— Так может, ты только с мужиками? — выясняю дотошно.
— Я би, — успокаивает парень. — Можно мне снова…
Пока Антон справляется с желудком, успеваю соорудить удобства на кровати из нескольких подушек и заказать в номер чай. Мальчику, может, и не до еды, а я что-то за утро вымоталась. Прямо из ванной парень ныряет мне под ноги и, удобно устроившись спиной на ковре, переставляет мои ступни себе на грудь.
— Или предпочитаете вид сзади? — озорно поглядывая, интересуется он.
Подставка в виде его попы — мысль весьма привлекательная, но полностью отдаться процессу мне не позволяет один назойливый червячок.
— Если тебя так уже неделю полощет, как же ты до сих пор на четырёх костях не ползаешь?
— Вообще-то вчера мне было лучше, — наморщив лоб, признаётся Антон. — И я подумал, что стоит закончить курс, скинуть ещё хотя бы пять килограмм…
Гибкое стройное тело подо мной задумчиво вздыхает и незаметно проходится недовольным взглядом по плоскому тренированному прессу и поджарым бокам. Если честно, всегда думала, что такие проблемы бывают только у девочек.
— Выходит по твоим стандартам, мне легче сразу застрелиться. Целых пятьдесят пять килограмм на метр с кепкой! Жесть?
— Госпожа прекрасна, — выдаёт он, проводя языком по кромке туфли.
— И совершенна? — ядовито подсказываю я, начиная разочаровываться в людях.
— Да, — твёрдо произносит саб, глядя на меня практически с вызовом. Похоже, это из разряда жизненной философии. Ух ты, какие мы правильные…
Злость незаметно тает. Откидываюсь на подушки и прикрываю глаза, следя только за ощущениями мягких губ и проворного языка, скользящих по пальцам.
Из зыбкой неги меня вырывает оглушительный звон, накатывающий волнами откуда-то из коридора. Ошалело пялюсь на застигнутого врасплох парня, прилипшего губами к моему колену.
— Сигнализация. Пожарная, — выдаёт он, быстренько напяливая на меня туфли.
В подтверждение слов — торопливый стук и дверной замок отпирается дежурным ключом, в номер просовывается голова охранника.
— Просим всех на выход. Пожалуйста, поторопитесь…
В приоткрытую дверь заползает едкий дым, и нервные голоса из коридора становятся хорошо различимы.
Я подхватываю сумку и высовываюсь наружу. На секунду замираю, растирая пальцами слезящиеся глаза, бестолково верчу головой, словно вижу эти стены в первый раз. Горит этажом ниже, и хорошо горит… Видимо, панику не хотели поднимать до последнего, тушили сами.
Подгоняемые утроившейся охраной наспех одетые клиенты переругиваются с бесцеремонными молодыми людьми сквозь вой сигнализации. Дым уже заволок лестницу, нереально клубясь в искусственном свете. Дышится с трудом. Со второго этажа ещё слышны отрывистые команды дежурных и шипение огнетушителей, но всем уже ясна тщетность этих усилий.
Я инстинктивно прикрываю нос предплечьем, от удушливой гари спасает плохо. Обрывочными картинками в памяти всплывают уроки ОБЖ, но возвращаться обратно за мокрыми тряпками не вариант. Народ, наконец, осознав весь глубинный смысл слов «пожар» и «горим», остервенело ломится к лестнице, не разбирая статусов и ролей. Похоже, мне тоже туда — в зудящую, психующую очередь, спихивающую другу друга со ступенек под слоистым покрывалом.
Запястье обвивают знакомые ловкие пальцы, привлекая внимание.
— Затопчут, — наклоняется ко мне Антон, перекрикивая воющий апофеоз, и тянет в сторону… мужского туалета.
Спросить хочется очень о многом, но горло перехватывает кашлевым спазмом. И я что-то шиплю, отплёвываясь и снова хватая полной грудью едкий угар. Наперекор спешащему к выходу потоку мы вваливаемся в узкое тупиковое помещеньице подёрнутое ядовитым туманом. Несмотря на пульсирующую боль в висках и кружащиеся перед глазами писсуары, мне хочется выть и ругаться. Он что идиот?! Так и вижу, как родным сообщают: «задохнулась дымом в мужском туалете борделя в двух шагах от лестницы». Пока я гневно соплю на корточках, привалившись спиной к стене, парень умелыми, отработанными движениями вскрывает глухое окно и выставляет крепкий на вид стеклопакет.
