— Голова кружится? Раны ноют?
— Нет, Наири, — Тайкан тут же уткнулся лбом в сверкающий мрамор пола.
— Скверно выглядишь.
— Этот раб недостоин того, чтобы Наири о нем беспокоилась…
Анна тут же развернулась к старшей служанке:
— Я могу решить это сама? Или мне запрещено?
Непрошенная советчица тут же отступила. А Анна снова повернулась к Тайкану:
— Опять голодал?
— Мой завтрак был плотным, госпожа.
— Да ну? — усмехнулась Анна и кивнула на стол: — Мне что, одной все это есть?
Но в этот раз Тайкан не лгал — с утра ему принесли полную плошку каши с рыбным соусом и овощами. Но, несмотря на то, что опасаться наказания ему не приходилось, бывший рораг совершенно не понимал, чего от него хочет Наири. Он просчитывал десятки вариантов, и все они казались ему неуместными. Эта человеческая женщина могла любого испугать своей непредсказуемостью.
К счастью для Тайкана, Анна уже потеряла к нему интерес. Она не собиралась лезть в душу опального телохранителя, боясь, что он закроется, как беззубка в раковине. Анна собиралась действовать аккуратнее. Чуточку ласки, понимания, и много-много терпения любого заставят душу вывернуть. Ну не может человек вечно в себе боль держать, обязательно выплеснет. Даже если этот человек – инкуб.
Но узнать побольше о новом слуге хотелось. Анна ломала голову, стараясь придумать способ узнать о его прошлом, не бередя душу, пока не вспомнила, что он был главой рорагов Наири.
Звон колокольчика наполнил комнату, достиг дверей и, проникнув в щели и завитки орнамента, заставил створки распахнуться.
— Мне нужна только ты, — палец Анны указал на старшую служанку.
Та присела в поклоне, и дверь за её спиной тихо закрылась.
— Подойди, — Анна вспомнила наставления королевы и решила использовать преимущества своего положения.
По мере приближения девушка словно становилась ниже. Последние шаги уже ползла на четвереньках, изо всех сил стараясь не возвышаться над присевшей на диванчик госпожой.
— Поднимись!
Фрейлина замерла. Анна вздохнула — похоже, её поведение приводило в ужас воспитанную в строгих правилах свиту. И, если она хочет что-то узнать, придется соответствовать ожиданиям и немного полюбоваться на облитую шелком спину.
— Расскажи мне о Тайкане.
Биография инкуба оказалась интересной.
В Эстрайе нежеланных детей оставляли в специальных приютах. Родителям достаточно было положить младенца в специальный ящик и позвонить в колокольчик. Через несколько минут ребенка забирали. И никогда не искали родных — отныне вся забота о малыше ложилась на плечи короля. По традиции, детские дома и приемные пункты содержались на личные средства королевской семьи.
По мере взросления дети делились по полу и склонностям. Девочек обучали всему необходимому и выдавали замуж, снабдив небольшим приданным. Мальчиков ждала иная судьба.
Приюты готовили будущих военных. Показавшие наилучшие результаты получали право обучаться в Королевской Академии рорагов. Остальные, получив чины и принеся присягу, отправлялись в различные гарнизоны, пополнив когорту офицеров.
Тайкан блестяще сдал вступительные экзамены в Академию. Одновременно с ним их выдержал и Эйр. Очень скоро эти двое подружились и поражали преподавателей работоспособностью и желанию служить на благо Эстрайе. Поэтому никто не удивился, когда высшие итоговые баллы набрали именно Эйр и Тайкан. И тут их пути разошлись. Лучшие выпускники получали право самим выбрать дальнейшую судьбу, и один стал служить королю, другой — Наири. Постепенно оба достигли высоких чинов, возглавив охрану своих повелителей. Но это не помешало их дружбе крепнуть. И Эйр искренне радовался за товарища, когда Тайкан удостоился высшей милости — Наири ответила на чувства влюбленного рорага.
Нападение саритов перечеркнуло всю его жизнь. Тайкан потерял не просто госпожу, погибла любимая.
— Тяжело ему пришлось. Когда в себя пришел после ранения, все стонал, что лучше бы сам умер. И вправду… лучше. Для всех.
— Тяжело был ранен?
— Почти мертв. Целители его с того света вытащили, хоть и сопротивлялся. Это понятно — такая беда. Лучше уж от клинка сарита умереть, чем там, в пустыне. Но ему, кажется, было безразлично.
