Попасть в такт помогла бы музыка. Та шаманская мелодия с переливами, в ритме вальса. Нет, не надо её включать, потому что больно. Потому что иллюзия…
Кадна нетерпеливо досмотрела до конца. Там ещё была шутливая драка на старинных мечах, победил, разумеется, Он. Почему разумеется? Потому что Кадна была уверена в этом. Он победил и подал руку противнику, помогая подняться с земли. Он добрый. В отличие от Мендосы.
Потом Он читал в палатке книгу, язычок свечи плясал на сквозняке, по тонкому задумчивому лицу скользили отблески и тени. Голова у Кадны кружилась от кажущейся близости и одновременной недоступности. Бешеное нетерпение кипело в крови.
Где Он?!! Как Его отыскать?!
В конце фильма неожиданно не оказалось титров. Текстовый файл на кристалле тоже отсутствовал. Кто снимал, кого снимали? Видео Кадна нашла, а о самом человеке снова ничего не узнала.
С чего она взяла, что это человек? Конечно, известно, что Мендоса брал в экспедиции только людей. Но даже если это инопланетянин-антропоморф, он ведь слишком красив и тем самым больше похож на тайрианина, чем на земного мужчину… Что с того? Он лучше всех.
В Галактике сотни земных колоний, их населяют миллиарды. Ещё больше планет с антропоморфными цивилизациями. Найти кого-то по сети просто так, без точных сведений, без имени, только по фотографии – нереально.
Где же Диана с информацией от брата-полицейского?
Девушка выключила проектор, положила кристалл в карман, с тоской посмотрела на портрет и побрела вон из зала. Мертвенные глаза видео-камер проводили её до дверей тяжёлыми взглядами. Домашняя автоматика бдит. Ну и пусть, всё равно.
Болели глаза, к ним подступали слёзы. Болело сердце. Голова кружилась от усталости, силы иссякли. Кадна, чувствуя себя невменяемой, поплелась наверх, к спальне. Воспалённые глаза видео-камер провожали неудачливую шпионку по всем коридорам.
В комнате она присела на кровать, плотно закуталась в одеяло, включила музыку, чтобы отдохнуть и подумать.
Мягкий, низкий, мужской голос запел в наушниках, выводя трели под ритмичный, глухой бой барабанов и струнный звон. Кадна ни разу не слышала, как поёт Мендоса, и не знала, умеет ли он вообще петь. Но голос шамана почему-то показался ей очень похожим на голос хозяина особняка.
13.
Кадна вырубила древний напев, спрыгнула с кровати.
Надо позвонить домой. И, кстати о птичках, попавших в силки, она делает ещё одну глупость. Особняк в отсутствие хозяина накрыт силовым куполом. Так какого же звонка она ждёт, если связи тут нет?
С рюкзаком в охапке, спотыкаясь от волнения, Кадна выбежала наружу. Мир покачивался перед глазами. Девушка сбавила шаг, чтобы не упасть, прошла за ворота, побрела по аллее, присела на скамейку. Открыла унибук. Диана Павловна не звонила и письменных сообщений не посылала.
Когда же, когда?! У археологини больше шансов, брат-полицейский может узнать все составы экспедиций и моментально сузить поиск…
Девушка поколебалась, глядя в сторону аэробусной остановки.
Съездить домой к матери и рассказать ей всё?
Слишком важный вопрос, чтобы можно было действовать наобум: получится – хорошо, не получится – тоже ладно. Тут непременно надо, чтобы получилось…
Мама крепко обняла её, потом бросилась ставить чайник и доставать из холодильника пирожные.
– Ну, как ты там, привыкаешь?
Кадна засмеялась.
– Да вообще полный кайф! Наслаждаюсь жизнью! Куча дорогой еды, бассейн, тренажёры, цветущий сад, все дела! А если по правде, то я – внезапно – нашла мужчину, который мне очень понравился! Он хороший, посмотри, какой у него взгляд, посмотри, он похож на отца, такой же красивый! Диана Павловна поможет найти его!!!
