663 год
По жалобному лаю стаи гончих он понял, что преследователи сбились со следа. Мужчина, прибитый серебряными гвоздями к стволу старого тиса, презрительно фыркнул и тотчас застонал. Едва ли не каждое движение откликалось болью. Проклятый металл! Проклятое дерево! Вместе они обессилили его, но не сломили. Тот, кто назначил ему мучительную пытку, просчитался – он никогда не унизится, признавая мнимую вину.
Поступь девушки, бесшумной тенью выскользнувшей на поляну, он не услышал. Зато учуял горьковатый аромат ее крови, лишь отдаленно напоминающий людской. Вышитое черными жемчужинами платье изорвано, нежная кожа босых ног сбита о корни, разноцветные локоны выбились из замысловатой прически – и все-таки она оставалась прекрасной и так похожей на людскую женщину.
Но она ею не была. Необычные волосы, изящные, чуть заостренные ушки и рот с тридцатью шестью игольчатыми зубами выдавали в ней долго живущее существо. И она посчитала бы за оскорбление, если бы ее, Бин Сидхе, то есть Женщину холма, спутали с человечкой. Гордыня сидхе не знала удержу и стала их слабым местом. Сыграв на этом чувстве, они с Филиппом и захватили их сидх, благодатные земли, где царит вечное лето, всегда цветут яблони, а солнце не обжигает.
– Энвфис, пришла меня проведать? – усмехнулся мужчина. – Как тебе дикая охота, устроенная Филиппом? Дичью быть не так весело, как преследователем?
Беглянка, гневно сверкнув бирюзовыми глазами, сжала тонкие губы и принялась спокойно плести косу из прядок всех цветов радуги.
– Кучке вампиров на лошадях далеко до Дикой Охоты, – закончив работу, презрительно фыркнула красавица и в свою очередь поинтересовалась: – Ну и как оно, Алистар, знать, что тебя променяли на смертную женщину?
Пленник оскалился в улыбке. Нет, глумливый вопрос не задел его. Он ненавидел, когда его прекрасное имя Аристарх, означающее «самый лучший властитель», небрежно коверкали.
– Поверь, Энвфис, гораздо лучше, чем осознавать, что вскоре станешь ужином. К тому же я выразил свое недовольство.
– Глупец. Филипп никогда не простит смерть девчонки. Он любил ее.
Мужчина скривился, но промолчал.
– Хочешь отомстить, Алистар?
– Нет, – быстро ответил вампир.
– Врешь, клыкастый, – звонко рассмеялась девушка. – Ты жаждешь мести. И я тебя понимаю. Ведь он тебя предал, Алистар. Вы вместе завоевали наш сидх, вместе одолели наших лучших воинов. И что же? Кто сидит на терновом троне и повелевает Нижним Амстердамом? – сидхе поморщилась, произнося новое название, которое захватчики дали ее холму. – Филипп – повелитель, а ты узник ядовитого дерева. Тис и серебро отравят твою кровь, и тебе придется возвращать прежнюю силу годами, даже если Филипп вскоре смилостивится и отменит наказание.
– Энвфис, не пора ли тебе бежать?
– Не переживай, к собачкам еще не скоро вернется обоняние, – легкомысленно отмахнулась радужноволосая. – А ты когда откроешь глаза на правду, Алистар?
– С чего вдруг печешься о моем прозрении, ушастая?
Девушка прищурилась и правдиво созналась:
– Хочу отомстить за убитых братьев и сестер. Если ты сбежишь и унесешь Ключ от холма с собой, то Филипп, обманом надевший терновую корону моего отца, никогда не сможет выйти из него. Он станет рабом завоеванных владений – это ли не достойная месть?
– И какова цена помощи? В чем подвох?
– Клянусь богиней-матерью Дану, я не лгу.
– Ты, действительно, отдашь мне Ключ? – изумился вампир.
Они месяцами пытали королевскую семью, но не получили желаемое. А оказывается, все просто.
– Да, но взамен ты поклянешься не передавать его Филиппу и уйдешь из сидха.
– Клянусь, Энвфис, – и мужчина произнес слова древнего заклятия. Теперь за нарушение обета, сама Природа покарает его, где бы он не находился.
