Зейнар, улыбаясь, наблюдала, как шаманка учит упрямых сопляков, выродков магички, плененной семнадцать лет назад. Покойный муж, воспылал желанием к строптивой красотке и сделал своей наложницей. Когда рабыня родила двойняшек, он назвал их своими перед всем родом, вручая новорожденным права законных детей. Поэтому она готова удушить ублюдков магички. Если бы могла…
– А это что? – пораженно воскликнул Зейнар, толкнув ногой миску. – Взгляни, мудрая!
Колдунья хищно зыркнула в сторону «глаза» и сипло захихикала. Ее смех напомнил скрежет мелких камней по стеклу.
– Нехорошие детки, – погрозила скрюченным пальцем старуха. – Мы с Зейнар хотели вас порадовать, а вы уже все знаете. Как думаешь, Лазурит, что сделает с твоим братиком совет рода, если узнает о новом проступке?
– Но ведь колдовство мое! – возмутилась девушка. – Тристан не виноват!
– Если я скажу, что оно – дело рук Тристана, как ты думаешь, кому поверят? Тебе? Или мне?
Девушка нахмурилась, она догадывалась, куда клонит колдунья.
– Чего ты хочешь?
– Ты должна подтвердить, что покидаешь род по доброй воле.
Юный маг схватил сестру за руку:
– Нет, Лазурит, не надо! Ничего они мне не сделают, не бойся!
– Конечно, ничего, – вкрадчиво вклинилась в разговор Зейнар. – Всего лишь до конца жизни придется носить ошейник.
– Я согласна на ваши условия, – устало молвила девушка и вырвала руку из горячей ладони брата.
После смерти матери жизнь Тристана и Лазурит усложнилась. А после кончины их отца, главы рода, и вовсе превратилась в кошмар наяву. Дети пытались сбежать, но их вернули и наказали. Ошейник с хианитом – самая страшная кара для мага, особенного юного, и родственники об этом знали. Старший брат определил место Тристана при табунщике, запретив колдовать. И пригрозил, что в случае ослушания носить ему ошейник до конца его дней. До смерти, как носила их мать.
Когда последние лучи закатного солнца поглотила тьма, Лазурит позвали в шатер главы рода. Переодетая в светлое платье до пят, с красиво заплетенной русой косой девушка покорно шла, ведомая под руку шаманкой. Хитрая карга не отходила от нее ни на шаг, точно чего-то боялась.
Стараясь не смотреть в недоуменные глаза подруг, девушка зло стискивала зубы. Она имела право на выбор. Еще не поздно сказать нет – и ни глава, ни совет, ни колдунья не заставят ее. Но ради брата придется отказаться от свободы.
Если бы навязанный жених ей попросту не нравился. Как говорили старейшины, после первой зимы, проведенной в одном шатре, отношения теплеют. Нет, она не видела себя женой и матерью, мечтая выучиться на магессу. Теперь от ее заветных желаний останутся лишь воспоминания.
Спокойствие, как вода сквозь пальцы, ушло, уступив место боязни. Оказавшись возле входа, Лазурит нерешительно остановилась и тоскливо оглянулась. По звездному небу плыли редкие тучи, время от времени наползавшие на полную луну, а затем продолжавшие свой путь дальше. Вокруг горели костры. Пахло жареным мясом и травяным настоем. Сродники мирно беседовали, готовясь ко сну.
Отведя полог, девушка обреченно вплыла в шатер и оказалась в крепких объятиях старшего брата. Колдунья засеменила следом и заняла свое место в углу.
– А вот и наша Лазурит! – нарочито весело произнес Джагар и обнял ее за плечи.
Пальцы родственника с силой вцепились в хрупкие позвонки ее шеи, но Лазурит не испугалась. Если что-то пойдет иначе, не сломает же он ей шею! Или сломает?
Мудрые глаза старейших мужчин рода внимательно следили за девушкой. Любая гримаса, малейшая эмоция не ускользнет от их все еще зорких глаз. Пять стариков, против воли которых не пойдет и глава, решали ее участь.
Одобренный влиятельными степняками жених придирчиво рассматривал Лазурит с головы до пят, его брат с ухмылкой наблюдал за выражением ее лица.
Не по-старчески сильный голос задал страшный вопрос:
– По своей ли воле покинуть род готова ты, дочь Кочета?
– Да, – прошептали ставшие чужими губы. – По своей, отец.
– Будешь ли чтить мужа своего, как Зиждителя?
