– Может… – Реми запнулся, а улыбка его померкла, он даже прикусил губу, а затем порывисто притянул меня к себе за руку, которую так и не выпускал всю дорогу. – Может, дадим ей… нормальный повод… для сплетен? – шёпот в ухо и так действовал на меня неоднозначно, а прерываемый жарким дыханием – и вовсе на какое-то время вымыл из головы все мысли.
Лишь мерцали в свете дальнего фонаря глаза напротив, и тёплая рука, разгоняя сонм мурашек под шёлком блузки, скользила по спине снизу-вверх. Мои губы горели в жажде неизведанного, а руки так и тянулись обнять стоящего рядом Реми, мою первую, такую наивную и такую искреннюю любовь. Обнять, прижаться, открыться…
Вот только запястье чесалось до звёздочек перед глазами!
– З-зарр-рхразза! – выдохнула я и принялась его тереть, разорвав, наконец, зрительный контакт с Реми.
Звёздочки растаяли, а на их место постепенно влился мозг.
Что это я творю? Какое «открыться»? Что ещё за любовь?! Какая муха вообще Реми укусила? Нормально ведь дружили…
– Из-звини, – голос дрогнул, но я отыскала силы на улыбку, отступая на маленький шаг. – Не надо нормальных поводов. Ей и облегчённой версии хватит для полновесного триллера с похабным уклоном.
Реми с минуту молчал, дыша ровно и глубоко – слишком ровно и глубоко – и не выпуская моей ладони, а затем огорошил меня совсем странным вопросом:
– Что у тебя с драконом?
В сумраке цвета не различить, но я увидела, как все краски утекли с лица друга. И губы он сжал упрямо, как если бы стоял перед лютым врагом.
Впрочем, я сама наверняка побледнела, даже мочки ушей занемели из-за отхлынувшей крови.
– Ты почему решил?.. – прошептала я с ужасом, и тут же отреклась даже от малейшей возможности связи с моим кошмаром: – Ничего! – брезгливо поёжилась от мысли о "чём-то с драконом". Фу-у!
Друг прищурился. Затем пошарил за пазухой, вытащил маленький серебристый шарик и, повертев его перед носом, сжал между большим и указательным пальцами. Раздался лёгкий хруст, и щепоть на миг осветилась, а мне вдруг показалось, что мне заложило уши, а затем…
– Ты тоже ненавидишь драконов? – спросил Реми, чуть склонившись ко мне.
Этот вопрос меня поразил ещё больше.
Откуда он знает?! И...
– Тоже? – зацепилась я за очень важное уточнение.
– О, да! Я знаю, что они сделали с нашим миром.
С ума сойти!
– История, которую они впаривают нам, полное враньё, – продолжал друг. – Ты ведь это знаешь?
Молчи же, дурень! И у стен есть уши, или тебе жизнь не мила?
Реми ухмыльнулся, словно прочитав мои мысли.
¬– Все нормально. Сфера тишины. Нас за ней никто не услышит.
– Да ничего себе! Ри, ты сюрприз на сюрпризе сегодня. Это же редкая и дико дорогая приблуда! – «сфеты», как и все артефакты, смешивающие магию и технику, ценятся на вес золота! Разработаны для тайных переговоров политиков или крупных дельцов, вроде папы Реми. – Отец тебе голову оторвёт! – я догадалась, откуда у друга такая вещь.
– Серьёзный разговор требует серьёзных мер. Ты же понимаешь, что говорить о завравшихся драконах без защиты нельзя.
– Несомненно. Не понимаю только, зачем тебе вообще об этом говорить, да ещё и со мной! – во мне проснулась и била в набат паранойя.
– Потому что я и раньше подозревал, что ты их не любишь, а сегодня в этом убедился окончательно.
– Бред какой, – пробормотала я, собираясь всё отрицать.
– Ты просто послушай. Мой отец… у него не только легальный бизнес. Он поддерживает связь с Архипелагом.
– Контрабанда?! – ахнула я.
– Конечно. Иных связей с Вольными при власти драконов быть не может, – друг криво усмехнулся. – Так вот, у нас часто гостила Тинантин Сойикалль. Здесь её называли Тин. Знаешь её?
– Знаю ли я? Нет. Не знаю, – мёртвым голосом ответила я.
Не скажу.
Просто я очень поражена.
