Значит исходя из этой логики, я, высовываясь из окна «замещал» собою того Виталика, который жил в августе? То есть он, наверное, на время, пока я торчал в окне, просто исчезал?! Получается, прошлогодний Виталик исчезал прямо на глазах у Тани?!
Я не стал дожидаться чая и залпом осушил недопитую бутылку водки, которую отложил в прошлое воскресенье. Так, наверное, будет проще понять весь происходящий со мною бред.
Снова поднявшись наверх, я встал у окна и глядел в прошлый мир, хладнокровно потягивая чай.
— Я их вижу, они меня нет. Я их слышу, они меня нет. Побывав даже одну секунду в прошлом, я это помню, а там я не помню целые полгода, — уже привычно рассуждал я вслух.
И тут случилось нечто, выведшее меня из состояния относительного баланса. Началось все с радостного крика соседки Зинаиды Владимировны:
— О-о-о, приехали! Как Тань добрались, электричка битком?
У меня замерло сердце, и я посмотрел в сторону нашей калитки. Моя жена, стоя на собственных ногах, открыла калитку и вошла во двор! Следом за ней шел я, неся в руках сумки!
В какой-то момент я перестал себя контролировать и пролил горячий чай себе на ногу. Вот оно, началось! Теперь Виталий не пасуй, теперь самое время все выяснить!
Я судорожно начал соображать, как лучше использовать такой удобный момент. Наблюдая за «старыми» нами, я надеялся на подсказку и она появилась!
Таня, сказав что-то, пошла к дому, а я, ну то есть «старый» я, поставив сумки на дорожке, сел около грядки и стал внимательно разглядывать рассаду. Августовский Виталий остался один, а мне как раз это и было нужно!
Решив проверить свою теорию «замещения», я, как и полчаса назад, крепко встав на ноги и упершись руками в раму, решительно высунул голову из окна…
Мой взгляд упал на согнутую широкую спину соседки, которая как всегда ковырялась в своем огороде. Потом я перевел взгляд на пустой огород и попытался вспомнить, зачем я поднялся на второй этаж. Но почему-то не смог вспомнить... Нахмурившись, я глупо водил глазами, пока не наткнулся на валяющиеся на крыше пристройки кухонные часы. Как они тут оказались?
— Тань, — крикнул я вниз. — А чего здесь кухонные часы делают?
Я хотел вылезти через окно и забрать их, но тут взгляд упал на руку, и я к огромному удивлению обнаружил, что я в зимней куртке!
Удивившись такому, я сделал шаг назад, чтобы снять ее и тут же…
Оказался в феврале.
Я снова сел на пол – меня била дрожь или от страха, или от ответственности и понимания всей серьезности происходящего. Пытаясь взять себя в руки, я стал подводить итоги «вылазки».
Значит, я, и правда себя замещаю – «старый» Виталий исчез из огорода, как только я там появился.
С трудом поднявшись на ноги, я выглянул в окно и увидел себя растерянно стоящего в огороде и растирающего виски. Значит он, то есть я, в этот момент тоже был на втором этаже в куртке, и мы видели одно и тоже!
Интересно, а что я мог сделать в прошлом? Могу ли я, попав туда, изменить события? У меня мельком пронеслась мысль — ведь если я произведу какие-то изменения в прошлом, я могу слишком здорово изменить последние полгода и не только в лучшую сторону и не только для себя.
Мне вспомнились роман Джека Финнея «Меж двух времен» и рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром», в которых герои нечаянно меняли будущее всего человечества, совершив какое-нибудь незначительное событие в прошлом.
Но вспомнив все события, произошедшие за последние полгода в своей жизни и жизни моей жены, я ничего хорошего, кроме нового «Фольксвагена» не обнаружил. Значит надо решаться! Может мне выпал такой шанс не зря, и я буду преступником, если не использую его!
Осталось придумать детали — раз уж никак нельзя было сохранить память, то надо было придумать, как предупредить себя. Мне пришла в голову простая идея — написать себе самому записку. Получится ли это? Не исчезнет ли она, попав в прошлое, ведь ее тогда не было?
