Она испуганно посмотрела на меня.
— Нет, конечно, не о том, что я собираюсь тебя бросить или о мужской неверности. Совсем о другом, — успокоил я ее. Она обняла меня своими нежными ласковыми руками и спросила:
— А о чем? Что такого серьезного еще может быть?
И тогда я ей рассказал все, что пережил, начиная с прошлого воскресенья. Рассказал также свой план по ее спасению и то, что хочу ее забрать с собой. Рассказал настолько убедительно, насколько смог. Жена внимательно меня слушала, впитывая каждое слово, но когда я закончил рассказ, было видно, что она мне не поверила.
— Виталь, зачем ты придумал всю эту беллетристику? Я так и не поняла к чему все это? — спросила она, выдержав паузу.
Таня была очень неглупой женщиной, и ее ум был одним из тех качеств за которые я ее любил. Но понятное дело, что поверить в такое было совсем не просто, и я пожалел, что рассказал ей дома, а не там, на даче, посадив ее перед тем самым окном.
— Я все понял. Тогда едем на дачу. Пожалуйста, не спорь со мной, едем! — спокойно, но решительно сказал я.
— Но уже почти восемь вечера, — возразила она.
Я наклонился к ее ушку и, поцеловав, сказал:
— Ты даже не представляешь, насколько это важно для нас. Я сегодня не собирался уже никуда ехать, но все равно не смогу заснуть. Да и завтра воскресенье, поэтому, пожалуйста, сделай, как я прошу. В случае чего, поспим на даче — я включу обогреватель.
И вот час спустя я снова открывал калитку в светлой от снега ночи. Потом открыв дверь машины, бережно взял на руки жену и, прикрыв ногой за собой калитку, направился к дому.
— Романтично, — проворковала Таня, когда я одной рукой придерживая ее, открывал ключом дверь дома.
Войдя в темную холодную гостиную, я посадил ее в кресло. Перед походом в лето надо было перевести дыхание и собраться с мыслями. К тому же я представлял, какие эмоции сейчас будут у моей жены.
Я, где-то в глубине души, снова испугался, а вдруг лета уже нет, и из окна второго этажа мы увидим просто зимнюю улицу. Для меня это будет крах всех надежд и в глазах Тани я стану выглядеть полнейшим идиотом. Поэтому, больше не раздумывая, я снова взял на руки жену и направился с ней к лестнице.
В темноте я почти не видел ступенек, и жена это поняла, потому как сказала:
— Милый, ты, пожалуйста, не урони меня, а то к креслу-каталке прибавится еще какой-нибудь агрегат.
Я обожал ее юмор и сейчас он поднял мне настроение. Но это ни шло ни в какое сравнение с тем триумфом, который я испытал, когда увидел с последних ступенек за окном летнюю ночь.
Жена еще ничего не видела и послушно держалась за мою шею. Лишь когда я поднес ее к распахнутому в лето окну, за которым над листьями яблони ярко светила долька луны и пели ночные птицы, она замерла. Я внимательно смотрел на ее, освещаемое луной и редкими уличными фонарями, лицо. Но, все равно, неожиданно для меня, ее шея обмякла и голова с тихим стоном склонилась на бок.
Быстро, но бережно, положив ее в кресло, стоящее рядом, я кинулся на первый этаж, и чуть не растянувшись на лестнице, прибежал на кухню. Там я налил в чашку воды из электрочайника, которую кипятил днем. Вода хоть и не успела замерзнуть, но была уже очень холодной.
Наполнив чашку, я быстро поднялся наверх, боясь ее расплескать, и обильно промочил Тане лицо. Тяжело вздохнув она пришла в себя, и, осмотрев недоуменно комнату, остановила взгляд на мне. Потом, дернувшись, испуганно обернулась на окно. Листья яблони тихо шелестели от легкого ночного ветерка, давая понять, что это не сон.
— Это безумие… Так это все правда? — Жена, наконец, овладела собой.
