Но Даян умел располагать к себе и совершенно точно выглядел как человек, способный не только выслушать, но еще и поддержать, а главное — понять все правильно.
И я сдалась. Мне слишком сильно хотелось выговориться.
— Пообещайте, что дослушаете и позволите мне все объяснить, — потребовала я, прежде чем сознаться во всех своих унизительных провинностях.
— Обещаю. — Сержант едва мог сдержать улыбку, но я ему поверила.
И с охотой, в красках, пересказала все события прошедшего дня.
Мы медленно шли по шумной улице в сторону заходящего солнца. Для того чтобы удержаться рядом с сержантом в людском потоке, я ухватила его за локоть, а он склонился ко мне и слушал.
Это были самые лучшие минуты за весь этот безумный день.
Уже у подъезда, выговорившись и ощущая восхитительную легкость, я призналась:
— Мне полегчало. — Посмотрела вверх, на светящееся окно пятого этажа, и грустно добавила: — Даже несмотря на то, что нас ждет впереди.
— Выживем, — заверил меня сержант. Он ни в чем меня не обвинял, не осуждал и не смеялся. Даже в самых стыдных моментах рассказа не смеялся. И сочувствовать не пытался, фальшиво или искренне.
И нравился мне все больше.
— Спасибо. — Желая сделать для него что-нибудь хорошее, я предложила: — А давайте в следующий раз вы мне на жизнь пожалуетесь.
Открыв дверь и пропустив меня вперед, сержант не стал отказываться от моего предложения и даже откладывать его на следующий раз.
— Могу пожаловаться прямо сейчас. Рассказать, как три ночи назад преследовал вора, срезавшего кошель у одного мастера с Ремесленной улицы… Мастер Есну, он просто замечательную обувь делает, может быть, вы слышали о нем.
Я не слышала, но поблагодарила за информацию, собираясь при первой же возможности заглянуть в его лавку. Зимняя обувь мне в скором времени ой как понадобится. В Валграде зимы теплом не баловали. Сержант принял мою благодарность с улыбкой и закончил рассказ:
— Вора я поймал в баре, деньги вернул мастеру, а сам получил выговор от старшего смены.
История закончилась совсем неправильно и мне не понравилась.
— За что вас наказали? Вы же поймали преступника. — Я обернулась на Даяна, поднимавшегося следом за мной по крутой лестнице. В полумраке лица его было почти не видно, только глаза едва заметно бликовали. — У вас в роду случайно оборотней не было?
— Не могу сказать, — улыбнулся сержант. — Я своих родителей не знал.
— Простите. — Я все сильнее убеждалась, что мне безопаснее молчать.
— Пустое. — Он тряхнул головой и легко вернулся к предыдущей теме: — А выговор получил за нарушение устава.
И я решила тоже просто сделать вид, что мы не отвлекались на другие разговоры.
— Это что же вы нарушили?
— Во время патрулирования стражник не имеет права вторгаться на территорию… гм… любых питейных заведений. Закон ввели после того, как несколько лет назад некий капрал отравился некачественной бражкой во время своей смены.
— Но вы же работали!
— Закон един для всех.
— Даже если это несправедливый закон?
Даяна мое негодование развеселило.
— Какие кощунственные вещи вы говорите, моя дорогая.
Остальной путь до квартиры Дасти мы проделали под мое возмущенное пыхтение.
Я постучала, сержант встал рядом, заложив руки за спину.
Ждать, пока нам откроют, пришлось недолго.
Дасти знал, что я приду сегодня вечером помогать с уборкой, но вот чего он точно не ожидал, так это увидеть меня в компании своего сержанта.
— А я… вот. — Он переводил беспомощный взгляд с меня на Даяна и обратно, не понимая, что происходит. — А вы?
— Тебе очень идет этот передник, — вместо приветствия сказала я. — А мы пришли помогать с уборкой.
За время, прошедшее с моего последнего появления в квартире Дасти, глобально ничего не изменилось. Только мусора на кухне стало чуточку больше.
