Часть 0. Глоссарий
Правда — реальная и правильная действительность. Осознанное вмешательство в неё — обман с недобрыми намерениями, мошенничество, колдовство — имеет последствия, зачастую весьма опасные.
Колдовство — иначе зовётся искажением Правды; способность влиять на окружающую действительность. Напрямую зависит от разума человека, его силы воли, фантазии и веры в её осуществимость.
Аксиомантия — синоним магии (само слово «магия» в данной Вселенной вышло из употребления; в настоящий момент известно всего лишь горстке существ и используется крайне редко). Специализированное колдовство, на которое в Сантуаре выдаётся лицензия. В современности аксиомантия активно применяется в изобретательстве, механике, медицине и прочих областях науки.
Аксиомант — обученный колдун с лицензией, которую получает в Сантуаре. Поле деятельности обширно: от учёных до охотников на вольных колдунов и опасных не-Правдивых существ. Если работают вне Сантуара, платят увеличенный налог и каждый месяц отмечаются в реестре Верачет, иначе потеряют лицензию. Тем не менее, её наличие не позволяет применять искажение Правды направо-налево.
Сантуар — государственная организация, осуществляет функции религии и контроль над Правдой и влиянием Стужи. Главная цель — перековать всех колдунов в узкоспециализированных аксиомантов. Все без исключения работники Сантуара называются просветителями. Иногда в связи с этим возникает путаница, что просветители и аксиоманты — одно и то же.
Стужа — космос, но в определённой степени живой и обладающий сознанием, напрямую связана с Правдой: при колдовстве или воздействии сил природы человек слабеет и постепенно теряет тепло жизни (остужается). Если не принять меры, может превратиться в так называемое не-Правдивое, остуженное, существо.
Веритарчеры — иначе называются Искателями Правды. Основная задача их работы — пресекать обман и мошенничество. Поле деятельности, как и у аксиомантов, весьма обширно: от дачи советов и проверки сплетен до отлова преступников и не-Правдивых существ. Лицензию на веритарчерство может получить любой желающий через жандармерию. Иногда таким образом скрываются колдуны без официальной лицензии на аксиомантию.
Правидцы — видят и чувствуют Правду на уровне инстинктов. Все колдуны являются Правидцами, однако не каждый Правидец умеет колдовать.
Биншш-ит — не-Правдивое существо; колдун (или колдунья), добровольно исказивший свою сущность. Внешне не отличим(а) от человека, но обладает подвижной формой. Обладает слабыми способностями к колдовству, компенсирует отличной памятью (поэтому биншш-ит часто становятся торговцами информацией). За плату — пищу, приготовленную руками человека — может дать полезный совет или Правдиво ответить на важный вопрос.
Чертёжники — колдуны из Селасса, искажают Правду начертанием (то есть для колдовства им обязательно требуется поверхность и инструмент для начертания).
Хлосса — не-Правдивое существо. Человеческая девушка, смертельно занедужившая с остуды. При помощи колдовства душа насильно удерживается в остуженной плоти и приживается заново, но взамен отныне требует определённую пищу — тёплую человеческую кровь (отданную добровольно), чтобы сердце согревалось и билось. Не способна к искажению Правды.
Чуждовища — от слова «чуждые»; в широком смысле — все, кто отличается от людей в худшую сторону.
Часть 1. Веритарчеры Ландышевого Переулка
Часы — единственное украшение на голой стене, не считая овального зеркала — высокомерно пробили одиннадцать утра.
Бьен всегда казалось странным, что это время ещё считается утром. У многих горожан вовсю кипела работа, а у некоторых она уже заканчивалась.
Чем же в такое время могла заниматься молодая ситуайена, не обременённая замужеством, детьми, броским положением в Обществе и богатым приданым?
Разумеется, самостоятельно обеспечивать себе это самое приданое, к которому, как предполагалось, приложится всё остальное. По крайней мере, так считала мадам Катрина Грандин. Бьен её не разубеждала — в некоторых вопросах проще было позволить матушке верить в надуманное чудо. Да и чего там греха таить — верить самой, возраст к тому располагал.
