Браки всегда такие?
Двигаемся дальше. Хемиш вызывал Роджера на собрание, а потом и на личный разговор. У Роджера случилось, в связи с этим великое расстройство и он проторчал в туалете не меньше двух часов. Еще одна неприятная сторона менталистики: не отсортируешь воспоминания ну никак.
Хемиш. Разговор меня невольно заинтересовал, потому я задержалась в кабинете.
— …будешь старшим поисковиком, — говорил Хемиш.
Роджер и радовался, и боялся одновременно.
— Я постараюсь сделать максимум, — заверял он, совершенно не обращая внимания на настроение Хемиша.
Мой бывший Покровитель казался подавленным и расстроенным, угрюмым и прибавившим в возрасте. Из-за меня ли?..
— Никому не рассказывай о том, что ищешь ее, — просит Хемиш. — Это конфиденциальная информация.
— Конечно-конечно! — Заверяет Роджер. — Все будет сделано без лишнего шума.
Ее. Хемиш поручил искать?.. Нет, не хочу. Пусть кого хочет ищет, я не собираюсь обдумывать возможные варианты. Лучше просто двигаться дальше…
Воспоминаний было много. Возвращаться на полгода назад, чтобы выяснить, где собака зарыта — это еще какая проблема. Продираться сквозь совершенно ненужные воспоминания, погружаясь в детали жизни поисковика — утомительно. Но ничего не поделаешь, конкретики в определениях не было.
К счастью, чем дальше заглядываешь, тем быстрее разгоняешься. Мы наконец-то добрались до сентября и тут я задержалась. Разобравшись в датах более или менее, постаравшись не заострять внимания на примирительном воссоединении Роджера со своей женой (почему нельзя это просто выключить?), я наконец-то вернулась к самой себе и нашему разговору. Вот я упрашиваю Роджера впустить меня к Аарону, напоминаю, что Иззи мне не начальник…
Как же давно это было.
Отматываю дальше — ругань, скандалы с женой, постоянный ор, преддверье их расставания. Но и это проходит, я выискиваю нужный момент. Еще одна бесполезная неделя, еще одна…
И наконец-то — победа!
Вижу Эрику, ту самую менталистку, которая в свое время сообщила нам с Роджером, что Иззи и остальные попали в больницу. Они с Роджером стоят у заветной для меня двери, Эрика поворачивает голову к Роджеру и просит:
— Подстрахуй меня, пожалуйста, я его боюсь.
Роджер кивает и… записывает все необходимые пароли и коды от дверей. Ненадолго задерживаюсь, чтобы узнать, как эта… Эрика подходила к моему Аарону. Снова он там, в своей комнате, скованный цепями. Видит девчонку, взгляд жесткий, угрожающий. Со мной он никогда таким не был, мысленно горжусь этим никчемным достижением.
Но это я. Роджер же совсем другой, а посему, как только Эрика более или менее пытается наладить связь, поисковик внезапно вспоминает, как зажимал девчонку по углам и как они целовались втихаря. Ах вот оно что. А я думала они случайные знакомые, просто работают вместе.
Так или иначе, но сама Эрика выходит из комнаты разбитой, подавленной, уставшей, зареванной. Роджер обнимает ее и позволяет себе еще один поцелуй… Аарон каким-то образом за ними наблюдает через стекло с ухмылкой, а потом оглушающим звоном в воспоминание вторгается вопль жены, заметившую алый след помады Эрики на белоснежном воротнике рубашки мужа.
Выныриваю из воспоминаний, быстро сверяюсь с часами — почти час. Про полчаса это я переоценила свои возможности. Массажист уже намассировал все на свете, в который раз пытаясь подступиться к тому месту, где стояла я. Роджер вроде бы все еще ничего не заметил, но неизвестно, сколько это еще будет продолжаться.
Отступаю, чтобы подпустить мужчину, ноги заплетаются, Калеб ловит меня и оттаскивает к двери. Прижав к себе, охотник выходит в коридор и отходит от кабинета. Даю себе паузу, осознаю, как сильно кружится голова, ощущается упадок сил. Но первичная слабость проходит, я упираюсь ладонями в грудь Калеба и делаю глубокий вздох, коротко киваю.
