От крыльца через двор к ним уже шагала невысокая молодая женщина лет двадцати пяти – в отличие от Тоды, от которой за километр несло армией, она походила скорее на учительницу из начальной школы. Длинные волосы, приветливая улыбка, самые обычные юбка и блузка – всё это как-то не вязалось со словом «война». Тода велела Юки выбираться из машины, вышла сама и приветствовала незнакомку лёгким наклоном головы:
– Добрый вечер, Михара-сан. Вот, сдаю с рук на руки очередную драгоценность.
– Спасибо за службу, сержант, – та приняла от неё сопроводительные бумаги, бегло их просмотрела. – Не в последний раз, надеюсь.
Очевидно, на этом со всеми формальностями было покончено, потому что Тода козырнула и вернулась в машину, а Акэти-кун тотчас сделал лихой разворот, поддал газу и умчался, оставив после себя лишь клубы пыли. С Юки даже никто не попрощался, отчего она почувствовала себя вещью, которую доставили по назначению и передали новому владельцу – ощущение было непривычным и очень обидным. Не зная, что ей делать дальше, Юки растерянно взглянула на свою новую… начальницу? Или командира? Она не имела ни малейшего представления, как нужно вести себя с этой женщиной, но та сама пришла ей на помощь:
– Ну что ж, давай знакомиться. Ты, как я понимаю, Айзава Юки. А я – Михара Сатико. Для простоты можешь считать меня заместителем командира по учебной части.
Голос у Сатико был мягкий, а сама она излучала вполне искреннее дружелюбие – ничего общего с хмурой Тодой, и Юки немного расслабилась. Может, всё окажется не так плохо, как она воображала? Пока они шли к парадному крыльцу, Сатико вкратце обрисовала ближайшие перспективы:
– Ужин через час, как раз успеешь с дороги отдохнуть и со своей соседкой познакомиться. Завтра у нас с тобой первое занятие, там и расскажу всё подробно, а сегодня голову тебе ничем забивать не буду. Знаю, на новом месте всегда тяжело, поэтому просто привыкай и осваивайся… Но сразу говорю, учиться придётся много, особенно на первых порах, так что настраивайся заранее на серьёзную работу.
Юки догадывалась, конечно, что никто не пошлёт её сражаться в первый же день, но всё-таки после этих слов ей стало немного спокойнее. Учёба, занятия – всё это ей прекрасно знакомо и совсем не страшно. А если сделать над собой небольшое усилие, то можно убедить себя, что она просто-напросто перевелась в новую школу… Несмотря на усталость и страхи, в Юки вновь проснулось неистребимое девичье любопытство, и она украдкой вертела головой, разглядывая свой новый дом.
Широкая лестница проходила через всё здание прямо по центру, и у Юки тотчас зародилось подозрение, что обитаемым является лишь одно крыло Тэнсикана – правое, обращённое в противоположную от залива сторону. Именно оттуда доносились чьи-то голоса и шаги, то и дело мелькали люди. Слева же не слышалось ни единого звука, и Юки показалось даже, что из пустых тёмных коридоров ощутимо тянет пылью и плесенью.
– Всё верно, в тех комнатах никто не живёт, – наблюдательная Сатико словно прочитала её мысли. – Во время серьёзных боёв случается порой, что зданию наносится ущерб, и там… ну, так скажем, не очень безопасно. К тому же строили Тэнсикан в расчёте на то, что «ангелов» станет больше, а по факту личного состава сейчас в два раза меньше, чем предполагалось. Вот и умещаемся все в одной половине…
При упоминании о серьёзных боях у Юки опять заныло в груди. Значит, всё настолько плохо, что даже самому зданию достаётся? Ну да, она ведь своими глазами видела и те пробоины в стенах, и обугленные воронки… Что-то это совсем не похоже на радужные картинки из телевизора.
Они поднялись на третий этаж, свернули направо и остановились перед пятой по счёту дверью, почти в самом конце коридора. Сатико постучала:
– Хосикава, ты у себя? Я вхожу.
