Федя зашёл на самый край мостка и попытался дотянуться до коряги. Не тут-то было! Рука не дотянулась совсем чуть-чуть. Спустится в воду? Но как назло у берега рос камыш, и Федя побоялся лезть в его заросли. Как же быть? Ведь такая интересная фигурка может получиться!
Размышления мальчишки прервал женский голос:
– Привет, рыбачок! Как ловится?
– Да ничего… — Федя с удивлением посмотрел на стоявшую у берега молодую женщину, лет примерно 30ти, в кротких белых брюках и лёгкой кофточке. Светлые волосы незнакомки были стянуты в «конский хвост» и скрывались под светло-розовой бейсболкой. На плече висел кофр с фотоаппаратом.
– Ничего — это в каком смысле? Ничего не ловится или ничего, ловится? — улыбнулась гостья.
– И то, и другое! — озорно ответил Федя. — Пока ничего не ловится, а потом — ничего, ловится!
– Ну-ну. Я тоже иногда люблю с удочкой посидеть. Наталья, — представилась женщина.
– Федя, — почему-то смутился Федька. — А вы на дачу приехали?
– Можно на «ты», — вновь улыбнулась Наталья. — Ну, в общем-то — да. Я — фотограф, точнее — фотохудожник. Снимаю красивые пейзажи. А Юрка сказал, что здесь места красивые.
– А он — не Юрий Подгорный случайно? — покосился на неё Федя.
– А ты откуда его знаешь? Погоди, ты же, наверное, Федя Дёмин, так?
– Угу… — шмыгнул носом Федя, уставившись на свои сандалии.
– Юрка говорил, что ты тоже художник.
– Был… — помрачнел мальчишка.
– Вижу, тебе почему-то неприятно про это говорить, — посерьёзнела Наталья. — Юра говорил про какие-то неприятности, только подробности не рассказывал. Ну, ладно, не буду допытываться. Так расскажешь про здешние красоты?
– Ага, — обрадовался Федя перемене темы разговора. — Здесь много красивых мест. Озеро. Луг за пасекой — там утром туман красиво собирается. Или песчаная гора. Правда до неё далеко — километра три. Или русалочий камень. Только он в море, надо вниз от деревни спускаться. А ещё есть Феечий луг!
– Феечий? — рассмеялась Наталья. — Там что настоящие феи живут?
– А вам дядя Юра разве не рассказывал? — удивился Федя. — Это ведь он его так назвал. Там ещё Загадочный камень есть.
– Нет, не рассказывал. Он вообще, как-то не очень охотно про прошлое лето в вашем селе рассказывал. Говорил, что какая-то неприятная история тут была. И он очень разочарован в тех, кого посчитал друзьями.
«Конечно, — Федя отвернулся, посмотрев на реку, — и во мне тоже. Уехал, даже не попрощавшись. Поверил, наверное, этому… скульптору. Только почему? Он же видел мои фигурки. Я их сам ему показывал!»
– Федя? Что-то не так? — Наталья с беспокойством посмотрела на погрустневшего мальчика. — Про тебя, кстати, Юра очень тепло отзывался. Говорил, что в тебе скрывается большой талант. Только добавил, что ты очень доверчивый… Из-за этого и проблемы. Правда, не знаю, что он имел в виду. Может ты объяснишь? Но если не хочешь — не надо, — спешно добавила она, посмотрев на сникшего мальчишку.
– А дядя Юра в этом году приедет?
– Вообще-то собирался. Он же к вам в Новороссийск переезжает. Ну, что покажешь мне Феечий луг?
– Сейчас, только вот эту штуку достану, — Федя всё же решил добраться до коряги. Он осторожно подполз на четвереньках на самый край старого мостка. Хлипкий мосток предательски качался и поскрипывал, но Федя всё же решил дотянутся до коряги. Он уже нащупал пальцами мокрое дерево, как тут на берег вышел кто-то ещё.
– Кого я вижу! Старый знакомый!
Федя от неожиданности поскользнулся и с шумом рухнул в воду. Голос был ему хорошо знаком. И неприятно знаком. Федя, фыркая и отплёвываясь, выбрался на берег. Ну, конечно, на берегу стоял, как всегда криво, как будто с лёгким презрением или пренебрежением, усмехаясь, Виктор. Тот самый скульптор, знакомый Юрия. И его подруга с красивым именем Стелла. Она и тогда приезжала вместе с ним.