Я взял с полки лист бумаги с карандашом и написал свое имя. Потом аккуратно бросил его из окна на крышу пристройки. И к моему неприятному удивлению лист упал без надписи. Нет, он не исчез, но надписи не нем не было!
Сев в кресло и потягивая остатки чая, я стал думать, чтобы это могло значить. В результате пришел к такому выводу:
Я мог только изменить местоположение вещей — место, на которое я бросал вещь из будущего, пользовалось приоритетом над тем местом, где она лежала в прошлом. Но свойства вещей я изменить не мог! Падение листа бумаги на крышу пристройки было сменой местоположения, а вот надпись меняла уже свойства самого листа и свойства карандаша, которым я наносил эту надпись! Я мог поцарапать вещь, написать на ней что-то, согнуть или порвать, но, если я выкину ее из окна туда, в лето, она все равно станет прежней, какой была тогда.
Получается, у меня было не так уж и много вариантов. Как я предупрежу себя о сентябрьском происшествии? Накидаю камнями надпись в огороде?
Я так напряженно думал, что мне казалось, моя голова обогреет весь зимний дом. Но ничего стоящего мне на ум не приходило. Тем не менее, время шло и если я сегодня или завтра не придумаю что-то и не опробую, то снова придется ждать следующих выходных.
Под пробой я подразумевал краткосрочный выход в прошлое. Не выглядывание из окна, а нормальный визит, эдак на часик, с полноценным замещением августовского Виталия, со всеми его функциями и обязанностями.
И вот, наконец, немного спустя, мне пришла идея, как себя предупредить! Да, она была ненадежная и еще не факт, что у меня получилось бы осуществить ее, но ничего более умного в мою голову не приходило. Я бросился к большому книжному стеллажу, занимающему половину стены и начал быстро перелистывать книги, отбрасывая их одну за другой. Я занимался этим, наверное, час и у меня уже зарябило в глазах, прежде чем я нашел что-то похожее, что мне подходило для осуществления моей идеи. Аккуратно, чтобы ничего не испортить, я легонько кинул свою подсказку в прошлое, на край мягкой грядки у входа на кухню.
Тут зазвонил мобильный и я взял трубку:
— Милый, ты там надолго? Чего ты там делаешь, смеситель не можешь найти? — раздался голос жены.
Тут я снова вспомнил про смеситель, и, найдя его глазами в углу, сказал:
— Извини, я тут захотел разобраться немного. У нас на втором этаже такой бардак, что не удержался.
— Хорошо, давай быстрее. Жду, — сказала Таня.
Интересно, а когда я выхожу в прошлое, кто здесь вместо меня остается? Ведь в настоящем я должен быть и никуда деться отсюда не могу — подумалось мне, когда я убирал телефон. Но сейчас мне и без этого хватало вопросов, и я приступил к осуществлению своего плана. Я оглянулся на комнату – стоящая на полу чашка чая и разбросанные книги отражали мое душевное состояние.
Мое сердце учащенно билось. Я отлично понимал, что могу и не понять или не обратить внимание на свою подсказку и остаться в прошлом навсегда. Правда, самое большое, что мне при этом грозило, это точно также прожить заново эти полгода и также, не предприняв никаких мер, наблюдать, как жена сядет в кресло-каталку. При этом у меня не возникнет даже мысли, что я все это раньше уже проживал. Но такой исход меня не устраивал и не ради него я сейчас собирался шагнуть в лето. Поэтому, перекрестившись, я понадеялся на бога и на свое любопытство, которое должно будет мне послужить, если я все-таки найду свою подсказку.
Сняв куртку и смело шагнув к окну, я уже не стал упираться в раму, а перелез через деревянный подоконник и оказался в августе…
— Как я сюда залез? — удивился я, нелепо топчась по шиферной крыше пристройки. Едва не столкнув ногой кухонные часы, которые почему-то здесь валялись, я стал слезать. Солнце жарило нещадно. Встав ногой в зимнем ботинке на бочку с дождевой водой, чем вызвал на ее поверхности круги, я спрыгнул на землю. В зимнем ботинке?