— Как он столько продержался-то... — Анна, даже зная о неимоверной живучести инкубов, все же не могла поверить.
— Так ведь он рораг! Да еще вы нас своей милостью одарили, так что удивляться нечему.
Анна поморщилась от неприятных воспоминаний. Служанка тут же замолчала, уткнувшись в сложенные ладони.
Из-за двери послышались осторожные покашливания — секретарь напоминал о необходимости переместиться в кабинет. Анна обрадовалась ему, как никогда и поспешила на зов.
Но, несмотря на старания, сосредоточиться не получалось. Мысли витали где-то далеко, и Анна в сотый раз поздравила себя с талантом вляпываться в истории.
Она представляла, что творится в душе Тайкана и понимала, как крепко он закрылся в раковине своего горя. Оставить его в таком состоянии Анна не могла. Врач в ней требовал действия.
Хотя психологию и психиатрию в институте преподавали в достаточном объеме, она справедливо опасалась, что её знаний недостаточно для полноценного лечения. И очень боялась навредить. Поэтому решила начать с малого — переодеть Тайкана. Наряд раба — безрукавка со шнуровкой спереди и короткие штаны до колена — совсем ему не шел. И хотя мужчине казалось без разницы, какие тряпки на него нацепили, начать следовало именно с этого.
Анна хорошо понимала, как одежда меняет мировоззрение. Стоило сравнить уютный домашний спортивный костюм, или нарядное платье. По её мнению, мужчины в этом плане от женщин не отличались, только меньше акцентировали внимание.
Но вот тут и начинались проблемы. Анна не представляла, во что можно одеть опального рорага. В шелковых тряпках придворной знати Тайкан стал бы похож на чучело. Больше всего ему шла военная форма, но тут могли взбунтоваться рораги — отношение телохранителей к тому, кого называли предателем, сомнений не вызывало.
Решение пришло само. Ужиная, Анна рассматривала сильное тело инкуба. Оно и после пыток впечатляло, а буйная фантазия подсказала, как выглядел Тайкан до трагедии. Не выдержав полуголого вида мужчины, Анна в сердцах велела:
— Мне не нравится твоя одежда. Подбери другую, на свой вкус. Двух дней тебе хватит?
— Да, госпожа.
И только. Даже веко не дрогнуло. Поразительное равнодушие. Или — это уже омут? Глубокий, темный. Тонуть в нем мягко, словно оставляешь все заботы и боль на берегу. Остается только покой... Анна знала, что последует за этим призрачным небытием. И испугалась.
— Нет. Будь готов уже завтра.
— Да, госпожа.
Как Анна и предполагала, одежда очень изменила Тайкана внешне. А еще она похвалила себя за находчивость: наряд походил на военный мундир. При этом бывший рораг постарался ничем не оскорбить ни солдат, ни телохранителей. И, похоже, оберегал и чувства своей Наири — высокий воротник скрывал нижнюю, обезображенную часть лица.
Позже стало ясно, что и внутренне Тайкан изменился. Немного по-другому начал склонять голову, чуть ровнее — держать спину. Боясь спугнуть прогресс, Анна просто наблюдала, радуясь первым сдвигам.
Но хрупкую иллюзию благополучия разрушил разговор с королем.
В один из дней Его Величество не ограничился участием в утренней церемонии приветствия, а изъявил желание побеседовать с Дарующей Жизнь.
Первой эмоцией на предложение посетить Академию вызвало восторг. Вернуться в атмосферу живого, не закостеневшего пока в традициях общества казалось заманчивым. Да и хотелось увидеть, как Хон будет приносить присягу.
Но черной гадюкой ужалила мысль — превыше всего рораги ценят честь и верность своему повелителю. Как курсанты воспримут появление в стенах своего учебного заведения преступника, допустившего катастрофу? И каково будет самому Тайкану оказаться в родной Академии? Что напомнят стены? Не станет ли хуже?
Анне пришлось выбирать: оставить Тайкана в Храме, или вовсе отказаться от поездки. Король сразу дал понять, что отказа он не потерпит, да и подлый червячок эгоизма делал свою работу, ведь так хотелось оказаться подальше от чопорных придворных!
Но прежде, чем дать ответ королю, она попросила немного времени на раздумья:
— Мне нужно решить некоторые вопросы, Ваше Величество.