Правда, стезя, выбранная ситуайеной Грандин, равнозначно могла как в одночасье озолотить, так и облить помоями.
Новый рабочий день веритарчеров Ландышевого Переулка начался не слишком приветливо — с просунутого под дверь кабинета официального письма с напоминанием оплатить счет аренды помещения до следующего понедельника. Платить в данный момент, увы, было практически нечем. Ремесло Искателей Правды неблагодарно, практический опыт работы — всего один календарный месяц, пенсия деда Фейвела (довольно жалкая) полностью уходила на налоги и хозяйственные мелочи, Орест получит жалованье в среду, но ведь ещё нужно чем-то питаться…
Полноте хандрить, приказала себе Бьен. Без работы они уж точно не останутся, в кладовке имеется достаточное количество съестных припасов, и впереди целых шесть дней на поиск нужной суммы, не такой уж и крупной. Или можно устроить рабочий кабинет на дому, в гостиной. Всё равно высоких гостей из Общества они не принимают. В крайнем случае, Тьяго не откажет дать в долг или даже сам подбросит какое-нибудь дельце.
Ободрив себя, она поёрзала, устраиваясь удобнее, и решила скоротать время гаданием.
Маловероятно, что оно укажет на золотые горы в обозримом будущем — за поиск потерявшихся котят и воспитание мелких пакостников столько не платят, а дел серьёзнее (и денежнее) Бьен и Рэму пока что не попадалось. А ещё маловероятнее, что гадание вообще сложится во что-нибудь вразумительное. Во что-нибудь Правдивое. Зато это поможет скоротать время… и, чем чёрт не шутит, — вдруг им наконец-то улыбнется удача?
— Ты знаешь, что этажом выше поселился новый сосед? — спросил Рэм, вертя в длинных пальцах трубку. Разумеется, он не курил, — иначе матушка давно бы снесла ему глуповатую голову, — но был твёрдо уверен в том, что все веритарчеры курят и потому наличие трубки непременно придаст ему солидности в глазах посетителей.
Бьен не хватало духу сказать брату, что его усилия тщетны.
— Теперь знаю, — отозвалась она, вооружаясь карандашом. — Значит, мадам Марта поддалась на уговоры детей и окончательно переехала к ним. Давно пора. Не стоит даме её возраста жить в одиночестве.
— Квартиру она не продала, а сдала в аренду, — уточнил Рэм.
— Откуда ты-то знаешь?
— Орест вчера вечером встретился с новым соседом в проходной и завязал ни к чему не обязывающую беседу. Братец сказал, что ситуайен Круадевер довольно молод, судя по всему — не женат, и служит в Сантуаре.
— Беседа ни к чему не обязывала, но Орест столько всего успел выспросить. Вот одарила же меня Правда братьями-сплетниками… — проворчала Бьен.
В отличие от Рэма, она понимала, что это может означать.
Востроглазый аксиомант в непосредственной близости от их семейства. Неприятно. Он наверняка заинтересуется маленьким кабинетом Искателей Правды на первом этаже собственного дома. Волноваться, казалось бы, не о чем: в штате их всего двое, все необходимые для работы документы у них в порядке (благодаря Подстрочнику), а оснащение оставляет отчаянно желать лучшего (один пистоль на двоих, да и тот устаревший). Только вот у Бьен отсутствовала даже ограниченная лицензия на аксиомантию. И если любопытствующий просветитель уличит или хотя бы заподозрит соседку в деле искажения Правды, всему семейству Грандин несдобровать. Только вот где это понять напыщенному мальчишке семнадцати лет…
— А ещё он рыжий, — эту подробность Рэм припас на десерт.
— И что?
— Дед говорит, что от рыжих одни неприятности.
— При нашей-то работе мы точно однажды влипнем, что с рыжим, что без него, — ответила Бьен, хмуро изучая результат гадания: ближайшее будущее издевательски намекало на солидный куш, но чтобы получить его, следовало трижды изловить беглые буквы. Толковать это можно было до самой сбычи. — По этой логике, получается, одно присутствие Мелиссы в нашем доме должно было нас разорить.