Оглядев себя, я увидел, что я тепло одет в свои зимние вещи. Как это случилось? И почему я не помню этого? Последнюю неделю я стал замечать в голове какие-то видение и помутнения. Это очень тревожный звоночек.
Я зашел в дом.
— Тань! — крикнул я в гостиную.
— А? — ответил приятный голосок.
— А как кухонные часы оказались на крыше? – поинтересовался я, вешая часы обратно.
— На крыше? То-то я смотрю их нет. Не знаю, может, кто в дом забрался, пока нас не было. Надо вещи проверить.
Войдя в гостиную, я увидел свою жену, сидящую в старом кресле и переключающую пультом телеканалы.
— Я не помню, зачем я оделся в это, — сказал я, подняв руку в свитере. — И не помню, когда я привез эти вещи из города.
Она повернулась и недоуменно моргнув, спросила:
— Мы их сюда не брали. Ты разыгрываешь меня?
Я стоял и с непониманием смотрел на снятую и сложенную мной зимнюю одежду.
— Виталь, что это значит? — спросила она, выведя меня из ступора.
— Без малейшего представления. Но надо понаблюдать за моей психикой. Она меня начинает беспокоить, — сказал я.
Решив переключиться, я, нежно взяв за кисть Таню, уверенно потащил в спальню. Она деланно охнула и подчинилась. В спальне я повалил ее на кровать и уткнулся носом ей в волосы. Ее кожа приятно пахла летом, и я нежно поцеловал ее.
Час спустя мы лежали и тяжело дыша, размазывали по коже пот.
— Мусчина, самец, - смешным голоском сказала жена. — Пришел, взял и овладел. Пещерный человек.
Я, улыбаясь, поцеловал ее и поднялся с намерением пойти в душ. Обогреватель для воды в душе мы еще не сделали, но на такой жаре вода и так была почти горячая. Выйдя через кухню на улицу, я хотел направиться в душ, который скрывался в густом березняке, но мой взгляд привлекла книга, валяющаяся рядом на грядке. Я наклонился и поднял ее.
Книга была заложена закладкой, держащейся на скрепке, в этом месте я ее и открыл. Я имел привычку класть закладку над тем абзацем, на котором остановился читать и сейчас тоже нижний край закладки был над одним из абзацев. Я бегло прочел его:
«Отложи свои дела и немедленно полезай на второй этаж через окно! Я сейчас не могу тебе всего объяснить, но поверь Гарри, тебе это нужно больше, чем мне!»
На секунду я задумался над тем, откуда взялась эта книга, и кто в ней так положил закладку, если я этого точно не делал. И ответ нашелся быстро — жена отлично знала мою привычку так закладывать книги и, по-видимому, сделала это, чтобы начать какую-то забавную любовную игру, подобную тем, в которые мы по понятным причинам иногда играли. Она, наверное, положила эту приманку еще до моего «нападения» на нее и теперь это было уже ни к чему, но у меня еще оставались силы, и я решил принять эту игру. Опершись ногой на бочку, я с легкостью забрался на крышу пристройки и заглянул в окно — в пустой комнате, не считая вещей сложенных по углам, был полный порядок. Мне любопытно было, что она задумала. Я перелез через подоконник и…
Оказался в феврале. И в пустой до этого комнате вновь появились разбросанные по полу книги и чашка недопитого чая.
Сработало! Но на какой волосок от осечки! Хотя рассчитано все было чертовски удачно! Кого как не себя может лучше всех знать человек?!
Я поднялся на ноги, и снова трясясь нервной дрожью, подошел к окну. Августовского Виталика нигде не было видно. По-видимому, он был где-то недалеко и снова справлялся с очередным помутнением в голове. Конечно, это привнесет в его или точнее в мою жизнь новые вопросы, но по-другому сейчас было никак.
