У костра остался один старик. Он смотрел на пламя и ворошил палкой угли. Старик был глухим - не слышал, как крики удивления сменили вопли ужаса и боли, потом снова наступила тишина.
Демон вернулся в пещеру и обнаружил, что она пуста. Он подошел к озеру, опустил в него руку. Ее тут же облепили светящиеся капельки, которые метнулись прочь, стоило ему пошевелиться. Демон осмотрелся и увидел на камнях следы женских ног. Они испускали слабое свечение и вели к выходу. Следы почти высохли. Демон понял, что опоздал – Инес отправилась на поиски жертвы.
- Может ну ее, - подумал демон, потом сообразил, что Инес от него не отстанет, будет приходить, когда вздумается. Он не привык к такой несвободе и жалел, что не поговорил с бывшей подружкой об этом сразу. И одна мысль обожгла совсем уже неприятным подозрением – ревнива ли Инес.
Она отказалась от его помощи, когда умирала и при встрече с ним вела себя независимо, не проявляла никакой симпатии. Добиться благодарности за свое воскрешение также не спешила, возможно – сомневалась, что дело в его поцелуе. Может так получиться, что «бывшая» захочет им помыкать. Свое отцовство в такой ситуации демон считал уже не недоразумением, а неприятностью. Интерес к ребенку после всех этих переживаний заметно ослабел.
- Если бы он попал в мои руки сразу, мне бы удалось его воспитать должным образом, а так – кто знает, что ему наговорили обо мне. Демон-полукровка – аномалия, от которой можно ожидать, что угодно.
Чем быстрее он найдет Инес, тем больше шансов уладить разногласия и договориться о том, как они будут существовать. Демона не желал иметь никаких рычагов влияния на себя. Претензии Изабо были сущей ерундой по сравнению с тем, что могла потребовать Инес, вообразив себя его женой. Уж он насмотрелся на эти «счастливые семейные пары» и не хотел бы оказаться в этом «аду».
Следы Инес не были видны простому смертному, но для демона они обладали тем же свойством, что и для собаки – имели специфический запах. Сбивать со следа Инес еще не научилась, и демон довольно быстро разобрался, куда она пошла.
Он увидел верблюдов. Они бесцельно бродили среди оливковых деревьев, старались держаться ближе друг к другу. Похоже, их что-то напугало или кто-то намеренно их отвязал. Животные были наполовину развьюченными, так поступают, если хотят, чтобы утром погрузка не занимала много времени. Это значит, что остановка предназначалась для завершающих приготовлений перед тем, как отправиться на рынок. Караван расположился на отдых в роще и был незаметен с дороги. Верблюды не сбежали, но и собрать их – нужно время.
- Если бы я хотел крови без особых проблем, выбрал бы этот. Но верблюды не на месте. Что же тут произошло?
Следы Инес были отчасти затоптаны испуганными животными, но ближе к оливам, стали ощущаться отчетливей и они вели в глубь рощи. Демон почуял запах крови – воздух пропитался им, это сбивало с толку и со следа. Он заметил отблеск костра и пошел в том направлении.
Выйдя на поляну, увидел разложенный бивуак, но он был пуст, если не считать единственного старика – он сидел рядом с очагом и не реагировал на его появление. Демон приблизился вплотную, наклонился и тронул человека за плечо. Тот обернулся – старые слезящиеся от дыма глаза видели немногое, но страха в них не было. Демон спросил:
- Ты видел женщину? Молодую. Она безумна.
Старик очертил рукой полукруг – демон догадался, что он попросил его повторить. На этот раз старик пристально смотрел на его губы и, когда демон сказал про молодую женщину, радостно закивал головой, потыкал пальцем в разложенные вещи и показал в сторону олив.
- Она и все, кто здесь был, ушли туда? – уточнил демон. Старик, довольный, что смог объясниться, снова закивал головой.