— Здесь просто. Не бойтесь, — вылезает он на широкий карниз, глядя на меня яркими, просящими доверия глазами.
Высота — не мой конёк. Все друзья давно в курсе, что я самолично выброшу с самолёта любого, кто ради хохмы подарит мне прыжок с парашютом. С подступающей к горлу дурнотой осматриваю бетонную кромку на высоте третьего этажа… и чернеющую асфальтовую дорожку внизу. «Задохнулась возле унитаза» или «разбилась, вылезая из окна«… Сцепляю зубы и, недобро зыркнув на героического молодого человека, скидываю туфли.
— Всего пару шагов, — беспокойно оглядываясь на моё застывшее, неподвижное лицо, повторяет Антон. — Потихоньку. Я сто раз так делал.
Порядок действий, кажется, действительно ему хорошо знаком. Убедившись, что хотя бы через раз я всё-таки дышу и добросовестно подпираю стену, парень неспешно оседает и снимает с крепленья под карнизом какой-то кулёк. Движение руки фокусника и передо мной разворачивает ступени верёвочная лестница. Не сказать, что я сильно рада: хрен редьки не слаще, но лопающееся от пожара соседнее окно очень способствует позитивному настрою. Антон продолжает что-то бубнить в успокоительном тоне, закрепляя верёвки на арматуре, но я его почти не слышу, глядя на суетящихся у входа людей и худо-бедно знакомую администрацию стройными рядами покидающую парковку горящего здания. Последние умные мысли сводятся к одному матному слову.
— Госпожа, — похоже, парень уже не в первый раз меня окликает. До чего странно звучит это слово на карнизе отвесной стены. Оно так режет слух, что я на него реагирую.
— Я слезу первый и придержу лестницу. Вы спуститесь? — настороженно вглядывается он, вероятно, полагая, что, если меня всё время не тормошить, то я так и буду изображать барельеф.
— Спущусь, — сглатывая дымную горечь, отзываюсь я.
Антон кивает, и на карнизе остаюсь я одна. Вскоре снизу раздаётся его голос. Чертя спиной по кирпичам, медленно перебираюсь на вакантное место самоубийцы. Намертво вцепляюсь в гибкие ступеньки, и только потом перевожу взгляд на другой конец лестницы. Парень подбадривающе кивает. Странно, никогда не замечала за собой спортивных талантов, но, похоже, тело очень хочет жить. Руки держат уверенно и почти не ощущают веса. На последнем метре меня подхватывает Антон. Это ещё не земля, козырёк над каким-то левым выходом. Но здесь всё действительно решается просто: парень спускается вниз, используя выемку в кирпичной кладке стены, а потом страхует меня. Всё.
Основное действо разворачивается с главного входа. Когда мы обходим здание, перед нами открывается полная картина: столбы дыма, ползущие вверх, обугленные проёмы окон с яркими оранжево-жёлтыми языками, пожарные, "скорая"… Кажется, кого-то действительно затоптали.
Стоянка почти пустая, все кто смогли — уехали. Начальство клуба в первую очередь, не дожидаясь наплыва гос. структур, а следом посетители и работники, которым тоже не нужна огласка и протоколы. Пожалуй, и мне стоит поторопиться, уж очень не хочется объясняться с органами правопорядка. Выискиваю глазами свою сиротливо стоящую «ласточку» цвета «мокрый асфальт». Запоздало радуюсь, что одетый через голову ремешок сумки по-прежнему трёт плечо: ключи, документы — всё на месте. Открываю машину и оборачиваюсь, парень стоит чуть поодаль и заворожено смотрит на огонь. Кажется, я ему должна…
— Антон, тебя подвезти? Ты где живёшь?
— В Красноярске, — рассеяно поворачивается парень.
Кажется, моё лицо вытягивается. А ведь мне и в голову не пришло, что он приезжий.
— Друзья, знакомые..?
Парень мотает головой.
— Может, билет тебе купить? — делаю я последнюю попытку.