– Да, – Лазурит тонула в безнадежном отчаянии. Вот и все, она дала согласие, теперь она обречена!
Старик с серебристыми волосами-паутинками обратил свой взор на жениха.
– Саид, сын Лиса, берешь ли деву эту в свой род и дом свой?
– С радостью, – усмехнулся мужчина, поднимаясь с ковра во весь свой немаленький рост.
– Будешь ли учить ее покорности воли мужа и Зиждителя?
– Да, и буду счастлив, – с кривой улыбкой произнес жених и принял из рук колдуньи ритуальный нож из серебра.
Подойдя к невесте, жених резко схватил ее за косу. Лазурит, не вздрогнув, стерпела то, как он грубо намотал волосы на кулак и приставил нож к затылку. Лезвие на несколько мгновений замерло в опасном положении, затем мягко переместилось по шее и разрезало нитку. Кулон, синий камушек, упал на ладонь Саида, символизируя расставание с девичеством.
Вот теперь точно все. Они муж и жена перед Зиждителем и людьми. Лис не нанес ей оскорбления, срезав косу, тем самым обрекая на участь нелюбимой жены, значит, не все так страшно. Возможно, она даже испытает счастье и когда-нибудь смирится с судьбой.
Словно во сне, Лазурит шла, поддерживаемая за плечи, к загону с лошадьми. Она не помнила, о чем говорилось в шатре главы Кочетов. Когда обряд закончился, невесту оставили в покое, вспомнив лишь, когда гостям пришлось уходить.
Гости не пожелали отойти ко сну в чужих шатрах, и Джагар облегченно вздохнул. Равнодушное выражение лица младшей сестры вызывало непонятный стыд.
Лазурит смутно помнила, как ее обнимали: Зейнар – со слезами радости, подружки – с улыбками и смущенными пожеланиями счастья.
Кочет, стороживший коней, сладко сопел, положив голову на камень. Лисы, пренебрежительно отозвавшись об умениях хозяев, отправились за своими лошадьми.
– Лазурит, – шепот прозвучал у самого уха девушки.
Из темноты выступил Тристан. Глаза парня лихорадочно блестели, руки сжимались в кулаки.
– Ты как? Они ничего тебе не сделали?
Невеста равнодушно покачала головой. Обеспокоенный реакцией, юный маг помахал рукой перед ее лицом и зло выдохнул:
– Негодяи! Они посмели тебя опоить! Ничего, я еще поквитаюсь с ними!
Тристан потянул сестру за руку в темноту, подальше от загона. Лисы, ведущие под узду лошадей, не обратили на них никакого внимания, продолжая свой разговор. Они не видели их. Ни для новоиспеченного мужа, ни для его брата Лазурит не существовало. По замыслу неопытного, но талантливого заклинателя, опомниться они должны лишь на рассвете. Покойная магесса могла бы гордиться своим сыном – он хорошо усвоил ее уроки иллюзий и внушения.
Идти недалеко – и беглецы скоро оказались возле ямы, в которой держали пленников. Сейчас там всего один, но зато такой, что стоил дороже десяти.
– Эй, маг, – позвал Тристан – он не боялся разбудить охранника, которому предстояло спать до самого утра.
– Я слышу тебя, мой юный друг, – донеслось из темноты.
– Наш уговор остается в силе?
– Не сомневайся, одаренный, действуй смело.
Тристан достал из-под одежды веревку и бросил в яму. Закрепить ее не за что, и ему пришлось попросить Лазурит помочь. Если бы маг выбирался дольше, они не смогли бы удержать его.
– Твоя сестра? – с интересом спросил мужчина, указывая на девушку, безвольно опустившуюся на землю.
Грязный, неоднократно избитый, в одних кожаных штанах, он, тем не менее, выглядел внушительно. Возможно, из-за седых волос, достигавших широких плеч.
– Да, ее опоила чем-то шаманка, ты сможешь помочь?
Маг пожал плечами и прикоснулся к горлу, на котором поблескивал кристаллами хианита ошейник:
– Смогу узнать, когда сниму его.
Рядом раздался смешок. И в круг света, отбрасываемый костром, вошла колдунья. Старуха усмехалась. И ее зловещая улыбка обещала неприятности.
– Зря ты пришел к нам, ищущий. Зря не поверил, что в нашем роду одаренных нет. Зря понадеялся, что с помощью мальчишки сможешь сбежать. Зря. Теперь не только ты умрешь, но и щенок!
