Однако я видела скрытое за исписанными листами лицо одногруппницы: на её губах играла довольная ухмылка. Реакция лорда Роберта показалась мне странной: судьба Оттара Злосчастного трагична и уж точно не вызывает чувства... мерзости?.. или... отвращения?.. Но я не успела над этим поразмыслить, так как вся площадь, повинуясь какой-то невидимой силе, пришла в движение: стайки студентов распадались и собирались в новые, уже объединённые по направлениям, чтобы затем устремиться к своим дилижансам. Это пришли кураторы.
Кто-то тронул меня за плечо, я обернулась и увидела Грету. Марк попрощался и ушёл обратно к целителям, а подруга неожиданно переменилась в лице и с досадой мотнула головой:
— Вот же я! Чуть не забыла!
Взяла меня за руки и серьёзно посмотрела в глаза:
— Запомни: отправка сообщений работает только по очереди. Чтобы очистить письмо, перечеркни содержимое крест-накрест – это сработает как с написанным тобой, так и мной. Хорошо?
— Хорошо, — я кивнула и улыбнулась. — Прекрасной тебе практики, дорогая! Не забывай отдыхать! И спасибо тебе за всё!
— Это ты не забывай отдыхать и проще относиться к учёбе! — обняла меня сокурсница.
— Вулф Грета, первый дилижанс! — долетел до нас усиленный магией голос куратора заклинателей.
Вот и всё. Грета ещё раз крепко обнимает меня на прощание, подхватывает дорожную сумку, подбадривает взглядом напоследок и устремляется к дальнему экипажу. Я вижу как край её форменного платья исчезает в светло-коричнево-рыжем море первокурсников.
Площадь заполняют голоса кураторов, распределяющих студентов по дилижансам и дающим наставления в дорогу. И меня окликает энергичный голос леди Кейтлин:
— Эрна! Рада видеть тебя в добром здравии! Пришла проводить группу?
— Да, — поворачиваюсь к ней, — и Грету...
— Набирайся сил и закрывай сессию! — желает кураторка, затем охватывает подопечных зорким взглядом: — Варди, что я вижу! Учебный год ещё не закончился, а с ним и обязанности! Где Зольберг и Норд? Живо сходил за ними.
Староста выглядит растерянным, виновато кивает:
— Простите, леди Кейтлин Кларк!.. А, вон же Олаф идёт! Отлично, я за Нордом! — и срывается с места.
"Олаф! Как я могла забыть о нём!" — щеки заливает румянец, сердце ускоряет бег, взгляд мечется по площади и находит его. Вот он идёт, идёт прямо ко мне?!
Точно сквозь пелену доносится голос леди Кейтлин:
— В дилижансах вас ждёт корзина с едой... Поделите на шестерых... Остановка будет только на обед...
Олаф поравнялся с кураторкой.
— Начинаю распределение... в чьей группе окажутся опоздавшие... чтобы те вовремя заняли свои места...
Олаф подходит ко мне и берёт за руку. По телу пробегает искра: россыпью огоньков от кончиков пальцев до правого запястья.
— Я попрощаться хотел. В лазарете сказали, тебя вчера выписали. А в общежитии уже и нет никого.
— Я Грету пошла проводить, — говорю и не могу сдержать радостную улыбку. — Да и как не повидаться с группой перед долгой разлукой?
А сама думаю только о нём.
— Да, — вздыхает, — теперь до конца лета не увидимся...
— Время быстро летит, не заметишь, как Открывающий бал подоспеет.
— Открывающий бал... — вторит задумчиво. — Я буду особенно его ждать, если ты подаришь мне первый танец.
Неужели? Свершилось?! Сердце бешено стучит, забываю дышать, опускаю глаза и как можно спокойнее говорю:
— Обещаю, первый танец – твой.
Шумный вдох и такой же выдох, тёплый воздух касается щеки, поднимаю глаза: Олаф расплывается в улыбке, открывает рот...
— Зольберг, вы задерживаете всю группу, — стальной голос рассекает воздух. — Крайне не рекомендую начинать практику с опоздания.
