- Аккуратнее, овца! – резко бросает та, смерив Катю уничтожительным взглядом.
- Извините, я нечаянно, - виновата отвечает девушка, чувствуя тупую пульсирующую боль в плече.
У стойки уже болтают Женя и Дима. Парень, увидев Катю, бросается к ней навстречу, вынимая из-за спины шикарный букет цветов.
- Привет, зайчонок, - радостно говорит он, целуя её, едва коснувшись губами.
- Ой, это мне? Спасибо, маленький.
- Я же тебе сто раз говорил – не называй меня так, особенно на людях. Что у тебя с глазами?
- Чихнула, - смущается Катя.
Дима прижимает её к себе, несколько раз целует в шею, понемногу поднимаясь выше и выше, к робким и ещё по сути детским губам.
- Катюш, я соскучился… ты себе даже не представляешь как.
Катя, отводя лицо в сторону и слабо отстраняя его:
- Ну что ты, здесь же люди, неудобно.
- Да плевать на этих людей. Я соскучился!
- Я тоже соскучилась, но всё-таки давай не здесь.
Глаза у Димы заблестели хитрым огоньком:
- А где, принцесса?
- Не знаю, мой сказочный принц, - смущается Катя.
Дима наклоняется совсем близко к её уху и заговорщицким голосом продолжает:
- Зато я кажется знаю.
Катя непонимающе отстраняется.
- О чем ты?
- Сегодня у Андрюхи никого не будет дома, включая его самого. Ключи у меня на хранении. Ты понимаешь, о чём я?
Катино непонимание сменяется настороженностью:
- Боюсь, что да.
- Почему же «боюсь»? Это будет потрясающе, я буду очень нежен и заботлив. Уверяю, тебе очень понравится.
Настороженность девушки превращается в самый настоящий страх:
- Нет-нет, Дим, не сегодня.
- А когда, Кать? Когда? Мы уже два месяца вместе и до сих пор…
- Котичка, ну ты же понимаешь, как для меня это важно. Я хочу, чтобы этот момент запомнился на всю жизнь. Свечи, музыка, я хочу, чтобы это было очень красиво, романтично.
Парень вроде бы как начинает сдаваться, но в то же время не отступает совсем.
- Да-да, я тоже хочу. Но когда это будет? У Андрюхи свободно уже сегодня. Там все чисто, уютно. Ну давай же, не ломайся, зай.
Голос девушки обретает жалостливые нотки:
- Дим. Пожалуйста, не заставляй меня. Я не так себе это представляла. Я хочу, чтобы это был настоящий акт любви, чтобы ничто не давило на нас, не отвлекало. Я понимаю, что я у тебя не первая, но ты для меня… поэтому пожалуйста давай сделаем красиво. Я чувствую, что уже почти готова, но не к тому, как ты предлагаешь – непонятно где, непонятно как. Наспех, у кого-то на квартире.
- Не у кого-то, а у моих друзей.
- Нет. Прости меня, пожалуйста, но я так не могу и не хочу.
Дима пытается прижать к себе Катю, осыпая её поцелуями.
- Дим, мы еще не готовы. Наше чувство еще не расцвело настолько, чтобы познать друг друга, мы идем к этому, но еще не пришли. Я так люблю тебя, но это действительно очень, очень важно для меня.
- Мы готовы, поверь мне. Я хочу тебя!
- Извини, прости меня, пожалуйста, но я не могу согласиться. Еще не время. К тому же, завтра утром мне равно вставать, на экзамен. Не обижайся, солнышко, мы обязательно это сделаем, но не сегодня. Пожалуйста. Не сегодня. Не сердись на меня.
Взгляд парня теряет всякую жизнь и сменяется больше на равнодушие, нежели на смирение. Но, в целом, он «принимает» столь неутешительный исход:
- Да ладно, что уж там. Я всё понимаю. Ещё этот экзамен. Чё теперь? Нет, так нет.
