Стараясь не смотреть, Этель неуверенно потянула ногу на себя, но змеелюд дернул сильнее, и она упала. В колени вонзились мелкие обломки, от резкой боли Этель вскрикнула и закрыла лицо ладонями — боялась удариться. Напрасно: через миг хватка змеелюда ослабла, Этель в спешке подтянула ноги к животу, но на всякий случай обернулась: вместо воина на нее смотрело обезглавленное тело. Конвульсии людского солдата прекратились. Голова упала откуда-то сверху и подкатилась прямо к ее ступням.
Невольно Этель попятилась, но только разодрала себе бедро и, уже не скрывая бессилия, подняла глаза на своего спасителя.
— Не мешкай, девочка! — рыкнул орк и накрыл ее своей тенью. — Ты идешь с нами или остаешься здесь — выбор твой, но Вайсшехх за тебя поручился!
Он глянул вперед, очевидно оценивая, насколько они отстали от товарищей. Лишь сейчас Этель заметила, что его кожаные наручи покрыты кровью, лицо в ссадинах, штаны — в песке. Орк тяжело дышал и сжимал два боевых топора так сильно, что на его грубой зеленой коже белели костяшки.
— Что здесь случилось? — всхлипнула Этель. Осознание произошедшего только что и в предыдущие три дня вдруг нахлынуло на нее лавиной паники, что от частого сердцебиения заложило уши. Но она услышала:
— Пришел новый Император. Человек. Как ты.
Орк оскалился, но ей было все равно. Она осторожно села и растерла кровь на ногах: больно. И где она оставила свои башмаки?
— Мне нужно вернуться к моему господину… наверное, — пролепетала Этель, а сама ужаснулась своим словам: что, если и его уже не было в живых?
— Так в чем проблема? — хмыкнул орк, ловко спрятал топоры и скрестил руки на груди. Этель призналась:
— У меня обуви нет, не могу идти…
И, словно от стыда, поджала по собой ноги. О том, что может существовать другая препятствующая и более весомая причина, она не подумала.
Орк со вздохом наклонился, будто что-то рассматривая, затем присел, пошевелил зачем-то затихшее человеческое тело и с особенным удовольствием стянул с него сапоги.
Теперь Этель шла увереннее. Осторожно, но насколько могла, хромая, поспевала за странной троицей. К Ди Форсуну она, конечно же, не пошла: поняла, что отсутствие обуви в захваченном разрушенном городе — наименьшая из проблем. Главным было не отставать.
Перебежками по подворотням Эшгета их разношерстная компания добралась до городских ворот.
Здесь царила суматоха. Люди-захватчики и воины других рас из армии нового Императора сновали туда-сюда, сгребали тела по кучам и о чем-то между собой переговаривались. Иногда в город под конвоем вводили вереницы беглых змеелюдских воинов. Слышался лязг цепей и суровые команды.
Стража пропускала всех не глядя. Куда тщательнее она следила за процессом восстановления стен. Пока шли, Этель видела время от времени ядра баллист, попавшие в жилые дома или вспахавшие землю, но здесь, возле каменных стен, их было на порядок больше. Как и разрывов в каменной кладке. Сейчас ее восстанавливали пленные.
— Как вам зрелище? — прошелестел Вайсшехх. — Еще не успели потушить пожары, уже латают стены.
— Трусит, — сплюнул орк себе под ноги. — Думает, найдутся бунтари и отберут его лакомый кусок — Эшгет.
— А что, разве не найдутся? — лукаво ответил Ильсо, но тут же выглянул за угол дома, где они временно скрывались: в ворота снова вводили пленных.
— Уже нет, — рыкнул орк и, оглянувшись по сторонам, будто удостоверяясь, что никого здесь не было, уселся на землю, скрестив ноги. Этель съежилась: несмотря на полуденную жару, ее снова сковал озноб. И силы от голода совсем покинули. Орк вытер пот с морщинистого лба и закончил:
— Все, кто мог, уже пытались. Дошли самые преданные. И стойкие.
На этот раз Ильсо посмотрел обеспокоенно и даже, как показалось Этель, с некоторым укором. Но ничего не сказал. Вернулся к слежке.
