Глава 28. Альтаир
Мне кажется, что я направляюсь прямиком в Тартар, сгорая в его огне, когда чувствую, что испытываю вожделение к маминому подарку. Мне казалось, что стоит мне прижать ее к себе, как мое тело перестает мне подчиняться. Мне стоило невероятный усилий не выдать своих чувства. В какой-то момент хотелось быть грубым, говорить отрывками, а когда совсем становилось не в моготу - расправить крылья и улететь подальше от соблазнительных изгибов ее тела, от мягких волос, полуоткрытых манящих и дразнящих губ. И вот сейчас, когда я стою в самом центре лабиринта, а передо мной на коленях стоит темноволосая девушка, я чувствую, как мысленно раздвигаю нежные губы поцелуем, прижимаясь всем жаром своего тела к ее телу страстно, глубоко и бесконечно сладко. И из-за этой девицы я чуть не лишился маминого подарка. Жар сманил холод. Я чувствовал, как хмурятся мои брови, и как опускаются глаза жриц. - Я люблю вас, мой повелитель! - хрипло закричала растрепанная Пасифлора. - И поэтому решила убить ее! Она заслужила смерти! На ее месте должна была быть я! Никто вас никогда так не полюбит, как я! В другой раз я был бы милосерден. Но не сейчас, когда вспомнил, как успел вытащить Лолу из роз в последний момент, буквально вырвав ее из лап смерти. Вторая жрица, которая стояла перед троном и молчала, гордо вскинув голову. Ее волосы были собраны в пучок, а на груди виднелись следы масел. - Рано или поздно дворец падет! Антарес - наш истинный царь и страж! - выдохнула она, гордо обводя взглядом притихших жриц. - Вы всего лишь пытаетесь отсрочить неизбежное! На его стороне сама природа! Жрицы возмущенно загалдели. “Да как ты смеешь!”, - закричала Амаранта. - У нас с вами разные богини! Моя богиня меня не бросит! Богиня меня защитит! - выпалила она, глядя на меня, полуприкрыв веки. - Все готово, Император, - Катара, склонила голову и сделала шаг в мою сторону. - Можно начинать, Повелитель. Только вы можете решить их судьбу.
Я поднял глаза. Пора! Трещина в стене становится все больше. Я и так слишком медлил, слишком оттягивал жертвоприношение, чтобы не губить жриц. Я старался сдерживать опасность своими силами, поэтому лабиринт пришел в негодность. Но ничего. Скоро я его починю. Мой взгляд упал на статую матери. Она была права, когда говорила, что рано или поздно наступит момент, когда все изменится.
- Привяжите ее , - отдал я короткий приказ стражникам. Они втащили Пасифлору почти волоком. Девушка ненадолго притихла, осматриваясь. Как только увидела у меня в руках кинжал снова завизжала, умоляя пощадить ее. - Быстрее, у нас не так много времени, - произнес я, с тревогой глядя на лес, а потом на окна дворца. Стражники приковали девушку к мозаичному полу. Изгибы тела почти повторяли прекрасный асфодель, выложенный лучшими мастерами Гекаты. Я занес кинжал над девушкой и замер. Жрицы затянули жертвенную песнь, несчастная девушка вырывалась и кричала о том, что я - настоящее чудовище, что я недостоин ни трона, ни жизни… Что ж, в чем-то она была права. Как некогда царь Минос принес в жертву свою жену, так и я приношу жертву, чтобы спасти тысячи миров. Асфодель засветился, светящейся нитью переходя от одной жрицы к другой. Когда нити сойдутся на середине, я должен буду вонзить клинок. Песни жриц понемногу вводили в транс, и