Но монстры не могли этого так оставить, и в один прекрасный для них и ужасный для Павла день Гроб на колесиках — главный монстр, первый помощник во всех делах — убил девушку Паши и поглотил ее душу.
Осознав, что во всем этом виноват только он, Павел проклял себя и всех существ, когда-либо придуманных им и выпущенных на волю. В своем сознании он построил тюрьму — Черный лес, из которого нет выхода. Там он возвел замок, точную копию того дома, который хотел построить для возлюбленной. В этом замке запер всех когда-либо придуманных им существ. И Черного человека — темную сторону самого себя. Черный человек писал, и из страниц вылезали монстры, которые бродили по дому в поисках выхода. Если хоть один из них сумеет найти его — тюрьма рухнет, и монстры обретут долгожданную свободу. Но если Черный человек перестанет писать, то все монстры соберутся в одно ужасное существо, которое разрушит сознание хозяина тюрьмы — Павла.
Поэтому Павел придумал Надзирателя — ужасную птицу с зубами в клюве, которая клюет, выдирая кусок плоти, всякий раз, как Черный человек перестает писать.
Построив все это, Павел запер дом и практически выбросил ключ — отдал его Черному человеку, который не мог им воспользоваться, потому что не обладал материальным телом.
Как только Павел отдал ключ, сразу все забыл: и монстров из детства, и все зло, которое причинил, и даже свою девушку, погибшую из-за его фантазий. Начал жизнь с чистого листа. Вот только не думал, что сам попадет в этот дом и станет его узником…
Чувства и эмоции переполняли его. Как он мог все это натворить? И главное — как смог об этом забыть? Что за странный эксперимент? Все это требовало исправления. Но как это сделать? Сначала выбраться отсюда, а потом уже остальное…
— Павел, — послышался из-за двери голос девушки. Теперь он понял, почему ее лицо казалось ему смутно знакомым. Это лицо его погибшей возлюбленной. — Давай уйдем отсюда вместе.
Голос дрожал и менялся, это уже не был женский голос, он больше походил на утробный рык. — Я так долго тебя ждала, забери меня отсюда. Я люблю тебя, мы должны быть вместе.
— Нет, — выкрикнул Павел. — Ты не она!
Из-за двери послышался вой, переросший в визг. Павел зажал уши руками.
— Выпусти меня, выпусти, выпусти-и-и…
Это был уже не один голос, десятки и сотни голосов сливались в один, шипя, свистя, рыча, визжа. От этого звука раскалывалась голова. Дверь сотрясалась под ударами, но пока выдерживала напор. Но Павел не представлял, как долго она продержится. Как и не знал, что ему теперь делать, как выбираться. Даже если он найдет ключ, придется открыть дверь. Мимо монстров ему не пройти. Надо искать другой путь!
Во внутреннем кармане тихо звякнуло. Павел вспомнил, что это флакончики с воспоминаниями, которые он купил в деревне. Но если он заперт внутри самого себя, значит… Это его воспоминания! Очень хотелось выбраться отсюда, что-то изменить, исправить. Вот только почему он запер часть себя в этом ужасном месте? Только или из-за того, что Ольга погибла? Или…
Он торопливо достал флакончики. Как же достать оттуда воспоминания? Лес как-то быстро справился своими ветвями. Да ему и не надо было смотреть, просто впитать, поглотить, уничтожить. А Павел хотел вспомнить.
Он с трудом открыл притертую крышечку первого флакончика. Внутри плескалось темное нечто, но наружу не торопилось. Вдруг поверхность зеркала пошла рябью и словно потянулась к содержимому флакончика. Тьма изнутри стала медленно подниматься и впитываться в зеркало, проявляясь образами. Павел будто смотрел кино…
***
Детство. Маленький мальчик сидел на полу своей комнаты, обложенный со всех сторон машинками и мягкими игрушками. Он не играл, застыл, напряженно вслушиваясь. В соседней комнате ругались родители. Громко. Очень громко. Обзывали друг друга, пытались перекричать, сыпали обвинениями. Потом раздался звук удара, и что-то тяжелое упало на пол. Мальчик зажал уши, но с места не сдвинулся. Лишь смотрел с испугом на дверь, которая распахнулась. На пороге стоял отец, пошатывающийся, лохматый, пьяный. Мальчик был мал, но уже знал, что означает это слово. Отец направился к нему, грозно вытягивая руку, пытаясь схватить, а мальчишка завизжал и вдруг произнес что-то нечленораздельное. Из-под кровати к мужчине метнулся сгусток тьмы, словно влился в рот, уши, нос. Мужчина кричал, хрипел, раздирал горло руками, а мальчик, вдруг успокоившись, стоял и смотрел. Когда отец затих на полу, направился в соседнюю комнату, где увидел маму, уже поднявшуюся с пола и вытиравшую кровь на губе.