— Что ж, за дело, — дал отмашку Даян, закатывая рукава. Китель его уже висел на крючке в прихожей, а сержант всем своим видом демонстрировал готовность достойно встретить любую проблему и безжалостно с нею справиться…
Через полчаса, правда, решимость его несколько поугасла.
У Дасти имелся какой-то противоестественный талант к свинячеству. В его квартире даже бумажный сверток от хлеба умудрился обрасти плесенью.
Минут через сорок я смогла добраться до пола в углу кухни, под стойкой… Увиденное вызвало два вопроса: первый — может ли плесень мутировать во что-то хищное?
И второй:
— Дасти, а соседи снизу не приходили к тебе жаловаться?
— Нет. — Он вынырнул из настенного шкафчика, из которого как раз выгребал просроченные продукты. — А что?
— Ну… по-моему, твоя плесень ест пол.
В следующее мгновение над моим плечом уже сопело два крайне заинтересованных исследователя. Дасти так хотелось посмотреть на порожденную им жизнь, что он чуть не уронил на нее меня.
— Осторожнее!
— Прости, — прошептал он, с ужасом глядя на подрагивающую в небольшом углублении красную плесень.
— Если дерево не было повреждено здесь раньше… — сержант не договорил.
За него это сделала я:
— Новый вид. — И почти сразу велела, отпрянув назад: — Несите банку!
Просто этот новый вид, словно почувствовав наше пристальное внимание, начал шевелиться и вроде бы даже предпринял попытку ползти. В нашу сторону.
Банку искали долго и нашли только грязную, с засохшими следами чего-то съестного внутри.
За мутантом гоняться выпало сержанту, как самому подготовленному, сильному и ловкому. После десяти минут напряженного пыхтения и редких ругательств Даян подтвердил свою героичность и вручил мне наглухо закрытую емкость, полную гневно дрожащей плесень.
— Она злится, — заметила я.
— Я бы тоже злился, если бы меня в грязную банку засунули, — признался сержант.
Плесень решено было оставить на столе и вернуться к уборке.
— Может, еще что-нибудь необычное найдем, — пытался вдохновить нас на подвиги Дасти.
— Лишь бы оно не бросилось, — хмуро отозвалась я, не горя желанием отыскать в залежах мусора еще что-нибудь сильно необычное.
Зато сильно необычное очень хотело поближе познакомиться со мной.
Следующим стал таракан. Огромный, отъевшийся, белый, с длинными усами и невероятной скоростью.
Он вылетел из-под коробки, которую я подняла, чтобы перенести к двери, и метнулся мне под ноги. Моя ноша тут же полетела на пол, а я заскакала на месте, пытаясь затоптать таракана и в то же время отчаянно не желая этого делать. Он был огромный, и мне становилось дурно от одной мысли, что я могу его раздавить. Тогда эти туфельки точно придется выкинуть. И чулки. И, наверное, даже платье. И к Дасти в гости я больше никогда уже не зайду… Впрочем, после всего увиденного я и так не зайду.
Я визжала и скакала, таракан молчал и метался между моих ног, почему-то не предпринимая никаких попыток к побегу.
— Не смей! — проревел Дасти, когда понял, что происходит. — Не смей топтать генерала!
Он подлетел ко мне, обхватил под грудью костлявыми руками и с силой, которой нельзя было заподозрить в столь тощем теле, вздернул вверх, отрывая мои ноги от пола.
Оттащил подальше и только после этого отпустил.
Когда я нервно обернулась, таракана уже и след простыл.
— Это же таракан! — хрипло выдохнула я. Меня передернуло от омерзения несколько раз подряд.
— Ты его видела? Какой он таракан? Он генерал! Всю отраву, которую я покупал, пережил. Остальные дохли, а он только в размерах увеличивался.
— Ты… ты…
— Я уважаю чужую жажду жизни! — гордо ответил Дасти.
— Не говори, что это твой питомец, — попросил Даян, не меньше меня впечатленный размерами усатого монстра.
— И что, если так?
— Может, ты еще и плесень приютишь? — огрызнулась я.
Мое сердце билось как сумасшедшее и успокаивалось очень неохотно.