Олаф со вздохом отпускает мою руку, смотрит в последний раз смущенно-растерянно, извиняюще улыбается и идёт к одногруппникам. Я вижу, как у дилижанса ждут, переминаясь, Зельда и Дельмар, не желавшие прерывать нашу идиллию, а за ними в следующий экипаж уже забираются раскрасневшиеся и запыхавшиеся от стремительного бега Варди и Норд.
И вот все на своих местах, дилижансы ровно в срок трогаются с места, и, влекомые четвёрками свадльфарских лошадей, покидают площадь. Я машу вслед последнему четвёртому экипажу, увозящему Олафа и одногруппников, и какое-то время гул колес по брусчатке всё ещё стоит в моих ушах.
"Что он не успел сказать?.. Пригласить на свидание?.. Предложить встречаться?.." — вопросы роились в голове, не находя ответа. Одно теперь ясно точно – наши чувства взаимны, а значит и остальное приложится! Разлука на декаду действительно придала ему решимости, что ж тогда будет через три летних месяца? Ох, о таком подарке Богини я и не смела мечтать!
Но радужные грёзы развеялись в одночасье, стоило мне только распахнуть дверь в комнату общежития, да так и застыть на пороге. Вся левая половина студенческой кельи была в идеальном, неживом порядке. Наглухо закрытый платяной шкаф: ни пояска, ни халата не висит на створке; комод с плотно прилегающими ящиками; зеркальная дверца шкафчика над ним без следа волшебных чернил от беглых заметок подруги; совершенно чистый письменный стол и задвинутый стул без тёплой шали на спинке; навесные полки с ровными рядами книг; аккуратно заправленная кровать и пустота на общем прикроватном столике, где раньше стояла Гретина посуда...
Прихорашиваясь для Олафа, я и не заметила, как она сделала образцовую уборку. Изо рта вырвался прерывистый вздох, к горлу подкатил ком: я осталась совершенно одна... Вид разложенных тетрадей на прикроватном столике вернул меня в действительность. Я сглотнула и полезла в полку за конспектами по рекомендованной литературе.
Во время посещения в лазарете леди Кейтлин сказала, что инор Йенсен обещал подумать, что можно сделать с моей выездной практикой, пока он будет в отъезде на Всегармской конференции по травничеству. Шанс призрачный, но он есть. Значит, нужно постараться и сдать на отлично, чтобы оправдать лишние хлопоты лектора.
* * *
Два дня пролетели как один: подъём, завтрак в столовой, подготовка к экзамену, обед, прогулка в парке академии, чтение конспектов, ужин и ещё одна глава "Разбитых грёз" перед сном. Однако сегодня роман не шёл, я то и дело поглядывала на настенные часы – скоро должна была прийти весточка от Греты. Открытая страница никак не хотела оставаться в памяти. Пришлось признать, что письмо от подруги занимает все мои мысли, и со вздохом захлопнуть книгу. Что ж, можно и посидеть в ожидании, так не упущу момент активации артефакта и сделаю первый шаг к изучению его работы.
"Изучать – поизучаю, но исправлять огрехи?.. Боязно сломать и остаться совсем без связи с подругой..." — я переместилась за письменный стол и внимательно уставилась на письмо, лежащее печатью кверху.
Минуты тянулись томительно долго. Пару раз уже казалось, что вот — началось, но то была лишь игра отблесков магического пламени, горящего внутри стеклянной сферы люстры.
"Может Грета устала с дороги и отложила письмо на утро? Подождать ещё десять минут и лечь спать?" — я уже было потянулась за книгой, как краем глаза заметила лёгкое шевеление на столе.
Глядь! Вся поверхность письма подёрнулась мелкой рябью, будто сотня маленьких мурашей закопошилась, забегала под ней туда-сюда. И также резко всё успокоилось. Но, не тут-то было: вслед начал плавиться сургуч, обретая прежнюю форму тягучей красной капли. Я поднесла руку и вправду почувствовала тепло, а как убрала – увидела вновь застывшую печать с оттиском "ГВ". Активация произошла! Но как теперь его распечатать?..