— Паспорт там, — указывает он на полыхающее окно начальства.
Во двор без сирен и мигалок заруливает полицейская машина.
— Садись, поехали, — красноречиво киваю я в сторону мужчин в форме.
Антон задумчиво окидывает взглядом двор и забирается в салон. Расслабляюсь только, когда выезжаем на трассу. Вообще-то меня до сих пор потряхивает, но голова ясная, мысли мелькают, как мальки на мелководье, а вот мой шустрый спаситель выглядит как-то заторможено.
— Давай, я тебе денег дам, — в очередной раз пытаюсь найти выход по совести и по карману, — гостиницу, конечно, не потяну, но на хостел и еду… на пару недель…
— Вы мне ничего не должны, — спокойно произносит Антон, поправляя пряжку ошейника.
— Ну, если не считать моей шкурки, то хотя бы за заказ, — шутливо выворачиваюсь я, с тоской замечая, что кроме штанов на этом замечательном парне ничего и нет, даже обуви.
— За заказ я вам должен неустойку… госпожа, — наконец-то, оживляясь, ухмыляется он.
— Ольга, — бойко представляюсь, протягивая руку. Всё-таки работа в мужском коллективе накладывает свой отпечаток, как ни крути.
— Ольга..? — вопросительно тянет парень.
— Да, перестань, — досадливо морщусь, — без отчества.
— Хорошо. Госпожа Ольга, — довольно — хулиганским тоном соглашается он.
Глубоко вздыхаю, сжимая пальцы на руле.
— Викторовна, — сообщаю юному вымогателю. — Поживёшь у нас, пока паспорт восстанавливаешь.
Антон смотрит на меня, чуть изогнув модельную бровь. Ну, да, я не гениальный стратег, ничего больше в голову не приходит.
— А муж? — кивает он на обручальное кольцо. — Он в курсе вашего маленького хобби или я буду троюродным братом из Урюпинска?
— Нет у меня троюродных братьев. Не прокатит.
Прячу усмешку. В курсе ли муж? Да он меня практически за руку привёл в «Азазелло». Было даже слегка обидно. Но раз уж наши желания вдруг разошлись… Сама не знаю когда и почему. С самого знакомства и потом ещё добрых лет пять вкусы на пикантный секс у нас очень даже совпадали: я -дом, он - саб, причём ярый и порой без тормозов. А вот потом… Что случилось потом? Тема как-то незаметно перестала его интересовать, БДСМ — игры пошли на убыль, шутки с двойным смыслом стали несмешными. И вскоре человек, который наперекор моим увещеваниям ходил в бандаже на работу, теперь делал вид, что «не был, не имел, не привлекался». Мне даже самой начало казаться, что наши бурные вечера просто пригрезились… И вот, глядя на мой кислый вид, а может, спасаясь от заигрываний, которые иногда переходили в домогательства, Игорь предложил альтернативный вариант. Секс — только с мужем и только дома, а остальные девиантные наклонности я могу реализовывать где и с кем угодно. Не сказать, что подобный выход осчастливил. Царапнуло. Всё-таки хотелось одного — законного и родного, а не каких-то бордельных мальчиков… Но предложением я воспользовалась.
— Откуда взялась лестница под карнизом? И что значит: «я сто раз так делал?» — отвлекаюсь я от поруганного самолюбия.
— Ну, может, не сто раз, — морщит лоб Антон, —, но частенько. Из клуба не всегда выпускали. Если рабочий день, то сиди и жди клиентов. Есть заказ, нет заказа — неважно, даже до магазина нос не высунешь. А потом ещё Катя… узнала про таблетки, велела охране вообще не выпускать, еду носили… Вот я и подсуетился, без палева…
— И всё равно таскал таблетки, — парень пожимает плечами, особого раскаяния не заметно. — Дома я этого не потерплю, — предупреждаю жёстко.
— Да, понял. Понял… — вздыхает он. — Сам знаю, что переборщил.
— Чего ты вообще худеть взялся? На тебе же ни жиринки!
— Мастер Алекс любит тоненьких, — не хотя выдаёт Антон. — А мне нужен мастер… постоянный… как в книжках.
