — и она ударилась плечом. Но сейчас ей было не до боли. Что-то тяжёлое, почти материальное, коснулось её сознания.
— Время не твоё, дитя бездарности, — проговорил голос из темноты, звук слабо напоминающий шипение утечек пара. — Ты и часы — одно смешение тьмы и шума.
Нисар дёрнулась, схватив нож «Найдипочку» — свет острия резал тени. Но вокруг не было никого, только отблески старых машин и тихие звуки, как будто кто-то – или что-то – бормотало слова, превратившиеся в вихрь пара и песка.
Старые легенды гласили, что в подвалах Лондонсбургуса до сих пор бродят «похитители времени» — существа, созданные из отказавших часов, которым удалось ожить после ядерколового удара Польской Империи, впитавшего в себя всю боль и отчаяние тысяч погубленных детей. Они ползают по трубам, шепчут свои проклятья, и их руки медленно заклинивают ход времени, когда кажется, что всё вокруг — только грёзы.
Подвал дома Войцеха был полон запаха смазки и гари. Нисар спустилась вниз — там была машина, её последний проект: механический водяной паук — будущее Польской Империи в войне с ВТО. Собирая снаряды снова и снова, она понимала, что ее бездарность — единственное, что позволяет ей оставаться невидимой. Но в этот вечер что-то дрогнуло в ней.
— Третья война — не только война пушек и пара, — прошептала она, — это война теней. И я боюсь, что завтра меня снова найдут.
В это время город наполнился предвестием бури: дирижабли ВТО, чёрные и гремящие, разрезали облака и оставляли за собой шлейф из смертоносного дыма, а с подводных глубин осязались тяжёлые удары механических щупалец Поляроидов. Лондонсбургус кричал беззвучно, шестерёнки его сердца останавливались, а ночь сгущалась с каждой минутой.
— Ведьмы прошлого учили меня, — задумчиво проговорила Нисар, — что порой нужно потерять время, чтобы спасти всё...
И в тот миг щелкнул механизм часов «Клокпанкер» — и мир замер на грани тьмы и пара.
Паропанк-элемент: Клокпанкер — часы безжалостного времени
«Клокпанкер» — не просто часы. Это живое существо из бронзы, стали и дыма, циферблаты которого могли показывать не только часы и минуты, но и уровень пара в атмосфере, индексы опасности ядовитых газов, а иногда даже тени будущих катастроф. Магнаты Империи носили эти часы как символ власти и жестокости, а у бедняков они превращались в заклятие — секунды тянулись вечностью, напоминая о безысходности.
Старая легенда гласила, что в каждом «Клокпанкере» живёт маленький демон, который ворует из жизни человека мгновения и питает ими паровые машины государственной бюрократии. Те, кто пренебрегал часами, пропадали без следа, а их души становились топливом для заводских котлов.
Так, сквозь дым и тикающий ужас, Нисар Войцеха ступала ногами в будущее, где каждый вдох мог стать последним, а каждая секунда — началом мятежа времени.
Глава 4: Метла «Щасвзлечу» и тени Итальянского гетто
Запах гари и железа впивался в лёгкие Лондонсбургуса, как старый проклятый шрам, не давая забыть, что война не только на поверхности – она в каждом вдохе, в каждом дёргании зубчатого колеса, в каждом скрежете «Клокпанкера». Сегодня Нисар Войцеха обнаружила, что даже в привычном итальянском гетто тени оживают с ещё большим злом.
Она шла по узким улочкам, где над головами связывались кудрявые цепи паровых труб, а окна с решётками напоминали глазницы чудовищ. Босые дети с искалеченными руками — памятник польской войне — сидели на грязных ступенях, играя с искорками от засыпанных заводских печей. Нисар крепче схватила своё оружие: нож «Найдипочку» и, наконец, решилась, чтобы вскарабкаться на метлу «Щасвзлечу».
— Щасвзлечу! — выдохнула она, взмахнув рукой и пытаясь вырываться вверх. Метла, охваченная дурным парами и сухими блестками затёртой бронзы, предательски скользила, не слушаясь.
— Однажды ты взлетишь, — прохрипел ей кто-то из тени. Это был Тондо, судья мафии судачков-грабителей, вечно умеющий сваливать вину на других. В его лихих глазах горел огонь выживания, а на шее висела тяжёлая цепь с медальоном — символ власти в гетто.
