Глава 1. Белая дева (рассказ первый)
Всадница что есть мочи гнала коня, иногда поднимая голову и с тревогой вглядываясь в порозовевшее небо.
Вокруг насколько хватало взгляда, раскинулась бескрайняя зелёная равнина и только где-то далеко впереди у самого края горизонта виднелись поддернутые дымкой синеватые контуры гор.
«Скорее же, скорее…», - одними губами шептала женщина, прижимаясь к мощной шее белоснежного коня.
Несчастное животное давно бы уже пало замертво от бешеной, непрерывной скачки, если бы не сила, которую хозяйка щедро в него вливала.
Если бы не крайняя нужда, она бы ни за что не позволила бы себе рисковать Ордо – любимым подарком мужа, однако сейчас обстоятельства оказались сильнее давней привязанности.
Резкий порыв ветра сорвал с головы женщины капюшон, открывая не по возрасту юное лицо, сияющие белизной волосы и пугающе прозрачные глаза. Внешность, из-за которой родня мужа долго не могла смириться и принять в семью, не смотря на происхождение.
«Скорее же, мой хороший, скорее!», - мысленно уговаривала женщина хрипящего коня, и в этот момент готова была возненавидеть собственного отца за предосторожности, из-за которых на эти земли невозможно было открыть порталы.
Драгоценное время ускользало как песок сквозь пальцы.
Сила, данная от рождения, давно стала для неё проклятием. Знать и видеть то, чего не желаешь. Понимать, что не вправе вмешиваться в ход вещей и пытаться что-то исправить.
Но последнее видение заставило её забыть о том, чему обучали с самого детства и теперь, она впервые за долгие годы возвращалась домой, с отчаянной надеждой на то, что перед лицом всеобщей гибели отец отречётся от своих убеждений и позволит ей сделать всё, чтобы предотвратить страшное.
Через несколько часов, когда небо потемнело, а лилово-розоватое сияние на нём наоборот – стало ярче, справа и слева вырос тёмный еловый лес – охотничье угодья вышгорцев – полудиких племён которых отец отчего-то никак не прогонит со своей территории. Огромные, с лохматыми, нечёсаными волосами всех оттенков рыжего, привыкшие носить звериные шкуры – и зачем родителю возиться с ними, пытаться обучать?
«Знания – великая сила», - любил повторять отец, но вот только для его дочери знания стали тяжким бременем.
Для неё всё переменилось в тот самый миг, когда она повстречала Андира – молодого наследника одного из древнейших родов Гвадемара. Он пришёл в Дом за знаниями, и отец не стал отказывать ему в этой милости, предоставив для изучения библиотеку.
Но вместе со знаниями, Андир увёз с собой кое-что, а точнее, кое-кого ещё…
Элью – единственную дочь старшего хранителя Иэльна, до того момента никогда прежде не покидавшую Вышегорья. Он привёл её к себе в дом, назвал женой перед лицом Бескрайнего Мироздания, и со временем изыскал способ избавить любимую от так мучающих её вещих снов. В благодарность Элья подарила ему четырёх сыновей и на долгие годы стала для своего супруга верной спутницей, оберегающей род и семью от любых посягательств. Она была счастлива, но всё рухнуло в один миг, когда ей снова пришло видение – невероятное, пугающее, безумное…
Впервые она пошла против воли Андира и отправилась в путь, так и не сказав никому ни слова. И теперь, она обязана сделать всё возможное и невозможное, чтобы разрушить планы авгуров и помешать впустить в этот мир их проклятое божество.
Лес поредел и расступился, и над Эльей нависли величественные, укрытые таинственной серебристой дымкой, горы.
Женщина натянула поводья, заставляя Ордо перейти на шаг и, наконец, остановиться. Женщина удивительно легко соскочила с его спины. Конь дышал тяжело, роняя на землю хлопья пены и Элья, обняв его морду, передала ему ещё немного силы, а затем прошептала заклинание. Животное крупно вздрогнуло и замерло, стремительно покрывшись чем-то похожим на тонкую ледяную корочку.
