Проснулась с гудящей головой и неясным предчувствием грядущей беды.
Предусмотрительно отказавшись от завтрака, голодная, нервная, не выспавшаяся и оттого особенно злая, в библиотеку я попала уже в несколько озверевшем виде.
Сначала мне пришлось искать канцелярских работников, запершихся в одном из пустующих кабинетов, по случаю острой нужды переделанном в неказистую столовую.
Они пили чай и не желали прерываться на работу.
— Вы, милочка, здесь новенькая и еще не знаете, как важны для академии традиции, — получила я томный ответ на сообщение, что рабочий день уже немножко в самом разгаре…
Обещание наслать на них порчу и пожаловаться ректору возымело должное действие: мне тут же, позабыв на время о важности традиций, выдали мою законную новенькую именную табличку для библиотеки. И ключи.
После я долго плутала по коридорам академии, потому что какой-то гоблин, очень удачно маскирующийся под дружелюбного человека, послал меня совсем не в то крыло.
Потому на рабочем месте я оказалась с опозданием и не в самом радужном настроении.
И прозрачный мужик меня просто добил.
Он сидел на кафедре выдачи и читал парящую перед ним книгу, перелистывая страницы взмахом руки.
— Привидение, — безнадежно прошептала я. Подумалось еще почему-то, что, может, прежняя библиотекарь вовсе даже не сбежала с каким-то кадетом, а просто сбежала. От этой работы, этой библиотеки и живущего в ней призрака.
Привиденчик меня услышал, оскорбился, смерил уничижительным взглядом — моя рука против воли потянулась поправить растрепавшуюся после всех злоключений косу. Одернуть себя успела в последний момент.
— Я бы попросил без оскорблений. Не привидение. — Книга резко захлопнулась. — Заключенная душа.
— И вы… здесь срок отбываете? — спросила я. А про себя загадала: если он в каком-нибудь академическом музее работает, или в хранилище например, а сюда пришел… приплыл на нового библиотекаря поглазеть, я непременно, вот прямо сегодня после работы, в храм забегу и подношение Светлым Сестрам оставлю.
— Да.
Подношение отменялось…
И давно вы работаете? — спросила я и затаила дыхание, ожидая ответа. Если тела он лишился совсем недавно и не успел оскотиниться, у меня был шанс наладить с ним отношения.
Буду жертвовать ему пару раз в месяц немного живого тепла и жизненной силы, а он если и не будет мне помогать, то хоть сильно мешать не станет…
— Одиннадцать лет.
Не везло мне сегодня просто катастрофически. И утро было просто ужасным, и в коллеги попал какой-то сильно злостный нарушитель.
Правителя он свергнуть пытался, что ли? Раз такой срок получил.
Спрашивать об этом я, конечно же, не стала. Спросила другое, на данный момент более важное:
— И долго вам еще… работать?
— Шесть лет.
Я прикинула свои возможности.
Заключенные души, конечно, личности невыносимые, им без тел очень одиноко и плохо, потому они часто срываются на окружающих, чтобы плохо было всем. И даже обязательное клеймение с кучей запретов, главным из которых было — не вредить живым, заключенные души не останавливало.
Пусть они не могли наносить вред действием, но после нескольких лет заключения просто виртуозно учились вредить бездействием.
И по всему выходило, что до того благословенного дня, когда этому типу вернут его тело, я могу и не дожить.
— Не бледней так, — велел он, заметив, как мне поплохело от имеющихся перспектив. — Я не буду тебя обижать.
— Правда?
— Буду оберегать, — заверил меня привиденчик. Но сказано это было таким тоном, что я тут же попросила:
— Не нужно, пожалуйста, меня оберегать. Я сама как-нибудь.
— Ну уж нет. Эйнар обещал оставить меня в библиотеке одного, если и ты куда-нибудь сбежишь. — Он передернул плечами и через силу предупредил: — Так что, если тебя кто-нибудь обижать будет или приставать, сразу мне говори. Я разберусь…
И сразу, без перехода, деловито спросил:
— Тебя как зовут?
— Рэйна… Шад, — ответила я, отказываясь осознавать, как же сильно влипла.