Все, что имело больше четырех лап и не было покрыто шерстью, вызывало у меня дикую панику. Брезгливость мешалась со страхом и превращала меня в визжащий сгусток неконтролируемых поступков.
— А вот и да! — запальчиво сообщил Дасти. — Дам ей имя, куплю аквариум и…
Он посмотрел на банку, в которой томилась наша находка, и присвистнул.
Стеклянные стенки были абсолютно чистыми, будто банку кто-то помыл. А на дне, прилично опав и скомковавшись, мирно дремала красная плесень.
— Точно себе оставлю, — с восторгом выдохнул Дасти. — Буду ею посуду мыть.
— А если плесень ядовитая? — спросил здравомыслящий сержант.
А вот его подчиненному здравомыслия совсем не доставало.
— Вот и проверим.
Продолжать разгребать мусор в этом небезопасном месте я отказалась. Ушла убираться в комнату.
— Только в шкаф не заглядывай! — напутствовал меня Дасти, смущенно краснея. — Я вещи сам разберу.
Я не возражала, мне же меньше работы.
Выбрала место уборки я удачно, за весь вечер на меня не напало больше ни одного мутировавшего монстра...
Квартиру Дасти мы покинули лишь в первом часу ночи. Обессиленные и опустошенные.
— Даже чаю не предложил, — пожаловалась я, оказавшись на лестничной площадке.
Очень хотелось именно горячего чаю… ну и полежать еще без движения. Часов десять.
— И ты бы стала пить его чай после всего, что видела? — спросил Даян. В отличие от меня он выглядел не очень помятым.
Передернув плечами, я отрицательно замотала головой.
Все, о чем я мечтала, добравшись, наконец, до своей квартиры без мутировавшей плесени и отъевшихся на отраве тараканов, — доползти до подушки, даже про чай благополучно забыла… Но, оказавшись в кровати, я все никак не могла уснуть. Не находилась та самая удобная поза, в которой я бы мгновенно вырубилась.
И выспаться мне не светило…
Но зато утром, под дверьми ректорского кабинета, я смотрелась просто идеально. Угрюмая, помятая, с тенями под глазами — просто раскаявшаяся грешница.
Гэдехар, как назло, решил выбрать именно утро моего покаяния, чтобы немного припоздниться, потому неизгладимое впечатление я сначала произвела на даму Тоерти.
Отойдя от первого шока при моем появлении, она еще пыталась выглядеть строгой и прожигать меня взглядом, но, выслушав мои объяснения, быстро сменила гнев на милость. Сделала для меня кофе, угостила конфеткой и даже пожалела.
И когда ректор все же прибыл, я встретила его уже не таким несчастным взглядом, каким собиралась.
Он ворвался в приемную, разбрызгивая по гладким плитам пола воду, и принес с собой сырой, напитанный дождем воздух — отголосок бушующей на улице непогоды.
А ведь когда я в академию шла, тучи только наползали на Валград, низкие, но еще крепко сдерживающие в себе воду.
В сложившейся ситуации радовало только одно — библиотека находилась в главном корпусе, и это значит, как минимум до обеда мне нет нужды выходить на улицу. А там, глядишь, и распогодится…
Заметил меня он сразу и тут же помрачнел.
— Что еще? — недружелюбно поинтересовался ректор, ладонью пригладив влажные волосы. Напитавшиеся воды, они будто стали еще темнее. — За ночь количество моих детей выросло?
— Доброе утро, — безрадостно поздоровалась я, пропустив мимо ушей колкость, и увязалась за ним. — Уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени, пожалуйста.
— Я занят.
— А я не отниму у вас много времени, — пообещала смиренно. Придержала дверь и проскочила в кабинет следом за Гэдехаром. Дама Тоерти лишь покачала головой, глядя на это безобразие. — Я хотела попросить прощения за вчерашнее.
Ректор вздохнул.
— Предлагаю нам обоим, госпожа Шад, надеяться, что слухи не дойдут до моей матери.
Я охотно кивнула. Несмотря на мечты привиденчика, мне совсем не хотелось становиться виновницей проблем Гэдехара.