- Потерпи, потерпи, мой хороший, - тихо и ласково произнесла она, касаясь кончиками изящных пальцев неприятно холодной шерсти. – Я постараюсь скоро вернуться.
Оставив Ордо под защитным пологом, Элья развернулась лицом к горному подножью, прикрыла глаза и развела руки в стороны, пытаясь почувствовать Путь. Каждый раз, трапа ведущая в Дом Памяти появлялась в новом месте, и т, если таково было желание хранителей. Наконец, она ощутила это – тонкую незримую нить, тёплую и пульсирующую, протянувшуюся от её сердца в нужном направлении.
Вновь открыв глаза и позволив себе слабую улыбку облегчения, Элья уверенно пошла туда, где брала своё начало тропа. Отец позволил ей пройти. Он ждал её.
Пришла запоздалая мысль – если даже она, отказавшаяся от собственных сил, смогла увидеть грядущие перемены, то хранители и подавно в курсе происходящего. Возможно даже, что отец предвидел и её возвращение.
Элья поднималась всё выше и выше, не обращая внимания на всё усиливающиеся порывы холодного ветра, треплющего и развевающего её свободные белоснежные одежды. Ветер не страшил её – она выросла в этих местах, была их неотъемлемой частью. Здесь навсегда остался кусочек её души.
Наконец, отец сжалился над ней – тропа, которая уже начинала казаться бесконечной, всё-таки закончилась и женщина вышла к широкому плато на котором, сверкая стеклянным синим куполом, стоял Дом Памяти. Сердце тут же охватили, казалось бы, давно забытые трепет и благоговение.
Из широких дверей к ней навстречу неспешно вышел худой мужчина с длинным бледным лицом и заплетёнными в косу белыми волосами.
- Отец, - дрогнувшим голосом произнесла Элья, низко склонив голову в знак почтения. – Я пришла просить тебя о помощи.
- Знаю, - бесцветным голосом ответил ей хранитель и всё так же невыразительно велел: - Ступай за мной.
Они не виделись больше двадцати лет, но с момента последней встречи ни он ни она ничуть не изменились. Высокий молодой мужчина и юная хрупкая девушка, оба – беловолосые и белоглазые с бледной, словно бы не знавшей солнца, кожей.
Дом Памяти, созданный с помощью первозданной магии хранителей, менялся в зависимости от желаний и предпочтений хозяев или гостей. Главный зал – сердце Дома, представлял собой то благоухающий сад с журчащими водопадами и поющими в густой зелени птицами, то просторное помещение с зеркальными стенами, многократно отражающими и повторяющими любого вошедшего, то освещённую чадящими факелами пещеру, с загадочно сияющими слюдяными вкраплениями. Невозможно было предугадать, какой именно вид примет Главный зал Дома Памяти.
В этот раз помещение оказалось совершенно пустым, если конечно не считать разноцветных светлячков, падающих на пол и стены из огромных витражных окон, хотя снаружи белоснежные стены Дома не имели ни одного окна.
Эти пёстрые радостные пятнышки, пляшущие вокруг них с отцом, отчего-то показались Элье совершенно неправильными и неуместными. Они словно дразнили женщину – веселились, вопреки тому, что тяжким камнем лежало у неё на душе.
Хранитель Иэльн остановился, повернулся к дочери, глядя на неё выжидающе. Элья знала – чувствовала, что за ней наблюдают остальные вещуры. За ней наблюдает Дом.
- Мне было видение, - неловко начала Элья. Заметила, что нервно переплетает пальцы и с усилием одёрнула себя. – Я видела, как содрогается Гвадемар, а Дармантир и вовсе – полностью уходит под воду.
Отец продолжал всё так же безучастно взирать на неё в полном молчании, и Элья почувствовала, что начинает раздражаться, однако не подала виду.
- Я видела, как над Дармантиром открывается портал, и Она тянется сюда своими сотканными из мрака щупальцами. Я видела, как гибнут сотни – тысячи магов и обычных людей. Я видела…
Тут её голос предательски сорвался, но она всё же нашла в себе силы продолжить:
- Я видела, как гибнет моя семья…
Хранитель Иэльн, не меняя бесстрастного выражения лица, произнёс:
- Нам это известно. Всё случится так, как должно случиться.
