Теодору демон считал своей неудачей и винил в этом Изабо, зная, что без нее тут не обошлось, иначе почему следы Теодоры обрывались поблизости ее монастыря. Он «обследовал» монастырь снизу доверху, но никаких следов беглянки не обнаружил – матушка Изабо знала, как его обхитрить, хоть это и было непросто.
Мохерат изначально представлял для демона место, куда он не мог проникнуть потому, что натыкался на запретный знак в виде креста, перевитого терновыми ветками. Это амулет появлялся из ниоткуда без предупреждения после того, как его вымаливали непрерывно долгие годы. В мужском монастыре Мохерат такой амулет был. Матушка Изабо, как и отец Дамиан, о такой «защите» лишь мечтали – в их монастырях часто случались распри, молитва прерывалась, приходилось начинать все сначала и так из года в год.
Когда Теодора решилась на безумный шаг - спрятаться в мужском монастыре, ей надо было спросить совета у матушки Изабо - та бы отправила ее в Мохерат. Но Теодора следовало путем, которым её вела судьба.
После того, как Теодора покинула монастырь отца Дамиана и отправилась с младенцем на поиски нового пристанища, мать Изабо прилагала все усилия, чтобы "привести" ее в Мохерат. Надежнее "гнездышка", где навязанный Теодоре "птенец" должен был вырасти, не найти. Все портил демон, который после смерти Инес, вдруг стал сентиментален - его неудержимо тянуло туда, где они зачали младенца.
Изабо знала, что рано или поздно она увидит его под стенами Мохерат. Неимоверными усилиями ей удавалось сбивать демона со следа.
Увидев его у стен Мохерат, мать Изабо не стала прятаться и пошла на рискованный шаг, показавшись демону.
- Тебе туда не попасть, - сказала мать Изабо так, будто встретила демона совершенно случайно.
Демон обернулся, увидел её, проворчал недовольно:
- Ты? Что тебе от меня надо? Твоё стадо не здесь или на грешок потянуло?
- Тебе туда не попасть, - повторила она и присела рядом, давая понять, что хочет поговорить. Все это было крайне необычно – демон поразмыслил и присел рядом.
- Зачем она тебе? Живых мало?
- Ты про кого? – демон не терял бдительности и не сразу понял, о ком она говорила – об Инес или о Теодоре?
- О твоей последней жертве, Инес.
- Тоже мне жертва, она казалась мне вполне довольной. Мужчины в таком не ошибаются.
- Ты не мужчина, - фыркнула Изабо. Демон обиделся, но спорить не стал. Игуменья поняла, что сказанное задело ее собеседника. Значит она на верном пути…
- Почему не стал опровергать? – она упорно тянула тигра за хвост.
- Какой смысл? Что я тебе этим докажу? Что у меня есть сама знаешь что. Тебе его показать?
- Да ну тебя, как мальчишка.
Демон хмыкнул, ему понравилось, как Изабо отреагировала на его предложение – вроде не хамила, а отказала и настаивать не хочется. Он посмотрел на нее с одобрением.
- Сколько мы с тобой уже ходим вокруг да около? Как ниточка с иголочкой – куда я, туда и ты. Чего притащилась сюда? Посочувствовать?
- Смотри, иголочка, не уколись! Меня удивили твои попытки. Подумала, может ты забыл? Амулет не убрать, а тот, кто может, не станет – не для того дарил.
- Подбодрила. Чем еще порадуешь?
- Не было такой цели. А кое о чем напомнить могу. Всех грешников не спасу, знаю. Тех, что ты забрал или заберешь, оплакивать не перестану и буду за них молиться. Инес была не из моих. Её душа уже далеко. Так чего же ты здесь вынюхиваешь?
Демон насторожился и на вопрос не ответил, но, пользуясь случаем, задал свой вопрос, который его интересовал, пожалуй, больше, чем Инес.
- Если ты про младенца, которого она родила, то мне самому любопытно – почему он жив и что с ним собираются делать. Может быть это не мой? - демон усмехнулся, будто нерадивый папаша "сомневался".
