- Мерибель, не будь так жестока. Ты же любишь меня…
- Нет.
- Да? Я помню совершенно иное, когда тебя…
Звук пощёчины прервал откровенности, и возмущённо стуча каблуками Дьюс выскочила из участка.
Лисовски стоял глупо улыбаясь, и потирая покрасневшую щеку.
- Темпераментная. – Зачем-то пояснил он, а затем нагло усевшись за стол, скорчил жалобную мину. – Тоже хочу мороженку.
- Магазин за углом. – Осадила я нахала, покачивавшего на стуле. Вид у него был донельзя довольный, словно у кота добравшегося до сметаны.
- Злая вы, Лизавета Поликарповна.
- Тоже по морде заехать?
Лисовски хмыкнул, перестал портить казённый предмет мебели, за который Кузьмич потом выест мне мозги. – Интересный у вас город, загадочный. Я тут немного прогулялся, столько интересного увидел.
- Нам стоит начать беспокоиться?
Мужчина приподнял, бровь предлагая развить своё высказывание.
- Вы же не станете уверять, что вашего редактора устроят пасторальные зарисовки провинциального города. Это скорее тема географического альманаха. Ваша стезя - скандалы, трагедии, несчастья. Порой ваша братия напоминает стаю шакалов. Преодолевающий сотни километров в поисках падали.
- Дорогая моя, Елизавета Поликарповна, вас послушать, то я занимаюсь чем-то противозаконным. Я просто беспристрастный свидетель эпохи – что вижу о том и пишу.
- Законы морали не считаются?
- Законы морали ещё никого не остановили от убийства, грабежа, растления, казнокрадства, прелюбодеяния. Если подумать, то всё очень просто, не совершайте вышесказанное, и мы с вами умрём от голода.
- Не со мной, а с Дьюс.
- О, моя дорогая не пропадёт. Есть такие люди, которые в воде не тонут, в огне не горят…
Я б пояснила, что в воде не тонет, но воспитанная дама не может даже мыслить таким образом, приходятся выслушивать восторженные эпитеты влюблённого мужчины.
- Прошу прощения, - не выдержала я на пятой минуте словесного бреда, - мне необходимо работать.
Потребовалось ещё некоторое время что бы избавиться от разговорчивого гостя, который смилостивился избавить от своего общества, взамен экскурсии по городу.
Захлопнув дверь, прислонилось лбом к тёплому дереву. Голова снова начала раскалываться, но от лечебных настоек становилось ещё хуже, приходилось терпеть. Намочив платок в холодной воде, я расстегнула ворот блузки, протерла шею и грудь. Заварила чай, достала из сумки протокол и стала печать вторые экземпляры.
Работа, работа и ещё раз работа. Нескончаемая смена, как же я устала.
- Мать моя, святая женщина, что за срам!
Выдернул меня из сна возмущённый вскрик. Глухо застонав, стянула влажную простынь, скинула его на пол и перевернулась на другой бок.
- Ни стыда, ни совести. – Не унимался тот же голос, которого по идее не должно быть в комнате. – Хотя бы ночнушку надела и не шокировала порядочных призраков.
Призраков? Подскочив с кровати, столкнулась с подбочившейся госпожой Олишьей. Никогда не думала что призраки могут краснеть.
- Прикройся, бесстыдница. – Замахала она руками, закрыв глаза. – Люди увидят.
- Кто? – Рявкнула я, заворачиваясь в мятую простынь. Кивнула головой в сторону плотно задёрнутых штор. – Здесь никого нет.
- Я здесь, и трудно себе представить, кого только тут ни было до моего явления.
- Так вашим должно быть уже всё равно.
Госпожа Олишья, словно покраснела, смущённо прикрыла глаза.
- Нет.
- Да? Я помню совершенно иное, когда тебя…
Звук пощёчины прервал откровенности, и возмущённо стуча каблуками Дьюс выскочила из участка.
Лисовски стоял глупо улыбаясь, и потирая покрасневшую щеку.
Глава 3 (обновление от 28.06.2016г.)
- Темпераментная. – Зачем-то пояснил он, а затем нагло усевшись за стол, скорчил жалобную мину. – Тоже хочу мороженку.
- Магазин за углом. – Осадила я нахала, покачивавшего на стуле. Вид у него был донельзя довольный, словно у кота добравшегося до сметаны.
- Злая вы, Лизавета Поликарповна.
- Тоже по морде заехать?
Лисовски хмыкнул, перестал портить казённый предмет мебели, за который Кузьмич потом выест мне мозги. – Интересный у вас город, загадочный. Я тут немного прогулялся, столько интересного увидел.
- Нам стоит начать беспокоиться?
Мужчина приподнял, бровь предлагая развить своё высказывание.
- Вы же не станете уверять, что вашего редактора устроят пасторальные зарисовки провинциального города. Это скорее тема географического альманаха. Ваша стезя - скандалы, трагедии, несчастья. Порой ваша братия напоминает стаю шакалов. Преодолевающий сотни километров в поисках падали.
- Дорогая моя, Елизавета Поликарповна, вас послушать, то я занимаюсь чем-то противозаконным. Я просто беспристрастный свидетель эпохи – что вижу о том и пишу.
- Законы морали не считаются?
- Законы морали ещё никого не остановили от убийства, грабежа, растления, казнокрадства, прелюбодеяния. Если подумать, то всё очень просто, не совершайте вышесказанное, и мы с вами умрём от голода.
- Не со мной, а с Дьюс.
- О, моя дорогая не пропадёт. Есть такие люди, которые в воде не тонут, в огне не горят…
Я б пояснила, что в воде не тонет, но воспитанная дама не может даже мыслить таким образом, приходятся выслушивать восторженные эпитеты влюблённого мужчины.
- Прошу прощения, - не выдержала я на пятой минуте словесного бреда, - мне необходимо работать.
Потребовалось ещё некоторое время что бы избавиться от разговорчивого гостя, который смилостивился избавить от своего общества, взамен экскурсии по городу.
Захлопнув дверь, прислонилось лбом к тёплому дереву. Голова снова начала раскалываться, но от лечебных настоек становилось ещё хуже, приходилось терпеть. Намочив платок в холодной воде, я расстегнула ворот блузки, протерла шею и грудь. Заварила чай, достала из сумки протокол и стала печать вторые экземпляры.
Работа, работа и ещё раз работа. Нескончаемая смена, как же я устала.
- Мать моя, святая женщина, что за срам!
Выдернул меня из сна возмущённый вскрик. Глухо застонав, стянула влажную простынь, скинула его на пол и перевернулась на другой бок.
- Ни стыда, ни совести. – Не унимался тот же голос, которого по идее не должно быть в комнате. – Хотя бы ночнушку надела и не шокировала порядочных призраков.
Призраков? Подскочив с кровати, столкнулась с подбочившейся госпожой Олишьей. Никогда не думала что призраки могут краснеть.
- Прикройся, бесстыдница. – Замахала она руками, закрыв глаза. – Люди увидят.
- Кто? – Рявкнула я, заворачиваясь в мятую простынь. Кивнула головой в сторону плотно задёрнутых штор. – Здесь никого нет.
- Я здесь, и трудно себе представить, кого только тут ни было до моего явления.
- Так вашим должно быть уже всё равно.
Госпожа Олишья, словно покраснела, смущённо прикрыла глаза.