Запах крови затмил все остальные. Вскоре обнаружилась место, откуда он исходил. Старые стволы олив тоже были в крови. В ветвях повсюду были видны человеческие останки.
- Её разозлили, - догадался демон и увидел живого. Юноша сидел, сжавшись в комок и смотрел в одну точку. Демон присмотрелся, удивленный, что кто-то выжил после такой бойни, которую учинила Инес. Юноша был хорош собой, только не в себе. Демон предположил, что тут действует заклятье, видимо Инес освоила пару подобных фокусов. Но для чего она сохранила ему жизнь и где она сейчас? Наевшись досыта, она теперь могла долгое время обходиться тем, что взяла – забирая чужие жизни, Инес теперь спасала свою.
- «Почему она просто не убила их? Она – гентакуб, но не безумна или я чего-то не заметил?» - демон не стал церемониться с молодым погонщиком верблюдов, пнут ногой. Тот покорно встал. Демон увидел, что его одежда в характерном беспорядке и понял, что Инес не только пила его кровь, что было заметно по характерному следу на шее. Она делала еще кое-что… Укол ревности настроения не добавил.
- Так-так, потянуло на свежатину. Вот оно, женское вероломство, а я еще хотел о ней скорбеть», - схватив юношу за руку, демон грубо поволок его за собой.
Отец Инес, с тех пор, как его вывели из склепа, вел себя странно – снял с себя облачение, непрестанно молился и отказывался говорить о том, что с ним произошло. Монастырская братия ждала его распоряжений, но вместо них настоятель через несколько дней попросил позвать Кларису, мать Инес.
Услышав, что ее ждут в монастыре, она удивилась, но отказать не посмела – самой было любопытно, что надумал бывший и помнит ли хоть что-то из событий той ночи, когда она с игуменьей, можно сказать, спасли ему жизнь.
- Что тебе нужно? – Клариса считала, что упрямство бывшего мужа и есть причина, что тело дочери оставалось непогребенным столько времени, а внук оказался в руках чужих людей.
Взглянув на уже немолодого, но все еще привлекательного мужчину, Клариса заметила интересную перемену – на игумене не было облачения – его мускулистую фигуру больше ничего не скрывало, он выглядел, как обычный мирянин, а не как настоятель монастыря. Еще больше Клариса поразилась тому, что увидела в его глазах – боль, страдание и бесконечную печаль измученной души. Неприязнь, отчуждение и даже гнев, которые она испытывала к нему, отошли на второй план. Вместо этого она ощутила, что ее душа была такой же опустошенной и глубоко несчастной.
Идя на встречу, Клариса не хотела, чтобы муж видел ее слабой, собиралась показать, что презирает его. Ах, если он был груб с ней, ей не пришлось бы переживать о том, что и она совершила ошибку, за которую ее следует осудить не меньше его. Тихий и печальный голос напомнил ей, каким ее муж был в годы их молодости – его признания в любви, звучали, как музыка. Клариса поняла, что ночное приключение повлияло на него не так, как она ожидала. Забытье, в которое его отправила мать Изабо, прошло и унесло с собой все наносное, то, что развело их по разные стороны пропасти, в которую канули мечты и надежды на совместное семейное счастье. Они снова стояли рядом и дышали, как одно целое. Клариса изо всех сил старалась воспротивиться этому чувству, но оно неумолимо твердило свое – горе изменило его и ты должна оставить обиды в прошлом.
- Сядь, Клариса. Я позвал тебя для того, что бы узнать – что ты видела, там в склепе? - он начал без предисловий и угадал - Клариса не была настроена на реверансы, они были одни и можно было не притворяться.
- Пустое ложе – вот что!
Если бы мать Изабо слышала это, она бы поняла – Клариса не поверила ни единому ее слову. В рассказы про крысу, которая ее укусила, в том числе. Она изводила себя сомнениями – если Инес была жива, получается, что она сама отдала ее и неизвестно, что с ней сделают. Укусы на шее пугали догадкой, что Инес обезумела. Тем более, не следовало оставлять её в таком положении.
