Вечером третьего дня Крив принёс новость, которая могла им пригодиться.
– Княжич устраивает праздник у своего терема. Он стоит отдельно, у реки, на краю города. Я слышал, как люди в порту говорили, что приглашено огромное количество гостей, а сами празднования будут проводиться снаружи.
Горецвет немедленно загорелся этой идеей.
– Если мы сможем смешаться с толпой, попасть внутрь и найти княжича…
– Может, и сможем, – охладила его пыл Ружена, – но будет ли он нас слушать? Стоит только сказать, зачем мы пришли, и нас тут же выставят его дружинники.
Крив пожал плечами.
– Не попробуем, не узнаем, верно? Вдруг что-то из этого и выйдет, надо попытаться. Другого плана у нас всё равно нет и неизвестно, когда появится.
Сложнее всего оказалось найти подходящую одежду. Ружена впервые увидела, как одеваются богачи, и осталась под впечатлением. Правда, двояким. Красиво, конечно, но зачем всё это нужно? В этом наверняка неудобно, а в разгар лета ещё и жарко.
Горецвет, когда она поделилась с ним своими мыслями, рассмеялся.
– О, они не пекутся об удобстве. Всё, чего они хотят добиться, одеваясь так, это выставить напоказ своё богатство. Подчеркнуть разницу между нами и ними.
Они так и не смогли добиться от гусляра вразумительного ответа о том, где он раздобыл одежду. Тот только отшучивался, уверяя, что она не краденая. А если нет, так какая разница, где он её взял?
– Скажем так, я её одолжил у хорошего друга. И должен вернуть, так что аккуратнее с ней.
Ружена и без напоминания обращалась бы с ней осторожно. Как можно по-другому? Стоя перед зеркалом в своей маленькой комнатке, она боялась и шагу ступить за порог в этой одежде.
Движений она не сковывала, но каждая ниточка, каждая бусинка, каждая жемчужинка, каждый кусочек длинной рубахи, верхнего платья и широких нижних штанов кричал о том, какая она дорогая, сколько сил в неё было вложено.
Рукава нежно-голубой рубахи были расшиты речным жемчугом, синее верхнее платье украшал узор, вышитый серебряной нитью. Туфли на невысоком каблуке заменили привычные Ружене кожаные ботинки. Волосы пришлось заплести в аккуратную тугую косу, а не в неряшливую и лёгкую, которая так ей нравилась. Простую повязку с височными кольцами заменил венец с голубой лентой, украшенный спереди жемчужными нитями, спускающимися на лоб и к ушам. Во всём этом великолепии было ужасно жарко. Крив и Горецвет, такие же разодетые, как и она, тоже страдали от жары.
Зато одежда стала их пропуском во двор у терема Венцеслава, где уже началось празднование. Гостей пришло много и они всё прибывали, пышно, роскошно одетые и, должно быть, так же изнемогающие от жары, как и они.
Двое дружинников у ворот пропускали гостей и Ружена, Горецвет и Крив прошли, влившись в весёлую группу молодых людей. Их пропустили без вопросов.
Запах сотен цветов Ружена почувствовала ещё снаружи: не почувствовать такое мог только напрочь лишённый нюха человек. Но теперь этот запах окружил её, захватил, заставляя голову кружиться, а лёгкую тошноту подступать к горлу. Она провела огромное количество времени среди цветущих полян и лесов, но такой ужасной смеси запахов ей вдыхать ещё не приходилось.
А всё потому, что здесь перемешалось слишком много цветов, в природе рядом не растущих, и никому и в голову не пришло проверить будут ли их запахи между собой сочетаться. Впрочем, если люди и страдали, то виду не подавали, а пчёлам запах не вредил. Их тут летало великое множество, от цветка к цветку.
Но пчела – святое существо, глубоко почитаемое создание трёх богов. К тому же княжич запоздало праздновал Медоносицу. Так что никто не смел не то что жаловаться, но и отмахнуться от пчёл, летающих за ними и лезущих в лицо. Кого-то, кажется, уже кусили.
Во дворе расставили столы, покрытые белыми скатертями и ломящиеся от угощений. Большую часть еды, которую до сих пор выносили из белокаменного терема и расставляли на столах, Ружена даже никогда не видела. Она привыкла к куда более простой и куда менее обильной пище.