Няня Тин когда-то называла мне своё странное полное имя – Тинантин. Но никогда никто не говорил мне, что она Сойикалль. Тоже Сойикалль. Как и бабушка Майяхар, которую я помню только по портретам. Она умерла, когда маме не было и года.
О, Крылатые! Что Реми несёт вообще? Няня была родом с Вольных остовов! Она не могла быть сестрой бабушки!
А друг тем временем продолжал:
– Тинантин Сойикалль мечтала, что когда-то на подводной лодке отца вернётся на родину.
На Архипелаг. Она всегда мечтала вернуться туда.
– Но она не могла покинуть племянниц, а затем и внучку любимой сестры…
Я посмотрела прямо в глаза Реми, плотно сжав губы. Очень хотелось забраться в его голову, выяснить все скрытые в ней замыслы.
– Внучку любимой сестры, – повторил незнакомый друг, не отводя глаз. – Тебя.
Но и это было не всё, чем ошарашил меня этой ночью Реми Дримвуд.
– Племянниц не выпустили бы из Северной Мории, но Тинантин обещала, что сделает всё, чтобы девочка смогла покинуть материк, если захочет. А мой отец обещал в этом помочь. И теперь я предлагаю тебе, Касс, бежать. Здесь, в сердце драконьей столицы, тебе с твоей ненавистью может быть опасно.
Моё собственное сердце едва не выскочило из груди.
О, Крылатые! Неужели вы услышали мои мольбы? Неужели вы дарите мне шанс на свободу?!
Да! Конечно, да, Реми! Увези меня отсюда! Да!
Но…
Ох, нет! Какая же я дура-а! Метка! З-заррхова метка рода, по которой меня поймают и вернут обратно ещё на выезде из Аррганны. А всех, кто помогал мне, упекут в темницу.
– Нет, Ри… – убито прошептала я, переворачивая расчёсанную чуть ли не в лохмотья руку запястьем вверх и показывая другу. Он склонился к ней, почти утыкаясь носом, чтобы в смутном освещении разглядеть золотистый рисунок цветка в когтистой птичьей лапе, затем выдохнул сквозь зубы – струя тёплого воздуха опалила мне запястье.
– Вот же жабьи выкрутасы… Метка! – Он перевёл взгляд на меня. – Когда ты успела, Касс? В школе её не было.
– Очень уж насыщенное выдалось лето, Ри. Печалями и разочарованиями.
Я рассказала, как дядя, искусно почерневший от горя после смерти тёти, убедил меня в необходимости метки, и как месяц спустя решил выдать меня за дракониса и потащил на смотрины.
– Продал меня с потрохами, мерзавец, – возмущалась я, но Реми вдруг заступился за него:
– У него выбора не было, Касс, драконам не отказывают.
– Да зачем я им вообще?!
– Скорее всего, – Реми в задумчивости взлохматил себе волосы на затылке, – у тебя обнаружился дар.
Я невольно повторила его жест. Чтобы вернуть в голову отхлынувшую от испуга кровь.
– Да, наверняка, – продолжал друг. – Он ведь есть у тебя, да?
Комок сухой слюны застрял в горле.
– У тебя всё-таки слишком хороший слух, – Реми покачал головой, словно сам с собой соглашаясь. – Аномальный для человека. А все способности, резко отличающиеся от нормальных человеческих, драконы считают даром. И накладывают на него лапу. Верней, на его носителей.
Ух, как мне поплохело от его слов. Кровь вернулась к лицу, и теперь щеки мои горели – поднеси спичку – вспыхнет.
«Скрывай своё умение, девочка. Скрывай ото всех и всегда», – говорила няня. И тётя с ней соглашалась.
– Но где я могла себя выдать?
– Ну, у драконов тоже острый слух, – напомнил Реми, и я словно снова услышала задумчивый голос замректора Академии на экзамене: «Спос-собная девочка».
– Но скорее всего, это метка, – друг покачал головой, и я вскинула на него вопросительный взгляд. – Тебя выдала метка. Она ведь что, в первую очередь, маяк?
Я согласно угумкнула.
– По ней вас можно найти, если попадёте в беду?
– Да.
– А как глава рода узнает, что вы в беде?
– Метка… выдаёт самочувствие? Страх? Боль?
– Отклонение от нормы? – продолжил Реми. – А что такое дар?