Катя, не замечая этих перемен, искренне радуется:
- Спасибо, зайка, ты у меня такой чуткий. Так люблю тебя! Прости, я отойду ненадолго к Жене, ей Макс изменил, ей плохо.
- Вот урод! – безразлично бросает Дмитрий.
- Ну это же ты у меня такой молодчага, а он просто несерьезный. Я ненадолго.
Когда Катя возвращается к стойке, то застаёт неутешительную картину. Перед Женей выстроилась батарея пустых бокалов из-под коктейлей, а трубочка в её губах усердно тянет очередную порцию «Секса на пляже». Судя по размазанной туши на глазах, Женя плакала. - Ого, я вроде ненадолго тебя оставила, - обращает внимание на свое присутствие Катя. Женя, не глядя на подругу, снова плачет:
- Он всю жизнь мне сломал… ненавижу его. Как же хорошо все начиналось. И как жить теперь, когда есть с кем сравнивать? Где я теперь найду ему под стать?! Кобелина, тварь, чтоб он сдох… а потом и я вслед за ним. От горя…
Катя подзывает бармена:
- Извините, можно Вас попросить больше ей не наливать?
Но в женины планы, как видно, сдаваться без боя никак не входило:
- Не надо за меня решать! – резко рявкает она. – Я сама способна выстроить свою жизнь.
- Способна, способна, - ласково вторит ей Катя, - но не в таком состоянии.
- Я убью его, - вдруг совершенно спокойно подытоживает Женя.
- Кого? – даже не сразу понимает Катя.
- Макса.
- За что? Вас же уже почти ничего не связывает.
- Вот за это и убью, - тем же без эмоциональным голосом продолжает Женя. - Я не хочу, чтобы он еще кому-то сделал больно. Я не хочу, чтобы кто-то еще, доверившись ему, потом так же страдал как я.
- Да глупости это, Женечка. Ты послушай себя. Просто не думай о нём. Забудь его!
- Вот убью и забуду. Ну сколько за него дадут? В первый раз-то убиваю, значит где-то лет шесть. По сравнению с огромной жизнью, шесть лет – это полная фигня.
Катя подсаживается к ней ближе и прижимает её голову к своей груди.
- Родненькая моя, услышь меня. Ведь не в шести годах-то дело. А в том, что ты убьешь че-ло-века! Да можно ли убивать человека? За ним же целая жизнь: детство, школа, мечты, планы на будущее. Тебе ли это решать? Ты же не простишь себя потом никогда.
- А кому, интересно, это решать? – отпрянула подруга. - Если у человека появляется доброкачественная опухоль – ее же удаляют, чтобы она не разрасталась дальше во все органы. А плохой человек для меня – чем не опухоль, если он уничтожает меня изнутри. Разве я виновата, что нет таких служб, которые занимались бы этим официально, вот и приходится все решать самому. Но человек-опухоль не должен жить!
- Каждый человек имеет право на жизнь, на возможность исправить свои ошибки и жить хорошо. Надо быть милосердными друг к другу, - не сдаётся бесконечно добрая Катя.
- Ага! Некоторые такую доброту за слабость принимают и вконец охеревают.
- Пьяненькая моя. Ты же любишь его.
- Люблю, поэтому и иду на такие меры. Если бы он был мне по фиг, я бы его пальцем не тронула. А так из-за любви я не хочу, чтобы он разрушил чужие и свою жизнь. Пусть уйдет чистым и добрым, каким его знали и любили. Это ли не любовь? Чтобы он не страдал.
Катя перестаёт держать нить разговора.
- Так ты хочешь, чтобы он не страдал или остальные?
Женя на секунду задумывается, а потом поднимает вверх указательный палец правой руки и важно замечает:
- Я хочу, чтобы никто не страдал. Я всех люблю. Поэтому убью Макса.
Катя вдруг словно вспоминает о чём-то и смотрит в телефон.
- Так, ладно, я всё поняла. Боже мой, двадцать минут одиннадцатого, пора домой. Еще с Димой немного поговорить. Пойдем, я посажу тебя на такси. Трудный сегодня выдался вечер.