Я, глупо улыбнувшись, пожал плечами. Она приподнялась на руках и попросила придвинуть кресло к окну. Потом, глядя на такую знакомую летнюю улицу, пожелала услышать мой рассказ заново со всеми подробностями. Я терпеливо, пытаясь не упустить ни одной детали, заново рассказал все, что со мной тут происходило.
И на этот раз она поверила мне, поверила полностью, хоть по ее глазам было видно, какая внутри нее шла борьба.
— Значит, ты не стал прыгать туда, только потому, что не захотел оставлять меня в этом феврале или тебе еще что-то мешало?
— Все, что мне нужно отсюда с собой забрать, это только ты. Я не хочу туда без тебя. Именно без тебя — Тани, которую я знаю.
— Но мы потеряем все, что приобрели за последние полгода. Например, твой новый «Фольксваген», — сказала жена.
— Ты серьезно полагаешь, что потеря машины меня остановит? Куплю заново, если созрею, — сказал я.
Она мне очень нежно улыбнулась, но потом вдруг на ее лице появилось сомнение.
— А ты уверен, что оказавшись с той стороны окна, я встану на ноги?
Вместо ответа я взял с полки книгу Дюмы «Дама с камелиями» и, откинув твердую обложку, вырвал с корнем все страницы. Жена тихо вскрикнула. Держа в одной руке и оторванную обложку и пачку страниц с полоской марли на торце, я высунул руку с книгой в окно. Для эффектности фокуса я перехватил книгу за уголок обложки — страницы с тихим шелестом раскрылись и повисли на прочном переплете, как ни в чем не бывало. Жена изумленно смотрела на мою руку и когда увидела снова целую книгу, открыла рот.
— Ты не просто встанешь на ноги — мы вернем нашу счастливую жизнь! Ты снова пойдешь на свою любимую работу! Все будет, как до того несчастного случая. И мы все сделаем для того, чтобы снова не допустить его!
И тут я увидел в ее глазах тот огонек, который очень ценил. Он означал, что с этого момента она становится моей командой. Значит, она вместе со мной возьмется за решение этого ребуса.
Мы сели друг напротив друга, как обычно любили сидеть, и пытались найти то, что могло бы нас предупредить в прошлом о сентябрьском событии. Таня бормотала себе под нос, а я пошел на кухню заварить кофе — длительный и тяжелый день давал о себе знать.
— Значит, ты говоришь, наткнулся на книгу, которую заложил закладкой на том месте, где было написано, чтобы ты немедленно полезал на второй этаж? — спросила она, когда я ставил кофе рядом.
— Именно.
— Ты подумал, что это я играю с тобой в ролевую игру? — спросила она, а я в ответ лишь повел плечами, подтверждая ее слова. — А если бы ты сбил закладку, когда поднимал книгу или когда кидал ее отсюда вниз? Или просто не догадался бы к чему все это?
— Понимаю, но мне пришлось рискнуть. Другого ничего не смог придумать. — Я чувствовал, что, несмотря на кофе, меня начинает тянуть в сон.
— Ты ляг, поспи, а я посижу еще. Может что-то и придумаю, — сказала она.
Я принес два одеяла и обогреватель. Укутав жену, я лег рядом и завернулся в свое одеяло.
Утром, открыв глаза, я сразу вспомнил, где нахожусь и зачем тут оказался. Меня вообще всегда забавляло утреннее возвращение памяти. Рядом в кресле спала жена, смешно сложив вместе руки. Я тихо встал и, спустившись на кухню, ополоснул лицо остатками чуть подогретой воды из чайника. Хотелось приготовить завтрак, но никаких продуктов не было, и я поднялся обратно на второй этаж. Нежно разбудив жену, я помассировал ей ноги и спину.
— Милый, я кое-что придумала! Но нам надо перерыть много журналов и газет, — сказала она.
— А что придумала? — поинтересовался я.