– Отклонение…
Какой кошмар. Это просто феерический провал на ровном месте! Столько лет скрываться и на? тебе.
– Все патриции обязаны сообщать Правителю о необычных детях. О любых отклонениях.
Пф-ф.
– И если Асандр Дальсаррх потребовал тебя от дяди…
– То ему не откажешь, ага, – я скрипнула зубами. – Но уверена, что этот гад неплохо нагрел на мне руки!
– Может и так.
– Но ничего! Я от дракониса отделалась почти без потерь. Гордость немного пострадала, но это ерунда.
И я, как могла весело, рассказала о побеге бедного женишка от моей неземной красы.
Реми смеялся, особенно на упоминании «туалетной воды», но как-то натянуто.
– Теперь ты понимаешь к чему этот маскарад? – я подёргала себя за волосы, указала двумя пальцами на глаза.
– Угу. Но ты всё-таки держись от него подальше. Не нравится мне, что он припёрся сегодня под Сосну.
– Ну не зашёл же, заметил меня и свалил, – отмахнулась я легкомысленно, хотя внутри дрожал каждый нерв.
– Бежать тебе бы, Касс. Но… и тут твоя метка.
Мы какое-то время молчали. Мисс Зерби у окошка уже дописывала полновесный роман с уклоном в восемнадцать плюс – мы стояли под домом уже добрый час.
Я изучала взглядом цветные плитки мостовой, не решаясь уйти в дом, словно за каждым углом меня поджидали злые драконы. Не драконисы, нет – настоящие, страшные и огнедышащие. Мой мир-раковина, в котором я жила, скрывая слишком многое, не треснул даже, а просто рассыпался на глазах.
Потому что кроме защиты, которую улитки таскают на спине, они ещё и прячутся в траве, в ночной мгле и не лезут к драконам. А улитка-дурочка решила, что может спокойно ползать у них под ногами, и никто её не раздавит.
И так три года старшей школы продержалась.
Снова тётя оказалась права.
Не стоило мне ехать сюда. Может и не допустила бы я, будь я с ней дома, чтобы главой рода стал дядя. Может – и это была самая страшная мысль, которую я до сих пор прогоняла, как могла, – если бы я не уехала, тётя была бы жива. А я оставалась свободной.
И ведь даже о родителях ничего толком не выяснила!
– Реми? – я подняла взгляд и удивлённо отшатнулась: друг стоял так близко, ещё и немного наклонился надо мной, что, вскинув голову, я едва ли не нос к носу с ним столкнулась. Нервно хихикнув, я всё-таки спросила: – Ри, а ты не помнишь, няня ничего не говорила о моих родителях?
– Гхм, не припоминаю, а что? – прежде чем ответить, Реми прочистил горло, но голос всё равно звучал хрипловато.
– Понимаешь. Я когда-то услышала…
– Подслушала? – друг улыбнулся.
– Ну да, – я немного смутилась. То ли от того что меня разоблачили, то ли от его улыбки. Какой-то особенно тёплой улыбки. Пришла моя очередь прочищать горло. – Хм. Ну, в общем, подслушала, как няня сказала тёте: если бы не драконы, мама была бы с нами.
Реми почесал кончик носа, затем и вовсе протёр лицо ладонями.
– М-м… ну вообще твоя няня считала драконов виноватыми во всём и всегда, – в сомнении покачивая головой, словно не зная к какой чаше весов склониться, произнёс Реми: – Они же работали здесь?
– Родители? Да, преподавали в Академии.
– А умерли от?..
– Эпидемии. Так сказали тёте. Их тут похоронили, на старом городском. Я была на могиле, она у них общая на двоих.
– Что-то подозрительное видела?
– Да нет, – протянула я. – На том участке много могил в одной неделе. Молодых, старых, общих. Там и правда был как-то мор. Наверное.
– Имеешь в виду, если это не драконы их вырезали?
– Или отравили. Не знаю. Что-то мне не по себе.
– Иди ко мне, – Реми шагнул вперёд, приобняв меня за плечи, и я замерла, вытянувшись в струнку, как сова при виде опасности. Были бы перья – втянула бы, чтобы ничем не касаться друга. Отчего-то было очень неловко.
– Ты из-за них решила учиться здесь?
– Угу. А ты? – ляпнула я, только чтобы что-то сказать. Чтобы не слышать, как колотится его сердце.