Хотела было съязвить на тему расхождения немецкой эротики и российских будней, но опошлять мечту… рано. Тем более, есть и другие аспекты, с которыми пора разобраться. Пока мы мило болтаем в небольшой пробке на въезде, моего мальчика, открыв рот, рассматривает какая-то девица из соседнего авто, при этом активно тормоша и пытаясь привлечь к этому процессу ещё и мужика за рулём. Так, не надо светиться в своём районе. Открываю бардачок и передаю парню пакет.
— Надень.
С хрустом лопается упаковка, и на свет божий извлекается новая фирменная рубашка насыщенного тёмно-лазоревого цвета.
— Красиво, — Антон пробует ткань пальцами и неспешно застёгивает нижнюю половину пуговиц, оставляя большую часть груди открытой. — Великовато только.
Ну, ещё бы. Игорь себя диетами не изводит. Стройный, не придерёшься, но и не мальчик уже. Специально заезжала сегодня за этой рубашкой. Знаю, что он любит хорошую ткань и интересный цвет, а тут как раз новое поступление, его размер… Конечно, это не подарок, нет. Подарков мы не дарим. Это так… просто захотелось.
— Может, ты ошейник снимешь? — продолжаю я подготовительную работу.
— Зачем? — натурально удивляется Антон, словно я прошу его расстаться с любимыми часами. — Вам за меня стыдно? Или он из композиции выбивается?
Парень аккуратно поправляет ворот рубашки, чертит длинными пальцами по шее, ключице, покачивает серебряные штанги в сосках…
— Если у вас есть желание поэкспериментировать с цветом… с размером… с границами… — многозначительно смотрит он, слегка наклонив голову вбок, — то я буду счастлив в этом поучаствовать.
— Нет, родной, — тяжело вздыхаю я, — эксперимент закончился ещё в «Азазелло». А дома муж. Дом — это табу.
В квартире тихо и пусто. У Игоря свои планы на выходной. Наверное, пополняет запасы мастерской или ушёл в бассейн. Я, конечно, рада, что моя половинка — не среднестатистический мужик с пивом на диване, что он чем-то увлечён, мыслит, чертит, творит… Не копит сало и не нажирается с друзьями на рыбалке, но последнее время мы сталкиваемся только за столом или в постели… чтоб поудобней улечься на разных полюсах двухметровой кровати.
Провожу Антона по своим хоромам, показываю где и что. Обустраиваем для него свободную комнату, вытаскиваем оттуда лишние вещи и устанавливаем старенький телевизор из чулана. На кухне разогреваю обед, парень чуть удивлённо улыбается, глядя на мои хлопоты. Ну, а ты думал? Госпожа Ольга, госпожа Ольга… да тут рабыня Изаура бы уже давно руки на себя наложила, чтоб после ночной смены в больнице, ещё и дома впахивать, и на даче… и хобби ещё!
Не успеваем мы расправиться с едой, как из прихожей слышен тихий поворот ключа, шорох одежды, знакомые шаги… Сцена из анекдота: муж возвращается домой, а там…
Игорь тормозит, переступая порог кухни, роняет на пол спортивную сумку и обводит нас тяжёлым взглядом. Да, он ревнивый…
— Я не помешал? — утробно порыкивая, осведомляется благоверный.
— Нет, мы тебя ждали, — как можно непринуждённей отвечаю я. — Есть будешь?
Муж сверлит тёмными глазами мою расслабленную позу, ожидая, видимо, срыва и покаяния. Антон слился с табуретом и это правильно. Натруженные кулаки сжаты до предела и взгляд такой… не совсем адекватный. За себя я не боюсь, но вот парню сейчас лучше не совершать резких движений. А то пока я оттаскиваю моего спортсмена от моего саба, последнему может не хило достаться.
— Это кто? — выразительно произносит муж, судя по взгляду, взвешивая и измеряя потенциального противника.
Парень поводит плечами и набирает воздуху, чтобы представиться, но тут Игорь замечает ошейник.
— Ясно… — сопит он, разворачиваясь ко мне, — можно, тебя на минутку?
Мы переходим в гостиную, благоразумно прикрыв за собой дверь.