Пока мы направляемся к машине, Калеб поддерживает меня, ведет уверенно, за что я ему благодарна, ведь мне и правда паршиво. Теория совсем не тоже самое, что практика. Слишком много мыслей, воспоминаний, водоворота событий. Да, вроде бы ничего такого, но свою-то жизнь не переживаешь разом, все постепенно. А тут…
Очухиваюсь только в тот момент, когда понимаю, что меня несут на руках. За окном ночь, терпкий знакомый запах мужчины рядом. Отрываю голову от его плеча, а он уже укладывает меня на кровать.
— Калеб… — шепотом зову его по имени.
— Ты молодец, — тем же шепотом отвечает он мне, укрывая пледом. — Спи, завтра обсудим.
Стягивает с меня обувь, а потом я вздыхаю и проваливаюсь в сон.
Глава 4.
Сон был таким тяжелым и загрузным, что я даже не до конца понимала, где именно та тонкая грань между грезами и реальностью. Вроде бы чей-то крик, боль, резкая, непреодолимая, до слез…
А потом я просыпаюсь с уверенностью, что побывала в аду.
Аарон. Видела ли я его? Это был просто сон? Или же мне удалось к нему как-то пробиться? Сложно сказать, но острое чувство несправедливости от того, что Калеб не хочет идти мне навстречу и просто вызволить Аарона, накрыла меня с головой.
Охотника я нашла на кухне, попивающего кофе, запах стоял такой соблазнительный, что на пару мгновений гнев слегка притупился, но совсем не прошел. Калеб что-то читал в телефоне, на мое появление отреагировал коротким взглядом, вернувшись к главному. Да, он сильно отличался от того же Хемиша, а это если учесть, что даже после нашего сближения мой Покровитель все равно не проявлял по отношению ко мне телячьих нежностей.
— Какой план, Калеб? — Сложив руки на груди я так и осталась стоять посреди кухни в претенциозной позе.
Калеб отнял взгляд от телефона, осмотрел меня повнимательнее.
— Ты могла бы принять душ, немного расслабиться, — спокойно предлагает мне он.
А я тут же вспоминаю, какие мысли посещали меня в душе, чему сильно смущаюсь, хочу даже броситься обвинениями в первую секунду, но потом вспоминаю, что даже Аарон не был со мной там, он предполагал. Калеб уж тем более не знает о моих способах расслабления.
— Сколько еще это будет продолжаться? — Требую. — Сколько ты будешь оттягивать то, что мне необходимо?
— Тебе… необходимо? — Перехватывает он. — Я думал, это твой демон в аду.
Взгляда от меня не отнимает, но делает выразительный глоток кофе, чувствую, как он сканирует меня.
— Роджер лишь один из тысячи сотрудников, мы не можем проверять всех, — еле-еле справляюсь со своим гневом. — Сколько еще ты собираешься отсрочивать его призыв?
— Достаточно, чтобы ты одумалась, — отрезает Калеб.
— Ты дуришь мне голову?
Калеб поднимается на ноги, спокойно идет за кружкой, наливает кофе, приносит мне, протягивает.
— Выпей, — не спрашивает, не предлагает, настаивает.
— Калеб…
— Мне в тебя вливать его насильно? — Передавливает он.
Честно говоря, подобный напор я знала только от Аарона, сейчас его слишком резкий тон и давление слишком напоминают мне о демоне. Это из-за крови? Возможно. Но так сильно хочется не подчиниться…
Стискиваю зубы, беру кружку и делаю большой глоток, обжигая себе к чертям язык и нёбо. Но гнев настолько силен, что я только воинственно смотрю на Калеба в желании облить его остатками кофе. Охотник выглядит на удивление спокойным и отрешённым, как будто это не его я тут ненавижу.
Тепло напитка разливается по телу постепенно, внезапно ощущаю странную волну, не похожую ни на что мне известное. Успокаивает мой гнев, усмиряет мой норов. Не понимаю… заглядываю в кружку и чем больше смотрю на кофе, тем больше продолжаю успокаиваться. Делаю еще один глоток, допиваю, потом глубокий вздох и гнева почти не осталось, только легкий флер раздражения.
— Успокоилась? — Требовательно спрашивает Калеб.