— Так дед и бурчал, что из-за дружбы с ней тебя замуж никогда не возьмут, а теперь и вовсе уверится, что рыжие для тебя — венец безбрачия… Ничего, матушка его урезонит. Вот вернется братец и расскажет ей про соседа, если она до того сама с ним не пересечется, — продолжал разглагольствовать Рэм. — А мама начнёт читать тебе нотацию про…
— Проглоти свои слова, пока я не прилепила их к твоему языку, — предупредила Бьен, начиная раздражаться. Гадание упрямо не желало складываться в понятную картинку.
— Ладно-ладно. Молчу, — пробормотал Грандин-младший, слегка сдувшись. К его прискорбию, старшая сестра могла буквально осуществить свою угрозу.
— Надолго ли?
Рэм величественно проигнорировал замечание, засунул пустую трубку в рот и состроил глазки собственному отражению в зеркале.
Бьен негромко чертыхнулась и начала заново. Инструментов, соответствующих её (не совсем Правдивому) ремеслу, у неё не было, приходилось обходиться тем, что попадалось под руку. Счастье, что бумага терпелива.
Часть 2. Визит бабушки
Когда гадание наконец-то почти сошлось, обещая «щедрую плату в обмен на записанные от руки слова», в дверь постучали, и Бьен принялась маскировать своё занятие бумагами. Рэм, в один миг растеряв всю свою представительность, бросился открывать.
— Чего застыл? Не узнаёшь?
Бьен выронила папку, узнав резкий голос самой старшей мадам Грандин.
Кой чёрт её принес?
Рэм посторонился, почтительно пропуская пожилую даму, но та не отказала себе в удовольствии отодвинуть юношу тростью и только тогда переступила порог. Окинув беглым взглядом скудную обстановку, мадам Грандин, не дожидаясь приглашения, прошествовала к креслу и уселась в него так, словно это был королевский трон.
Высокая — и кажущаяся ещё выше из-за старомодной прически, сухопарая, всегда с идеально прямой осанкой, затянутая в наглухо закрытое вдовье платье как в броню, эта дама приходилась Бьен, Оресту и Рэму родной бабушкой по отцовской линии.
— Я сделаю чай, — заискивающе сказал Рэм и расторопно ретировался, захлопнув дверь — словно испугался, что гостья погонится за ним.
«Предатель», — свирепо подумала Бьен. Хотя винить его было не в чем: сколько она помнила, бабушка всегда подчёркнуто игнорировала её младших братьев. Впрочем, маму и двоюродного деда Фейвела (старого сплетника) тоже, — но они и не относились к кровным родственникам мадам Грандин.
— Что-то случилось? — вслух поинтересовалась девушка, не усаживаясь обратно, — при разговоре с бабушкой всегда хотелось чувствовать возможность побега.
— А просто так, по-родственному, я не могу сюда прийти? — сварливо отозвалась старуха и сплела длинные пальцы на набалдашнике трости.
— Разумеется, можете.
«Но делаете это реже, чем приносите добрые вести», — мысленно дополнила веритарчесса, обошла стол, прислонилась к нему бедром и сложила руки на груди.
— Прекрасно, что ты понимаешь мои права. Хоть кто-то в вашей семейке это делает.
— И всё же, мадам, какова настоящая цель вашего визита? — не сдалась Бьен. — Вы желаете воспользоваться нашими услугами?
— Такие слова — из уст представительницы моей семьи, моей наследницы! — мадам Грандин сморщила нос. — Никогда наш род не подвергался подобному бесчестью — женщины в услужении! Видит Правда, напрасно я спешила тебя порадовать, что не застудилась за эту зиму, моя дорогая, — с отчетливой ехидцей сообщила она. — И поскриплю ещё десяток лет, если то будет угодно бытию. Не беспокойся, деньги не растрачу.