Друг замялся, даже немного отступил, оставив лишь ладони на моих плечах. Я вздохнула. С облегчением. Наверно.
Заррх меня погрызи! Я запуталась в своих ощущениях.
– А я не собирался поступать сюда.
Ой. Кажется, я напросилась на откровение.
– Помню выражение лица отца, – Реми довольно хмыкнул, – когда я явился к нему и сказал, что намерен учиться во ВШАД. Он поржал и сказал, что денег на контракт мне не видать.
– И?..
– И я его удивил.
Как и меня.
– Когда пришло приглашение на учёбу, отец вызвал меня и долго молча изучал, с ног до головы, словно искал во мне что-то новое. А потом спросил: «И кто она?»
Я закашлялась и прикусила губу. Ладони на плечах показались небольшими печками.
– Да. Мы, Дримвуды, способны на безумства только ради женщины. Так он и сказал. А когда узнал, что дело в тебе…
«Боюсь, я так искусаю губы, что завтра мне не нужна будет помада», – подумала я, тихо вздохнув.
– И тогда отец, стребовав с меня клятву молчания, напомнил о бабке Тин, которую я тогда не слишком-то помнил. И рассказал, как вы связаны. И тогда, когда я полностью понял, что должен буду сделать для тебя, он спросил, готов ли я взять на себя ответственность.
– Крылатые! Ты же был ребёнком! Какая ответственность? – я схватилась за горящие щёки, и Реми улыбнулся одним кончиком губ, и чуть сильнее сжал пальцы.
– Возраст – вещь переменчивая. А слово мужчины – нет, – гордо сообщил он.
– А если бы… я не захотела?
– Так и было бы. Я обещал выполнить твоё желание, если оно прозвучит.
– А если я промолчу?
– Если я увижу, что это тебе нужно, я спрошу. Я спросил. Сегодня. Поздно. Ты уже получила метку. Но я сделаю всё возможное, чтобы увезти тебя от драконов. И невозможное тоже.
Моё сердце заколотилось, как сумасшедшее. Всё-таки он невероятный!
– Не нужно! Ри, это опасно! – по спине протянуло ночным ветерком, или это у меня мороз по коже от переживаний?
– Увезу, – парень упрямо сжал губы. В тусклом свете его лицо показалось высеченным из мрамора.
А у меня кровь стучала в ушах. Было и приятно, и страшно. И немного не по себе.
– Потому что ты обещал?
Нет! Нет! Я не хотела об этом спрашивать, но именно это старое обещание сильнее всего царапало душу. Это всё з-заррхово женское эго!
– Нет. – Реми улыбнулся, словно прочёл мои метания. И очень просто сказал: – Потому что я тебя люблю. Со средней школы.
Моё перепуганное сердце провалилось куда-то в живот, и там взорвалось, щедро рассыпая жар в уши, щёки и кончики пальцев.
Ох, Крылатые хранители! Он сказал это! Как мне быть? Что ответить? Мне же…
– Это так… с этой меткой… мне, наверное, не стоит любить, Ри, я… – бормотала я в отчаянье, заливаясь краской от смущения. И удовольствия – любит! Всё-таки любит!
– Не люби, Касс, – он сделал ещё один маленький шаг от меня. – Не люби меня, пока мы не снимем твою метку.
– Ладно, – я коротко выдохнула, чувствуя облегчение из-за этой странной отсрочки, и в то же время дико жалея о ней. Жалея до боли в крепко сжатых коленках.
Я поймала его взгляд и тут же, смутившись, потупилась. Ужас, я ведь теперь не усну. Прямо как тогда в школе.
И «ладно» – какое-то неправильное слово!
– Я... Ри, я же всё равно не умею любить!
Вот! Так – правильно.
Наконец-то, я усилием истинно железной, скрипящей в суставах и сочленениях воли взяла себя в руки.
Тоже мне, мечтательница нашлась! Любовь – до добра не доводит. На тётю посмотреть только. Хотя Реми – конечно, не такой.
Парень понимающе усмехнулся, и я поспешила сменить тему, пока снова не начала таять под его пронзительным взглядом:
– А почему ты спросил моё желание только сегодня? А не в школе, например?
Реми замялся.