— Не бойся, мамочка! Я тебя защищу!
Она лишь улыбнулась, поморщилась от боли в разбитой губе и поцеловала сына в макушку. Через неделю отца увезли в психиатрическую клинику.
Школа. Учитель стоял у доски, что-то объяснял. Впереди девочка с косичками, очень симпатичная. После школы мальчик вызвался ее проводить. Они шли, шаркая сандалиями и поднимая пыль, смеялись и крутили портфели. Внезапно на них налетела ватага старших ребят. Отобрали портфели, выкинули, а мальчика с девочкой толкнули в грязь. Самый старший больно дернул девочку за косу, стараясь поднять, и тут мальчик не выдержал. Прошептал что-то непонятное, и вокруг на мгновение словно сгустилась тьма, а когда рассеялась, у нападавших были в кровь разбиты лица, старший же без чувств лежал на земле. Мальчик с девочкой схватили портфели и быстро побежали.
Институт. Стайки студенток пробегали мимо юноши, который почти безучастно смотрел им вслед. Он переживал из-за того, что совсем недавно, на озере, его мать пыталась покончить с собой. Почему — так и не сказала. Прошла курс лечения, выписалась, и вроде все наладилось, но тревога ее не отпускала. И лишь когда он приехал домой на каникулы, она рассказала, что перед этим на нее напали. Слишком сильны были переживания, и психика не выдержала.
Юноша заставил ее рассказать ему все до мельчайших подробностей и стал искать. А когда нашел, подкараулил подонка поздно вечером у подъезда, схватил в темной подворотне, произнес пару непонятных слов и смотрел, как тьма, появившаяся словно из ниоткуда, обволакивает мужчину, выпивая его жизнь до последней капли. А после вызвал скорую и сказал, что всего лишь проходил мимо. Врач констатировал смерть, было похоже на сердечный приступ. Юноша дождался полицию, рассказал свою версию и спокойно отправился домой, напевая. Совесть его не мучила — негодяй получил по заслугам.
Ольга. Милая, добрая, светлая. С ней он хотел прожить всю жизнь, создать семью, завести детей. Она понимала его с полуслова, с полувзгляда. Они были словно две половинки одного целого. Но однажды что-то случилось — на работе были неприятности, и молодой человек выпил, чтобы немного успокоить нервы. То ли алкоголь оказался слишком крепким, то ли сыграло роль, что выпил он на голодный желудок — суть одна: он разозлился на Олю и ударил ее. Очень сильно. Она сказала только, что уходит, и пошла собирать вещи. А он сорвался, словно пелена перед глазами встала. Догнал девушку, повалил на пол и стал шептать непонятные слова. И еще раз. И еще. Тьма вокруг все сгущалась и сгущалась, пока не приняла форму большого черного гроба, который передвигался на колесиках. Этот гроб, словно пасть, поглотил Ольгу и выплюнул ее бездыханное тело.
Теперь Павел вспомнил абсолютно все. На всех картинках узнал себя. Мальчик, юноша — это все он. Это не монстры покалечили и убили всех этих людей, убили Ольгу — это он сам. Его гнев, его злость! Вот почему он запер все это — чтобы не причинить зло другим. Но как это исправить? Где-то должен быть ответ, он это точно знал.