Решив, что на сегодня хватит, я, измотанный, сел в машину и, заведя остывший за несколько часов двигатель, положил, наконец, на соседнее сиденье немецкий смеситель. Холодные стекла запотели от моего дыхания. Включив обдув, я сидел, стараясь не шевелиться, и подводил богатые итоги сегодняшних исследований.
Приехав через час домой, я, обняв и поцеловав жену, пошел в ванную. Именно в ванной я любил думать и когда требовался часик напряженной умственной работы, я запирался именно тут.
— Виталь, ты не оборзел часом? Тебя не было весь день, и ты приезжаешь и сразу запираешься в ванной? Что происходит? — раздался за дверью недовольный голос жены.
— Милая, я скоро выйду. Уделю тебе внимание, не беспокойся, — ласково ответил я и услышал, как кресло-каталка поехало в комнату.
Итак, что мне делать дальше? В принципе это было очевидно — я, придумав как себя предупредить насчет сентябрьской трагедии, спокойно перелезаю в прошлое и живу там, не испытывая ни малейшего дежа вю. А в день, в который Таня должна будет попасть под машину, не выпускаю ее из дома, ну или придумываю еще чего-нибудь, не суть. Так ли все просто? Все вроде так, да что-то мешало. Я не мог понять чего…
Вдруг раздался настойчивый стук в дверь ванной. Я, перегнувшись через край, открыл дверь. В ванную комнату, насколько могла, въехала на своем кресле Таня. Глаза у нее были мокрые.
— Виталь, скажи честно, ты мне изменяешь?
Я не сразу сообразил, о чем она говорит. Потом понял, что мое необъяснимое отсутствие по нескольку часов вторые выходные подряд, конечно, не могли не навести ее на эту мысль. Я на секунду задумался — считался ли изменой секс с августовской Таней? Но придя к выводу, что секс с ней же самой никак не может считаться изменой, я с искренним выражением лица сказал:
— Ты даже не представляешь, как я далек от этого!
Это была абсолютная правда. За последние полгода я даже не думал пойти налево, хотя в постели, конечно, у нас были большие проблемы.
— Правда? — Она улыбнулась. — А надолго ли тебя хватит? Я уже полгода в каталке и понимаю, что не могу тебе дать того, что нужно. И если ты хочешь уйти, я пойму и не стану держать.
Мне обычно в такие минуты ужас как хотелось дать ей хотя бы легкую затрещину.
— Тань!
— Чего? – спросила она, вперив отрешенный взор в мои тапки.
— Сделай одолжение — никогда не говори мне больше такого, — строгим голосом попросил я.
Она снова улыбнулась, но на этот раз ее улыбка была как будто счастливее. После этого она взялась руками за колеса кресла и молча выкатила его из ванной, прикрыв за собой дверь.
Я снова улегся в ванной поудобнее и тут, благодаря неожиданному визиту жены в ванную, до меня вдруг дошло, что было не так! Я понял, что мне мешало оставить этот февральский мир и нырнуть безвозвратно в август! Это была моя Таня, точнее именно февральская, беспомощная и беззащитная, но такая любимая Таня!
Вы, наверное, скажете — идиот, в августе же она и есть и если ты ее в августе спасешь, то и здесь не будет ее такой беспомощной и беззащитной! И да, и нет. Я сам все понимаю. Но уверен ли я на все сто процентов, что та Таня из прошлого и эта моя Таня в точности одна и та же? Уверен ли я, что счастливо нырнув в прошлое, я буду там именно со своей Таней, а не с Таней из параллельного мира? Уверен ли я, что моя настоящая Таня не останется здесь беспомощная в своей каталке, в то время, когда я буду жить с ее копией? Вы точно знаете, что эти две Тани одно и тоже? А я вот не уверен! И будет ли рядом с ней какая-то копия меня, которая по идее должна остаться в этом настоящем? И какой будет эта моя копия?
В общем, недолго думая, я решил забрать свою жену с собой! Все раны, да и вообще все, что произошло с августа прошлого года, исчезнет, а значит и она должна снова стать здоровой.
Наспех одевшись и распахнув дверь, я вышел из ванной.