Зазвучала музыка. Повернув голову, Ружена увидела музыкантов, сидевших на возвышении, чуть в стороне от остальных. Люди ходили между столами, приветствовали друг друга, разговаривали. Она боялась, что скоро они обнаружат, что среди них чужаки.
Умом Ружена понимала, что гостей здесь слишком много и большинство из них вряд ли знает друг друга. Всех знать просто невозможно. Достаточно держаться особняком, ни с кем не заговаривать, на приветствия отвечать открыто, доброжелательно, но коротко, и тогда всё будет в порядке. Но страх разоблачения не отпускал. Что с ними сделают, если узнают?
Ружена приказала себе успокоиться. Они ведь и так узнают, верно? Княжич Венцеслав так точно. И скорее всего прикажет дружинникам вышвырнуть их вон – и это в лучшем случае.
Чем дольше продолжался праздник, тем более раскрепощённо вели себя люди. Они танцевали, смеялись, пили. Ружена, устав от всего этого, спряталась за дальним столом. Они с Кривом и Горецветом разошлись, в тщетных попытках отыскать княжича Венцеслава. Никто из них не знал, как он выглядит, а спросить было страшно: вдруг окажется, что вот же он, рядом стоит? Если многие гости и не были знакомы друг с другом, то Венцеслава уж точно если не знали, так видели. И если они поймут, что они понятия не имеют, как тот выглядит...
Ружена вздохнула и выбрала со стола какое-то пирожное в форме цветка. Ничего подобного она никогда не видела. Что ж, по крайней мере, поест она здесь на славу...
– И почему же такая восхитительная девушка скучает здесь одна?
Она вздрогнула, услышав так близко, за самой своей спиной мужской голос, мягкий и мурчащий. Он сразу же ей не понравился.
Обернувшись, Ружена увидела молодого человека в лиственно-зелёной одежде, расшитой золотом и изумрудами. С нагловатой, уверенной улыбкой на красивом лице. Зелёные глаза очень приятного, тёплого оттенка, смотрели неожиданно холодно, а каштановые волосы спадали на плечи.
– Я устала, – коротко ответила она, желая как можно быстрее от него отвязаться, – и мне плохо от запаха цветов.
Мужчина рассмеялся.
– Ты недовольно праздником, который я устроил? Тогда я тем более должен чем-то тебе угодить, чтобы это исправить.
Он облокотился на стол рядом с ней, а Ружена сидела, оглушённая. Княжич Венцеслав собственной персоной сам пришёл к ней, а она чуть его не прогнала! Хорошо что с него не так-то просто оказалось сбить спесь.
Ружена улыбнулась ему, надеясь, что улыбка выглядит естественно. Веселина как-то сказала ей, что когда Ружена выдавливает из себя улыбки, то выглядит так, будто съела что-то кислое. Ей тогда было четырнадцать и она отчаянно пыталась вписаться, но через пару лет решила, что это того не стоит.
Она поднялась из-за стола и, всё ещё улыбаясь, сказала, имитируя тон, каким девушки в Большом Ручье заигрывали с парнями:
– Тогда у меня есть просьба.
Похоже, у неё получилось, потому что Венцеслав улыбнулся шире и наклонился ближе к ней. Но всё ещё соблюдая комфортную для девушки дистанцию.
– Говори же, не стесняйся.
– На самом деле, – Ружена прикрыла глаза, изображая смущение, – я пришла сюда только потому, что наделась поговорить с вами.
Улыбка княжича стала ещё шире, и она снова подумала, что он ей не нравится. Но что поделать, им нужен союзник.
– Я польщён. О чём же вы хотели со мной поговорить?
Она вздохнула поглубже, боясь, что её слова вызовут подозрения или неправильные умозаключения, и всё-таки произнесла их. Перед этим бросив взволнованный взгляд на толпу гостей совсем недалеко от них.
Этот взгляд предназначался специально для Венцеслава, чтобы он заметил его, заметил её волнение. Но оно не было наигранным. Ружена действительно переживала, но не по той причине, о которой княжич мог подумать. Она искала взглядом Горецвета или Крива, хотела подать им знак. Но ни того, ни другого не обнаружила. Неужели ей самой придётся разъяснять всё Венцеславу?