Мать вскочила из-за стола, уронив прозрачный бокал, звон стекла заглушил яростный вскрик.
– Ты разочаровала меня своей глупостью! Ты разрушила все мои надежды на твоё благополучное будущее! Приличному человеку предпочла неизвестного голодранца! Ибо кем ещё может оказаться студент или рабочий экспедиции…
Нинианна немного остыла и сбавила тон.
– Впрочем, если он родственник Мендосы, то всё может оказаться не так уж плохо. Вот когда найдёшь его, тогда и рассуждать будем. А пока нужен запасной вариант, нельзя отшивать богача, это неразумно – ставить всё на «тёмную лошадку». И не полагайся на Диану Павловну, она твой враг, запомни. А ты – наивный ребёнок, раз не хочешь понять это. Короче, возвращайся обратно и жди Романа Августовича, а там видно будет!
Переутомление сказывается на выдержке. Кадна закричала в ответ:
– Мама!!! Даже если я не найду этого человека! Даже если я всю жизнь буду искать его! За. Мендосу. Я. Не. Выйду.
Нинианна поморщилась.
– Не кричи, у меня давление подскакивает. Что-то ты чем дальше, тем глупее. Ещё пару лет назад мечтать мечтала, но вовсе не возражала против брака по расчёту. А как исполнился двадцать один, так словно с цепи сорвалась… Я на твоей стороне, ты же знаешь. Этот парень действительно силён, я допускаю мысль, что он и в жизни так же хорош, как на портрете, но…
Кадна открыла глаза, прижимая ладонь к сильно бьющемуся сердцу. Нарисованная воображением сцена ей не понравилась. Мать, по её же собственным, давним признаниям, вышла замуж по расчёту. Она уважала мужа, отца Кадны, но не любила его. Значит, рассказывать ей о портрете и Диане Павловне нельзя. Вот когда этот человек найдётся…
Девушка развернула унибук таким образом, чтобы матери был виден особняк у неё за спиной, и набрала адрес. Экран тут же засветился, Нинианна ждала звонка.
-Мам, привет. Ты как?
-Да что – я? Вот ты почему не в доме?
-Вышла позвонить, в доме нет связи, купол же.
-Выглядишь переутомлённой. Снова всю ночь читала и снова не по делу, фантазии всякие? Выбери, наконец, солидный вуз, поищи материалы для поступления, воспользуйся моментом. И не мечтай попусту, знаешь ведь, что с таким зрением на исторический и на многие другие не примут.
-Да знаю я, знаю.
-Вот и давай, потрать время с пользой, потом не до того будет.
-И сколько у меня времени? Когда вернётся Мендоса?
-Роман Августович вернётся через две недели, считая со дня своего звонка.
Обе помолчали. Кадна с облегчением вздохнула, она узнала, что хотела.
-Мне заехать домой?
-Не стоит. Не беспокойся… Ну ладно, крошка моя, будь умницей, займись делом. Питайся, высыпайся, учи билеты к экзаменам, про бассейн и тренажёры не забывай.
Нинианна помедлила и добавила строго, с нажимом:
-По-моему, тебе пора обратно. Надеюсь, ты не сбежала оттуда совсем? Какова бы ни была настоящая причина, а мы обещали не оставлять дом без присмотра.
Кадна рассеянно огляделась.
-Да-да, сейчас иду.
Значит, у неё есть максимум шестнадцать дней. Если, конечно, Мендоса не соврал. Надо успеть.
Девушка встала со скамейки.
Нинианна, одобрительно улыбаясь, смотрела с экрана, пока её дочь не захлопнула унибук…
14.
После разговора с матерью, воображаемого и действительного, Кадна так обессилела, что легла спать среди бела дня. Она вдруг поняла, что устала стеречься, устала бояться, устала искать и не находить информацию, да просто устала вообще. Она с размаху плюхнулась в широкую, мягкую, тёплую постель, не раздеваясь, даже не сняв рюкзак с плеч, и тут же отрубилась. Как будто её выключили.
