— Я договаривалась насчет мастер-класса…
— Минутку, - администратор сверилась с записями, — мадам Велесова?
— Да, именно, — Зарница проигнорировала быстрый взгляд девушки на свою правую руку. То, что обручального кольца на ней не было, совершенно ни о чем не говорило. Но администратор об этом даже не догадывалась.
Зато заметила странное сходство фамилий.
— Звучит, почти как…
— Именно, что «почти», — холодно улыбнулась Зарница.
Для неё самой оказалось сюрпризом подобное совпадение. Но то, что Вересова потомок обычных людей, сомневаться не приходилось. Так невозможно ошибиться.
— Простите за ожидание, — в зал вышла сама хозяйка этого кукольного царства.
— Ничего страшного, — оживилась Зарница.
— Прошу!
В просторной мастерской царили солнечный свет и ткани. Лоскутки лежали повсюду - на большом столе в центре огромного помещения, на стульях, в плетеных корзиночках. Вдоль стен рядком стояли швейные машинки. На полках шкафов отдыхали рулоны тканей, а между ними притаились крохотные манекены.
— Сюда, пожалуйста!
Небольшой стол, похожий на парту, стоял у самого окна. На нем ждали стопки журналов и альбомов.
— Для начала я хочу рассказать вам о самих куклах. Их видах, предназначении, даже суевериях!
Зарница навострила уши. Раз Вересова заговорила о суевериях, наверняка, расскажет и об обрядовости. Но этой стороны кукольного мира мастер коснулась едва-едва. Перечислила несколько видов кукол-помощниц, и успокоилась. И Зарница в очередной раз убедилась, что даже лучшие кукольники не представляют, с чем имеют дело.
— Вообще-то, историю кукол я хорошо знаю, — вежливо остановила она поток бреда, который выливала на неё Вересова. – Мне бы кукол научиться делать не хуже, чем вы.
— Ну, я могу только технологию показать, секретики небольшие открыть. А уж как вы этим распорядитесь…
«Секретики» интересовали Зарницу больше всего, но она не сомневалась – главного ей не расскажут. Поэтому старательно просматривала образцы тканей, которые показывала ей мастер, что-то записывала, а уходя, незаметно уронила в ворох лоскутов куколку.
На улице собирался дождь. Зарница постояла на крыльце, вдыхая пропахший городом ветер. Пыль, выхлопные газы, гниющий мусор… Воздух просто смердел, но… ни намека на колдовство в окрестностях. И даже мастерская пахла тканью, металлом и желанием творить, не более.
— Как все прошло? – поинтересовался Бутуз.
Ради ответа он даже из буфета вылез без приглашения.
— Да никак. Чисто у неё все, — Зарница размотала бактус и раздраженно кинула его на кровать.
Нэш взрыкнул, а домовой сокрушенно покачал головой:
— А с перышками ты зря так. Не любят они этого…
— Да-да, конечно, - Зарница не обратила внимания на недовольство Бутуза и включила кофемашину.
— Может, пообедаешь? Чего воду зря гонять.
— Ты меня на месяц вперед закормил, а мне еще бегать. Вон, у Нэша тренировка сегодня.
— Может, отменишь? И отдохнешь заодно. Устала же, матушка.
Зарница отлично знала этот заискивающий тон. Прижимистый домовой терпеть не мог «зряшных» трат. А аренда хендлинг-зала, по его мнению, как раз к ним и относилась. Зачем платить деньги за помещение, если можно побегать на улице тем более, что погода позволяет?
Но Зарница не слишком обращала внимание на недовольство своего домоправителя. Тем более, что знала, как его успокоить. За долгие годы совместного проживания она узнала все его привычки и слабости. И беззастенчиво этим пользовалась. Бутуз платил ей тем же.
Час занятий прошел весело. Нэш ронял слюни, втягивая запах специально для него приготовленного печеночного печенья, а Зарница изо всех сил старалась заставить его честно работать. Но обленившийся пес не желал ни ровно двигаться, ни замирать в красивой стойке – то попу отклячит, то лапу вывернет так, словно вместо сустава шарнир.