Ружена ощутила досаду. Она не умела говорить так красиво и пылко, как гусляр или с непоколебимой уверенностью кузнеца. Что если княжич почувствует её сомнения? Впрочем, думать об этом было рано.
– Это довольно личная просьба, – вновь притворяясь смущённой и неуверенной, произнесла Ружена, – я бы не хотела, чтобы кто-нибудь её услышал. Не могли бы мы… отойти немного.
Ей показалось или во взгляде Венцеслава мелькнуло подозрение? И всё-таки он кивнул, не переставая улыбаться. И даже предложил ей руку, которую Ружена, играя свою роль, приняла.
Терем Венцеслава стоял на самом краю Рассветного. Прямо за ним текла река, а дальше начинался лес. Именно туда, к реке, под сень деревьев, Ружена его и отвела. Ей стало легче и спокойнее, когда люди оказались настолько далеко, чтобы не услышать и не увидеть их. Однако самое сложное только начиналось.
Княжич сверкнул своей шикарной улыбкой и, расслабленно облокотившись на дерево, кивнул Ружене.
– Ну вот, теперь никто нас не услышит. Ты можешь сказать мне, что тебя волнует.
Она вздохнула. Что ж, надеяться придётся только на себя.
– Сначала я хочу кое-что вам показать.
Момент настал. Ружена вытянула руку и представила, как у неё на ладони танцует маленькая метель, закруживая крошечные снежинки. И она тут же появилась. Раньше Ружена думала, что снег и ветер являются из ниоткуда, но теперь, после тренировок с Кривом, она догадалась: это физическое проявлении её магии. Этот снег, этот ветер, не приходят извне – они внутри неё. Всё это время магия жила в её сердце, а теперь появлялась, когда Ружена призывала её.
Венцеслав смотрел на миниатюрную метель без удивления. Однако выражение его лица изменилось. Исчезла так раздражающая её улыбочка, а в глазах появился холод. Когда княжич заговорил, каждое слово было предупреждением и звенело разбитым льдом.
– Я не знаю, кто ты такая и чего хочешь добиться, показывая мне свою магию, но лучше тебе прекратить эти игры, пока не поздно.
Ружена сжала кулак и метель исчезла. Крошечные снежинки осыпались на землю и тут же растаяли.
– Мне нужно, чтобы ты меня выслушал, вот и всё.
Конечно, она покривила душой. Вообще-то ей было нужно, чтобы он присоединился к ним и вместе с ними сражался с богами, чтобы вернуть зиму. Ружена чуть не рассмеялась, так странно это звучало. Странно и невозможно. Кто может сражаться с богами? Кто рискнёт это сделать?
Но это она скажет ему потом. А для начала, пусть просто выслушает.
Венцеслав окинул её недоверчивым взглядом и задумался на секунду. Потом медленно кивнул.
– Хорошо, говори. Но держи в уме, что обращаешься к сыну нашего князя.
Как будто она могла об этом забыть! Да Ружена каждую секунду ожидала, что княжичу надоест всё это и он просто позовёт дружинников, чтобы выкинуть её вон. Что ей тогда делать? Наверное, не стоит пытаться противостоять им, раскрывать людям свою магию без надобности. Если сейчас Венцеслав отошлёт её прочь, то всегда можно найти обходной путь.
– Я знаю, насколько безумным может показаться то, что ты сейчас услышишь. Я сама узнала обо всём меньше месяца назад и, поверь, моя первая реакция была раздражением и абсолютным отрицанием.
Венцеслав прищёлкнул языком.
– Ну, хватит. Переходи к делу, не нужно меня подготавливать. Я обещал тебя выслушать, так что не убегу с криками, зовя дружину. По крайней мере, пока ты не закончишь.
Ружена издала тихий смешок и ненадолго замолчала, подбирая слова.
– Ты ведь знаешь о том, как пропала зима? О войне между богами?
Глупые вопросы, не требующие ответов. Но нужно же было как-то начинать. Дождавшись кивка, она продолжила.