меня и жертву богине. Благодаря этим песнопениям они умирают безболезненно, а кинжал недрогнувшей рукой пронзает сердце, даруя легкую смерть. … Я опустил руки. Асфодель окрасился в алый, а маленький светящийся комочек души, что отделился от тела мертвой девушки, растворился в стене завесы… Трещина немного затянулась, а это означало, что миры, могут еще какое-то время не страшиться того, что чудовища проберутся к ним через этот разлом ближайшей ночью. - А что делать с этой? - спросила Амаранта. Я знаю, что никогда еще не приносил в жертву сразу двух. Но если лабиринт сегодня напьется крови, то быть может, никакого зова Аиды не будет. И он не станет мучить мой подарок. Она будет в безопасности. - Отпустите ее! - произнес я, видя, к с каким изумлением жрицы смотрят на меня и на Мирту. - Освободите ее! Пусть уходит! Я увидел улыбку на губах Амаранты, которая разрезала веревки, связывающие руки девушки. - Пусть ее богиня защищает ее! - произношу я, видя как Мирта замирает, глядя на взволнованные розы. Опьяненные кровью, они тянутся к ней. -Иди, - усмехнулась Амаранта. Мирта гордо вскинула голову и сжала кулаки. “О великая Деметра! Спаси меня!”. Она выдохнула и вошла в лабиринт. Десятки глаз жадно смотрели на нее. - Я чудовище, - с тяжелым вздохом подвел я черту, делая взмах крыльями. Я потихоньку приходил в себя, оставляя в прошлом страшный ритуал. Где-то в лабиринте слышался страшный крик. “Спаси меня! О, богиня! Неужели ты меня бросила!”. Он резко оборвался и затих навсегда, исчезая среди хищных и прекрасных роз. - Может, однажды, это все прекратится, - прошептал я, понимая, что поступил справедливо, как и должно царю. - И не придется никого приносить в жертву. Как только я найду цветок, жертвы прекратятся… Только где его искать? Сердце сделало несколько ударов, а я понял, что хочу прижаться к маминому подарку и забыться в ней. В ту ночь, когда я впервые за столько лет принес жертву, я разговаривал с ней, и мне стало легче. Пусть она и выглядела такой потерянной и одинокой, но ее взгляд, звук ее голоса отгоняли от меня едкие кошмары, преследовавшие меня сразу после ритуала. Я влетел в покои, чувствуя, как сердце мучительно сжимается и изнемогает.Ни разу еще такого не было, чтобы женщина волновала меня до такой степени! Я боялся, что если она спит, то я поцелую ее. Сначала поцелую, а потом уже буду объяснять… Хотя, что тут объяснять? А вот мне объяснения не помешали бы. Лолы нигде не было. Одна веревка была перегрызана. А вторая пропала вместе с девушкой и спинкой кровати. Я прислушался. На всякий случай. Спокойно, там ворота. Огромные ворота, ведущие в лабиринт, были надежно закрыты. Девушка со спинкой кровати вряд ли могла далеко уйти! “А что если там чудовища? Если они снова прорвались?” - защемило сердце, а я посмотрел на остатки царского ложа. - “Ну тогда мне их очень жаль! Сомневаюсь, что девушку, которая выломала кусок кровати смутит пара десятков кровожадных тварей!”. - Бдзень! - услышал я, опираясь на балюстраду балкона. Я никогда не думал, что увижу кого-то, кто пытается перелезть через пятиметровую стену. Я расправил крылья и бросился стрелой к воротам, видя, как ветер треплет бинты, а она сидит на стене, пытаясь зубами перегрызть веревку, соединяющую кисть руки и золотую спинку кровати.