- Значит, мне не придется клясться своим саном и всеми святыми, что наша дочь вовсе не умерла. Молчи! Я не все сказал. Она хотела меня убить. И она бы это сделала, если бы не ты - я слышал твой голос, не отрицай. Но там был кто-то еще, кого ты провела в запретную часть монастыря, вопреки строгому запрету. Ты выкрала у меня схему коридоров. Клариса, я знаю, как ты ненавидишь меня с некоторых пор, но тебе не следовало забывать о том, что в монастырь женщина без дозволения попадает в том случае, если мертва и ее тело готовят к отпеванию. Ты проникла обманом и тем самым нарушила серьезное табу. Погоди, дай договорить. Я много размышлял о случившемся и до сих пор не знаю - благодарить мне тебя или наказать за пренебрежение всеми мыслимыми правилами.
Если бы под ногами Кларисы проползла змея, она бы не подпрыгнула так высоко, чтобы потом обрушиться на игумена с кулаками.
- Собрался меня наказать? Упрекаешь меня? Не твое ли решение – не придавать ее тело земле, стало причиной нарушения этих твоих табу? Если ты заподозрил, что Инес жива и узнал меня, почему не дал знак? Возможно, мы могли бы ее спасти! Я схожу с ума от этой мысли! Мы убили свою дочь дважды - первый раз, когда ты заточил ее в этом склепе и потом, когда я отдала ее своими руками.
- Клариса, опомнись! – настоятель пытался утихомирить жену, которая отчаянно молотила его по груди, по лицу. Но он был слишком слаб и мог только закрываться руками от разъяренной матери и от правды, которая была в ее словах.
Наконец Клариса выдохлась. Она устало опустилась на колени и зарыдала. Настоятель ждал, когда хоть немного успокоится. Наконец, ее рыдания стали тише – усталость снова брала свое.
– Что ж, надеюсь, мы можем продолжить наш разговор. Мы не враги, Клариса. Я люблю свою дочь и признаю, что совершил чудовищную ошибку. Кто мог знать, что с ней случится такое?
Клариса поняла, что он имел ввиду необъяснимое «воскрешение» Инес. Начало их общения говорило о том, что первый барьер отчуждения пройден. Оба знают правду. Оставалось еще много невысказанного, но время поджимало, оба чувствовали, что надо объединяться. Клариса решила, что будет откровенной.
- Кому ты отдала ее тело?
- Ее забрала мать Изабо.
- Но для чего!
- Для погребения, сказала, тело Инес упокоится в пещере на дне подземного озера, там ее никто не потревожит.
- А потом? Что было потом – когда ветер загасил свечу?
- На меня напали. Потом почувствовал укус.
- Посмотри сюда, - игумен показал жене свою руку со следами зубов.
- Боже, что это? На тебя напала собака?
- Откуда она в монастыре, - усмехнулся настоятель. - Это сделала наша дочь.
- Ты безумен… Сначала ты не хотел нашу дочь похоронить по-христиански, собирался замуровать её в подземелье. Теперь я слышу про то, что она укусила тебя! Хочешь убедить меня в том, что это она безумна, а не ты? Тебя надо самого заточить в том подземелье!
Клариса снова разрыдалась и запричитала, путая слова молитвы и проклятий в адрес мужа за то, что он сделал и бога, которому тоже досталось за то, что не помог. Поиски крайнего всегда заканчиваются обвинением в адрес того, на кого больше всего уповают и не верят, но требуют чуда. Благоразумие и подсказки здравого смысла без остатка растворялись в кислоте отчаяния, ярости и гордыни.
Игумен подошел к Кларисе, не решаясь прикоснуться к ней. Она подняла голову, посмотрела мужу в глаза и ударила себя в грудь.
- Что мы натворили с тобой? Ведь мы же любили ее. Ты - любил, я знаю!
