– Пятьдесят градусов, — озвучила показания Яна. — Шестьдесят… Семьдесят…
– Сколько выдержат скафандры? — спросил кто-то из операторов.
– Пятьсот, в течении двадцати – тридцати минут.
– А потом?
– Оболочка начнёт плавится, а потом гореть. Человек внутри скафандра окажется индейкой, завёрнутой в фольгу. Он погибнет от теплового шока раньше, чем сгорит.
В зале воцарилось напряженное молчание.
– Сто пятьдесят градусов, скафандры ребят перешли на автономную систему. Визуальные системы наблюдают полёт болида на траектории капсулы.
Юля с ужасом смотрела, как кабина наполняется дымом. Раздался испуганный крик Луанны — из-за контрольной панели полыхнуло пламя. Сработала система пожаротушения. Пламя полыхнуло рядом с Юлькиным ложементом, и тоже погасло, поглощённое белёсым облаком. Даже сквозь дым было видно, как разогревается стенка кабины за контрольной панелью…
В скафандре тоже стало жарко и душно. «А ведь мама сейчас думает, что мы уже сошли в Раменском и едем к бабушке… А мы… А мы погибаем в капсуле “Зари”!» Дышать стало трудно, теснило в груди, сердце бешено колотилось где-то в горле.
– Ребятишки, держитесь… — прошептала Зина.
Юля слышала о том, что незадолго до гибели перед человеком проходит вся его жизнь. Ничего подобного. Перед мысленным взором девочки проносились лишь последние события. Полёт на Марс, который Юля так ждала, так мечтала о нём... И база «Позитрон»… Таинственный марсианский город, занесённый песками... И полигон Астроинженерного корпуса, где испытывают бионических роботов-помощников для космонавтов… Там её Рекс, разум которого стал образцом искусственного интеллекта для них… РЭКСов, Роботизированных Экспедиционных Комплексов Сопровождения, верных «киберпсов» для разведчиков Глубокого космоса. Нет… Ведь Рекс… Он на Земле, дома, ждёт их с Павликом возвращения... Юля поняла, что начала впадать в забытьё. Она так мечтала рассказать об этом путешествии в школе, а теперь... Никто не узнает…
Павлик сжал Юлькину руку.
«Юлька... Прощай, Юлька...» — услышала она шёпот мальчика. Разум Юли не мог смириться с тем, что этот полёт — последний в её жизни... И вообще последнее событие в их коротких, девятилетних жизнях. «Не может этого быть! Я не могу погибнуть! Как мама будет без нас! Нас ведь должны спасти!»
Юля не могла себе это представить: завтра наступит утро, и это утро уже будет без неё... И весь мир будет без неё...Она чувствовала, что уже с трудом понимает происходящее вокруг. Девочка заплакала, отчаянно, в голос.
Становилось всё жарче. Уже нестерпимо жарко. И Юле вдруг стало всё равно, что с ней будет. Единственным желанием было, чтобы всё поскорее закончилось. Она уже не могла различить, что было наяву, а что порождалось бредом гаснущего сознания.
…Перед глазами снова возникли пейзажи Марса... Нет, она не на Марсе. Это выжженная горячим летним солнцем степь вокруг космодрома «Волга-3» под Волгоградом. Они всё-таки долетели. Их с Павликом встречает бабушка. Она специально прилетела в Москву из Волгограда, чтобы встретить внуков в Раменском... Юлька бежит ей на встречу, и жгучее летнее солнце заливает её своим жаром. Так жарко, что трудно дышать... Всё залито раскаленным солнцем... Горячо...
Горячо!.. Юлька вновь пришла в себя. Кабина освещена мерцающим оранжевым светом... Панель горит... Космопорт был только сном, видением перед гибелью...
…Нет, это не сон, это горит костёр... И горящую кабину спасательной капсулы «Зари» Юля увидела в пламени костра. И закатное солнце освещает всё рыжими лучами... Значит, они всё-таки спаслись... Папа давно обещал, что они пойдут в поход... И от радости, что его любимые дети — Юленька, Павлик — спаслись, выжили, подарил им этот долгожданный поход... Руки жжёт. Наверно, она неосторожно выхватила из костра горячую картофелину...
Юлю вновь привёл в себя испуганный Пашкин крик.