Дрожащими пальцами перебирал оставшиеся флакончики, открывал их один за другим и в ужасе снова и снова отшатывался от зеркала, сознавая, что натворил. Оставался последний пузырек. В нем плескалось что-то мутновато-белесое, словно утренний туман. Павел открыл и замер…
***
Он, совсем маленький, сидит в манеже и играет машинкой, что подарил папа. У нее есть окна и даже дверцы открываются. Паша и не заметил, как стемнело — все сидел и играл. А тьма подбиралась все ближе. Наконец Павел ее заметил и… нет, не испугался. Потянулся к ней. А та, словно обрадовавшись, обвила маленькую ручонку и впиталась в кожу, расползаясь под ней по всему телу, проникая в сердце и мозг, лишая воли, захватывая власть над частью сознания…
— Вот оно! Именно в этот момент тьма овладела мной. Если бы я мог вернуться в то время, то изменил бы все. Но как?
Павел протянул руку к зеркалу, где все еще видел себя маленького, и от прикосновения поверхность зеркала пошла рябью. В следующий момент рука прошла через стекло. Павел с удивлением вытащил руку, посмотрел на нее, а потом на абсолютно целое зеркало — из него прямо ему в глаза смотрел маленький мальчик, в глазах застыл испуг.
— Я спасу тебя. И себя, — прошептал Павел и, зажмурившись, шагнул в зеркало...
— Папа, папа, — закричала Алиса, бросившись к нему. — Ты пришел!
— Ну конечно, как и обещал, моя тыковка!
— Ну папа, — смутилась девочка. — Я уже не маленькая, чтобы меня так называть.
— Ну хорошо. Моя принцесса. Так больше нравится? — Алиса серьезно кивнула. — А где твоя мама?
— На кухне.
— Пойдем к ней.
Подхватив дочку на руки, Павел направился к жене. Ольга стояла у плиты и что-то помешивала в кастрюле и сковородке, на которой шипело и шкворчало. По дому разносились умопомрачительные запахи. Павел поцеловал дочь в висок, опустил на пол, и та побежала в свою комнату, продолжать прерванную игру.
— Привет, любимая. — Павел подошел и обнял жену.
— Привет, иди мой руки, сейчас будем ужинать.
Она обернулась, коротко поцеловала его и снова переключила внимание на готовку.
Ужин прошел, как и всегда, весело и непринужденно. Алиса рассказывала, как на танцах познакомилась с новенькой девочкой и решила с ней дружить, Ольга делилась соображениями по ремонту в доме, а Павел просто наслаждался, глядя на двух самых любимых женщин — жену и дочь.
После они уложили Алису, почитали ей на ночь сказку, а когда она уснула, сидели на веранде, смотрели, как мотыльки вьются вокруг лампы, любовались садом, за которым расстилался лес. Осень была не за горами, в лесу тихо опадали листья, устилая землю разноцветным ковром и оставляя ветви беззащитными. Вечерами было прохладно, поэтому Павел с Олей укутались в пледы и прижались друг к дружке. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга.
— Папа, папа, ты пришел! — Дочь бросилась к нему.
— Как и обещал, моя… — Он хотел сказать «тыковка», но почему-то подумал, что дочери это не понравится. — Принцесса.
Алиса улыбнулась.
— Где мама?
— На кухне.
По дому разносились запахи еды, Ольга стояла у плиты, одной рукой помешивая что-то в кастрюле, другой заправляя салат.
— Привет, любимая.
— Привет. Иди мой руки, будем ужинать.
За ужином Алиса рассказала о новой подружке, а Ольга сообщила, что выбрала обои для спальни. Прочитав дочери сказку на ночь и уложив ее спать, Павел с Олей, завернувшись в пледы, сидели на веранде, смотрели на мотыльков, слушали, как опадают листья в лесу и наслаждались тишиной.
— Папа, папа…
Алиса подбежала к нему с порога. Откуда-то Павел знал, что ей не понравится прозвище «тыковка», зато придется по душе «принцесса», что Ольга сейчас готовит ужин, за которым будет говорить о ремонте, а Алиса — о танцах и подружке. А потом они будут сидеть на веранде и смотреть на лес.
В голову пришла мысль, что все это уже было, и не раз. Словно день сурка или заезженная пластинка, снова и снова. Да, он счастлив, у него есть прекрасный дом, красавица-жена (хоть и не блондинка), замечательная дочь… Но все это… Беспросветная скука.