Комната оказалась неожиданно большой – заметно просторнее, чем в общежитии. Окно по центру словно делило её на две части, вдоль каждой стены располагались кровать, стол и встроенный шкаф. Ещё одна дверь, должно быть, вела в санузел – потрясающая роскошь, если учесть, что в Саппоро и душ, и туалет были общими на весь этаж.
Левая кровать была аккуратно застелена, а на правой, подоткнув под грудь подушку, удобно устроилась на животе девушка, ровесница Юки – она болтала ногами в белых гольфах и увлечённо играла в какую-то электронную игрушку, высунув от усердия язык. При виде Сатико она ойкнула, попыталась вскочить с кровати, но не учла того, что лежит на самом краю, и едва не шлёпнулась на пол.
– Бездельничаешь? – впрочем, особой строгости в голосе Сатико не слышалось. – А между тем с контролем махо-силы у тебя до сих пор проблемы, и серьёзные.
– Я же стараюсь, Михара-сэнсэй! – выпалила девушка. – И я не бездельничаю, просто голова так трещит после занятий, что необходимо срочно её разгрузить.
Только сейчас Юки как следует её рассмотрела. Волосы чуть ниже плеч, часть их с одной стороны собрана резинкой в небольшой пучок, красивое бело-голубое платье с матросским воротником и большим зелёным бантом на груди – выглядит словно форма какой-нибудь школы. На лице – то наивно-простодушное выражение, с которым обычно попадают во всякого рода переделки.
– Ладно, я сюда не нотации читать пришла, – Сатико махнула рукой. – Знакомься – Айзава Юки, твоя новая соседка, надеюсь, вы поладите. Помню я твои постоянные жалобы, что тебе надоело жить одной… Помоги ей устроиться на новом месте, Хосикава, только про ужин не забудьте. А завтра с утра жду вас обеих в додзё.
Едва за ней закрылась дверь, девушка немедленно переключила всё внимание на Юки.
– Меня Кёко зовут, – жизнерадостно сообщила она. – Хосикава Кёко. Но ты лучше зови меня по имени, я так больше привыкла. А тебя я буду звать Ю-тян, можно?
Юки несколько растерялась от такого напора. Эта Кёко вела себя так, словно они уже сто лет знакомы, да и голос у неё что-то чересчур звонкий. Ладно, наверное, от неё не убудет, если её станут называть Ю-тян.
– Ну… если хочешь, я не против, – пробормотала она. – Только не при всех, что ли.
Открыв чемодан, Юки начала разбирать вещи, надеясь провести хоть какое-то время в тишине и покое, но Кёко явно горела желанием пообщаться. Более того, она придвинулась настолько близко, что Юки ощущала слабый запах её шампуня, и это напрягало.
– А это твоя школьная форма? Ваа, миленькая, в моей школе почти такая же была… А откуда ты приехала? Сатико-сэнсэй говорила, что откуда-то с севера, это правда? А тестирование у тебя было первое или второе? Ваа, какой милый медведь, а откуда он у тебя?
Вопросы безостановочно сыпались из неё как из рога изобилия, и Юки почувствовала, что у неё начинает болеть голова. Сначала она отвечала односложно, потом и вовсе перестала в надежде, что Кёко от неё отстанет, но та никак не могла угомониться. Только минут через десять она поняла, что Юки её совершенно не слушает, надулась и уселась на свою кровать.
Однако хватило её ненадолго. Юки убрала одежду в шкаф, сложила стопкой на столе книги и теперь раздумывала, с какой из них лучше скоротать вечер. Но в этот момент Кёко бросила взгляд на часы, что висели на стене, вскочила и затараторила с новой силой:
– Ю-тян, время ужина, опаздываем! Ты ведь проголодалась с дороги, да? Лично я жрать хочу до ужаса, все эти занятия так выматывают… Ну же, пошли, пошли, я отведу тебя в столовую, а то ты здесь пока ничего не знаешь и можешь заблудиться.