И приснился ей эротический сон.
Она снова смотрела в прекрасные, светлые, почти серебряные глаза. Сильные, нежные руки ласково скользили по её обнажённой коже, сверху вниз, с головы до ног. Он двигался над ней, и это было похоже на танец, медленный, томительный, великолепный. Голова кружилась, тело словно бы наполнялось немыслимо сладостным сиропом из сахара и лепестков роз, а душа – ошеломительно-яркой радостью. Ощущения нарастали, захлёстывали, будто океанской волной, вот-вот что-то должно было произойти, невероятное, доселе неиспытанное, пугающее и восхитительное. И тут…
Она проснулась.
В забытых наушниках рядом, на подушке, пел тягучий, медовый, солнечный голос.
Кадна заплакала от избытка чувств, от внезапной оборванности, от иллюзорности того прекрасного, что переживала только что.
Поднялась, чувствуя себя разбитой, и побрела в зал с портретами. Тупые взгляды автоматических надзирателей сопровождали её на протяжении всего пути, она не обращала на них внимания.
В зале девушка остановилась перед портретом, готовая упасть на колени и поклоняться, словно неведомому божеству.
За спиной загорелся большой настенный экран.
Кадна вздрогнула и развернулась всем телом.
С экрана смотрел Мендоса. Он улыбался. Девушке внезапно показалось, что она стоит голая под этим снисходительным и отчего-то сожалеющим взглядом.
-Любуешься? Видео нашла?
Кадна похолодела. Ей подумалось, что старый экзо-археолог знает про неё нечто постыдное. Она очнулась в сбитой постели, наверное, извивалась во сне от страсти. А ведь в её комнате, скорей всего, тоже есть видео-камеры. Мендоса подглядывал? Сейчас будет насмехаться?
Да не страшно. Теперь ей ничто не страшно. Диана Павловна поможет, мать не станет препятствовать, и всё будет хорошо.
Девушка выпрямилась, гордо и спокойно.
-А хочешь посмотреть ещё кое на что?
Он преподнесёт собранный компромат? Такие люди, как Мендоса, постоянно выискивают сплетни обо всех окружающих. Только он просчитался. Она, Кадна, не поверит никакой, даже самой убедительной лжи.
-Иди за путеводным знаком. Это хранится в подвале, там у меня тоже есть материалы.
На полу засветился треугольник с чёрточкой. Кадна по-взрослому усмехнулась и сделала шаг. Сияющая стрелка заскользила по мраморным плитам, указывая дорогу. Девушка быстро вышла из зала.
Стрелка неслась понизу, голографический живой портрет, нависая над головой, следовал по пятам.
Лестница. Холл первого этажа. Спуск в подвал. Неизменные камеры с бледными, потусторонними глазами – по всем углам. Тяжёлая дверь распахнулась сама собой. Никаких стеллажей и шкафов, пустая комната, ни компьютера, ни унибука. У дальней стены стол или комод.
Кадна подошла вплотную. Подвальный мрак рассеивала только голограмма да слабые узкие лучи от видео-камер. Стол оказался саркофагом. Девушка остановилась, сердце пропустило удар.
-Ну-у? Что же ты застыла? Загляни, крышка прозрачная.
В саркофаге лежала мумия. Черты мёртвого лица были вполне узнаваемы. Ветхая одежда еле прикрывала почерневшее сморщенное тело, прекрасные светлые волосы сохранились лучше всего.
Со стены звучал спокойно-издевательский голос:
-Человек, который тебе так понравился, далеко не молод. Он умер несколько тысяч лет назад, за несколько тысяч парсеков отсюда. А портрет и видео – это реконструкция по останкам, по методу профессора Герасимова, усовершенствованному при помощи современной техники.
Кадна стояла перед каменным гробом, тупо молчала и смотрела на иссохшие останки, которыми обернулась её мечта. Не было мыслей, не было слов, не было слёз.
Потом она попятилась и, как в тумане, пошла обратно.