– Привет, Фёдор, как жизнь молодая?
Федя исподлобья взглянул на Виктора.
– Может поздороваешься для начала? — Стелла с прищуром посмотрела на мокрого с головы до ног мальчишку.
«Было бы с кем, только не с тобой. И твоим Витенькой», — подумал про себя Федя, стаскивая промокшую футболку.
– Всё дуешься на меня? Только не пойму из-за чего? Ну, было небольшое недоразумение. Так что теперь всю жизнь будешь про него вспоминать?
Федя молча выжал одежду и стал сворачивать удочки. Всё хорошее настроение улетучилось. И желание провести солнечный день на речке исчезло.
– Ладно тебе, Федька. Пойми ты, наконец, что искусство — вещь суровая и безжалостная. Там тоже каждый сам за себя и бьётся за место под солнцем не на жизнь, а на смерть.
– Не зря про творческих личностей говорят: «клубок единомышленников», — хихикнула Стелла.
– Помолчи, подруга, — одёрнул её Виктор. — Другой на твоём месте поблагодарил бы — я тебе такую рекламу сделал!
– Скандальную, сейчас только на такой и выезжают, — снова поддакнула Стелла.
Федька собирал удочки и чувствовал, как в душе закипают злые слёзы. Надо же было им притащится сюда в такой хороший день! Принесла нелёгкая… А тут ещё леска запуталась в водорослях. Федька, злясь, дёрнул её. Тонкая леска оборвалась, да ещё и больно резанула по пальцам. Так, что выступила кровь.
– Может помиримся. А, Федя?
И молчавшего до той поры Федьку вдруг прорвало. Выплеснуло всё, что накипело за этот год.
– Мириться?! А я с вами и не ссорился! Это же всё вы! Всё из-за вас! Меня в студию не взяли из-за вас! Из нашего пионерского отряда выгнали! Перед всей школой меня разбирали! И теперь мириться! Со мной никто не дружит! Бабки шушукаются у подъезда — хулиган, грубиян и всё такое! Даже Стешка со мной дружить перестала! И всё из-за вас и из-за вашего Виталика!
Федя почувствовал, как срывается голос — ещё чуть-чуть и он разревётся от обиды, настолько жгучим было это чувство. Обида. Не просто обида, обида на несправедливость. На предательство того, кого он считал другом.
– А Виталий-то при чём?
– Я думал, что он друг! А он — предатель!
Федя с трудом сдерживался. Только не заплакать. Только не дать волю слезам перед этими… Не показать свою слабость.
– Так уж и предатель! Хорош, ярлыки-то раздавать! — на берегу появился Пашка Коромыслов. — Подумаешь, с пацаном поссорился! И уже предали его! У Виталика характер-то, конечно, ещё тот, но ты хорош! Ты-то сам чем лучше? Зря тебя тогда твой батька ремнём не отходил — нужно было. Для профилактики.
«И ты ещё тут!» — с досадой подумал Федя и хотел было уже высказать Пашке всё, что о нём думал, но… Не сдержался от жгучей обиды. Слёзы сами брызнули из глаз.
– Да идите вы… — выкрикнул мальчишка и, всхлипывая, побрёл домой.
– Федя, мы же на Феечий луг собирались! — крикнула ему вслед Наталья и хотела было пойти за мальчиком, но Пашка остановил её.
– Да ну его. Юный художник, ранимая душа… Сопляк и размазня! — Пашка сплюнул. — Сам со всеми перессорился, а теперь ревёт. Ремень по нему хороший плачет. Я вам сам Феечий луг покажу и другие здешние красоты, Наталья батьковна. Не пожалеете — есть что поснимать.
– А ты, Павел, интересный человек, — усмехнулся Виктор.
Наталья с сожалением посмотрела вслед удаляющейся мальчишечьей фигуры. Что-то тут было не так. Не стал бы ребёнок так переживать из-за простой ссоры. Кто-то очень глубоко и больно обидел его.
«Надо поговорить с Юрой и всё выяснить. Федя — добродушный и отзывчивый мальчик. Не мог он совершить что-то плохое», — подумала она. Наталья хорошо разбиралась в людях — был богатый опыт, и редко ошибалась в своих выводах.