Про заключенную душу ректор же ни слова не говорил. Ни словечка!
— Ануш, — представился привиденчик.
Просто Ануш…
— Простите. — Пятясь спиной, я выбралась из библиотеки и уже на бегу крикнула: — Скоро вернусь!
Мне срочно нужно было к ректору, чтобы рассказать ему, какая же он сволочь!
Разве можно принимать на работу человека, скрыв от него такую важную информацию, как привязанная к библиотеке заключенная душа?! Душа, срок наказания которой насчитывал семнадцать лет.
Да с ума же сойти можно!
Я еще совсем не знала академию, потому кабинет ректора нашла не сразу, но когда нашла…
Ворвалась в приемную, вспугнув особенно упрямых леди. Даже объявление о закрытии вакансии не могло их остановить, они желали попытать свое счастье — просто попасться ректору на глаза, а там уж любовь с первого взгляда все сама за них сделает.
Дама Тоерти привстала при моем появлении.
— Дорогая…
— Ректор у себя? — рявкнула я, самым вопиющим образом перебив секретаршу.
Та потерянно кивнула, смущенная клокотавшей в моем голосе злостью, но, когда я ринулась к двери кабинета, попыталась меня перехватить.
Безрезультатно, правда.
Леди, в количестве шести штук, с восторгом следили за моими действиями.
Седьмая леди сидела в кресле перед Гэдехаром и до моего вторжения что-то мелодично лепетала.
Но я ворвалась, и все затихло.
В звенящей, предвкушающей тишине мой дрожащий от гнева голос прозвучал оглушающе.
— Как вы могли! — воскликнула я, не совсем понимая, какими словами пытаюсь донести до ректора всю преступность его действий. Потому что замалчивать столь важную информацию просто противозаконно! — Вы воспользовались моей наивностью! И доверчивостью! И самым подлым образом…
Поняла я, что говорю что-то не то, уже в процессе, по шокированному выражению лица Гэдехара. Оборвала себя на полуслове и услышала благоговейное:
— Он ее обесчестил, — прошептала с придыханием одна из шести дев.
— И бросил! — вторила ей другая.
— С ребенком на руках! — окончательно добила меня третья.
Моей репутации пришел конец, это я поняла сразу.
Но не это было страшно, имени моего леди не знали, а в абстрактной «несчастной и обманутой деве» из будущих сплетен себя я точно не узнаю, с талантом-то местных красавиц к домысливанию…
Многим хуже было то, что репутации ректора тоже пришел конец. И он это понимал не хуже меня.
На Гэдехара в этот момент было страшно смотреть.
— Ой… — От осознания свалившихся на меня неприятностей мой голос сел. — Я, наверное, попозже зайду.
В тишине, очень осторожно, я закрыла дверь, попросила прощения у посеревшей от услышанного секретарши и, стараясь не смотреть в сторону девушек, сбежала.
В библиотеку, к привиденчику, который обещал меня оберегать.
Потому что лучше одиннадцатилетняя заключенная душа, чем озверевший от злости ректор.
— Спасайте! — выдохнула я, влетев в библиотеку.
— Уже? — удивился Ануш. — От кого?
— От Гэдехара. — Сжав голову руками, я осела на корточки посреди библиотечного зала и тихо простонала, опасно раскачиваясь: — О-о-о… Светлые Сестры, что же я натворила?
— И что же ты натворила? — поинтересовался Ануш, кружа надо мной.
Я его не слушала, я страдала.
— Он же меня теперь убьет! Или даже хуже, он меня уволит.
И хозяйка выгонит Дасти из квартиры, потому что некому будет помочь ему с уборкой…
В первый же рабочий день я умудрилась все испортить. Уже чуть позже я сообразила, что нельзя было вот так сбегать, нужно было говорить дальше, рассказать об Ануше и моем отношении к таким неожиданностям. И тогда, быть может, удалось бы сгладить недопонимания.
Но я испугалась, растерялась и сбежала. И сделала только хуже.
— Ну-ка, поднимайся, — велел привиденчик.
Я его не послушалась и смогла на собственном опыте выяснить, что души бывают очень сильными в магическом плане.