Юки вновь почувствовала беспокойство. Есть и в самом деле хотелось, но при мысли о том, что сейчас она окажется в компании совершенно незнакомых людей и все они начнут на неё глазеть или, того хуже, приставать с расспросами, аппетит едва не пропал. Тут и одной Кёко хватало за глаза – за какие грехи ей досталась такая шумная и болтливая соседка?
Однако времени на раздумья ей не дали. Кёко бесцеремонно схватила её за руку и потащила прочь из комнаты, не забывая на ходу давать пояснения:
– Сейчас спустимся на первый этаж, столовая там. А ещё там, между прочим, учебный класс, где проходят занятия. И додзё, где нас завтра будет ждать Сатико-сэнсэй. А ещё там есть купальня, представляешь! Пойдём туда вечером?
Юки в ужасе замотала головой. В первый же день, с чужими людьми – и в купальню? Да ни за что!
– Ну и ладно, ну и как знаешь, – Кёко ничуть не огорчилась отказу. – Я понимаю, тебе надо привыкнуть, в первые дни вдали от дома всем плохо… Ничего, вот сейчас поедим, и жизнь сразу покажется лучше!
В столовой они появились последними, хотя бежали почти бегом – наверняка Кёко была из тех, кто всегда и всюду опаздывает. И всё же народа оказалось на удивление мало. Просторное помещение было рассчитано минимум человек на сорок, но сейчас Юки насчитала лишь восемнадцать. Ну или девятнадцать, если вместе с ней. Все «ангелы» были в таких же бело-голубых платьях, что и Кёко, правда, банты на груди почти у всех красовались белые. Зелёный, помимо Кёко, носила лишь одна девушка, ещё у одной он оказался красным. Наверняка всё это что-то означало, но Юки слишком устала, чтобы интересоваться такими подробностями. Её собственная школьная форма, в которой она сюда приехала, была коричневой, резко выделялась на общем фоне и словно намекала на то, что Юки здесь лишняя. То и дело она ловила на себе чьи-то любопытные взгляды – ладно хоть, с разговорами никто не лез.
– А Саяка всё ещё в госпитале, – громким шёпотом сообщила Кёко, пока они набирали еду на подносы. – Поэтому и Харумин одна, видишь?
Юки посмотрела в указанном направлении и невольно вздрогнула – правый глаз этой Харумин был наглухо закрыт чёрной повязкой. Что это – просто выпендрёж, игра на публику или она реально лишилась глаза? А если и с ней самой случится такое?
Но Кёко, как обычно, не задерживалась на одной теме. Они устроились за свободным столом, приступили к трапезе, и та не придумала ничего лучше, как начать заочно знакомить свою новую соседку со всеми обитательницами Тэнсикана. Юки почти не слушала, она вылавливала из супа кусочки рыбы, даже не чувствуя их вкуса, а мозг её был настолько перегружен новыми впечатлениями, что все имена и незначительные бытовые подробности сливались в какую-то кашу. Единственное, что ей удалось запомнить, так это то, что высокую девушку в очках, года на четыре старше неё, зовут Хогэцу, и она является здешней то ли звездой, то ли легендой. Без сомнения, Кёко искренне ей восхищалась и с восторгом рассказывала, что та крошит врагов в капусту направо и налево, ни разу не была серьёзно ранена, а вдобавок ко всему этому регулярно пишет очерки для «Военного вестника Японии», которые там с удовольствием публикуют.
Ужин оказался неожиданно сытным, и когда Юки уже допивала чай, она вдруг осознала, что её живот набит до отказа. Даже не вспомнить, когда она последний раз так наедалась… Вставать из-за стола не хотелось – Юки боялась, что уж теперь-то её точно все обступят и начнут знакомиться, как это обычно бывает с новенькими в школе. Однако опасения оказались напрасными, «ангелы» не проявляли к ней особого интереса и постепенно расходились из столовой, причём почему-то в основном парами. А может, им просто не хотелось связываться с болтливой Кёко, которая не отходила от Юки ни на шаг.
– Думаю, теперь тебе надо прилечь! – заявила она. – Вид у тебя какой-то замученный, а ведь с завтрашнего дня у тебя начнётся совсем другая жизнь, и к этому надо быть готовой.