Четыре здоровых хмурых степняка окружили беглецов. Тристан пытался сопротивляться, вырывался, звал сестру…
Измученный пребыванием в яме маг не оказал никакого сопротивления. Его скрутили и бросили в траву, лицом вниз. Колдунья увлечено наблюдала за расправой.
– Об одном жалею – не верил слухам, что Кочеты приняли чужую религию и приносят в жертву богу Смерти магов, – прошипел стихийник и охнул, когда один из степняков ударил его ногой под ребра.
– Наш род восхваляет Зиждителя! Мы никогда не убивали чародеев до тебя, – возмутилась колдунья. – Лучше молчи, ведь умереть можно по-разному!
– А наша мать? – прошептал горько Тристан. – Разве неволя и годы в хианитовом ошейнике – не убийство?
– Селин виновата сама. Она могла добровольно остаться с влюбленным в нее главой. Но не захотела, не дав нам выбора, – прошипела колдунья и дернула за руку Лазурит, поднимая с земли.
Стихийник изловчившись, повернул голову к старухе и, глядя в глаза, искренне проговорил:
– Спасибо.
– За что? – старая женщина вдруг ощутила, как липкий страх прикасается к ее душе.
– За правду. Мне нужно было знать причину, почему мага, мою дочь, удерживали в этом гадючнике.
Сразу после этих слов на голой спине мужчины проявилась магическая татуировка – пылающий алый круг. С чистого звездного неба ударила молния, четко выбрав цель – шею мага. Яркая вспышка ослепила всех.
Когда Тристан смог снова видеть, маг стоял над мертвыми Кочетами, держа колдунью за горло. Ошейник валялся на земле.
– Сейчас я заберу своих внуков и уеду, – он говорил властно, словно имел право повелевать. – Я не прощаю ваш род, оставляя за собой право мести. Передай всем: я могу прийти в любой час, и найду вас в любом месте. И тогда не пощажу никого.
Маг брезгливо разжал руку и повернулся к ошарашенному Тристану.
– Осторожно! – вдруг закричал парень.
Поздно. Из палки шаманки вырвалась зеленая плеть – и ударила чужака в спину. Синее сияние вспыхнуло вокруг мужчины, поглощая колдовство.
– Как грубо, – сказал он и, слегка взмахнув открытой ладонью, невидимой волной отшвырнул колдунью на камень. – Мало чести биться со старухой. Хватит баловства. Я подарил тебе жизнь, цени это.
Они ехали под стремительно светлеющим небом. До восхода солнца оставалось совсем немного. Стихийник зябко кутался в куртку, снятую со спящего сторожа. Тристан болтал без умолку, благо стараться приходилось за двоих: Лазурит находилась под властью подавляющего волю зелья. Она делала все, что ей говорили, и отвечала на простые вопросы. Но глаза ее оставались пусты.
– Лазури – странное имя для моей внучки выбрала Селин, – задумчиво проговорил маг. – Моя дочь любила сказания погибших миров, я был уверен, что и детей она назовет именами древних героев. Вот, если назвала тебя Тристаном, – обратился мужчина к юноше, – то дочери должна была дать имя Изольда или другое легендарное имя. Но только не Лазурит, в честь минерала.
– Вы правы, так меня нарек отец, – внезапно ответила девушка. – Мама наедине называла Сиеллой. И я хочу, чтобы имя, данное степняками, было забыто.
– Хорошо, – наклонил голову в знак согласия маг. – В свою очередь, Сиелла, попрошу разговаривать со мной просто, ведь я – отец твоей матери.
– Как скажешь, дедушка.
– Нет, Сиелла, зови меня Харисом. Мы должны скрыть наше родство, на то есть серьезные причины. Ты также должна звать Тристана не братом, а… скажем, дядей.
– Но зачем? Это глупо! – возмутился парень.
– Тише, дети, я все объясню. Вы достойны стать магистрами или хранителями, а близкое родство может этому воспрепятствовать. Понимаете?
Над путниками занималась заря. Желтые, оранжевые, розовые цвета и оттенки смешивались на синем полотне неба.
Альберт убрал ладонь со щеки Сиеллы. Прошло не больше минуты, а ему казалось, что пролетели часы.
Магистр Земли с первых дней подметил особое отношение магистра Хариса к синеволосой ученице. Мог ли он догадаться, что Сиелла – его внучка? Мог. Девушка похожа на свою мать, которую долгие годы считали погибшей. Селин, Александра, сына Вариора Эспинса, и Дину, внучку тогдашнего магистра воздушников, выкрали почитатели Башевиса, чтобы заставить Дюжину признать право на существование культа. Лишь у Альберта не нашлось близких, которыми можно шантажировать.