— Простите. Я просто столько плохого про заключенные души слышала и… ну, очень разозлилась, узнав, что вы скрыли от меня такую важную информацию. Я же не знала, что Ануш окажется очень приятным привидением.
— Приятным? — изумился Гэдехар. — Он тебе понравился?
— Да… — ответила я осторожно, предчувствуя подвох. — А не должен был?
— Никогда не слышал, чтобы кто-либо отзывался о нем положительно, — признался ректор. Странно на меня посмотрев, он предложил: — Что ж, госпожа библиотекарь, пообещайте больше не врываться в мой кабинет с нелепыми обвинениями — и мое прощение в ваших руках.
Он предлагал мне даже больше, чем я рассчитывала.
— Обещаю, — поспешно выпалила я, планируя приложить все усилия, чтобы больше никогда в жизни так ужасно не опозориться. Одного раза мне было вполне достаточно…
Кабинет ректора я покидала в странном состоянии.
Словно я одну за другой вытаскивала заговоренные на удачу ленты из связки Судьбы. И я с ужасом ждала мгновения, когда они закончатся.
— Простил? — спросила дама Тоерти шепотом, стоило мне только прикрыть за собой дверь.
— Кажется.
Сегодня до библиотеки я добралась быстро. Не плутала по коридорам, не потерялась, свернув слишком рано или не в ту сторону…
Мои шаги эхом отдавались в стенах пустых коридоров, пока я задавалась бессмысленными вопросами: каково здесь во время учебного года? Шумно ли? Людно ли? Уютно ли?
В скором времени я должна была получить ответы и с нетерпением торопила начало занятий.
Хотела почувствовать настоящую жизнь академии.
В библиотеку я ворвалась в приподнятом настроении и с размаху вляпалась в недовольство Ануша.
Будто прокисшего молока хлебнула.
— Ты каждый день собираешься опаздывать? — спросил он. Разнообразия ради привиденчик не висел в воздухе, а стоял на полу, скрестив руки на груди и нетерпеливо притопывая прозрачной ногой по каменным плитам.
— Простите. Я была у ректора.
— Зачем? — привиденчик сначала удивился. Но очень быстро вспомнил, с каким новостями я вернулась от Гэдехара вчера, и в предвкушении спросил: — Что ты натворила на этот раз?
Мне бы, наверное, стоило обидеться, но я понимала, что оставила не самое положительное первое впечатление и теперь не скоро смогу изменить о себе мнение Ануша… да и ректора, в общем-то, тоже.
— Ничего я не натворила. Ходила извиняться.
Привиденчику мой ответ не понравился. Подозреваю, именно из-за него он и истязал меня до самого обеда.
Со словами: «Запоминай, дважды повторять не буду…» — Ануш повел меня на экскурсию по библиотеке.
Он показал мне, где находятся отделы с книгами по истории магии, по истории государства, по истории мира, по истории целительства, артефакторики, боевой и стихийной маги… Где находится закрытый отдел с запрещенной литературой и где лежат справочники. Где хранятся книги по правоведению и мертвым языкам…
И показал еще множество секций.
Под конец, когда моя голова уже начинала пухнуть от информации, а я с отчаянием понимала, что почти ничего не запомнила и надо было сразу рисовать карту, он заявил:
— Тебе, конечно, работать нужно будет со студентами и картотекой, книги ищу я, но для общего развития…
— Подождите, то есть мне не нужно все это запоминать?
— Нет.
И я поняла, что поторопилась, когда назвала его приятным.
Вчера Ануш отнесся ко мне по-доброму потому, что я ректору гадость сделала. А сегодня не сделала и была безжалостно за это замучена.
И вместо обеда меня ждала чашка чаю и лекция о том, как работать с картотекой и почему на некоторых читательских билетах горят красные значки.
— Должники, — вещал Ануш, подозвав к моему столу наглядный образец. На плотном темном картоне напротив имени кадета стоял перечеркнутый двумя параллельными линиями круг. — Этот не вернул две книги. Практикум по теории атакующих плетений. И жизнеописание магистра Грувза.