Дома Федя забросил удочки в угол и ушёл в свою комнату. А там, уткнувшись в подушку, дал волю слезам. Потому что накипело в душе. Потому что душила обида.
– Ты что, Феденька? — в комнату вошла тётя Вера — старшая сестра Фединого отца и сестра-двойняшка Пашкиной матери. У неё они жили в прошлом году, когда только приехали и в новой городской квартире ещё шёл ремонт. А этим летом тётка пригласила их погостить на даче. Её муж ушёл в море с рыбаками. А взрослые дети давно жили отдельно — дочь в Новороссийске, а сын — в Геленджике.
– Обидел кто? Пашка опять, что ли? Я этого охламона когда-нибудь поганой метлой-то прочешу! И Маруське с Гришкой скажу, чтобы выдрали поганца! Может армия из него наконец-то человека сделает!
Но Федька только посопел в подушку. Тётка погладила его по голове и молча вышла из комнаты. Федя сел в кровати и только тут, увидев на столике Кати фигурку хитрого Мити, вспомнил, что забыл на реке корягу. Быстро натянув резиновые сапоги и надеясь, что Виктор с компанией уже убрался оттуда, побежал на речку.
На реке, к счастью уже никого не было. Федя нашёл длинную палку и, зайдя в воду, выудил с её помощью корягу. А на обратном пути и встретил Лизку и Светлячка.
До Феечьего луга добрались только через час. Наташа каждые пять минут останавливалась, чтобы запечатлеть на фото окрестные пейзажи, чем вызывала большое неудовольствие Стеллы. Та лишь скептически морщилась, глядя на спутницу.
– Не знаю… Обычная степь… Ну, горы… Вдалеке… Луг… Чем тут восхищаться? — пожимала она плечами в модном жакетике.
– У вас разное восприятие, Стеллочка, — пояснил, наклонившись к её уху, Виктор. — Наталья способна восхитится даже засохшей ромашкой.
– Ты что, считаешь, что у меня нет художественного восприятия? — Стелла с некоторой долей презрения посмотрела на Наталью. — Я, между прочим, художник. И уже лауреат нескольких конкурсов. А эта… Кроме своих эскизов, на которые человек, хоть что-то смыслит в искусстве и не глянет, больше ничего и не умеет.
– Ты творческий человек, Стеллочка.
– В том-то и дело. Я — творческая личность. А она — ремесленник. Фотохудожник… — фыркнула Стелла.
Наконец, впереди показалась тропинка, ведущая к Таинственному камню.
– Ну, вот и пришли, Наталья батьковна. Вот и Феечий луг, — Пашка широким жестом обвёл луг. — Как вам наша, так сказать, природная достопримечательность?
– Какая красота! Юра был прав — здесь и впрямь только феям жить, — Наташа защёлкала затвором фотоаппарата.
На этот раз и Стелла была восхищена красотой луга.
– Это надо нарисовать, непременно! — Стелла встала на пригорок, любуясь лугом. — Непременно в сиренево-багровых тонах… Нет! В буро-розовых. Нет, нет и нет! Розовый не подойдёт… Нет, это не то… Не то, не то!
– Чего это с ней? — Пашка с удивлением глянул на спутницу.
– Не обращай внимания. Муки творчества, — усмехнулся Виктор.
– А чего тут мучиться? Вон Санька, этот пацанёнок с дачи — достал блокнот, да нарисовал. И никаких мук.
– Тебе, Павел, этого не дано понять. Это всё только внешняя красота, а надо поймать внутреннюю. Поймать саму суть этой красоты, её философское начало, так сказать истинное воплощение!
– Паша, твой Санька — художник-реалист, он пишет то, что видит. А наша глубоко уважаемая Стелла — сторонник современного концептуального искусства. Её цель — сорвать покровы мнимой реальности и показать истинную суть вещей, — ответила Наталья с плохо скрываемым ехидством.
– Дамы, не ссорьтесь. Каждый имеет право на своё мнение и свой взгляд на мир, — лучезарно улыбнулся Виктор.
– А что за история с этим мальчиком, Федей? — Наташа обратилась к Пашке.
– Да ничего особенного, Наталья…
– Наташа.
