Вас невозможно не любить

— Фрейзеры, — тихонько проговорил Джон, — вас невозможно не любить.
       

       Глава 8

       
       Несмотря на относительный покой, который принес разговор с Брианной, весь следующий день Джон думал о Фрейзере и о том, что между ними происходило все эти годы. Вспоминал, анализировал, видя теперь в другом свете и предложение Джейми, и удивление Клэр, когда она о нем узнала. Все встало на свои места. И как бы ни было больно от осознания того, что в такой ситуации ему изначально ничего не светило, Джон хотя бы успокоился — его вины в этом не было. Это не он что-то сделал не так и все испортил. Просто не судьба.
       Он был благодарен Брианне. Столько раз он порывался спросить самого Джейми, что не так, но чувствовал — правды тот не скажет, хотя и лгать не будет. Просто промолчит. Теперь хотя бы ясно почему. Это не просто презрение и ненависть к содомитам, это нечто очень глубоко личное. Джон понимал как никто. И понимал, почему Джейми хранил это в секрете от всех. У каждого есть что-то такое, чем непросто поделиться. Они с Джейми друзья, но никогда не говорили о чем-то настолько личном. Ни один из не был готов вывернуть душу. Даже с Клэр Джон был более откровенным и стыдился этого, хотя и был в тот момент в таком состоянии, что плохо контролировал мысли и чувства.
       Лишь под вечер, устав от бесполезных раздумий и одиночества, он пришел в спальню и застал там Брианну, сидевшую у зеркала и расчесывавшую рыжую гриву. В пламени камина казалось, что огонь перепрыгнул на ее голову и затаился, чтобы в подходящий момент с ревом наброситься на все, что вокруг.
       Джон подошел и встал у нее за спиной, развязал шейный платок, расстегнул и стянул сюртук, но она даже не обернулась, витая мыслями где-то далеко. И потому вздрогнула, когда он положил ей ладонь на плечо. Повинуясь какому-то глубоко спрятанному желанию, протянул руку и взял у нее гребень, а после провел по волосам. Она застыла, и по лицу невозможно было определить, от удивления или от чего-то другого. Он внезапно понял, что невольно нарушил данное ей слово, но тут же одернул себя — она не возразила, не запретила, просто сидела не двигаясь. Но взгляд, прежде направленный в одну точку, куда-то внутрь себя, сейчас смотрел совсем в другую сторону — ему в глаза, через зеркало.
       Внезапно она встала и подошла к окну. Лунный свет, струившийся сквозь стекло, словно обнял ее фигуру спереди, посеребрив и сделав нереальной. А с другой стороны ее освещало пламя камина. Джон замер, зачарованный этим зрелищем, — Брианна, наполовину серебряная, наполовину золотая, стояла неподвижно, закрыв глаза, купаясь в лучах света, словно какое-то мифическое существо.
       — Когда-то давным-давно,— тихо сказала она, и Джон вздрогнул от ее голоса, на ум пришли сирены, что завлекали моряков на скалы, — мои родители обменялись обещанием всегда быть честными друг с другом. «У тебя могут быть тайны, — сказал Джейми, — но пусть все, что ты мне скажешь, будет правдой. Взамен обещаю тебе то же самое». Через много лет мы с мамой дали друг другу такую же клятву. — Она обернулась и встретилась с ним глазами. — И вот теперь я хочу, чтобы мы тоже дали такое обещание.
       Подойдя к Джону, Брианна взяла его ладонь и крепко сжала.
       — Обещаю, что все сказанное мной будет правдой.
       Брианна выжидающе посмотрела Джона, и он, секунду поколебавшись, повторил ее слова, почувствовав, к удивлению, что с плеч словно упал некий груз, который давно давил и прижимал к земле. А сейчас он словно расправил плечи и смог после долгого времени глубоко вдохнуть.
       Брианна это тоже ощутила, каким-то шестым чувством, которое называют женской интуицией. Она давно поняла, что Джону, как и ей, нужно выговориться, поделиться своими чувствами, страхами, сомнениями. И если у нее была семья, которая могла выслушать, то у Джона не было никого, кто бы его понял. Кому он мог бы доверять. У него был только ее отец, но Джейми вряд ли согласился бы слушать о себе нечто личное. Клэр тоже не очень подходила на роль исповедника. Но теперь у Джона была она, которая готова и хотела слушать. Хотела понять двух таких разных и в то же время таких похожих людей.