Невидимая рука вздернула меня за шкирку и отконвоировала в небольшую каморку, находящуюся сразу за кафедрой выдачи. Дверь очень толково скрывал стеллаж с картотекой, со стороны ее было совсем незаметно.
А за дверью, освещенная теплым светом лампы, находилась вполне уютная комнатка без окон. Тут был и стол, и чайник на магических углях, и старый комод, и удобный на вид стул, и даже узкая кушетка.
Ануш толкнул меня в сторону кушетки, а сам занялся чаем. Угли в чугунной миске под его взглядом разгорелись, согревая воду в чайнике. Из шкафчика над столом вылетела чашка и жестяная банка с чаем. Следом сахарница.
— А теперь рассказывай, — велел привиденчик. — Что ты уже успела натворить?
Ну я и рассказала. Уложилась ровно в срок, нужный чайнику для закипания.
Ануш в задумчивом молчании сделал мне чай и, прежде чем вручить его, подозвал к себе из шкафчика небольшую пузатую бутыль из темного стекла.
На то, как он сначала скромно капнул мне в чай три капли, подумал немного и долил еще три чайные ложки, я смотрела с интересом.
Когда чашка оказалась у меня в руках, я принюхалась к запаху, но смогла различить лишь имбирь и корицу.
— Что вы туда добавили? Яд? Чтобы я умерла быстро и без мучений?
— Успокаивающую настойку. За то, что ты унизила Эйнара, я всегда буду на твоей стороне.
— Не любите его?
Ануш скривился, выразив этим все свои чувства к ректору.
— Как я вас понимаю, — вздохнула я и отхлебнула чаю. Вкус был просто изумительный, о чем я, конечно же, не смогла умолчать. — Очень вкусно.
Привиденчик сдержанно улыбнулся, а я, закрепляя в нем положительное обо мне впечатление, еще и добавила:
— Спасибо.
— Приходи в себя, я разберусь с новыми книжными поступлениями, знакомство с библиотекой отложим на вторую половину дня.
И он покинул каморку через стену.
Удобнее устроившись на кушетке, я сделала осторожный глоток изумительно вкусного чая, осмотрелась и блаженно прикрыла глаза.
Необходимость делить библиотеку с заключенной душой мне уже не казалась такой ужасной. Ну да, он блеклый весь, будто выцветший, отчего нельзя понять, был ли он при жизни правда блондином или просто из рыжего выцвел, и лицо разглядеть не получается, когда сквозь него все просвечивает, из-за чего сложно фокусировать на нем внимание… Да и слухи всякие страшные про таких, как Ануш, ходят…
Вот только он меня чаем напоил и еще ни разу не ругал, а ректор, который живой, настоящий и, наверное, даже теплый, только и делал, что нервы мне трепал…
Воспоминание о Гэдехаре прошлось дрожью по нервам.
— Лишь бы не прибил, – пробормотала я жалобно, зябко передернув плечами.
Время шло, ректор с требованием вынести ему мою голову не появлялся, и я успокаивалась. Потому что рассчитывала, что и он сейчас успокаивается.
Но когда чай мой был допит, а я уже минут двадцать предавалась преступному ничегонеделанию, изучая коллекцию пледов, лежащих в комоде, в библиотеке, сотрясая высокие ее своды, прогремел голос Гэдехара:
— ГДЕ ОНА?!
И я осознала, что за прошедшее время он ничуть не успокоился.
Ануш что-то ответил, но ректора это не устроило. Он требовал меня.
Я бы хотела и дальше прятаться здесь, быть может, зарыться в эту кучу пледов и переждать бурю, но вместо этого встала, отерла вспотевшие от страха ладошки об юбку и пошла рисковать жизнью.
И первое, что я сказала, когда вышла, было совсем неправильное:
— Вы меня только не увольняйте, пожалуйста.
— Не увольняй, — поддержал меня Ануш. По-своему, правда, поддержал: — Иначе ей терять будет уже нечего и она пойдет к тем чудесным барышням, которые сегодня сидели в засаде под дверьми твоего кабинета, и расскажет, как ты уволил одинокую мать троих детей. Твоих.