— Ты притащила домой проститутку? — возмущённо таращится муж. — Мы же договаривались! Тебе клуба мало? Я и так себе на горло наступаю, каждый раз когда ты там кого-то…
— Я би, — успокаивает парень. — Можно мне снова…
Пока Антон справляется с желудком, успеваю соорудить удобства на кровати из нескольких подушек и заказать в номер чай. Мальчику, может, и не до еды, а я что-то за утро вымоталась. Прямо из ванной парень ныряет мне под ноги и, удобно устроившись спиной на ковре, переставляет мои ступни себе на грудь.
— Или предпочитаете вид сзади? — озорно поглядывая, интересуется он.
Подставка в виде его попы — мысль весьма привлекательная, но полностью отдаться процессу мне не позволяет один назойливый червячок.
— Если тебя так уже неделю полощет, как же ты до сих пор на четырёх костях не ползаешь?
— Вообще-то вчера мне было лучше, — наморщив лоб, признаётся Антон. — И я подумал, что стоит закончить курс, скинуть ещё хотя бы пять килограмм…
Гибкое стройное тело подо мной задумчиво вздыхает и незаметно проходится недовольным взглядом по плоскому тренированному прессу и поджарым бокам. Если честно, всегда думала, что такие проблемы бывают только у девочек.
— Выходит по твоим стандартам, мне легче сразу застрелиться. Целых пятьдесят пять килограмм на метр с кепкой! Жесть?
— Госпожа прекрасна, — выдаёт он, проводя языком по кромке туфли.
— И совершенна? — ядовито подсказываю я, начиная разочаровываться в людях.
— Да, — твёрдо произносит саб, глядя на меня практически с вызовом. Похоже, это из разряда жизненной философии. Ух ты, какие мы правильные…
Злость незаметно тает. Откидываюсь на подушки и прикрываю глаза, следя только за ощущениями мягких губ и проворного языка, скользящих по пальцам.
Из зыбкой неги меня вырывает оглушительный звон, накатывающий волнами откуда-то из коридора. Ошалело пялюсь на застигнутого врасплох парня, прилипшего губами к моему колену.
— Сигнализация. Пожарная, — выдаёт он, быстренько напяливая на меня туфли.
В подтверждение слов — торопливый стук и дверной замок отпирается дежурным ключом, в номер просовывается голова охранника.
— Просим всех на выход. Пожалуйста, поторопитесь…
В приоткрытую дверь заползает едкий дым, и нервные голоса из коридора становятся хорошо различимы.
Я подхватываю сумку и высовываюсь наружу. На секунду замираю, растирая пальцами слезящиеся глаза, бестолково верчу головой, словно вижу эти стены в первый раз. Горит этажом ниже, и хорошо горит… Видимо, панику не хотели поднимать до последнего, тушили сами.
Подгоняемые утроившейся охраной наспех одетые клиенты переругиваются с бесцеремонными молодыми людьми сквозь вой сигнализации. Дым уже заволок лестницу, нереально клубясь в искусственном свете. Дышится с трудом. Со второго этажа ещё слышны отрывистые команды дежурных и шипение огнетушителей, но всем уже ясна тщетность этих усилий.
Я инстинктивно прикрываю нос предплечьем, от удушливой гари спасает плохо. Обрывочными картинками в памяти всплывают уроки ОБЖ, но возвращаться обратно за мокрыми тряпками не вариант. Народ, наконец, осознав весь глубинный смысл слов «пожар» и «горим», остервенело ломится к лестнице, не разбирая статусов и ролей. Похоже, мне тоже туда — в зудящую, психующую очередь, спихивающую другу друга со ступенек под слоистым покрывалом.
Запястье обвивают знакомые ловкие пальцы, привлекая внимание.
— Затопчут, — наклоняется ко мне Антон, перекрикивая воющий апофеоз, и тянет в сторону… мужского туалета.
Глава 2.
Спросить хочется очень о многом, но горло перехватывает кашлевым спазмом. И я что-то шиплю, отплёвываясь и снова хватая полной грудью едкий угар. Наперекор спешащему к выходу потоку мы вваливаемся в узкое тупиковое помещеньице подёрнутое ядовитым туманом. Несмотря на пульсирующую боль в висках и кружащиеся перед глазами писсуары, мне хочется выть и ругаться. Он что идиот?! Так и вижу, как родным сообщают: «задохнулась дымом в мужском туалете борделя в двух шагах от лестницы». Пока я гневно соплю на корточках, привалившись спиной к стене, парень умелыми, отработанными движениями вскрывает глухое окно и выставляет крепкий на вид стеклопакет.