У Юки чесался язык ответить, что в её замученном виде во многом виновата сама Кёко, но это, конечно, прозвучало бы весьма невежливо. В конце концов, та действительно пытается о ней заботиться, хоть и чересчур рьяно… На самом деле Юки сама хотела побыстрее очутиться в своей комнате, забиться в уголок и ничего не делать.
– Больше никаких дел сегодня, да? – вяло поинтересовалась она, увлекаемая Кёко вверх по лестнице.
– Ага, так и есть. После ужина свободное время, даже дежурная восьмёрка может разойтись по комнатам. Только засиживаться долго всё равно не стоит, а то проспишь завтрак, и Сатико-сэнсэй тебя взгреет… Ой! Я ж совсем забыла!
– Ох, ну что ещё опять?
– Тебе же надо форму получить! И прочие мелочи. А ну потопали на склад!
И они, развернувшись прямо посреди пролёта, побежали вниз – точнее, побежала Кёко, в которой была уйма энергии, а Юки, спотыкаясь, ковыляла за ней и просила сбавить темп. К счастью, много времени это не отняло, складское хозяйство в Тэнсикане было организовано с военной чёткостью. Через пятнадцать минут Юки стала обладательницей двух комплектов бело-голубой формы, набора принадлежностей для гигиены и тоненькой книжечки с надписью «Устав», а ещё через пять наконец-то с наслаждением упала поперёк кровати и раскинула руки.
– Даже не знала, что «ангелы» такие симпатичные платья носят, словно в школе какой-нибудь, – пробормотала она. – Хотя видела, наверное, по телику, да внимания не обратила. Думала, что здесь всё как в армии – камуфляж, погоны, ботинки со шнуровкой…
– Так ведь Тэнсикан – не армия, – тотчас откликнулась Кёко. – Сатико-сэнсэй говорила, что мы не являемся частью сил самообороны, не подчиняемся объединённому штабу, и ещё что-то такое… ой, ну в общем, я точно не запомнила. Короче, мы не военное подразделение, а просто отряд специального назначения из девушек с махо-потенциалом, вот и всё.
Юки хотела спросить, что же это всё-таки за штука – махо-потенциал, но ей вдруг сделалось так тоскливо, что она едва не разревелась. Снова вспомнились комната в общежитии, школа, тихие улицы Саппоро – всё это у неё отобрали в одночасье и засунули в самое пекло лишь потому, что у неё обнаружился этот дурацкий потенциал. Зато Кёко, этой жизнерадостной трещотке, всё нипочём. Неужто совсем не скучает по дому или просто привыкла?
По поводу своего ближайшего будущего у Юки было множество вопросов, но задавать их совершенно не хотелось. Да и вообще ничего не хотелось, если честно – разве что того, чтобы о ней все забыли и никогда больше не вспоминали… Она переоделась в старенький спортивный костюм, который служил ей домашней одеждой, школьную форму убрала в чемодан и задвинула под кровать – теперь она ей уже никогда не понадобится. Впрочем, слово «никогда» звучало слишком жутко, и Юки попыталась подбодрить себя мыслью, что речь идёт всего-то о шести годах, но лучше не стало. Кто знает, что случится с ней за эти шесть лет? Даже если её не убьют, она вполне может потерять глаз, как Харумин, а то и оба. Неизвестно ещё, что хуже…
Кёко сменила бело-голубое платье на длинную футболку и шорты ещё раньше, забралась с ногами на кровать и вновь принялась болтать без умолку, перескакивая с одного на другое и задавая кучу вопросов, на которые даже не ждала ответа. В конце концов её звонкий голос так утомил Юки, что она огрызнулась, забыв о всякой вежливости:
– Да можешь ты помолчать хоть пять минут?! В ушах уже от тебя звенит!
Кёко вновь надулась, но совсем ненадолго – похоже, она вообще не умела ни сердиться, ни обижаться всерьёз.