«Значит это было только видение... Вот и всё...» — обречённо подумала Юля. — «Прощай, Юлька. Только бы больно не было...»
– Четыреста пятьдесят градусов — температура почти критическая.
– Как дети?
– Плохо: температура тела поднялась выше тридцати восьми градусов, пульс и частота дыхания приближаются к критическим. Энцефалограмма показывает признаки спутанности сознания.
– Нина, переведи на человеческий! — взмолилась Яна.
– У них начинается тепловой шок, — бортовой врач станции Нина Завьялова оглянулась на Яну и печально добавила: — Они погибают…
– Они почти прошли опасную зону. Продержитесь, малыши!
В зале воцарилась гнетущая тишина, лишь из динамика доносился отчаянный детский плач. Внезапно кто-то из детей вскрикнул, и всё смолкло. Погасли телеметрические экраны.
– Визуальный контроль сообщает о разрушении капсулы… — Яна опустилась на сиденье, снимая наушники. — Всё…
– «Заря» прошла плотные слои атмосферы. Аварийный отсек практически не пострадал. Если сработают системы аварийной посадки — они спасены. Отследить падение корабля и сообщить наземным спасательным службам! — Каримов быстро вошел в зал.
– Фарух! Дети погибли… — Яна взглянула на старшего диспетчера.
Фарух быстро набрал код на пульте:
– Внимание по системе орбитального мониторинга! Тщательно отследить падение фрагментов капсулы! Немедленно направить в точки падения спасателей!
– Ты ещё надеешься?
– Надежда умирает последней, Яна. Их могло выбросить аварийной системой.
Фарух Каримов оказался прав. Сработала аварийная система, последний шанс космонавта, спускающегося на Землю в спасательной капсуле.
Юля была в полубессознательном состоянии, в забытьи, поэтому с трудом воспринимала происходящее. Павлик испуганно вскрикнул, когда люк капсулы с хлопком отлетел, сорванный сработавшими пироболтами, а в кабине вновь полыхнуло пламя, опалившее скафандры.
В следующее мгновение ложементы один за другим выбросило наружу. Юля сквозь забытьё ощутила, как тело вновь лишилось веса от сработавшего конвертера. Открыв глаза, увидела, как горящая капсула оказалась где-то под ногами и быстро ушла вниз, распадаясь на раскаленные обломки. Как из-под ложемента показались развернувшиеся оранжевые крылья паракона.
Сердце девочки сжалось, когда она увидела вокруг себя пустое звёздное небо. А потом в душе наступила звенящая пустота.
«Вот и всё. Даже больно не было…» — подумала Юля.
Через мгновение над ней раскрылся огромный купол высотного парашюта. А паракон, выполнив свою задачу и затормозив падение, отделился вместе с основанием ложемента от амортизатора, в котором была зафиксирована девочка.
– Малыши, вы живы? — в шлеме раздался голос Зины.
Юля что-то ответила, даже не осознавая этого. Зина ещё что-то говорила, и её голос становился всё более тревожным. Впрочем, состояние Павлика и Лу оказалось не лучшим. Непроницаемо-чёрное звёздное небо постепенно стало светлеть, становясь тёмно-фиолетовым. Девочка пришла в себя, лишь почувствовав нарастающее удушье.
«Клапан!» — пронеслось в голове Юли и, протянув руку, она повернула рукоятку атмосферного клапана на груди скафандра, сделав это скорее инстинктивно, чем осознанно. К лёгким прорвался морозный и ещё разреженный, как в горах, воздух. Юля жадно хватала его ртом, не в силах надышаться.
Наконец, отдышавшись, девочка осмотрелась. Небо уже стало тёмно-синим, воздух постепенно теплел. Рядом виднелись ещё четыре парашюта с висящими под ними амортизаторами.
«А почему их четыре?» — подумала Юля, не сразу вспомнив о пятом, неисправном ложементе, который аварийная система выбросила вместе с пассажирами капсулы.
– Фарух, зачем он это сделал?
– Кто?
– Земекис... Я проанализировала полет. Ты был прав — он не уходил от столкновения. Он повёл «Зарю» навстречу обломкам. Что он хотел? Славы? Подвига? Что, Фарух!?