– Люди думают, что они убрали зиму, оставив только три времени года, чтобы наградить их. Сделать Явь больше похожей на Правь, небесное царство. Вот только это не правда. Боги не думали о людях.
Венцеслав насмешливо поднял бровь.
– О? А ты значит, хорошо знаешь богов? И о чём же тогда они думали?
– О себе. Во всяком случае, большинство из них. Мрак захотел бросить свои обязанности в Нави и жить в Прави с братом. Гром его желание счёл обоснованным и одобрил, а остальным богам Прави было всё равно. Кроме Живы. Она присоединилась к Морене и Огнебогу, когда они пошли против желаний Мрака. У них обоих были обязанности в Нави, и они относились к ним куда серьёзнее, чем Мрак к своим.
Ружена перевела дух и взглянула на княжича. Тот выглядел заинтересованным, но было и что-то ещё в его взгляде. Не недоверие, нет, но что-то нехорошее. Она чувствовала это, хоть и не могла понять.
– Продолжай, – поторопил её Венцеслав.
– Мрак понимал, что, если они скажут о своём решении Грому, то в Прави ему не жить. И он сделал всё, чтобы его брат ничего не узнал и это…
– И это привело к войне между богами, – закончил за неё княжич.
Встретившись глазами с её удивлённым взглядом, он рассмеялся.
– Да, я знаю эту историю и именно в таком виде, в котором ты о ней рассказываешь. А ещё я знаю, что силы богов и тех существ, что встали на сторону Морены, не исчезают бесследно. И я знаю, что такая сила дремлет и во мне.
Ружена невольно сделала шаг вперёд, ближе к нему. Ей показалось или в глазах Венцеслава промелькнул страх?
– И какова же твоя сила?
Княжич развёл руками.
– Увы, продемонстрировать не могу. Для этого нужен меч и, желательно, несколько врагов. Ни разу в своей жизни я не проиграл битвы, ни разу не был ранен.
– Если ты обо всём знаешь, – сказала Ружена, – значит должен понимать и зачем я здесь, говорю с тобой об этом.
Венцеслав помрачнел.
– О да, я знаю. Ты хочешь завершить то, что не смогла сделать Морена – вернуть зиму. Но меня, будь добра, в это не втягивай. Я своей жизнью доволен и что там будет потом, когда гниль распространится дальше, меня не волнует. Я – человек и до этого уже не доживу. А следующий, к кому перейдёт эта сила, пусть сам решает.
Ружена нахмурилась, вспомнив Власа из Ведьминого Носа.
– Гниль?
Княжич усмехнулся.
– Так ты не знаешь? Впрочем, откуда… Всё-таки ты не Морена и донесений со всех концов Дубравного тебе не приносят. У нас на севере всё не так уж и плохо, особенно по эту сторону Светлого. Ты, должно быть, где-то здесь и жила, верно? Но чем дальше на юг, тем больше проблем. Полагаю, про Гнилой лес или нашествия насекомых на поля ты тоже не слышала?
Она могла только покачать головой, пытаясь осознать услышанное. Венцеслав знает об этом от своего приёмного отца, князя Добромира, в этом сомнений нет. Значит, это правда. Всё куда хуже, чем она думала.
– К слову, – Венцеслав внимательно взглянул на неё. – ты пришла сюда одна?
Поколебавшись, Ружена сказала правду:
– Нет, со мной ещё двое.
Лицо княжича потемнело.
– Значит, троих из пятерых ты уже нашла. Но, как я и сказал, помогать тебе я не собираюсь. Удачи в ваших благородных начинаниях, но это не для меня.
И она всё ещё не могла этого понять.
– Почему?
Венцеслав вздохнул так, словно она была ребёнком, изводящим его глупыми вопросами.
– Как тебя зовут? – Вдруг спросил он. – Ты моё имя знаешь, а я твоего нет. Не честно это как-то.
– Ружена.
– Ружена, Ружена, неужели у тебя была такая плохая жизнь, что ты с радостью отказалась от неё и бросилась в битву с богами? Которая займёт неизвестно сколько времени, в которой ты можешь погибнуть. Впрочем, нет, не отвечай. Я и так слышал достаточно крестьянских жалоб. Но видишь ли, моя жизнь – другая. И я ей очень доволен. Так что, будь добра, оставь меня в покое.