— Тань, я должен с тобой очень серьезно поговорить, — объявил ей я, решив перейти к действиям.
Я не стал дожидаться чая и залпом осушил недопитую бутылку водки, которую отложил в прошлое воскресенье. Так, наверное, будет проще понять весь происходящий со мною бред.
Снова поднявшись наверх, я встал у окна и глядел в прошлый мир, хладнокровно потягивая чай.
— Я их вижу, они меня нет. Я их слышу, они меня нет. Побывав даже одну секунду в прошлом, я это помню, а там я не помню целые полгода, — уже привычно рассуждал я вслух.
И тут случилось нечто, выведшее меня из состояния относительного баланса. Началось все с радостного крика соседки Зинаиды Владимировны:
— О-о-о, приехали! Как Тань добрались, электричка битком?
У меня замерло сердце, и я посмотрел в сторону нашей калитки. Моя жена, стоя на собственных ногах, открыла калитку и вошла во двор! Следом за ней шел я, неся в руках сумки!
В какой-то момент я перестал себя контролировать и пролил горячий чай себе на ногу. Вот оно, началось! Теперь Виталий не пасуй, теперь самое время все выяснить!
Я судорожно начал соображать, как лучше использовать такой удобный момент. Наблюдая за «старыми» нами, я надеялся на подсказку и она появилась!
Таня, сказав что-то, пошла к дому, а я, ну то есть «старый» я, поставив сумки на дорожке, сел около грядки и стал внимательно разглядывать рассаду. Августовский Виталий остался один, а мне как раз это и было нужно!
Решив проверить свою теорию «замещения», я, как и полчаса назад, крепко встав на ноги и упершись руками в раму, решительно высунул голову из окна…
Мой взгляд упал на согнутую широкую спину соседки, которая как всегда ковырялась в своем огороде. Потом я перевел взгляд на пустой огород и попытался вспомнить, зачем я поднялся на второй этаж. Но почему-то не смог вспомнить... Нахмурившись, я глупо водил глазами, пока не наткнулся на валяющиеся на крыше пристройки кухонные часы. Как они тут оказались?
— Тань, — крикнул я вниз. — А чего здесь кухонные часы делают?
Я хотел вылезти через окно и забрать их, но тут взгляд упал на руку, и я к огромному удивлению обнаружил, что я в зимней куртке!
Удивившись такому, я сделал шаг назад, чтобы снять ее и тут же…
Оказался в феврале.
Я снова сел на пол – меня била дрожь или от страха, или от ответственности и понимания всей серьезности происходящего. Пытаясь взять себя в руки, я стал подводить итоги «вылазки».
Значит, я, и правда себя замещаю – «старый» Виталий исчез из огорода, как только я там появился.
С трудом поднявшись на ноги, я выглянул в окно и увидел себя растерянно стоящего в огороде и растирающего виски. Значит он, то есть я, в этот момент тоже был на втором этаже в куртке, и мы видели одно и тоже!
Интересно, а что я мог сделать в прошлом? Могу ли я, попав туда, изменить события? У меня мельком пронеслась мысль — ведь если я произведу какие-то изменения в прошлом, я могу слишком здорово изменить последние полгода и не только в лучшую сторону и не только для себя.
Мне вспомнились роман Джека Финнея «Меж двух времен» и рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром», в которых герои нечаянно меняли будущее всего человечества, совершив какое-нибудь незначительное событие в прошлом.
Но вспомнив все события, произошедшие за последние полгода в своей жизни и жизни моей жены, я ничего хорошего, кроме нового «Фольксвагена» не обнаружил. Значит надо решаться! Может мне выпал такой шанс не зря, и я буду преступником, если не использую его!
Осталось придумать детали — раз уж никак нельзя было сохранить память, то надо было придумать, как предупредить себя. Мне пришла в голову простая идея — написать себе самому записку. Получится ли это? Не исчезнет ли она, попав в прошлое, ведь ее тогда не было?