– Ты всё-таки отличная актриса, Касси. Ты была так безразлична к драконам, и вообще ко всему вокруг, даже ко мне, что я не знал, не видел – твоего желания.
– Ну, я вообще мало-эмоциональная.
Лишь мерцали в свете дальнего фонаря глаза напротив, и тёплая рука, разгоняя сонм мурашек под шёлком блузки, скользила по спине снизу-вверх. Мои губы горели в жажде неизведанного, а руки так и тянулись обнять стоящего рядом Реми, мою первую, такую наивную и такую искреннюю любовь. Обнять, прижаться, открыться…
Вот только запястье чесалось до звёздочек перед глазами!
– З-зарр-рхразза! – выдохнула я и принялась его тереть, разорвав, наконец, зрительный контакт с Реми.
Звёздочки растаяли, а на их место постепенно влился мозг.
Что это я творю? Какое «открыться»? Что ещё за любовь?! Какая муха вообще Реми укусила? Нормально ведь дружили…
– Из-звини, – голос дрогнул, но я отыскала силы на улыбку, отступая на маленький шаг. – Не надо нормальных поводов. Ей и облегчённой версии хватит для полновесного триллера с похабным уклоном.
Реми с минуту молчал, дыша ровно и глубоко – слишком ровно и глубоко – и не выпуская моей ладони, а затем огорошил меня совсем странным вопросом:
– Что у тебя с драконом?
ГЛАВА 5. Откровения от Реми
В сумраке цвета не различить, но я увидела, как все краски утекли с лица друга. И губы он сжал упрямо, как если бы стоял перед лютым врагом.
Впрочем, я сама наверняка побледнела, даже мочки ушей занемели из-за отхлынувшей крови.
– Ты почему решил?.. – прошептала я с ужасом, и тут же отреклась даже от малейшей возможности связи с моим кошмаром: – Ничего! – брезгливо поёжилась от мысли о "чём-то с драконом". Фу-у!
Друг прищурился. Затем пошарил за пазухой, вытащил маленький серебристый шарик и, повертев его перед носом, сжал между большим и указательным пальцами. Раздался лёгкий хруст, и щепоть на миг осветилась, а мне вдруг показалось, что мне заложило уши, а затем…
– Ты тоже ненавидишь драконов? – спросил Реми, чуть склонившись ко мне.
Этот вопрос меня поразил ещё больше.
Откуда он знает?! И...
– Тоже? – зацепилась я за очень важное уточнение.
– О, да! Я знаю, что они сделали с нашим миром.
С ума сойти!
– История, которую они впаривают нам, полное враньё, – продолжал друг. – Ты ведь это знаешь?
Молчи же, дурень! И у стен есть уши, или тебе жизнь не мила?
Реми ухмыльнулся, словно прочитав мои мысли.
¬– Все нормально. Сфера тишины. Нас за ней никто не услышит.
– Да ничего себе! Ри, ты сюрприз на сюрпризе сегодня. Это же редкая и дико дорогая приблуда! – «сфеты», как и все артефакты, смешивающие магию и технику, ценятся на вес золота! Разработаны для тайных переговоров политиков или крупных дельцов, вроде папы Реми. – Отец тебе голову оторвёт! – я догадалась, откуда у друга такая вещь.
– Серьёзный разговор требует серьёзных мер. Ты же понимаешь, что говорить о завравшихся драконах без защиты нельзя.
– Несомненно. Не понимаю только, зачем тебе вообще об этом говорить, да ещё и со мной! – во мне проснулась и била в набат паранойя.
– Потому что я и раньше подозревал, что ты их не любишь, а сегодня в этом убедился окончательно.
– Бред какой, – пробормотала я, собираясь всё отрицать.
– Ты просто послушай. Мой отец… у него не только легальный бизнес. Он поддерживает связь с Архипелагом.
– Контрабанда?! – ахнула я.
– Конечно. Иных связей с Вольными при власти драконов быть не может, – друг криво усмехнулся. – Так вот, у нас часто гостила Тинантин Сойикалль. Здесь её называли Тин. Знаешь её?
– Знаю ли я? Нет. Не знаю, – мёртвым голосом ответила я.
Не скажу.
Просто я очень поражена.
Няня Тин когда-то называла мне своё странное полное имя – Тинантин. Но никогда никто не говорил мне, что она Сойикалль. Тоже Сойикалль. Как и бабушка Майяхар, которую я помню только по портретам. Она умерла, когда маме не было и года.