— Здесь просто. Не бойтесь, — вылезает он на широкий карниз, глядя на меня яркими, просящими доверия глазами.
Высота — не мой конёк. Все друзья давно в курсе, что я самолично выброшу с самолёта любого, кто ради хохмы подарит мне прыжок с парашютом. С подступающей к горлу дурнотой осматриваю бетонную кромку на высоте третьего этажа… и чернеющую асфальтовую дорожку внизу. «Задохнулась возле унитаза» или «разбилась, вылезая из окна«… Сцепляю зубы и, недобро зыркнув на героического молодого человека, скидываю туфли.
— Всего пару шагов, — беспокойно оглядываясь на моё застывшее, неподвижное лицо, повторяет Антон. — Потихоньку. Я сто раз так делал.
Порядок действий, кажется, действительно ему хорошо знаком. Убедившись, что хотя бы через раз я всё-таки дышу и добросовестно подпираю стену, парень неспешно оседает и снимает с крепленья под карнизом какой-то кулёк. Движение руки фокусника и передо мной разворачивает ступени верёвочная лестница. Не сказать, что я сильно рада: хрен редьки не слаще, но лопающееся от пожара соседнее окно очень способствует позитивному настрою. Антон продолжает что-то бубнить в успокоительном тоне, закрепляя верёвки на арматуре, но я его почти не слышу, глядя на суетящихся у входа людей и худо-бедно знакомую администрацию стройными рядами покидающую парковку горящего здания. Последние умные мысли сводятся к одному матному слову.
— Госпожа, — похоже, парень уже не в первый раз меня окликает. До чего странно звучит это слово на карнизе отвесной стены. Оно так режет слух, что я на него реагирую.
— Я слезу первый и придержу лестницу. Вы спуститесь? — настороженно вглядывается он, вероятно, полагая, что, если меня всё время не тормошить, то я так и буду изображать барельеф.
— Спущусь, — сглатывая дымную горечь, отзываюсь я.
Антон кивает, и на карнизе остаюсь я одна. Вскоре снизу раздаётся его голос. Чертя спиной по кирпичам, медленно перебираюсь на вакантное место самоубийцы. Намертво вцепляюсь в гибкие ступеньки, и только потом перевожу взгляд на другой конец лестницы. Парень подбадривающе кивает. Странно, никогда не замечала за собой спортивных талантов, но, похоже, тело очень хочет жить. Руки держат уверенно и почти не ощущают веса. На последнем метре меня подхватывает Антон. Это ещё не земля, козырёк над каким-то левым выходом. Но здесь всё действительно решается просто: парень спускается вниз, используя выемку в кирпичной кладке стены, а потом страхует меня. Всё.
Основное действо разворачивается с главного входа. Когда мы обходим здание, перед нами открывается полная картина: столбы дыма, ползущие вверх, обугленные проёмы окон с яркими оранжево-жёлтыми языками, пожарные, "скорая"… Кажется, кого-то действительно затоптали.
Стоянка почти пустая, все кто смогли — уехали. Начальство клуба в первую очередь, не дожидаясь наплыва гос. структур, а следом посетители и работники, которым тоже не нужна огласка и протоколы. Пожалуй, и мне стоит поторопиться, уж очень не хочется объясняться с органами правопорядка. Выискиваю глазами свою сиротливо стоящую «ласточку» цвета «мокрый асфальт». Запоздало радуюсь, что одетый через голову ремешок сумки по-прежнему трёт плечо: ключи, документы — всё на месте. Открываю машину и оборачиваюсь, парень стоит чуть поодаль и заворожено смотрит на огонь. Кажется, я ему должна…
— Антон, тебя подвезти? Ты где живёшь?
— В Красноярске, — рассеяно поворачивается парень.
Кажется, моё лицо вытягивается. А ведь мне и в голову не пришло, что он приезжий.
— Друзья, знакомые..?
Парень мотает головой.
— Может, билет тебе купить? — делаю я последнюю попытку.
— Паспорт там, — указывает он на полыхающее окно начальства.