Изабо с усмешкой посмотрела на демона:
– Раньше ты девок редко оставлял с таким подарком. Почему сейчас решился на новое "жертвоприношение"? Или это очередная попытка "продолжиться" в людях? Ты же их всегда презирал!
Демон смутился. Не потому, что игуменья угадала – он сам не мог ответить на тот же вопрос и даже не успел его сформулировать – интуиции хватило прийти сюда, чтобы упереться в то, что имело название – «невозможное». Мысль, чтобы продолжить себя в людях, ему в голову не приходила до того момента, как это глубоко подсознательное желание не озвучила эта «ведьма» в монашеском одеянии.
- Шел бы ты по своим делам, - сказала строгим голосом Изабо. – Ловец душ.
-Это моя работа, - огрызнулся демон.
- Твоя работа – соблазнять, но не награждать своим семенем, тем более, что толку в этом никакого.
Демон вдруг стало неприятно, что он обсуждает интимные для себя вещи с какой-то монахиней. Прицепилась к нему, ходит за ним, вынюхивает. Вот и сейчас они встретились у стен Мохерат? Что у нее тут за дело, если только она не следила именно за ним?
- А ты непростая игуменья, - прорычал он с угрозой.
- И ты не простой бес. Ты - демон. Твой поступок тебя не красит – только глупый лис может передушить всех кур в курятнике, вместо того, чтобы забрать одну. За что ты так поступил с Инес?
- Не много ли на себя взяла, монахиня?
- Сколько смогла. А ты? Молчишь? Вот и я о том. Думай, демон, думай.
В словах Изабо, которая открыто лезла не в свои дела, звучало приглашение к сделке – демон чуял это за версту и решил поторговаться.
- Если я тебя правильно понял, тебе от меня что-то нужно. Но ты до конца не будешь откровенна. Потому говоришь загадками. Попробую разгадать. Твое беспокойство связано с младенцем. Ты нашла меня, чтобы что-то предложить. Я прав? Я соглашусь на любые твои условия, если ты выполнишь две мои просьбы. Заметь – не условия, а просьбы.
- Какие?
- Дать мне возможность похоронить Инес, она упокоится, как и подобает подружке демона. Повод для таких почестей есть – наш ребенок выжил. И еще. Я хочу увидеть этого младенца.
- Хорошо. Ты займешься похоронами той, кого погубил. Сделаешь доброе дело – ее родители скоро друг друга возненавидят, споря о том, как поступить с ее телом. Приходи к стенам монастыря завтра после полуночи. Ребенка увидишь в том случае, если он сам этого захочет. Ждать придется долго, если не передумаешь.
Демон призадумался. Он предположил, что мать Изабо приготовила западню, но какую – не разгадал и кивнул в знак того, что условия приняты. Демон положился на будущее – монахиня не бессмертна в отличие от него, а желания младенца пока в расчет брать не стоило. И все же, его не покидало ощущение, что история его взаимоотношений с этой матушкой Изабо только начинается. Монахиня была довольна встречей потому, что Мохерат демона больше не интересовал.
Глава 18.
Родители покойной Инес готовы были на крайности, лишь бы каждый мог настоять на своем. Отец Дамиан хотел оставить тело дочери в подземелье. Не только для того, чтобы сохранить тайну. В нем проснулись отцовские чувства, и жажда видеть дочь даже в таком состоянии. Не сумев быть ей нужным при жизни, игумен взялся отмаливать грешную душу своей дочери и хоть так унять боль, которая раздирала отцовское сердце.
Каждую ночь он спускался один в подземелье, закрывался в пещере, где на каменном возвышении лежало тело Инес, опускался на колени и молился о ее душе.
Чтобы не возбуждать подозрения и не выдать себя, он брал с собой не факел, а несколько свечей. В этот раз торопился и взял только одну. Игумен, как обычно спустился в Инес, проверил, хорошо ли запер за собой дверь и приступил к молитве. Все шло, как обычно.