– Ох, Ю-тян, ну прости, иногда я и правда слишком много говорю, – вздохнула она. – Но я ж в комнате уже два месяца одна, это же ужас ужасный! Пока тут Мирай жила, было ещё ничего, хотя она тоже не особо разговорчивая… А потом по вечерам стало вообще почирикать не с кем, я даже от скуки чуть книжки читать не начала, представляешь?
– Добрый вечер, Михара-сан. Вот, сдаю с рук на руки очередную драгоценность.
– Спасибо за службу, сержант, – та приняла от неё сопроводительные бумаги, бегло их просмотрела. – Не в последний раз, надеюсь.
Очевидно, на этом со всеми формальностями было покончено, потому что Тода козырнула и вернулась в машину, а Акэти-кун тотчас сделал лихой разворот, поддал газу и умчался, оставив после себя лишь клубы пыли. С Юки даже никто не попрощался, отчего она почувствовала себя вещью, которую доставили по назначению и передали новому владельцу – ощущение было непривычным и очень обидным. Не зная, что ей делать дальше, Юки растерянно взглянула на свою новую… начальницу? Или командира? Она не имела ни малейшего представления, как нужно вести себя с этой женщиной, но та сама пришла ей на помощь:
– Ну что ж, давай знакомиться. Ты, как я понимаю, Айзава Юки. А я – Михара Сатико. Для простоты можешь считать меня заместителем командира по учебной части.
Голос у Сатико был мягкий, а сама она излучала вполне искреннее дружелюбие – ничего общего с хмурой Тодой, и Юки немного расслабилась. Может, всё окажется не так плохо, как она воображала? Пока они шли к парадному крыльцу, Сатико вкратце обрисовала ближайшие перспективы:
– Ужин через час, как раз успеешь с дороги отдохнуть и со своей соседкой познакомиться. Завтра у нас с тобой первое занятие, там и расскажу всё подробно, а сегодня голову тебе ничем забивать не буду. Знаю, на новом месте всегда тяжело, поэтому просто привыкай и осваивайся… Но сразу говорю, учиться придётся много, особенно на первых порах, так что настраивайся заранее на серьёзную работу.
Юки догадывалась, конечно, что никто не пошлёт её сражаться в первый же день, но всё-таки после этих слов ей стало немного спокойнее. Учёба, занятия – всё это ей прекрасно знакомо и совсем не страшно. А если сделать над собой небольшое усилие, то можно убедить себя, что она просто-напросто перевелась в новую школу… Несмотря на усталость и страхи, в Юки вновь проснулось неистребимое девичье любопытство, и она украдкой вертела головой, разглядывая свой новый дом.
Широкая лестница проходила через всё здание прямо по центру, и у Юки тотчас зародилось подозрение, что обитаемым является лишь одно крыло Тэнсикана – правое, обращённое в противоположную от залива сторону. Именно оттуда доносились чьи-то голоса и шаги, то и дело мелькали люди. Слева же не слышалось ни единого звука, и Юки показалось даже, что из пустых тёмных коридоров ощутимо тянет пылью и плесенью.
– Всё верно, в тех комнатах никто не живёт, – наблюдательная Сатико словно прочитала её мысли. – Во время серьёзных боёв случается порой, что зданию наносится ущерб, и там… ну, так скажем, не очень безопасно. К тому же строили Тэнсикан в расчёте на то, что «ангелов» станет больше, а по факту личного состава сейчас в два раза меньше, чем предполагалось. Вот и умещаемся все в одной половине…
При упоминании о серьёзных боях у Юки опять заныло в груди. Значит, всё настолько плохо, что даже самому зданию достаётся? Ну да, она ведь своими глазами видела и те пробоины в стенах, и обугленные воронки… Что-то это совсем не похоже на радужные картинки из телевизора.
Они поднялись на третий этаж, свернули направо и остановились перед пятой по счёту дверью, почти в самом конце коридора. Сатико постучала:
– Хосикава, ты у себя? Я вхожу.
Комната оказалась неожиданно большой – заметно просторнее, чем в общежитии. Окно по центру словно делило её на две части, вдоль каждой стены располагались кровать, стол и встроенный шкаф. Ещё одна дверь, должно быть, вела в санузел – потрясающая роскошь, если учесть, что в Саппоро и душ, и туалет были общими на весь этаж.