— Ты, инвалид недоделанный! – ругалась девушка. – Хочешь, чтобы эксперт решил, что Нэш Восьмое Чудо Света – плембрак махровый, и только на мыло и годится? А ну, соберись!
Но уговоры не помогали. И Зарница взорвалась:
— Печенья хочешь! А вот дудки! Пока работать не начнешь… А ну, двигай!
Услышав знакомое шипение в голосе, пес взбрыкнул и поскакал рядом с бегущей хозяйкой, по-щенячьи вздергивая лапами и вихляя задом.
— Ну, все. Ты нарвался! Сидеть! Лежать! Сидеть! Рядом!
Комплекс простых команд Нэш знал в совершенстве. От них зачастую зависела и его жизнь, и жизнь Зарницы, поэтому их он не игнорировал никогда. Вот и теперь вместе с тормозящими командами утихло и возбуждение.
— Ну, мозги на место встали? Работаем! Двигай!
Нэш послушно заскользил у левой ноги, но через два круга Зарница нахмурилась:
— Ты что-то чуешь? – и присела перед псом на корточки.
Тонкая ниточка, связывающая собаку и человека, натянулась. Зарница долго всматривалась в темные глаза Нэша, потом улыбнулась:
— С этим я справлюсь. А ты – соберись! Если проиграешь, нас с тобой Бутуз на порог не пустит, скажет, столько денег в эту выставку вбухали, а даже ленточку копеечную не привезли! Ну, работаем?
Нэша словно подменили. Он все так же тянул носом воздух возле поясной сумочки с лакомством, но забыл о баловстве. Ровная рысь, мгновенное реагирование на малейшее натяжение ринговки… и почти идеальная стойка. Зарница не скупилась на угощение, но стоило псу схалтурить, вместо печенья он получал настойчивое:
— Неет! Мне не нравится!
И только, когда все четыре лапы стояли идеально ровно, а осанке могла позавидовать английская королева, в пасть отправлялся кусочек.
— Вот теперь – молодец! – потрепала Зарница собаку за ушами. — Домой?
Нэш, уставший, как после хорошей пробежки за велосипедом, только лениво махнул хвостом, и с удовольствием завалился на заднее сиденье автомобиля.
Дома Зарницу ждали новости.
Запах выпечки она почувствовала еще в подъезде. Он перебивал и амбре кошачьих меток, и настоявшуюся вонь пивной мочи в лифте, и сладковато-тошнотворные испарения подвальной сырости.
Но, как только входная дверь квартиры отрезала все непотребные ароматы, стало ясно – на кухне ждет очередной кулинарный шедевр.
Посередине стола, прикрытый вышитым полотенцем, ждал курник. Рядом, в глубокой чашке, исходил паром куриный бульон. Зарница потянула носом:
— Что, на рынок ходил?
— Да вот еще! – послышалось недовольное ворчание из буфета. – Зима свет Славомировна прислала гостинчик. Буду я еще тебя рыночными курами травить. Их невесть чем кормили, гадостью всякой кололи…
— Ты с магазинными не путаешь?
— Не путаю! Ты, матушка, мой белы рученьки, да ступай к столу. Как отужинаешь, новости сказывать стану! Да не торопись! Все успеется.
На Бутуза редко нападало философское настроение. Только, когда новости и вправду оказывались важными. Но суеты в этот момент домовой не терпел, даже от Зарницы. Поэтому она послушно умылась, переоделась и пошла ужинать.
Бульон пах настоящей курицей и приправами: сельдереем, базиликом, петрушкой. На поверхности перекатывались легкие полупрозрачные капельки жира. Зарница взбила бульон ложкой, и они мистически заискрились из тягучей глубины, напоминая опалы.
На вкус тоже оказалось великолепно. Бутуз положил чуть больше перца, как раз, как Зарница и любила. Она пригубила, облизала губы и потянулась за ножом. Но лезвие остановилось, не коснувшись румяной корочки, украшенной затейливой вязью полосок из теста.
То, что выглядело, как затейливый узор, значило для Зарницы очень много. Этот курник, круглый, как небесное светило, начиненный курицей, что клевала зерно, проросшее в земле, оказался ритуальным блюдом. А значит, его следовало ломать. Или резать специальным ножом из небесного, истинного железа.