Печать – явно часть артефакта, и повреди я её, наша переписка здесь и закончится. Грета не оставила инструкций на сей счёт... значит, предполагала, что способ снятия печати будет само собой разумеющимся и для неё и для меня?.. Стандартное заклинание распечатывания писем?! Однако, лучше сначала проверить, а потом уже колдовать, и я погрузилась в магические плетения на печати и вокруг неё. Спустя полчаса тщательных проверок все сомнения были развеяны.
— Фух! Слава Богине! — Артефакт остался цел и невредим: сургуч отошёл с нижнего подворота письма и остался на верхнем. И вот весточка от подруги передо мной:
Др-ая, Эри! Добрались хорошо. Адрес: ул. Запрудная, д. 14, №21. Сходи на пр-ник солнцестояния, пусть Б-ня подскажет про настоящую любовь! Удачи на экзамене! С л., Г.
Лист бумаги задрожал в руке и упал на поверхность стола. Я подняла глаза, невидящим взглядом окинула стену, книжные полки и тяжело вздохнула.
"Почему, Грета? Ну почему?! — в носу засвербило и навернулись слёзы. — Почему тебе не нравится Олаф? Не все так стремительно вступают в отношения. Дай нам просто быть!.. И потом, разве я говорила что-то по поводу того, как ты начала встречаться с Марком?!"
Перед глазами всплывает одиннадцатый вечер месяца луны. За окном завывает метель, бросает в стёкла пригоршни снега. Ровно тикают часы над дверью. Я сижу на кровати, руки с распахнутой книгой безвольно опустились на колени. Грета стоит в центре комнаты, пристально смотрит в глаза, щурится, хмурит лоб:
— Ты не рада за меня?
— Что ты! Я рада за вас с Марком! Это просто богинин дар – так скоро найти свою любовь!
— Хм! Я не искала, она сама меня нашла, — гасит мой наигранно восторженный порыв соседка. И снова пронзительно смотрит: — Не одобряешь, что я первой призналась и предложила встречаться?
— Конечно, нет! — горячо заверяю подругу, торопливо подбираю слова: — Я просто удивлена... как быстро... ты перешла от слов к делу!.. Только вчера ты призналась... что осознала свои чувства к Марку... и вот, сегодня...
Ветер швыряет в окно большую пригоршню снега. Бум! В голове словно колокол гудит: "Благовоспитанной девушке не пристало первой открывать свои чувства! И тем более предлагать встречаться!" Только бы не выдать, только не выдать...
— Как по мне, так лучше сразу признаться, чем тянуть и мучаться догадками, ожиданиями. Ни покоя тебе на душе, ни учёбы в голове! А так призналась, и либо обрадуешься, либо отгорюешь своё, и жизнь продолжается.
— Это так по-мужс...ственному! — ошарашенная её тирадой, выкручиваюсь в последний момент.
Тик-так, тик-так, слышно как движется стрелка часов, да снежная крошка царапает по стеклу.
— Неужели ты отказываешь женщинам в храбрости?.. — выдыхает Грета и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Я сделала это из заботы к себе: теперь от подготовки к сессии меня ничто отвлекать не будет. И Марка, кстати, тоже.
— Но ведь любовь могла быть безответной! — Лёгкость, с которой рассуждает об этом сокурсница, остаётся для меня недоступной.
— Не могла. Глаза-то у меня есть! Я уже в прошлом месяце подметила, что наше дружеское общение за работой в библиотеке становится для обоих чем-то большим. Но тогда ещё не понимала – чем.
Соседка подходит к стулу, сгружает плотно набитую книгами и тетрадями сумку.
— Но ты могла задеть его тем, что сделала первый шаг! — "И ранить его гордость! И получить отказ!" — стучит в голове, эхом пульсирует в ушах. Я совсем её не понимаю!
— Кого?! Сына сельского ветеринара и акушерки? Поверь мне, мы с Марком – одного поля ягоды!
— Но ты же горожанка! — поправляю подругу и хмурюсь в минутном замешательстве: к чему она клонит? Но не успеваю обдумать, как Грета спокойно отвечает:
— Да, горожанка, но из мещан.