Настоятель преодолел свою робость и сделал то, что хотел, но боялся – коснулся волос жены, погладил ее по голове и перекрестил.
- Вставай, Клариса, хватит уже плакать. Слезы бесполезны, – он помог ей подняться и усадил на свою кровать. - Мы оба виноваты. По грехам нашим. Мне нельзя было становиться игуменом. Какой из меня настоятель? Исповедовался в своих грехах, исповедовал других и грешил, как в первый раз. Так богу не служат. Про тебя не стану ничего говорить, сама все знаешь. Ты напрасно потакала Инес, ее наклонностям, видела, что из нее растет. Как сама не уважала узы брака, так и ей внушила, что в семье плотское наслаждение превыше всего, а муж – слепец или рогоносец, лишь бы дарил наряды. Мы оба виноваты в том, что погубили свою дочь, не остановили ее, когда можно было. Ты и я – мы были заняты собой. Я своим монашеством. Ты – обидой на это.
- Если бы хоть несколько слов из этого ты сказал раньше, - Клариса упрекнула бывшего мужа и добавила. - Если ты знал, что я плохая мать, надо было думать об этом, когда выбирал себе жену.
- Невеста, жена и мать своим детям - это три разных женщины. Разбираться в трех ипостасях одной личности, да еще женщины, никому из мужчин не дано. Кто говорит, что понимает вас – врет или ошибается и верит в свое заблуждение. Вы покорны и добры к своим мужьям, соблюдаете перемирие, пока любите. Ты разлюбила меня раньше, чем я научился любить тебя, как свою жену. Признайся в этом хотя бы сейчас и тебе станет легче. Я уже не тот, что был. Твои слова не причинят мне боли больше той, что мучает меня из-за моих собственных ошибок, из-за Инес и ее ребенка. Разногласия с тобой - дело прошлое. Наши ошибки проросли в детях.
Клариса смотрела на отца Инес и боялась поверить в то, что он изменился и самокритичное настроение со временем не пройдет. Она слишком долго ждала, когда он одумается и останется с семьей, а не предпочтет стать рабом своего обета богу. Не бог заставляет принять решения…
- Но я хочу попытаться исправить то, что еще возможно. Я не могу ничего сделать для Инес – она больше не человек. Тебе надо это знать, Клариса. Но я хочу вернуть нашего внука. Только так смогу искупить свою вину перед ним и перед Инес, клянусь, ее сын не будет сиротой. Мы признаем его и он будет нашим наследником. Мне все равно, что скажут другие. Я так решил. Поддержишь ли ты меня?
Клариса растерялась. Час назад этот человек был противен ей, сейчас он был единственным, кто мог разделить ее чувства, понять и поддержать. Она снова ему верила и молила о том, чтобы это было навсегда – нового разочарования и предательства она точно не переживет.
- Так ты уверен, что это она…
- Более чем – я видел своими глазами, как у нее отрастали зубы, они еле умещались во рту. После того, как она напилась нашей крови, Инес стала гентакубом. Это примерно то же, что и вампиры или суккубы. Разница в том, что они тяготеют к своей семье, но не в том смысле, как нам хотелось. Мы теперь для нее гарантия, что она не умрет – за нами не надо охотиться, мы накормим ее сами… Это единственная возможность для гентакуба оставаться человеком. Если она будет пить кровь животных, то со временем утратит человеческий облик. Мы в западне, Клариса. Прости, что был так слеп и не послушал тебя.
- О, муж мой, - Клариса не выдержала, прильнула к его сильному телу – воспоминания молодости нахлынули на нее, пробуждая чувства. Она ждала, что он ответит на ее порыв. Но это произошло не сразу – игумен не был готов в такому повороту – он был уверен, что Клариса никогда его не простит. Боясь все испортить, он осторожно обнял ее и бережно прижал к себе.
- Я и забыл, как это приятно, - проговорил он. - Мы слишком дорого заплатили за иллюзию счастья, которая овладела мной. Лучше было бы прожить в бедности, но с тобой. Может быть судьба Инес была бы другой.