О, Крылатые! Что Реми несёт вообще? Няня была родом с Вольных остовов! Она не могла быть сестрой бабушки!
А друг тем временем продолжал:
– Тинантин Сойикалль мечтала, что когда-то на подводной лодке отца вернётся на родину.
На Архипелаг. Она всегда мечтала вернуться туда.
– Но она не могла покинуть племянниц, а затем и внучку любимой сестры…
Я посмотрела прямо в глаза Реми, плотно сжав губы. Очень хотелось забраться в его голову, выяснить все скрытые в ней замыслы.
– Внучку любимой сестры, – повторил незнакомый друг, не отводя глаз. – Тебя.
Но и это было не всё, чем ошарашил меня этой ночью Реми Дримвуд.
– Племянниц не выпустили бы из Северной Мории, но Тинантин обещала, что сделает всё, чтобы девочка смогла покинуть материк, если захочет. А мой отец обещал в этом помочь. И теперь я предлагаю тебе, Касс, бежать. Здесь, в сердце драконьей столицы, тебе с твоей ненавистью может быть опасно.
Моё собственное сердце едва не выскочило из груди.
О, Крылатые! Неужели вы услышали мои мольбы? Неужели вы дарите мне шанс на свободу?!
Да! Конечно, да, Реми! Увези меня отсюда! Да!
Но…
Ох, нет! Какая же я дура-а! Метка! З-заррхова метка рода, по которой меня поймают и вернут обратно ещё на выезде из Аррганны. А всех, кто помогал мне, упекут в темницу.
– Нет, Ри… – убито прошептала я, переворачивая расчёсанную чуть ли не в лохмотья руку запястьем вверх и показывая другу. Он склонился к ней, почти утыкаясь носом, чтобы в смутном освещении разглядеть золотистый рисунок цветка в когтистой птичьей лапе, затем выдохнул сквозь зубы – струя тёплого воздуха опалила мне запястье.
– Вот же жабьи выкрутасы… Метка! – Он перевёл взгляд на меня. – Когда ты успела, Касс? В школе её не было.
– Очень уж насыщенное выдалось лето, Ри. Печалями и разочарованиями.
Я рассказала, как дядя, искусно почерневший от горя после смерти тёти, убедил меня в необходимости метки, и как месяц спустя решил выдать меня за дракониса и потащил на смотрины.
– Продал меня с потрохами, мерзавец, – возмущалась я, но Реми вдруг заступился за него:
– У него выбора не было, Касс, драконам не отказывают.
– Да зачем я им вообще?!
– Скорее всего, – Реми в задумчивости взлохматил себе волосы на затылке, – у тебя обнаружился дар.
Я невольно повторила его жест. Чтобы вернуть в голову отхлынувшую от испуга кровь.
– Да, наверняка, – продолжал друг. – Он ведь есть у тебя, да?
Комок сухой слюны застрял в горле.
– У тебя всё-таки слишком хороший слух, – Реми покачал головой, словно сам с собой соглашаясь. – Аномальный для человека. А все способности, резко отличающиеся от нормальных человеческих, драконы считают даром. И накладывают на него лапу. Верней, на его носителей.
Ух, как мне поплохело от его слов. Кровь вернулась к лицу, и теперь щеки мои горели – поднеси спичку – вспыхнет.
«Скрывай своё умение, девочка. Скрывай ото всех и всегда», – говорила няня. И тётя с ней соглашалась.
– Но где я могла себя выдать?
– Ну, у драконов тоже острый слух, – напомнил Реми, и я словно снова услышала задумчивый голос замректора Академии на экзамене: «Спос-собная девочка».
– Но скорее всего, это метка, – друг покачал головой, и я вскинула на него вопросительный взгляд. – Тебя выдала метка. Она ведь что, в первую очередь, маяк?
Я согласно угумкнула.
– По ней вас можно найти, если попадёте в беду?
– Да.
– А как глава рода узнает, что вы в беде?
– Метка… выдаёт самочувствие? Страх? Боль?
– Отклонение от нормы? – продолжил Реми. – А что такое дар?
– Отклонение…
Какой кошмар. Это просто феерический провал на ровном месте! Столько лет скрываться и на? тебе.