Женя вдруг начинает канючить:
- Я не хочу домой. А пойдем пешком? По пути поговорим еще, а?
Катя смотрит на неё добрым и понимающим взглядом матери, разговаривающей с беззлобно капризным ребёнком.
- Нет, милая, у меня нет времени, чтобы еще гулять. Тем более поздно вечером. Пойдём пора.
Девушки расплатились с барменом, Катя берёт в одну руку букет цветов, другой хватает под мышку податливую Женю, и они нестройной походкой направляются к выходу. Почти перед самым выходом Катя цепляется ногой за какую-то ерунду и её немного разворачивает… в полумраке курилки он видит целующуюся пару. Из-за смущения от увиденного она тут же собирается отвернуться, но вдруг ясно осознает, что парень ей до боли знаком… и, более того, она его любит. Дима.
Это был её Димочка, её маленький котичка, ее первая и единственная любовь – человек, которого она боготворила, которого видела во всех благородных героях читанных ею романов, которого ставила всем в пример… И сейчас этот сказочный принц её целомудренной жизни безобразно лапал за попу какую-то девушку, плотоядно исследуя своим языком её рот. Тем самым языком, который некогда чувствовала и всем своим сердцем любила Катя… Девушка крепко держала его за мошонку, игриво массируя ее. Оба были так увлечены процессом, что не замечали никого не вокруг, да и остальным не было до них никакого дела. Это клуб, это вечер, это жизнь, это обыденность!
Какое-то время Катя явно в ступоре завороженно разглядывает эту самую паскудную сцену в своей недолгой жизни, словно под гипнозом от увиденного, будто само её сознание не допускает того, что это может быть в реальности. Девочка искренне ждет и отчаянно надеется, что это наваждение рассеется и окажется, что она просто спутала пару и это вовсе никакой не Дима… но, увы… облако не уходит. Это была суровая реальность. И это был Дима.
- Дима… - даже не кричит, а больше стонет она. А он даже не услышал – нет, он почувствовал её. В ужасе он смотрит на неё, не в силах подобрать слова… которые, в общем-то, уже и не нужны.
- Нет, нет, нет, не надо ничего себе придумывать – вдруг собирается со скудными мыслями парень и бросается к ней. Но она, искренне страшась, что сейчас этими же своими руками он коснётся и её тела, вдруг исступленно отталкивает от себя подругу, швыряет букетом в него и бросается к выходу, на улицу! Дима же безнадежно и, что таить, безуспешно всё еще силится реабилитироваться:
- Детка, это не то, что ты подумала… дай мне объяснить. Заяц!
Но нет. Тщетно. Она выбегает из клуба, бежит прочь от этого ярко освещенного размалёванного входа, проносится мимо людей, толпящихся у клуба, припаркованных такси, минует остановку. Катя бежит лишь бы бежать.Из-за слез ничего толком не видно, к тому же, она начинает буквально задыхаться от сдавленной спазмом груди, но остановиться девушка решительно не может. Он не должен её догнать. Наконец, она выбегает на какую-то полупустую, мрачно освещенную улицу и ныряет в первый попавшийся переулок. Силы окончательно оставляют её, она останавливается, прислонившись к стене, крепко зажимает себе рот руками и медленно сползает вниз, беззвучно рыдая. Дима проносится мимо.
В голове Кати нет ни единой мысли – только не отпускающий спазм в груди держит всё тело в каком-то неподвластном параличе. Катя Рыдает. Искренне и отчаянно. Этого просто никак не могло быть, какой-то нелепый и абсурдный пранк, чтобы близкий, родной, любимый человек, ещё минуты назад клявшийся тебе в любви, нежно смотрящий в твои глаза, счастливо улыбающийся вдруг с такой легкостью всё это отдал другой… Это просто никак не вмещалось в рамки катиного понимания, но, невзирая на возможности её восприятия, именно так всё и было.