— Был один! — хрипло выдохнул Гэдехар, недоверчиво глядя на привиденчика. Не мог он поверить, что тот вот так просто решил за меня заступиться.
— Так и она была при работе.
— Ануш…
— Ты велел мне оберегать нового библиотекаря, — напомнил тот, даже не пытаясь скрыть злорадную улыбку, — и я выполняю твою волю.
Поймав взгляд ректора, я развела руками. Ну а кто во всем виноват, кроме него?
— Для меня присутствие в библиотеке заключенной души, готовой мне помогать, тоже было сюрпризом. Вы меня об этом не предупреждали.
Ануш поцокал языком, наслаждаясь замешательством нашего вспыльчивого начальства.
— Поэтому ты решила прославить меня на весь Валград?
Я нашла в себе совесть смутиться.
— Это случайно вышло. Я пришла ругаться по поводу неучтенных… ну, работников, — я покосилась на привиденчика, — но неправильно выразилась.
— Неправильно выразилась? С момента твоей выходки не прошло и часа, а я получил уже шесть писем с отзывом приглашений на следующую неделю! К завтрашнему дню для меня закроются двери всех благородных домов города как минимум на год!
— И чего ты переживаешь? — не понял Ануш. — Не об этом ли ты мечтал последние… лет десять?
— Если бы на этом все закончилось… Матушка уже давно требует наследника, как думаешь, что она сделает, когда до нее дойдут слухи?
Ануш выругался. Кажется, он хорошо знал мать Гэдехара и наконец осознал размах грядущих проблем.
А ректор продолжал, удовлетворенный реакцией привиденчика:
— И что она сделает, когда узнает, что ребенка нет?
— Откроет для тебя двери всех домов Валграда…
— И сезон охоты.
Ануш как-то по-новому посмотрел на меня, потом к созерцанию присоединился и Гэдехар.
Сейчас решалась моя судьба, а я даже не могла сделать хоть что-нибудь для своего спасения. Разве что только молчать…
— И все же девочка библиотекарь, и я вынужден ее защищать, по твоему, между прочим, приказу.
Приложив неимоверные усилия, ректор согласился сжалиться и дать мне второй шанс.
После ухода Гэдехара в библиотеке осталось два бессовестно счастливых существа. Я, потому что меня помиловали. И привиденчик, потому что приезд леди Гэдехар обещал множество незабываемых приключений для ректора. И он очень надеялся, что сплетни до нее дойдут.
Любовные скандалы, которые так беспокоили ректора, случались слишком редко, и Ануш, заключенный в академии, невыносимо скучал…
Пока не появилась я.
Знакомство с библиотекой было решено перенести на следующий день.
Я была слишком подавленной и виноватой, а оттого рассеянной. И из-за этого чувствовала себя еще более виноватой… Просто замкнутый круг какой-то.
Мой первый рабочий день на первой в жизни работе прошел совершенно ужасно.
Я кругом опозорилась и начальство опозорила, и я все еще не до конца понимала, почему меня не уволили вот прямо на месте.
Ануш меня не трогал, позволил пострадать вдоволь. Набраться, так сказать, сил для новых подигов.
Завершением первого рабочего дня и итогом моих страданий стало решение завтра с самого утра идти к ректору извиняться.
Вот только от переживаний это не избавило, но у ворот академии, спасением от унылых мыслей, меня ждал сержант.
Просто неприлично бодрый и радостный для такого сложного дня.
— Добрый вечер, Рэйна.
— Добрый, — неуверенно отозвалась я. — А что вы здесь делаете?
Даян пожал плечами, выглядел он при этом так, будто причина его здесь присутствия более чем очевидна и его несколько обижает моя недогадливость.
— Жду вас.
— А… зачем?
— Я обещал свою помощь, — напомнил он. — Но совершенно не представляю, где живет Дасти, потому решил дождаться вас. И проводить, разумеется. Возможно… если вы захотите рассказать, конечно, узнать, как прошел ваш день.
— Как прошел… — Я призадумалась. С одной стороны, мне безумно хотелось рассказать кому-нибудь о сегодняшних злоключениях, пожаловаться на жизнь, мою импульсивность и слишком длинный язык… С другой — все это выставляло меня не в самом лучшем свете.