       Она подвела мужа к кровати, усадила, помогла снять сапоги, а потом забралась в постель и приглашающе похлопала по месту рядом с собой.
       Джон было смутился, а потом вспомнил, что они далеко не раз спали обнявшись на этой самой кровати, быстро снял бриджи и чулки, оставшись в одной рубашке, и скользнул под одеяло. Брианна тут же прижалась к нему, положила голову на плечо, а потом внезапно спросила:
       — Как это было у тебя с моим отцом?
       Джон опешил.
       — Что «было»?
       — Ну как ты понял, что… неравнодушен к нему?
       Ему стало неуютно, захотелось отстраниться, но Брианна крепко держала, и он сдался.
       — В первый раз я увидел твоего отца, когда мне было всего шестнадцать. И я хотел его убить.
       Брианна хихикнула.
       — Да, я знаю эту историю. Джейми говорил, что ты много лет думал, будто защитил честь английской дамы, которая на самом деле оказалась его женой.
       Джон тоже усмехнулся.
       — Да, о том, что она была его женой, я узнал, когда снова встретился с Джейми в Ардсмуре. И то не сразу.
       — Что ты почувствовал, когда он тебе сказал?
       — Я был ошарашен. В первый момент подумал, что это шутка, но потом посмотрел ему в глаза. — Джон помолчал. — Знаешь, когда он говорил о твоей матери, у него всегда был особенный взгляд. Он и сейчас есть, этот взгляд, только в нем нет боли, которая была тогда.
       — Я понимаю.
       И она действительно понимала. Джейми было очень нелегко. Ведь, отправив жену в ее время, он и не надеялся ее когда-нибудь увидеть. Для нее он был мертв, а для него она существовала только в сердце.
       — Так вот, я посмотрел ему в глаза и понял, что это правда. Он говорил о своей жене. Но кроме удивления было еще кое-что. Обида. — Джон говорил чуть запинаясь, словно выталкивал из себя слова, не желавшие выходить наружу. — Ведь он обманул меня. Я тогда считал его человеком чести. И когда узнал правду, на секунду усомнился в этом. Но потом понял…
       Он вдруг замолчал, и Брианна взглянула на него — он улыбался.
       — Он не хотел меня убивать. Но рядом была куча народа, и он не мог меня отпустить просто так. Нужна была причина. Кажется, твоя мать тоже это поняла. Ведь именно она начала эту игру.
       — Да, моя мама очень проницательна, особенно в отношении отца. Она его слишком хорошо знает.
       — Не сомневаюсь.
       — Но я спрашивала не об этом. Когда ты понял, что мой отец тебе… ну... нравится?
       Джон на секунду смутился, но продолжил, памятуя о только что данной клятве. Если уж говорить, то до конца.
       — Это случилось много позже, в Ардсмуре. Мы общались, ужинали, играли в шахматы, делились воспоминаниями о дорогих людях, которых потеряли, и в один прекрасный момент я вдруг понял, что мне уже не так больно от потери того, кого когда-то любил больше жизни. Что жизнь не закончилась. Что есть люди, — Джон запнулся, — человек, который важен и ценен для меня. Что я не хотел бы его потерять.
       — Это был какой-то конкретный момент?
       — Если бы меня спросили об этом тогда, я бы ответил, что нет. Но сейчас… Когда Джейми вернулся после побега, он застал меня врасплох. Схватил сзади, прижал, закрыл рот… А когда вытащил мой клинок и почти приставил к горлу…
       — Он хотел тебя убить? — прошептала Брианна.
       — Нет, хотя в тот момент мне так показалось. Он просто провоцировал меня, чтобы умереть.
       — Что? — Брианна была потрясена.
       — Он напомнил мне о моей клятве убить его после того, как верну долг по спасению жизни. Он хотел, чтобы я ее исполнил. Как до этого настаивал, чтобы мой брат его расстрелял вместе с остальными якобитами. Он не хотел жить…
       — ...без моей матери, — закончила за него Брианна, и он кивнул. — Я никогда не видела столь сильной любви, как у них.