— Как пожелаете. Но ответ я должен получить уже послезавтра. И не приму отказа, — напомнил Лартих.
Анна некоторое время смотрела на закрывшуюся дверь, потом пробормотала:
— Каким будет ваш положительный ответ, так, Ваше Величество? Похоже, выбора то у меня и нет…
И снова она пытала старшую служанку, стараясь понять, что будет с оставленным в Храме Тайканом. В то, что за ним присмотрят, Анна сомневалась.
И оказалась права.
Несмотря на то, что сама Наири простила преступника, он оставался рабом самого низкого ранга. Даже ниже мясника, что убивает животных. А значит, в отсутствии госпожи Тайкану придется сидеть взаперти, в своей комнате. С голоду умереть не дадут, но и только.
Анна задумалась. Оставить инкуба наедине с собственными мыслями, среди которых преобладают суицидальные… Она хорошо помнила, как повседневные дела становятся неважными, как становится тяжело даже думать… И на смену роящимся в голове идеям приходит пустота. Как душит она жажду жизни и вообще – осознание собственного «я»…
Тогда Антон с Ольгой ворвались в её квартиру, покидали вещи в сумку и силком уволокли к себе. Антон до слез доводил душеспасительными беседами, подбирал лекарства… Ольга не давала закиснуть окончательно. Тормошила, заставляла двигаться, что-то делать… Как Анна ненавидела их в тот момент! Хотелось забиться в угол, завернуться в темноту, как в одеяло, и перестать быть…
Оставить Тайкана один на один с пустотой Анна не могла. Поездка могла стать зацепкой для возвращения инкуба в реальность.
— Наири, если вы собираетесь взять Тайкана с собой, нужно поставить клеймо.
Чашка с чаем в руках Анны дрогнула, так что горячий напиток чуть было не плеснул на руку.
— Какое еще клеймо?
— Подтверждающее, что он — ваша собственность. В Эстрайе всех рабов клеймят, — спокойно пояснила служанка и повернулась к дверям, — Эй, иди сюда!
Проходивший мимо раб замер от ужаса и, упав на пол, на животе пополз в святая святых — личные покои Воплощения Великой Лилит.
— Раздевайся! — служанка словно не замечала его состояния.
Бедолага с трудом выполнил приказ — он изо всех сил прижимался к полу. Раздосадованная суккуб сама подошла к несчастному и рванула ткань, прикрывающую спину. Взорам присутствующих открылся жуткий шрам на лопатке.
— Тебя что, каленым железом прижигали? — охнула Анна.
Мужчина обмер: промолчать — преступление. Ответить... тоже нельзя, в присутствии Наири рабы бессловесны. Спасла его служанка:
— Конечно. Не татуировать же их.
При мысли, что к шрамам Тайкана присоединиться еще один, тем более — такой, Анне стало нехорошо.
— Ну уж нет!
— Наири, таков закон!
— Сколько он отлеживаться будет? Нам выезжать через два дня!
— После клеймления рабу дается остаток дня и ночь. А на рассвете он обязан вернуться к работе.
Остаток дня и ночь. Все, что дозволено тому, кто только что вернулся с того света. Анна выругалась. Почему она вообще допускает мысль, что кого-то будут прижигать раскаленным железом? Да, со своим уставом в чужие монастыри не лезут. Но она и не лезла — сами притащили! И гнев свой Анна направила на того, кто это сделал.
Эйр спокойно выдержал устроенный скандал. Вытянулся в струнку, глядя мимо Наири, и твердил как попугай, что закон нарушать недопустимо.
Ему самому становилось плохо при мысли о клеймлении бывшего друга. Но еще тяжелее было смотреть на расстроенную Наири. Хорошее расположение духа Воплощения Великой Матери — залог процветания Эстрайи, и он, Эйр, делал все ради её благополучия. Но почему-то где-то в душе зародилось неприятное чувство. Словно ссадина зудела. Маленькая, но очень противная. И он сделал полшага назад — согласился на отсрочку.
Сам Тайкан совершенно равнодушно отнеся к известию о том, что сейчас его клеймить не будут. Ему на самом деле было все равно, коснется кожи раскаленный металл, или нет. Да и новость о поездке в Академию его не тронула.
Анна расстроилась — никаких эмоций. Даже взгляд остался пустым. Но отступать она не собиралась. Болезнь Тайкана превратилась в личного врага, которого следовало уничтожить, да так, чтобы заложник остался цел.