– Наташа. Ничего особенного, обычная блажь капризного ребёнка. Обидели юного художника, творческую личность. Гений недоделанный… — сплюнул Пашка. — Он вам ещё свои деревяшки не показывал?
– Нет.
– Покажет, значит. Не утерпит, чтоб не похвастаться. Талант у него, видите ли. Приезжий художник похвалил. Пацан нос и задрал.
Наталья, слушая Павла, искоса посмотрела на Виктора. Тот смотрел на Павла с явным раздражением — разговор между парнем и Наташей был ему не по душе. «Что-то тут нечисто», — подумала она.
– Ну, и вот. Пригласили его на школьную выставку. А кто-то из ребят и сказал. Ну, случайно брякнул — такие деревяшки кто только не делает. Попробуй разберись, если в искусстве мало что смыслишь. Ну, и брякнул, что мол эти фигурки он у приезжего художника видел, а тот их Федьке подарил. Ну, учителя не разобравшись, его с выставки сняли. Федька в слёзы. Потом-то, конечно, разобрались. Или Федька выревел, не знаю, не углублялся в подробности. Извинились, обратно его на выставку позвали. А Федька скандал устроил на всю школу. Обидели его, видите ли. Лучший друг предал!
– Это он, как вы, Павел, выразились, «брякнул»?
– Да какая разница, он или не он! Не надо хвост поднимать, когда не надо! — неожиданно разозлился Пашка. — Его и выгнали уже окончательно и с выставки, и из изостудии, куда его этот художник по большому знакомству устроил. А этот дурак взял, да и все свои поделки спалил за сараем!
– Паша, вы в следующий раз водички холодной попейте, а остатки на голову свою буйную вылейте. Чтоб эмоциям не поддаваться — вам так волноваться в вашем молодом возрасте вредно, — сурово ответила Наташа.
– Чего!? — взвился было Пашка, но увидев ледяной взгляд фотографа, тут же сник.
– Зависть, Павел, ещё никого до добра не доводила, — Виктор, усмехнувшись, подошёл к нему. — Федя — мальчик действительно талантливый. И в изостудию он пришёл сам без всякой протекции. И зря ты его помоями поливаешь. Причина для обиды у него была. Но не будем о грустном, тем более, что история давняя и уже быльём поросла. А подумаем о предстоящем приятном событии. А именно, о дне рождения нашей всеми любимой Стеллы. Я предлагаю отметить это грандиозное событие здесь. Так сказать, в царстве луговых и прочих фей. Если они, конечно, существуют.
– Да зачем портить луг? — Наташа строго поглядела на Виктора. — Вы ведь собрались отмечать день рождения Стеллы на даче?
– Я не понимаю вас, Наталья…
– Позвольте…
– Наташа, мы же творческие натуры, — ослепительно улыбнулся Виктор. — Ценители прекрасного. А значит, и в нашей жизни всё должно быть прекрасно. И вкушение яств и напитков во здравие нашей любимой Стеллы должно происходить также в прекрасном, соответствующем моменту окружение. А этот луг, разве он не прекрасен?
– Вот и оставим этот луг таким же прекрасным.
– Витя, да оставь ты эту зануду. Пускай идёт фоткать пейзажи. А мой день рождения мы отметим здесь, в стране фей.
– Ну, тогда, боюсь, я не смогу составить вам компанию, — Наташа, подхватив кофр, пошла обратно в посёлок.
Вечером Виктор, Стелла, Павел и ещё несколько их приятелей — парней и девушек из посёлка и города — расположились на Феечьем лугу. Как водится, разожгли костёр, соорудили мангал…
– Может, не стоит портить луг? — выразил сомнение один из приятелей Пашки Костя Фомин.
– Костя, сомнение для слабых. Мы сегодня намерены торжественно отметить двадцатипятилетие нашей прекрасной Стеллы! А всё прочее не имеет большого значения! — Виктор похлопал его по плечу. — Пейзаж мы не испортим — не переживай. А вот, кстати, и стол, самой природой подготовленный для этого торжественного мероприятия.
Виктор подошёл к Загадочному камню и хлопнул рукой по охристой поверхности валуна.
– Да ты что, Виктор! Это же Таинственный камень! Можно сказать — местная легенда.
– Ага! Местная достопримечательность, которую деревенская малышня показывает туристам! — хихикнула Стелла.