Вдруг у неё звонит телефон. Мажорная приятная нежная мелодия оглашает унылый и мрачный переулок, словно именинное поздравление на похоронах. Звонит некогда любимый «Котичка». Катя тут же сбрасывает, а потом и вовсе отключает звук и возвращает телефон в сумку. Она сидит ещё немного, слёз больше нет - звонок её словно отрезвил, возвращая в реальность, в который отныне начинается совершенно новая для нее жизнь – жизнь без Димы. Больно и не верится, самая каноничная стадия отрицания, но необходимо делать первые шаги к принятию. С аналитическим мышлением у Кати был полный порядок, выводы делать она умела, а остальное – даст Бог, приложится. Да и мама поможет, запишет ее к психологу.
Девушка достаёт салфетки, вытирает лицо, глаза. Встаёт, глубоко вдыхает тёплый вечерний воздух и собирается уже выйти из переулка, как чья-то крепкая рука внезапно хватает её сзади за лицо, зажимает рот, а другая рука – фиксирует девичью талию. И, прежде, чем Катя успевает испугаться, некто волочёт её обратно в темноту переулка.
Она рефлекторно пытается вырваться, от страха адреналин придает ее движениям резкость и какую-то неведомую ранее уверенность, но тщетно – силы очевидно неравны. Катю тащат вглубь переулка, потом за угол, потом ещё поворот, ещё и вот она оказывается на задворках какого-то магазина.
В центре грязного, огороженного почти со всех сторон глухими размалёванными стенами, двора в баке горит костёр, вдоль стен стоят мусорные баки, возле костра два парня лет 20-25 с бутылками пива в руках. На земле ещё ящик какого-то такого же дешевого пива.
Один лысый и в спортивном костюме – типичный гопник, другой одет скромнее, но стильно, с легкой щетиной и прической, какую могут сделать только в хорошем барбершопе.
Наконец, Катю отпускают, и она видит своего похитителя. Обычный ничем не примечательный парень, с копной темных волос, в штанах цвета хаки и в футболке с надписью «Rammstein».
- Я же говорил музыка играет, - довольно осклабляется похититель, разглядывая свою жертву. – Хорошо хоть пошёл проверил. А там оказывается маленькая пьяненькая цыпочка заблудилась. Зашла, наверное, поссать, а тут такая удача. Ха-ха-ха!!!
Парни смеются, довольные посредственной шуткой, с любопытством разглядывая Катю. Воодушевленный успехом, парень продолжает:
- В общем, так. Сразу предупреждаю – кричать не надо. Убегать тоже. Нам скучновато, а хотелось бы прекрасно провести вечер. Ты же не хочешь нам его испортить? Начнешь орать – я порежу твоё смазливое личико, усекла?
- То есть, жить ты останешься, - наставительно завершает оратор. – Но жить с тобой уже никто не захочет.
Парни снова гогочут.
Катя в ужасе внимает правилам. У нее совершенно нет никаких мыслей, только животный страх неприятным холодным потоком растекается по телу – от груди к ногам. Сердце бьется быстро, гулко, с невероятной скоростью разгоняя кровь.
- Ты поняла меня, красотулька?
Катя послушно кивает, продолжая во все глаза, полные страха и слёз, следить за движениями похитителя.
- Вот и славненько! – успокаивается парень. – Люблю понятливых девочек. А то ей, мрази, говоришь, что всё оплачено и значит она, сука, будет делать абсолютно всё, а она начинает корчить из себя гребанную недотрогу.
- Эй, - совершенно без эмоционально подключается к разговору гопник. – Тебя как зовут?
- Меня? – тихо переспрашивает Катя.
- Тебя, тебя.
- Катя.
- А сколько тебе лет?
- Двадцать будет.
- Когда?
- Двенадцатого августа.
- А, понятно. Праздновать будешь?
Катя немного успокаивается от абсурдности диалога. Слова и фразы вроде понятные, привычные, не таящие в себе никакой угрозы. Как будто бы разговор в коридорах института. Это немного придаёт ей силы, и она чуть увереннее отвечает:
- Я ещё не думала об этом.
- Ну хорошо, - резюмирует парень. – А что у тебя лучше получается: минет или в жопу?