— Куда их ведут? — впервые осмелилась спросить Этель и поежилась. Легкий ветер закружил песок под ногами, орк подставил лицо редким порывам: из-за близости пустыни в дневное время в городе стояло пекло, любая прохлада была на вес золота.
Никто не ответил, то ли посчитав вопрос глупым, то ли ответ — слишком очевидным, но она пояснила:
— В городской темнице… никого не было. Три дня или больше мы пробыли там в одиночестве. Почему никого не приводили?
Желудок подтвердил ее слова жалобным урчанием, но Этель проигнорировала этот позыв: ей не привыкать. Бывало, что в гневе Ди Форсун намеренно лишал ее еды. Но пить и вправду хотелось.
Змеелюд как-то грустно улыбнулся и хотел взять слово, но эльф снова обернулся, и на этот раз она заметила на его лице ухмылку. Он сказал только одно слово:
— Когон? — И посмотрел на навалившегося на стену дома орка. Тот доставал фляжку.
Однако заметив на себе внимание, недовольно поднялся и дернул Этель за руку:
— Внимательно смотри, девочка. И не задавай вопросов.
Он подвел ее к другой стороне дома, и Этель осторожно выглянула: обзор как раз выводил на главную площадь, — и у нее больше не осталось вопросов. В ужасе она зажмурилась и закрыла рот ладонью, хотела отпрянуть, но ощутила на плечах тяжелые руки. А затем рычащий голос прошептал прямо в ухо:
— Смотри! И знай, что творит твой сородич!
Во рту пересохло, и Этель прохрипела:
— Воды… пожалуйста!
Орк сунул ей в руки фляжку, а сам уставился на нее с нескрываемым любопытством. Этель спешно глотнула и, боясь нарваться на гнев Когона, перевела взгляд на площадь.
Спасительная влага проскользила в желудок, но чуть не полилась назад: на площади возвели эшафот. Три гильотины стояли в ряд, на каждую из которых выстроилось по длинной очереди заключенных. Были тут не только змеелюды: опустошенно оглядывались и мгновенно получали удары от надсмотрщиков и торговцы-эльфы, и ящеролюды, и даже люди! Этель не увидела разве что сатиров и орков. Но это было объяснимо: первые всегда принимали сторону победителя, и потому вряд ли в городе остался хоть кто-то из них; а вторые просто тут не появлялись. В прошлом кочевые, сейчас племена орков пустили свои корни в Чутком лесу, на севере Лаории, поэтому в пекло мало кто из них желал соваться.
Пытаясь найти подтверждение своих мыслей, Этель осторожно перевела взгляд на Когона: могучий, огромный, с тяжело вздымающейся грудью, разодранном доспехе, ссадинами на лице и рваных штанах, сплошь покрытых песком. Глядя так же на площадь, он хмурился и про себя чертыхался, невольно сжимая кулаки. Но смотрел куда-то чуть в сторону от кровавых гильотин, откуда в очередной сбрасывали головы в специальные кучи.
Рядом стояли позорные столбы с привязанными пленниками. Жесткие плети прилетали им на спины, и с криками те сначала извивались, а затем замолкали, обессилев. Этель отвела взгляд: ей было невыносимо смотреть на творящуюся жестокость, но, вдруг заметив на кожаных перчатках орка стяжки в районе запястий, а чуть выше локтя кровавые следы от веревок, вернула внимание к столбам. Затем снова к орку, затем к столбам. Затем ей бросился в глаза песок в его волосах, кровавые пятна под грудью, опухшая шея, яростный взгляд...
В итоге орк сжал кулаки, судорожно провел по рукояткам топориков на поясе и вернулся к товарищам. Этель застыла. Кажется, она поняла куда больше, чем должна была. Есть враз перехотелось.
— Как будем уходить? — послышалось с другой стороны дома. — Тут вся стража собралась.
— Вон там брешь, — уловила Этель едва слышимый шепот Вайсшехха, — смотрят спустя рукава, сможем выждать момент и обезвредить стражу. Может, заодно и несколько невинных жизней спасем.