Предусмотрительно отказавшись от завтрака, голодная, нервная, не выспавшаяся и оттого особенно злая, в библиотеку я попала уже в несколько озверевшем виде.
Сначала мне пришлось искать канцелярских работников, запершихся в одном из пустующих кабинетов, по случаю острой нужды переделанном в неказистую столовую.
Они пили чай и не желали прерываться на работу.
— Вы, милочка, здесь новенькая и еще не знаете, как важны для академии традиции, — получила я томный ответ на сообщение, что рабочий день уже немножко в самом разгаре…
Обещание наслать на них порчу и пожаловаться ректору возымело должное действие: мне тут же, позабыв на время о важности традиций, выдали мою законную новенькую именную табличку для библиотеки. И ключи.
После я долго плутала по коридорам академии, потому что какой-то гоблин, очень удачно маскирующийся под дружелюбного человека, послал меня совсем не в то крыло.
Потому на рабочем месте я оказалась с опозданием и не в самом радужном настроении.
И прозрачный мужик меня просто добил.
Он сидел на кафедре выдачи и читал парящую перед ним книгу, перелистывая страницы взмахом руки.
— Привидение, — безнадежно прошептала я. Подумалось еще почему-то, что, может, прежняя библиотекарь вовсе даже не сбежала с каким-то кадетом, а просто сбежала. От этой работы, этой библиотеки и живущего в ней призрака.
Привиденчик меня услышал, оскорбился, смерил уничижительным взглядом — моя рука против воли потянулась поправить растрепавшуюся после всех злоключений косу. Одернуть себя успела в последний момент.
— Я бы попросил без оскорблений. Не привидение. — Книга резко захлопнулась. — Заключенная душа.
— И вы… здесь срок отбываете? — спросила я. А про себя загадала: если он в каком-нибудь академическом музее работает, или в хранилище например, а сюда пришел… приплыл на нового библиотекаря поглазеть, я непременно, вот прямо сегодня после работы, в храм забегу и подношение Светлым Сестрам оставлю.
— Да.
Подношение отменялось…
И давно вы работаете? — спросила я и затаила дыхание, ожидая ответа. Если тела он лишился совсем недавно и не успел оскотиниться, у меня был шанс наладить с ним отношения.
Буду жертвовать ему пару раз в месяц немного живого тепла и жизненной силы, а он если и не будет мне помогать, то хоть сильно мешать не станет…
— Одиннадцать лет.
Не везло мне сегодня просто катастрофически. И утро было просто ужасным, и в коллеги попал какой-то сильно злостный нарушитель.
Правителя он свергнуть пытался, что ли? Раз такой срок получил.
Спрашивать об этом я, конечно же, не стала. Спросила другое, на данный момент более важное:
— И долго вам еще… работать?
— Шесть лет.
Я прикинула свои возможности.
Заключенные души, конечно, личности невыносимые, им без тел очень одиноко и плохо, потому они часто срываются на окружающих, чтобы плохо было всем. И даже обязательное клеймение с кучей запретов, главным из которых было — не вредить живым, заключенные души не останавливало.
Пусть они не могли наносить вред действием, но после нескольких лет заключения просто виртуозно учились вредить бездействием.
И по всему выходило, что до того благословенного дня, когда этому типу вернут его тело, я могу и не дожить.
— Не бледней так, — велел он, заметив, как мне поплохело от имеющихся перспектив. — Я не буду тебя обижать.
— Правда?
— Буду оберегать, — заверил меня привиденчик. Но сказано это было таким тоном, что я тут же попросила:
— Не нужно, пожалуйста, меня оберегать. Я сама как-нибудь.
— Ну уж нет. Эйнар обещал оставить меня в библиотеке одного, если и ты куда-нибудь сбежишь. — Он передернул плечами и через силу предупредил: — Так что, если тебя кто-нибудь обижать будет или приставать, сразу мне говори. Я разберусь…
И сразу, без перехода, деловито спросил:
— Тебя как зовут?
— Рэйна… Шад, — ответила я, отказываясь осознавать, как же сильно влипла.
Про заключенную душу ректор же ни слова не говорил. Ни словечка!