– Княжич устраивает праздник у своего терема. Он стоит отдельно, у реки, на краю города. Я слышал, как люди в порту говорили, что приглашено огромное количество гостей, а сами празднования будут проводиться снаружи.
Горецвет немедленно загорелся этой идеей.
– Если мы сможем смешаться с толпой, попасть внутрь и найти княжича…
– Может, и сможем, – охладила его пыл Ружена, – но будет ли он нас слушать? Стоит только сказать, зачем мы пришли, и нас тут же выставят его дружинники.
Крив пожал плечами.
– Не попробуем, не узнаем, верно? Вдруг что-то из этого и выйдет, надо попытаться. Другого плана у нас всё равно нет и неизвестно, когда появится.
Сложнее всего оказалось найти подходящую одежду. Ружена впервые увидела, как одеваются богачи, и осталась под впечатлением. Правда, двояким. Красиво, конечно, но зачем всё это нужно? В этом наверняка неудобно, а в разгар лета ещё и жарко.
Горецвет, когда она поделилась с ним своими мыслями, рассмеялся.
– О, они не пекутся об удобстве. Всё, чего они хотят добиться, одеваясь так, это выставить напоказ своё богатство. Подчеркнуть разницу между нами и ними.
Они так и не смогли добиться от гусляра вразумительного ответа о том, где он раздобыл одежду. Тот только отшучивался, уверяя, что она не краденая. А если нет, так какая разница, где он её взял?
– Скажем так, я её одолжил у хорошего друга. И должен вернуть, так что аккуратнее с ней.
Ружена и без напоминания обращалась бы с ней осторожно. Как можно по-другому? Стоя перед зеркалом в своей маленькой комнатке, она боялась и шагу ступить за порог в этой одежде.
Движений она не сковывала, но каждая ниточка, каждая бусинка, каждая жемчужинка, каждый кусочек длинной рубахи, верхнего платья и широких нижних штанов кричал о том, какая она дорогая, сколько сил в неё было вложено.
Рукава нежно-голубой рубахи были расшиты речным жемчугом, синее верхнее платье украшал узор, вышитый серебряной нитью. Туфли на невысоком каблуке заменили привычные Ружене кожаные ботинки. Волосы пришлось заплести в аккуратную тугую косу, а не в неряшливую и лёгкую, которая так ей нравилась. Простую повязку с височными кольцами заменил венец с голубой лентой, украшенный спереди жемчужными нитями, спускающимися на лоб и к ушам. Во всём этом великолепии было ужасно жарко. Крив и Горецвет, такие же разодетые, как и она, тоже страдали от жары.
Зато одежда стала их пропуском во двор у терема Венцеслава, где уже началось празднование. Гостей пришло много и они всё прибывали, пышно, роскошно одетые и, должно быть, так же изнемогающие от жары, как и они.
Двое дружинников у ворот пропускали гостей и Ружена, Горецвет и Крив прошли, влившись в весёлую группу молодых людей. Их пропустили без вопросов.
Запах сотен цветов Ружена почувствовала ещё снаружи: не почувствовать такое мог только напрочь лишённый нюха человек. Но теперь этот запах окружил её, захватил, заставляя голову кружиться, а лёгкую тошноту подступать к горлу. Она провела огромное количество времени среди цветущих полян и лесов, но такой ужасной смеси запахов ей вдыхать ещё не приходилось.
А всё потому, что здесь перемешалось слишком много цветов, в природе рядом не растущих, и никому и в голову не пришло проверить будут ли их запахи между собой сочетаться. Впрочем, если люди и страдали, то виду не подавали, а пчёлам запах не вредил. Их тут летало великое множество, от цветка к цветку.
Но пчела – святое существо, глубоко почитаемое создание трёх богов. К тому же княжич запоздало праздновал Медоносицу. Так что никто не смел не то что жаловаться, но и отмахнуться от пчёл, летающих за ними и лезущих в лицо. Кого-то, кажется, уже кусили.
Во дворе расставили столы, покрытые белыми скатертями и ломящиеся от угощений. Большую часть еды, которую до сих пор выносили из белокаменного терема и расставляли на столах, Ружена даже никогда не видела. Она привыкла к куда более простой и куда менее обильной пище.