Глава 29. Ложь
- А! - дернулась я, опомнившись от того, что меня дернуло куда-то вниз. Я лежала на кровати, обмотанная веревкой так, что не могла пошевелиться. Кажется, если я бы и захотела, то могла пошевелить только мозгами. Лунный свет проникал в покои, падая на красивую мозаику. Я подергалась, понимая, что часть бинтов куда-то делась. Из темноты тяжелых штор ко мне шагнул Альтаир. - На нас снова напали? - прошептала я, глядя на кровоподтеки на лице царя. - Да, - коротко ответил Тай, выдыхая. Он бросил на меня короткий взгляд, а я заметила, что в его пышной гриве не хватает волос. Я присмотрелась к его широкой груди. Ничего себе, как ему досталось сегодня! На нем живого места нет. -Много их было? - участливо спросила я, разглядывая страшные раны. Царь уныло посмотрел на меня. - Много, - кивнул он. Ну это и так понятно. Вон как искромсали. Я вздохнула, глядя на него. - Развяжи меня, - попросила я, глядя на свои руки. Мои запястья были намертво примотаны к кровати. Альтаир поднял бровь, глядя на то, как я ерзаю по кровати. - Нет, - заметил царь, пока я усиленно пыталась выпутаться, возмущенно скрипя и сопя. - Зов Аиды… Какой Аиды? Меня никто не звал… Никто не… Я на секунду закрыла глаза, слыша прекрасные голоса, которые манили меня, звали, шептали мое имя… - Иду, - прошептала я, как вдруг меня тряхнуло. Я очнулась, когда мне в лицо зарычали: “Лола!!!”. Казалось, меня чуть не сдуло от этого рыка. - Может не надо так кричать, - поморщилась я, глядя в лицо Альтаиру. - Согласен, не надо! Поставь кровать на место! - заметил царь, а я обернулась, видя что как-то умудрилась отвязаться, выйти на балкон, таща за собой кровать. Вот только кровать не поместилась и застряла в дверях. Я испуганно посмотрел на Тая, слыша, как его слова становятся все тише, а сладкие голоса все громче… Сейчас мне казалось, что царь открывает рот, но звука нет. “Лола… - Лола… Иди к нам… У нас хорошо… Лола… У нас спокойно…”, - шептали голоса. Казалось, они несли бессмыслицу, но я чувствовала, как глаза сами по себе закрываются и… - Лола! - меня тряхнули. А я снова открыла глаза. Теперь я лежала на кровати, а царь, навалился на меня, вжимая мои руки в мягкую перину. Он нависал сверху, словно любовник, невольно заставляя любоваться красотой тела, на котором успели зажить все раны. Тяжело дыша, Альтаир смотрел на меня странным взглядом. Мне казалось, я физически чувствую его взгляд, пробирающий мурашками по коже. “Лола… Лола…”, - слышала я зов, невыносимо прекрасный, тревожащий душу и волнующий сердце. - Царица родила наследника! - услышала я голос. Кто-то кричал, а люди вокруг переглядывались. Я стояла в толпе людей, которые меня не замечали. - Только нам его почему-то не показывают! Неужели с наследником что-то не так? Неужели царь Крита прогневил богиню? Тревога нарастала в толпе зевак, собравшихся возле дворца. - Предыдущий наследник умер вместе с царицей! А что если умер и этот? А нам не сказали? - перешептывались люди, с тревогой ожидая новостей. Меня словно закружило в вихре, унося в сторону роскошных покоев. На дорогих, парчовых, расшитых золотом подушках лежала измученная Пасифая. Вид у нее был такой, словно она она - статуя самой себя. Царь возвышался над ней, сжимая в руках сверток. Кажется, это ребенок. - Что это? - хрипло произнес Минос. Сейчас он ничем не отличался от обычного человека. Даже ноги в сандалиях были на месте. Высокий, статный, величественный, он нависал над тяжело дышащей Пасифаей. - Я спрашиваю, что это такое? Пасифая шевельнулась. Ее слабый голос казался тихим шелестом, по сравнению с рыком царя. Тонкое покрывало прикрывало ее от любопытных взглядов забившихся в угол служанок. На ее руке я видела знакомый браслет, который сверкнул гранью. Точно такой же браслет, как и у меня! - Это твой … сын, - прошептала Пасифая, прикрывая глаза. Я привстала на цыпочки, видя кожистые крылья, маленькие копытца и рожки, которые пробивались среди взмокших светлых младенческих волосиков. - Я не про мальчика, - вздохнул Минос, а его взгляд из строгого стал ласковым. - Я про вот это вот! Я увидела в его руке знакомый флакон. Но теперь он был пуст! - Я не знаю, что это, мой царь, - прошелестела Пасифая. - А я знаю, - отрезал Минос, горделиво вскинув голову. Я узнала этот жест. - Это зелье, травница. Которое