— Да, в общем, ничего существенно отличающегося от твоей идеи мне в голову не пришло. Но я придумала, как можно нас предупредить с большей гарантией того, что это получится. Ты же знаешь, как я серьезно отношусь ко всяким знакам и знамениям.
— Интересно.
— Какого числа я попала под машину? — спросила она.
— Уж мне ли не знать…
— И с какой датой это совпадает, тоже понимаешь, да? Это можно использовать!
Она мне рассказала свой план, и немного подумав, я с ним полностью согласился. Мы, не теряя ни минуты, стали перебирать все журналы, которые нашли в доме. Мне пришлось даже сходить к соседям, когда наша макулатура закончилась. Спустя почти три часа мы нашли то, что искали. Потом перешли к книгам и перекопали, наверное, всю сотню килограммов стоящих на стеллаже книг.
И вот, наконец, мы держали в руках две книги и журнал — это все, что мы могли противопоставить беспощадному времени, и ошибку допустить было нельзя.
Я предложил переодеться в летнюю одежду, в которой мы ходили обычно на даче для того, чтобы слишком уж сильно не шокировать и не озадачивать нас же самих. Сбегав на первый этаж за штанами с майками, легкой юбочкой жены и шлепанцами, мы переоделись и оставили зимнюю одежду на полу.
И вот мы наготове напротив окна в надежду! Героически вдохнув, я поднял жену и, посадив на подоконник ногами внутрь комнаты, поцеловал ее.
— Хочешь фокус? — спросил я.
— Я думала их уже достаточно. Но если ты настаиваешь, — попыталась пошутить она.
Я ловким движением развернул ее так, чтобы ноги целиком оказались снаружи окна.
— Что чувствуешь? — спросил я.
— Не знаю, — ответила она и попробовала пошевелить ногами. И они зашевелились! Сначала большие пальцы в шлепанцах, потом остальные, а потом она задрыгала ногами как ребенок!
— Они чувствуют! Они двигаются! — почти закричала она и на ее щеках появились слезы.
— А ну тихо! Потом порадуешься. Наша задача будет не в этом, а в том, чтобы в сентябре ты снова не попала под машину! А это намного сложнее, чем дрыгать ногами, — проворчал я, отлично понимая, что чудо, к которому я типа уже привык, на самом деле невероятно и непостижимо.
Кто знает, чем все это закончится и получится ли у нас вообще что-нибудь из этой затеи. Я осторожно бросил журнал на крышу пристройки. Потом на журнал бросил первую книгу. Это было не трудно — до крыши было меньше метра. Затем аккуратно бросил вторую книгу и она, чуть не съехав с первой, удержалась.
— Вот! Все готово для путешествия во времени, — сказал я, чувствуя, что у меня от волнения дрожат колени.
— С богом, — сказала Таня и улыбнулась.
Она долго и нерешительно смотрела на крышу пристройки, и я осторожно взял ее и бережно подтолкнул наружу. Она мягко съехала на крышу пристройки и, вскочив, стала ругаться. Я смеялся, но не тому, что она ругалась, а тому, что она делала это стоя!
Следом за ней, не раздумывая, прыгнул и я…
Мы стояли с Таней под утренним солнцем на крыше пристройки и озирались по сторонам.
— Виталь, мы чего залезли сюда… Я забыла.
— Не знаю, чего-то хотели и заболтались. Мы иногда с тобой пугающе безмозглы, — сказал я.
— Не мы, а вы, — смеясь сказала она и пихнула меня локтем.
— Ладно, полезли в окно, — предложил я и поставил ногу на подоконник.
— Смотри книги. Похоже, с нашего стеллажа, — сказала жена, показав на две книги и журнал, валяющиеся рядом.
— Откуда они тут? — удивился я.
Она наклонилась и подняла их. Открыв верхнюю книгу, Таня обнаружила на одной из страниц скрепку. Жена несколько секунд смотрела на эту страницу и потом сказала:
— Смотри как интересно, скрепка надета против интересной фразы.