Свеча потрескивала, распространяла в сыром подземелье легкий аромат воска, что было очень кстати – прошло уже довольно времени и тело покойной претерпевало естественные изменения. На нежном лице под мраморной бледностью проступали темные пятна, и сама кожа начала съеживаться, будто усыхала. Черты лица заострились.
Отец Дамиан прочитал очередную литанию (молитву) и присел рядом с телом дочери, чтобы передохнуть. Его рука случайно коснулась края ее одежды. Игумен отдернул руку, встал и отошел в дальний угол, где из стены выдавался уступ, на котором можно было сидеть. Свеча осталась возле Инес.
Игумен смотрел на покойницу издалека. В какой-то момент ему показалось, что ее лицо изменилось – бледность и безобразные пятна смерти пропали, щеки и подбородок порозовели.
- «Это свеча», - подумал игумен и прикрыл глаза, ему захотелось вздремнуть, ночь была длинная, он хотел побыть с телом до утра, чтобы потом сразу пойти на утреннюю литургию и вместе со всеми провести обряд «заочного погребения», как поступали с теми, кто принял монашество и для мира перестал существовать. Исчезновение Инес эта легенда объясняла наилучшим образом. К такому решению он пришел накануне и сообщил жене.
- Что ты сделаешь с телом? – испугалась Клариса, представив, как тело ее несчастной дочери будут замуровывать в одну из ниш мрачного подземелья монастыря.
- Ничего из того, о чем подумала ты, - ответил настоятель. – Тайно вынесем тело и похороним нашу Инес, хоть у себя в саду. Там мы сможем предаваться печали сколько захотим. Ты довольна?
- В саду?
- А что? Там та же земля, что и везде. Прах к праху. Посадишь в том месте свои любимые розы, будешь за ними ухаживать и каждый раз вспоминать об утрате. Со временем твоя боль утихнет. От горя тоже устаешь, если тебе о нем напоминают ежечасно или видишь в окно могилы. В нашем положении это будет лучшее решение. Если Инес похоронить в другом месте, подальше отсюда, мы не сможем бывать там часто, не вызвав лишних вопросов.
- А что мы скажем остальным? Куда пропала Инес?
- Об этом я уже подумал. Договорюсь, есть знакомая настоятельница женского монастыря. Она подтвердит, что среди послушниц есть наша дочь, которая «приняла постриг» и живет там под новым именем.
- Она согласится?
-Я смогу ее убедить. У них тоже есть, что скрывать. Монастырские стены скрывают множество тайн. Одной будет больше.
***
Тело покойницы портилось. Матушка Изабо торопилась отдать ее демону, чтобы тот успокоился, заодно можно было избавиться от тела, которое всем «мешало». Обещание насчет встречи с ребенком откладывалось на неопределенное время. Теодору ждали в Мохерат под видом послушника Феодосия, которому поручили присматривать, якобы за его собственным ребенком, прижитым на стороне. В будущем мать Изабо надеялась пристроить ребенка Инес в дом к его же бабке, матери Инес, Кларисе. Теодора со временем могла стать монахиней и если уж решится на постриг, то ей уже не придется прятаться под чужим именем - в монастыре матушки Изабо для нее всегда найдется место. Она сплела сложную паутину взаимных обязательств и ожиданий. Укладывая все это в своей голове, сокрушалась:
- "Не запутаться бы…"
***
Помимо подготовки убежища для Теодоры, матушка Изабо намеревалась уничтожить колдовской родник, возле которого был зачал ребенок Инес - на всякий случай, чтобы не тянуло туда. Это оказалось не так просто. Пришлось обойти окрестности и найти то самое растение, которое своим ядом отравляло воду «нечистой, греховной магией». Уничтожив цикуту, игуменья не смогла очистить почву и камни, которые успели напитаться дурной «силой». Место оставалось проклятым.
Настоятель Мохерат знал о ее изысканиях, но не препятствовал - не хотел связывать. О матушке Изабо говаривали разное. И никто не мог точно сказать, кто ей покровительствует. Полагали, что это очень влиятельные силы. Но вот насколько..? Настоятель Мохерат решил, что эти силы всяко не выше Бога и попросил пригласить назойливую монахиню к нему на разговор.