- Извините, я нечаянно, - виновата отвечает девушка, чувствуя тупую пульсирующую боль в плече.
У стойки уже болтают Женя и Дима. Парень, увидев Катю, бросается к ней навстречу, вынимая из-за спины шикарный букет цветов.
- Привет, зайчонок, - радостно говорит он, целуя её, едва коснувшись губами.
- Ой, это мне? Спасибо, маленький.
- Я же тебе сто раз говорил – не называй меня так, особенно на людях. Что у тебя с глазами?
- Чихнула, - смущается Катя.
Дима прижимает её к себе, несколько раз целует в шею, понемногу поднимаясь выше и выше, к робким и ещё по сути детским губам.
- Катюш, я соскучился… ты себе даже не представляешь как.
Катя, отводя лицо в сторону и слабо отстраняя его:
- Ну что ты, здесь же люди, неудобно.
- Да плевать на этих людей. Я соскучился!
- Я тоже соскучилась, но всё-таки давай не здесь.
Глаза у Димы заблестели хитрым огоньком:
- А где, принцесса?
- Не знаю, мой сказочный принц, - смущается Катя.
Дима наклоняется совсем близко к её уху и заговорщицким голосом продолжает:
- Зато я кажется знаю.
Катя непонимающе отстраняется.
- О чем ты?
- Сегодня у Андрюхи никого не будет дома, включая его самого. Ключи у меня на хранении. Ты понимаешь, о чём я?
Катино непонимание сменяется настороженностью:
- Боюсь, что да.
- Почему же «боюсь»? Это будет потрясающе, я буду очень нежен и заботлив. Уверяю, тебе очень понравится.
Настороженность девушки превращается в самый настоящий страх:
- Нет-нет, Дим, не сегодня.
- А когда, Кать? Когда? Мы уже два месяца вместе и до сих пор…
- Котичка, ну ты же понимаешь, как для меня это важно. Я хочу, чтобы этот момент запомнился на всю жизнь. Свечи, музыка, я хочу, чтобы это было очень красиво, романтично.
Парень вроде бы как начинает сдаваться, но в то же время не отступает совсем.
- Да-да, я тоже хочу. Но когда это будет? У Андрюхи свободно уже сегодня. Там все чисто, уютно. Ну давай же, не ломайся, зай.
Голос девушки обретает жалостливые нотки:
- Дим. Пожалуйста, не заставляй меня. Я не так себе это представляла. Я хочу, чтобы это был настоящий акт любви, чтобы ничто не давило на нас, не отвлекало. Я понимаю, что я у тебя не первая, но ты для меня… поэтому пожалуйста давай сделаем красиво. Я чувствую, что уже почти готова, но не к тому, как ты предлагаешь – непонятно где, непонятно как. Наспех, у кого-то на квартире.
- Не у кого-то, а у моих друзей.
- Нет. Прости меня, пожалуйста, но я так не могу и не хочу.
Дима пытается прижать к себе Катю, осыпая её поцелуями.
- Дим, мы еще не готовы. Наше чувство еще не расцвело настолько, чтобы познать друг друга, мы идем к этому, но еще не пришли. Я так люблю тебя, но это действительно очень, очень важно для меня.
- Мы готовы, поверь мне. Я хочу тебя!
- Извини, прости меня, пожалуйста, но я не могу согласиться. Еще не время. К тому же, завтра утром мне равно вставать, на экзамен. Не обижайся, солнышко, мы обязательно это сделаем, но не сегодня. Пожалуйста. Не сегодня. Не сердись на меня.
Взгляд парня теряет всякую жизнь и сменяется больше на равнодушие, нежели на смирение. Но, в целом, он «принимает» столь неутешительный исход:
- Да ладно, что уж там. Я всё понимаю. Ещё этот экзамен. Чё теперь? Нет, так нет.
Катя, не замечая этих перемен, искренне радуется:
- Спасибо, зайка, ты у меня такой чуткий. Так люблю тебя! Прости, я отойду ненадолго к Жене, ей Макс изменил, ей плохо.