-Ты куда? В парк, поплакать наедине с собой? Правильно, никто не должен видеть твоё горе. Люди не умеют сочувствовать, только посмеются.
Точно, в парк, надо идти в парк.
-Будешь возвращаться, прихвати цветочки. На могилу полагается приносить цветочки.
Она больше не слушала, шла, словно сомнамбула. Забрела в гущу зарослей, рухнула на землю и завыла, как смертельно раненный зверь, раздирая криком горло. Она корчилась и каталась по земле, царапала её ногтями, выдирала пучки травы, разбивала кулаки в кровь о камни и сучья, и кричала, кричала, кричала… Пока не затихла в изнеможении.
Ей хотелось умереть. Исчезнуть из мира прямо сейчас. Она здесь одна, её никто не видит, можно спокойно покончить с собой и с этой убийственной, режущей болью в груди. Никто не помешает. Никто не будет по ней страдать.
А как же мама? Её суровая, авторитарная, вроде бы сильная мама. Она не перенесёт.
Говорят, что надо жить, несмотря ни на что. Но зачем? Где найти причину, опору, надежду? Жить просто так, из упрямства? Кто подскажет?
В отчаянных ситуациях ты рискуешь остаться одна, поэтому сначала спаси себя сама. И тогда потом тебя спасут другие. Может быть. Но она же, непонятно зачем, убежала ото всех. Даже к матери не поехала.
Надо подумать. Надо вернуться куда-нибудь.
Она поднялась и пошла назад, сама не понимая, что и зачем теперь делает.
Возле аллеи пошатнулась, оступилась, чуть не упала на клумбу.
Цветы?
Да, на могилу полагается приносить цветы.
Она наклонилась, деревянным движением, словно старинная заводная кукла. Оглядела приземистый вазон, судорожно вырвала пучок стеблей вместе с корнями, прижала к груди. И пошла дальше, спотыкаясь.
За её спиной приземлился аэробус.
15.
Аяр Алгхад, тайрианский наблюдатель, шагал вдоль неровного ряда окружённых садами домов и поглядывал по сторонам.
Ветер затих, недвижные деревья подпирали вершинами клубящиеся тучи, мир потемнел.
Улицы на окраине городка опустели в предчувствии грозы. Все попрятались, вот и хорошо. Никто не глазеет, женщины не пытаются любыми, даже агрессивными способами познакомиться, а мужчины – подраться. Несколько сотен лет назад ещё и толпы зевак сбегались, теперь хотя бы такое не происходит.
Аяр кидал сканирующий луч и ловил, кидал и ловил – как бумеранг, который возвращается к охотнику, не зацепив никакой добычи. На окраинной планете всё спокойно, без особых общественных подвижек.
Одна аура поблизости привлекла внимание тайрианина. Тусклая, чахлая, рваная, как у существа, которое скоро умрёт. Из-за деревьев лесопарка вышла девушка с букетом в руках. Красивая по местным меркам. Открытая, совершенно без защиты. Тем лучше. Можно незаметно вмешаться и притушить эмоции. Чтобы она перестала убивать себя.
Что случилось?
История, которую он прочёл в памяти девушки по имени Кадна, заинтересовала. Многовато совпадений.
Аяр нашарил на поясе аппаратный комплекс, включил режим невидимости и двинулся следом за молодой чиррианкой. Девушка не заметила его, как и местная охранная техника.
Кадна прошла через ворота, пересекла сад, поднялась в дом и побрела по сумрачным коридорам. На её затылке скрещивались тонкие багровые лучики выставленных напоказ следящих видео-автоматов. За её спиной бесшумно скользила тень, незаметная, даже если посмотреть в упор. Контур, очерченный паутинкой, слабая рябь, подобно нагретому воздуху над костром.
Аяр спустился вслед за девушкой в подвал, увидел саркофаг с мумией. Удивился. Каменное основание гроба древнее, а прозрачная крышка новая.
Кадна возложила на край вечного ложа цветы и долго сидела, вглядываясь в иссохшие черты.