Доставать спящий клинок Зарница не стала, а просто преломила пирог над блюдом, стараясь, чтобы ни одна крошка не упала мимо.
Несколько крупинок риса и крошки вареного яйца рассыпались по красно-коричневой керамике. Зарница вгляделась в получившийся рисунок.
— Бутуз, а Бутуз! Пойди-ка сюда!
— Поешь сначала, матушка.
— Да это я еще успею. Ты новости давай. Недаром ведь всю ту ворожбу затеял!
Но домовой оказался непреклонным. Зарнице пришлось подчиниться.
Мало кто в этом мире пробовал курник, испеченный добрым соседушкой. Не всякого хозяина он так баловал. Но для Зарницы постарался. Тонкие ломтики мяса таяли на языке, яйцо придавало приятный оттенок, а рис, пропитавшись запахом курицы, связывал все вкусы воедино. Даже тесто казалось воздушным, и не ложилось на желудок каменной тяжестью.
Бульон придал пирогу аромат и нежность. Съев всего один кусок, Зарница откинулась на спинку стула:
— А ведь объелась! Нэш, хочешь?
Нэш даже не подумал отказаться, и второй кусок исчез в зубастой пасти.
— Эй, матушка! – послышалось возмущенное, — ты что же это вздумала? Собаку заговоренным пирогом кормить! Непотребство творишь!
— Сам не мели глупостей. Собаку… Лучше иди сюда да рассказывай. Чего там выведал у своих родичей.
Зарница не ошиблась в предположениях. В городе у Бутуза имелась многочисленная родня – домовые вполне освоились в квартирах и очень быстро обжили многоэтажные дома. И даже свысока посматривали на деревенских, считая тех неотесанными чурбанами. Но родственных связей не разрывали, свято чтя старшинство, уважая стариков, которых в их семействах было немало. Самые старые помнили еще времена, когда предки тех, кого они теперь оберегали, жили в землянках, питаясь травами, кореньями да той живностью, которую поймают в силки. Ну, и родство с кикиморами не забывали. А это делало «сарафанное радио» поистине невероятной силой. Куда уж там мировым разведкам!
Но Зарницу мало интересовали все ведьмы области. Отсеяв всю лишнюю информацию вроде семейных родовых праздников, на которые приглашали Бутуза, а так же все выговоры за то, что не является, убрав все сплетни кромешного мира, Зарница поняла – полученной информации хватит, чтобы устроить очередную охоту на ведьм. Но о той, что имела достаточно сил, чтобы вселить в куклу душу еще нерожденного ребенка, Бутуз не сообщил ничего.
Зато его многочисленная родня узнала все о женщинах, заинтересовавших её ранее.
Некоторые из них с удовольствием посещали различные выставки. А Вересова с удовольствием выезжала на ярмарки, где продавала кукол. А трое пострадавших в разное время ездили на море. По странной случайности, Вересова проводила свой отдых в тех же городах.
— И все равно – не складывается! Вещевка, вещевка… Как же ты действуешь, что следов не остается?
Зарница обхватила голову руками. Время шло, ребенок в животе рос, и вскоре его жизнь могла оборваться. Этого Зарница допустить не могла.
— Погляжу еще, что твоя куколка завтра скажет.
— Только поешь перед уходом! Мало ли что!
— И так разъелась за эти дни, так что скинуть вес не помешает. Ты лучше после меня откармливать готовься!
И, не слушая бурчания, Зарница отправилась спать, бросив на прощание:
— Нэша выведи. Я на грани, с этим «Кукольным домом»…
Чтобы прощупать мастерскую и магазин ушло много сил. Зарница заснула, едва коснувшись подушки. Ненавязчивый аромат ночной фиалки, которую домовой спрятал под подушкой, призван был навеять приятные сны.
Но и они, как всегда перед серьезными событиями, оказались вещими.
Зарница проснулась за минуту до пиликанья телефона. И все время, пока пила кофе и умывалась, пыталась вспомнить, что ей пригрезилось ночью. Судя по легкому волнению – сны о чем-то предупреждали. А если учесть что, несмотря на старания Бутуза, тревога осталась, впереди ожидалось нечто серьезное.