Я взял с полки лист бумаги с карандашом и написал свое имя. Потом аккуратно бросил его из окна на крышу пристройки. И к моему неприятному удивлению лист упал без надписи. Нет, он не исчез, но надписи не нем не было!
Сев в кресло и потягивая остатки чая, я стал думать, чтобы это могло значить. В результате пришел к такому выводу:
Я мог только изменить местоположение вещей — место, на которое я бросал вещь из будущего, пользовалось приоритетом над тем местом, где она лежала в прошлом. Но свойства вещей я изменить не мог! Падение листа бумаги на крышу пристройки было сменой местоположения, а вот надпись меняла уже свойства самого листа и свойства карандаша, которым я наносил эту надпись! Я мог поцарапать вещь, написать на ней что-то, согнуть или порвать, но, если я выкину ее из окна туда, в лето, она все равно станет прежней, какой была тогда.
Получается, у меня было не так уж и много вариантов. Как я предупрежу себя о сентябрьском происшествии? Накидаю камнями надпись в огороде?
Я так напряженно думал, что мне казалось, моя голова обогреет весь зимний дом. Но ничего стоящего мне на ум не приходило. Тем не менее, время шло и если я сегодня или завтра не придумаю что-то и не опробую, то снова придется ждать следующих выходных.
Под пробой я подразумевал краткосрочный выход в прошлое. Не выглядывание из окна, а нормальный визит, эдак на часик, с полноценным замещением августовского Виталия, со всеми его функциями и обязанностями.
И вот, наконец, немного спустя, мне пришла идея, как себя предупредить! Да, она была ненадежная и еще не факт, что у меня получилось бы осуществить ее, но ничего более умного в мою голову не приходило. Я бросился к большому книжному стеллажу, занимающему половину стены и начал быстро перелистывать книги, отбрасывая их одну за другой. Я занимался этим, наверное, час и у меня уже зарябило в глазах, прежде чем я нашел что-то похожее, что мне подходило для осуществления моей идеи. Аккуратно, чтобы ничего не испортить, я легонько кинул свою подсказку в прошлое, на край мягкой грядки у входа на кухню.
Тут зазвонил мобильный и я взял трубку:
— Милый, ты там надолго? Чего ты там делаешь, смеситель не можешь найти? — раздался голос жены.
Тут я снова вспомнил про смеситель, и, найдя его глазами в углу, сказал:
— Извини, я тут захотел разобраться немного. У нас на втором этаже такой бардак, что не удержался.
— Хорошо, давай быстрее. Жду, — сказала Таня.
Интересно, а когда я выхожу в прошлое, кто здесь вместо меня остается? Ведь в настоящем я должен быть и никуда деться отсюда не могу — подумалось мне, когда я убирал телефон. Но сейчас мне и без этого хватало вопросов, и я приступил к осуществлению своего плана. Я оглянулся на комнату – стоящая на полу чашка чая и разбросанные книги отражали мое душевное состояние.
Мое сердце учащенно билось. Я отлично понимал, что могу и не понять или не обратить внимание на свою подсказку и остаться в прошлом навсегда. Правда, самое большое, что мне при этом грозило, это точно также прожить заново эти полгода и также, не предприняв никаких мер, наблюдать, как жена сядет в кресло-каталку. При этом у меня не возникнет даже мысли, что я все это раньше уже проживал. Но такой исход меня не устраивал и не ради него я сейчас собирался шагнуть в лето. Поэтому, перекрестившись, я понадеялся на бога и на свое любопытство, которое должно будет мне послужить, если я все-таки найду свою подсказку.
Сняв куртку и смело шагнув к окну, я уже не стал упираться в раму, а перелез через деревянный подоконник и оказался в августе…
— Как я сюда залез? — удивился я, нелепо топчась по шиферной крыше пристройки. Едва не столкнув ногой кухонные часы, которые почему-то здесь валялись, я стал слезать. Солнце жарило нещадно. Встав ногой в зимнем ботинке на бочку с дождевой водой, чем вызвал на ее поверхности круги, я спрыгнул на землю. В зимнем ботинке?