– Он хотел закрыть пакетботом «Астру», спасти детей, находившихся на борту учебного корабля.
– А разве на «Заре» не было детей? Они даже младше тех, кто был на «Астре». Три малыша, у которых вся жизнь впереди! Была…
– Он пытался спасти «Астру» и, видимо, рассчитывал, что дети спустятся с орбиты в капсуле.
– У «Астры» свой капитан, который отвечает за неё и экипаж! Фарух, ты же был навигатором, не лги себе. «Астра» — это ведь «палка» с шарами на концах. И для ребят с корабля это было всего лишь страшное приключение и не больше. Даже, если бы тоннель «Астры» разорвало, экипаж смог бы укрыться в концевом отсеке. Ты же сам говорил это! А трое малышей погибли. Погибли, Фарух! Сгорели заживо! Я до сих пор слышу их плач и крики! Какое он имел право распоряжаться чужими жизнями! Тем более жизнями маленьких детей — беспомощных существ! Я не могу больше…
– Яна, тебе надо в медицинский отсек. В любом случае Земекис будет героем Космофлота. Какими бы мотивами он ни руководствовался. И давай не будем говорить об этом, — Каримов подошел к информационному терминалу, где уже минуты две горел сигнал обновления информации. — Меня волнует другое…
– Что может ещё волновать…
– Ошибка в расчётах была, но не фатальная. Вводная действительно была не совсем верна, но это не могло серьёзно повлиять на ситуацию. Метеорит всё равно должен был быть вытеснен на орбиту ухода… А «двести десятый» пошёл к Земле. Меня беспокоит поведение метеорита. Совершенно непредсказуемое и непонятное. Его внешний вид, объём, масса совершенно не соотносятся с динамикой движения. Как будто это метеорное тело было оборудовано антигравом… Я впервые вижу такое.
– Мне всё равно, чем оно было оборудовано…
– Возможно, дети и не погибли — Спасательная служба засекла пять радиомаяков, — Каримов читал поступившую информационную сводку. — Все они сосредоточены в одном районе — центральной области пустыни Каракумы, рядом с местом посадки «Зари». Похоже, что аварийная система всё же успела сработать перед разрушением капсулы и выбросила их. Надежда еще есть, Яна. И сходи к Нине — у тебя нервный срыв.
Внизу раскинулась тёмная, погруженная в ночь равнина. Ни единого огонька… Девочке показалось, что земля приближалась слишком быстро. Она сжалась в комочек, ожидая удара…
Амортизатор коснулся земли. Удар был ощутимым (хотя и слабее, чем ожидала Юля), отозвавшись резкой болью в ноге, которую она повредила весной, попав в аварию на флайере. Раздался резкий хлопок, и амортизатор продолжая движение, «просел», заваливаясь набок. Юля вскрикнула — рама больно ударила по неосторожно подставленным пальцам.
Наконец всё затихло. Юля осторожно отстегнулась (ушибленные пальцы на левой руке разболелись так, что слезы выступили из глаз) и открыла забрало. В лицо дохнуло холодом. Почти никаких запахов. Ноги ощутили мягкий песок. Юля хотела встать, но внезапно закружившаяся голова заставила её сесть на землю.
Было тихо. Она осмотрелась: кругом, насколько хватало глаз, простиралась ещё скрытая ночной темнотой пустыня. Невдалеке от Юли опустились парашюты остальных пассажиров капсулы. Она отстегнула перчатки. Пластик перчаток оказался оплавлен и растрескался. Девочка осторожно ощупала вокруг себя. Действительно песок… Мелкий и сухой.
«Значит мы оказались в пустыне», — подумала Юля, высыпав песок сквозь растопыренные пальцы. И только сейчас до Юли наконец дошло, что она на Земле. Что она долетела, спаслась… Но радости почему-то не было, и в душе по-прежнему оставалась пустота…
Её охватила непреодолимая усталость и апатия. Не хотелось ничего... Юля легла на спину и стала смотреть в звёздное небо. Как это оказывается хорошо — просто жить на свете, видеть звёзды в таком родном земном небе... Дышать земным воздухом... Внезапно Юлю пронзила страшная мысль, что это тоже только видение. Она вскочила и судорожно зачерпнула рукой песок. Нет, на этот раз это не было видением. Она действительно долетела… Юля вновь улеглась на песок. Рядом послышались шаги.