И я сдалась. Мне слишком сильно хотелось выговориться.
— Пообещайте, что дослушаете и позволите мне все объяснить, — потребовала я, прежде чем сознаться во всех своих унизительных провинностях.
— Обещаю. — Сержант едва мог сдержать улыбку, но я ему поверила.
И с охотой, в красках, пересказала все события прошедшего дня.
Мы медленно шли по шумной улице в сторону заходящего солнца. Для того чтобы удержаться рядом с сержантом в людском потоке, я ухватила его за локоть, а он склонился ко мне и слушал.
Это были самые лучшие минуты за весь этот безумный день.
Уже у подъезда, выговорившись и ощущая восхитительную легкость, я призналась:
— Мне полегчало. — Посмотрела вверх, на светящееся окно пятого этажа, и грустно добавила: — Даже несмотря на то, что нас ждет впереди.
— Выживем, — заверил меня сержант. Он ни в чем меня не обвинял, не осуждал и не смеялся. Даже в самых стыдных моментах рассказа не смеялся. И сочувствовать не пытался, фальшиво или искренне.
И нравился мне все больше.
— Спасибо. — Желая сделать для него что-нибудь хорошее, я предложила: — А давайте в следующий раз вы мне на жизнь пожалуетесь.
Открыв дверь и пропустив меня вперед, сержант не стал отказываться от моего предложения и даже откладывать его на следующий раз.
— Могу пожаловаться прямо сейчас. Рассказать, как три ночи назад преследовал вора, срезавшего кошель у одного мастера с Ремесленной улицы… Мастер Есну, он просто замечательную обувь делает, может быть, вы слышали о нем.
Я не слышала, но поблагодарила за информацию, собираясь при первой же возможности заглянуть в его лавку. Зимняя обувь мне в скором времени ой как понадобится. В Валграде зимы теплом не баловали. Сержант принял мою благодарность с улыбкой и закончил рассказ:
— Вора я поймал в баре, деньги вернул мастеру, а сам получил выговор от старшего смены.
История закончилась совсем неправильно и мне не понравилась.
— За что вас наказали? Вы же поймали преступника. — Я обернулась на Даяна, поднимавшегося следом за мной по крутой лестнице. В полумраке лица его было почти не видно, только глаза едва заметно бликовали. — У вас в роду случайно оборотней не было?
— Не могу сказать, — улыбнулся сержант. — Я своих родителей не знал.
— Простите. — Я все сильнее убеждалась, что мне безопаснее молчать.
— Пустое. — Он тряхнул головой и легко вернулся к предыдущей теме: — А выговор получил за нарушение устава.
И я решила тоже просто сделать вид, что мы не отвлекались на другие разговоры.
— Это что же вы нарушили?
— Во время патрулирования стражник не имеет права вторгаться на территорию… гм… любых питейных заведений. Закон ввели после того, как несколько лет назад некий капрал отравился некачественной бражкой во время своей смены.
— Но вы же работали!
— Закон един для всех.
— Даже если это несправедливый закон?
Даяна мое негодование развеселило.
— Какие кощунственные вещи вы говорите, моя дорогая.
Остальной путь до квартиры Дасти мы проделали под мое возмущенное пыхтение.
Я постучала, сержант встал рядом, заложив руки за спину.
Ждать, пока нам откроют, пришлось недолго.
Дасти знал, что я приду сегодня вечером помогать с уборкой, но вот чего он точно не ожидал, так это увидеть меня в компании своего сержанта.
— А я… вот. — Он переводил беспомощный взгляд с меня на Даяна и обратно, не понимая, что происходит. — А вы?
— Тебе очень идет этот передник, — вместо приветствия сказала я. — А мы пришли помогать с уборкой.
За время, прошедшее с моего последнего появления в квартире Дасти, глобально ничего не изменилось. Только мусора на кухне стало чуточку больше.
— Что ж, за дело, — дал отмашку Даян, закатывая рукава. Китель его уже висел на крючке в прихожей, а сержант всем своим видом демонстрировал готовность достойно встретить любую проблему и безжалостно с нею справиться…
Через полчаса, правда, решимость его несколько поугасла.