– Я в тебе не ошиблась.
Сидхе широко улыбнулась, обнажив мелкие зубки, и разорвала лиф платья.
– Не время распутствовать, Энвфис! – притворно возмутился вампир, но жадного взгляда от молочно-белой груди не отвел.
Последняя принцесса из своего рода острым ногтем обвела контуры угольно-зеленой татуировки над сердцем. Пленник тиса, раздувая ноздри, с наслаждением втянул запах потекшей темной крови. Что-то бормоча себе под нос, сидхе вновь и вновь обводила рисунок. Вскоре от груди до бедер ткань сменила платья свой изумрудный цвет на черный.
– Вот…
Татуировка превратилась в осязаемое украшение, выпавшее на дрожащую ладошку сидхе. Наблюдая, как она, ни разу не застонав, вырезает Ключ из собственного тела, вампир проникся к ней невольным уважением.
Изготовленное из золота, не больше воробьиного яйца, оно одновременно напоминало равнолучевой крест с кругом и четырехлистный клевер, благо, что россыпь небольших изумрудов по краям усиливали сходство.
– И как пользоваться этим Ключом?
– Его носят ближе к телу. Он исполняет приказы, отданные четко и внятно.
Завернув украшение в клочок шелка, оторванный от подола, девушка положила его в сочную густую траву. Затем подступила к узнику древнего древа и притворно ласковым голосом предупредила:
– Будет больно.
Вампир едва не раскрошил зубы, пока сидхе с удовольствием вырывала длинные гвозди из его плоти. Выдираемые также и из тиса, они проходили через плоть, смазывая ее древесным соком. Темно-красный, он смешивался с кровью, причиняя еще большие мучения.
Двадцать шестой, последний гвоздь сидхе вытянуть не успела. Не утерпев, вампир рванул вперед и, отлепившись от ствола, упал, утащив за собой спасительницу.
Клыки Аристарха глубоко рассекли шею беглянки. Алчно глотая живительную жидкость, вампир не сразу услышал шепот:
– Ты ведь поклялся…
– Клялся уйти из холма и не отдавать Ключ Филиппу, маленькая сидхе.
Нет, он не собирался убивать ее, всего лишь ослабить на то время, что понадобится загонщикам добраться сюда. Пусть отвлечет на себя внимание, послужив еще раз.
Последняя из королевского рода, Энвфис отличалась наивностью и доверчивостью ребенка. Как-никак всего каких-то семьдесят восемь лет… Ему бы стало совестно, если бы он знал, что такое стыд.
Собачий лай раздался близко, в паре сотен ярдов от них. Оставив хрипящую Энвфис у подножья тысячелетнего тиса, он подобрал с земли Ключ и приказал:
– Наверх, в Новый Амстердам.
Спящий городок, основанный голландскими переселенцами, вскоре переименуют в Нью-Йорк, и разрастется он со временем в мегаполис. Сейчас же его обнимала ночь в по-летнему душных объятиях.
Здесь беглецу делать нечего. Настало время возвращаться в Старый Свет.
1-е мая
Лиля, довольно вздохнув, откинулась на бортик ванной. Приятно горячая вода и ароматная пена мягким облаком укутывали ее измученное ночным дежурством тело.
Несколько толстых свечей с запахом грейпфрута, высокий бокал с апельсиновым соком и гигантская коробка шоколадных конфет придавали купанию романтический настрой. Жаль только, не было Кира. Хотя будь рядом ее любимый мужчина, всего остального и не понадобилось бы – один его вид создавал нужную атмосферу.
Увы, с Кириллом они не виделись уже неделю, и девушка страшно скучала. От тоски не спасали даже ночные дежурства в магическом патруле.
Неделька выдалась еще та: мало того, что спала по пять часов в сутки, так еще и в журнале на нее свалилась дополнительная работа. Лиля крутилась, как хомяк в колесе, но стоило появиться свободной минутке – и мысли возвращались к любимому. Впервые расставшись на столь длительный срок, девушка осознала, что больше не сможет без него жить. Любовь к Кириллу вошла в ее кровь, заменив собою кислород, и теперь она без него задыхалась.