И Зарница подошла к делу со всей серьезностью.
В этот раз ножной браслет и кольцо она надела даже на пробежку – те силы, с которыми она собиралась схлестнуться, могли и в спину ударить. Поэтому и Нэш послушно дал застегнуть на шее ошейник с шипами. Пес тоже что-то чувствовал, и с удвоенным вниманием втягивал трепещущими ноздрями воздух. Мало того – он не захотел играть в мячик! И на площадке тихим рыком отогнал обрадовавшуюся ему бордер-колли.
— Не хочешь бегать? Ну, тогда пойдем.
Дома она не стала снимать с Нэша ошейник:
— Кто знает, что произойдет! Ну, я побежала! Бутуз, остаешься за хозяина!
— Ну, а кто еще-то? – донеслось из кухни. – Эй, погоди! А завтрак-то! Завтрак!
Но Зарница не слушала. Сбежала по лестнице, нырнула в машину и замерла, прислушиваясь к урчанию мотора.
Никаких предчувствий.
— Может, хватит уже во всем знаки и знамения искать? – спросила у своего отражения в зеркале, и отправилась на встречу.
****
Сегодня Вересова рассказывала о свойствах холодного фарфора, с которым предпочитала работать. Учила менять состав массы так, чтобы он полностью соответствовал задумке мастера:
— Конечно, полностью игнорировать рецептуру нельзя, ничего не получится. Но варьировать, внося нюансы, просто необходимо!
— А готовую массу нельзя использовать?
— Почему же? – удивилась Вересова. Если она подходит, то нужно. Но я предпочитаю готовить все сама. Правда, надо знать, где доставать качественные ингредиенты. Например, я часто участвую в совместных закупках, и вам советую. Так и дешевле выйдет, и удобнее, можно сразу много заказать.
Зарница слушала, кивала, а её пальцы машинально перебирали сложенные в корзинке лоскутки. Между ними скрывалась узелковая куколка. Как только она попалась под руку, Зарница отточенным за годы движением спрятала её в рукав. Вересова ничего не заметила, продолжая увлеченно рассказывать о формировании головы и рук кукол.
Зарница едва слушала, при этом изображая живой интерес. Даже записывала. А сама соображала, как ей все успеть сегодня – выйти на работу сегодня просто необходимо, четыре занятия. Но и доклад шпиона выслушать просто необходимо. Даже с помощью Бутуза это потребует немалого времени и концентрации…
И все же она справилась.
Вечером, после прогулки, её ждал крепкий кофе, которое Бутуз лично сварил в джезве:
— Вот, матушка, а то не выдержишь. Хотя по мне, лучше бы травок укрепляющих попила. У меня и сбор есть? А?
Зарница убила надежду домового на корню. Влила в себя густой напиток, зажгла свечи вокруг стула, и уселась верхом, облокотившись руками о спинку:
— Ты готов?
Домовому даже обрядов проводить не пришлось. Он взял куколку, одним движением разорвал ниточку, завязанную вокруг головы, там, где должны быть глаза, и велел:
— Говори!
И кукла заговорила. Тихий шепот, больше напоминающий обычные домовые шорохи, ворвался в уши Зарницы. Но она не разбирала слова, воспринимая сразу образы.
Светлое, просторное помещение. Столы. Шкафы и полки. Зарница узнала мастерскую Вересовой. Над одним из шкафов покачивалось марево. Едва заметное, такое поднимается над костром, или расплавленным асфальтом. Но вместо жара раскаленных углей или расплавившегося дорожного покрытия сомкнутые створки усыпали белые, чуть сверкающие в свете ламп иголочки инея.
Кукла могла видеть то, что скрыто от человеческих глаз. И неплотно сомкнутые дверцы шкафа не стали для неё преградой.
Узкие прямоугольные коробки, чем-то напоминающие гробы, перевязанные широкими атласными лентами. Сложные банты напоминали те, что украшают одеяльца малышей при выписке из роддома. Зарница застонала: нелепое, жуткое совпадение. Но совпадение ли?