Левая кровать была аккуратно застелена, а на правой, подоткнув под грудь подушку, удобно устроилась на животе девушка, ровесница Юки – она болтала ногами в белых гольфах и увлечённо играла в какую-то электронную игрушку, высунув от усердия язык. При виде Сатико она ойкнула, попыталась вскочить с кровати, но не учла того, что лежит на самом краю, и едва не шлёпнулась на пол.
– Бездельничаешь? – впрочем, особой строгости в голосе Сатико не слышалось. – А между тем с контролем махо-силы у тебя до сих пор проблемы, и серьёзные.
– Я же стараюсь, Михара-сэнсэй! – выпалила девушка. – И я не бездельничаю, просто голова так трещит после занятий, что необходимо срочно её разгрузить.
Только сейчас Юки как следует её рассмотрела. Волосы чуть ниже плеч, часть их с одной стороны собрана резинкой в небольшой пучок, красивое бело-голубое платье с матросским воротником и большим зелёным бантом на груди – выглядит словно форма какой-нибудь школы. На лице – то наивно-простодушное выражение, с которым обычно попадают во всякого рода переделки.
– Ладно, я сюда не нотации читать пришла, – Сатико махнула рукой. – Знакомься – Айзава Юки, твоя новая соседка, надеюсь, вы поладите. Помню я твои постоянные жалобы, что тебе надоело жить одной… Помоги ей устроиться на новом месте, Хосикава, только про ужин не забудьте. А завтра с утра жду вас обеих в додзё.
Едва за ней закрылась дверь, девушка немедленно переключила всё внимание на Юки.
– Меня Кёко зовут, – жизнерадостно сообщила она. – Хосикава Кёко. Но ты лучше зови меня по имени, я так больше привыкла. А тебя я буду звать Ю-тян, можно?
Юки несколько растерялась от такого напора. Эта Кёко вела себя так, словно они уже сто лет знакомы, да и голос у неё что-то чересчур звонкий. Ладно, наверное, от неё не убудет, если её станут называть Ю-тян.
– Ну… если хочешь, я не против, – пробормотала она. – Только не при всех, что ли.
Открыв чемодан, Юки начала разбирать вещи, надеясь провести хоть какое-то время в тишине и покое, но Кёко явно горела желанием пообщаться. Более того, она придвинулась настолько близко, что Юки ощущала слабый запах её шампуня, и это напрягало.
– А это твоя школьная форма? Ваа, миленькая, в моей школе почти такая же была… А откуда ты приехала? Сатико-сэнсэй говорила, что откуда-то с севера, это правда? А тестирование у тебя было первое или второе? Ваа, какой милый медведь, а откуда он у тебя?
Вопросы безостановочно сыпались из неё как из рога изобилия, и Юки почувствовала, что у неё начинает болеть голова. Сначала она отвечала односложно, потом и вовсе перестала в надежде, что Кёко от неё отстанет, но та никак не могла угомониться. Только минут через десять она поняла, что Юки её совершенно не слушает, надулась и уселась на свою кровать.
Однако хватило её ненадолго. Юки убрала одежду в шкаф, сложила стопкой на столе книги и теперь раздумывала, с какой из них лучше скоротать вечер. Но в этот момент Кёко бросила взгляд на часы, что висели на стене, вскочила и затараторила с новой силой:
– Ю-тян, время ужина, опаздываем! Ты ведь проголодалась с дороги, да? Лично я жрать хочу до ужаса, все эти занятия так выматывают… Ну же, пошли, пошли, я отведу тебя в столовую, а то ты здесь пока ничего не знаешь и можешь заблудиться.
Юки вновь почувствовала беспокойство. Есть и в самом деле хотелось, но при мысли о том, что сейчас она окажется в компании совершенно незнакомых людей и все они начнут на неё глазеть или, того хуже, приставать с расспросами, аппетит едва не пропал. Тут и одной Кёко хватало за глаза – за какие грехи ей досталась такая шумная и болтливая соседка?