— Согласен, — эльф оторвался от слежки и уселся рядом со змеем. Вытер пот. — С воротами без вариантов, тут слишком плотное движение. Проще уйти через дыру в стене.
Когон не ответил, перевел только взгляд с одного на другого и многозначительно вскинул бровь. Ильсо ухмыльнулся:
— Да-да, Когон, мы оба с разведки. Вайсшехх — наш агент у короля змеелюдов.
— Бывшего короля, — поправил Когон. — Известно, где он сейчас?
— Мертв, — отозвался Вайсшехх. — Я облегчил ему страдания, он не увидел падение своей Империи.
— И попался страже?
— Так было задумано, — Этель различила улыбку в его словах и подошла ближе. — Если бы меня взял в плен человек, то вряд ли бы я с вами разговаривал. А свои… отправили в темницу. После чего началась осада. Все было просчитано заранее.
— Несколько задержался, — уклончиво ответил Ильсо, — но не мог тебя оставить.
— Ничего, — так же с улыбкой отозвался Вайсшехх, — я был готов к худшему исходу. Знал, что моя жизнь того стоит.
Этель вспомнила зловещий шепот из темницы и покрылась мурашками: этот змей потерял надежду, когда говорил о захвате — его должны были вытащить раньше. Вдруг еще до того, как привели ее? От этой мысли стало не по себе. Но странно радостно, что Ильсо запоздал с подмогой.
Когон, нахмурившись, перевел взгляд на эльфа. Тот похлопал его по плечу и прошмыгнул в узкий прикоп между двумя кучами каменных обломков — проследить за восстановлением стен. Но все же, будто оправдываясь, выдохнул:
— Брось, Когон, это моя работа.
— Ты с ним до сих пор? Служишь Императору?
Орк метнулся в сторону эльфа, но тот, не поднимая головы, лишь схватил его за руку и притянул к земле:
— Ты открываешься, — эльф процедил сквозь зубы. — Снова. Хочешь вернуться к позорному столбу?
У Этель все внутри похолодело: значит, правда! Значит, Когон — пленник нового Императора! Беглый. Выходит, как и она?
Когон пригнулся, скрываясь за кучей строительного хлама, но взгляда с эльфа не отвел. Проговорил только:
— Ты меня вытащил, Ильсо, я это не забуду, но если ты предашь…
Когон пихнул его в плечо, Ильсо не отреагировал. Тот повторил, и эльф, будто с неохотой, парировал:
— Я увел твое племя за реку, Когон. Если для дружбы этого мало, скажи.
Этель ощутила себя лишней и неуверенно покосилась на змеелюда. Но тот будто не слышал разговора, продолжая контролировать главные ворота.
В противостоянии взглядов выиграл Ильсо: презрительно хмыкнув, орк повернулся к стене и небрежно бросил:
— Караул сменится не позднее, чем через час, стража измотана. Надо успевать уйти сейчас.
— Чтобы не вызвать шума, надо подойти ближе, — холодно заметил Ильсо. — И не попасться. Желательно.
— Мы разделимся, — наконец подал голос Вайсшехх, и Этель даже немного успокоилась, будто этот змеелюд из темницы был самым родным. Не только за последние дни ее заточения, а вообще — в жизни.
От этой мысли кожа пошла мурашками, и на лбу выступил пот: получается, с переменой власти в городе многие змеи и верные им люди сейчас складывали свои головы на плаху, а она не потеряла ничего?
— Рабы на тебе, — кивнул Ильсо. — Уводи своих, мы нагоним тебя в Долине Нищих. Мы с Когоном разберемся со стражей.
В этот момент Этель решила, что у нее есть выбор: сжаться комком, притвориться сиротой и ждать, когда ее найдут стражники нового Императора, или бежать из города со странной компанией, где каждый говорил о своем, а о ней никто и не вспомнил. В неизвестность.
Но она ошиблась: выбора не было. Об этом сообщил Когон:
— Ты, — он ткнул на нее крепким, покрытым венами пальцем, — пойдешь вперед и выманишь на себя стражу. Ясно? Если попробуешь сбежать, умрешь. Ильсо — меткий стрелок. И быстрый.