— Что там за фраза еще? – спросил я нетерпеливо.
«Гарольд, сделай милость, я прошу тебя, не лезь в это окно и пообещай впредь никогда не залезать!» — прочитала жена и перевела взгляд на наше деревянное выцветшее окно.
— И что? — с некоторой издевкой спросил я, порою просто ненавидя ее веру в приметы и знаки.
— Странно. Тут есть вторая закладка, — сказала она и прочитала, — «Окно же заколоти навсегда! Я не позавидовал бы человеку, который заберется сюда…»
Я смотрел на жену, задумчиво кивая, как обычно смотрят на умалишенных.
— Виталь, подожди. Как-то странно согласись, — она открыла вторую книгу и, помолчав секунду прочла:
«Немедленно спускаемся отсюда Савва! Быстро! Спрыгиваем прямо тут…»
Я рассмеялся. Да, конечно, мне тоже казалось странным не помнить, как мы сюда забрались. Но найти на крыше книги с такими странными закладками… Кто мог это сделать? Таня? Зачем? Чтобы сейчас передо мной разыгрывать этот спектакль?
— Тань, пошли, домой скоро ехать, — сказав, я уже наклонился, чтобы пролезть в оконный проем, как жена почти взвизгнула:
— Не надо! Прошу! Я не могу объяснить, но прошу. Ведь нам ничего не стоит слезть здесь. — Она кивнула вниз.
Я махнул рукой — и правда, из-за чего мы спорили? Ловко спрыгнув вниз, я помог слезть Тане и спросил:
— Там еще что-то есть?
— Да, — сказала она. Потом, открыв далеко не свежий журнал, она нашла очередную скрепку напротив статьи о самом большом теракте в Америке.
«Если бы я только знал, если бы мог хотя бы предвидеть, я бы предупредил тех людей, которые были в тех самых небоскребах. Я бы сам ходил и уговаривал лично каждого остаться одиннадцатого сентября дома!»
— И это значит… — Я хотел, чтобы жена продолжила фразу.
— Это значит, что одиннадцатого сентября мы ни ногой из дома! — Она прижала к груди журнал и гордо посмотрела на меня. – И можешь издеваться сколько угодно!
— Беда. Ты всерьез…
— Виталь, я клянусь — это не я все подстроила и не я книги там положила. Но ты посмотри на закладки — ведь это я раньше скрепками страницы закалывала, когда училась в институте! Кто мог узнать об этой моей давней привычке?! — Она посмотрела на меня с подозрением.
— Не надо так смотреть! Для меня это не меньший абсурд, чем для тебя и объяснений тоже никаких нет. Кстати, почему я оказался в этих шлепанцах? Я был в других, а эти никак не мог найти. Ты их нашла? — задался я очередным вопросом. — Ну да не важно, пойдем. Может мы в параллельную вселенную попали, — с раздражением сказал я.
Я и правда не мог объяснить события последних десяти минут. Если Таня не врала, то кто тогда все это подстроил?
— И сделай доброе дело – заколоти гвоздями окно. Ну, для меня, пожалуйста, — крикнула жена, когда я шел к дому.
— Тань, а тебе не кажется, что это уж слишком? Может дом продать?
— Для меня милый! Я тебя прошу.
— Хорошо, как скажете ваше величество, — сказал я и бросил взгляд на окно второго этажа, которого почти касались ветви яблони. На кухне оставалось полбутылки водки, и я бы с удовольствием выпил рюмочку. Хотя… пожалуй, не буду, оставлю на потом.
Был уже пятый час вечера, когда мы закрыли калитку дачи и направились пешком в сторону платформы электрички. Устав от огорода, жары и этих странных событий, я в очередной раз подумал о покупке машины. Таня несла в своей сумке две книги и журнал, и я представлял, какому тщательному анализу подвергнется вся эта макулатура дома. Но я надеялся, что она не будет разгадывать этот ребус допоздна, ведь завтра нам обоим на работу.
Июнь 2011 г.