Лиля сделала пару глотков – и отставила бокал к свече. Окунулась с головой в воду, смывая шампунь с волос, затем поднесла прядь к носу и удовлетворенно вздохнула. Наконец-то, запах канализации вымылся.
Да, она провалилась в городские нечистоты. И теперь это позорное событие навсегда пропишется в ее биографии.
Магичка поморщилась, вспоминая поистине лошадиное ржание напарника, склонившегося над отверстием люка. Хохоча и держась за живот, он не хотел ее вытаскивать, пока не сделает пару фоток на память. Угомонила Антона, надавав ему по шее, вечно серьезная Юлька. Зеленоволосый панк успел запечатлеть несколько кадров Лилиного позора и собирался продемонстрировать ребятам в штабе, но увидев показывающую кулак Макарову, отказался от самоубийственной идеи.
Слушая, как патрульные преследовали малолетних магов-хулиганов, Мирослав не смеялся. Наоборот. Хмурый Глава Совета магов отчитал Лилиных кураторов за то, что позволили подопечной потерять контроль и в раздражении выплеснуть Силу. Повезло, что в последний момент девушка сумела придержать взбунтовавшуюся натуру, и от этого в канализации всего лишь закипела вода, а не загорелось ближайшее жилое здание.
Несмотря на это, Мирослав принял решение: Макарова снова одевает сдерживающие магию браслеты. И сейчас они были единственным «украшением» на ее теле – все остальное, включая обручальное кольцо и защитные обереги, пришлось снять для чистки от вонючей жижи, заполнявшей канализационный колодец.
Завернувшись в полотенце и обмотав второе вокруг головы, магичка выступила из ванной.
В зеркале, занимающем половину стены, отразилась девушка с серыми уставшими глазами. Левую скулу, от виска до уголка пухлых губ, перечеркивала багровая царапина – результат падения. С ладонями дело обстояло лучше: содранную кожу ей чуть подлечила Юлька, прежде чем Главный маг Совета не начал метать молнии. Практически родственник, он, тем не менее, не давал Лиле послаблений.
Хорошо, что Кирилл возвращается через четыре дня, и на ней все успеет зажить.
Включив свет, она затушила свечи и привела ванную в надлежащий вид. Зевая, отнесла коробку с шоколадом в их с Киром спальню и собралась уже ложиться, когда услышала подозрительный звук.
Лиля напряженно замерла. Неужели послышалось?
Нет, ей не показалось. Пока она наслаждалась ароматической пенкой, кто-то залез в квартиру и теперь шумел на кухне.
Ведьма с тоской посмотрела на ограничители магии. Просто карма какая-то! Она постоянно оставалась беззащитной перед лицом опасности.
Ну, почти беззащитной.
Поправив полотенце на груди, она достала из-под кровати мачете. Тот самый нож, с которым собиралась выстоять почти год назад против демона, взламывающего защиту квартиры Макаровой-старшей. Бабушка подарила его после долгих уговоров.
Девушка кралась осторожно, стараясь не предупредить о своем приближении грабителей. То, что это обычный грабитель, а не кто похуже, можно не сомневаться. Полуночник, заявившийся со злыми намерениями, не стал бы бродить по кухне. Видать, она слишком мало бывала дома, раз кто-то посчитал, что хозяева надолго куда-то уехали.
Пол под ногами скрипнул. Лиля, замерев, перевела дух. Подождала пару мгновений и тихонько проскользнула в комнату.
Приоткрытая дверца двухметрового холодильника скрывала взломщика почти полностью. Разглядеть можно лишь большие ступни в серых носках. Вежливый грабитель – разулся.
Крепче сжав мачете, девушка мысленно пообещала себе отучить жулика вламываться в дома злых ведьм.
США, Нью-Йорк, 1-е мая
Стальной браслет с дюжиной подвесок весело звенел, хотя его бегущая хозяйка испытывала животный ужас. Девушка неслась без оглядки, источая каждой порой кожи страх. Бежала, хромая на левую ногу, но боясь остановиться хоть на миг, чтобы оторвать уцелевший каблук на правой туфле. Дыхание с хрипом вырывалось изо рта, светлые волосы выбились из высокого хвоста и прилипли к влажному лбу, короткое синее платье подскочило вверх, оголяя бедра. Симпатичное лицо искажала застывшая гримаса отчаяния.