Словно в подтверждение его слов эльф достал лук и взял прицел перед собой — на разрушенную стену, не на Этель. Но она почему-то была уверена, что орк не врал. И потому приросла к земле от страха.
Могучий красно-рыжий хвост Вайсшехха прошелестел возле ее ног, но змеелюд вдруг обернулся и впервые после освобождения обратился к ней:
— Стража тебя не тронет, девочка. Так же, как меня не тронут свои. Скажешь, что осиротела, они поймут и обязательно раскроют защиту…
— Мы же… увидимся еще, господин Вайсшехх? — только и смогла прошептать Этель, в порыве подбежав к змеелюду, но не решаясь обнять.
— Если поможешь нам уйти…
Его узкие зрачки расширились, а затем будто вовсе пропали. Змеелюд развернулся и, лавируя между обломков разрушенных домов, скрылся где-то в стороне от стены. Ждал знака — поняла Этель.
И пошла. Не спросив ни орка, ни эльфа — сама. Потому что впереди была свобода, позади — разрушенный город, а рядом незнакомцы, которые ее спасли. И, кажется, даже обращались лучше, чем господин Ди Форсун.
Пройдя пару шагов, она остановилась и глянула на каменные руины. Теперь вся граница города представляла собой будто древние развалины, где проходили раскопки. На самом же деле прямо перед ее глазами две кучки рабов-змеелюдов восстанавливали разрушенное полотно стены. Люди-надсмотрщики устало подгоняли подопечных. Казалось, под палящим солнцем им было совершенно все равно на то, что происходит у них под боком.
Несмотря на высокую выносливость, пленные змеелюды сновали устало, не глядя ни друг на друга, ни на своих надзирателей. Они были обречены или на вечное рабство, или на эшафот и не знали, что именно она — Этель — имеет возможность их спасти.
Сделав шаг, она воскликнула и картинно упала возле куч с хламом, как и было сказано. Стражники клюнули. Перебрасываясь между собой смешками — вряд ли рассчитывали на что-то серьезное, — подошли к ней. Один остался чуть поодаль, судя по командам пленникам — следить за стеной. Но именно его и настигла туго натянутая стрела эльфа. Когон вынырнул откуда-то сбоку и снес с ног ближнего. А затем, подхватив Этель на плечо, как поклажу, бросился к стене.
Рабы сбежались на шипение Вайсшехха, Ильсо прошмыгнул вперед и, выцеливая противников в округе, махнул Когону в обратную от змеелюда сторону.
Но ни разу не выстрелил.
Когон ругался на жару и вынужденную поклажу.
Этель следила за тем, как на горячем песке пустыни, оставляя следы-волны, отдалялся красно-рыжий хвост врага по расе. Змеелюда, единственного за всю ее жизнь, кто, желая смерти, желал ей добра.
Когон поставил ее на землю уже ближе к закату. Все это время он молча нес ее на плечах и периодически оглядывался. Эльф опережал их на пару десятков шагов и выцеливал возможные засады.
Сначала их скрывали темные барханы, а затем, по мере отдаления от города, на пути стали попадаться редкие пролески. Они сторонились проложенных дорог и тропинок, превозмогая то заросли, то палящее солнце. Иногда Этель слышался ласковый плеск воды — значит, они шли вдоль Вьюнки — единственной полноводной реки, делившей континент на пустыню и населенные районы.
Живот крутило от голода и обезвоживания, голова кружилась, и, казалось, временами пропадало сознание. А орк, словно заговоренный, продолжал идти так же уверенно. В конце концов, силы покинули даже его. Скрывшись в очередном редколесье за холмом, они решили остановиться и набраться сил. Солнце сбавило жар и клонилось к горизонту.
— Нам бы получше укрыться, — переводя дыхание и промакивая лицо плохо пахнущей тряпкой, произнес Ильсо. — Из-за холма нас не видно, но впереди деревня, и, что-то мне подсказывает, ее тоже заняла армия Императора. Местность могут прочесывать.
— Не хочешь зайти поздороваться? — Когон снял простенький доспех, стянул тунику и принялся вытирать тело. Напахнуло потом. — В деревню нам путь закрыт. Даже если нас не узнают вояки, мы привлечем внимание жителей.