обновление 2022 г.
— Нет, конечно, не о том, что я собираюсь тебя бросить или о мужской неверности. Совсем о другом, — успокоил я ее. Она обняла меня своими нежными ласковыми руками и спросила:
— А о чем? Что такого серьезного еще может быть?
И тогда я ей рассказал все, что пережил, начиная с прошлого воскресенья. Рассказал также свой план по ее спасению и то, что хочу ее забрать с собой. Рассказал настолько убедительно, насколько смог. Жена внимательно меня слушала, впитывая каждое слово, но когда я закончил рассказ, было видно, что она мне не поверила.
— Виталь, зачем ты придумал всю эту беллетристику? Я так и не поняла к чему все это? — спросила она, выдержав паузу.
Таня была очень неглупой женщиной, и ее ум был одним из тех качеств за которые я ее любил. Но понятное дело, что поверить в такое было совсем не просто, и я пожалел, что рассказал ей дома, а не там, на даче, посадив ее перед тем самым окном.
— Я все понял. Тогда едем на дачу. Пожалуйста, не спорь со мной, едем! — спокойно, но решительно сказал я.
— Но уже почти восемь вечера, — возразила она.
Я наклонился к ее ушку и, поцеловав, сказал:
— Ты даже не представляешь, насколько это важно для нас. Я сегодня не собирался уже никуда ехать, но все равно не смогу заснуть. Да и завтра воскресенье, поэтому, пожалуйста, сделай, как я прошу. В случае чего, поспим на даче — я включу обогреватель.
И вот час спустя я снова открывал калитку в светлой от снега ночи. Потом открыв дверь машины, бережно взял на руки жену и, прикрыв ногой за собой калитку, направился к дому.
— Романтично, — проворковала Таня, когда я одной рукой придерживая ее, открывал ключом дверь дома.
Войдя в темную холодную гостиную, я посадил ее в кресло. Перед походом в лето надо было перевести дыхание и собраться с мыслями. К тому же я представлял, какие эмоции сейчас будут у моей жены.
Я, где-то в глубине души, снова испугался, а вдруг лета уже нет, и из окна второго этажа мы увидим просто зимнюю улицу. Для меня это будет крах всех надежд и в глазах Тани я стану выглядеть полнейшим идиотом. Поэтому, больше не раздумывая, я снова взял на руки жену и направился с ней к лестнице.
В темноте я почти не видел ступенек, и жена это поняла, потому как сказала:
— Милый, ты, пожалуйста, не урони меня, а то к креслу-каталке прибавится еще какой-нибудь агрегат.
Я обожал ее юмор и сейчас он поднял мне настроение. Но это ни шло ни в какое сравнение с тем триумфом, который я испытал, когда увидел с последних ступенек за окном летнюю ночь.
Жена еще ничего не видела и послушно держалась за мою шею. Лишь когда я поднес ее к распахнутому в лето окну, за которым над листьями яблони ярко светила долька луны и пели ночные птицы, она замерла. Я внимательно смотрел на ее, освещаемое луной и редкими уличными фонарями, лицо. Но, все равно, неожиданно для меня, ее шея обмякла и голова с тихим стоном склонилась на бок.
Быстро, но бережно, положив ее в кресло, стоящее рядом, я кинулся на первый этаж, и чуть не растянувшись на лестнице, прибежал на кухню. Там я налил в чашку воды из электрочайника, которую кипятил днем. Вода хоть и не успела замерзнуть, но была уже очень холодной.
Наполнив чашку, я быстро поднялся наверх, боясь ее расплескать, и обильно промочил Тане лицо. Тяжело вздохнув она пришла в себя, и, осмотрев недоуменно комнату, остановила взгляд на мне. Потом, дернувшись, испуганно обернулась на окно. Листья яблони тихо шелестели от легкого ночного ветерка, давая понять, что это не сон.
— Это безумие… Так это все правда? — Жена, наконец, овладела собой.