Зазвучала музыка. Повернув голову, Ружена увидела музыкантов, сидевших на возвышении, чуть в стороне от остальных. Люди ходили между столами, приветствовали друг друга, разговаривали. Она боялась, что скоро они обнаружат, что среди них чужаки.
Умом Ружена понимала, что гостей здесь слишком много и большинство из них вряд ли знает друг друга. Всех знать просто невозможно. Достаточно держаться особняком, ни с кем не заговаривать, на приветствия отвечать открыто, доброжелательно, но коротко, и тогда всё будет в порядке. Но страх разоблачения не отпускал. Что с ними сделают, если узнают?
Ружена приказала себе успокоиться. Они ведь и так узнают, верно? Княжич Венцеслав так точно. И скорее всего прикажет дружинникам вышвырнуть их вон – и это в лучшем случае.
Чем дольше продолжался праздник, тем более раскрепощённо вели себя люди. Они танцевали, смеялись, пили. Ружена, устав от всего этого, спряталась за дальним столом. Они с Кривом и Горецветом разошлись, в тщетных попытках отыскать княжича Венцеслава. Никто из них не знал, как он выглядит, а спросить было страшно: вдруг окажется, что вот же он, рядом стоит? Если многие гости и не были знакомы друг с другом, то Венцеслава уж точно если не знали, так видели. И если они поймут, что они понятия не имеют, как тот выглядит...
Ружена вздохнула и выбрала со стола какое-то пирожное в форме цветка. Ничего подобного она никогда не видела. Что ж, по крайней мере, поест она здесь на славу...
– И почему же такая восхитительная девушка скучает здесь одна?
Она вздрогнула, услышав так близко, за самой своей спиной мужской голос, мягкий и мурчащий. Он сразу же ей не понравился.
Обернувшись, Ружена увидела молодого человека в лиственно-зелёной одежде, расшитой золотом и изумрудами. С нагловатой, уверенной улыбкой на красивом лице. Зелёные глаза очень приятного, тёплого оттенка, смотрели неожиданно холодно, а каштановые волосы спадали на плечи.
– Я устала, – коротко ответила она, желая как можно быстрее от него отвязаться, – и мне плохо от запаха цветов.
Мужчина рассмеялся.
– Ты недовольно праздником, который я устроил? Тогда я тем более должен чем-то тебе угодить, чтобы это исправить.
Он облокотился на стол рядом с ней, а Ружена сидела, оглушённая. Княжич Венцеслав собственной персоной сам пришёл к ней, а она чуть его не прогнала! Хорошо что с него не так-то просто оказалось сбить спесь.
Ружена улыбнулась ему, надеясь, что улыбка выглядит естественно. Веселина как-то сказала ей, что когда Ружена выдавливает из себя улыбки, то выглядит так, будто съела что-то кислое. Ей тогда было четырнадцать и она отчаянно пыталась вписаться, но через пару лет решила, что это того не стоит.
Она поднялась из-за стола и, всё ещё улыбаясь, сказала, имитируя тон, каким девушки в Большом Ручье заигрывали с парнями:
– Тогда у меня есть просьба.
Похоже, у неё получилось, потому что Венцеслав улыбнулся шире и наклонился ближе к ней. Но всё ещё соблюдая комфортную для девушки дистанцию.
– Говори же, не стесняйся.
– На самом деле, – Ружена прикрыла глаза, изображая смущение, – я пришла сюда только потому, что наделась поговорить с вами.
Улыбка княжича стала ещё шире, и она снова подумала, что он ей не нравится. Но что поделать, им нужен союзник.
– Я польщён. О чём же вы хотели со мной поговорить?
Она вздохнула поглубже, боясь, что её слова вызовут подозрения или неправильные умозаключения, и всё-таки произнесла их. Перед этим бросив взволнованный взгляд на толпу гостей совсем недалеко от них.
Этот взгляд предназначался специально для Венцеслава, чтобы он заметил его, заметил её волнение. Но оно не было наигранным. Ружена действительно переживала, но не по той причине, о которой княжич мог подумать. Она искала взглядом Горецвета или Крива, хотела подать им знак. Но ни того, ни другого не обнаружила. Неужели ей самой придётся разъяснять всё Венцеславу?