— Ануш, — представился привиденчик.
Просто Ануш…
— Простите. — Пятясь спиной, я выбралась из библиотеки и уже на бегу крикнула: — Скоро вернусь!
Мне срочно нужно было к ректору, чтобы рассказать ему, какая же он сволочь!
Разве можно принимать на работу человека, скрыв от него такую важную информацию, как привязанная к библиотеке заключенная душа?! Душа, срок наказания которой насчитывал семнадцать лет.
Да с ума же сойти можно!
Я еще совсем не знала академию, потому кабинет ректора нашла не сразу, но когда нашла…
Ворвалась в приемную, вспугнув особенно упрямых леди. Даже объявление о закрытии вакансии не могло их остановить, они желали попытать свое счастье — просто попасться ректору на глаза, а там уж любовь с первого взгляда все сама за них сделает.
Дама Тоерти привстала при моем появлении.
— Дорогая…
— Ректор у себя? — рявкнула я, самым вопиющим образом перебив секретаршу.
Та потерянно кивнула, смущенная клокотавшей в моем голосе злостью, но, когда я ринулась к двери кабинета, попыталась меня перехватить.
Безрезультатно, правда.
Леди, в количестве шести штук, с восторгом следили за моими действиями.
Седьмая леди сидела в кресле перед Гэдехаром и до моего вторжения что-то мелодично лепетала.
Но я ворвалась, и все затихло.
В звенящей, предвкушающей тишине мой дрожащий от гнева голос прозвучал оглушающе.
— Как вы могли! — воскликнула я, не совсем понимая, какими словами пытаюсь донести до ректора всю преступность его действий. Потому что замалчивать столь важную информацию просто противозаконно! — Вы воспользовались моей наивностью! И доверчивостью! И самым подлым образом…
Поняла я, что говорю что-то не то, уже в процессе, по шокированному выражению лица Гэдехара. Оборвала себя на полуслове и услышала благоговейное:
— Он ее обесчестил, — прошептала с придыханием одна из шести дев.
— И бросил! — вторила ей другая.
— С ребенком на руках! — окончательно добила меня третья.
Моей репутации пришел конец, это я поняла сразу.
Но не это было страшно, имени моего леди не знали, а в абстрактной «несчастной и обманутой деве» из будущих сплетен себя я точно не узнаю, с талантом-то местных красавиц к домысливанию…
Многим хуже было то, что репутации ректора тоже пришел конец. И он это понимал не хуже меня.
На Гэдехара в этот момент было страшно смотреть.
— Ой… — От осознания свалившихся на меня неприятностей мой голос сел. — Я, наверное, попозже зайду.
В тишине, очень осторожно, я закрыла дверь, попросила прощения у посеревшей от услышанного секретарши и, стараясь не смотреть в сторону девушек, сбежала.
В библиотеку, к привиденчику, который обещал меня оберегать.
Потому что лучше одиннадцатилетняя заключенная душа, чем озверевший от злости ректор.
— Спасайте! — выдохнула я, влетев в библиотеку.
— Уже? — удивился Ануш. — От кого?
— От Гэдехара. — Сжав голову руками, я осела на корточки посреди библиотечного зала и тихо простонала, опасно раскачиваясь: — О-о-о… Светлые Сестры, что же я натворила?
— И что же ты натворила? — поинтересовался Ануш, кружа надо мной.
Я его не слушала, я страдала.
— Он же меня теперь убьет! Или даже хуже, он меня уволит.
И хозяйка выгонит Дасти из квартиры, потому что некому будет помочь ему с уборкой…
В первый же рабочий день я умудрилась все испортить. Уже чуть позже я сообразила, что нельзя было вот так сбегать, нужно было говорить дальше, рассказать об Ануше и моем отношении к таким неожиданностям. И тогда, быть может, удалось бы сгладить недопонимания.
Но я испугалась, растерялась и сбежала. И сделала только хуже.
— Ну-ка, поднимайся, — велел привиденчик.
Я его не послушалась и смогла на собственном опыте выяснить, что души бывают очень сильными в магическом плане.