– Юля! — услышала она голос Зины. — Ты жива? — Зина кинулась к неподвижно лежащей на песке девочке и схватила её за плечи.
– Жива, тетя Зина. Всё нормально. Только нога болит и пальцы. И голова кружится…
– Давай посмотрю, — Зина зажгла фонарь. Руки Юли покраснели и отекли. Мизинец и безымянный палец на левой руке опухли и покрылись синяком.
– Ты обожглась. А пальцы… Похоже на перелом. Ничего, сейчас поможем, — Зина вынула из аптечки шприц-тюбик и, открыв клапан на бедре девочки, сделала инъекцию. Боль в пальцах поутихла. Затем осторожно наложила на руку Юли отвердевающую повязку. — Ты меня напугала!
– Ничего не хочется делать, — бесцветным голосом произнесла Юля. — Ни плакать, ни смеяться… Даже шевелиться не хочется…
– Это реактивное состояние. Пройдёт, не переживай… А с ногой что?
– Немножко больно, но ходить могу.
– Тогда поднимайся, надо найти остальных и соорудить укрытие от солнца. Мы, наверное, в Каракумах, спасатели доберутся до нас днём, если отследили.
Юле, если честно, совсем не хотелось подниматься и куда-то идти. Ведь так хорошо было просто лежать на песке и смотреть в небо. Но Зина не дала ей вновь лечь. Девушка знала, что если Юлю оставить в таком состоянии, то девочка может умереть, постепенно угаснув. Просто от отсутствия мотиваций, от отсутствия желания жить дальше…
– Поднимайся, Юля! Поднимайся! Пойдём — остальным ребятам тоже нужна помощь! Мне одной не справится, вставай! Нужно двигаться! — Зина тормошила Юлю, заставляя идти за собой.
Действия Зины, наконец, возымели эффект — Юля все же смогла собралась с силами и пойти за ней.
– Молодец, Юленька, молодец, — подбодрила она девочку. — Надо помочь остальным.
– Я знаю, тётя Зина. Я уже в порядке, — Юля улыбнулась.
– Молодец — так держать! — Зина облегчённо вздохнула — у Юли появились эмоции, а это значит, что опасность уже позади.
Небо на востоке начало светлеть. Недалеко от Юлиной точки посадки виднелся еще один амортизатор, из которого выбиралась маленькая фигурка. Это была Лу. Луанна выбралась из амортизатора и, охнув, присела, держась за бок.
– Как ты? — Зина подбежала к девочке.
– Нога болит.
– А за бок почему держишься?
– Свело, когда отстегивалась.
Юля оглянулась. Рядом виднелся ещё один амортизатор. В амортизаторе лежал Павлик. Левая рука мальчика была неловко изогнута, гермоманжет на рукаве скафандра сломался, и перчатка упала с руки, повиснув на пальцах. Глаза Павлика были закрыты, и испуганной Юле показалось, что мальчик не дышит.
– Павлик! — Юля кинулась к нему.
– Юлька… — Павлик открыл глаза и улыбнулся. — Юлька… Лу… Вы живые…
Зина помогла Павлику отстегнуться.
– Я, наверное, руку сломал — больно очень, — пожаловался он. — А так всё нормально.
И в следующее мгновение эмоции ребят прорвались. Юля вдруг обняла Павлика и заплакала навзрыд. А вслед за этим слёзы брызнули у Павлика и Луанны. В душе Юли то становилось радостно и светло от осознания того, что вот они, все вместе, целы и невредимы, стоят на земле… Что они вернулись, не погибли… То вдруг снова скручивала чёрная пустота, прорывавшаяся рыданиями, и Юля буквально захлёбывалась слезами.
Зина молча стояла в стороне и смотрела на ребят, которые какие-то мгновения назад смотрели в глаза собственной смерти, а сейчас, то смеялись, то вновь начинали плакать. Она не мешала детям, им необходимо было просто выплакаться… Павлик, Юля, Лу наконец осознали, что спасены, что всё осталось позади.
И вот, когда буря эмоций уже улеглась, а восходящее солнце окрасило песчаные барханы в розово-красный цвет, Луанна услышала низкий нарастающий гул.