— Я же не виновата, что мой дед получил потомственное почётное гражданство! — почти выкрикиваю в запальчивости и тут же осекаюсь, прикрываю рот рукой. Вот уж от кого не ожидала такого упрёка!
Она немного растеряна. "Редкое зрелище!" — отмечает какой-то чужой внутренний голос. Присаживается рядом и тихо отчётливо говорит:
— Эри, я никогда не попрекала и не упрекну тебя происхождением... Я лишь хотела сказать, что у нас разный жизненный опыт, разная среда, в которой мы росли. Но это не мешает нам дружить и обогащаться опытом друг друга.
Смотрю на неё недоверчиво, и натыкаюсь на теплый, заботливый взгляд:
— Прости, не думала, что кому-то придёт в голову этим попрекать...
— И ты меня прости, подумала про тебя невесть что... У меня не все одногруппники из городских такие, большинству это и не важно вовсе...
— Вот и хорошо, — подруга мягко улыбается в ответ.
Часы отбивают девять. Магическое пламя в люстре становится слабее – через час отбой. Грета встаёт и идёт к своей кровати, начинает переодеваться; как тут меня озаряет мысль:
— Постой, так ты совсем не сомневалась в ответе Марка?!
Сокурсница на мгновение застывает, поворачивается ко мне и с серьёзным и, в тоже время, каким-то беззащитным выражением лица отвечает:
— Да, нет. Сомнения были. Всегда есть шанс, в моём случае, правда, небольшой, неправильно истолковать поведение другого. Поэтому я и должна была открыться.
— Ну, я так считаю, — чуть-чуть помолчав, добавляет она.
Достаёт из комода косметичку, полотенца и уходит в душевую.
Да-а-а... Прямо не сказала, но очевидно же, что Грета всё поняла! И как я раньше не замечала?! В груди что-то зашевелилось, знакомое вязкое гнетущее чувство:
"Ты поступила нехорошо. Ты в лицо осуждала подругу". — "Я пыталась показать Грете опасность её действий!" — "Благовоспитанные девушки предупреждают подруг от неблаговидных поступков, а не обличают уже свершившиеся". — "Но Лотта же так поступала!" — "Лотта – твоя старшая сестра, это другое. Она печётся о добром имени семьи". — "Но ведь и я старше Греты на пару месяцев и забочусь о ней! Где другое?" — "..." — "...Да и так ли уж неприличен её поступок?.."
Что-то во мне изменилось с тех пор, как я поступила в Академию магии и поселилась в одной комнате с Гретой. В голову всё чаще стали закрадываться сомнения. Вот и сейчас я не могла однозначно оценить своё поведение. Часть меня голосила о недопустимости поступка подруги, другая – не видела в нём чего-то настолько ужасного: она же не распутство какое ему предложила?..
Тут я схватилась за пылающие щеки: может, права была мама, не желавшая отправлять меня в Гаэрру одну?! Может столица меня развратила?! Судорожно порывшись в голове и не найдя ничего подобного в своём поведении за прошедшие девять месяцев я с облегчением вздохнула, как очутилась в темноте.
Богиня! Это ж который час?! Кажется, полностью люстра гасла в одиннадцать. Ну, ничего себе, почитала весточку от подруги вечерком... Быстро ложиться спать! Завтра ещё к экзамену готовиться.
* * *
Спала я плохо. День прошёл беспокойно: в попытках одолеть оставшуюся тетрадь конспектов, но то и дело мыслями возвращаясь к зародившимся накануне сомнениям. Зыбкое предчувствие скорого разрешения не отпускало. Лишь спустя три часа после обеда волевым усилием мне удалось сосредоточиться на учёбе, сказав себе, что об остальном подумаю завтра, а ответное письмо напишу уже после экзамена. Так что весь вечер я провела за травничеством и, закончив повторять последний раздел, без сил свалилась на кровать, и в тот же миг сознание покинуло меня.
Проснулась я ни свет ни заря и уже не смогла уснуть: Богиня ласковым лучиком света прокралась в комнату и напомнила о себе – наступил день летнего солнцестояния. Повинуясь неясному порыву, я скоро оделась и выскочила на улицу.