— Минутку, - администратор сверилась с записями, — мадам Велесова?
— Да, именно, — Зарница проигнорировала быстрый взгляд девушки на свою правую руку. То, что обручального кольца на ней не было, совершенно ни о чем не говорило. Но администратор об этом даже не догадывалась.
Зато заметила странное сходство фамилий.
— Звучит, почти как…
— Именно, что «почти», — холодно улыбнулась Зарница.
Для неё самой оказалось сюрпризом подобное совпадение. Но то, что Вересова потомок обычных людей, сомневаться не приходилось. Так невозможно ошибиться.
— Простите за ожидание, — в зал вышла сама хозяйка этого кукольного царства.
— Ничего страшного, — оживилась Зарница.
— Прошу!
В просторной мастерской царили солнечный свет и ткани. Лоскутки лежали повсюду - на большом столе в центре огромного помещения, на стульях, в плетеных корзиночках. Вдоль стен рядком стояли швейные машинки. На полках шкафов отдыхали рулоны тканей, а между ними притаились крохотные манекены.
— Сюда, пожалуйста!
Небольшой стол, похожий на парту, стоял у самого окна. На нем ждали стопки журналов и альбомов.
— Для начала я хочу рассказать вам о самих куклах. Их видах, предназначении, даже суевериях!
Зарница навострила уши. Раз Вересова заговорила о суевериях, наверняка, расскажет и об обрядовости. Но этой стороны кукольного мира мастер коснулась едва-едва. Перечислила несколько видов кукол-помощниц, и успокоилась. И Зарница в очередной раз убедилась, что даже лучшие кукольники не представляют, с чем имеют дело.
— Вообще-то, историю кукол я хорошо знаю, — вежливо остановила она поток бреда, который выливала на неё Вересова. – Мне бы кукол научиться делать не хуже, чем вы.
— Ну, я могу только технологию показать, секретики небольшие открыть. А уж как вы этим распорядитесь…
«Секретики» интересовали Зарницу больше всего, но она не сомневалась – главного ей не расскажут. Поэтому старательно просматривала образцы тканей, которые показывала ей мастер, что-то записывала, а уходя, незаметно уронила в ворох лоскутов куколку.
На улице собирался дождь. Зарница постояла на крыльце, вдыхая пропахший городом ветер. Пыль, выхлопные газы, гниющий мусор… Воздух просто смердел, но… ни намека на колдовство в окрестностях. И даже мастерская пахла тканью, металлом и желанием творить, не более.
— Как все прошло? – поинтересовался Бутуз.
Ради ответа он даже из буфета вылез без приглашения.
— Да никак. Чисто у неё все, — Зарница размотала бактус и раздраженно кинула его на кровать.
Нэш взрыкнул, а домовой сокрушенно покачал головой:
— А с перышками ты зря так. Не любят они этого…
— Да-да, конечно, - Зарница не обратила внимания на недовольство Бутуза и включила кофемашину.
— Может, пообедаешь? Чего воду зря гонять.
— Ты меня на месяц вперед закормил, а мне еще бегать. Вон, у Нэша тренировка сегодня.
— Может, отменишь? И отдохнешь заодно. Устала же, матушка.
Зарница отлично знала этот заискивающий тон. Прижимистый домовой терпеть не мог «зряшных» трат. А аренда хендлинг-зала, по его мнению, как раз к ним и относилась. Зачем платить деньги за помещение, если можно побегать на улице тем более, что погода позволяет?
Но Зарница не слишком обращала внимание на недовольство своего домоправителя. Тем более, что знала, как его успокоить. За долгие годы совместного проживания она узнала все его привычки и слабости. И беззастенчиво этим пользовалась. Бутуз платил ей тем же.
Час занятий прошел весело. Нэш ронял слюни, втягивая запах специально для него приготовленного печеночного печенья, а Зарница изо всех сил старалась заставить его честно работать. Но обленившийся пес не желал ни ровно двигаться, ни замирать в красивой стойке – то попу отклячит, то лапу вывернет так, словно вместо сустава шарнир.