Однако времени на раздумья ей не дали. Кёко бесцеремонно схватила её за руку и потащила прочь из комнаты, не забывая на ходу давать пояснения:
– Сейчас спустимся на первый этаж, столовая там. А ещё там, между прочим, учебный класс, где проходят занятия. И додзё, где нас завтра будет ждать Сатико-сэнсэй. А ещё там есть купальня, представляешь! Пойдём туда вечером?
Юки в ужасе замотала головой. В первый же день, с чужими людьми – и в купальню? Да ни за что!
– Ну и ладно, ну и как знаешь, – Кёко ничуть не огорчилась отказу. – Я понимаю, тебе надо привыкнуть, в первые дни вдали от дома всем плохо… Ничего, вот сейчас поедим, и жизнь сразу покажется лучше!
В столовой они появились последними, хотя бежали почти бегом – наверняка Кёко была из тех, кто всегда и всюду опаздывает. И всё же народа оказалось на удивление мало. Просторное помещение было рассчитано минимум человек на сорок, но сейчас Юки насчитала лишь восемнадцать. Ну или девятнадцать, если вместе с ней. Все «ангелы» были в таких же бело-голубых платьях, что и Кёко, правда, банты на груди почти у всех красовались белые. Зелёный, помимо Кёко, носила лишь одна девушка, ещё у одной он оказался красным. Наверняка всё это что-то означало, но Юки слишком устала, чтобы интересоваться такими подробностями. Её собственная школьная форма, в которой она сюда приехала, была коричневой, резко выделялась на общем фоне и словно намекала на то, что Юки здесь лишняя. То и дело она ловила на себе чьи-то любопытные взгляды – ладно хоть, с разговорами никто не лез.
– А Саяка всё ещё в госпитале, – громким шёпотом сообщила Кёко, пока они набирали еду на подносы. – Поэтому и Харумин одна, видишь?
Юки посмотрела в указанном направлении и невольно вздрогнула – правый глаз этой Харумин был наглухо закрыт чёрной повязкой. Что это – просто выпендрёж, игра на публику или она реально лишилась глаза? А если и с ней самой случится такое?
Но Кёко, как обычно, не задерживалась на одной теме. Они устроились за свободным столом, приступили к трапезе, и та не придумала ничего лучше, как начать заочно знакомить свою новую соседку со всеми обитательницами Тэнсикана. Юки почти не слушала, она вылавливала из супа кусочки рыбы, даже не чувствуя их вкуса, а мозг её был настолько перегружен новыми впечатлениями, что все имена и незначительные бытовые подробности сливались в какую-то кашу. Единственное, что ей удалось запомнить, так это то, что высокую девушку в очках, года на четыре старше неё, зовут Хогэцу, и она является здешней то ли звездой, то ли легендой. Без сомнения, Кёко искренне ей восхищалась и с восторгом рассказывала, что та крошит врагов в капусту направо и налево, ни разу не была серьёзно ранена, а вдобавок ко всему этому регулярно пишет очерки для «Военного вестника Японии», которые там с удовольствием публикуют.
Ужин оказался неожиданно сытным, и когда Юки уже допивала чай, она вдруг осознала, что её живот набит до отказа. Даже не вспомнить, когда она последний раз так наедалась… Вставать из-за стола не хотелось – Юки боялась, что уж теперь-то её точно все обступят и начнут знакомиться, как это обычно бывает с новенькими в школе. Однако опасения оказались напрасными, «ангелы» не проявляли к ней особого интереса и постепенно расходились из столовой, причём почему-то в основном парами. А может, им просто не хотелось связываться с болтливой Кёко, которая не отходила от Юки ни на шаг.
– Думаю, теперь тебе надо прилечь! – заявила она. – Вид у тебя какой-то замученный, а ведь с завтрашнего дня у тебя начнётся совсем другая жизнь, и к этому надо быть готовой.
У Юки чесался язык ответить, что в её замученном виде во многом виновата сама Кёко, но это, конечно, прозвучало бы весьма невежливо. В конце концов, та действительно пытается о ней заботиться, хоть и чересчур рьяно… На самом деле Юки сама хотела побыстрее очутиться в своей комнате, забиться в уголок и ничего не делать.