       — Я тоже, — прошептал Джон.
       Что-то в его тоне заставила Брианну поднять взгляд и увидеть тонкую серебристую полоску на щеке, оставленную слезой. Поддавшись порыву, она аккуратно стерла ее большим пальцем и натолкнулась на внимательный взгляд серых глаз. Потянувшись, запечатлела на его губах легкий поцелуй и неловко улыбнулась.
       — Так он застал тебя врасплох, схватив и прижав к стене? — продолжила как ни в чем не бывало.
       — Не к стене, — Джон запнулся, — к себе. Я ощущал жар его рук даже сквозь слои одежды, сердце, казалось, готово было выскочить из груди от ощущения его дыхания на моей шее… Боже правый, я не должен с тобой об этом говорить!
       Джон внезапно вскочил с кровати и отошел к окну, встав к Брианне спиной. Она медленно встала, приблизилась и положила руки на его плечи.
       — Может быть, но тебе нужно выговориться, а больше некому. Кроме того, я сама это начала.
       — Это недостойно джентльмена.
       — Не думай об этом.
       Она коснулась губами его плеча, и он вздрогнул.
       — Покажи мне, как он тебя схватил.
       — Что? Но… зачем?
       — Я хочу знать, — твердо сказала она, становясь перед ним, а потом поворачиваясь спиной. — Пожалуйста.
       Он поколебался, но потом все же выполнил ее просьбу, разумеется, сжимая не так сильно, как когда-то Джейми. Одна рука легла на ее рот, вторая — поперек живота. Он прижал ее к себе и осознал, что их разделяют всего два слоя тонкой ткани. Кожа горела, а дыхание сбивалось.
       — «Вот так это и делается, Уильям Грей, второй сын виконта Мелтона», — сказал Джейми. А я не мог думать ни о чем другом, кроме как о…
       Брианна резким движением развернулась, закинула руки ему за шею и поцеловала так крепко, что он задохнулся.
       — Я освобождаю тебя от обещания, Джон Уильям Грей.
       Она так смотрела, что он не смог удержаться и поцеловал ее снова, прижимая все крепче. Невольно вспомнилось, как он обнимал и целовал Изу, как она смущалась и сжималась каждый раз, когда он прикасался к ней. Не боялась, нет, знала, что он не причинит вреда. Но и страсти не ощущала, просто исполняла свой долг, как ее приучили. Как приучили их всех.
       Брианна была другой. Как и мать, она не особо соблюдала правила, если не видела в них необходимости, высказывала свое мнение, спорила. И это делало ее более живой и настоящей, чем все известные ему леди, вместе взятые. Это завораживало и манило. Он понимал, почему Джейми так любил Клэр. В них обеих был огонь. И сейчас он его чувствовал ладонями, что лежали на талии и бедре Брианны.
       — Ты действительно этого хочешь? — спросил он, вглядываясь в затуманенные янтарные глаза.
       — Да, я хочу, чтобы у нас все получилось. Хочу настоящую семью, настоящего мужа. Настоящий брак. — Она на секунду замолчала, а потом продолжила, придав голосу твердость: — Но у меня одно условие.
       — Какое же? — Джон вопросительно поднял бровь.
       — Я не хочу, чтобы ты вместо меня видел Джейми. Я не он и никогда им не буду. Если ты со мной, то только со мной.
       Всего мгновение потребовалось Джону, чтобы принять решение. Он склонился и прижался к ней губами, принимая ее условие.
       Брианна распустила ленту и зарылась ладонями в его распущенные волосы. Она так давно хотела это сделать, ощутить под пальцами темный шелк, проверить, такие ли они мягкие, какими выглядят. И она не разочаровалась. Его руки скользили по ее спине, прижимая все теснее, и Бри ощущала, как жар проникает в каждую клеточку тела. Мысли беспорядочно метались в голове, но она уже ни о чем не думала, сосредоточившись на своих ощущениях. Тело вспоминало, каково это, ведь прошло довольно много времени с тех пор, как она была с мужчиной. Да и была-то всего дважды, и о втором разе вспоминать точно не хотелось. Брианна боялась сделать что-то не так и надеялась, что Джон ей поможет.