— Ты, инвалид недоделанный! – ругалась девушка. – Хочешь, чтобы эксперт решил, что Нэш Восьмое Чудо Света – плембрак махровый, и только на мыло и годится? А ну, соберись!
Но уговоры не помогали. И Зарница взорвалась:
— Печенья хочешь! А вот дудки! Пока работать не начнешь… А ну, двигай!
Услышав знакомое шипение в голосе, пес взбрыкнул и поскакал рядом с бегущей хозяйкой, по-щенячьи вздергивая лапами и вихляя задом.
— Ну, все. Ты нарвался! Сидеть! Лежать! Сидеть! Рядом!
Комплекс простых команд Нэш знал в совершенстве. От них зачастую зависела и его жизнь, и жизнь Зарницы, поэтому их он не игнорировал никогда. Вот и теперь вместе с тормозящими командами утихло и возбуждение.
— Ну, мозги на место встали? Работаем! Двигай!
Нэш послушно заскользил у левой ноги, но через два круга Зарница нахмурилась:
— Ты что-то чуешь? – и присела перед псом на корточки.
Тонкая ниточка, связывающая собаку и человека, натянулась. Зарница долго всматривалась в темные глаза Нэша, потом улыбнулась:
— С этим я справлюсь. А ты – соберись! Если проиграешь, нас с тобой Бутуз на порог не пустит, скажет, столько денег в эту выставку вбухали, а даже ленточку копеечную не привезли! Ну, работаем?
Нэша словно подменили. Он все так же тянул носом воздух возле поясной сумочки с лакомством, но забыл о баловстве. Ровная рысь, мгновенное реагирование на малейшее натяжение ринговки… и почти идеальная стойка. Зарница не скупилась на угощение, но стоило псу схалтурить, вместо печенья он получал настойчивое:
— Неет! Мне не нравится!
И только, когда все четыре лапы стояли идеально ровно, а осанке могла позавидовать английская королева, в пасть отправлялся кусочек.
— Вот теперь – молодец! – потрепала Зарница собаку за ушами. — Домой?
Нэш, уставший, как после хорошей пробежки за велосипедом, только лениво махнул хвостом, и с удовольствием завалился на заднее сиденье автомобиля.
Дома Зарницу ждали новости.
Запах выпечки она почувствовала еще в подъезде. Он перебивал и амбре кошачьих меток, и настоявшуюся вонь пивной мочи в лифте, и сладковато-тошнотворные испарения подвальной сырости.
Но, как только входная дверь квартиры отрезала все непотребные ароматы, стало ясно – на кухне ждет очередной кулинарный шедевр.
Посередине стола, прикрытый вышитым полотенцем, ждал курник. Рядом, в глубокой чашке, исходил паром куриный бульон. Зарница потянула носом:
— Что, на рынок ходил?
— Да вот еще! – послышалось недовольное ворчание из буфета. – Зима свет Славомировна прислала гостинчик. Буду я еще тебя рыночными курами травить. Их невесть чем кормили, гадостью всякой кололи…
— Ты с магазинными не путаешь?
— Не путаю! Ты, матушка, мой белы рученьки, да ступай к столу. Как отужинаешь, новости сказывать стану! Да не торопись! Все успеется.
На Бутуза редко нападало философское настроение. Только, когда новости и вправду оказывались важными. Но суеты в этот момент домовой не терпел, даже от Зарницы. Поэтому она послушно умылась, переоделась и пошла ужинать.
Бульон пах настоящей курицей и приправами: сельдереем, базиликом, петрушкой. На поверхности перекатывались легкие полупрозрачные капельки жира. Зарница взбила бульон ложкой, и они мистически заискрились из тягучей глубины, напоминая опалы.
На вкус тоже оказалось великолепно. Бутуз положил чуть больше перца, как раз, как Зарница и любила. Она пригубила, облизала губы и потянулась за ножом. Но лезвие остановилось, не коснувшись румяной корочки, украшенной затейливой вязью полосок из теста.
То, что выглядело, как затейливый узор, значило для Зарницы очень много. Этот курник, круглый, как небесное светило, начиненный курицей, что клевала зерно, проросшее в земле, оказался ритуальным блюдом. А значит, его следовало ломать. Или резать специальным ножом из небесного, истинного железа.