– Больше никаких дел сегодня, да? – вяло поинтересовалась она, увлекаемая Кёко вверх по лестнице.
– Ага, так и есть. После ужина свободное время, даже дежурная восьмёрка может разойтись по комнатам. Только засиживаться долго всё равно не стоит, а то проспишь завтрак, и Сатико-сэнсэй тебя взгреет… Ой! Я ж совсем забыла!
– Ох, ну что ещё опять?
– Тебе же надо форму получить! И прочие мелочи. А ну потопали на склад!
И они, развернувшись прямо посреди пролёта, побежали вниз – точнее, побежала Кёко, в которой была уйма энергии, а Юки, спотыкаясь, ковыляла за ней и просила сбавить темп. К счастью, много времени это не отняло, складское хозяйство в Тэнсикане было организовано с военной чёткостью. Через пятнадцать минут Юки стала обладательницей двух комплектов бело-голубой формы, набора принадлежностей для гигиены и тоненькой книжечки с надписью «Устав», а ещё через пять наконец-то с наслаждением упала поперёк кровати и раскинула руки.
– Даже не знала, что «ангелы» такие симпатичные платья носят, словно в школе какой-нибудь, – пробормотала она. – Хотя видела, наверное, по телику, да внимания не обратила. Думала, что здесь всё как в армии – камуфляж, погоны, ботинки со шнуровкой…
– Так ведь Тэнсикан – не армия, – тотчас откликнулась Кёко. – Сатико-сэнсэй говорила, что мы не являемся частью сил самообороны, не подчиняемся объединённому штабу, и ещё что-то такое… ой, ну в общем, я точно не запомнила. Короче, мы не военное подразделение, а просто отряд специального назначения из девушек с махо-потенциалом, вот и всё.
Юки хотела спросить, что же это всё-таки за штука – махо-потенциал, но ей вдруг сделалось так тоскливо, что она едва не разревелась. Снова вспомнились комната в общежитии, школа, тихие улицы Саппоро – всё это у неё отобрали в одночасье и засунули в самое пекло лишь потому, что у неё обнаружился этот дурацкий потенциал. Зато Кёко, этой жизнерадостной трещотке, всё нипочём. Неужто совсем не скучает по дому или просто привыкла?
По поводу своего ближайшего будущего у Юки было множество вопросов, но задавать их совершенно не хотелось. Да и вообще ничего не хотелось, если честно – разве что того, чтобы о ней все забыли и никогда больше не вспоминали… Она переоделась в старенький спортивный костюм, который служил ей домашней одеждой, школьную форму убрала в чемодан и задвинула под кровать – теперь она ей уже никогда не понадобится. Впрочем, слово «никогда» звучало слишком жутко, и Юки попыталась подбодрить себя мыслью, что речь идёт всего-то о шести годах, но лучше не стало. Кто знает, что случится с ней за эти шесть лет? Даже если её не убьют, она вполне может потерять глаз, как Харумин, а то и оба. Неизвестно ещё, что хуже…
Кёко сменила бело-голубое платье на длинную футболку и шорты ещё раньше, забралась с ногами на кровать и вновь принялась болтать без умолку, перескакивая с одного на другое и задавая кучу вопросов, на которые даже не ждала ответа. В конце концов её звонкий голос так утомил Юки, что она огрызнулась, забыв о всякой вежливости:
– Да можешь ты помолчать хоть пять минут?! В ушах уже от тебя звенит!
Кёко вновь надулась, но совсем ненадолго – похоже, она вообще не умела ни сердиться, ни обижаться всерьёз.
– Ох, Ю-тян, ну прости, иногда я и правда слишком много говорю, – вздохнула она. – Но я ж в комнате уже два месяца одна, это же ужас ужасный! Пока тут Мирай жила, было ещё ничего, хотя она тоже не особо разговорчивая… А потом по вечерам стало вообще почирикать не с кем, я даже от скуки чуть книжки читать не начала, представляешь?