Где он допустил ошибку? Что сделал не так?
Когда Ольга заснула, Павел тихонько вылез из кровати и пошел бродить по дому. Он построил его для своих любимых. Но была одна комната, в которую Алисе и Ольге вход был строго воспрещен. Почему? Павел и сам не знал. Просто нельзя — и все тут!
Он подошел к двери. Единственная во всем доме выкрашенная в черный цвет, она легко поддалась, когда Павел покрутил ручку. Шагнул внутрь, нащупал выключатель — под потолком вспыхнула тусклая лампочка. В комнате не было ничего, кроме огромного, от пола до потолка, зеркала. Павел подошел ближе. Протянул руку, чтобы потрогать резную раму, и тут его словно током ударило. Он вспомнил все свои злоключения в черном лесу, в загадочном доме. Вспомнил, как смотрел в этом самом зеркале кино-воспоминания. Как его, совсем маленького, тьма окутала и проникла под кожу. И как он решил все исправить и шагнул внутрь зеркала. Видимо, оказался в этом мире. Сладком и приторном. Где нет ни измен, ни тайн, ни боли. Есть только вечно веселая дочь и жена-робот, готовящая ужин и рассуждающая о ремонте. Не этого он хотел! Он не собирался застревать в одном выдуманном дне, пусть и счастливом. Он хотел настоящего счастья, любви, а не… этого! Надо все исправить. Опять. Но как?
Павел задумался. Способ обязательно найдется. Ведь у него теперь есть бесконечно длинный день.
Павел открыл глаза. Над ним склонилась любимая, напряженно вглядываясь в его лицо.
— Оля?
— Да, Паш, это я.
— Как ты… — Вспомнились попытки изменить прошлое, проходы через зеркало, разные варианты будущего… Он огляделся — вагон поезда, ночь, тишина, — спрыгнул с верхней полки, помог спуститься Оле и пошел к тамбуру. — Откуда ты здесь?
— А ты не помнишь? Мы же едем на похороны твоей бабушки.
— Помню, — сказал он, чтобы не пугать ее, хотя сам уже и забыл, что было в реальном мире. Ну или том, который казался ему реальностью. Теперь он уже не знал, какой из всех вариантов миров настоящий. — Просто не проснулся. Что случилось?
— Ты говорил во сне, метался. Я испугалась, попыталась тебя разбудить, но не получалось. И вдруг ты сам проснулся. Мне было так страшно.
— Не бойся, я с тобой. Я всегда буду с тобой. — Теперь он понял: не нужно было ни запирать тьму, ни отталкивать ее. Надо было просто ее принять и контролировать.
— Обещаешь?
— Конечно.
— А помнишь, — прошептала Ольга, — как мы ездили на море? Тогда чуть не произошла катастрофа.
— Помню. Странная была ситуация. — Он действительно вспомнил. Картинки словно выплывали из его сознания. — И спасение пришло, откуда не ждали.
— Да. — Оля хихикнула. — Когда на берег вышел тот странный мужик, я думала, что все, мы попали в серьезную передрягу. А он оказался классным парнем.
— Да, он был довольно мил. — Павел поцеловал любимую — жену! — в макушку. В мозгу наконец-то все расставлялось по полочкам. — Интересно, где он сейчас, что с ним?
— А давай его найдем, когда вернемся?
— Давай. Можно еще раз съездить в то место, тебе же понравилось?
— Да, очень. Только в этот раз, чур, без приключений! — Оля погрозила пальчиком.
— Договорились. — Павел тихо рассмеялся, чтобы не разбудить других пассажиров.
— А знаешь… — Оля вдруг замолчала и опустила взгляд. — Я бы хотела ребенка.
— Правда? — На мгновение у Паши закралась мысль, что его сын или дочь тоже попадут под влияние тьмы, но решил, что он с этим справится. — Я тоже.
Он представил свой Черный лес, стоящий внутри дом с Черным человеком внутри, а потом поджег его. Пожар быстро охватил здание, деревья, подобрался к деревушке по соседству и стал пожирать хлипкие домишки. Уже очень скоро от них ничего не осталось.