– Сколько выдержат скафандры? — спросил кто-то из операторов.
– Пятьсот, в течении двадцати – тридцати минут.
– А потом?
– Оболочка начнёт плавится, а потом гореть. Человек внутри скафандра окажется индейкой, завёрнутой в фольгу. Он погибнет от теплового шока раньше, чем сгорит.
В зале воцарилось напряженное молчание.
– Сто пятьдесят градусов, скафандры ребят перешли на автономную систему. Визуальные системы наблюдают полёт болида на траектории капсулы.
***
Юля с ужасом смотрела, как кабина наполняется дымом. Раздался испуганный крик Луанны — из-за контрольной панели полыхнуло пламя. Сработала система пожаротушения. Пламя полыхнуло рядом с Юлькиным ложементом, и тоже погасло, поглощённое белёсым облаком. Даже сквозь дым было видно, как разогревается стенка кабины за контрольной панелью…
В скафандре тоже стало жарко и душно. «А ведь мама сейчас думает, что мы уже сошли в Раменском и едем к бабушке… А мы… А мы погибаем в капсуле “Зари”!» Дышать стало трудно, теснило в груди, сердце бешено колотилось где-то в горле.
– Ребятишки, держитесь… — прошептала Зина.
Юля слышала о том, что незадолго до гибели перед человеком проходит вся его жизнь. Ничего подобного. Перед мысленным взором девочки проносились лишь последние события. Полёт на Марс, который Юля так ждала, так мечтала о нём... И база «Позитрон»… Таинственный марсианский город, занесённый песками... И полигон Астроинженерного корпуса, где испытывают бионических роботов-помощников для космонавтов… Там её Рекс, разум которого стал образцом искусственного интеллекта для них… РЭКСов, Роботизированных Экспедиционных Комплексов Сопровождения, верных «киберпсов» для разведчиков Глубокого космоса. Нет… Ведь Рекс… Он на Земле, дома, ждёт их с Павликом возвращения... Юля поняла, что начала впадать в забытьё. Она так мечтала рассказать об этом путешествии в школе, а теперь... Никто не узнает…
Павлик сжал Юлькину руку.
«Юлька... Прощай, Юлька...» — услышала она шёпот мальчика. Разум Юли не мог смириться с тем, что этот полёт — последний в её жизни... И вообще последнее событие в их коротких, девятилетних жизнях. «Не может этого быть! Я не могу погибнуть! Как мама будет без нас! Нас ведь должны спасти!»
Юля не могла себе это представить: завтра наступит утро, и это утро уже будет без неё... И весь мир будет без неё...Она чувствовала, что уже с трудом понимает происходящее вокруг. Девочка заплакала, отчаянно, в голос.
Становилось всё жарче. Уже нестерпимо жарко. И Юле вдруг стало всё равно, что с ней будет. Единственным желанием было, чтобы всё поскорее закончилось. Она уже не могла различить, что было наяву, а что порождалось бредом гаснущего сознания.
…Перед глазами снова возникли пейзажи Марса... Нет, она не на Марсе. Это выжженная горячим летним солнцем степь вокруг космодрома «Волга-3» под Волгоградом. Они всё-таки долетели. Их с Павликом встречает бабушка. Она специально прилетела в Москву из Волгограда, чтобы встретить внуков в Раменском... Юлька бежит ей на встречу, и жгучее летнее солнце заливает её своим жаром. Так жарко, что трудно дышать... Всё залито раскаленным солнцем... Горячо...
Горячо!.. Юлька вновь пришла в себя. Кабина освещена мерцающим оранжевым светом... Панель горит... Космопорт был только сном, видением перед гибелью...
…Нет, это не сон, это горит костёр... И горящую кабину спасательной капсулы «Зари» Юля увидела в пламени костра. И закатное солнце освещает всё рыжими лучами... Значит, они всё-таки спаслись... Папа давно обещал, что они пойдут в поход... И от радости, что его любимые дети — Юленька, Павлик — спаслись, выжили, подарил им этот долгожданный поход... Руки жжёт. Наверно, она неосторожно выхватила из костра горячую картофелину...
Юлю вновь привёл в себя испуганный Пашкин крик.