Прохладный воздух заключил меня в объятия, пробежал волной мурашек по телу; в нос проник едва уловимый запах далёких костров, пылавших всю ночь накануне праздника на площадях Гаэрры. Я вдохнула утреннюю свежесть полной грудью и, влекомая ни с того ни с сего охватившим меня радостным чувством, закружилась на месте.
Кто-то тронул меня за плечо, я обернулась и увидела Грету. Марк попрощался и ушёл обратно к целителям, а подруга неожиданно переменилась в лице и с досадой мотнула головой:
— Вот же я! Чуть не забыла!
Взяла меня за руки и серьёзно посмотрела в глаза:
— Запомни: отправка сообщений работает только по очереди. Чтобы очистить письмо, перечеркни содержимое крест-накрест – это сработает как с написанным тобой, так и мной. Хорошо?
— Хорошо, — я кивнула и улыбнулась. — Прекрасной тебе практики, дорогая! Не забывай отдыхать! И спасибо тебе за всё!
— Это ты не забывай отдыхать и проще относиться к учёбе! — обняла меня сокурсница.
— Вулф Грета, первый дилижанс! — долетел до нас усиленный магией голос куратора заклинателей.
Вот и всё. Грета ещё раз крепко обнимает меня на прощание, подхватывает дорожную сумку, подбадривает взглядом напоследок и устремляется к дальнему экипажу. Я вижу как край её форменного платья исчезает в светло-коричнево-рыжем море первокурсников.
Площадь заполняют голоса кураторов, распределяющих студентов по дилижансам и дающим наставления в дорогу. И меня окликает энергичный голос леди Кейтлин:
— Эрна! Рада видеть тебя в добром здравии! Пришла проводить группу?
— Да, — поворачиваюсь к ней, — и Грету...
— Набирайся сил и закрывай сессию! — желает кураторка, затем охватывает подопечных зорким взглядом: — Варди, что я вижу! Учебный год ещё не закончился, а с ним и обязанности! Где Зольберг и Норд? Живо сходил за ними.
Староста выглядит растерянным, виновато кивает:
— Простите, леди Кейтлин Кларк!.. А, вон же Олаф идёт! Отлично, я за Нордом! — и срывается с места.
"Олаф! Как я могла забыть о нём!" — щеки заливает румянец, сердце ускоряет бег, взгляд мечется по площади и находит его. Вот он идёт, идёт прямо ко мне?!
Точно сквозь пелену доносится голос леди Кейтлин:
— В дилижансах вас ждёт корзина с едой... Поделите на шестерых... Остановка будет только на обед...
Олаф поравнялся с кураторкой.
— Начинаю распределение... в чьей группе окажутся опоздавшие... чтобы те вовремя заняли свои места...
Олаф подходит ко мне и берёт за руку. По телу пробегает искра: россыпью огоньков от кончиков пальцев до правого запястья.
— Я попрощаться хотел. В лазарете сказали, тебя вчера выписали. А в общежитии уже и нет никого.
— Я Грету пошла проводить, — говорю и не могу сдержать радостную улыбку. — Да и как не повидаться с группой перед долгой разлукой?
А сама думаю только о нём.
— Да, — вздыхает, — теперь до конца лета не увидимся...
— Время быстро летит, не заметишь, как Открывающий бал подоспеет.
— Открывающий бал... — вторит задумчиво. — Я буду особенно его ждать, если ты подаришь мне первый танец.
Неужели? Свершилось?! Сердце бешено стучит, забываю дышать, опускаю глаза и как можно спокойнее говорю:
— Обещаю, первый танец – твой.
Шумный вдох и такой же выдох, тёплый воздух касается щеки, поднимаю глаза: Олаф расплывается в улыбке, открывает рот...
— Зольберг, вы задерживаете всю группу, — стальной голос рассекает воздух. — Крайне не рекомендую начинать практику с опоздания.
Олаф со вздохом отпускает мою руку, смотрит в последний раз смущенно-растерянно, извиняюще улыбается и идёт к одногруппникам. Я вижу, как у дилижанса ждут, переминаясь, Зельда и Дельмар, не желавшие прерывать нашу идиллию, а за ними в следующий экипаж уже забираются раскрасневшиеся и запыхавшиеся от стремительного бега Варди и Норд.