Осознав, что во всем этом виноват только он, Павел проклял себя и всех существ, когда-либо придуманных им и выпущенных на волю. В своем сознании он построил тюрьму — Черный лес, из которого нет выхода. Там он возвел замок, точную копию того дома, который хотел построить для возлюбленной. В этом замке запер всех когда-либо придуманных им существ. И Черного человека — темную сторону самого себя. Черный человек писал, и из страниц вылезали монстры, которые бродили по дому в поисках выхода. Если хоть один из них сумеет найти его — тюрьма рухнет, и монстры обретут долгожданную свободу. Но если Черный человек перестанет писать, то все монстры соберутся в одно ужасное существо, которое разрушит сознание хозяина тюрьмы — Павла.
Поэтому Павел придумал Надзирателя — ужасную птицу с зубами в клюве, которая клюет, выдирая кусок плоти, всякий раз, как Черный человек перестает писать.
Построив все это, Павел запер дом и практически выбросил ключ — отдал его Черному человеку, который не мог им воспользоваться, потому что не обладал материальным телом.
Как только Павел отдал ключ, сразу все забыл: и монстров из детства, и все зло, которое причинил, и даже свою девушку, погибшую из-за его фантазий. Начал жизнь с чистого листа. Вот только не думал, что сам попадет в этот дом и станет его узником…
Чувства и эмоции переполняли его. Как он мог все это натворить? И главное — как смог об этом забыть? Что за странный эксперимент? Все это требовало исправления. Но как это сделать? Сначала выбраться отсюда, а потом уже остальное…
— Павел, — послышался из-за двери голос девушки. Теперь он понял, почему ее лицо казалось ему смутно знакомым. Это лицо его погибшей возлюбленной. — Давай уйдем отсюда вместе.
Голос дрожал и менялся, это уже не был женский голос, он больше походил на утробный рык. — Я так долго тебя ждала, забери меня отсюда. Я люблю тебя, мы должны быть вместе.
— Нет, — выкрикнул Павел. — Ты не она!
Из-за двери послышался вой, переросший в визг. Павел зажал уши руками.
— Выпусти меня, выпусти, выпусти-и-и…
Это был уже не один голос, десятки и сотни голосов сливались в один, шипя, свистя, рыча, визжа. От этого звука раскалывалась голова. Дверь сотрясалась под ударами, но пока выдерживала напор. Но Павел не представлял, как долго она продержится. Как и не знал, что ему теперь делать, как выбираться. Даже если он найдет ключ, придется открыть дверь. Мимо монстров ему не пройти. Надо искать другой путь!
Во внутреннем кармане тихо звякнуло. Павел вспомнил, что это флакончики с воспоминаниями, которые он купил в деревне. Но если он заперт внутри самого себя, значит… Это его воспоминания! Очень хотелось выбраться отсюда, что-то изменить, исправить. Вот только почему он запер часть себя в этом ужасном месте? Только или из-за того, что Ольга погибла? Или…
Он торопливо достал флакончики. Как же достать оттуда воспоминания? Лес как-то быстро справился своими ветвями. Да ему и не надо было смотреть, просто впитать, поглотить, уничтожить. А Павел хотел вспомнить.
Он с трудом открыл притертую крышечку первого флакончика. Внутри плескалось темное нечто, но наружу не торопилось. Вдруг поверхность зеркала пошла рябью и словно потянулась к содержимому флакончика. Тьма изнутри стала медленно подниматься и впитываться в зеркало, проявляясь образами. Павел будто смотрел кино…
***
Детство. Маленький мальчик сидел на полу своей комнаты, обложенный со всех сторон машинками и мягкими игрушками. Он не играл, застыл, напряженно вслушиваясь. В соседней комнате ругались родители. Громко. Очень громко. Обзывали друг друга, пытались перекричать, сыпали обвинениями. Потом раздался звук удара, и что-то тяжелое упало на пол. Мальчик зажал уши, но с места не сдвинулся. Лишь смотрел с испугом на дверь, которая распахнулась. На пороге стоял отец, пошатывающийся, лохматый, пьяный. Мальчик был мал, но уже знал, что означает это слово. Отец направился к нему, грозно вытягивая руку, пытаясь схватить, а мальчишка завизжал и вдруг произнес что-то нечленораздельное. Из-под кровати к мужчине метнулся сгусток тьмы, словно влился в рот, уши, нос. Мужчина кричал, хрипел, раздирал горло руками, а мальчик, вдруг успокоившись, стоял и смотрел. Когда отец затих на полу, направился в соседнюю комнату, где увидел маму, уже поднявшуюся с пола и вытиравшую кровь на губе.