Однако преследователю нравился ее вид. Азартно загоняя жертву, он не спешил завершать охоту. Хотелось дать блондиночке шанс, а заодно и нагулять аппетит.
Девчонка, оглянулась, предсказуемо споткнулась и рухнула с криком на асфальт, чуть-чуть не добежав до тупика, куда он ее старательно загонял. Преследователь недовольно поморщился – оставшиеся метры придется тащить девку в укромный уголок на себе. Можно, конечно, дождаться, чтобы она поднялась и доковыляла туда сама. Но кровь, вытекающая из ран на сбитых коленках, слишком ароматна, чтобы сдерживаться дальше.
За считанные мгновения он преодолел расстояния между ними. Одной рукой схватив блондинку сзади за одежду, другой зажав рот, почти бережно оттащил ее за мусорные контейнеры. Швырнув к стене, прислушался к окружающим звукам, чтобы убедиться, что никого поблизости нет, и его пиршество пройдет незамеченным. Никого. Теперь его внимания принадлежит всецело ей.
– Пожалуйста, не надо! – заскулила девушка, выставляя вперед ладони. – Возьмите деньги, только не трогайте меня!
Он не стал с ней заговаривать. Зачем? Он никогда не церемонился с едой.
Запах крови будоражил его естество, заставив клыки непроизвольно выдвинуться. Девица в слабом электрическом свете, льющемся откуда-то сверху, сумела рассмотреть его нечеловеческую природу, понять, что он не обычный насильник. И заорала:
– Вампир! Вамп…
Крик тотчас оборвался – вампир схватил ее за горло и подтащил к себе. Об асфальт, звеня, ударился браслет – девушка, отбиваясь, порвала его.
Он не стал ее зачаровывать – любил видеть страх и тщетную надежду, что в последний момент придет спасение. Прежде чем впиться в артерию, заглянул в лицо жертвы – и растерялся – вместо ужаса в глазах блондинки светилась насмешка.
Вампир замер. Нет, не от удивления. В прямом смысле слова он застыл, не в силах пошевелить ни единым мускулом. Его не слушались даже веки.
Мнимая жертва медленно обошла вокруг пойманного заклинанием обездвижения вампира и довольно хмыкнула:
– Неожиданный улов. Помнишь меня, клыкастик?
Она встала напротив вампира, и ее внешность видоизменилась: иллюзия клочками сползла, открывая потрясенному кровососу темные волосы и карие, горящие ненавистью глаза. Щелкнув пальцами, девушка частично освободила вампира от заклинания, позволив ему говорить.
– Нет, не помню. Кто ты? Мы встречались раньше? – как ни старался, он не мог вспомнить запоминающееся лицо своего несостоявшегося ужина. – Я не собирался тебя убивать, честное слово!
– Ну да, просто осушил бы, а через считанные минуты я бы умерла сама.
– Нет, я хотел утолить только голод! После укуса я, подчистив память, отпустил бы тебя!
– Хороша сказочка, клыкастик, да только я выросла из детского возраста.
– Если бы я знал, что ты магичка, то вообще не взглянул бы в твою сторону!
– А вот в это я верю, – усмехнулась брюнетка. – Вы, кровососы, выбираете лишь беспомощных.
– Прости, я не увидел, что ты принадлежишь к Полуночи. Давай разойдемся с миром? Отпусти меня, слышишь?
– Нет.
– Почему? Ведь я ничего тебе не сделал!
– Зато делал другим, – холодно возразила девушка. – Наверное, и не упомнишь, скольких человеческих женщин ты убил? Вот за них я и буду мстить.
– Так ты охотница! – наконец догадался плененный. – Но меня не за что наказывать – я никогда не убивал людей!
Магичка покачала головой:
– А как же все те рассказы друзьям, полные кровавых подробностей? Ты врал им? Или врешь сейчас мне?
Вампир напрягся, заметив, что охотница достает из сумочки кол. Хочет помучить, догадался бывший преследователь, проще и быстрей убить магией.