— Нет, Наири, — Тайкан тут же уткнулся лбом в сверкающий мрамор пола.
— Скверно выглядишь.
— Этот раб недостоин того, чтобы Наири о нем беспокоилась…
Анна тут же развернулась к старшей служанке:
— Я могу решить это сама? Или мне запрещено?
Непрошенная советчица тут же отступила. А Анна снова повернулась к Тайкану:
— Опять голодал?
— Мой завтрак был плотным, госпожа.
— Да ну? — усмехнулась Анна и кивнула на стол: — Мне что, одной все это есть?
Но в этот раз Тайкан не лгал — с утра ему принесли полную плошку каши с рыбным соусом и овощами. Но, несмотря на то, что опасаться наказания ему не приходилось, бывший рораг совершенно не понимал, чего от него хочет Наири. Он просчитывал десятки вариантов, и все они казались ему неуместными. Эта человеческая женщина могла любого испугать своей непредсказуемостью.
К счастью для Тайкана, Анна уже потеряла к нему интерес. Она не собиралась лезть в душу опального телохранителя, боясь, что он закроется, как беззубка в раковине. Анна собиралась действовать аккуратнее. Чуточку ласки, понимания, и много-много терпения любого заставят душу вывернуть. Ну не может человек вечно в себе боль держать, обязательно выплеснет. Даже если этот человек – инкуб.
Но узнать побольше о новом слуге хотелось. Анна ломала голову, стараясь придумать способ узнать о его прошлом, не бередя душу, пока не вспомнила, что он был главой рорагов Наири.
Звон колокольчика наполнил комнату, достиг дверей и, проникнув в щели и завитки орнамента, заставил створки распахнуться.
— Мне нужна только ты, — палец Анны указал на старшую служанку.
Та присела в поклоне, и дверь за её спиной тихо закрылась.
— Подойди, — Анна вспомнила наставления королевы и решила использовать преимущества своего положения.
По мере приближения девушка словно становилась ниже. Последние шаги уже ползла на четвереньках, изо всех сил стараясь не возвышаться над присевшей на диванчик госпожой.
— Поднимись!
Фрейлина замерла. Анна вздохнула — похоже, её поведение приводило в ужас воспитанную в строгих правилах свиту. И, если она хочет что-то узнать, придется соответствовать ожиданиям и немного полюбоваться на облитую шелком спину.
— Расскажи мне о Тайкане.
Биография инкуба оказалась интересной.
В Эстрайе нежеланных детей оставляли в специальных приютах. Родителям достаточно было положить младенца в специальный ящик и позвонить в колокольчик. Через несколько минут ребенка забирали. И никогда не искали родных — отныне вся забота о малыше ложилась на плечи короля. По традиции, детские дома и приемные пункты содержались на личные средства королевской семьи.
По мере взросления дети делились по полу и склонностям. Девочек обучали всему необходимому и выдавали замуж, снабдив небольшим приданным. Мальчиков ждала иная судьба.
Приюты готовили будущих военных. Показавшие наилучшие результаты получали право обучаться в Королевской Академии рорагов. Остальные, получив чины и принеся присягу, отправлялись в различные гарнизоны, пополнив когорту офицеров.
Тайкан блестяще сдал вступительные экзамены в Академию. Одновременно с ним их выдержал и Эйр. Очень скоро эти двое подружились и поражали преподавателей работоспособностью и желанию служить на благо Эстрайе. Поэтому никто не удивился, когда высшие итоговые баллы набрали именно Эйр и Тайкан. И тут их пути разошлись. Лучшие выпускники получали право самим выбрать дальнейшую судьбу, и один стал служить королю, другой — Наири. Постепенно оба достигли высоких чинов, возглавив охрану своих повелителей. Но это не помешало их дружбе крепнуть. И Эйр искренне радовался за товарища, когда Тайкан удостоился высшей милости — Наири ответила на чувства влюбленного рорага.
Нападение саритов перечеркнуло всю его жизнь. Тайкан потерял не просто госпожу, погибла любимая.
— Тяжело ему пришлось. Когда в себя пришел после ранения, все стонал, что лучше бы сам умер. И вправду… лучше. Для всех.
— Тяжело был ранен?
— Почти мертв. Целители его с того света вытащили, хоть и сопротивлялся. Это понятно — такая беда. Лучше уж от клинка сарита умереть, чем там, в пустыне. Но ему, кажется, было безразлично.