Невидимая рука вздернула меня за шкирку и отконвоировала в небольшую каморку, находящуюся сразу за кафедрой выдачи. Дверь очень толково скрывал стеллаж с картотекой, со стороны ее было совсем незаметно.
А за дверью, освещенная теплым светом лампы, находилась вполне уютная комнатка без окон. Тут был и стол, и чайник на магических углях, и старый комод, и удобный на вид стул, и даже узкая кушетка.
Ануш толкнул меня в сторону кушетки, а сам занялся чаем. Угли в чугунной миске под его взглядом разгорелись, согревая воду в чайнике. Из шкафчика над столом вылетела чашка и жестяная банка с чаем. Следом сахарница.
— А теперь рассказывай, — велел привиденчик. — Что ты уже успела натворить?
Ну я и рассказала. Уложилась ровно в срок, нужный чайнику для закипания.
Ануш в задумчивом молчании сделал мне чай и, прежде чем вручить его, подозвал к себе из шкафчика небольшую пузатую бутыль из темного стекла.
На то, как он сначала скромно капнул мне в чай три капли, подумал немного и долил еще три чайные ложки, я смотрела с интересом.
Когда чашка оказалась у меня в руках, я принюхалась к запаху, но смогла различить лишь имбирь и корицу.
— Что вы туда добавили? Яд? Чтобы я умерла быстро и без мучений?
— Успокаивающую настойку. За то, что ты унизила Эйнара, я всегда буду на твоей стороне.
— Не любите его?
Ануш скривился, выразив этим все свои чувства к ректору.
— Как я вас понимаю, — вздохнула я и отхлебнула чаю. Вкус был просто изумительный, о чем я, конечно же, не смогла умолчать. — Очень вкусно.
Привиденчик сдержанно улыбнулся, а я, закрепляя в нем положительное обо мне впечатление, еще и добавила:
— Спасибо.
— Приходи в себя, я разберусь с новыми книжными поступлениями, знакомство с библиотекой отложим на вторую половину дня.
И он покинул каморку через стену.
Удобнее устроившись на кушетке, я сделала осторожный глоток изумительно вкусного чая, осмотрелась и блаженно прикрыла глаза.
Необходимость делить библиотеку с заключенной душой мне уже не казалась такой ужасной. Ну да, он блеклый весь, будто выцветший, отчего нельзя понять, был ли он при жизни правда блондином или просто из рыжего выцвел, и лицо разглядеть не получается, когда сквозь него все просвечивает, из-за чего сложно фокусировать на нем внимание… Да и слухи всякие страшные про таких, как Ануш, ходят…
Вот только он меня чаем напоил и еще ни разу не ругал, а ректор, который живой, настоящий и, наверное, даже теплый, только и делал, что нервы мне трепал…
Воспоминание о Гэдехаре прошлось дрожью по нервам.
— Лишь бы не прибил, – пробормотала я жалобно, зябко передернув плечами.
Время шло, ректор с требованием вынести ему мою голову не появлялся, и я успокаивалась. Потому что рассчитывала, что и он сейчас успокаивается.
Но когда чай мой был допит, а я уже минут двадцать предавалась преступному ничегонеделанию, изучая коллекцию пледов, лежащих в комоде, в библиотеке, сотрясая высокие ее своды, прогремел голос Гэдехара:
— ГДЕ ОНА?!
И я осознала, что за прошедшее время он ничуть не успокоился.
Ануш что-то ответил, но ректора это не устроило. Он требовал меня.
Я бы хотела и дальше прятаться здесь, быть может, зарыться в эту кучу пледов и переждать бурю, но вместо этого встала, отерла вспотевшие от страха ладошки об юбку и пошла рисковать жизнью.
И первое, что я сказала, когда вышла, было совсем неправильное:
— Вы меня только не увольняйте, пожалуйста.
— Не увольняй, — поддержал меня Ануш. По-своему, правда, поддержал: — Иначе ей терять будет уже нечего и она пойдет к тем чудесным барышням, которые сегодня сидели в засаде под дверьми твоего кабинета, и расскажет, как ты уволил одинокую мать троих детей. Твоих.
— Был один! — хрипло выдохнул Гэдехар, недоверчиво глядя на привиденчика. Не мог он поверить, что тот вот так просто решил за меня заступиться.