ты сварила, чтобы я нарушил правило и вошел в твои покои чудовищем! Зелье, которое заставило меня потерять разум от желания… По дрогнувшим губам Пасифаи все было понятно. - Второй, с разницей в год, - прошептал Минос, а я снова заглянула в пеленки, видя спящего ребенка. - Справедливости ради, я тоже в этом виноват… Мне казалось, что я слышу женский смех. Он разносится по дворцу. Мать, которая пыталась убить своего ребенка, и если бы слуги не подоспели, то ты бы завершила начатое, как прежняя царица… - произнес Минос холодным голосом. - Запомни. Каким бы он ни был, это - и твой сын тоже! Я видела, с какой болью смотрит на него царь. В этот момент мне показалось, что время остановилось. Из темноты скользнуло нечто золотое, сверкающее. - Какой красивый мальчик, - прошептала Геката, склонившись над младенцем.- Еще один красавец… Ты знаешь, что ты - прекрасней всех на свете? Или еще нет? Ну конечно, мама Геката тебе еще об этом не говорила… На ее губах появилась нежная улыбка. Она бережно взяла малыша из застывших рук Миноса. Он сейчас стоял, как статуя, уставившись в одну точку. - Они просто не видят твоей красоты, страж! - прошептала Геката, баюкая ребенка. Маленькая ручка потянулась к массивной многоярусной золотой сережке, которая заманчиво качнулась над младенцем. - Правильно! Покажешь маме, кто назовет тебя некрасивым, мама обрежет ниточку его судьбы… Вот так вот! Чик- чик! Будет потом сидеть в Аиде и знать, как обижать моего малыша… Она снова лучезарно улыбнулась и потерлась о его щечку. - Альтаир, - произнесла она, целуя малыша в лобик. - Тай… Нашла с кем силой мерятся. С богиней судьбы! Флакон, лежавший на полу лопнул от того, кто на него наступила нога в золотой сандалии. - Как же ты не можешь понять, Деметра, что все, что ты делаешь, все и есть судьба. Каждое твое действие - судьба! И я очень благодарна тебе за второго стража. Я даже не знаю, как и благодарить тебя! От лица всех перекрестков, я благодарна тебе. Без тебя это бы не вышло! Вреди мне почаще, Деметра. Другие боги пытаются мне помочь, так от них вреда больше… Геката звонко рассмеялась.
Глава 30. Заговор богини
Мне казалось, что она разговаривает сама с собой, но вдруг услышала позади себя голос. Обернувшись, я увидела как из каких-то зеленых былинок собирается еще один женский силуэт. - Знаешь, Геката, - голос Деметры казался то шелестом листвы, то журчанием ручья. - Есть одно маленькое “но”. Над судьбой Стражей ты не властна. Они не смертные. Они боги. И я не успокоюсь, пока ты не будешь выть так, как выла я, зная, что твое любимое дитя навсегда погребено в Аиде! Богиня природы исчезла. Осталось лишь эхо ее разгневанного голоса. Геката поцеловала дитя, а потом бережно вложила обратно в отцовские руки. Она шепнула на ухо застывшему Миносу, бережно поправляя сверкающие золотом пеленки. - Альтаир! - произнесла золотая богиня судьбы в одно ухо царю, а потом скользнула с плавностью змеи к его другому уху. - Тай… Береги его! Она еще что-то шепнула, но я не расслышала. А потом исчезла, словно кто-то подбросил в воздух горсть золотой пыльцы. - Я назову его Альтаиром! - прорычал Минос, осматриваясь. Он словно чувствовал чье-то незримое присутствие. И буквально на пару мгновений взгляд его случайно остановился на мне. - А ты должна научиться любить нашего сына! Это приказ царя! - Лола! - снова рявкнул голос, вытаскивая меня из сладкого забвения. Я открыла глаза, видя, что вишу в воздухе, распластавшись по стене, как человек - паук. Меня крепко держат за ногу, втаскивая обратно на балкон. - Лола! - тряхнул меня Альтаир, а брови его сурово сошлись на переносице. Значит, он не сын богини Гекаты, а сын некой хитропрекраснопопой Пасифаи и грозного царя Миноса, который раз в несколько лет превращается в чудовище на три дня. Интересно, Тай знает об этом или нет? Я чувствовала, что голоса отступают. Теперь они напоминали невнятный шепот, словно у соседей играет радио. Как они не силились бы выкрикивать мое имя, я не чувствовала остроту приступов непреодолимого желания следовать за ними. В окно пробивался малиново - алый луч рассвета, похожий оттенком на кисель или помадку. - Спи! - устало и хрипло произнес Альтаир, укладывая меня на то, что осталось от кровати. В углу валялась толстая ножка кровати, сломанная пополам.