У Дасти имелся какой-то противоестественный талант к свинячеству. В его квартире даже бумажный сверток от хлеба умудрился обрасти плесенью.
Минут через сорок я смогла добраться до пола в углу кухни, под стойкой… Увиденное вызвало два вопроса: первый — может ли плесень мутировать во что-то хищное?
И второй:
— Дасти, а соседи снизу не приходили к тебе жаловаться?
— Нет. — Он вынырнул из настенного шкафчика, из которого как раз выгребал просроченные продукты. — А что?
— Ну… по-моему, твоя плесень ест пол.
В следующее мгновение над моим плечом уже сопело два крайне заинтересованных исследователя. Дасти так хотелось посмотреть на порожденную им жизнь, что он чуть не уронил на нее меня.
— Осторожнее!
— Прости, — прошептал он, с ужасом глядя на подрагивающую в небольшом углублении красную плесень.
— Если дерево не было повреждено здесь раньше… — сержант не договорил.
За него это сделала я:
— Новый вид. — И почти сразу велела, отпрянув назад: — Несите банку!
Просто этот новый вид, словно почувствовав наше пристальное внимание, начал шевелиться и вроде бы даже предпринял попытку ползти. В нашу сторону.
Банку искали долго и нашли только грязную, с засохшими следами чего-то съестного внутри.
За мутантом гоняться выпало сержанту, как самому подготовленному, сильному и ловкому. После десяти минут напряженного пыхтения и редких ругательств Даян подтвердил свою героичность и вручил мне наглухо закрытую емкость, полную гневно дрожащей плесень.
— Она злится, — заметила я.
— Я бы тоже злился, если бы меня в грязную банку засунули, — признался сержант.
Плесень решено было оставить на столе и вернуться к уборке.
— Может, еще что-нибудь необычное найдем, — пытался вдохновить нас на подвиги Дасти.
— Лишь бы оно не бросилось, — хмуро отозвалась я, не горя желанием отыскать в залежах мусора еще что-нибудь сильно необычное.
Зато сильно необычное очень хотело поближе познакомиться со мной.
Следующим стал таракан. Огромный, отъевшийся, белый, с длинными усами и невероятной скоростью.
Он вылетел из-под коробки, которую я подняла, чтобы перенести к двери, и метнулся мне под ноги. Моя ноша тут же полетела на пол, а я заскакала на месте, пытаясь затоптать таракана и в то же время отчаянно не желая этого делать. Он был огромный, и мне становилось дурно от одной мысли, что я могу его раздавить. Тогда эти туфельки точно придется выкинуть. И чулки. И, наверное, даже платье. И к Дасти в гости я больше никогда уже не зайду… Впрочем, после всего увиденного я и так не зайду.
Я визжала и скакала, таракан молчал и метался между моих ног, почему-то не предпринимая никаких попыток к побегу.
— Не смей! — проревел Дасти, когда понял, что происходит. — Не смей топтать генерала!
Он подлетел ко мне, обхватил под грудью костлявыми руками и с силой, которой нельзя было заподозрить в столь тощем теле, вздернул вверх, отрывая мои ноги от пола.
Оттащил подальше и только после этого отпустил.
Когда я нервно обернулась, таракана уже и след простыл.
— Это же таракан! — хрипло выдохнула я. Меня передернуло от омерзения несколько раз подряд.
— Ты его видела? Какой он таракан? Он генерал! Всю отраву, которую я покупал, пережил. Остальные дохли, а он только в размерах увеличивался.
— Ты… ты…
— Я уважаю чужую жажду жизни! — гордо ответил Дасти.
— Не говори, что это твой питомец, — попросил Даян, не меньше меня впечатленный размерами усатого монстра.
— И что, если так?
— Может, ты еще и плесень приютишь? — огрызнулась я.
Мое сердце билось как сумасшедшее и успокаивалось очень неохотно.