Ружена ощутила досаду. Она не умела говорить так красиво и пылко, как гусляр или с непоколебимой уверенностью кузнеца. Что если княжич почувствует её сомнения? Впрочем, думать об этом было рано.
– Это довольно личная просьба, – вновь притворяясь смущённой и неуверенной, произнесла Ружена, – я бы не хотела, чтобы кто-нибудь её услышал. Не могли бы мы… отойти немного.
Ей показалось или во взгляде Венцеслава мелькнуло подозрение? И всё-таки он кивнул, не переставая улыбаться. И даже предложил ей руку, которую Ружена, играя свою роль, приняла.
Терем Венцеслава стоял на самом краю Рассветного. Прямо за ним текла река, а дальше начинался лес. Именно туда, к реке, под сень деревьев, Ружена его и отвела. Ей стало легче и спокойнее, когда люди оказались настолько далеко, чтобы не услышать и не увидеть их. Однако самое сложное только начиналось.
Княжич сверкнул своей шикарной улыбкой и, расслабленно облокотившись на дерево, кивнул Ружене.
– Ну вот, теперь никто нас не услышит. Ты можешь сказать мне, что тебя волнует.
Она вздохнула. Что ж, надеяться придётся только на себя.
– Сначала я хочу кое-что вам показать.
Момент настал. Ружена вытянула руку и представила, как у неё на ладони танцует маленькая метель, закруживая крошечные снежинки. И она тут же появилась. Раньше Ружена думала, что снег и ветер являются из ниоткуда, но теперь, после тренировок с Кривом, она догадалась: это физическое проявлении её магии. Этот снег, этот ветер, не приходят извне – они внутри неё. Всё это время магия жила в её сердце, а теперь появлялась, когда Ружена призывала её.
Венцеслав смотрел на миниатюрную метель без удивления. Однако выражение его лица изменилось. Исчезла так раздражающая её улыбочка, а в глазах появился холод. Когда княжич заговорил, каждое слово было предупреждением и звенело разбитым льдом.
– Я не знаю, кто ты такая и чего хочешь добиться, показывая мне свою магию, но лучше тебе прекратить эти игры, пока не поздно.
Ружена сжала кулак и метель исчезла. Крошечные снежинки осыпались на землю и тут же растаяли.
– Мне нужно, чтобы ты меня выслушал, вот и всё.
Конечно, она покривила душой. Вообще-то ей было нужно, чтобы он присоединился к ним и вместе с ними сражался с богами, чтобы вернуть зиму. Ружена чуть не рассмеялась, так странно это звучало. Странно и невозможно. Кто может сражаться с богами? Кто рискнёт это сделать?
Но это она скажет ему потом. А для начала, пусть просто выслушает.
Венцеслав окинул её недоверчивым взглядом и задумался на секунду. Потом медленно кивнул.
– Хорошо, говори. Но держи в уме, что обращаешься к сыну нашего князя.
Как будто она могла об этом забыть! Да Ружена каждую секунду ожидала, что княжичу надоест всё это и он просто позовёт дружинников, чтобы выкинуть её вон. Что ей тогда делать? Наверное, не стоит пытаться противостоять им, раскрывать людям свою магию без надобности. Если сейчас Венцеслав отошлёт её прочь, то всегда можно найти обходной путь.
– Я знаю, насколько безумным может показаться то, что ты сейчас услышишь. Я сама узнала обо всём меньше месяца назад и, поверь, моя первая реакция была раздражением и абсолютным отрицанием.
Венцеслав прищёлкнул языком.
– Ну, хватит. Переходи к делу, не нужно меня подготавливать. Я обещал тебя выслушать, так что не убегу с криками, зовя дружину. По крайней мере, пока ты не закончишь.
Ружена издала тихий смешок и ненадолго замолчала, подбирая слова.
– Ты ведь знаешь о том, как пропала зима? О войне между богами?
Глупые вопросы, не требующие ответов. Но нужно же было как-то начинать. Дождавшись кивка, она продолжила.
– Люди думают, что они убрали зиму, оставив только три времени года, чтобы наградить их. Сделать Явь больше похожей на Правь, небесное царство. Вот только это не правда. Боги не думали о людях.