«Значит это было только видение... Вот и всё...» — обречённо подумала Юля. — «Прощай, Юлька. Только бы больно не было...»
***
– Четыреста пятьдесят градусов — температура почти критическая.
– Как дети?
– Плохо: температура тела поднялась выше тридцати восьми градусов, пульс и частота дыхания приближаются к критическим. Энцефалограмма показывает признаки спутанности сознания.
– Нина, переведи на человеческий! — взмолилась Яна.
– У них начинается тепловой шок, — бортовой врач станции Нина Завьялова оглянулась на Яну и печально добавила: — Они погибают…
– Они почти прошли опасную зону. Продержитесь, малыши!
В зале воцарилась гнетущая тишина, лишь из динамика доносился отчаянный детский плач. Внезапно кто-то из детей вскрикнул, и всё смолкло. Погасли телеметрические экраны.
– Визуальный контроль сообщает о разрушении капсулы… — Яна опустилась на сиденье, снимая наушники. — Всё…
– «Заря» прошла плотные слои атмосферы. Аварийный отсек практически не пострадал. Если сработают системы аварийной посадки — они спасены. Отследить падение корабля и сообщить наземным спасательным службам! — Каримов быстро вошел в зал.
– Фарух! Дети погибли… — Яна взглянула на старшего диспетчера.
Фарух быстро набрал код на пульте:
– Внимание по системе орбитального мониторинга! Тщательно отследить падение фрагментов капсулы! Немедленно направить в точки падения спасателей!
– Ты ещё надеешься?
– Надежда умирает последней, Яна. Их могло выбросить аварийной системой.
***
Фарух Каримов оказался прав. Сработала аварийная система, последний шанс космонавта, спускающегося на Землю в спасательной капсуле.
Юля была в полубессознательном состоянии, в забытьи, поэтому с трудом воспринимала происходящее. Павлик испуганно вскрикнул, когда люк капсулы с хлопком отлетел, сорванный сработавшими пироболтами, а в кабине вновь полыхнуло пламя, опалившее скафандры.
В следующее мгновение ложементы один за другим выбросило наружу. Юля сквозь забытьё ощутила, как тело вновь лишилось веса от сработавшего конвертера. Открыв глаза, увидела, как горящая капсула оказалась где-то под ногами и быстро ушла вниз, распадаясь на раскаленные обломки. Как из-под ложемента показались развернувшиеся оранжевые крылья паракона.
Сердце девочки сжалось, когда она увидела вокруг себя пустое звёздное небо. А потом в душе наступила звенящая пустота.
«Вот и всё. Даже больно не было…» — подумала Юля.
Через мгновение над ней раскрылся огромный купол высотного парашюта. А паракон, выполнив свою задачу и затормозив падение, отделился вместе с основанием ложемента от амортизатора, в котором была зафиксирована девочка.
– Малыши, вы живы? — в шлеме раздался голос Зины.
Юля что-то ответила, даже не осознавая этого. Зина ещё что-то говорила, и её голос становился всё более тревожным. Впрочем, состояние Павлика и Лу оказалось не лучшим. Непроницаемо-чёрное звёздное небо постепенно стало светлеть, становясь тёмно-фиолетовым. Девочка пришла в себя, лишь почувствовав нарастающее удушье.
«Клапан!» — пронеслось в голове Юли и, протянув руку, она повернула рукоятку атмосферного клапана на груди скафандра, сделав это скорее инстинктивно, чем осознанно. К лёгким прорвался морозный и ещё разреженный, как в горах, воздух. Юля жадно хватала его ртом, не в силах надышаться.
Наконец, отдышавшись, девочка осмотрелась. Небо уже стало тёмно-синим, воздух постепенно теплел. Рядом виднелись ещё четыре парашюта с висящими под ними амортизаторами.
«А почему их четыре?» — подумала Юля, не сразу вспомнив о пятом, неисправном ложементе, который аварийная система выбросила вместе с пассажирами капсулы.
***
– Фарух, зачем он это сделал?
– Кто?
– Земекис... Я проанализировала полет. Ты был прав — он не уходил от столкновения. Он повёл «Зарю» навстречу обломкам. Что он хотел? Славы? Подвига? Что, Фарух!?
– Он хотел закрыть пакетботом «Астру», спасти детей, находившихся на борту учебного корабля.