– Костя! Не будьте суеверным — вам всего двадцать лет.
– Двадцать один…
– Вот видите — вы уже совершеннолетний, ефрейтор запаса…
Размышления мальчишки прервал женский голос:
– Привет, рыбачок! Как ловится?
– Да ничего… — Федя с удивлением посмотрел на стоявшую у берега молодую женщину, лет примерно 30ти, в кротких белых брюках и лёгкой кофточке. Светлые волосы незнакомки были стянуты в «конский хвост» и скрывались под светло-розовой бейсболкой. На плече висел кофр с фотоаппаратом.
– Ничего — это в каком смысле? Ничего не ловится или ничего, ловится? — улыбнулась гостья.
– И то, и другое! — озорно ответил Федя. — Пока ничего не ловится, а потом — ничего, ловится!
– Ну-ну. Я тоже иногда люблю с удочкой посидеть. Наталья, — представилась женщина.
– Федя, — почему-то смутился Федька. — А вы на дачу приехали?
– Можно на «ты», — вновь улыбнулась Наталья. — Ну, в общем-то — да. Я — фотограф, точнее — фотохудожник. Снимаю красивые пейзажи. А Юрка сказал, что здесь места красивые.
– А он — не Юрий Подгорный случайно? — покосился на неё Федя.
– А ты откуда его знаешь? Погоди, ты же, наверное, Федя Дёмин, так?
– Угу… — шмыгнул носом Федя, уставившись на свои сандалии.
– Юрка говорил, что ты тоже художник.
– Был… — помрачнел мальчишка.
– Вижу, тебе почему-то неприятно про это говорить, — посерьёзнела Наталья. — Юра говорил про какие-то неприятности, только подробности не рассказывал. Ну, ладно, не буду допытываться. Так расскажешь про здешние красоты?
– Ага, — обрадовался Федя перемене темы разговора. — Здесь много красивых мест. Озеро. Луг за пасекой — там утром туман красиво собирается. Или песчаная гора. Правда до неё далеко — километра три. Или русалочий камень. Только он в море, надо вниз от деревни спускаться. А ещё есть Феечий луг!
– Феечий? — рассмеялась Наталья. — Там что настоящие феи живут?
– А вам дядя Юра разве не рассказывал? — удивился Федя. — Это ведь он его так назвал. Там ещё Загадочный камень есть.
– Нет, не рассказывал. Он вообще, как-то не очень охотно про прошлое лето в вашем селе рассказывал. Говорил, что какая-то неприятная история тут была. И он очень разочарован в тех, кого посчитал друзьями.
«Конечно, — Федя отвернулся, посмотрев на реку, — и во мне тоже. Уехал, даже не попрощавшись. Поверил, наверное, этому… скульптору. Только почему? Он же видел мои фигурки. Я их сам ему показывал!»
– Федя? Что-то не так? — Наталья с беспокойством посмотрела на погрустневшего мальчика. — Про тебя, кстати, Юра очень тепло отзывался. Говорил, что в тебе скрывается большой талант. Только добавил, что ты очень доверчивый… Из-за этого и проблемы. Правда, не знаю, что он имел в виду. Может ты объяснишь? Но если не хочешь — не надо, — спешно добавила она, посмотрев на сникшего мальчишку.
– А дядя Юра в этом году приедет?
– Вообще-то собирался. Он же к вам в Новороссийск переезжает. Ну, что покажешь мне Феечий луг?
– Сейчас, только вот эту штуку достану, — Федя всё же решил добраться до коряги. Он осторожно подполз на четвереньках на самый край старого мостка. Хлипкий мосток предательски качался и поскрипывал, но Федя всё же решил дотянутся до коряги. Он уже нащупал пальцами мокрое дерево, как тут на берег вышел кто-то ещё.
– Кого я вижу! Старый знакомый!
Федя от неожиданности поскользнулся и с шумом рухнул в воду. Голос был ему хорошо знаком. И неприятно знаком. Федя, фыркая и отплёвываясь, выбрался на берег. Ну, конечно, на берегу стоял, как всегда криво, как будто с лёгким презрением или пренебрежением, усмехаясь, Виктор. Тот самый скульптор, знакомый Юрия. И его подруга с красивым именем Стелла. Она и тогда приезжала вместе с ним.
– Привет, Фёдор, как жизнь молодая?