- Вот урод! – безразлично бросает Дмитрий.
- Ну это же ты у меня такой молодчага, а он просто несерьезный. Я ненадолго.
Когда Катя возвращается к стойке, то застаёт неутешительную картину. Перед Женей выстроилась батарея пустых бокалов из-под коктейлей, а трубочка в её губах усердно тянет очередную порцию «Секса на пляже». Судя по размазанной туши на глазах, Женя плакала. - Ого, я вроде ненадолго тебя оставила, - обращает внимание на свое присутствие Катя. Женя, не глядя на подругу, снова плачет:
- Он всю жизнь мне сломал… ненавижу его. Как же хорошо все начиналось. И как жить теперь, когда есть с кем сравнивать? Где я теперь найду ему под стать?! Кобелина, тварь, чтоб он сдох… а потом и я вслед за ним. От горя…
Катя подзывает бармена:
- Извините, можно Вас попросить больше ей не наливать?
Но в женины планы, как видно, сдаваться без боя никак не входило:
- Не надо за меня решать! – резко рявкает она. – Я сама способна выстроить свою жизнь.
- Способна, способна, - ласково вторит ей Катя, - но не в таком состоянии.
- Я убью его, - вдруг совершенно спокойно подытоживает Женя.
- Кого? – даже не сразу понимает Катя.
- Макса.
- За что? Вас же уже почти ничего не связывает.
- Вот за это и убью, - тем же без эмоциональным голосом продолжает Женя. - Я не хочу, чтобы он еще кому-то сделал больно. Я не хочу, чтобы кто-то еще, доверившись ему, потом так же страдал как я.
- Да глупости это, Женечка. Ты послушай себя. Просто не думай о нём. Забудь его!
- Вот убью и забуду. Ну сколько за него дадут? В первый раз-то убиваю, значит где-то лет шесть. По сравнению с огромной жизнью, шесть лет – это полная фигня.
Катя подсаживается к ней ближе и прижимает её голову к своей груди.
- Родненькая моя, услышь меня. Ведь не в шести годах-то дело. А в том, что ты убьешь че-ло-века! Да можно ли убивать человека? За ним же целая жизнь: детство, школа, мечты, планы на будущее. Тебе ли это решать? Ты же не простишь себя потом никогда.
- А кому, интересно, это решать? – отпрянула подруга. - Если у человека появляется доброкачественная опухоль – ее же удаляют, чтобы она не разрасталась дальше во все органы. А плохой человек для меня – чем не опухоль, если он уничтожает меня изнутри. Разве я виновата, что нет таких служб, которые занимались бы этим официально, вот и приходится все решать самому. Но человек-опухоль не должен жить!
- Каждый человек имеет право на жизнь, на возможность исправить свои ошибки и жить хорошо. Надо быть милосердными друг к другу, - не сдаётся бесконечно добрая Катя.
- Ага! Некоторые такую доброту за слабость принимают и вконец охеревают.
- Пьяненькая моя. Ты же любишь его.
- Люблю, поэтому и иду на такие меры. Если бы он был мне по фиг, я бы его пальцем не тронула. А так из-за любви я не хочу, чтобы он разрушил чужие и свою жизнь. Пусть уйдет чистым и добрым, каким его знали и любили. Это ли не любовь? Чтобы он не страдал.
Катя перестаёт держать нить разговора.
- Так ты хочешь, чтобы он не страдал или остальные?
Женя на секунду задумывается, а потом поднимает вверх указательный палец правой руки и важно замечает:
- Я хочу, чтобы никто не страдал. Я всех люблю. Поэтому убью Макса.
Катя вдруг словно вспоминает о чём-то и смотрит в телефон.
- Так, ладно, я всё поняла. Боже мой, двадцать минут одиннадцатого, пора домой. Еще с Димой немного поговорить. Пойдем, я посажу тебя на такси. Трудный сегодня выдался вечер.
Женя вдруг начинает канючить:
- Я не хочу домой. А пойдем пешком? По пути поговорим еще, а?