Орк тяжело дышал, в лучах заходящего солнца его зеленая кожа блестела, рельефные мышцы играли бликами, и Этель невольно засмотрелась. Раньше она никогда не видела орка так близко и, тем более, такого… раздетого.
Невольно Этель попятилась, но только разодрала себе бедро и, уже не скрывая бессилия, подняла глаза на своего спасителя.
— Не мешкай, девочка! — рыкнул орк и накрыл ее своей тенью. — Ты идешь с нами или остаешься здесь — выбор твой, но Вайсшехх за тебя поручился!
Он глянул вперед, очевидно оценивая, насколько они отстали от товарищей. Лишь сейчас Этель заметила, что его кожаные наручи покрыты кровью, лицо в ссадинах, штаны — в песке. Орк тяжело дышал и сжимал два боевых топора так сильно, что на его грубой зеленой коже белели костяшки.
— Что здесь случилось? — всхлипнула Этель. Осознание произошедшего только что и в предыдущие три дня вдруг нахлынуло на нее лавиной паники, что от частого сердцебиения заложило уши. Но она услышала:
— Пришел новый Император. Человек. Как ты.
Орк оскалился, но ей было все равно. Она осторожно села и растерла кровь на ногах: больно. И где она оставила свои башмаки?
— Мне нужно вернуться к моему господину… наверное, — пролепетала Этель, а сама ужаснулась своим словам: что, если и его уже не было в живых?
— Так в чем проблема? — хмыкнул орк, ловко спрятал топоры и скрестил руки на груди. Этель призналась:
— У меня обуви нет, не могу идти…
И, словно от стыда, поджала по собой ноги. О том, что может существовать другая препятствующая и более весомая причина, она не подумала.
Орк со вздохом наклонился, будто что-то рассматривая, затем присел, пошевелил зачем-то затихшее человеческое тело и с особенным удовольствием стянул с него сапоги.
Глава 2
Теперь Этель шла увереннее. Осторожно, но насколько могла, хромая, поспевала за странной троицей. К Ди Форсуну она, конечно же, не пошла: поняла, что отсутствие обуви в захваченном разрушенном городе — наименьшая из проблем. Главным было не отставать.
Перебежками по подворотням Эшгета их разношерстная компания добралась до городских ворот.
Здесь царила суматоха. Люди-захватчики и воины других рас из армии нового Императора сновали туда-сюда, сгребали тела по кучам и о чем-то между собой переговаривались. Иногда в город под конвоем вводили вереницы беглых змеелюдских воинов. Слышался лязг цепей и суровые команды.
Стража пропускала всех не глядя. Куда тщательнее она следила за процессом восстановления стен. Пока шли, Этель видела время от времени ядра баллист, попавшие в жилые дома или вспахавшие землю, но здесь, возле каменных стен, их было на порядок больше. Как и разрывов в каменной кладке. Сейчас ее восстанавливали пленные.
— Как вам зрелище? — прошелестел Вайсшехх. — Еще не успели потушить пожары, уже латают стены.
— Трусит, — сплюнул орк себе под ноги. — Думает, найдутся бунтари и отберут его лакомый кусок — Эшгет.
— А что, разве не найдутся? — лукаво ответил Ильсо, но тут же выглянул за угол дома, где они временно скрывались: в ворота снова вводили пленных.
— Уже нет, — рыкнул орк и, оглянувшись по сторонам, будто удостоверяясь, что никого здесь не было, уселся на землю, скрестив ноги. Этель съежилась: несмотря на полуденную жару, ее снова сковал озноб. И силы от голода совсем покинули. Орк вытер пот с морщинистого лба и закончил:
— Все, кто мог, уже пытались. Дошли самые преданные. И стойкие.
На этот раз Ильсо посмотрел обеспокоенно и даже, как показалось Этель, с некоторым укором. Но ничего не сказал. Вернулся к слежке.
— Куда их ведут? — впервые осмелилась спросить Этель и поежилась. Легкий ветер закружил песок под ногами, орк подставил лицо редким порывам: из-за близости пустыни в дневное время в городе стояло пекло, любая прохлада была на вес золота.