Глава 30
Демон вернулся в пещеру и обнаружил, что она пуста. Он подошел к озеру, опустил в него руку. Ее тут же облепили светящиеся капельки, которые метнулись прочь, стоило ему пошевелиться. Демон осмотрелся и увидел на камнях следы женских ног. Они испускали слабое свечение и вели к выходу. Следы почти высохли. Демон понял, что опоздал – Инес отправилась на поиски жертвы.
- Может ну ее, - подумал демон, потом сообразил, что Инес от него не отстанет, будет приходить, когда вздумается. Он не привык к такой несвободе и жалел, что не поговорил с бывшей подружкой об этом сразу. И одна мысль обожгла совсем уже неприятным подозрением – ревнива ли Инес.
Она отказалась от его помощи, когда умирала и при встрече с ним вела себя независимо, не проявляла никакой симпатии. Добиться благодарности за свое воскрешение также не спешила, возможно – сомневалась, что дело в его поцелуе. Может так получиться, что «бывшая» захочет им помыкать. Свое отцовство в такой ситуации демон считал уже не недоразумением, а неприятностью. Интерес к ребенку после всех этих переживаний заметно ослабел.
- Если бы он попал в мои руки сразу, мне бы удалось его воспитать должным образом, а так – кто знает, что ему наговорили обо мне. Демон-полукровка – аномалия, от которой можно ожидать, что угодно.
Чем быстрее он найдет Инес, тем больше шансов уладить разногласия и договориться о том, как они будут существовать. Демона не желал иметь никаких рычагов влияния на себя. Претензии Изабо были сущей ерундой по сравнению с тем, что могла потребовать Инес, вообразив себя его женой. Уж он насмотрелся на эти «счастливые семейные пары» и не хотел бы оказаться в этом «аду».
Следы Инес не были видны простому смертному, но для демона они обладали тем же свойством, что и для собаки – имели специфический запах. Сбивать со следа Инес еще не научилась, и демон довольно быстро разобрался, куда она пошла.
Он увидел верблюдов. Они бесцельно бродили среди оливковых деревьев, старались держаться ближе друг к другу. Похоже, их что-то напугало или кто-то намеренно их отвязал. Животные были наполовину развьюченными, так поступают, если хотят, чтобы утром погрузка не занимала много времени. Это значит, что остановка предназначалась для завершающих приготовлений перед тем, как отправиться на рынок. Караван расположился на отдых в роще и был незаметен с дороги. Верблюды не сбежали, но и собрать их – нужно время.
- Если бы я хотел крови без особых проблем, выбрал бы этот. Но верблюды не на месте. Что же тут произошло?
Следы Инес были отчасти затоптаны испуганными животными, но ближе к оливам, стали ощущаться отчетливей и они вели в глубь рощи. Демон почуял запах крови – воздух пропитался им, это сбивало с толку и со следа. Он заметил отблеск костра и пошел в том направлении.
Выйдя на поляну, увидел разложенный бивуак, но он был пуст, если не считать единственного старика – он сидел рядом с очагом и не реагировал на его появление. Демон приблизился вплотную, наклонился и тронул человека за плечо. Тот обернулся – старые слезящиеся от дыма глаза видели немногое, но страха в них не было. Демон спросил:
- Ты видел женщину? Молодую. Она безумна.
Старик очертил рукой полукруг – демон догадался, что он попросил его повторить. На этот раз старик пристально смотрел на его губы и, когда демон сказал про молодую женщину, радостно закивал головой, потыкал пальцем в разложенные вещи и показал в сторону олив.
- Она и все, кто здесь был, ушли туда? – уточнил демон. Старик, довольный, что смог объясниться, снова закивал головой.
Запах крови затмил все остальные. Вскоре обнаружилась место, откуда он исходил. Старые стволы олив тоже были в крови. В ветвях повсюду были видны человеческие останки.