Все, что имело больше четырех лап и не было покрыто шерстью, вызывало у меня дикую панику. Брезгливость мешалась со страхом и превращала меня в визжащий сгусток неконтролируемых поступков.
— А вот и да! — запальчиво сообщил Дасти. — Дам ей имя, куплю аквариум и…
Он посмотрел на банку, в которой томилась наша находка, и присвистнул.
Стеклянные стенки были абсолютно чистыми, будто банку кто-то помыл. А на дне, прилично опав и скомковавшись, мирно дремала красная плесень.
— Точно себе оставлю, — с восторгом выдохнул Дасти. — Буду ею посуду мыть.
— А если плесень ядовитая? — спросил здравомыслящий сержант.
А вот его подчиненному здравомыслия совсем не доставало.
— Вот и проверим.
Продолжать разгребать мусор в этом небезопасном месте я отказалась. Ушла убираться в комнату.
— Только в шкаф не заглядывай! — напутствовал меня Дасти, смущенно краснея. — Я вещи сам разберу.
Я не возражала, мне же меньше работы.
Выбрала место уборки я удачно, за весь вечер на меня не напало больше ни одного мутировавшего монстра...
Квартиру Дасти мы покинули лишь в первом часу ночи. Обессиленные и опустошенные.
— Даже чаю не предложил, — пожаловалась я, оказавшись на лестничной площадке.
Очень хотелось именно горячего чаю… ну и полежать еще без движения. Часов десять.
— И ты бы стала пить его чай после всего, что видела? — спросил Даян. В отличие от меня он выглядел не очень помятым.
Передернув плечами, я отрицательно замотала головой.
Глава 5
Все, о чем я мечтала, добравшись, наконец, до своей квартиры без мутировавшей плесени и отъевшихся на отраве тараканов, — доползти до подушки, даже про чай благополучно забыла… Но, оказавшись в кровати, я все никак не могла уснуть. Не находилась та самая удобная поза, в которой я бы мгновенно вырубилась.
И выспаться мне не светило…
Но зато утром, под дверьми ректорского кабинета, я смотрелась просто идеально. Угрюмая, помятая, с тенями под глазами — просто раскаявшаяся грешница.
Гэдехар, как назло, решил выбрать именно утро моего покаяния, чтобы немного припоздниться, потому неизгладимое впечатление я сначала произвела на даму Тоерти.
Отойдя от первого шока при моем появлении, она еще пыталась выглядеть строгой и прожигать меня взглядом, но, выслушав мои объяснения, быстро сменила гнев на милость. Сделала для меня кофе, угостила конфеткой и даже пожалела.
И когда ректор все же прибыл, я встретила его уже не таким несчастным взглядом, каким собиралась.
Он ворвался в приемную, разбрызгивая по гладким плитам пола воду, и принес с собой сырой, напитанный дождем воздух — отголосок бушующей на улице непогоды.
А ведь когда я в академию шла, тучи только наползали на Валград, низкие, но еще крепко сдерживающие в себе воду.
В сложившейся ситуации радовало только одно — библиотека находилась в главном корпусе, и это значит, как минимум до обеда мне нет нужды выходить на улицу. А там, глядишь, и распогодится…
Заметил меня он сразу и тут же помрачнел.
— Что еще? — недружелюбно поинтересовался ректор, ладонью пригладив влажные волосы. Напитавшиеся воды, они будто стали еще темнее. — За ночь количество моих детей выросло?
— Доброе утро, — безрадостно поздоровалась я, пропустив мимо ушей колкость, и увязалась за ним. — Уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени, пожалуйста.
— Я занят.
— А я не отниму у вас много времени, — пообещала смиренно. Придержала дверь и проскочила в кабинет следом за Гэдехаром. Дама Тоерти лишь покачала головой, глядя на это безобразие. — Я хотела попросить прощения за вчерашнее.
Ректор вздохнул.
— Предлагаю нам обоим, госпожа Шад, надеяться, что слухи не дойдут до моей матери.
Я охотно кивнула. Несмотря на мечты привиденчика, мне совсем не хотелось становиться виновницей проблем Гэдехара.