– А разве на «Заре» не было детей? Они даже младше тех, кто был на «Астре». Три малыша, у которых вся жизнь впереди! Была…
– Он пытался спасти «Астру» и, видимо, рассчитывал, что дети спустятся с орбиты в капсуле.
– У «Астры» свой капитан, который отвечает за неё и экипаж! Фарух, ты же был навигатором, не лги себе. «Астра» — это ведь «палка» с шарами на концах. И для ребят с корабля это было всего лишь страшное приключение и не больше. Даже, если бы тоннель «Астры» разорвало, экипаж смог бы укрыться в концевом отсеке. Ты же сам говорил это! А трое малышей погибли. Погибли, Фарух! Сгорели заживо! Я до сих пор слышу их плач и крики! Какое он имел право распоряжаться чужими жизнями! Тем более жизнями маленьких детей — беспомощных существ! Я не могу больше…
– Яна, тебе надо в медицинский отсек. В любом случае Земекис будет героем Космофлота. Какими бы мотивами он ни руководствовался. И давай не будем говорить об этом, — Каримов подошел к информационному терминалу, где уже минуты две горел сигнал обновления информации. — Меня волнует другое…
– Что может ещё волновать…
– Ошибка в расчётах была, но не фатальная. Вводная действительно была не совсем верна, но это не могло серьёзно повлиять на ситуацию. Метеорит всё равно должен был быть вытеснен на орбиту ухода… А «двести десятый» пошёл к Земле. Меня беспокоит поведение метеорита. Совершенно непредсказуемое и непонятное. Его внешний вид, объём, масса совершенно не соотносятся с динамикой движения. Как будто это метеорное тело было оборудовано антигравом… Я впервые вижу такое.
– Мне всё равно, чем оно было оборудовано…
– Возможно, дети и не погибли — Спасательная служба засекла пять радиомаяков, — Каримов читал поступившую информационную сводку. — Все они сосредоточены в одном районе — центральной области пустыни Каракумы, рядом с местом посадки «Зари». Похоже, что аварийная система всё же успела сработать перед разрушением капсулы и выбросила их. Надежда еще есть, Яна. И сходи к Нине — у тебя нервный срыв.
***
Внизу раскинулась тёмная, погруженная в ночь равнина. Ни единого огонька… Девочке показалось, что земля приближалась слишком быстро. Она сжалась в комочек, ожидая удара…
Амортизатор коснулся земли. Удар был ощутимым (хотя и слабее, чем ожидала Юля), отозвавшись резкой болью в ноге, которую она повредила весной, попав в аварию на флайере. Раздался резкий хлопок, и амортизатор продолжая движение, «просел», заваливаясь набок. Юля вскрикнула — рама больно ударила по неосторожно подставленным пальцам.
Наконец всё затихло. Юля осторожно отстегнулась (ушибленные пальцы на левой руке разболелись так, что слезы выступили из глаз) и открыла забрало. В лицо дохнуло холодом. Почти никаких запахов. Ноги ощутили мягкий песок. Юля хотела встать, но внезапно закружившаяся голова заставила её сесть на землю.
Было тихо. Она осмотрелась: кругом, насколько хватало глаз, простиралась ещё скрытая ночной темнотой пустыня. Невдалеке от Юли опустились парашюты остальных пассажиров капсулы. Она отстегнула перчатки. Пластик перчаток оказался оплавлен и растрескался. Девочка осторожно ощупала вокруг себя. Действительно песок… Мелкий и сухой.
«Значит мы оказались в пустыне», — подумала Юля, высыпав песок сквозь растопыренные пальцы. И только сейчас до Юли наконец дошло, что она на Земле. Что она долетела, спаслась… Но радости почему-то не было, и в душе по-прежнему оставалась пустота…
Её охватила непреодолимая усталость и апатия. Не хотелось ничего... Юля легла на спину и стала смотреть в звёздное небо. Как это оказывается хорошо — просто жить на свете, видеть звёзды в таком родном земном небе... Дышать земным воздухом... Внезапно Юлю пронзила страшная мысль, что это тоже только видение. Она вскочила и судорожно зачерпнула рукой песок. Нет, на этот раз это не было видением. Она действительно долетела… Юля вновь улеглась на песок. Рядом послышались шаги.