Во двор без сирен и мигалок заруливает полицейская машина.
— Садись, поехали, — красноречиво киваю я в сторону мужчин в форме.
Антон задумчиво окидывает взглядом двор и забирается в салон. Расслабляюсь только, когда выезжаем на трассу. Вообще-то меня до сих пор потряхивает, но голова ясная, мысли мелькают, как мальки на мелководье, а вот мой шустрый спаситель выглядит как-то заторможено.
— Давай, я тебе денег дам, — в очередной раз пытаюсь найти выход по совести и по карману, — гостиницу, конечно, не потяну, но на хостел и еду… на пару недель…
— Вы мне ничего не должны, — спокойно произносит Антон, поправляя пряжку ошейника.
— Ну, если не считать моей шкурки, то хотя бы за заказ, — шутливо выворачиваюсь я, с тоской замечая, что кроме штанов на этом замечательном парне ничего и нет, даже обуви.
— За заказ я вам должен неустойку… госпожа, — наконец-то, оживляясь, ухмыляется он.
— Ольга, — бойко представляюсь, протягивая руку. Всё-таки работа в мужском коллективе накладывает свой отпечаток, как ни крути.
— Ольга..? — вопросительно тянет парень.
— Да, перестань, — досадливо морщусь, — без отчества.
— Хорошо. Госпожа Ольга, — довольно — хулиганским тоном соглашается он.
Глубоко вздыхаю, сжимая пальцы на руле.
— Викторовна, — сообщаю юному вымогателю. — Поживёшь у нас, пока паспорт восстанавливаешь.
Антон смотрит на меня, чуть изогнув модельную бровь. Ну, да, я не гениальный стратег, ничего больше в голову не приходит.
— А муж? — кивает он на обручальное кольцо. — Он в курсе вашего маленького хобби или я буду троюродным братом из Урюпинска?
— Нет у меня троюродных братьев. Не прокатит.
Прячу усмешку. В курсе ли муж? Да он меня практически за руку привёл в «Азазелло». Было даже слегка обидно. Но раз уж наши желания вдруг разошлись… Сама не знаю когда и почему. С самого знакомства и потом ещё добрых лет пять вкусы на пикантный секс у нас очень даже совпадали: я -дом, он - саб, причём ярый и порой без тормозов. А вот потом… Что случилось потом? Тема как-то незаметно перестала его интересовать, БДСМ — игры пошли на убыль, шутки с двойным смыслом стали несмешными. И вскоре человек, который наперекор моим увещеваниям ходил в бандаже на работу, теперь делал вид, что «не был, не имел, не привлекался». Мне даже самой начало казаться, что наши бурные вечера просто пригрезились… И вот, глядя на мой кислый вид, а может, спасаясь от заигрываний, которые иногда переходили в домогательства, Игорь предложил альтернативный вариант. Секс — только с мужем и только дома, а остальные девиантные наклонности я могу реализовывать где и с кем угодно. Не сказать, что подобный выход осчастливил. Царапнуло. Всё-таки хотелось одного — законного и родного, а не каких-то бордельных мальчиков… Но предложением я воспользовалась.
— Откуда взялась лестница под карнизом? И что значит: «я сто раз так делал?» — отвлекаюсь я от поруганного самолюбия.
— Ну, может, не сто раз, — морщит лоб Антон, —, но частенько. Из клуба не всегда выпускали. Если рабочий день, то сиди и жди клиентов. Есть заказ, нет заказа — неважно, даже до магазина нос не высунешь. А потом ещё Катя… узнала про таблетки, велела охране вообще не выпускать, еду носили… Вот я и подсуетился, без палева…
— И всё равно таскал таблетки, — парень пожимает плечами, особого раскаяния не заметно. — Дома я этого не потерплю, — предупреждаю жёстко.
— Да, понял. Понял… — вздыхает он. — Сам знаю, что переборщил.
— Чего ты вообще худеть взялся? На тебе же ни жиринки!
— Мастер Алекс любит тоненьких, — не хотя выдаёт Антон. — А мне нужен мастер… постоянный… как в книжках.