— Не бойся, мамочка! Я тебя защищу!
Она лишь улыбнулась, поморщилась от боли в разбитой губе и поцеловала сына в макушку. Через неделю отца увезли в психиатрическую клинику.
***
Школа. Учитель стоял у доски, что-то объяснял. Впереди девочка с косичками, очень симпатичная. После школы мальчик вызвался ее проводить. Они шли, шаркая сандалиями и поднимая пыль, смеялись и крутили портфели. Внезапно на них налетела ватага старших ребят. Отобрали портфели, выкинули, а мальчика с девочкой толкнули в грязь. Самый старший больно дернул девочку за косу, стараясь поднять, и тут мальчик не выдержал. Прошептал что-то непонятное, и вокруг на мгновение словно сгустилась тьма, а когда рассеялась, у нападавших были в кровь разбиты лица, старший же без чувств лежал на земле. Мальчик с девочкой схватили портфели и быстро побежали.
***
Институт. Стайки студенток пробегали мимо юноши, который почти безучастно смотрел им вслед. Он переживал из-за того, что совсем недавно, на озере, его мать пыталась покончить с собой. Почему — так и не сказала. Прошла курс лечения, выписалась, и вроде все наладилось, но тревога ее не отпускала. И лишь когда он приехал домой на каникулы, она рассказала, что перед этим на нее напали. Слишком сильны были переживания, и психика не выдержала.
Юноша заставил ее рассказать ему все до мельчайших подробностей и стал искать. А когда нашел, подкараулил подонка поздно вечером у подъезда, схватил в темной подворотне, произнес пару непонятных слов и смотрел, как тьма, появившаяся словно из ниоткуда, обволакивает мужчину, выпивая его жизнь до последней капли. А после вызвал скорую и сказал, что всего лишь проходил мимо. Врач констатировал смерть, было похоже на сердечный приступ. Юноша дождался полицию, рассказал свою версию и спокойно отправился домой, напевая. Совесть его не мучила — негодяй получил по заслугам.
***
Ольга. Милая, добрая, светлая. С ней он хотел прожить всю жизнь, создать семью, завести детей. Она понимала его с полуслова, с полувзгляда. Они были словно две половинки одного целого. Но однажды что-то случилось — на работе были неприятности, и молодой человек выпил, чтобы немного успокоить нервы. То ли алкоголь оказался слишком крепким, то ли сыграло роль, что выпил он на голодный желудок — суть одна: он разозлился на Олю и ударил ее. Очень сильно. Она сказала только, что уходит, и пошла собирать вещи. А он сорвался, словно пелена перед глазами встала. Догнал девушку, повалил на пол и стал шептать непонятные слова. И еще раз. И еще. Тьма вокруг все сгущалась и сгущалась, пока не приняла форму большого черного гроба, который передвигался на колесиках. Этот гроб, словно пасть, поглотил Ольгу и выплюнул ее бездыханное тело.
***
Теперь Павел вспомнил абсолютно все. На всех картинках узнал себя. Мальчик, юноша — это все он. Это не монстры покалечили и убили всех этих людей, убили Ольгу — это он сам. Его гнев, его злость! Вот почему он запер все это — чтобы не причинить зло другим. Но как это исправить? Где-то должен быть ответ, он это точно знал.