– Юля! — услышала она голос Зины. — Ты жива? — Зина кинулась к неподвижно лежащей на песке девочке и схватила её за плечи.
– Жива, тетя Зина. Всё нормально. Только нога болит и пальцы. И голова кружится…
– Давай посмотрю, — Зина зажгла фонарь. Руки Юли покраснели и отекли. Мизинец и безымянный палец на левой руке опухли и покрылись синяком.
– Ты обожглась. А пальцы… Похоже на перелом. Ничего, сейчас поможем, — Зина вынула из аптечки шприц-тюбик и, открыв клапан на бедре девочки, сделала инъекцию. Боль в пальцах поутихла. Затем осторожно наложила на руку Юли отвердевающую повязку. — Ты меня напугала!
– Ничего не хочется делать, — бесцветным голосом произнесла Юля. — Ни плакать, ни смеяться… Даже шевелиться не хочется…
– Это реактивное состояние. Пройдёт, не переживай… А с ногой что?
– Немножко больно, но ходить могу.
– Тогда поднимайся, надо найти остальных и соорудить укрытие от солнца. Мы, наверное, в Каракумах, спасатели доберутся до нас днём, если отследили.
Юле, если честно, совсем не хотелось подниматься и куда-то идти. Ведь так хорошо было просто лежать на песке и смотреть в небо. Но Зина не дала ей вновь лечь. Девушка знала, что если Юлю оставить в таком состоянии, то девочка может умереть, постепенно угаснув. Просто от отсутствия мотиваций, от отсутствия желания жить дальше…
– Поднимайся, Юля! Поднимайся! Пойдём — остальным ребятам тоже нужна помощь! Мне одной не справится, вставай! Нужно двигаться! — Зина тормошила Юлю, заставляя идти за собой.
Действия Зины, наконец, возымели эффект — Юля все же смогла собралась с силами и пойти за ней.
– Молодец, Юленька, молодец, — подбодрила она девочку. — Надо помочь остальным.
– Я знаю, тётя Зина. Я уже в порядке, — Юля улыбнулась.
– Молодец — так держать! — Зина облегчённо вздохнула — у Юли появились эмоции, а это значит, что опасность уже позади.
Небо на востоке начало светлеть. Недалеко от Юлиной точки посадки виднелся еще один амортизатор, из которого выбиралась маленькая фигурка. Это была Лу. Луанна выбралась из амортизатора и, охнув, присела, держась за бок.
– Как ты? — Зина подбежала к девочке.
– Нога болит.
– А за бок почему держишься?
– Свело, когда отстегивалась.
Юля оглянулась. Рядом виднелся ещё один амортизатор. В амортизаторе лежал Павлик. Левая рука мальчика была неловко изогнута, гермоманжет на рукаве скафандра сломался, и перчатка упала с руки, повиснув на пальцах. Глаза Павлика были закрыты, и испуганной Юле показалось, что мальчик не дышит.
– Павлик! — Юля кинулась к нему.
– Юлька… — Павлик открыл глаза и улыбнулся. — Юлька… Лу… Вы живые…
Зина помогла Павлику отстегнуться.
– Я, наверное, руку сломал — больно очень, — пожаловался он. — А так всё нормально.
И в следующее мгновение эмоции ребят прорвались. Юля вдруг обняла Павлика и заплакала навзрыд. А вслед за этим слёзы брызнули у Павлика и Луанны. В душе Юли то становилось радостно и светло от осознания того, что вот они, все вместе, целы и невредимы, стоят на земле… Что они вернулись, не погибли… То вдруг снова скручивала чёрная пустота, прорывавшаяся рыданиями, и Юля буквально захлёбывалась слезами.
Зина молча стояла в стороне и смотрела на ребят, которые какие-то мгновения назад смотрели в глаза собственной смерти, а сейчас, то смеялись, то вновь начинали плакать. Она не мешала детям, им необходимо было просто выплакаться… Павлик, Юля, Лу наконец осознали, что спасены, что всё осталось позади.
И вот, когда буря эмоций уже улеглась, а восходящее солнце окрасило песчаные барханы в розово-красный цвет, Луанна услышала низкий нарастающий гул.