- Должно? – глаза Эльи расширились, руки сами собой сжались в кулаки.
В памяти вновь, словно наяву предстало безжизненное, окровавленное лицо мужа, и разрушенный в дом, в котором их семья была так счастлива. Нет, она не могла этого допустить! Она должна попытаться убедить отца.
- Ты знаешь, что нам под силу это предотвратить! Верни мне Сердце Альора, отец, и я смогу помешать ритуалу авгуров, пусть даже ценой собственной жизни!
Хранитель сделал шаг навстречу дочери, взял прохладными пальцами за подбородок и заставил посмотреть в свои белые глаза.
- Нет, - единственное слово-приговор, сорвавшееся с его губ и разбившее надежды.
- Ради чего? – прошептала Элья, ощущая, как по щеке скатилась одна единственная слеза. – Ради чего ты готов позволить Алиссаре погубить этот мир?
Хватка хранителя Иэльна стала чуть мягче, хотя взгляд его оставался всё так же холоден.
- В тебе моя сила и кровь, Элья, и порой тебе может приоткрыться туманная завеса грядущего. Увы, даже ты не способна увидеть то, что доступно нам. Именно поэтому я откажу тебе.
- Отец… умоляю тебя, - уже понимая, что проиграла, всё же произнесла женщина, отстраняясь, и продолжила говорить с тихим отчаянием, сама не осознавая, зачем это делает. – Это же твои внуки! Младшему всего двенадцать, но он такой смышлёный, и тянется к знаниям, а средние – близнецы, несмотря на юный возраст уже считаются лучшими наездниками в Феррии. Старший… - она запнулась, на мгновение, - Старший обещает стать талантливым магом – ему особенно даётся созидательные чары. Они такие славные, отец! Не дай их погубить!
Наконец, взгляд хранителя Иэльна чуть смягчился, и теперь в нём появилась едва уловимая грусть.
- Обещаю тебе, Элья, что род Паттаки не прервётся. Но, увы, ради блага этого мира, я не позволю авгурам прервать ритуал. Иногда приходится жертвовать малым, чтобы спасти большее.
- Малым? – покачав головой, переспросила женщина. – Ты же видел, что должно произойти…
- Да, это произойдёт, - спокойно подтвердил хранитель. – И это даст этому миру ещё несколько веков покоя прежде, чем Алиссара вернётся вновь. Вмешаемся сейчас, изменим судьбу и все погибнем.
Элья отвела взгляд, пряча его от вещура.
- Я… я поняла…
- Отдохни и возвращайся обратно к своей семье, - произнёс хранитель. – Завтра на рассвете ты должна покинуть Дом Памяти. Ты ещё успеешь воссоединиться с родными до того, как всё начнётся.
Элья ничего не ответила.
Она уже приняла решение.
Солнце уже наполовину показалось из-за горизонта, вызолотив равнину и верхушки деревьев. Там, далеко внизу, только магически усиленное зрение сумело бы различить стремительно удаляющуюся белоснежную точку.
- Ты всё-таки решил отпустить её? – спросил Виэль, подходя к брату со спины. Остальные братья безмолвно замерли рядом. – Вместе с артефактом?
Иэльн не ответил. Он мысленно потянулся к Сердцу Альора, в котором когда-то самолично запечатал большую часть силы своей дочери. Энергия артефакта отозвалась в груди пульсирующим теплом.
- Ты уверен, что это необходимо? – тихо обратился к нему Раэль и, догадавшись, покачал головой: - Ты сам позволил ей пройти к Сердцу. Что же, выбор твой, брат.
Иэльн, который всё это время стоял неподвижно, вскинул руку, и следом за ним это повторили остальные вещуры, объединяя и направляя свою силу.
В этот самый миг, Сердце Альора, что покоилось на груди у Эльи, ослепительно вспыхнуло, и женщина почувствовала необыкновенную лёгкость во всём теле.