Девушка подавила вздох — сколько она помнила, бабушку преследовала навязчивая идея о том, что все вокруг только и делают, что зарятся на несметные богатства покойного деда Грандина, хотя они даром никому не нужны (и Взаправду ли существуют — большой вопрос).
«Скрипи сколько пожелаешь, бабушка, только, пожалуйста, подальше от нас», — подумала веритарчесса.
— Я решила убедиться в том, что и тебя Стужа не коснулась, учитывая, в какой дыре ты влачишь существование. В конце концов, ты — моя наследница…
— Не единственная, — сочла своим долгом напомнить Бьен. Уж кому-кому, а ей точно ничего от бабушки не было нужно, но та считала иначе.
— Те, кого ты называешь своими братьями, недостойны носить фамилию моего сына, — ледяным тоном отрезала мадам Грандин. — Что уж говорить о семейных ценностях…
— Разумеется, вы, как урождённая Фиенте, лучше всех знаете, что превыше всего ценится в семействе Грандин, — не сдержавшись, перебила Бьен. — Я прекрасно помню, что говорил нам отец: «Правду и честь людям не перечесть».
Бабушка прищурилась.
— Надо же! Каков пассаж! Оказывается, в тебе сильна мещанская дерзость твоей матери! Что ж, нынешнее Общество настолько вульгарно, что оценит это по достоинству.
— Странно, что девиз семьи собственного мужа вы считаете мещанством, — процедила Бьен. Присутствие бабушки начинало тяготить её. От аромата отвратительно дорогих духов разболелась голова.
— Всё, что попадает к мещанам, — в руки ли, в уста — заведомо считается осквернённым. Мой сын женился на низкой женщине, и его потомки, соответственно, осквернены.
— Получается, и вы тоже. Настолько, что утратили всяческое понятие о приличиях!
Бьен не собиралась повышать голос, оно как-то само получилось.
— А-а… мне следовало предупредить тебя о своём визите? Чтобы ты успела заварить чай и накрыть стол к моему появлению? — яда в голосе мадам Грандин хватило бы, чтобы отравить весь Иннакарт.
В этот момент дверь открылась, и в комнату просочился Рэм. Он хотел сделать это как можно незаметнее, но получилось наоборот. Наткнувшись на пронзительный, оценивающий взгляд бабушки, бедняга выпрямился, словно штырь проглотив, почти строевым шагом добрался до стола и водрузил поднос прямо на недогаданное гадание. Бьен закатила глаза.
— Возможно, стоит присмотреться к… одному из недостойных, — нарочно растягивая слова, протянула старуха.
Рэм понял её как-то не так, и его лицо приобрело оттенок скисшего молока.
— Может, не надо?.. — выдавил он и на всякий случай сделал пару шажков к двери.
— И ты, Бьенэма, удивляешься, почему я не благоволю ко всем, кто выполз из одного с тобой чрева, — с презрением выплюнула бабушка и поднялась. — Ваша мать — та ещё штучка, и ты, её дочь, несмотря на отцовскую внешность, слишком многое переняла от неё. Мне это не нравится. Однако выбора у меня нет. До встречи, наследница. До скорой встречи.
Выходя, она громко стучала тростью и с усилием впечатывала каблуки в пол, словно надеясь его проломить, а напоследок так хлопнула дверью, что чашки на подносе тоненько зазвенели. В воздухе тяжело повис удушливый аромат духов.
— Она точно ушла? — одними губами спросил Рэм.
— Проверь, — коротко ответила Бьен и, шумно выдохнув, опустилась на стул. Родственное общение с бабушкой (к счастью, редкое) всегда заканчивалось чувством разбитости.
Рэм приблизился к окну и с опаской выглянул на улицу.
— Садится в экипаж. Надо же, сама, даже помощь какого-то хлыща не понадобилась. Э-э, палкой своей ему по пальцам вмазала… угораздило же его наняться в прислужники к старой ведьме… У бабули столько денег, почему бы ей не обзавестись моторным транспортом?