Федя исподлобья взглянул на Виктора.
– Может поздороваешься для начала? — Стелла с прищуром посмотрела на мокрого с головы до ног мальчишку.
«Было бы с кем, только не с тобой. И твоим Витенькой», — подумал про себя Федя, стаскивая промокшую футболку.
– Всё дуешься на меня? Только не пойму из-за чего? Ну, было небольшое недоразумение. Так что теперь всю жизнь будешь про него вспоминать?
Федя молча выжал одежду и стал сворачивать удочки. Всё хорошее настроение улетучилось. И желание провести солнечный день на речке исчезло.
– Ладно тебе, Федька. Пойми ты, наконец, что искусство — вещь суровая и безжалостная. Там тоже каждый сам за себя и бьётся за место под солнцем не на жизнь, а на смерть.
– Не зря про творческих личностей говорят: «клубок единомышленников», — хихикнула Стелла.
– Помолчи, подруга, — одёрнул её Виктор. — Другой на твоём месте поблагодарил бы — я тебе такую рекламу сделал!
– Скандальную, сейчас только на такой и выезжают, — снова поддакнула Стелла.
Федька собирал удочки и чувствовал, как в душе закипают злые слёзы. Надо же было им притащится сюда в такой хороший день! Принесла нелёгкая… А тут ещё леска запуталась в водорослях. Федька, злясь, дёрнул её. Тонкая леска оборвалась, да ещё и больно резанула по пальцам. Так, что выступила кровь.
– Может помиримся. А, Федя?
И молчавшего до той поры Федьку вдруг прорвало. Выплеснуло всё, что накипело за этот год.
– Мириться?! А я с вами и не ссорился! Это же всё вы! Всё из-за вас! Меня в студию не взяли из-за вас! Из нашего пионерского отряда выгнали! Перед всей школой меня разбирали! И теперь мириться! Со мной никто не дружит! Бабки шушукаются у подъезда — хулиган, грубиян и всё такое! Даже Стешка со мной дружить перестала! И всё из-за вас и из-за вашего Виталика!
Федя почувствовал, как срывается голос — ещё чуть-чуть и он разревётся от обиды, настолько жгучим было это чувство. Обида. Не просто обида, обида на несправедливость. На предательство того, кого он считал другом.
– А Виталий-то при чём?
– Я думал, что он друг! А он — предатель!
Федя с трудом сдерживался. Только не заплакать. Только не дать волю слезам перед этими… Не показать свою слабость.
– Так уж и предатель! Хорош, ярлыки-то раздавать! — на берегу появился Пашка Коромыслов. — Подумаешь, с пацаном поссорился! И уже предали его! У Виталика характер-то, конечно, ещё тот, но ты хорош! Ты-то сам чем лучше? Зря тебя тогда твой батька ремнём не отходил — нужно было. Для профилактики.
«И ты ещё тут!» — с досадой подумал Федя и хотел было уже высказать Пашке всё, что о нём думал, но… Не сдержался от жгучей обиды. Слёзы сами брызнули из глаз.
– Да идите вы… — выкрикнул мальчишка и, всхлипывая, побрёл домой.
– Федя, мы же на Феечий луг собирались! — крикнула ему вслед Наталья и хотела было пойти за мальчиком, но Пашка остановил её.
– Да ну его. Юный художник, ранимая душа… Сопляк и размазня! — Пашка сплюнул. — Сам со всеми перессорился, а теперь ревёт. Ремень по нему хороший плачет. Я вам сам Феечий луг покажу и другие здешние красоты, Наталья батьковна. Не пожалеете — есть что поснимать.
– А ты, Павел, интересный человек, — усмехнулся Виктор.
Наталья с сожалением посмотрела вслед удаляющейся мальчишечьей фигуры. Что-то тут было не так. Не стал бы ребёнок так переживать из-за простой ссоры. Кто-то очень глубоко и больно обидел его.
«Надо поговорить с Юрой и всё выяснить. Федя — добродушный и отзывчивый мальчик. Не мог он совершить что-то плохое», — подумала она. Наталья хорошо разбиралась в людях — был богатый опыт, и редко ошибалась в своих выводах.
Дома Федя забросил удочки в угол и ушёл в свою комнату. А там, уткнувшись в подушку, дал волю слезам. Потому что накипело в душе. Потому что душила обида.