Я, глупо улыбнувшись, пожал плечами. Она приподнялась на руках и попросила придвинуть кресло к окну. Потом, глядя на такую знакомую летнюю улицу, пожелала услышать мой рассказ заново со всеми подробностями. Я терпеливо, пытаясь не упустить ни одной детали, заново рассказал все, что со мной тут происходило.
И на этот раз она поверила мне, поверила полностью, хоть по ее глазам было видно, какая внутри нее шла борьба.
— Значит, ты не стал прыгать туда, только потому, что не захотел оставлять меня в этом феврале или тебе еще что-то мешало?
— Все, что мне нужно отсюда с собой забрать, это только ты. Я не хочу туда без тебя. Именно без тебя — Тани, которую я знаю.
— Но мы потеряем все, что приобрели за последние полгода. Например, твой новый «Фольксваген», — сказала жена.
— Ты серьезно полагаешь, что потеря машины меня остановит? Куплю заново, если созрею, — сказал я.
Она мне очень нежно улыбнулась, но потом вдруг на ее лице появилось сомнение.
— А ты уверен, что оказавшись с той стороны окна, я встану на ноги?
Вместо ответа я взял с полки книгу Дюмы «Дама с камелиями» и, откинув твердую обложку, вырвал с корнем все страницы. Жена тихо вскрикнула. Держа в одной руке и оторванную обложку и пачку страниц с полоской марли на торце, я высунул руку с книгой в окно. Для эффектности фокуса я перехватил книгу за уголок обложки — страницы с тихим шелестом раскрылись и повисли на прочном переплете, как ни в чем не бывало. Жена изумленно смотрела на мою руку и когда увидела снова целую книгу, открыла рот.
— Ты не просто встанешь на ноги — мы вернем нашу счастливую жизнь! Ты снова пойдешь на свою любимую работу! Все будет, как до того несчастного случая. И мы все сделаем для того, чтобы снова не допустить его!
И тут я увидел в ее глазах тот огонек, который очень ценил. Он означал, что с этого момента она становится моей командой. Значит, она вместе со мной возьмется за решение этого ребуса.
Мы сели друг напротив друга, как обычно любили сидеть, и пытались найти то, что могло бы нас предупредить в прошлом о сентябрьском событии. Таня бормотала себе под нос, а я пошел на кухню заварить кофе — длительный и тяжелый день давал о себе знать.
— Значит, ты говоришь, наткнулся на книгу, которую заложил закладкой на том месте, где было написано, чтобы ты немедленно полезал на второй этаж? — спросила она, когда я ставил кофе рядом.
— Именно.
— Ты подумал, что это я играю с тобой в ролевую игру? — спросила она, а я в ответ лишь повел плечами, подтверждая ее слова. — А если бы ты сбил закладку, когда поднимал книгу или когда кидал ее отсюда вниз? Или просто не догадался бы к чему все это?
— Понимаю, но мне пришлось рискнуть. Другого ничего не смог придумать. — Я чувствовал, что, несмотря на кофе, меня начинает тянуть в сон.
— Ты ляг, поспи, а я посижу еще. Может что-то и придумаю, — сказала она.
Я принес два одеяла и обогреватель. Укутав жену, я лег рядом и завернулся в свое одеяло.
Утром, открыв глаза, я сразу вспомнил, где нахожусь и зачем тут оказался. Меня вообще всегда забавляло утреннее возвращение памяти. Рядом в кресле спала жена, смешно сложив вместе руки. Я тихо встал и, спустившись на кухню, ополоснул лицо остатками чуть подогретой воды из чайника. Хотелось приготовить завтрак, но никаких продуктов не было, и я поднялся обратно на второй этаж. Нежно разбудив жену, я помассировал ей ноги и спину.
— Милый, я кое-что придумала! Но нам надо перерыть много журналов и газет, — сказала она.
— А что придумала? — поинтересовался я.