По жалобному лаю стаи гончих он понял, что преследователи сбились со следа. Мужчина, прибитый серебряными гвоздями к стволу старого тиса, презрительно фыркнул и тотчас застонал. Едва ли не каждое движение откликалось болью. Проклятый металл! Проклятое дерево! Вместе они обессилили его, но не сломили. Тот, кто назначил ему мучительную пытку, просчитался – он никогда не унизится, признавая мнимую вину.
Поступь девушки, бесшумной тенью выскользнувшей на поляну, он не услышал. Зато учуял горьковатый аромат ее крови, лишь отдаленно напоминающий людской. Вышитое черными жемчужинами платье изорвано, нежная кожа босых ног сбита о корни, разноцветные локоны выбились из замысловатой прически – и все-таки она оставалась прекрасной и так похожей на людскую женщину.
Но она ею не была. Необычные волосы, изящные, чуть заостренные ушки и рот с тридцатью шестью игольчатыми зубами выдавали в ней долго живущее существо. И она посчитала бы за оскорбление, если бы ее, Бин Сидхе, то есть Женщину холма, спутали с человечкой. Гордыня сидхе не знала удержу и стала их слабым местом. Сыграв на этом чувстве, они с Филиппом и захватили их сидх, благодатные земли, где царит вечное лето, всегда цветут яблони, а солнце не обжигает.
– Энвфис, пришла меня проведать? – усмехнулся мужчина. – Как тебе дикая охота, устроенная Филиппом? Дичью быть не так весело, как преследователем?
Беглянка, гневно сверкнув бирюзовыми глазами, сжала тонкие губы и принялась спокойно плести косу из прядок всех цветов радуги.
– Кучке вампиров на лошадях далеко до Дикой Охоты, – закончив работу, презрительно фыркнула красавица и в свою очередь поинтересовалась: – Ну и как оно, Алистар, знать, что тебя променяли на смертную женщину?
Пленник оскалился в улыбке. Нет, глумливый вопрос не задел его. Он ненавидел, когда его прекрасное имя Аристарх, означающее «самый лучший властитель», небрежно коверкали.
– Поверь, Энвфис, гораздо лучше, чем осознавать, что вскоре станешь ужином. К тому же я выразил свое недовольство.
– Глупец. Филипп никогда не простит смерть девчонки. Он любил ее.
Мужчина скривился, но промолчал.
– Хочешь отомстить, Алистар?
– Нет, – быстро ответил вампир.
– Врешь, клыкастый, – звонко рассмеялась девушка. – Ты жаждешь мести. И я тебя понимаю. Ведь он тебя предал, Алистар. Вы вместе завоевали наш сидх, вместе одолели наших лучших воинов. И что же? Кто сидит на терновом троне и повелевает Нижним Амстердамом? – сидхе поморщилась, произнося новое название, которое захватчики дали ее холму. – Филипп – повелитель, а ты узник ядовитого дерева. Тис и серебро отравят твою кровь, и тебе придется возвращать прежнюю силу годами, даже если Филипп вскоре смилостивится и отменит наказание.
– Энвфис, не пора ли тебе бежать?
– Не переживай, к собачкам еще не скоро вернется обоняние, – легкомысленно отмахнулась радужноволосая. – А ты когда откроешь глаза на правду, Алистар?
– С чего вдруг печешься о моем прозрении, ушастая?
Девушка прищурилась и правдиво созналась:
– Хочу отомстить за убитых братьев и сестер. Если ты сбежишь и унесешь Ключ от холма с собой, то Филипп, обманом надевший терновую корону моего отца, никогда не сможет выйти из него. Он станет рабом завоеванных владений – это ли не достойная месть?
– И какова цена помощи? В чем подвох?
– Клянусь богиней-матерью Дану, я не лгу.
– Ты, действительно, отдашь мне Ключ? – изумился вампир.
Они месяцами пытали королевскую семью, но не получили желаемое. А оказывается, все просто.
– Да, но взамен ты поклянешься не передавать его Филиппу и уйдешь из сидха.
– Клянусь, Энвфис, – и мужчина произнес слова древнего заклятия. Теперь за нарушение обета, сама Природа покарает его, где бы он не находился.