Хранители наблюдали за тем, как внизу закружился снежный вихрь, а равнина стремительно покрывается льдами, в которые навечно вмёрз опустевший артефакт.
Элью больше не волновала судьба мира, она уже не помнила о семье – она танцевала в снежном буране. Смеясь, проносилась над своими новыми владениями – ледяной пустошью.
В память о дочери Иэльн вложит в вышгорцев новое Знание, и даже века спустя, став хельмами, они будут продолжать почитать свою защитницу – Белую деву.
Глава 2. Мотылёк (рассказ второй)
Лента дороги вилась, рассекая изумрудную зелень лугов и утопая в золоте полей, а там, дальше, уже виднелись сияющие на солнце шпили отстроившегося Фендора.
Аника смотрела в запылённое окно кареты и не могла сдержать мечтательной улыбки. Она любила эти места, и каждый год с нетерпением ждала начала осени, чтобы вновь побывать здесь. Именно с этим небольшим городком, раскинувшемся на морском побережье, были связаны самые светлые и самые… будоражащие воспоминания.
- … говорю тебе, Совет своё дело знает: и года не пройдёт, как они окончательно разберутся с последними авгурами.
Аника вздрогнула, и бросила взгляд на тётушку. Девушка не любила эту тему и всё что было связано с Вторжением – слишком много горя оно принесло этому миру.
- На твоём месте, я бы больше беспокоилась об этом новом религиозном культе, который разжигает среди простых людей ненависть к магам, - заметила матушка, изящным движением поправляя выбившийся из аккуратной причёски тёмный локон. – Эриас говорит, что это может стать куда большей проблемой.
- Твой муж любит сгущать краски, дорогая сестрица, - отмахнулась тётушка, презрительно поморщившись. – Что нам может противопоставить жалкая горстка человеческих фанатиков?
Аника поёжилась и посмотрела на сидящую рядом сестру, которой, кажется, все эти взрослые разговоры были совсем не интересны. Амара развлекалась тем, что создавала иллюзии золотисто-голубых мотыльков и заставляла их порхать в довольно тесном пространстве кареты, так что матушке и тётушке то и дело приходилось от них отмахиваться.
- Я слышала, - чуть понизив голос, произнесла матушка, - что они воздвигают храмы и призывают к себе на службу Детей Альора.
Аника сцепила пальцы и насторожилась, обратившись в слух.
- Пустых? – фыркнув, переспросила тётушка. – Помилуй, дорогая сестрица, большей глупости и вообразить сложно! Эти миролюбцы безобидней младенцев!
В груди у Аники поднялась волна негодования – много они знают! Её Эймур вовсе не такой! Он храбрый, сильный, и смотрит на неё так, что сердце сладко замирает, и слабеют колени. При воспоминании об их первом поцелуе, щёки девушки предательски запылали, так что ей совсем пришлось отвернуться к окну, дабы старшие родственницы не заподозрили неладное.
Подумать только, уже год прошёл с их последней встречи!
Она встретила Эймура когда ей было всего шестнадцать, во время прогулки по набережной Фендора. Аника часто с трепетом вспоминала тот день и не сомневалась, что сама судьба тогда свела их вместе.
Амара была ещё совсем мала и её оставили дома, а она с матушкой и тётушкой отправилась подышать морским воздухом, полакомиться жареными в меду орешками и пройтись по лавкам где торговали всяческими диковинками, сделанными из перламутровых ракушек, кораллов и жемчуга. Как же ей нравилось разглядывать все эти чудесные безделушки! Бережно перебирать их одну за другой, чтобы, в конце концов, отыскать именно своё Сокровище. Местные изготавливали такие поделки специально для тех магов, что имелит в Фендоре резиденции и наведывались сюда на отдых раз в год, в начале осени, когда солнце палит уже не так жарко.
Эймур был сыном лавочника и в тот день подменял отца за прилавком. Аника сразу приметила его – светловолосого юношу с пронзительно голубыми глазами и такой открытой улыбкой, которая без труда могла растопить любое сердце.