Юных стихийников безуспешно искало все Братство: похитителей нашли и наказали, а следы детей потерялись. Лишь через год Дину выкупили из рабства и вернули деду. Что с остальными заложниками, девочка не знала – башевисты, выкрав их, сразу разделили. Вариор Эспинс искал своего Александра, пока не верил, что сын погиб. А вот Харриса надежда не оставляла, и много лет спустя он нашел уже внуков.
После того похищения к законам Антара-Микаэль добавили следующий: «Магистры и хранители орденов не имеют права на семью до тех пор, пока состоят при власти». Длительные связи и любые сильные привязанности также не приветствуются и могут подвергнуться порицанию. Была одна лазейка в законе, но ею никто еще не воспользовался.
Тяжело вздохнув, Альберт с завистью подумал, что род Хариса дает Межграничью четыре поколения магов фиолетового луча без перерыва. Чрезвычайно щедрый подарок богов. Однако и платить приходиться соответственно. Воспоминания Сиеллы еще раз подтвердили, каким все-таки талантливым артефактором был тринадцатый магистр ордена Воды. Создать заклинание-татуировку, разрезающее молнией хианитовый ошейник – немыслимо, поразительно!
Впрочем, невероятно и то, что честолюбивый маг решил пристроить своих внуков на руководящие должности Братства. Сиеллу сделать магистром он сумел, благо повелевала девушка Водой, как и дед. А вот с Тристаном не повезло. Альберт самодовольно усмехнулся, вспоминая, сколько приложил усилий, чтобы молодой маг не стал хранителем ордена Земли. Географ даже продвинул вперед Вейру, хоть та и не отличалась талантами, как брат Сиеллы. Вспомнив о гибели хранительницы и о том, как тщетно пришлось Тристана уговаривать занять ее место, Элевтийский помрачнел.
Совладав с эмоциями, магистр Земли почти нежно похлопал магессу по щеке.
– Наконец-то… думала, что вы никогда не объявитесь, – прошептала Иллиан, с трудом разлепив пересохшие губы. – Есть что-нибудь попить?
Альберт отцепил от пояса фляжку с бодрящим эликсиром, прозванным в шутку «живой водой». Магесса аккуратно, стараясь не разбудить мальчика, потянулась за зельем и сделала большой глоток.
– Следопыт Пола прочитал отпечатки нашего пакостника, – стразу к делу перешел магистр Земли.
– И? – Сиелла приподняла бровь. – Куда привел след?
– К особняку, где останавливается агграсский посол.
– Ну, и дела, – растерянная водница покачала головой. – Маг, впустивший коконов в город, вхож в дом герцога Доминни?
– Посол сам не чурается некромантии, он тоже под подозрением.
– Но зачем ему устраивать диверсию в центре Семиграда? Да еще в день испытания принцессы?
Землевик хмыкнул.
– Повод для мести у Аг-Грассы найдется и не один.
Сиелла, вынужденная признать его правоту, раздраженно поморщилась.
– И что теперь делать? Герцог Доминни еще тот фрукт, он не станет с нами сотрудничать. А допросить его без дипломатического скандала не удастся.
Элевтийский задумчиво уставился в стену пещеры.
– Мы поступим следующим образом. Ты вернешься в резиденцию, приведешь себя в порядок, позаботишься о своем хранителе и ламчерионе, – он небрежно махнул в сторону спасенного ребенка.
– А это что? – пораженно воскликнул Зейнар, толкнув ногой миску. – Взгляни, мудрая!
Колдунья хищно зыркнула в сторону «глаза» и сипло захихикала. Ее смех напомнил скрежет мелких камней по стеклу.
– Нехорошие детки, – погрозила скрюченным пальцем старуха. – Мы с Зейнар хотели вас порадовать, а вы уже все знаете. Как думаешь, Лазурит, что сделает с твоим братиком совет рода, если узнает о новом проступке?
– Но ведь колдовство мое! – возмутилась девушка. – Тристан не виноват!
– Если я скажу, что оно – дело рук Тристана, как ты думаешь, кому поверят? Тебе? Или мне?
Девушка нахмурилась, она догадывалась, куда клонит колдунья.
– Чего ты хочешь?
– Ты должна подтвердить, что покидаешь род по доброй воле.
Юный маг схватил сестру за руку:
– Нет, Лазурит, не надо! Ничего они мне не сделают, не бойся!