– Все патриции обязаны сообщать Правителю о необычных детях. О любых отклонениях.
Пф-ф.
– И если Асандр Дальсаррх потребовал тебя от дяди…
– То ему не откажешь, ага, – я скрипнула зубами. – Но уверена, что этот гад неплохо нагрел на мне руки!
– Может и так.
– Но ничего! Я от дракониса отделалась почти без потерь. Гордость немного пострадала, но это ерунда.
И я, как могла весело, рассказала о побеге бедного женишка от моей неземной красы.
Реми смеялся, особенно на упоминании «туалетной воды», но как-то натянуто.
– Теперь ты понимаешь к чему этот маскарад? – я подёргала себя за волосы, указала двумя пальцами на глаза.
– Угу. Но ты всё-таки держись от него подальше. Не нравится мне, что он припёрся сегодня под Сосну.
– Ну не зашёл же, заметил меня и свалил, – отмахнулась я легкомысленно, хотя внутри дрожал каждый нерв.
– Бежать тебе бы, Касс. Но… и тут твоя метка.
Мы какое-то время молчали. Мисс Зерби у окошка уже дописывала полновесный роман с уклоном в восемнадцать плюс – мы стояли под домом уже добрый час.
Я изучала взглядом цветные плитки мостовой, не решаясь уйти в дом, словно за каждым углом меня поджидали злые драконы. Не драконисы, нет – настоящие, страшные и огнедышащие. Мой мир-раковина, в котором я жила, скрывая слишком многое, не треснул даже, а просто рассыпался на глазах.
Потому что кроме защиты, которую улитки таскают на спине, они ещё и прячутся в траве, в ночной мгле и не лезут к драконам. А улитка-дурочка решила, что может спокойно ползать у них под ногами, и никто её не раздавит.
И так три года старшей школы продержалась.
Снова тётя оказалась права.
Не стоило мне ехать сюда. Может и не допустила бы я, будь я с ней дома, чтобы главой рода стал дядя. Может – и это была самая страшная мысль, которую я до сих пор прогоняла, как могла, – если бы я не уехала, тётя была бы жива. А я оставалась свободной.
И ведь даже о родителях ничего толком не выяснила!
– Реми? – я подняла взгляд и удивлённо отшатнулась: друг стоял так близко, ещё и немного наклонился надо мной, что, вскинув голову, я едва ли не нос к носу с ним столкнулась. Нервно хихикнув, я всё-таки спросила: – Ри, а ты не помнишь, няня ничего не говорила о моих родителях?
– Гхм, не припоминаю, а что? – прежде чем ответить, Реми прочистил горло, но голос всё равно звучал хрипловато.
– Понимаешь. Я когда-то услышала…
– Подслушала? – друг улыбнулся.
– Ну да, – я немного смутилась. То ли от того что меня разоблачили, то ли от его улыбки. Какой-то особенно тёплой улыбки. Пришла моя очередь прочищать горло. – Хм. Ну, в общем, подслушала, как няня сказала тёте: если бы не драконы, мама была бы с нами.
Реми почесал кончик носа, затем и вовсе протёр лицо ладонями.
– М-м… ну вообще твоя няня считала драконов виноватыми во всём и всегда, – в сомнении покачивая головой, словно не зная к какой чаше весов склониться, произнёс Реми: – Они же работали здесь?
– Родители? Да, преподавали в Академии.
– А умерли от?..
– Эпидемии. Так сказали тёте. Их тут похоронили, на старом городском. Я была на могиле, она у них общая на двоих.
– Что-то подозрительное видела?
– Да нет, – протянула я. – На том участке много могил в одной неделе. Молодых, старых, общих. Там и правда был как-то мор. Наверное.
– Имеешь в виду, если это не драконы их вырезали?
– Или отравили. Не знаю. Что-то мне не по себе.
– Иди ко мне, – Реми шагнул вперёд, приобняв меня за плечи, и я замерла, вытянувшись в струнку, как сова при виде опасности. Были бы перья – втянула бы, чтобы ничем не касаться друга. Отчего-то было очень неловко.
– Ты из-за них решила учиться здесь?
– Угу. А ты? – ляпнула я, только чтобы что-то сказать. Чтобы не слышать, как колотится его сердце.
Друг замялся, даже немного отступил, оставив лишь ладони на моих плечах. Я вздохнула. С облегчением. Наверно.