       Оторвавшись от ее губ, он прижался щекой к ее волосам и прошептал прямо в ухо, немного смущаясь:
       — Я давно этого не делал… с женщиной.
       Бри нервно хихикнула.
       — Я тоже. Не с женщиной, а вообще.
       — Значит, будем вспоминать вместе.
       Джон уложил ее на кровать очень аккуратно, словно она была хрупким сосудом, способным рассыпаться от любого прикосновения. Развязав тесемки, спустил ее рубашку до пояса, обнажив грудь. Поймав ее взгляд, скинул свою.
       Свет луны падал на кровать, и в нем его кожа казалась призрачно-белой. Потемневшие глаза и рассыпавшиеся по плечам волосы резко контрастировали с телом, и Брианна протянула руку, чтобы дотронуться, убедиться, что это не сон. Нет, Джон был живой, настоящий, он слегка дернулся от ее прикосновения, но не двинулся, позволяя ее пальцам проскользить по груди, спуститься к животу, и лишь с шумом втянул воздух, когда они достигли бедер. Словно в отместку, нагнулся и проложил дорожку поцелуев от уха до груди, коснулся языком соска, и Брианна выгнулась ему навстречу.
       Она отвечала на каждое прикосновение, и это рождало в груди чувство восторга. Да, когда он был с мужчинами, все эти тонкости не требовались, они просто удовлетворяли свои потребности и расходились. Но тут все иначе. Конечно, он получит свою долю удовольствия, но и Брианна должна остаться довольна — это было делом чести, раз уж дело зашло так далеко. Джон мысленно усмехнулся — самое время думать о чести, когда они, обнаженные, лежат в постели и занимаются любовью.
       Любовью? Это слово заставило его на секунду застыть, но он тут же расслабился, признаваясь самому — да, он любит Брианну. не так, как Гектора или Джейми, и даже не так, как Изабель, но любит. Это придало ему уверенности, и ощущение, что он обманывает и себя, и Бри, исчезло, растворившись в страсти.
       Брианна плавилась под прикосновениями Джона, ей казалось, что тело ее стало легким, как воздушный шар и вот-вот взлетит. Впервые за долгое время она могла просто отдаться ощущениям, не размышляя о том, что правильно, а что нет. То, что происходило сейчас, было однозначно правильно, и этого достаточно. Тесно прижавшись к мужу, Бри водила ладонями по его коже, вызывая трепет и покалывание в пальцах. Было невыносимо жарко, хотя приоткрытые створки окна пропускали достаточно прохладного ночного воздуха. Однако жар внутри он охладить не мог, и Брианна поддалась ему, выпустив на волю долго сдерживаемые эмоции.
       Они оба долго изучали тела друг друга, не торопясь, смакуя каждый миг, каждое прикосновение, ловя каждый вздох и стон, касаясь друг друга то нежно, то страстно, растворяясь в ощущениях. И когда наконец, стали единым целым, почувствовали, что стали свободными. От страхов, сомнений, недосказанности. И от прошлого, которое терзало обоих. Оно больше было не властно над ними.
       После они лежали обнявшись, пальцы Джона перебирали ее локоны, а ее рука лежала на его груди, согревая своим теплом. Проваливаясь в сон, он поймал себя на мысли, что никогда не думал, будто сможет испытать нечто подобное.
       

       Глава 9

       
       Утро выдалось ясное и теплое. Брианна встала, подошла к окну и потянулась, абсолютно не смущаясь своей наготы. Джон, проснувшись, рассматривал ее при солнечном свете и думал, что не так уж она и похожа на своего отца, как ему казалось. Да, она была такой же неуемной, дерзкой, со вздорным характером, но еще обладала женской мудростью, которая однозначно передалась от матери.
       — Доброе утро. — Джон улыбнулся, говоря это, и приподнялся на подушках. — Как спалось?
       Брианна быстро юркнула опять под одеяло и, крепко поцеловав его, вытянулась рядом и обняла.
       — Отлично, знаешь ли. А ты?
       — Я тоже.
       Утро было таким же, как и многие другие до него, но все же иным. Джон чувствовал, что теперь начинается новая жизнь, о которой он не смел и мечтать.