- Её разозлили, - догадался демон и увидел живого. Юноша сидел, сжавшись в комок и смотрел в одну точку. Демон присмотрелся, удивленный, что кто-то выжил после такой бойни, которую учинила Инес. Юноша был хорош собой, только не в себе. Демон предположил, что тут действует заклятье, видимо Инес освоила пару подобных фокусов. Но для чего она сохранила ему жизнь и где она сейчас? Наевшись досыта, она теперь могла долгое время обходиться тем, что взяла – забирая чужие жизни, Инес теперь спасала свою.
- «Почему она просто не убила их? Она – гентакуб, но не безумна или я чего-то не заметил?» - демон не стал церемониться с молодым погонщиком верблюдов, пнут ногой. Тот покорно встал. Демон увидел, что его одежда в характерном беспорядке и понял, что Инес не только пила его кровь, что было заметно по характерному следу на шее. Она делала еще кое-что… Укол ревности настроения не добавил.
- Так-так, потянуло на свежатину. Вот оно, женское вероломство, а я еще хотел о ней скорбеть», - схватив юношу за руку, демон грубо поволок его за собой.
***
Отец Инес, с тех пор, как его вывели из склепа, вел себя странно – снял с себя облачение, непрестанно молился и отказывался говорить о том, что с ним произошло. Монастырская братия ждала его распоряжений, но вместо них настоятель через несколько дней попросил позвать Кларису, мать Инес.
Услышав, что ее ждут в монастыре, она удивилась, но отказать не посмела – самой было любопытно, что надумал бывший и помнит ли хоть что-то из событий той ночи, когда она с игуменьей, можно сказать, спасли ему жизнь.
- Что тебе нужно? – Клариса считала, что упрямство бывшего мужа и есть причина, что тело дочери оставалось непогребенным столько времени, а внук оказался в руках чужих людей.
Взглянув на уже немолодого, но все еще привлекательного мужчину, Клариса заметила интересную перемену – на игумене не было облачения – его мускулистую фигуру больше ничего не скрывало, он выглядел, как обычный мирянин, а не как настоятель монастыря. Еще больше Клариса поразилась тому, что увидела в его глазах – боль, страдание и бесконечную печаль измученной души. Неприязнь, отчуждение и даже гнев, которые она испытывала к нему, отошли на второй план. Вместо этого она ощутила, что ее душа была такой же опустошенной и глубоко несчастной.
Идя на встречу, Клариса не хотела, чтобы муж видел ее слабой, собиралась показать, что презирает его. Ах, если он был груб с ней, ей не пришлось бы переживать о том, что и она совершила ошибку, за которую ее следует осудить не меньше его. Тихий и печальный голос напомнил ей, каким ее муж был в годы их молодости – его признания в любви, звучали, как музыка. Клариса поняла, что ночное приключение повлияло на него не так, как она ожидала. Забытье, в которое его отправила мать Изабо, прошло и унесло с собой все наносное, то, что развело их по разные стороны пропасти, в которую канули мечты и надежды на совместное семейное счастье. Они снова стояли рядом и дышали, как одно целое. Клариса изо всех сил старалась воспротивиться этому чувству, но оно неумолимо твердило свое – горе изменило его и ты должна оставить обиды в прошлом.
- Сядь, Клариса. Я позвал тебя для того, что бы узнать – что ты видела, там в склепе? - он начал без предисловий и угадал - Клариса не была настроена на реверансы, они были одни и можно было не притворяться.
- Пустое ложе – вот что!
Если бы мать Изабо слышала это, она бы поняла – Клариса не поверила ни единому ее слову. В рассказы про крысу, которая ее укусила, в том числе. Она изводила себя сомнениями – если Инес была жива, получается, что она сама отдала ее и неизвестно, что с ней сделают. Укусы на шее пугали догадкой, что Инес обезумела. Тем более, не следовало оставлять её в таком положении.