Аяр терпеливо ждал.
Кадна нетерпеливо досмотрела до конца. Там ещё была шутливая драка на старинных мечах, победил, разумеется, Он. Почему разумеется? Потому что Кадна была уверена в этом. Он победил и подал руку противнику, помогая подняться с земли. Он добрый. В отличие от Мендосы.
Потом Он читал в палатке книгу, язычок свечи плясал на сквозняке, по тонкому задумчивому лицу скользили отблески и тени. Голова у Кадны кружилась от кажущейся близости и одновременной недоступности. Бешеное нетерпение кипело в крови.
Где Он?!! Как Его отыскать?!
В конце фильма неожиданно не оказалось титров. Текстовый файл на кристалле тоже отсутствовал. Кто снимал, кого снимали? Видео Кадна нашла, а о самом человеке снова ничего не узнала.
С чего она взяла, что это человек? Конечно, известно, что Мендоса брал в экспедиции только людей. Но даже если это инопланетянин-антропоморф, он ведь слишком красив и тем самым больше похож на тайрианина, чем на земного мужчину… Что с того? Он лучше всех.
В Галактике сотни земных колоний, их населяют миллиарды. Ещё больше планет с антропоморфными цивилизациями. Найти кого-то по сети просто так, без точных сведений, без имени, только по фотографии – нереально.
Где же Диана с информацией от брата-полицейского?
Девушка выключила проектор, положила кристалл в карман, с тоской посмотрела на портрет и побрела вон из зала. Мертвенные глаза видео-камер проводили её до дверей тяжёлыми взглядами. Домашняя автоматика бдит. Ну и пусть, всё равно.
Болели глаза, к ним подступали слёзы. Болело сердце. Голова кружилась от усталости, силы иссякли. Кадна, чувствуя себя невменяемой, поплелась наверх, к спальне. Воспалённые глаза видео-камер провожали неудачливую шпионку по всем коридорам.
В комнате она присела на кровать, плотно закуталась в одеяло, включила музыку, чтобы отдохнуть и подумать.
Мягкий, низкий, мужской голос запел в наушниках, выводя трели под ритмичный, глухой бой барабанов и струнный звон. Кадна ни разу не слышала, как поёт Мендоса, и не знала, умеет ли он вообще петь. Но голос шамана почему-то показался ей очень похожим на голос хозяина особняка.
13.
Кадна вырубила древний напев, спрыгнула с кровати.
Надо позвонить домой. И, кстати о птичках, попавших в силки, она делает ещё одну глупость. Особняк в отсутствие хозяина накрыт силовым куполом. Так какого же звонка она ждёт, если связи тут нет?
С рюкзаком в охапке, спотыкаясь от волнения, Кадна выбежала наружу. Мир покачивался перед глазами. Девушка сбавила шаг, чтобы не упасть, прошла за ворота, побрела по аллее, присела на скамейку. Открыла унибук. Диана Павловна не звонила и письменных сообщений не посылала.
Когда же, когда?! У археологини больше шансов, брат-полицейский может узнать все составы экспедиций и моментально сузить поиск…
Девушка поколебалась, глядя в сторону аэробусной остановки.
Съездить домой к матери и рассказать ей всё?
Слишком важный вопрос, чтобы можно было действовать наобум: получится – хорошо, не получится – тоже ладно. Тут непременно надо, чтобы получилось…
Мама крепко обняла её, потом бросилась ставить чайник и доставать из холодильника пирожные.
– Ну, как ты там, привыкаешь?
Кадна засмеялась.
– Да вообще полный кайф! Наслаждаюсь жизнью! Куча дорогой еды, бассейн, тренажёры, цветущий сад, все дела! А если по правде, то я – внезапно – нашла мужчину, который мне очень понравился! Он хороший, посмотри, какой у него взгляд, посмотри, он похож на отца, такой же красивый! Диана Павловна поможет найти его!!!