– Я в тебе не ошиблась.
Сидхе широко улыбнулась, обнажив мелкие зубки, и разорвала лиф платья.
– Не время распутствовать, Энвфис! – притворно возмутился вампир, но жадного взгляда от молочно-белой груди не отвел.
Последняя принцесса из своего рода острым ногтем обвела контуры угольно-зеленой татуировки над сердцем. Пленник тиса, раздувая ноздри, с наслаждением втянул запах потекшей темной крови. Что-то бормоча себе под нос, сидхе вновь и вновь обводила рисунок. Вскоре от груди до бедер ткань сменила платья свой изумрудный цвет на черный.
– Вот…
Татуировка превратилась в осязаемое украшение, выпавшее на дрожащую ладошку сидхе. Наблюдая, как она, ни разу не застонав, вырезает Ключ из собственного тела, вампир проникся к ней невольным уважением.
Изготовленное из золота, не больше воробьиного яйца, оно одновременно напоминало равнолучевой крест с кругом и четырехлистный клевер, благо, что россыпь небольших изумрудов по краям усиливали сходство.
– И как пользоваться этим Ключом?
– Его носят ближе к телу. Он исполняет приказы, отданные четко и внятно.
Завернув украшение в клочок шелка, оторванный от подола, девушка положила его в сочную густую траву. Затем подступила к узнику древнего древа и притворно ласковым голосом предупредила:
– Будет больно.
Вампир едва не раскрошил зубы, пока сидхе с удовольствием вырывала длинные гвозди из его плоти. Выдираемые также и из тиса, они проходили через плоть, смазывая ее древесным соком. Темно-красный, он смешивался с кровью, причиняя еще большие мучения.
Двадцать шестой, последний гвоздь сидхе вытянуть не успела. Не утерпев, вампир рванул вперед и, отлепившись от ствола, упал, утащив за собой спасительницу.
Клыки Аристарха глубоко рассекли шею беглянки. Алчно глотая живительную жидкость, вампир не сразу услышал шепот:
– Ты ведь поклялся…
– Клялся уйти из холма и не отдавать Ключ Филиппу, маленькая сидхе.
Нет, он не собирался убивать ее, всего лишь ослабить на то время, что понадобится загонщикам добраться сюда. Пусть отвлечет на себя внимание, послужив еще раз.
Последняя из королевского рода, Энвфис отличалась наивностью и доверчивостью ребенка. Как-никак всего каких-то семьдесят восемь лет… Ему бы стало совестно, если бы он знал, что такое стыд.
Собачий лай раздался близко, в паре сотен ярдов от них. Оставив хрипящую Энвфис у подножья тысячелетнего тиса, он подобрал с земли Ключ и приказал:
– Наверх, в Новый Амстердам.
Спящий городок, основанный голландскими переселенцами, вскоре переименуют в Нью-Йорк, и разрастется он со временем в мегаполис. Сейчас же его обнимала ночь в по-летнему душных объятиях.
Здесь беглецу делать нечего. Настало время возвращаться в Старый Свет.
Часть первая. Искушение
Глава 1.
1-е мая
Лиля, довольно вздохнув, откинулась на бортик ванной. Приятно горячая вода и ароматная пена мягким облаком укутывали ее измученное ночным дежурством тело.
Несколько толстых свечей с запахом грейпфрута, высокий бокал с апельсиновым соком и гигантская коробка шоколадных конфет придавали купанию романтический настрой. Жаль только, не было Кира. Хотя будь рядом ее любимый мужчина, всего остального и не понадобилось бы – один его вид создавал нужную атмосферу.
Увы, с Кириллом они не виделись уже неделю, и девушка страшно скучала. От тоски не спасали даже ночные дежурства в магическом патруле.
Неделька выдалась еще та: мало того, что спала по пять часов в сутки, так еще и в журнале на нее свалилась дополнительная работа. Лиля крутилась, как хомяк в колесе, но стоило появиться свободной минутке – и мысли возвращались к любимому. Впервые расставшись на столь длительный срок, девушка осознала, что больше не сможет без него жить. Любовь к Кириллу вошла в ее кровь, заменив собою кислород, и теперь она без него задыхалась.