И вот все на своих местах, дилижансы ровно в срок трогаются с места, и, влекомые четвёрками свадльфарских лошадей, покидают площадь. Я машу вслед последнему четвёртому экипажу, увозящему Олафа и одногруппников, и какое-то время гул колес по брусчатке всё ещё стоит в моих ушах.
"Что он не успел сказать?.. Пригласить на свидание?.. Предложить встречаться?.." — вопросы роились в голове, не находя ответа. Одно теперь ясно точно – наши чувства взаимны, а значит и остальное приложится! Разлука на декаду действительно придала ему решимости, что ж тогда будет через три летних месяца? Ох, о таком подарке Богини я и не смела мечтать!
Но радужные грёзы развеялись в одночасье, стоило мне только распахнуть дверь в комнату общежития, да так и застыть на пороге. Вся левая половина студенческой кельи была в идеальном, неживом порядке. Наглухо закрытый платяной шкаф: ни пояска, ни халата не висит на створке; комод с плотно прилегающими ящиками; зеркальная дверца шкафчика над ним без следа волшебных чернил от беглых заметок подруги; совершенно чистый письменный стол и задвинутый стул без тёплой шали на спинке; навесные полки с ровными рядами книг; аккуратно заправленная кровать и пустота на общем прикроватном столике, где раньше стояла Гретина посуда...
Прихорашиваясь для Олафа, я и не заметила, как она сделала образцовую уборку. Изо рта вырвался прерывистый вздох, к горлу подкатил ком: я осталась совершенно одна... Вид разложенных тетрадей на прикроватном столике вернул меня в действительность. Я сглотнула и полезла в полку за конспектами по рекомендованной литературе.
Во время посещения в лазарете леди Кейтлин сказала, что инор Йенсен обещал подумать, что можно сделать с моей выездной практикой, пока он будет в отъезде на Всегармской конференции по травничеству. Шанс призрачный, но он есть. Значит, нужно постараться и сдать на отлично, чтобы оправдать лишние хлопоты лектора.
* * *
Два дня пролетели как один: подъём, завтрак в столовой, подготовка к экзамену, обед, прогулка в парке академии, чтение конспектов, ужин и ещё одна глава "Разбитых грёз" перед сном. Однако сегодня роман не шёл, я то и дело поглядывала на настенные часы – скоро должна была прийти весточка от Греты. Открытая страница никак не хотела оставаться в памяти. Пришлось признать, что письмо от подруги занимает все мои мысли, и со вздохом захлопнуть книгу. Что ж, можно и посидеть в ожидании, так не упущу момент активации артефакта и сделаю первый шаг к изучению его работы.
"Изучать – поизучаю, но исправлять огрехи?.. Боязно сломать и остаться совсем без связи с подругой..." — я переместилась за письменный стол и внимательно уставилась на письмо, лежащее печатью кверху.
Минуты тянулись томительно долго. Пару раз уже казалось, что вот — началось, но то была лишь игра отблесков магического пламени, горящего внутри стеклянной сферы люстры.
"Может Грета устала с дороги и отложила письмо на утро? Подождать ещё десять минут и лечь спать?" — я уже было потянулась за книгой, как краем глаза заметила лёгкое шевеление на столе.
Глядь! Вся поверхность письма подёрнулась мелкой рябью, будто сотня маленьких мурашей закопошилась, забегала под ней туда-сюда. И также резко всё успокоилось. Но, не тут-то было: вслед начал плавиться сургуч, обретая прежнюю форму тягучей красной капли. Я поднесла руку и вправду почувствовала тепло, а как убрала – увидела вновь застывшую печать с оттиском "ГВ". Активация произошла! Но как теперь его распечатать?..
Печать – явно часть артефакта, и повреди я её, наша переписка здесь и закончится. Грета не оставила инструкций на сей счёт... значит, предполагала, что способ снятия печати будет само собой разумеющимся и для неё и для меня?.. Стандартное заклинание распечатывания писем?! Однако, лучше сначала проверить, а потом уже колдовать, и я погрузилась в магические плетения на печати и вокруг неё. Спустя полчаса тщательных проверок все сомнения были развеяны.