Дрожащими пальцами перебирал оставшиеся флакончики, открывал их один за другим и в ужасе снова и снова отшатывался от зеркала, сознавая, что натворил. Оставался последний пузырек. В нем плескалось что-то мутновато-белесое, словно утренний туман. Павел открыл и замер…
***
Он, совсем маленький, сидит в манеже и играет машинкой, что подарил папа. У нее есть окна и даже дверцы открываются. Паша и не заметил, как стемнело — все сидел и играл. А тьма подбиралась все ближе. Наконец Павел ее заметил и… нет, не испугался. Потянулся к ней. А та, словно обрадовавшись, обвила маленькую ручонку и впиталась в кожу, расползаясь под ней по всему телу, проникая в сердце и мозг, лишая воли, захватывая власть над частью сознания…
***
— Вот оно! Именно в этот момент тьма овладела мной. Если бы я мог вернуться в то время, то изменил бы все. Но как?
Павел протянул руку к зеркалу, где все еще видел себя маленького, и от прикосновения поверхность зеркала пошла рябью. В следующий момент рука прошла через стекло. Павел с удивлением вытащил руку, посмотрел на нее, а потом на абсолютно целое зеркало — из него прямо ему в глаза смотрел маленький мальчик, в глазах застыл испуг.
— Я спасу тебя. И себя, — прошептал Павел и, зажмурившись, шагнул в зеркало...
***
— Папа, папа, — закричала Алиса, бросившись к нему. — Ты пришел!
— Ну конечно, как и обещал, моя тыковка!
— Ну папа, — смутилась девочка. — Я уже не маленькая, чтобы меня так называть.
— Ну хорошо. Моя принцесса. Так больше нравится? — Алиса серьезно кивнула. — А где твоя мама?
— На кухне.
— Пойдем к ней.
Подхватив дочку на руки, Павел направился к жене. Ольга стояла у плиты и что-то помешивала в кастрюле и сковородке, на которой шипело и шкворчало. По дому разносились умопомрачительные запахи. Павел поцеловал дочь в висок, опустил на пол, и та побежала в свою комнату, продолжать прерванную игру.
— Привет, любимая. — Павел подошел и обнял жену.
— Привет, иди мой руки, сейчас будем ужинать.
Она обернулась, коротко поцеловала его и снова переключила внимание на готовку.
Ужин прошел, как и всегда, весело и непринужденно. Алиса рассказывала, как на танцах познакомилась с новенькой девочкой и решила с ней дружить, Ольга делилась соображениями по ремонту в доме, а Павел просто наслаждался, глядя на двух самых любимых женщин — жену и дочь.
После они уложили Алису, почитали ей на ночь сказку, а когда она уснула, сидели на веранде, смотрели, как мотыльки вьются вокруг лампы, любовались садом, за которым расстилался лес. Осень была не за горами, в лесу тихо опадали листья, устилая землю разноцветным ковром и оставляя ветви беззащитными. Вечерами было прохладно, поэтому Павел с Олей укутались в пледы и прижались друг к дружке. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга.
***
— Папа, папа, ты пришел! — Дочь бросилась к нему.
— Как и обещал, моя… — Он хотел сказать «тыковка», но почему-то подумал, что дочери это не понравится. — Принцесса.
Алиса улыбнулась.
— Где мама?
— На кухне.
По дому разносились запахи еды, Ольга стояла у плиты, одной рукой помешивая что-то в кастрюле, другой заправляя салат.
— Привет, любимая.
— Привет. Иди мой руки, будем ужинать.
За ужином Алиса рассказала о новой подружке, а Ольга сообщила, что выбрала обои для спальни. Прочитав дочери сказку на ночь и уложив ее спать, Павел с Олей, завернувшись в пледы, сидели на веранде, смотрели на мотыльков, слушали, как опадают листья в лесу и наслаждались тишиной.
***
— Папа, папа…
Алиса подбежала к нему с порога. Откуда-то Павел знал, что ей не понравится прозвище «тыковка», зато придется по душе «принцесса», что Ольга сейчас готовит ужин, за которым будет говорить о ремонте, а Алиса — о танцах и подружке. А потом они будут сидеть на веранде и смотреть на лес.
В голову пришла мысль, что все это уже было, и не раз. Словно день сурка или заезженная пластинка, снова и снова. Да, он счастлив, у него есть прекрасный дом, красавица-жена (хоть и не блондинка), замечательная дочь… Но все это… Беспросветная скука.