— Как он столько продержался-то... — Анна, даже зная о неимоверной живучести инкубов, все же не могла поверить.
— Так ведь он рораг! Да еще вы нас своей милостью одарили, так что удивляться нечему.
Анна поморщилась от неприятных воспоминаний. Служанка тут же замолчала, уткнувшись в сложенные ладони.
Из-за двери послышались осторожные покашливания — секретарь напоминал о необходимости переместиться в кабинет. Анна обрадовалась ему, как никогда и поспешила на зов.
***
Но, несмотря на старания, сосредоточиться не получалось. Мысли витали где-то далеко, и Анна в сотый раз поздравила себя с талантом вляпываться в истории.
Она представляла, что творится в душе Тайкана и понимала, как крепко он закрылся в раковине своего горя. Оставить его в таком состоянии Анна не могла. Врач в ней требовал действия.
Хотя психологию и психиатрию в институте преподавали в достаточном объеме, она справедливо опасалась, что её знаний недостаточно для полноценного лечения. И очень боялась навредить. Поэтому решила начать с малого — переодеть Тайкана. Наряд раба — безрукавка со шнуровкой спереди и короткие штаны до колена — совсем ему не шел. И хотя мужчине казалось без разницы, какие тряпки на него нацепили, начать следовало именно с этого.
Анна хорошо понимала, как одежда меняет мировоззрение. Стоило сравнить уютный домашний спортивный костюм, или нарядное платье. По её мнению, мужчины в этом плане от женщин не отличались, только меньше акцентировали внимание.
Но вот тут и начинались проблемы. Анна не представляла, во что можно одеть опального рорага. В шелковых тряпках придворной знати Тайкан стал бы похож на чучело. Больше всего ему шла военная форма, но тут могли взбунтоваться рораги — отношение телохранителей к тому, кого называли предателем, сомнений не вызывало.
Решение пришло само. Ужиная, Анна рассматривала сильное тело инкуба. Оно и после пыток впечатляло, а буйная фантазия подсказала, как выглядел Тайкан до трагедии. Не выдержав полуголого вида мужчины, Анна в сердцах велела:
— Мне не нравится твоя одежда. Подбери другую, на свой вкус. Двух дней тебе хватит?
— Да, госпожа.
И только. Даже веко не дрогнуло. Поразительное равнодушие. Или — это уже омут? Глубокий, темный. Тонуть в нем мягко, словно оставляешь все заботы и боль на берегу. Остается только покой... Анна знала, что последует за этим призрачным небытием. И испугалась.
— Нет. Будь готов уже завтра.
— Да, госпожа.
Как Анна и предполагала, одежда очень изменила Тайкана внешне. А еще она похвалила себя за находчивость: наряд походил на военный мундир. При этом бывший рораг постарался ничем не оскорбить ни солдат, ни телохранителей. И, похоже, оберегал и чувства своей Наири — высокий воротник скрывал нижнюю, обезображенную часть лица.
Позже стало ясно, что и внутренне Тайкан изменился. Немного по-другому начал склонять голову, чуть ровнее — держать спину. Боясь спугнуть прогресс, Анна просто наблюдала, радуясь первым сдвигам.
Но хрупкую иллюзию благополучия разрушил разговор с королем.
В один из дней Его Величество не ограничился участием в утренней церемонии приветствия, а изъявил желание побеседовать с Дарующей Жизнь.
Первой эмоцией на предложение посетить Академию вызвало восторг. Вернуться в атмосферу живого, не закостеневшего пока в традициях общества казалось заманчивым. Да и хотелось увидеть, как Хон будет приносить присягу.
Но черной гадюкой ужалила мысль — превыше всего рораги ценят честь и верность своему повелителю. Как курсанты воспримут появление в стенах своего учебного заведения преступника, допустившего катастрофу? И каково будет самому Тайкану оказаться в родной Академии? Что напомнят стены? Не станет ли хуже?
Анне пришлось выбирать: оставить Тайкана в Храме, или вовсе отказаться от поездки. Король сразу дал понять, что отказа он не потерпит, да и подлый червячок эгоизма делал свою работу, ведь так хотелось оказаться подальше от чопорных придворных!
Но прежде, чем дать ответ королю, она попросила немного времени на раздумья:
— Мне нужно решить некоторые вопросы, Ваше Величество.