— Фух! Слава Богине! — Артефакт остался цел и невредим: сургуч отошёл с нижнего подворота письма и остался на верхнем. И вот весточка от подруги передо мной:
Др-ая, Эри! Добрались хорошо. Адрес: ул. Запрудная, д. 14, №21. Сходи на пр-ник солнцестояния, пусть Б-ня подскажет про настоящую любовь! Удачи на экзамене! С л., Г.
Лист бумаги задрожал в руке и упал на поверхность стола. Я подняла глаза, невидящим взглядом окинула стену, книжные полки и тяжело вздохнула.
"Почему, Грета? Ну почему?! — в носу засвербило и навернулись слёзы. — Почему тебе не нравится Олаф? Не все так стремительно вступают в отношения. Дай нам просто быть!.. И потом, разве я говорила что-то по поводу того, как ты начала встречаться с Марком?!"
Перед глазами всплывает одиннадцатый вечер месяца луны. За окном завывает метель, бросает в стёкла пригоршни снега. Ровно тикают часы над дверью. Я сижу на кровати, руки с распахнутой книгой безвольно опустились на колени. Грета стоит в центре комнаты, пристально смотрит в глаза, щурится, хмурит лоб:
— Ты не рада за меня?
— Что ты! Я рада за вас с Марком! Это просто богинин дар – так скоро найти свою любовь!
— Хм! Я не искала, она сама меня нашла, — гасит мой наигранно восторженный порыв соседка. И снова пронзительно смотрит: — Не одобряешь, что я первой призналась и предложила встречаться?
— Конечно, нет! — горячо заверяю подругу, торопливо подбираю слова: — Я просто удивлена... как быстро... ты перешла от слов к делу!.. Только вчера ты призналась... что осознала свои чувства к Марку... и вот, сегодня...
Ветер швыряет в окно большую пригоршню снега. Бум! В голове словно колокол гудит: "Благовоспитанной девушке не пристало первой открывать свои чувства! И тем более предлагать встречаться!" Только бы не выдать, только не выдать...
— Как по мне, так лучше сразу признаться, чем тянуть и мучаться догадками, ожиданиями. Ни покоя тебе на душе, ни учёбы в голове! А так призналась, и либо обрадуешься, либо отгорюешь своё, и жизнь продолжается.
— Это так по-мужс...ственному! — ошарашенная её тирадой, выкручиваюсь в последний момент.
Тик-так, тик-так, слышно как движется стрелка часов, да снежная крошка царапает по стеклу.
— Неужели ты отказываешь женщинам в храбрости?.. — выдыхает Грета и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Я сделала это из заботы к себе: теперь от подготовки к сессии меня ничто отвлекать не будет. И Марка, кстати, тоже.
— Но ведь любовь могла быть безответной! — Лёгкость, с которой рассуждает об этом сокурсница, остаётся для меня недоступной.
— Не могла. Глаза-то у меня есть! Я уже в прошлом месяце подметила, что наше дружеское общение за работой в библиотеке становится для обоих чем-то большим. Но тогда ещё не понимала – чем.
Соседка подходит к стулу, сгружает плотно набитую книгами и тетрадями сумку.
— Но ты могла задеть его тем, что сделала первый шаг! — "И ранить его гордость! И получить отказ!" — стучит в голове, эхом пульсирует в ушах. Я совсем её не понимаю!
— Кого?! Сына сельского ветеринара и акушерки? Поверь мне, мы с Марком – одного поля ягоды!
— Но ты же горожанка! — поправляю подругу и хмурюсь в минутном замешательстве: к чему она клонит? Но не успеваю обдумать, как Грета спокойно отвечает:
— Да, горожанка, но из мещан.
— Я же не виновата, что мой дед получил потомственное почётное гражданство! — почти выкрикиваю в запальчивости и тут же осекаюсь, прикрываю рот рукой. Вот уж от кого не ожидала такого упрёка!