Заррх меня погрызи! Я запуталась в своих ощущениях.
– А я не собирался поступать сюда.
Ой. Кажется, я напросилась на откровение.
– Помню выражение лица отца, – Реми довольно хмыкнул, – когда я явился к нему и сказал, что намерен учиться во ВШАД. Он поржал и сказал, что денег на контракт мне не видать.
– И?..
– И я его удивил.
Как и меня.
– Когда пришло приглашение на учёбу, отец вызвал меня и долго молча изучал, с ног до головы, словно искал во мне что-то новое. А потом спросил: «И кто она?»
Я закашлялась и прикусила губу. Ладони на плечах показались небольшими печками.
– Да. Мы, Дримвуды, способны на безумства только ради женщины. Так он и сказал. А когда узнал, что дело в тебе…
«Боюсь, я так искусаю губы, что завтра мне не нужна будет помада», – подумала я, тихо вздохнув.
– И тогда отец, стребовав с меня клятву молчания, напомнил о бабке Тин, которую я тогда не слишком-то помнил. И рассказал, как вы связаны. И тогда, когда я полностью понял, что должен буду сделать для тебя, он спросил, готов ли я взять на себя ответственность.
– Крылатые! Ты же был ребёнком! Какая ответственность? – я схватилась за горящие щёки, и Реми улыбнулся одним кончиком губ, и чуть сильнее сжал пальцы.
– Возраст – вещь переменчивая. А слово мужчины – нет, – гордо сообщил он.
– А если бы… я не захотела?
– Так и было бы. Я обещал выполнить твоё желание, если оно прозвучит.
– А если я промолчу?
– Если я увижу, что это тебе нужно, я спрошу. Я спросил. Сегодня. Поздно. Ты уже получила метку. Но я сделаю всё возможное, чтобы увезти тебя от драконов. И невозможное тоже.
Моё сердце заколотилось, как сумасшедшее. Всё-таки он невероятный!
– Не нужно! Ри, это опасно! – по спине протянуло ночным ветерком, или это у меня мороз по коже от переживаний?
– Увезу, – парень упрямо сжал губы. В тусклом свете его лицо показалось высеченным из мрамора.
А у меня кровь стучала в ушах. Было и приятно, и страшно. И немного не по себе.
– Потому что ты обещал?
Нет! Нет! Я не хотела об этом спрашивать, но именно это старое обещание сильнее всего царапало душу. Это всё з-заррхово женское эго!
– Нет. – Реми улыбнулся, словно прочёл мои метания. И очень просто сказал: – Потому что я тебя люблю. Со средней школы.
Моё перепуганное сердце провалилось куда-то в живот, и там взорвалось, щедро рассыпая жар в уши, щёки и кончики пальцев.
Ох, Крылатые хранители! Он сказал это! Как мне быть? Что ответить? Мне же…
– Это так… с этой меткой… мне, наверное, не стоит любить, Ри, я… – бормотала я в отчаянье, заливаясь краской от смущения. И удовольствия – любит! Всё-таки любит!
– Не люби, Касс, – он сделал ещё один маленький шаг от меня. – Не люби меня, пока мы не снимем твою метку.
– Ладно, – я коротко выдохнула, чувствуя облегчение из-за этой странной отсрочки, и в то же время дико жалея о ней. Жалея до боли в крепко сжатых коленках.
Я поймала его взгляд и тут же, смутившись, потупилась. Ужас, я ведь теперь не усну. Прямо как тогда в школе.
И «ладно» – какое-то неправильное слово!
– Я... Ри, я же всё равно не умею любить!
Вот! Так – правильно.
Наконец-то, я усилием истинно железной, скрипящей в суставах и сочленениях воли взяла себя в руки.
Тоже мне, мечтательница нашлась! Любовь – до добра не доводит. На тётю посмотреть только. Хотя Реми – конечно, не такой.
Парень понимающе усмехнулся, и я поспешила сменить тему, пока снова не начала таять под его пронзительным взглядом:
– А почему ты спросил моё желание только сегодня? А не в школе, например?
Реми замялся.
– Ты всё-таки отличная актриса, Касси. Ты была так безразлична к драконам, и вообще ко всему вокруг, даже ко мне, что я не знал, не видел – твоего желания.
– Ну, я вообще мало-эмоциональная.