Доставать спящий клинок Зарница не стала, а просто преломила пирог над блюдом, стараясь, чтобы ни одна крошка не упала мимо.
Несколько крупинок риса и крошки вареного яйца рассыпались по красно-коричневой керамике. Зарница вгляделась в получившийся рисунок.
— Бутуз, а Бутуз! Пойди-ка сюда!
— Поешь сначала, матушка.
— Да это я еще успею. Ты новости давай. Недаром ведь всю ту ворожбу затеял!
Но домовой оказался непреклонным. Зарнице пришлось подчиниться.
Мало кто в этом мире пробовал курник, испеченный добрым соседушкой. Не всякого хозяина он так баловал. Но для Зарницы постарался. Тонкие ломтики мяса таяли на языке, яйцо придавало приятный оттенок, а рис, пропитавшись запахом курицы, связывал все вкусы воедино. Даже тесто казалось воздушным, и не ложилось на желудок каменной тяжестью.
Бульон придал пирогу аромат и нежность. Съев всего один кусок, Зарница откинулась на спинку стула:
— А ведь объелась! Нэш, хочешь?
Нэш даже не подумал отказаться, и второй кусок исчез в зубастой пасти.
— Эй, матушка! – послышалось возмущенное, — ты что же это вздумала? Собаку заговоренным пирогом кормить! Непотребство творишь!
— Сам не мели глупостей. Собаку… Лучше иди сюда да рассказывай. Чего там выведал у своих родичей.
Зарница не ошиблась в предположениях. В городе у Бутуза имелась многочисленная родня – домовые вполне освоились в квартирах и очень быстро обжили многоэтажные дома. И даже свысока посматривали на деревенских, считая тех неотесанными чурбанами. Но родственных связей не разрывали, свято чтя старшинство, уважая стариков, которых в их семействах было немало. Самые старые помнили еще времена, когда предки тех, кого они теперь оберегали, жили в землянках, питаясь травами, кореньями да той живностью, которую поймают в силки. Ну, и родство с кикиморами не забывали. А это делало «сарафанное радио» поистине невероятной силой. Куда уж там мировым разведкам!
Но Зарницу мало интересовали все ведьмы области. Отсеяв всю лишнюю информацию вроде семейных родовых праздников, на которые приглашали Бутуза, а так же все выговоры за то, что не является, убрав все сплетни кромешного мира, Зарница поняла – полученной информации хватит, чтобы устроить очередную охоту на ведьм. Но о той, что имела достаточно сил, чтобы вселить в куклу душу еще нерожденного ребенка, Бутуз не сообщил ничего.
Зато его многочисленная родня узнала все о женщинах, заинтересовавших её ранее.
Некоторые из них с удовольствием посещали различные выставки. А Вересова с удовольствием выезжала на ярмарки, где продавала кукол. А трое пострадавших в разное время ездили на море. По странной случайности, Вересова проводила свой отдых в тех же городах.
— И все равно – не складывается! Вещевка, вещевка… Как же ты действуешь, что следов не остается?
Зарница обхватила голову руками. Время шло, ребенок в животе рос, и вскоре его жизнь могла оборваться. Этого Зарница допустить не могла.
— Погляжу еще, что твоя куколка завтра скажет.
— Только поешь перед уходом! Мало ли что!
— И так разъелась за эти дни, так что скинуть вес не помешает. Ты лучше после меня откармливать готовься!
И, не слушая бурчания, Зарница отправилась спать, бросив на прощание:
— Нэша выведи. Я на грани, с этим «Кукольным домом»…
Чтобы прощупать мастерскую и магазин ушло много сил. Зарница заснула, едва коснувшись подушки. Ненавязчивый аромат ночной фиалки, которую домовой спрятал под подушкой, призван был навеять приятные сны.
Но и они, как всегда перед серьезными событиями, оказались вещими.
Зарница проснулась за минуту до пиликанья телефона. И все время, пока пила кофе и умывалась, пыталась вспомнить, что ей пригрезилось ночью. Судя по легкому волнению – сны о чем-то предупреждали. А если учесть что, несмотря на старания Бутуза, тревога осталась, впереди ожидалось нечто серьезное.