Никто не ответил, то ли посчитав вопрос глупым, то ли ответ — слишком очевидным, но она пояснила:
— В городской темнице… никого не было. Три дня или больше мы пробыли там в одиночестве. Почему никого не приводили?
Желудок подтвердил ее слова жалобным урчанием, но Этель проигнорировала этот позыв: ей не привыкать. Бывало, что в гневе Ди Форсун намеренно лишал ее еды. Но пить и вправду хотелось.
Змеелюд как-то грустно улыбнулся и хотел взять слово, но эльф снова обернулся, и на этот раз она заметила на его лице ухмылку. Он сказал только одно слово:
— Когон? — И посмотрел на навалившегося на стену дома орка. Тот доставал фляжку.
Однако заметив на себе внимание, недовольно поднялся и дернул Этель за руку:
— Внимательно смотри, девочка. И не задавай вопросов.
Он подвел ее к другой стороне дома, и Этель осторожно выглянула: обзор как раз выводил на главную площадь, — и у нее больше не осталось вопросов. В ужасе она зажмурилась и закрыла рот ладонью, хотела отпрянуть, но ощутила на плечах тяжелые руки. А затем рычащий голос прошептал прямо в ухо:
— Смотри! И знай, что творит твой сородич!
Во рту пересохло, и Этель прохрипела:
— Воды… пожалуйста!
Орк сунул ей в руки фляжку, а сам уставился на нее с нескрываемым любопытством. Этель спешно глотнула и, боясь нарваться на гнев Когона, перевела взгляд на площадь.
Спасительная влага проскользила в желудок, но чуть не полилась назад: на площади возвели эшафот. Три гильотины стояли в ряд, на каждую из которых выстроилось по длинной очереди заключенных. Были тут не только змеелюды: опустошенно оглядывались и мгновенно получали удары от надсмотрщиков и торговцы-эльфы, и ящеролюды, и даже люди! Этель не увидела разве что сатиров и орков. Но это было объяснимо: первые всегда принимали сторону победителя, и потому вряд ли в городе остался хоть кто-то из них; а вторые просто тут не появлялись. В прошлом кочевые, сейчас племена орков пустили свои корни в Чутком лесу, на севере Лаории, поэтому в пекло мало кто из них желал соваться.
Пытаясь найти подтверждение своих мыслей, Этель осторожно перевела взгляд на Когона: могучий, огромный, с тяжело вздымающейся грудью, разодранном доспехе, ссадинами на лице и рваных штанах, сплошь покрытых песком. Глядя так же на площадь, он хмурился и про себя чертыхался, невольно сжимая кулаки. Но смотрел куда-то чуть в сторону от кровавых гильотин, откуда в очередной сбрасывали головы в специальные кучи.
Рядом стояли позорные столбы с привязанными пленниками. Жесткие плети прилетали им на спины, и с криками те сначала извивались, а затем замолкали, обессилев. Этель отвела взгляд: ей было невыносимо смотреть на творящуюся жестокость, но, вдруг заметив на кожаных перчатках орка стяжки в районе запястий, а чуть выше локтя кровавые следы от веревок, вернула внимание к столбам. Затем снова к орку, затем к столбам. Затем ей бросился в глаза песок в его волосах, кровавые пятна под грудью, опухшая шея, яростный взгляд...
В итоге орк сжал кулаки, судорожно провел по рукояткам топориков на поясе и вернулся к товарищам. Этель застыла. Кажется, она поняла куда больше, чем должна была. Есть враз перехотелось.
— Как будем уходить? — послышалось с другой стороны дома. — Тут вся стража собралась.
— Вон там брешь, — уловила Этель едва слышимый шепот Вайсшехха, — смотрят спустя рукава, сможем выждать момент и обезвредить стражу. Может, заодно и несколько невинных жизней спасем.
— Согласен, — эльф оторвался от слежки и уселся рядом со змеем. Вытер пот. — С воротами без вариантов, тут слишком плотное движение. Проще уйти через дыру в стене.
Когон не ответил, перевел только взгляд с одного на другого и многозначительно вскинул бровь. Ильсо ухмыльнулся:
— Да-да, Когон, мы оба с разведки. Вайсшехх — наш агент у короля змеелюдов.