Где он допустил ошибку? Что сделал не так?
Когда Ольга заснула, Павел тихонько вылез из кровати и пошел бродить по дому. Он построил его для своих любимых. Но была одна комната, в которую Алисе и Ольге вход был строго воспрещен. Почему? Павел и сам не знал. Просто нельзя — и все тут!
Он подошел к двери. Единственная во всем доме выкрашенная в черный цвет, она легко поддалась, когда Павел покрутил ручку. Шагнул внутрь, нащупал выключатель — под потолком вспыхнула тусклая лампочка. В комнате не было ничего, кроме огромного, от пола до потолка, зеркала. Павел подошел ближе. Протянул руку, чтобы потрогать резную раму, и тут его словно током ударило. Он вспомнил все свои злоключения в черном лесу, в загадочном доме. Вспомнил, как смотрел в этом самом зеркале кино-воспоминания. Как его, совсем маленького, тьма окутала и проникла под кожу. И как он решил все исправить и шагнул внутрь зеркала. Видимо, оказался в этом мире. Сладком и приторном. Где нет ни измен, ни тайн, ни боли. Есть только вечно веселая дочь и жена-робот, готовящая ужин и рассуждающая о ремонте. Не этого он хотел! Он не собирался застревать в одном выдуманном дне, пусть и счастливом. Он хотел настоящего счастья, любви, а не… этого! Надо все исправить. Опять. Но как?
Павел задумался. Способ обязательно найдется. Ведь у него теперь есть бесконечно длинный день.
Павел открыл глаза. Над ним склонилась любимая, напряженно вглядываясь в его лицо.
— Оля?
— Да, Паш, это я.
— Как ты… — Вспомнились попытки изменить прошлое, проходы через зеркало, разные варианты будущего… Он огляделся — вагон поезда, ночь, тишина, — спрыгнул с верхней полки, помог спуститься Оле и пошел к тамбуру. — Откуда ты здесь?
— А ты не помнишь? Мы же едем на похороны твоей бабушки.
— Помню, — сказал он, чтобы не пугать ее, хотя сам уже и забыл, что было в реальном мире. Ну или том, который казался ему реальностью. Теперь он уже не знал, какой из всех вариантов миров настоящий. — Просто не проснулся. Что случилось?
— Ты говорил во сне, метался. Я испугалась, попыталась тебя разбудить, но не получалось. И вдруг ты сам проснулся. Мне было так страшно.
— Не бойся, я с тобой. Я всегда буду с тобой. — Теперь он понял: не нужно было ни запирать тьму, ни отталкивать ее. Надо было просто ее принять и контролировать.
— Обещаешь?
— Конечно.
— А помнишь, — прошептала Ольга, — как мы ездили на море? Тогда чуть не произошла катастрофа.
— Помню. Странная была ситуация. — Он действительно вспомнил. Картинки словно выплывали из его сознания. — И спасение пришло, откуда не ждали.
— Да. — Оля хихикнула. — Когда на берег вышел тот странный мужик, я думала, что все, мы попали в серьезную передрягу. А он оказался классным парнем.
— Да, он был довольно мил. — Павел поцеловал любимую — жену! — в макушку. В мозгу наконец-то все расставлялось по полочкам. — Интересно, где он сейчас, что с ним?
— А давай его найдем, когда вернемся?
— Давай. Можно еще раз съездить в то место, тебе же понравилось?
— Да, очень. Только в этот раз, чур, без приключений! — Оля погрозила пальчиком.
— Договорились. — Павел тихо рассмеялся, чтобы не разбудить других пассажиров.
— А знаешь… — Оля вдруг замолчала и опустила взгляд. — Я бы хотела ребенка.
— Правда? — На мгновение у Паши закралась мысль, что его сын или дочь тоже попадут под влияние тьмы, но решил, что он с этим справится. — Я тоже.
Он представил свой Черный лес, стоящий внутри дом с Черным человеком внутри, а потом поджег его. Пожар быстро охватил здание, деревья, подобрался к деревушке по соседству и стал пожирать хлипкие домишки. Уже очень скоро от них ничего не осталось.