Лиля сделала пару глотков – и отставила бокал к свече. Окунулась с головой в воду, смывая шампунь с волос, затем поднесла прядь к носу и удовлетворенно вздохнула. Наконец-то, запах канализации вымылся.
Да, она провалилась в городские нечистоты. И теперь это позорное событие навсегда пропишется в ее биографии.
Магичка поморщилась, вспоминая поистине лошадиное ржание напарника, склонившегося над отверстием люка. Хохоча и держась за живот, он не хотел ее вытаскивать, пока не сделает пару фоток на память. Угомонила Антона, надавав ему по шее, вечно серьезная Юлька. Зеленоволосый панк успел запечатлеть несколько кадров Лилиного позора и собирался продемонстрировать ребятам в штабе, но увидев показывающую кулак Макарову, отказался от самоубийственной идеи.
Слушая, как патрульные преследовали малолетних магов-хулиганов, Мирослав не смеялся. Наоборот. Хмурый Глава Совета магов отчитал Лилиных кураторов за то, что позволили подопечной потерять контроль и в раздражении выплеснуть Силу. Повезло, что в последний момент девушка сумела придержать взбунтовавшуюся натуру, и от этого в канализации всего лишь закипела вода, а не загорелось ближайшее жилое здание.
Несмотря на это, Мирослав принял решение: Макарова снова одевает сдерживающие магию браслеты. И сейчас они были единственным «украшением» на ее теле – все остальное, включая обручальное кольцо и защитные обереги, пришлось снять для чистки от вонючей жижи, заполнявшей канализационный колодец.
Завернувшись в полотенце и обмотав второе вокруг головы, магичка выступила из ванной.
В зеркале, занимающем половину стены, отразилась девушка с серыми уставшими глазами. Левую скулу, от виска до уголка пухлых губ, перечеркивала багровая царапина – результат падения. С ладонями дело обстояло лучше: содранную кожу ей чуть подлечила Юлька, прежде чем Главный маг Совета не начал метать молнии. Практически родственник, он, тем не менее, не давал Лиле послаблений.
Хорошо, что Кирилл возвращается через четыре дня, и на ней все успеет зажить.
Включив свет, она затушила свечи и привела ванную в надлежащий вид. Зевая, отнесла коробку с шоколадом в их с Киром спальню и собралась уже ложиться, когда услышала подозрительный звук.
Лиля напряженно замерла. Неужели послышалось?
Нет, ей не показалось. Пока она наслаждалась ароматической пенкой, кто-то залез в квартиру и теперь шумел на кухне.
Ведьма с тоской посмотрела на ограничители магии. Просто карма какая-то! Она постоянно оставалась беззащитной перед лицом опасности.
Ну, почти беззащитной.
Поправив полотенце на груди, она достала из-под кровати мачете. Тот самый нож, с которым собиралась выстоять почти год назад против демона, взламывающего защиту квартиры Макаровой-старшей. Бабушка подарила его после долгих уговоров.
Девушка кралась осторожно, стараясь не предупредить о своем приближении грабителей. То, что это обычный грабитель, а не кто похуже, можно не сомневаться. Полуночник, заявившийся со злыми намерениями, не стал бы бродить по кухне. Видать, она слишком мало бывала дома, раз кто-то посчитал, что хозяева надолго куда-то уехали.
Пол под ногами скрипнул. Лиля, замерев, перевела дух. Подождала пару мгновений и тихонько проскользнула в комнату.
Приоткрытая дверца двухметрового холодильника скрывала взломщика почти полностью. Разглядеть можно лишь большие ступни в серых носках. Вежливый грабитель – разулся.
Крепче сжав мачете, девушка мысленно пообещала себе отучить жулика вламываться в дома злых ведьм.
***
США, Нью-Йорк, 1-е мая
Стальной браслет с дюжиной подвесок весело звенел, хотя его бегущая хозяйка испытывала животный ужас. Девушка неслась без оглядки, источая каждой порой кожи страх. Бежала, хромая на левую ногу, но боясь остановиться хоть на миг, чтобы оторвать уцелевший каблук на правой туфле. Дыхание с хрипом вырывалось изо рта, светлые волосы выбились из высокого хвоста и прилипли к влажному лбу, короткое синее платье подскочило вверх, оголяя бедра. Симпатичное лицо искажала застывшая гримаса отчаяния.