— Бывшего короля, — поправил Когон. — Известно, где он сейчас?
— Мертв, — отозвался Вайсшехх. — Я облегчил ему страдания, он не увидел падение своей Империи.
— И попался страже?
— Так было задумано, — Этель различила улыбку в его словах и подошла ближе. — Если бы меня взял в плен человек, то вряд ли бы я с вами разговаривал. А свои… отправили в темницу. После чего началась осада. Все было просчитано заранее.
— Несколько задержался, — уклончиво ответил Ильсо, — но не мог тебя оставить.
— Ничего, — так же с улыбкой отозвался Вайсшехх, — я был готов к худшему исходу. Знал, что моя жизнь того стоит.
Этель вспомнила зловещий шепот из темницы и покрылась мурашками: этот змей потерял надежду, когда говорил о захвате — его должны были вытащить раньше. Вдруг еще до того, как привели ее? От этой мысли стало не по себе. Но странно радостно, что Ильсо запоздал с подмогой.
Когон, нахмурившись, перевел взгляд на эльфа. Тот похлопал его по плечу и прошмыгнул в узкий прикоп между двумя кучами каменных обломков — проследить за восстановлением стен. Но все же, будто оправдываясь, выдохнул:
— Брось, Когон, это моя работа.
— Ты с ним до сих пор? Служишь Императору?
Орк метнулся в сторону эльфа, но тот, не поднимая головы, лишь схватил его за руку и притянул к земле:
— Ты открываешься, — эльф процедил сквозь зубы. — Снова. Хочешь вернуться к позорному столбу?
У Этель все внутри похолодело: значит, правда! Значит, Когон — пленник нового Императора! Беглый. Выходит, как и она?
Когон пригнулся, скрываясь за кучей строительного хлама, но взгляда с эльфа не отвел. Проговорил только:
— Ты меня вытащил, Ильсо, я это не забуду, но если ты предашь…
Когон пихнул его в плечо, Ильсо не отреагировал. Тот повторил, и эльф, будто с неохотой, парировал:
— Я увел твое племя за реку, Когон. Если для дружбы этого мало, скажи.
Этель ощутила себя лишней и неуверенно покосилась на змеелюда. Но тот будто не слышал разговора, продолжая контролировать главные ворота.
В противостоянии взглядов выиграл Ильсо: презрительно хмыкнув, орк повернулся к стене и небрежно бросил:
— Караул сменится не позднее, чем через час, стража измотана. Надо успевать уйти сейчас.
— Чтобы не вызвать шума, надо подойти ближе, — холодно заметил Ильсо. — И не попасться. Желательно.
— Мы разделимся, — наконец подал голос Вайсшехх, и Этель даже немного успокоилась, будто этот змеелюд из темницы был самым родным. Не только за последние дни ее заточения, а вообще — в жизни.
От этой мысли кожа пошла мурашками, и на лбу выступил пот: получается, с переменой власти в городе многие змеи и верные им люди сейчас складывали свои головы на плаху, а она не потеряла ничего?
— Рабы на тебе, — кивнул Ильсо. — Уводи своих, мы нагоним тебя в Долине Нищих. Мы с Когоном разберемся со стражей.
В этот момент Этель решила, что у нее есть выбор: сжаться комком, притвориться сиротой и ждать, когда ее найдут стражники нового Императора, или бежать из города со странной компанией, где каждый говорил о своем, а о ней никто и не вспомнил. В неизвестность.
Но она ошиблась: выбора не было. Об этом сообщил Когон:
— Ты, — он ткнул на нее крепким, покрытым венами пальцем, — пойдешь вперед и выманишь на себя стражу. Ясно? Если попробуешь сбежать, умрешь. Ильсо — меткий стрелок. И быстрый.
Словно в подтверждение его слов эльф достал лук и взял прицел перед собой — на разрушенную стену, не на Этель. Но она почему-то была уверена, что орк не врал. И потому приросла к земле от страха.