Мать вскочила из-за стола, уронив прозрачный бокал, звон стекла заглушил яростный вскрик.
– Ты разочаровала меня своей глупостью! Ты разрушила все мои надежды на твоё благополучное будущее! Приличному человеку предпочла неизвестного голодранца! Ибо кем ещё может оказаться студент или рабочий экспедиции…
Нинианна немного остыла и сбавила тон.
– Впрочем, если он родственник Мендосы, то всё может оказаться не так уж плохо. Вот когда найдёшь его, тогда и рассуждать будем. А пока нужен запасной вариант, нельзя отшивать богача, это неразумно – ставить всё на «тёмную лошадку». И не полагайся на Диану Павловну, она твой враг, запомни. А ты – наивный ребёнок, раз не хочешь понять это. Короче, возвращайся обратно и жди Романа Августовича, а там видно будет!
Переутомление сказывается на выдержке. Кадна закричала в ответ:
– Мама!!! Даже если я не найду этого человека! Даже если я всю жизнь буду искать его! За. Мендосу. Я. Не. Выйду.
Нинианна поморщилась.
– Не кричи, у меня давление подскакивает. Что-то ты чем дальше, тем глупее. Ещё пару лет назад мечтать мечтала, но вовсе не возражала против брака по расчёту. А как исполнился двадцать один, так словно с цепи сорвалась… Я на твоей стороне, ты же знаешь. Этот парень действительно силён, я допускаю мысль, что он и в жизни так же хорош, как на портрете, но…
Кадна открыла глаза, прижимая ладонь к сильно бьющемуся сердцу. Нарисованная воображением сцена ей не понравилась. Мать, по её же собственным, давним признаниям, вышла замуж по расчёту. Она уважала мужа, отца Кадны, но не любила его. Значит, рассказывать ей о портрете и Диане Павловне нельзя. Вот когда этот человек найдётся…
Девушка развернула унибук таким образом, чтобы матери был виден особняк у неё за спиной, и набрала адрес. Экран тут же засветился, Нинианна ждала звонка.
-Мам, привет. Ты как?
-Да что – я? Вот ты почему не в доме?
-Вышла позвонить, в доме нет связи, купол же.
-Выглядишь переутомлённой. Снова всю ночь читала и снова не по делу, фантазии всякие? Выбери, наконец, солидный вуз, поищи материалы для поступления, воспользуйся моментом. И не мечтай попусту, знаешь ведь, что с таким зрением на исторический и на многие другие не примут.
-Да знаю я, знаю.
-Вот и давай, потрать время с пользой, потом не до того будет.
-И сколько у меня времени? Когда вернётся Мендоса?
-Роман Августович вернётся через две недели, считая со дня своего звонка.
Обе помолчали. Кадна с облегчением вздохнула, она узнала, что хотела.
-Мне заехать домой?
-Не стоит. Не беспокойся… Ну ладно, крошка моя, будь умницей, займись делом. Питайся, высыпайся, учи билеты к экзаменам, про бассейн и тренажёры не забывай.
Нинианна помедлила и добавила строго, с нажимом:
-По-моему, тебе пора обратно. Надеюсь, ты не сбежала оттуда совсем? Какова бы ни была настоящая причина, а мы обещали не оставлять дом без присмотра.
Кадна рассеянно огляделась.
-Да-да, сейчас иду.
Значит, у неё есть максимум шестнадцать дней. Если, конечно, Мендоса не соврал. Надо успеть.
Девушка встала со скамейки.
Нинианна, одобрительно улыбаясь, смотрела с экрана, пока её дочь не захлопнула унибук…
14.
После разговора с матерью, воображаемого и действительного, Кадна так обессилела, что легла спать среди бела дня. Она вдруг поняла, что устала стеречься, устала бояться, устала искать и не находить информацию, да просто устала вообще. Она с размаху плюхнулась в широкую, мягкую, тёплую постель, не раздеваясь, даже не сняв рюкзак с плеч, и тут же отрубилась. Как будто её выключили.
И приснился ей эротический сон.