- Значит, мне не придется клясться своим саном и всеми святыми, что наша дочь вовсе не умерла. Молчи! Я не все сказал. Она хотела меня убить. И она бы это сделала, если бы не ты - я слышал твой голос, не отрицай. Но там был кто-то еще, кого ты провела в запретную часть монастыря, вопреки строгому запрету. Ты выкрала у меня схему коридоров. Клариса, я знаю, как ты ненавидишь меня с некоторых пор, но тебе не следовало забывать о том, что в монастырь женщина без дозволения попадает в том случае, если мертва и ее тело готовят к отпеванию. Ты проникла обманом и тем самым нарушила серьезное табу. Погоди, дай договорить. Я много размышлял о случившемся и до сих пор не знаю - благодарить мне тебя или наказать за пренебрежение всеми мыслимыми правилами.
Прода от 26.09.2023, 13:44
Глава 31.
Если бы под ногами Кларисы проползла змея, она бы не подпрыгнула так высоко, чтобы потом обрушиться на игумена с кулаками.
- Собрался меня наказать? Упрекаешь меня? Не твое ли решение – не придавать ее тело земле, стало причиной нарушения этих твоих табу? Если ты заподозрил, что Инес жива и узнал меня, почему не дал знак? Возможно, мы могли бы ее спасти! Я схожу с ума от этой мысли! Мы убили свою дочь дважды - первый раз, когда ты заточил ее в этом склепе и потом, когда я отдала ее своими руками.
- Клариса, опомнись! – настоятель пытался утихомирить жену, которая отчаянно молотила его по груди, по лицу. Но он был слишком слаб и мог только закрываться руками от разъяренной матери и от правды, которая была в ее словах.
Наконец Клариса выдохлась. Она устало опустилась на колени и зарыдала. Настоятель ждал, когда хоть немного успокоится. Наконец, ее рыдания стали тише – усталость снова брала свое.
– Что ж, надеюсь, мы можем продолжить наш разговор. Мы не враги, Клариса. Я люблю свою дочь и признаю, что совершил чудовищную ошибку. Кто мог знать, что с ней случится такое?
Клариса поняла, что он имел ввиду необъяснимое «воскрешение» Инес. Начало их общения говорило о том, что первый барьер отчуждения пройден. Оба знают правду. Оставалось еще много невысказанного, но время поджимало, оба чувствовали, что надо объединяться. Клариса решила, что будет откровенной.
- Кому ты отдала ее тело?
- Ее забрала мать Изабо.
- Но для чего!
- Для погребения, сказала, тело Инес упокоится в пещере на дне подземного озера, там ее никто не потревожит.
- А потом? Что было потом – когда ветер загасил свечу?
- На меня напали. Потом почувствовал укус.
- Посмотри сюда, - игумен показал жене свою руку со следами зубов.
- Боже, что это? На тебя напала собака?
- Откуда она в монастыре, - усмехнулся настоятель. - Это сделала наша дочь.
- Ты безумен… Сначала ты не хотел нашу дочь похоронить по-христиански, собирался замуровать её в подземелье. Теперь я слышу про то, что она укусила тебя! Хочешь убедить меня в том, что это она безумна, а не ты? Тебя надо самого заточить в том подземелье!
Клариса снова разрыдалась и запричитала, путая слова молитвы и проклятий в адрес мужа за то, что он сделал и бога, которому тоже досталось за то, что не помог. Поиски крайнего всегда заканчиваются обвинением в адрес того, на кого больше всего уповают и не верят, но требуют чуда. Благоразумие и подсказки здравого смысла без остатка растворялись в кислоте отчаяния, ярости и гордыни.
Игумен подошел к Кларисе, не решаясь прикоснуться к ней. Она подняла голову, посмотрела мужу в глаза и ударила себя в грудь.
- Что мы натворили с тобой? Ведь мы же любили ее. Ты - любил, я знаю!
Настоятель преодолел свою робость и сделал то, что хотел, но боялся – коснулся волос жены, погладил ее по голове и перекрестил.