Оглядев себя, я увидел, что я тепло одет в свои зимние вещи. Как это случилось? И почему я не помню этого? Последнюю неделю я стал замечать в голове какие-то видение и помутнения. Это очень тревожный звоночек.
Я зашел в дом.
— Тань! — крикнул я в гостиную.
— А? — ответил приятный голосок.
— А как кухонные часы оказались на крыше? – поинтересовался я, вешая часы обратно.
— На крыше? То-то я смотрю их нет. Не знаю, может, кто в дом забрался, пока нас не было. Надо вещи проверить.
Войдя в гостиную, я увидел свою жену, сидящую в старом кресле и переключающую пультом телеканалы.
— Я не помню, зачем я оделся в это, — сказал я, подняв руку в свитере. — И не помню, когда я привез эти вещи из города.
Она повернулась и недоуменно моргнув, спросила:
— Мы их сюда не брали. Ты разыгрываешь меня?
Я стоял и с непониманием смотрел на снятую и сложенную мной зимнюю одежду.
— Виталь, что это значит? — спросила она, выведя меня из ступора.
— Без малейшего представления. Но надо понаблюдать за моей психикой. Она меня начинает беспокоить, — сказал я.
Решив переключиться, я, нежно взяв за кисть Таню, уверенно потащил в спальню. Она деланно охнула и подчинилась. В спальне я повалил ее на кровать и уткнулся носом ей в волосы. Ее кожа приятно пахла летом, и я нежно поцеловал ее.
Час спустя мы лежали и тяжело дыша, размазывали по коже пот.
— Мусчина, самец, - смешным голоском сказала жена. — Пришел, взял и овладел. Пещерный человек.
Я, улыбаясь, поцеловал ее и поднялся с намерением пойти в душ. Обогреватель для воды в душе мы еще не сделали, но на такой жаре вода и так была почти горячая. Выйдя через кухню на улицу, я хотел направиться в душ, который скрывался в густом березняке, но мой взгляд привлекла книга, валяющаяся рядом на грядке. Я наклонился и поднял ее.
Книга была заложена закладкой, держащейся на скрепке, в этом месте я ее и открыл. Я имел привычку класть закладку над тем абзацем, на котором остановился читать и сейчас тоже нижний край закладки был над одним из абзацев. Я бегло прочел его:
«Отложи свои дела и немедленно полезай на второй этаж через окно! Я сейчас не могу тебе всего объяснить, но поверь Гарри, тебе это нужно больше, чем мне!»
На секунду я задумался над тем, откуда взялась эта книга, и кто в ней так положил закладку, если я этого точно не делал. И ответ нашелся быстро — жена отлично знала мою привычку так закладывать книги и, по-видимому, сделала это, чтобы начать какую-то забавную любовную игру, подобную тем, в которые мы по понятным причинам иногда играли. Она, наверное, положила эту приманку еще до моего «нападения» на нее и теперь это было уже ни к чему, но у меня еще оставались силы, и я решил принять эту игру. Опершись ногой на бочку, я с легкостью забрался на крышу пристройки и заглянул в окно — в пустой комнате, не считая вещей сложенных по углам, был полный порядок. Мне любопытно было, что она задумала. Я перелез через подоконник и…
Оказался в феврале. И в пустой до этого комнате вновь появились разбросанные по полу книги и чашка недопитого чая.
Сработало! Но на какой волосок от осечки! Хотя рассчитано все было чертовски удачно! Кого как не себя может лучше всех знать человек?!
Я поднялся на ноги, и снова трясясь нервной дрожью, подошел к окну. Августовского Виталика нигде не было видно. По-видимому, он был где-то недалеко и снова справлялся с очередным помутнением в голове. Конечно, это привнесет в его или точнее в мою жизнь новые вопросы, но по-другому сейчас было никак.
Решив, что на сегодня хватит, я, измотанный, сел в машину и, заведя остывший за несколько часов двигатель, положил, наконец, на соседнее сиденье немецкий смеситель. Холодные стекла запотели от моего дыхания. Включив обдув, я сидел, стараясь не шевелиться, и подводил богатые итоги сегодняшних исследований.