— Да, в общем, ничего существенно отличающегося от твоей идеи мне в голову не пришло. Но я придумала, как можно нас предупредить с большей гарантией того, что это получится. Ты же знаешь, как я серьезно отношусь ко всяким знакам и знамениям.
— Интересно.
— Какого числа я попала под машину? — спросила она.
— Уж мне ли не знать…
— И с какой датой это совпадает, тоже понимаешь, да? Это можно использовать!
Она мне рассказала свой план, и немного подумав, я с ним полностью согласился. Мы, не теряя ни минуты, стали перебирать все журналы, которые нашли в доме. Мне пришлось даже сходить к соседям, когда наша макулатура закончилась. Спустя почти три часа мы нашли то, что искали. Потом перешли к книгам и перекопали, наверное, всю сотню килограммов стоящих на стеллаже книг.
И вот, наконец, мы держали в руках две книги и журнал — это все, что мы могли противопоставить беспощадному времени, и ошибку допустить было нельзя.
Я предложил переодеться в летнюю одежду, в которой мы ходили обычно на даче для того, чтобы слишком уж сильно не шокировать и не озадачивать нас же самих. Сбегав на первый этаж за штанами с майками, легкой юбочкой жены и шлепанцами, мы переоделись и оставили зимнюю одежду на полу.
И вот мы наготове напротив окна в надежду! Героически вдохнув, я поднял жену и, посадив на подоконник ногами внутрь комнаты, поцеловал ее.
— Хочешь фокус? — спросил я.
— Я думала их уже достаточно. Но если ты настаиваешь, — попыталась пошутить она.
Я ловким движением развернул ее так, чтобы ноги целиком оказались снаружи окна.
— Что чувствуешь? — спросил я.
— Не знаю, — ответила она и попробовала пошевелить ногами. И они зашевелились! Сначала большие пальцы в шлепанцах, потом остальные, а потом она задрыгала ногами как ребенок!
— Они чувствуют! Они двигаются! — почти закричала она и на ее щеках появились слезы.
— А ну тихо! Потом порадуешься. Наша задача будет не в этом, а в том, чтобы в сентябре ты снова не попала под машину! А это намного сложнее, чем дрыгать ногами, — проворчал я, отлично понимая, что чудо, к которому я типа уже привык, на самом деле невероятно и непостижимо.
Кто знает, чем все это закончится и получится ли у нас вообще что-нибудь из этой затеи. Я осторожно бросил журнал на крышу пристройки. Потом на журнал бросил первую книгу. Это было не трудно — до крыши было меньше метра. Затем аккуратно бросил вторую книгу и она, чуть не съехав с первой, удержалась.
— Вот! Все готово для путешествия во времени, — сказал я, чувствуя, что у меня от волнения дрожат колени.
— С богом, — сказала Таня и улыбнулась.
Она долго и нерешительно смотрела на крышу пристройки, и я осторожно взял ее и бережно подтолкнул наружу. Она мягко съехала на крышу пристройки и, вскочив, стала ругаться. Я смеялся, но не тому, что она ругалась, а тому, что она делала это стоя!
Следом за ней, не раздумывая, прыгнул и я…
Мы стояли с Таней под утренним солнцем на крыше пристройки и озирались по сторонам.
— Виталь, мы чего залезли сюда… Я забыла.
— Не знаю, чего-то хотели и заболтались. Мы иногда с тобой пугающе безмозглы, — сказал я.
— Не мы, а вы, — смеясь сказала она и пихнула меня локтем.
— Ладно, полезли в окно, — предложил я и поставил ногу на подоконник.
— Смотри книги. Похоже, с нашего стеллажа, — сказала жена, показав на две книги и журнал, валяющиеся рядом.
— Откуда они тут? — удивился я.
Она наклонилась и подняла их. Открыв верхнюю книгу, Таня обнаружила на одной из страниц скрепку. Жена несколько секунд смотрела на эту страницу и потом сказала:
— Смотри как интересно, скрепка надета против интересной фразы.
— Что там за фраза еще? – спросил я нетерпеливо.