– Ты что, Феденька? — в комнату вошла тётя Вера — старшая сестра Фединого отца и сестра-двойняшка Пашкиной матери. У неё они жили в прошлом году, когда только приехали и в новой городской квартире ещё шёл ремонт. А этим летом тётка пригласила их погостить на даче. Её муж ушёл в море с рыбаками. А взрослые дети давно жили отдельно — дочь в Новороссийске, а сын — в Геленджике.
– Обидел кто? Пашка опять, что ли? Я этого охламона когда-нибудь поганой метлой-то прочешу! И Маруське с Гришкой скажу, чтобы выдрали поганца! Может армия из него наконец-то человека сделает!
Но Федька только посопел в подушку. Тётка погладила его по голове и молча вышла из комнаты. Федя сел в кровати и только тут, увидев на столике Кати фигурку хитрого Мити, вспомнил, что забыл на реке корягу. Быстро натянув резиновые сапоги и надеясь, что Виктор с компанией уже убрался оттуда, побежал на речку.
На реке, к счастью уже никого не было. Федя нашёл длинную палку и, зайдя в воду, выудил с её помощью корягу. А на обратном пути и встретил Лизку и Светлячка.
***
До Феечьего луга добрались только через час. Наташа каждые пять минут останавливалась, чтобы запечатлеть на фото окрестные пейзажи, чем вызывала большое неудовольствие Стеллы. Та лишь скептически морщилась, глядя на спутницу.
– Не знаю… Обычная степь… Ну, горы… Вдалеке… Луг… Чем тут восхищаться? — пожимала она плечами в модном жакетике.
– У вас разное восприятие, Стеллочка, — пояснил, наклонившись к её уху, Виктор. — Наталья способна восхитится даже засохшей ромашкой.
– Ты что, считаешь, что у меня нет художественного восприятия? — Стелла с некоторой долей презрения посмотрела на Наталью. — Я, между прочим, художник. И уже лауреат нескольких конкурсов. А эта… Кроме своих эскизов, на которые человек, хоть что-то смыслит в искусстве и не глянет, больше ничего и не умеет.
– Ты творческий человек, Стеллочка.
– В том-то и дело. Я — творческая личность. А она — ремесленник. Фотохудожник… — фыркнула Стелла.
Наконец, впереди показалась тропинка, ведущая к Таинственному камню.
– Ну, вот и пришли, Наталья батьковна. Вот и Феечий луг, — Пашка широким жестом обвёл луг. — Как вам наша, так сказать, природная достопримечательность?
– Какая красота! Юра был прав — здесь и впрямь только феям жить, — Наташа защёлкала затвором фотоаппарата.
На этот раз и Стелла была восхищена красотой луга.
– Это надо нарисовать, непременно! — Стелла встала на пригорок, любуясь лугом. — Непременно в сиренево-багровых тонах… Нет! В буро-розовых. Нет, нет и нет! Розовый не подойдёт… Нет, это не то… Не то, не то!
– Чего это с ней? — Пашка с удивлением глянул на спутницу.
– Не обращай внимания. Муки творчества, — усмехнулся Виктор.
– А чего тут мучиться? Вон Санька, этот пацанёнок с дачи — достал блокнот, да нарисовал. И никаких мук.
– Тебе, Павел, этого не дано понять. Это всё только внешняя красота, а надо поймать внутреннюю. Поймать саму суть этой красоты, её философское начало, так сказать истинное воплощение!
– Паша, твой Санька — художник-реалист, он пишет то, что видит. А наша глубоко уважаемая Стелла — сторонник современного концептуального искусства. Её цель — сорвать покровы мнимой реальности и показать истинную суть вещей, — ответила Наталья с плохо скрываемым ехидством.
– Дамы, не ссорьтесь. Каждый имеет право на своё мнение и свой взгляд на мир, — лучезарно улыбнулся Виктор.
– А что за история с этим мальчиком, Федей? — Наташа обратилась к Пашке.
– Да ничего особенного, Наталья…
– Наташа.
– Наташа. Ничего особенного, обычная блажь капризного ребёнка. Обидели юного художника, творческую личность. Гений недоделанный… — сплюнул Пашка. — Он вам ещё свои деревяшки не показывал?
– Нет.