Приехав через час домой, я, обняв и поцеловав жену, пошел в ванную. Именно в ванной я любил думать и когда требовался часик напряженной умственной работы, я запирался именно тут.
— Виталь, ты не оборзел часом? Тебя не было весь день, и ты приезжаешь и сразу запираешься в ванной? Что происходит? — раздался за дверью недовольный голос жены.
— Милая, я скоро выйду. Уделю тебе внимание, не беспокойся, — ласково ответил я и услышал, как кресло-каталка поехало в комнату.
Итак, что мне делать дальше? В принципе это было очевидно — я, придумав как себя предупредить насчет сентябрьской трагедии, спокойно перелезаю в прошлое и живу там, не испытывая ни малейшего дежа вю. А в день, в который Таня должна будет попасть под машину, не выпускаю ее из дома, ну или придумываю еще чего-нибудь, не суть. Так ли все просто? Все вроде так, да что-то мешало. Я не мог понять чего…
Вдруг раздался настойчивый стук в дверь ванной. Я, перегнувшись через край, открыл дверь. В ванную комнату, насколько могла, въехала на своем кресле Таня. Глаза у нее были мокрые.
— Виталь, скажи честно, ты мне изменяешь?
Я не сразу сообразил, о чем она говорит. Потом понял, что мое необъяснимое отсутствие по нескольку часов вторые выходные подряд, конечно, не могли не навести ее на эту мысль. Я на секунду задумался — считался ли изменой секс с августовской Таней? Но придя к выводу, что секс с ней же самой никак не может считаться изменой, я с искренним выражением лица сказал:
— Ты даже не представляешь, как я далек от этого!
Это была абсолютная правда. За последние полгода я даже не думал пойти налево, хотя в постели, конечно, у нас были большие проблемы.
— Правда? — Она улыбнулась. — А надолго ли тебя хватит? Я уже полгода в каталке и понимаю, что не могу тебе дать того, что нужно. И если ты хочешь уйти, я пойму и не стану держать.
Мне обычно в такие минуты ужас как хотелось дать ей хотя бы легкую затрещину.
— Тань!
— Чего? – спросила она, вперив отрешенный взор в мои тапки.
— Сделай одолжение — никогда не говори мне больше такого, — строгим голосом попросил я.
Она снова улыбнулась, но на этот раз ее улыбка была как будто счастливее. После этого она взялась руками за колеса кресла и молча выкатила его из ванной, прикрыв за собой дверь.
Я снова улегся в ванной поудобнее и тут, благодаря неожиданному визиту жены в ванную, до меня вдруг дошло, что было не так! Я понял, что мне мешало оставить этот февральский мир и нырнуть безвозвратно в август! Это была моя Таня, точнее именно февральская, беспомощная и беззащитная, но такая любимая Таня!
Вы, наверное, скажете — идиот, в августе же она и есть и если ты ее в августе спасешь, то и здесь не будет ее такой беспомощной и беззащитной! И да, и нет. Я сам все понимаю. Но уверен ли я на все сто процентов, что та Таня из прошлого и эта моя Таня в точности одна и та же? Уверен ли я, что счастливо нырнув в прошлое, я буду там именно со своей Таней, а не с Таней из параллельного мира? Уверен ли я, что моя настоящая Таня не останется здесь беспомощная в своей каталке, в то время, когда я буду жить с ее копией? Вы точно знаете, что эти две Тани одно и тоже? А я вот не уверен! И будет ли рядом с ней какая-то копия меня, которая по идее должна остаться в этом настоящем? И какой будет эта моя копия?
В общем, недолго думая, я решил забрать свою жену с собой! Все раны, да и вообще все, что произошло с августа прошлого года, исчезнет, а значит и она должна снова стать здоровой.
Наспех одевшись и распахнув дверь, я вышел из ванной.
— Тань, я должен с тобой очень серьезно поговорить, — объявил ей я, решив перейти к действиям.