— Не совсем, но… — отрываю взгляд от кружки, хмурюсь, смотрю охотнику в глаза — что это было?
— Тьма, — констатирует Калеб. — Не волнуйся, я уже занимаюсь поиском колдуна…
— Нет, стоп, подожди: ты так уверен на счет тьмы… — Калеб лишь многозначительно вскидывает брови — ты знаешь по опыту?
— Да, — коротко и ясно.
Делаю глубокий вздох, рассматриваю кружку в руках.
— А что это было с душем? — Уточняю как-то чересчур обиженно.
— Мне очень помогает снять напряжение, — разъясняет Калеб, а я еле сдерживаюсь, чтобы не уточнить, как именно.
Ставлю кружку на стол и иду в душ. В зеркале замечаю свою физиономию и чуть не взвизгиваю от ужаса. И вот ЭТО показалось Калебу с утра пораньше? Ой, зря, зря-зря, зря-зря…
В общем, смываю с себя усталость, остатки гнева и напряжения, стараюсь не думать о способах достижения самоудовлетворения… может быть вечером?
Так, все!
Возвращаюсь к Калебу уже адекватная (ну почти), чистая, более или менее пришедшая в себя. Охотник все еще попивает кофе, я наливаю кружку себе, беру еду и усаживаюсь рядом на расстоянии метра.
— Значит, Роджер не подельник Аарона, — заключаю я.
— По крайней мере не похоже, что он узнавал коды и пароли специально, — все еще не смотрит на меня Калеб.
А мне просто хочется, чтобы он стер из памяти ту кикимору, которая выползала до этого. Но да ладно. Калеб же мне не потенциальных жених, чтобы перед ним красоваться. Стягиваю волосы в высокий хвост, расслабляюсь, чувствуя себя немного более уверенно. И чего я правда?
— Ты хочешь проверить и дальше? — Уточняю.
— Может быть позже, — Калеб блокирует телефон, обращается ко мне. — Как себя чувствуешь?
— Лучше, — односложно, почти как он ранее.
— Сколько тебе нужно на восстановление после ментального вторжения?
— Уже, — несколько раздраженно пожимаю плечами я. — Разве раньше ты не ходил на задание с менталистами и не знаешь этого?
— С другими ходил, но ты…
Тут же кривлюсь.
— Хочешь сказать, что это я неопытная дурень, которая раз провела сеанс и потом на год слегла с больничным? — Рявкаю.
— Я бы не сказал, что прям дурень, — пытается перевести все в шутку Калеб.
Но я уже завелась. Зря он так, только ведь успокоила чужую тьму в себе, а тут он опять заводит старую песню.
— Во-первых, подобный срок и способ капания в чужой голове, который я использовала обычно используют менталисты с опытом не менее пяти лет, — начинаю перечислять свои заслуги я, — во-вторых, не все опытные умею одновременно и в чужой голове капаться и транслировать картинку кому-то еще.
— Ты пей свой кофе, — вклинивается в момент, когда я набираю воздуха в грудь Калеб.
— Это не тьма! — Злюсь еще сильнее. — Хватит воспринимать меня как девчонку. Да, я может быть не сильно опытная, но для этого есть ты, разве не так? Или ты уже забил на идею сделать из меня что-то стоящее?
— Все, хватит, — осаждает снова охотник, — я понял.
— Что ты понял?
— Что могу рассчитывать на тебя в любой момент, — обезоруживает меня Калеб.
Скрещиваем наши взгляды и на все мои попытки возмущаться и противоборствовать, могу только тяжело дышать, не зная, что еще здесь можно добавить.
— Ты это говоришь, чтобы меня заткнуть, — нахожу хоть что-то подобное на ответ.
Теперь кривится Калеб.
— Ты ко всему будешь придираться? — Морщится он.
— Да.
— Черт, — ругается он и вздыхает, поднимаясь на ноги.
— Освободи его и я больше не буду тебе досаждать, — предлагаю альтернативу.
Калеб игнорирует мое предложение, моет кружку и ставит ее на полку. Кривлюсь, не в силах найти нужные аргументы в пользу моего заявления.
— Зачем ты спас меня? — Выдаю нечто между отчаянием и обреченностью.