Она снова смотрела в прекрасные, светлые, почти серебряные глаза. Сильные, нежные руки ласково скользили по её обнажённой коже, сверху вниз, с головы до ног. Он двигался над ней, и это было похоже на танец, медленный, томительный, великолепный. Голова кружилась, тело словно бы наполнялось немыслимо сладостным сиропом из сахара и лепестков роз, а душа – ошеломительно-яркой радостью. Ощущения нарастали, захлёстывали, будто океанской волной, вот-вот что-то должно было произойти, невероятное, доселе неиспытанное, пугающее и восхитительное. И тут…
Она проснулась.
В забытых наушниках рядом, на подушке, пел тягучий, медовый, солнечный голос.
Кадна заплакала от избытка чувств, от внезапной оборванности, от иллюзорности того прекрасного, что переживала только что.
Поднялась, чувствуя себя разбитой, и побрела в зал с портретами. Тупые взгляды автоматических надзирателей сопровождали её на протяжении всего пути, она не обращала на них внимания.
В зале девушка остановилась перед портретом, готовая упасть на колени и поклоняться, словно неведомому божеству.
За спиной загорелся большой настенный экран.
Кадна вздрогнула и развернулась всем телом.
С экрана смотрел Мендоса. Он улыбался. Девушке внезапно показалось, что она стоит голая под этим снисходительным и отчего-то сожалеющим взглядом.
-Любуешься? Видео нашла?
Кадна похолодела. Ей подумалось, что старый экзо-археолог знает про неё нечто постыдное. Она очнулась в сбитой постели, наверное, извивалась во сне от страсти. А ведь в её комнате, скорей всего, тоже есть видео-камеры. Мендоса подглядывал? Сейчас будет насмехаться?
Да не страшно. Теперь ей ничто не страшно. Диана Павловна поможет, мать не станет препятствовать, и всё будет хорошо.
Девушка выпрямилась, гордо и спокойно.
-А хочешь посмотреть ещё кое на что?
Он преподнесёт собранный компромат? Такие люди, как Мендоса, постоянно выискивают сплетни обо всех окружающих. Только он просчитался. Она, Кадна, не поверит никакой, даже самой убедительной лжи.
-Иди за путеводным знаком. Это хранится в подвале, там у меня тоже есть материалы.
На полу засветился треугольник с чёрточкой. Кадна по-взрослому усмехнулась и сделала шаг. Сияющая стрелка заскользила по мраморным плитам, указывая дорогу. Девушка быстро вышла из зала.
Стрелка неслась понизу, голографический живой портрет, нависая над головой, следовал по пятам.
Лестница. Холл первого этажа. Спуск в подвал. Неизменные камеры с бледными, потусторонними глазами – по всем углам. Тяжёлая дверь распахнулась сама собой. Никаких стеллажей и шкафов, пустая комната, ни компьютера, ни унибука. У дальней стены стол или комод.
Кадна подошла вплотную. Подвальный мрак рассеивала только голограмма да слабые узкие лучи от видео-камер. Стол оказался саркофагом. Девушка остановилась, сердце пропустило удар.
-Ну-у? Что же ты застыла? Загляни, крышка прозрачная.
В саркофаге лежала мумия. Черты мёртвого лица были вполне узнаваемы. Ветхая одежда еле прикрывала почерневшее сморщенное тело, прекрасные светлые волосы сохранились лучше всего.
Со стены звучал спокойно-издевательский голос:
-Человек, который тебе так понравился, далеко не молод. Он умер несколько тысяч лет назад, за несколько тысяч парсеков отсюда. А портрет и видео – это реконструкция по останкам, по методу профессора Герасимова, усовершенствованному при помощи современной техники.
Кадна стояла перед каменным гробом, тупо молчала и смотрела на иссохшие останки, которыми обернулась её мечта. Не было мыслей, не было слов, не было слёз.
Потом она попятилась и, как в тумане, пошла обратно.