Катя смотрит на неё добрым и понимающим взглядом матери, разговаривающей с беззлобно капризным ребёнком.
- Нет, милая, у меня нет времени, чтобы еще гулять. Тем более поздно вечером. Пойдём пора.
Девушки расплатились с барменом, Катя берёт в одну руку букет цветов, другой хватает под мышку податливую Женю, и они нестройной походкой направляются к выходу. Почти перед самым выходом Катя цепляется ногой за какую-то ерунду и её немного разворачивает… в полумраке курилки он видит целующуюся пару. Из-за смущения от увиденного она тут же собирается отвернуться, но вдруг ясно осознает, что парень ей до боли знаком… и, более того, она его любит. Дима.
Это был её Димочка, её маленький котичка, ее первая и единственная любовь – человек, которого она боготворила, которого видела во всех благородных героях читанных ею романов, которого ставила всем в пример… И сейчас этот сказочный принц её целомудренной жизни безобразно лапал за попу какую-то девушку, плотоядно исследуя своим языком её рот. Тем самым языком, который некогда чувствовала и всем своим сердцем любила Катя… Девушка крепко держала его за мошонку, игриво массируя ее. Оба были так увлечены процессом, что не замечали никого не вокруг, да и остальным не было до них никакого дела. Это клуб, это вечер, это жизнь, это обыденность!
Какое-то время Катя явно в ступоре завороженно разглядывает эту самую паскудную сцену в своей недолгой жизни, словно под гипнозом от увиденного, будто само её сознание не допускает того, что это может быть в реальности. Девочка искренне ждет и отчаянно надеется, что это наваждение рассеется и окажется, что она просто спутала пару и это вовсе никакой не Дима… но, увы… облако не уходит. Это была суровая реальность. И это был Дима.
- Дима… - даже не кричит, а больше стонет она. А он даже не услышал – нет, он почувствовал её. В ужасе он смотрит на неё, не в силах подобрать слова… которые, в общем-то, уже и не нужны.
- Нет, нет, нет, не надо ничего себе придумывать – вдруг собирается со скудными мыслями парень и бросается к ней. Но она, искренне страшась, что сейчас этими же своими руками он коснётся и её тела, вдруг исступленно отталкивает от себя подругу, швыряет букетом в него и бросается к выходу, на улицу! Дима же безнадежно и, что таить, безуспешно всё еще силится реабилитироваться:
- Детка, это не то, что ты подумала… дай мне объяснить. Заяц!
Но нет. Тщетно. Она выбегает из клуба, бежит прочь от этого ярко освещенного размалёванного входа, проносится мимо людей, толпящихся у клуба, припаркованных такси, минует остановку. Катя бежит лишь бы бежать.Из-за слез ничего толком не видно, к тому же, она начинает буквально задыхаться от сдавленной спазмом груди, но остановиться девушка решительно не может. Он не должен её догнать. Наконец, она выбегает на какую-то полупустую, мрачно освещенную улицу и ныряет в первый попавшийся переулок. Силы окончательно оставляют её, она останавливается, прислонившись к стене, крепко зажимает себе рот руками и медленно сползает вниз, беззвучно рыдая. Дима проносится мимо.
В голове Кати нет ни единой мысли – только не отпускающий спазм в груди держит всё тело в каком-то неподвластном параличе. Катя Рыдает. Искренне и отчаянно. Этого просто никак не могло быть, какой-то нелепый и абсурдный пранк, чтобы близкий, родной, любимый человек, ещё минуты назад клявшийся тебе в любви, нежно смотрящий в твои глаза, счастливо улыбающийся вдруг с такой легкостью всё это отдал другой… Это просто никак не вмещалось в рамки катиного понимания, но, невзирая на возможности её восприятия, именно так всё и было.