– Покажет, значит. Не утерпит, чтоб не похвастаться. Талант у него, видите ли. Приезжий художник похвалил. Пацан нос и задрал.
Наталья, слушая Павла, искоса посмотрела на Виктора. Тот смотрел на Павла с явным раздражением — разговор между парнем и Наташей был ему не по душе. «Что-то тут нечисто», — подумала она.
– Ну, и вот. Пригласили его на школьную выставку. А кто-то из ребят и сказал. Ну, случайно брякнул — такие деревяшки кто только не делает. Попробуй разберись, если в искусстве мало что смыслишь. Ну, и брякнул, что мол эти фигурки он у приезжего художника видел, а тот их Федьке подарил. Ну, учителя не разобравшись, его с выставки сняли. Федька в слёзы. Потом-то, конечно, разобрались. Или Федька выревел, не знаю, не углублялся в подробности. Извинились, обратно его на выставку позвали. А Федька скандал устроил на всю школу. Обидели его, видите ли. Лучший друг предал!
– Это он, как вы, Павел, выразились, «брякнул»?
– Да какая разница, он или не он! Не надо хвост поднимать, когда не надо! — неожиданно разозлился Пашка. — Его и выгнали уже окончательно и с выставки, и из изостудии, куда его этот художник по большому знакомству устроил. А этот дурак взял, да и все свои поделки спалил за сараем!
– Паша, вы в следующий раз водички холодной попейте, а остатки на голову свою буйную вылейте. Чтоб эмоциям не поддаваться — вам так волноваться в вашем молодом возрасте вредно, — сурово ответила Наташа.
– Чего!? — взвился было Пашка, но увидев ледяной взгляд фотографа, тут же сник.
– Зависть, Павел, ещё никого до добра не доводила, — Виктор, усмехнувшись, подошёл к нему. — Федя — мальчик действительно талантливый. И в изостудию он пришёл сам без всякой протекции. И зря ты его помоями поливаешь. Причина для обиды у него была. Но не будем о грустном, тем более, что история давняя и уже быльём поросла. А подумаем о предстоящем приятном событии. А именно, о дне рождения нашей всеми любимой Стеллы. Я предлагаю отметить это грандиозное событие здесь. Так сказать, в царстве луговых и прочих фей. Если они, конечно, существуют.
– Да зачем портить луг? — Наташа строго поглядела на Виктора. — Вы ведь собрались отмечать день рождения Стеллы на даче?
– Я не понимаю вас, Наталья…
– Позвольте…
– Наташа, мы же творческие натуры, — ослепительно улыбнулся Виктор. — Ценители прекрасного. А значит, и в нашей жизни всё должно быть прекрасно. И вкушение яств и напитков во здравие нашей любимой Стеллы должно происходить также в прекрасном, соответствующем моменту окружение. А этот луг, разве он не прекрасен?
– Вот и оставим этот луг таким же прекрасным.
– Витя, да оставь ты эту зануду. Пускай идёт фоткать пейзажи. А мой день рождения мы отметим здесь, в стране фей.
– Ну, тогда, боюсь, я не смогу составить вам компанию, — Наташа, подхватив кофр, пошла обратно в посёлок.
Вечером Виктор, Стелла, Павел и ещё несколько их приятелей — парней и девушек из посёлка и города — расположились на Феечьем лугу. Как водится, разожгли костёр, соорудили мангал…
– Может, не стоит портить луг? — выразил сомнение один из приятелей Пашки Костя Фомин.
– Костя, сомнение для слабых. Мы сегодня намерены торжественно отметить двадцатипятилетие нашей прекрасной Стеллы! А всё прочее не имеет большого значения! — Виктор похлопал его по плечу. — Пейзаж мы не испортим — не переживай. А вот, кстати, и стол, самой природой подготовленный для этого торжественного мероприятия.
Виктор подошёл к Загадочному камню и хлопнул рукой по охристой поверхности валуна.
– Да ты что, Виктор! Это же Таинственный камень! Можно сказать — местная легенда.
– Ага! Местная достопримечательность, которую деревенская малышня показывает туристам! — хихикнула Стелла.
– Костя! Не будьте суеверным — вам всего двадцать лет.
– Двадцать один…
– Вот видите — вы уже совершеннолетний, ефрейтор запаса…