Могучий красно-рыжий хвост Вайсшехха прошелестел возле ее ног, но змеелюд вдруг обернулся и впервые после освобождения обратился к ней:
— Стража тебя не тронет, девочка. Так же, как меня не тронут свои. Скажешь, что осиротела, они поймут и обязательно раскроют защиту…
— Мы же… увидимся еще, господин Вайсшехх? — только и смогла прошептать Этель, в порыве подбежав к змеелюду, но не решаясь обнять.
— Если поможешь нам уйти…
Его узкие зрачки расширились, а затем будто вовсе пропали. Змеелюд развернулся и, лавируя между обломков разрушенных домов, скрылся где-то в стороне от стены. Ждал знака — поняла Этель.
И пошла. Не спросив ни орка, ни эльфа — сама. Потому что впереди была свобода, позади — разрушенный город, а рядом незнакомцы, которые ее спасли. И, кажется, даже обращались лучше, чем господин Ди Форсун.
Пройдя пару шагов, она остановилась и глянула на каменные руины. Теперь вся граница города представляла собой будто древние развалины, где проходили раскопки. На самом же деле прямо перед ее глазами две кучки рабов-змеелюдов восстанавливали разрушенное полотно стены. Люди-надсмотрщики устало подгоняли подопечных. Казалось, под палящим солнцем им было совершенно все равно на то, что происходит у них под боком.
Несмотря на высокую выносливость, пленные змеелюды сновали устало, не глядя ни друг на друга, ни на своих надзирателей. Они были обречены или на вечное рабство, или на эшафот и не знали, что именно она — Этель — имеет возможность их спасти.
Сделав шаг, она воскликнула и картинно упала возле куч с хламом, как и было сказано. Стражники клюнули. Перебрасываясь между собой смешками — вряд ли рассчитывали на что-то серьезное, — подошли к ней. Один остался чуть поодаль, судя по командам пленникам — следить за стеной. Но именно его и настигла туго натянутая стрела эльфа. Когон вынырнул откуда-то сбоку и снес с ног ближнего. А затем, подхватив Этель на плечо, как поклажу, бросился к стене.
Рабы сбежались на шипение Вайсшехха, Ильсо прошмыгнул вперед и, выцеливая противников в округе, махнул Когону в обратную от змеелюда сторону.
Но ни разу не выстрелил.
Когон ругался на жару и вынужденную поклажу.
Этель следила за тем, как на горячем песке пустыни, оставляя следы-волны, отдалялся красно-рыжий хвост врага по расе. Змеелюда, единственного за всю ее жизнь, кто, желая смерти, желал ей добра.
***
Когон поставил ее на землю уже ближе к закату. Все это время он молча нес ее на плечах и периодически оглядывался. Эльф опережал их на пару десятков шагов и выцеливал возможные засады.
Сначала их скрывали темные барханы, а затем, по мере отдаления от города, на пути стали попадаться редкие пролески. Они сторонились проложенных дорог и тропинок, превозмогая то заросли, то палящее солнце. Иногда Этель слышался ласковый плеск воды — значит, они шли вдоль Вьюнки — единственной полноводной реки, делившей континент на пустыню и населенные районы.
Живот крутило от голода и обезвоживания, голова кружилась, и, казалось, временами пропадало сознание. А орк, словно заговоренный, продолжал идти так же уверенно. В конце концов, силы покинули даже его. Скрывшись в очередном редколесье за холмом, они решили остановиться и набраться сил. Солнце сбавило жар и клонилось к горизонту.
— Нам бы получше укрыться, — переводя дыхание и промакивая лицо плохо пахнущей тряпкой, произнес Ильсо. — Из-за холма нас не видно, но впереди деревня, и, что-то мне подсказывает, ее тоже заняла армия Императора. Местность могут прочесывать.
— Не хочешь зайти поздороваться? — Когон снял простенький доспех, стянул тунику и принялся вытирать тело. Напахнуло потом. — В деревню нам путь закрыт. Даже если нас не узнают вояки, мы привлечем внимание жителей.
Орк тяжело дышал, в лучах заходящего солнца его зеленая кожа блестела, рельефные мышцы играли бликами, и Этель невольно засмотрелась. Раньше она никогда не видела орка так близко и, тем более, такого… раздетого.