И Зарница подошла к делу со всей серьезностью.
В этот раз ножной браслет и кольцо она надела даже на пробежку – те силы, с которыми она собиралась схлестнуться, могли и в спину ударить. Поэтому и Нэш послушно дал застегнуть на шее ошейник с шипами. Пес тоже что-то чувствовал, и с удвоенным вниманием втягивал трепещущими ноздрями воздух. Мало того – он не захотел играть в мячик! И на площадке тихим рыком отогнал обрадовавшуюся ему бордер-колли.
— Не хочешь бегать? Ну, тогда пойдем.
Дома она не стала снимать с Нэша ошейник:
— Кто знает, что произойдет! Ну, я побежала! Бутуз, остаешься за хозяина!
— Ну, а кто еще-то? – донеслось из кухни. – Эй, погоди! А завтрак-то! Завтрак!
Но Зарница не слушала. Сбежала по лестнице, нырнула в машину и замерла, прислушиваясь к урчанию мотора.
Никаких предчувствий.
— Может, хватит уже во всем знаки и знамения искать? – спросила у своего отражения в зеркале, и отправилась на встречу.
****
Сегодня Вересова рассказывала о свойствах холодного фарфора, с которым предпочитала работать. Учила менять состав массы так, чтобы он полностью соответствовал задумке мастера:
— Конечно, полностью игнорировать рецептуру нельзя, ничего не получится. Но варьировать, внося нюансы, просто необходимо!
— А готовую массу нельзя использовать?
— Почему же? – удивилась Вересова. Если она подходит, то нужно. Но я предпочитаю готовить все сама. Правда, надо знать, где доставать качественные ингредиенты. Например, я часто участвую в совместных закупках, и вам советую. Так и дешевле выйдет, и удобнее, можно сразу много заказать.
Зарница слушала, кивала, а её пальцы машинально перебирали сложенные в корзинке лоскутки. Между ними скрывалась узелковая куколка. Как только она попалась под руку, Зарница отточенным за годы движением спрятала её в рукав. Вересова ничего не заметила, продолжая увлеченно рассказывать о формировании головы и рук кукол.
Зарница едва слушала, при этом изображая живой интерес. Даже записывала. А сама соображала, как ей все успеть сегодня – выйти на работу сегодня просто необходимо, четыре занятия. Но и доклад шпиона выслушать просто необходимо. Даже с помощью Бутуза это потребует немалого времени и концентрации…
И все же она справилась.
Вечером, после прогулки, её ждал крепкий кофе, которое Бутуз лично сварил в джезве:
— Вот, матушка, а то не выдержишь. Хотя по мне, лучше бы травок укрепляющих попила. У меня и сбор есть? А?
Зарница убила надежду домового на корню. Влила в себя густой напиток, зажгла свечи вокруг стула, и уселась верхом, облокотившись руками о спинку:
— Ты готов?
Домовому даже обрядов проводить не пришлось. Он взял куколку, одним движением разорвал ниточку, завязанную вокруг головы, там, где должны быть глаза, и велел:
— Говори!
И кукла заговорила. Тихий шепот, больше напоминающий обычные домовые шорохи, ворвался в уши Зарницы. Но она не разбирала слова, воспринимая сразу образы.
Светлое, просторное помещение. Столы. Шкафы и полки. Зарница узнала мастерскую Вересовой. Над одним из шкафов покачивалось марево. Едва заметное, такое поднимается над костром, или расплавленным асфальтом. Но вместо жара раскаленных углей или расплавившегося дорожного покрытия сомкнутые створки усыпали белые, чуть сверкающие в свете ламп иголочки инея.
Кукла могла видеть то, что скрыто от человеческих глаз. И неплотно сомкнутые дверцы шкафа не стали для неё преградой.
Узкие прямоугольные коробки, чем-то напоминающие гробы, перевязанные широкими атласными лентами. Сложные банты напоминали те, что украшают одеяльца малышей при выписке из роддома. Зарница застонала: нелепое, жуткое совпадение. Но совпадение ли?