— Как пожелаете. Но ответ я должен получить уже послезавтра. И не приму отказа, — напомнил Лартих.
Анна некоторое время смотрела на закрывшуюся дверь, потом пробормотала:
— Каким будет ваш положительный ответ, так, Ваше Величество? Похоже, выбора то у меня и нет…
И снова она пытала старшую служанку, стараясь понять, что будет с оставленным в Храме Тайканом. В то, что за ним присмотрят, Анна сомневалась.
И оказалась права.
Несмотря на то, что сама Наири простила преступника, он оставался рабом самого низкого ранга. Даже ниже мясника, что убивает животных. А значит, в отсутствии госпожи Тайкану придется сидеть взаперти, в своей комнате. С голоду умереть не дадут, но и только.
Анна задумалась. Оставить инкуба наедине с собственными мыслями, среди которых преобладают суицидальные… Она хорошо помнила, как повседневные дела становятся неважными, как становится тяжело даже думать… И на смену роящимся в голове идеям приходит пустота. Как душит она жажду жизни и вообще – осознание собственного «я»…
Тогда Антон с Ольгой ворвались в её квартиру, покидали вещи в сумку и силком уволокли к себе. Антон до слез доводил душеспасительными беседами, подбирал лекарства… Ольга не давала закиснуть окончательно. Тормошила, заставляла двигаться, что-то делать… Как Анна ненавидела их в тот момент! Хотелось забиться в угол, завернуться в темноту, как в одеяло, и перестать быть…
Оставить Тайкана один на один с пустотой Анна не могла. Поездка могла стать зацепкой для возвращения инкуба в реальность.
— Наири, если вы собираетесь взять Тайкана с собой, нужно поставить клеймо.
Чашка с чаем в руках Анны дрогнула, так что горячий напиток чуть было не плеснул на руку.
— Какое еще клеймо?
— Подтверждающее, что он — ваша собственность. В Эстрайе всех рабов клеймят, — спокойно пояснила служанка и повернулась к дверям, — Эй, иди сюда!
Проходивший мимо раб замер от ужаса и, упав на пол, на животе пополз в святая святых — личные покои Воплощения Великой Лилит.
— Раздевайся! — служанка словно не замечала его состояния.
Бедолага с трудом выполнил приказ — он изо всех сил прижимался к полу. Раздосадованная суккуб сама подошла к несчастному и рванула ткань, прикрывающую спину. Взорам присутствующих открылся жуткий шрам на лопатке.
— Тебя что, каленым железом прижигали? — охнула Анна.
Мужчина обмер: промолчать — преступление. Ответить... тоже нельзя, в присутствии Наири рабы бессловесны. Спасла его служанка:
— Конечно. Не татуировать же их.
При мысли, что к шрамам Тайкана присоединиться еще один, тем более — такой, Анне стало нехорошо.
— Ну уж нет!
— Наири, таков закон!
— Сколько он отлеживаться будет? Нам выезжать через два дня!
— После клеймления рабу дается остаток дня и ночь. А на рассвете он обязан вернуться к работе.
Остаток дня и ночь. Все, что дозволено тому, кто только что вернулся с того света. Анна выругалась. Почему она вообще допускает мысль, что кого-то будут прижигать раскаленным железом? Да, со своим уставом в чужие монастыри не лезут. Но она и не лезла — сами притащили! И гнев свой Анна направила на того, кто это сделал.
Эйр спокойно выдержал устроенный скандал. Вытянулся в струнку, глядя мимо Наири, и твердил как попугай, что закон нарушать недопустимо.
Ему самому становилось плохо при мысли о клеймлении бывшего друга. Но еще тяжелее было смотреть на расстроенную Наири. Хорошее расположение духа Воплощения Великой Матери — залог процветания Эстрайи, и он, Эйр, делал все ради её благополучия. Но почему-то где-то в душе зародилось неприятное чувство. Словно ссадина зудела. Маленькая, но очень противная. И он сделал полшага назад — согласился на отсрочку.
Сам Тайкан совершенно равнодушно отнеся к известию о том, что сейчас его клеймить не будут. Ему на самом деле было все равно, коснется кожи раскаленный металл, или нет. Да и новость о поездке в Академию его не тронула.
Анна расстроилась — никаких эмоций. Даже взгляд остался пустым. Но отступать она не собиралась. Болезнь Тайкана превратилась в личного врага, которого следовало уничтожить, да так, чтобы заложник остался цел.