Венцеслав насмешливо поднял бровь.
– О? А ты значит, хорошо знаешь богов? И о чём же тогда они думали?
– О себе. Во всяком случае, большинство из них. Мрак захотел бросить свои обязанности в Нави и жить в Прави с братом. Гром его желание счёл обоснованным и одобрил, а остальным богам Прави было всё равно. Кроме Живы. Она присоединилась к Морене и Огнебогу, когда они пошли против желаний Мрака. У них обоих были обязанности в Нави, и они относились к ним куда серьёзнее, чем Мрак к своим.
Ружена перевела дух и взглянула на княжича. Тот выглядел заинтересованным, но было и что-то ещё в его взгляде. Не недоверие, нет, но что-то нехорошее. Она чувствовала это, хоть и не могла понять.
– Продолжай, – поторопил её Венцеслав.
– Мрак понимал, что, если они скажут о своём решении Грому, то в Прави ему не жить. И он сделал всё, чтобы его брат ничего не узнал и это…
– И это привело к войне между богами, – закончил за неё княжич.
Встретившись глазами с её удивлённым взглядом, он рассмеялся.
– Да, я знаю эту историю и именно в таком виде, в котором ты о ней рассказываешь. А ещё я знаю, что силы богов и тех существ, что встали на сторону Морены, не исчезают бесследно. И я знаю, что такая сила дремлет и во мне.
Ружена невольно сделала шаг вперёд, ближе к нему. Ей показалось или в глазах Венцеслава промелькнул страх?
– И какова же твоя сила?
Княжич развёл руками.
– Увы, продемонстрировать не могу. Для этого нужен меч и, желательно, несколько врагов. Ни разу в своей жизни я не проиграл битвы, ни разу не был ранен.
– Если ты обо всём знаешь, – сказала Ружена, – значит должен понимать и зачем я здесь, говорю с тобой об этом.
Венцеслав помрачнел.
– О да, я знаю. Ты хочешь завершить то, что не смогла сделать Морена – вернуть зиму. Но меня, будь добра, в это не втягивай. Я своей жизнью доволен и что там будет потом, когда гниль распространится дальше, меня не волнует. Я – человек и до этого уже не доживу. А следующий, к кому перейдёт эта сила, пусть сам решает.
Ружена нахмурилась, вспомнив Власа из Ведьминого Носа.
– Гниль?
Княжич усмехнулся.
– Так ты не знаешь? Впрочем, откуда… Всё-таки ты не Морена и донесений со всех концов Дубравного тебе не приносят. У нас на севере всё не так уж и плохо, особенно по эту сторону Светлого. Ты, должно быть, где-то здесь и жила, верно? Но чем дальше на юг, тем больше проблем. Полагаю, про Гнилой лес или нашествия насекомых на поля ты тоже не слышала?
Она могла только покачать головой, пытаясь осознать услышанное. Венцеслав знает об этом от своего приёмного отца, князя Добромира, в этом сомнений нет. Значит, это правда. Всё куда хуже, чем она думала.
– К слову, – Венцеслав внимательно взглянул на неё. – ты пришла сюда одна?
Поколебавшись, Ружена сказала правду:
– Нет, со мной ещё двое.
Лицо княжича потемнело.
– Значит, троих из пятерых ты уже нашла. Но, как я и сказал, помогать тебе я не собираюсь. Удачи в ваших благородных начинаниях, но это не для меня.
И она всё ещё не могла этого понять.
– Почему?
Венцеслав вздохнул так, словно она была ребёнком, изводящим его глупыми вопросами.
– Как тебя зовут? – Вдруг спросил он. – Ты моё имя знаешь, а я твоего нет. Не честно это как-то.
– Ружена.
– Ружена, Ружена, неужели у тебя была такая плохая жизнь, что ты с радостью отказалась от неё и бросилась в битву с богами? Которая займёт неизвестно сколько времени, в которой ты можешь погибнуть. Впрочем, нет, не отвечай. Я и так слышал достаточно крестьянских жалоб. Но видишь ли, моя жизнь – другая. И я ей очень доволен. Так что, будь добра, оставь меня в покое.