Она немного растеряна. "Редкое зрелище!" — отмечает какой-то чужой внутренний голос. Присаживается рядом и тихо отчётливо говорит:
— Эри, я никогда не попрекала и не упрекну тебя происхождением... Я лишь хотела сказать, что у нас разный жизненный опыт, разная среда, в которой мы росли. Но это не мешает нам дружить и обогащаться опытом друг друга.
Смотрю на неё недоверчиво, и натыкаюсь на теплый, заботливый взгляд:
— Прости, не думала, что кому-то придёт в голову этим попрекать...
— И ты меня прости, подумала про тебя невесть что... У меня не все одногруппники из городских такие, большинству это и не важно вовсе...
— Вот и хорошо, — подруга мягко улыбается в ответ.
Часы отбивают девять. Магическое пламя в люстре становится слабее – через час отбой. Грета встаёт и идёт к своей кровати, начинает переодеваться; как тут меня озаряет мысль:
— Постой, так ты совсем не сомневалась в ответе Марка?!
Сокурсница на мгновение застывает, поворачивается ко мне и с серьёзным и, в тоже время, каким-то беззащитным выражением лица отвечает:
— Да, нет. Сомнения были. Всегда есть шанс, в моём случае, правда, небольшой, неправильно истолковать поведение другого. Поэтому я и должна была открыться.
— Ну, я так считаю, — чуть-чуть помолчав, добавляет она.
Достаёт из комода косметичку, полотенца и уходит в душевую.
Да-а-а... Прямо не сказала, но очевидно же, что Грета всё поняла! И как я раньше не замечала?! В груди что-то зашевелилось, знакомое вязкое гнетущее чувство:
"Ты поступила нехорошо. Ты в лицо осуждала подругу". — "Я пыталась показать Грете опасность её действий!" — "Благовоспитанные девушки предупреждают подруг от неблаговидных поступков, а не обличают уже свершившиеся". — "Но Лотта же так поступала!" — "Лотта – твоя старшая сестра, это другое. Она печётся о добром имени семьи". — "Но ведь и я старше Греты на пару месяцев и забочусь о ней! Где другое?" — "..." — "...Да и так ли уж неприличен её поступок?.."
Что-то во мне изменилось с тех пор, как я поступила в Академию магии и поселилась в одной комнате с Гретой. В голову всё чаще стали закрадываться сомнения. Вот и сейчас я не могла однозначно оценить своё поведение. Часть меня голосила о недопустимости поступка подруги, другая – не видела в нём чего-то настолько ужасного: она же не распутство какое ему предложила?..
Тут я схватилась за пылающие щеки: может, права была мама, не желавшая отправлять меня в Гаэрру одну?! Может столица меня развратила?! Судорожно порывшись в голове и не найдя ничего подобного в своём поведении за прошедшие девять месяцев я с облегчением вздохнула, как очутилась в темноте.
Богиня! Это ж который час?! Кажется, полностью люстра гасла в одиннадцать. Ну, ничего себе, почитала весточку от подруги вечерком... Быстро ложиться спать! Завтра ещё к экзамену готовиться.
* * *
Спала я плохо. День прошёл беспокойно: в попытках одолеть оставшуюся тетрадь конспектов, но то и дело мыслями возвращаясь к зародившимся накануне сомнениям. Зыбкое предчувствие скорого разрешения не отпускало. Лишь спустя три часа после обеда волевым усилием мне удалось сосредоточиться на учёбе, сказав себе, что об остальном подумаю завтра, а ответное письмо напишу уже после экзамена. Так что весь вечер я провела за травничеством и, закончив повторять последний раздел, без сил свалилась на кровать, и в тот же миг сознание покинуло меня.
Проснулась я ни свет ни заря и уже не смогла уснуть: Богиня ласковым лучиком света прокралась в комнату и напомнила о себе – наступил день летнего солнцестояния. Повинуясь неясному порыву, я скоро оделась и выскочила на улицу.
Прохладный воздух заключил меня в объятия, пробежал волной мурашек по телу; в нос проник едва уловимый запах далёких костров, пылавших всю ночь накануне праздника на площадях Гаэрры. Я вдохнула утреннюю свежесть полной грудью и, влекомая ни с того ни с сего охватившим меня радостным чувством, закружилась на месте.