— Так и она была при работе.
— Ануш…
— Ты велел мне оберегать нового библиотекаря, — напомнил тот, даже не пытаясь скрыть злорадную улыбку, — и я выполняю твою волю.
Поймав взгляд ректора, я развела руками. Ну а кто во всем виноват, кроме него?
— Для меня присутствие в библиотеке заключенной души, готовой мне помогать, тоже было сюрпризом. Вы меня об этом не предупреждали.
Ануш поцокал языком, наслаждаясь замешательством нашего вспыльчивого начальства.
— Поэтому ты решила прославить меня на весь Валград?
Я нашла в себе совесть смутиться.
— Это случайно вышло. Я пришла ругаться по поводу неучтенных… ну, работников, — я покосилась на привиденчика, — но неправильно выразилась.
— Неправильно выразилась? С момента твоей выходки не прошло и часа, а я получил уже шесть писем с отзывом приглашений на следующую неделю! К завтрашнему дню для меня закроются двери всех благородных домов города как минимум на год!
— И чего ты переживаешь? — не понял Ануш. — Не об этом ли ты мечтал последние… лет десять?
— Если бы на этом все закончилось… Матушка уже давно требует наследника, как думаешь, что она сделает, когда до нее дойдут слухи?
Ануш выругался. Кажется, он хорошо знал мать Гэдехара и наконец осознал размах грядущих проблем.
А ректор продолжал, удовлетворенный реакцией привиденчика:
— И что она сделает, когда узнает, что ребенка нет?
— Откроет для тебя двери всех домов Валграда…
— И сезон охоты.
Ануш как-то по-новому посмотрел на меня, потом к созерцанию присоединился и Гэдехар.
Сейчас решалась моя судьба, а я даже не могла сделать хоть что-нибудь для своего спасения. Разве что только молчать…
— И все же девочка библиотекарь, и я вынужден ее защищать, по твоему, между прочим, приказу.
Приложив неимоверные усилия, ректор согласился сжалиться и дать мне второй шанс.
После ухода Гэдехара в библиотеке осталось два бессовестно счастливых существа. Я, потому что меня помиловали. И привиденчик, потому что приезд леди Гэдехар обещал множество незабываемых приключений для ректора. И он очень надеялся, что сплетни до нее дойдут.
Любовные скандалы, которые так беспокоили ректора, случались слишком редко, и Ануш, заключенный в академии, невыносимо скучал…
Пока не появилась я.
Глава 4
Знакомство с библиотекой было решено перенести на следующий день.
Я была слишком подавленной и виноватой, а оттого рассеянной. И из-за этого чувствовала себя еще более виноватой… Просто замкнутый круг какой-то.
Мой первый рабочий день на первой в жизни работе прошел совершенно ужасно.
Я кругом опозорилась и начальство опозорила, и я все еще не до конца понимала, почему меня не уволили вот прямо на месте.
Ануш меня не трогал, позволил пострадать вдоволь. Набраться, так сказать, сил для новых подигов.
Завершением первого рабочего дня и итогом моих страданий стало решение завтра с самого утра идти к ректору извиняться.
Вот только от переживаний это не избавило, но у ворот академии, спасением от унылых мыслей, меня ждал сержант.
Просто неприлично бодрый и радостный для такого сложного дня.
— Добрый вечер, Рэйна.
— Добрый, — неуверенно отозвалась я. — А что вы здесь делаете?
Даян пожал плечами, выглядел он при этом так, будто причина его здесь присутствия более чем очевидна и его несколько обижает моя недогадливость.
— Жду вас.
— А… зачем?
— Я обещал свою помощь, — напомнил он. — Но совершенно не представляю, где живет Дасти, потому решил дождаться вас. И проводить, разумеется. Возможно… если вы захотите рассказать, конечно, узнать, как прошел ваш день.
— Как прошел… — Я призадумалась. С одной стороны, мне безумно хотелось рассказать кому-нибудь о сегодняшних злоключениях, пожаловаться на жизнь, мою импульсивность и слишком длинный язык… С другой — все это выставляло меня не в самом лучшем свете.