Калеб задерживается у полки слишком надолго, не оборачивается, но вижу, как напряжено его тело.
— Ты нуждалась в спасении, — как-то глухо отвечает мне он.
Мне хочется слышать в его голосе эмоции, но он их тщательно зашифровывал, чтобы я могла их разгадать.
— Нельзя спасти того, кто не хочет быть спасен, — замечаю я, разглядывая его спину.
— Не смей так говорить, — тихая угроза.
— Зачем я тебе? Ты же сильный, ты сможешь попытаться справиться с Аароном. Но ты не отпускаешь его, это автоматически держит подле тебя и меня. В чем прикол? Я же раздражаю тебя…
— Недостаточно, — прерывает меня Калеб, замолкаю, потому что хочу услышать, что он мне скажет. — Ты недостаточно меня раздражаешь.
Ухмылка, он смотрит на меня в пол-оборота.
— Это нечестно.
— Хочешь поговорить со мной о честности? — Звучит как обвинение, но смягчается его ухмылкой.
— Что это еще должно означать?
— А ты не думала, что именно заставило тебя открыть врата? — Спрашивает Калеб, нервно сглатываю, потому что его умозаключения обычно вполне весомые. — Скажи мне: ты рассматривала этот вариант? Раньше?
— Раньше я не знала о том, кем являюсь.
— Да, но ты бы ведь никогда этого не сделала. А тут он, со своей любовью, чувствами, поселяет в тебе тьму. И что ты сделала потом?
— Я контролировала вход, я знала, что делаю.
— А тех демонов, что вырвались ты тоже контролировала? — Обезоруживает меня Калеб. — Как глубоко ты хотела капать?
— Не глубже того, что сделала.
— А ты знаешь, где из всех этих уровней находился демон адских врат? — Молчу, очевидно не знаю. — На том, до которого ты докапалась.
— Это неправда.
— Ты заговорила со мной о честности, — парирует Калеб, напоминая строго, словно учитель, — ты хотела узнать, почему я держу тебя подле себя. Так вот поэтому. Стоит мне призвать твоего демона, стоит тебе к нему приблизиться, и ты откроешь врата, без колебаний, без сомнений. Ты впустишь в этот мир зло, и не потому, что сама такой являешься, потому что в тебе живет тьма.
— Ты не знаешь этого наверняка, — слабенько пытаюсь возражать.
— Это ты не знаешь, а я знаю, — Калеб поворачивается, подходит ко мне ближе, намеренно заставляет смотреть ему в глаза, погружаться в его такую опасную, всплывающую на поверхностью тьму. — Я живу так уже пять лет, я знаю, что она нашептывает, какие использует инструменты. Я говорил тебе ранее, как трудно с ней бороться, контролировать, брать себя в руки. Она требует своего.
— Но я посадил ее на поводок, — тьма в его глазах постепенно рассеивается, отступает, ослабляет, оказывается, свое влияние на меня, — я смог с ней справиться, сладить. Я скармливаю ей всех своих жертв, демонов, бесов, вампиров и прочих тварей. Но твоя тьма досыта упивается лишь твоим светом. И пока она в тебе ты не сможешь противиться демону или его воле.
— Он ни к чему меня не принуждал, — дрожью в голосе выдаю я.
— Ты в этом так уверенна? Но разве же не открытие адских врат было его целью?
— Он не просил, он отпустил меня.
— А ты думаешь это не манипуляция?
— Ты не знаешь…
— …нет, я знаю, Мира, еще раз повторяю: я знаю в точности как действует тьма. И это был лишь хитрый ход. Куда бы ты делась? Он отпустил тебя только номинально, он отлично знал, что ты вернешься, ведь ты так предсказуема, когда в тебе его тьма.
— Вспомни, как ты сопротивлялась, ты же не сразу пошла за ним. Почему?
— Потому что боялась.
— Чего?
— Слишком сильного чувства.
— Но ты ведь его никогда не боялась. Почему именно в тот момент? — У меня нет ответа на этот вопрос. — Все дело в свете. Ты прожила в Храме полгода, там ты смыла с себя тьму, очистилась, снова вспомнила, что такое светлая сторона.
— Вот чего ты на самом деле боялась, Мира, его тьмы, не чувства.