Хотела было съязвить на тему расхождения немецкой эротики и российских будней, но опошлять мечту… рано. Тем более, есть и другие аспекты, с которыми пора разобраться. Пока мы мило болтаем в небольшой пробке на въезде, моего мальчика, открыв рот, рассматривает какая-то девица из соседнего авто, при этом активно тормоша и пытаясь привлечь к этому процессу ещё и мужика за рулём. Так, не надо светиться в своём районе. Открываю бардачок и передаю парню пакет.
— Надень.
С хрустом лопается упаковка, и на свет божий извлекается новая фирменная рубашка насыщенного тёмно-лазоревого цвета.
— Красиво, — Антон пробует ткань пальцами и неспешно застёгивает нижнюю половину пуговиц, оставляя большую часть груди открытой. — Великовато только.
Ну, ещё бы. Игорь себя диетами не изводит. Стройный, не придерёшься, но и не мальчик уже. Специально заезжала сегодня за этой рубашкой. Знаю, что он любит хорошую ткань и интересный цвет, а тут как раз новое поступление, его размер… Конечно, это не подарок, нет. Подарков мы не дарим. Это так… просто захотелось.
— Может, ты ошейник снимешь? — продолжаю я подготовительную работу.
— Зачем? — натурально удивляется Антон, словно я прошу его расстаться с любимыми часами. — Вам за меня стыдно? Или он из композиции выбивается?
Парень аккуратно поправляет ворот рубашки, чертит длинными пальцами по шее, ключице, покачивает серебряные штанги в сосках…
— Если у вас есть желание поэкспериментировать с цветом… с размером… с границами… — многозначительно смотрит он, слегка наклонив голову вбок, — то я буду счастлив в этом поучаствовать.
— Нет, родной, — тяжело вздыхаю я, — эксперимент закончился ещё в «Азазелло». А дома муж. Дом — это табу.
В квартире тихо и пусто. У Игоря свои планы на выходной. Наверное, пополняет запасы мастерской или ушёл в бассейн. Я, конечно, рада, что моя половинка — не среднестатистический мужик с пивом на диване, что он чем-то увлечён, мыслит, чертит, творит… Не копит сало и не нажирается с друзьями на рыбалке, но последнее время мы сталкиваемся только за столом или в постели… чтоб поудобней улечься на разных полюсах двухметровой кровати.
Провожу Антона по своим хоромам, показываю где и что. Обустраиваем для него свободную комнату, вытаскиваем оттуда лишние вещи и устанавливаем старенький телевизор из чулана. На кухне разогреваю обед, парень чуть удивлённо улыбается, глядя на мои хлопоты. Ну, а ты думал? Госпожа Ольга, госпожа Ольга… да тут рабыня Изаура бы уже давно руки на себя наложила, чтоб после ночной смены в больнице, ещё и дома впахивать, и на даче… и хобби ещё!
Не успеваем мы расправиться с едой, как из прихожей слышен тихий поворот ключа, шорох одежды, знакомые шаги… Сцена из анекдота: муж возвращается домой, а там…
Игорь тормозит, переступая порог кухни, роняет на пол спортивную сумку и обводит нас тяжёлым взглядом. Да, он ревнивый…
— Я не помешал? — утробно порыкивая, осведомляется благоверный.
— Нет, мы тебя ждали, — как можно непринуждённей отвечаю я. — Есть будешь?
Муж сверлит тёмными глазами мою расслабленную позу, ожидая, видимо, срыва и покаяния. Антон слился с табуретом и это правильно. Натруженные кулаки сжаты до предела и взгляд такой… не совсем адекватный. За себя я не боюсь, но вот парню сейчас лучше не совершать резких движений. А то пока я оттаскиваю моего спортсмена от моего саба, последнему может не хило достаться.
— Это кто? — выразительно произносит муж, судя по взгляду, взвешивая и измеряя потенциального противника.
Парень поводит плечами и набирает воздуху, чтобы представиться, но тут Игорь замечает ошейник.
— Ясно… — сопит он, разворачиваясь ко мне, — можно, тебя на минутку?
Мы переходим в гостиную, благоразумно прикрыв за собой дверь.
— Ты притащила домой проститутку? — возмущённо таращится муж. — Мы же договаривались! Тебе клуба мало? Я и так себе на горло наступаю, каждый раз когда ты там кого-то…