Однако преследователю нравился ее вид. Азартно загоняя жертву, он не спешил завершать охоту. Хотелось дать блондиночке шанс, а заодно и нагулять аппетит.
Девчонка, оглянулась, предсказуемо споткнулась и рухнула с криком на асфальт, чуть-чуть не добежав до тупика, куда он ее старательно загонял. Преследователь недовольно поморщился – оставшиеся метры придется тащить девку в укромный уголок на себе. Можно, конечно, дождаться, чтобы она поднялась и доковыляла туда сама. Но кровь, вытекающая из ран на сбитых коленках, слишком ароматна, чтобы сдерживаться дальше.
За считанные мгновения он преодолел расстояния между ними. Одной рукой схватив блондинку сзади за одежду, другой зажав рот, почти бережно оттащил ее за мусорные контейнеры. Швырнув к стене, прислушался к окружающим звукам, чтобы убедиться, что никого поблизости нет, и его пиршество пройдет незамеченным. Никого. Теперь его внимания принадлежит всецело ей.
– Пожалуйста, не надо! – заскулила девушка, выставляя вперед ладони. – Возьмите деньги, только не трогайте меня!
Он не стал с ней заговаривать. Зачем? Он никогда не церемонился с едой.
Запах крови будоражил его естество, заставив клыки непроизвольно выдвинуться. Девица в слабом электрическом свете, льющемся откуда-то сверху, сумела рассмотреть его нечеловеческую природу, понять, что он не обычный насильник. И заорала:
– Вампир! Вамп…
Крик тотчас оборвался – вампир схватил ее за горло и подтащил к себе. Об асфальт, звеня, ударился браслет – девушка, отбиваясь, порвала его.
Он не стал ее зачаровывать – любил видеть страх и тщетную надежду, что в последний момент придет спасение. Прежде чем впиться в артерию, заглянул в лицо жертвы – и растерялся – вместо ужаса в глазах блондинки светилась насмешка.
Вампир замер. Нет, не от удивления. В прямом смысле слова он застыл, не в силах пошевелить ни единым мускулом. Его не слушались даже веки.
Мнимая жертва медленно обошла вокруг пойманного заклинанием обездвижения вампира и довольно хмыкнула:
– Неожиданный улов. Помнишь меня, клыкастик?
Она встала напротив вампира, и ее внешность видоизменилась: иллюзия клочками сползла, открывая потрясенному кровососу темные волосы и карие, горящие ненавистью глаза. Щелкнув пальцами, девушка частично освободила вампира от заклинания, позволив ему говорить.
– Нет, не помню. Кто ты? Мы встречались раньше? – как ни старался, он не мог вспомнить запоминающееся лицо своего несостоявшегося ужина. – Я не собирался тебя убивать, честное слово!
– Ну да, просто осушил бы, а через считанные минуты я бы умерла сама.
– Нет, я хотел утолить только голод! После укуса я, подчистив память, отпустил бы тебя!
– Хороша сказочка, клыкастик, да только я выросла из детского возраста.
– Если бы я знал, что ты магичка, то вообще не взглянул бы в твою сторону!
– А вот в это я верю, – усмехнулась брюнетка. – Вы, кровососы, выбираете лишь беспомощных.
– Прости, я не увидел, что ты принадлежишь к Полуночи. Давай разойдемся с миром? Отпусти меня, слышишь?
– Нет.
– Почему? Ведь я ничего тебе не сделал!
– Зато делал другим, – холодно возразила девушка. – Наверное, и не упомнишь, скольких человеческих женщин ты убил? Вот за них я и буду мстить.
– Так ты охотница! – наконец догадался плененный. – Но меня не за что наказывать – я никогда не убивал людей!
Магичка покачала головой:
– А как же все те рассказы друзьям, полные кровавых подробностей? Ты врал им? Или врешь сейчас мне?
Вампир напрягся, заметив, что охотница достает из сумочки кол. Хочет помучить, догадался бывший преследователь, проще и быстрей убить магией.