«Гарольд, сделай милость, я прошу тебя, не лезь в это окно и пообещай впредь никогда не залезать!» — прочитала жена и перевела взгляд на наше деревянное выцветшее окно.
— И что? — с некоторой издевкой спросил я, порою просто ненавидя ее веру в приметы и знаки.
— Странно. Тут есть вторая закладка, — сказала она и прочитала, — «Окно же заколоти навсегда! Я не позавидовал бы человеку, который заберется сюда…»
Я смотрел на жену, задумчиво кивая, как обычно смотрят на умалишенных.
— Виталь, подожди. Как-то странно согласись, — она открыла вторую книгу и, помолчав секунду прочла:
«Немедленно спускаемся отсюда Савва! Быстро! Спрыгиваем прямо тут…»
Я рассмеялся. Да, конечно, мне тоже казалось странным не помнить, как мы сюда забрались. Но найти на крыше книги с такими странными закладками… Кто мог это сделать? Таня? Зачем? Чтобы сейчас передо мной разыгрывать этот спектакль?
— Тань, пошли, домой скоро ехать, — сказав, я уже наклонился, чтобы пролезть в оконный проем, как жена почти взвизгнула:
— Не надо! Прошу! Я не могу объяснить, но прошу. Ведь нам ничего не стоит слезть здесь. — Она кивнула вниз.
Я махнул рукой — и правда, из-за чего мы спорили? Ловко спрыгнув вниз, я помог слезть Тане и спросил:
— Там еще что-то есть?
— Да, — сказала она. Потом, открыв далеко не свежий журнал, она нашла очередную скрепку напротив статьи о самом большом теракте в Америке.
«Если бы я только знал, если бы мог хотя бы предвидеть, я бы предупредил тех людей, которые были в тех самых небоскребах. Я бы сам ходил и уговаривал лично каждого остаться одиннадцатого сентября дома!»
— И это значит… — Я хотел, чтобы жена продолжила фразу.
— Это значит, что одиннадцатого сентября мы ни ногой из дома! — Она прижала к груди журнал и гордо посмотрела на меня. – И можешь издеваться сколько угодно!
— Беда. Ты всерьез…
— Виталь, я клянусь — это не я все подстроила и не я книги там положила. Но ты посмотри на закладки — ведь это я раньше скрепками страницы закалывала, когда училась в институте! Кто мог узнать об этой моей давней привычке?! — Она посмотрела на меня с подозрением.
— Не надо так смотреть! Для меня это не меньший абсурд, чем для тебя и объяснений тоже никаких нет. Кстати, почему я оказался в этих шлепанцах? Я был в других, а эти никак не мог найти. Ты их нашла? — задался я очередным вопросом. — Ну да не важно, пойдем. Может мы в параллельную вселенную попали, — с раздражением сказал я.
Я и правда не мог объяснить события последних десяти минут. Если Таня не врала, то кто тогда все это подстроил?
— И сделай доброе дело – заколоти гвоздями окно. Ну, для меня, пожалуйста, — крикнула жена, когда я шел к дому.
— Тань, а тебе не кажется, что это уж слишком? Может дом продать?
— Для меня милый! Я тебя прошу.
— Хорошо, как скажете ваше величество, — сказал я и бросил взгляд на окно второго этажа, которого почти касались ветви яблони. На кухне оставалось полбутылки водки, и я бы с удовольствием выпил рюмочку. Хотя… пожалуй, не буду, оставлю на потом.
Был уже пятый час вечера, когда мы закрыли калитку дачи и направились пешком в сторону платформы электрички. Устав от огорода, жары и этих странных событий, я в очередной раз подумал о покупке машины. Таня несла в своей сумке две книги и журнал, и я представлял, какому тщательному анализу подвергнется вся эта макулатура дома. Но я надеялся, что она не будет разгадывать этот ребус допоздна, ведь завтра нам обоим на работу.
Июнь 2011 г.
обновление 2022 г.