Вдруг у неё звонит телефон. Мажорная приятная нежная мелодия оглашает унылый и мрачный переулок, словно именинное поздравление на похоронах. Звонит некогда любимый «Котичка». Катя тут же сбрасывает, а потом и вовсе отключает звук и возвращает телефон в сумку. Она сидит ещё немного, слёз больше нет - звонок её словно отрезвил, возвращая в реальность, в который отныне начинается совершенно новая для нее жизнь – жизнь без Димы. Больно и не верится, самая каноничная стадия отрицания, но необходимо делать первые шаги к принятию. С аналитическим мышлением у Кати был полный порядок, выводы делать она умела, а остальное – даст Бог, приложится. Да и мама поможет, запишет ее к психологу.
Девушка достаёт салфетки, вытирает лицо, глаза. Встаёт, глубоко вдыхает тёплый вечерний воздух и собирается уже выйти из переулка, как чья-то крепкая рука внезапно хватает её сзади за лицо, зажимает рот, а другая рука – фиксирует девичью талию. И, прежде, чем Катя успевает испугаться, некто волочёт её обратно в темноту переулка.
Глава II
Она рефлекторно пытается вырваться, от страха адреналин придает ее движениям резкость и какую-то неведомую ранее уверенность, но тщетно – силы очевидно неравны. Катю тащат вглубь переулка, потом за угол, потом ещё поворот, ещё и вот она оказывается на задворках какого-то магазина.
В центре грязного, огороженного почти со всех сторон глухими размалёванными стенами, двора в баке горит костёр, вдоль стен стоят мусорные баки, возле костра два парня лет 20-25 с бутылками пива в руках. На земле ещё ящик какого-то такого же дешевого пива.
Один лысый и в спортивном костюме – типичный гопник, другой одет скромнее, но стильно, с легкой щетиной и прической, какую могут сделать только в хорошем барбершопе.
Наконец, Катю отпускают, и она видит своего похитителя. Обычный ничем не примечательный парень, с копной темных волос, в штанах цвета хаки и в футболке с надписью «Rammstein».
- Я же говорил музыка играет, - довольно осклабляется похититель, разглядывая свою жертву. – Хорошо хоть пошёл проверил. А там оказывается маленькая пьяненькая цыпочка заблудилась. Зашла, наверное, поссать, а тут такая удача. Ха-ха-ха!!!
Парни смеются, довольные посредственной шуткой, с любопытством разглядывая Катю. Воодушевленный успехом, парень продолжает:
- В общем, так. Сразу предупреждаю – кричать не надо. Убегать тоже. Нам скучновато, а хотелось бы прекрасно провести вечер. Ты же не хочешь нам его испортить? Начнешь орать – я порежу твоё смазливое личико, усекла?
- То есть, жить ты останешься, - наставительно завершает оратор. – Но жить с тобой уже никто не захочет.
Парни снова гогочут.
Катя в ужасе внимает правилам. У нее совершенно нет никаких мыслей, только животный страх неприятным холодным потоком растекается по телу – от груди к ногам. Сердце бьется быстро, гулко, с невероятной скоростью разгоняя кровь.
- Ты поняла меня, красотулька?
Катя послушно кивает, продолжая во все глаза, полные страха и слёз, следить за движениями похитителя.
- Вот и славненько! – успокаивается парень. – Люблю понятливых девочек. А то ей, мрази, говоришь, что всё оплачено и значит она, сука, будет делать абсолютно всё, а она начинает корчить из себя гребанную недотрогу.
- Эй, - совершенно без эмоционально подключается к разговору гопник. – Тебя как зовут?
- Меня? – тихо переспрашивает Катя.
- Тебя, тебя.
- Катя.
- А сколько тебе лет?
- Двадцать будет.
- Когда?
- Двенадцатого августа.
- А, понятно. Праздновать будешь?
Катя немного успокаивается от абсурдности диалога. Слова и фразы вроде понятные, привычные, не таящие в себе никакой угрозы. Как будто бы разговор в коридорах института. Это немного придаёт ей силы, и она чуть увереннее отвечает:
- Я ещё не думала об этом.
- Ну хорошо, - резюмирует парень. – А что у тебя лучше получается: минет или в жопу?