- Вставай, Клариса, хватит уже плакать. Слезы бесполезны, – он помог ей подняться и усадил на свою кровать. - Мы оба виноваты. По грехам нашим. Мне нельзя было становиться игуменом. Какой из меня настоятель? Исповедовался в своих грехах, исповедовал других и грешил, как в первый раз. Так богу не служат. Про тебя не стану ничего говорить, сама все знаешь. Ты напрасно потакала Инес, ее наклонностям, видела, что из нее растет. Как сама не уважала узы брака, так и ей внушила, что в семье плотское наслаждение превыше всего, а муж – слепец или рогоносец, лишь бы дарил наряды. Мы оба виноваты в том, что погубили свою дочь, не остановили ее, когда можно было. Ты и я – мы были заняты собой. Я своим монашеством. Ты – обидой на это.
- Если бы хоть несколько слов из этого ты сказал раньше, - Клариса упрекнула бывшего мужа и добавила. - Если ты знал, что я плохая мать, надо было думать об этом, когда выбирал себе жену.
- Невеста, жена и мать своим детям - это три разных женщины. Разбираться в трех ипостасях одной личности, да еще женщины, никому из мужчин не дано. Кто говорит, что понимает вас – врет или ошибается и верит в свое заблуждение. Вы покорны и добры к своим мужьям, соблюдаете перемирие, пока любите. Ты разлюбила меня раньше, чем я научился любить тебя, как свою жену. Признайся в этом хотя бы сейчас и тебе станет легче. Я уже не тот, что был. Твои слова не причинят мне боли больше той, что мучает меня из-за моих собственных ошибок, из-за Инес и ее ребенка. Разногласия с тобой - дело прошлое. Наши ошибки проросли в детях.
Клариса смотрела на отца Инес и боялась поверить в то, что он изменился и самокритичное настроение со временем не пройдет. Она слишком долго ждала, когда он одумается и останется с семьей, а не предпочтет стать рабом своего обета богу. Не бог заставляет принять решения…
- Но я хочу попытаться исправить то, что еще возможно. Я не могу ничего сделать для Инес – она больше не человек. Тебе надо это знать, Клариса. Но я хочу вернуть нашего внука. Только так смогу искупить свою вину перед ним и перед Инес, клянусь, ее сын не будет сиротой. Мы признаем его и он будет нашим наследником. Мне все равно, что скажут другие. Я так решил. Поддержишь ли ты меня?
Клариса растерялась. Час назад этот человек был противен ей, сейчас он был единственным, кто мог разделить ее чувства, понять и поддержать. Она снова ему верила и молила о том, чтобы это было навсегда – нового разочарования и предательства она точно не переживет.
- Так ты уверен, что это она…
- Более чем – я видел своими глазами, как у нее отрастали зубы, они еле умещались во рту. После того, как она напилась нашей крови, Инес стала гентакубом. Это примерно то же, что и вампиры или суккубы. Разница в том, что они тяготеют к своей семье, но не в том смысле, как нам хотелось. Мы теперь для нее гарантия, что она не умрет – за нами не надо охотиться, мы накормим ее сами… Это единственная возможность для гентакуба оставаться человеком. Если она будет пить кровь животных, то со временем утратит человеческий облик. Мы в западне, Клариса. Прости, что был так слеп и не послушал тебя.
- О, муж мой, - Клариса не выдержала, прильнула к его сильному телу – воспоминания молодости нахлынули на нее, пробуждая чувства. Она ждала, что он ответит на ее порыв. Но это произошло не сразу – игумен не был готов в такому повороту – он был уверен, что Клариса никогда его не простит. Боясь все испортить, он осторожно обнял ее и бережно прижал к себе.
- Я и забыл, как это приятно, - проговорил он. - Мы слишком дорого заплатили за иллюзию счастья, которая овладела мной. Лучше было бы прожить в бедности, но с тобой. Может быть судьба Инес была бы другой.