Изабо пришлось выслушать немало претензий по поводу того, что она вторглась не в свой монастырь, но со своим уставом и стала наводить порядки. На это она ответила:
- Скажите спасибо, что я не ославила Мохерат на всю округу - вы же знали, что у вас под боком творится нехорошее и ничего не сделали. Наверняка извлекали из этого свою выгоду. Знаю я таких - раскорячатся между верой в чудеса, которые от Бога и колдовством и думают, что это одно и то же. Хотя знают, что это и есть та дверь, сквозь которую демон находит путь к доверчивым людям. А в Мохерат не дверь, а целый пролом в стене!
- Откуда вы узнали о том, что у нас «нечистый» родник? – спросил настоятель, понимая, что его прижали к стене и будут что-то требовать.
- В женских монастырях нет привычки скрывать такие вещи, предпочитают добиваться чудес молитвой и послушанием, а не водицей сомнительного происхождения, - матушка Изабо дала понять, что раскрывать своих информаторов не намерена. Пришлось удовлетвориться таким ответом. Настоятель знаменитого Мохерат был посрамлен и решил не спускать дерзости, проворчал в ответ:
- Увы, за «христовыми невестами», особенно теми, кто утратил свою невинность, надо полагать, сражаясь с демонами-искусителями, нам не угнаться.
- Вы что-то сказали, святой отец? – матушке Изабо намек не понравился - слишком грубо, но обидно потому, что во многом справедливо. Пускаться в объяснения по поводу того, почему монахинь так называют, не стала - сам знает - это и есть сознательное отречение от мирского, символ. Обычно добродушное лицо матушки Изабо стало жестким. Настоятель взглянул на нее и понял, что пора заканчивать спор - он знал, что неправ, но ответить то надо!
- Вам послышалась, матушка Изабо. Благодарю вас, что помогаете нам избавиться от скверны и сохранить нашу репутацию. Мы ваши должники.
Теперь Изабо не сомневалась, что лучше Мохерат места не найти - настоятель пойдет на любые ее условия. Осталось ему объявить о том, что у него будут гости и они задержатся на неопределенное время, а затем привести в Мохерат Теодору и ребенка.
***
Сон окончательно сморил отца Дамиана, который коротал ночь у тела дочери. Он пробудился от стука – звук был едва слышен, но и сон - неглубоким.
- Кто здесь? – голос игумена дрожал от волнения и страха, который овладел им, как только он понял, что свеча вот-вот погаснет и он останется в полной темноте наедине с телом покойной дочери.
- Отец...
Только сейчас он рассмотрел, что покойница не лежала, а уже сидела на своем ложе и смотрела в его сторону. Она не предпринимала попыток встать. Ее взгляд был осмысленным и печальным. Инес была, как живая.
-Инес. Ты же умерла!
-Да. Мою душу не приняли.
-Не приняли? Как это? – с точки зрения своего статуса, игумен задавал нелепые вопросы. Но кто из духовенства знает больше, чем сами умершие? Инес смотрела на отца с чувством явного превосходства. Ей нужны были ответы. Вопросы отца показались ей неуместными и даже глупыми.
- Меня вернули, челн, в котором я плыла, почти достиг другого берега... Где мой ребенок? Ведь он у меня родился – ты не будешь это отрицать?. Непутевая дочь по-твоему не могла родить ничего стоящего, ты ведь так думал?
Игумен надеялся, что успеет отмолить Инес. Случилось непредвиденное и это, по мнению игумена, не могло быть делом рук Бога – Инес далеко не праведница. Семейные разборки измотали и опустошили его. Дочь создала ему такие проблемы, которые он не мог разрешить при ее жизни, и как оказалось, и после смерти тоже. То, что с ним происходило сейчас, казалось невероятным, он смотрел на свою дочь, говорил с ней, а сам искал разумные объяснения.