-Ты куда? В парк, поплакать наедине с собой? Правильно, никто не должен видеть твоё горе. Люди не умеют сочувствовать, только посмеются.
Точно, в парк, надо идти в парк.
-Будешь возвращаться, прихвати цветочки. На могилу полагается приносить цветочки.
Она больше не слушала, шла, словно сомнамбула. Забрела в гущу зарослей, рухнула на землю и завыла, как смертельно раненный зверь, раздирая криком горло. Она корчилась и каталась по земле, царапала её ногтями, выдирала пучки травы, разбивала кулаки в кровь о камни и сучья, и кричала, кричала, кричала… Пока не затихла в изнеможении.
Ей хотелось умереть. Исчезнуть из мира прямо сейчас. Она здесь одна, её никто не видит, можно спокойно покончить с собой и с этой убийственной, режущей болью в груди. Никто не помешает. Никто не будет по ней страдать.
А как же мама? Её суровая, авторитарная, вроде бы сильная мама. Она не перенесёт.
Говорят, что надо жить, несмотря ни на что. Но зачем? Где найти причину, опору, надежду? Жить просто так, из упрямства? Кто подскажет?
В отчаянных ситуациях ты рискуешь остаться одна, поэтому сначала спаси себя сама. И тогда потом тебя спасут другие. Может быть. Но она же, непонятно зачем, убежала ото всех. Даже к матери не поехала.
Надо подумать. Надо вернуться куда-нибудь.
Она поднялась и пошла назад, сама не понимая, что и зачем теперь делает.
Возле аллеи пошатнулась, оступилась, чуть не упала на клумбу.
Цветы?
Да, на могилу полагается приносить цветы.
Она наклонилась, деревянным движением, словно старинная заводная кукла. Оглядела приземистый вазон, судорожно вырвала пучок стеблей вместе с корнями, прижала к груди. И пошла дальше, спотыкаясь.
За её спиной приземлился аэробус.
15.
Аяр Алгхад, тайрианский наблюдатель, шагал вдоль неровного ряда окружённых садами домов и поглядывал по сторонам.
Ветер затих, недвижные деревья подпирали вершинами клубящиеся тучи, мир потемнел.
Улицы на окраине городка опустели в предчувствии грозы. Все попрятались, вот и хорошо. Никто не глазеет, женщины не пытаются любыми, даже агрессивными способами познакомиться, а мужчины – подраться. Несколько сотен лет назад ещё и толпы зевак сбегались, теперь хотя бы такое не происходит.
Аяр кидал сканирующий луч и ловил, кидал и ловил – как бумеранг, который возвращается к охотнику, не зацепив никакой добычи. На окраинной планете всё спокойно, без особых общественных подвижек.
Одна аура поблизости привлекла внимание тайрианина. Тусклая, чахлая, рваная, как у существа, которое скоро умрёт. Из-за деревьев лесопарка вышла девушка с букетом в руках. Красивая по местным меркам. Открытая, совершенно без защиты. Тем лучше. Можно незаметно вмешаться и притушить эмоции. Чтобы она перестала убивать себя.
Что случилось?
История, которую он прочёл в памяти девушки по имени Кадна, заинтересовала. Многовато совпадений.
Аяр нашарил на поясе аппаратный комплекс, включил режим невидимости и двинулся следом за молодой чиррианкой. Девушка не заметила его, как и местная охранная техника.
Кадна прошла через ворота, пересекла сад, поднялась в дом и побрела по сумрачным коридорам. На её затылке скрещивались тонкие багровые лучики выставленных напоказ следящих видео-автоматов. За её спиной бесшумно скользила тень, незаметная, даже если посмотреть в упор. Контур, очерченный паутинкой, слабая рябь, подобно нагретому воздуху над костром.
Аяр спустился вслед за девушкой в подвал, увидел саркофаг с мумией. Удивился. Каменное основание гроба древнее, а прозрачная крышка новая.
Кадна возложила на край вечного ложа цветы и долго сидела, вглядываясь в иссохшие черты.
Аяр терпеливо ждал.