— Простите. Я просто столько плохого про заключенные души слышала и… ну, очень разозлилась, узнав, что вы скрыли от меня такую важную информацию. Я же не знала, что Ануш окажется очень приятным привидением.
— Приятным? — изумился Гэдехар. — Он тебе понравился?
— Да… — ответила я осторожно, предчувствуя подвох. — А не должен был?
— Никогда не слышал, чтобы кто-либо отзывался о нем положительно, — признался ректор. Странно на меня посмотрев, он предложил: — Что ж, госпожа библиотекарь, пообещайте больше не врываться в мой кабинет с нелепыми обвинениями — и мое прощение в ваших руках.
Он предлагал мне даже больше, чем я рассчитывала.
— Обещаю, — поспешно выпалила я, планируя приложить все усилия, чтобы больше никогда в жизни так ужасно не опозориться. Одного раза мне было вполне достаточно…
Кабинет ректора я покидала в странном состоянии.
Словно я одну за другой вытаскивала заговоренные на удачу ленты из связки Судьбы. И я с ужасом ждала мгновения, когда они закончатся.
— Простил? — спросила дама Тоерти шепотом, стоило мне только прикрыть за собой дверь.
— Кажется.
***
Сегодня до библиотеки я добралась быстро. Не плутала по коридорам, не потерялась, свернув слишком рано или не в ту сторону…
Мои шаги эхом отдавались в стенах пустых коридоров, пока я задавалась бессмысленными вопросами: каково здесь во время учебного года? Шумно ли? Людно ли? Уютно ли?
В скором времени я должна была получить ответы и с нетерпением торопила начало занятий.
Хотела почувствовать настоящую жизнь академии.
В библиотеку я ворвалась в приподнятом настроении и с размаху вляпалась в недовольство Ануша.
Будто прокисшего молока хлебнула.
— Ты каждый день собираешься опаздывать? — спросил он. Разнообразия ради привиденчик не висел в воздухе, а стоял на полу, скрестив руки на груди и нетерпеливо притопывая прозрачной ногой по каменным плитам.
— Простите. Я была у ректора.
— Зачем? — привиденчик сначала удивился. Но очень быстро вспомнил, с каким новостями я вернулась от Гэдехара вчера, и в предвкушении спросил: — Что ты натворила на этот раз?
Мне бы, наверное, стоило обидеться, но я понимала, что оставила не самое положительное первое впечатление и теперь не скоро смогу изменить о себе мнение Ануша… да и ректора, в общем-то, тоже.
— Ничего я не натворила. Ходила извиняться.
Привиденчику мой ответ не понравился. Подозреваю, именно из-за него он и истязал меня до самого обеда.
Со словами: «Запоминай, дважды повторять не буду…» — Ануш повел меня на экскурсию по библиотеке.
Он показал мне, где находятся отделы с книгами по истории магии, по истории государства, по истории мира, по истории целительства, артефакторики, боевой и стихийной маги… Где находится закрытый отдел с запрещенной литературой и где лежат справочники. Где хранятся книги по правоведению и мертвым языкам…
И показал еще множество секций.
Под конец, когда моя голова уже начинала пухнуть от информации, а я с отчаянием понимала, что почти ничего не запомнила и надо было сразу рисовать карту, он заявил:
— Тебе, конечно, работать нужно будет со студентами и картотекой, книги ищу я, но для общего развития…
— Подождите, то есть мне не нужно все это запоминать?
— Нет.
И я поняла, что поторопилась, когда назвала его приятным.
Вчера Ануш отнесся ко мне по-доброму потому, что я ректору гадость сделала. А сегодня не сделала и была безжалостно за это замучена.
И вместо обеда меня ждала чашка чаю и лекция о том, как работать с картотекой и почему на некоторых читательских билетах горят красные значки.
— Должники, — вещал Ануш, подозвав к моему столу наглядный образец. На плотном темном картоне напротив имени кадета стоял перечеркнутый двумя параллельными линиями круг. — Этот не вернул две книги. Практикум по теории атакующих плетений. И жизнеописание магистра Грувза.