– Конечно, ничего, – вкрадчиво вклинилась в разговор Зейнар. – Всего лишь до конца жизни придется носить ошейник.
– Я согласна на ваши условия, – устало молвила девушка и вырвала руку из горячей ладони брата.
После смерти матери жизнь Тристана и Лазурит усложнилась. А после кончины их отца, главы рода, и вовсе превратилась в кошмар наяву. Дети пытались сбежать, но их вернули и наказали. Ошейник с хианитом – самая страшная кара для мага, особенного юного, и родственники об этом знали. Старший брат определил место Тристана при табунщике, запретив колдовать. И пригрозил, что в случае ослушания носить ему ошейник до конца его дней. До смерти, как носила их мать.
Когда последние лучи закатного солнца поглотила тьма, Лазурит позвали в шатер главы рода. Переодетая в светлое платье до пят, с красиво заплетенной русой косой девушка покорно шла, ведомая под руку шаманкой. Хитрая карга не отходила от нее ни на шаг, точно чего-то боялась.
Стараясь не смотреть в недоуменные глаза подруг, девушка зло стискивала зубы. Она имела право на выбор. Еще не поздно сказать нет – и ни глава, ни совет, ни колдунья не заставят ее. Но ради брата придется отказаться от свободы.
Если бы навязанный жених ей попросту не нравился. Как говорили старейшины, после первой зимы, проведенной в одном шатре, отношения теплеют. Нет, она не видела себя женой и матерью, мечтая выучиться на магессу. Теперь от ее заветных желаний останутся лишь воспоминания.
Спокойствие, как вода сквозь пальцы, ушло, уступив место боязни. Оказавшись возле входа, Лазурит нерешительно остановилась и тоскливо оглянулась. По звездному небу плыли редкие тучи, время от времени наползавшие на полную луну, а затем продолжавшие свой путь дальше. Вокруг горели костры. Пахло жареным мясом и травяным настоем. Сродники мирно беседовали, готовясь ко сну.
Отведя полог, девушка обреченно вплыла в шатер и оказалась в крепких объятиях старшего брата. Колдунья засеменила следом и заняла свое место в углу.
– А вот и наша Лазурит! – нарочито весело произнес Джагар и обнял ее за плечи.
Пальцы родственника с силой вцепились в хрупкие позвонки ее шеи, но Лазурит не испугалась. Если что-то пойдет иначе, не сломает же он ей шею! Или сломает?
Мудрые глаза старейших мужчин рода внимательно следили за девушкой. Любая гримаса, малейшая эмоция не ускользнет от их все еще зорких глаз. Пять стариков, против воли которых не пойдет и глава, решали ее участь.
Одобренный влиятельными степняками жених придирчиво рассматривал Лазурит с головы до пят, его брат с ухмылкой наблюдал за выражением ее лица.
Не по-старчески сильный голос задал страшный вопрос:
– По своей ли воле покинуть род готова ты, дочь Кочета?
– Да, – прошептали ставшие чужими губы. – По своей, отец.
– Будешь ли чтить мужа своего, как Зиждителя?
– Да, – Лазурит тонула в безнадежном отчаянии. Вот и все, она дала согласие, теперь она обречена!
Старик с серебристыми волосами-паутинками обратил свой взор на жениха.
– Саид, сын Лиса, берешь ли деву эту в свой род и дом свой?
– С радостью, – усмехнулся мужчина, поднимаясь с ковра во весь свой немаленький рост.
– Будешь ли учить ее покорности воли мужа и Зиждителя?
– Да, и буду счастлив, – с кривой улыбкой произнес жених и принял из рук колдуньи ритуальный нож из серебра.
Подойдя к невесте, жених резко схватил ее за косу. Лазурит, не вздрогнув, стерпела то, как он грубо намотал волосы на кулак и приставил нож к затылку. Лезвие на несколько мгновений замерло в опасном положении, затем мягко переместилось по шее и разрезало нитку. Кулон, синий камушек, упал на ладонь Саида, символизируя расставание с девичеством.
Вот теперь точно все. Они муж и жена перед Зиждителем и людьми. Лис не нанес ей оскорбления, срезав косу, тем самым обрекая на участь нелюбимой жены, значит, не все так страшно. Возможно, она даже испытает счастье и когда-нибудь смирится с судьбой.
Словно во сне, Лазурит шла, поддерживаемая за плечи, к загону с лошадьми. Она не помнила, о чем говорилось в шатре главы Кочетов. Когда обряд закончился, невесту оставили в покое, вспомнив лишь, когда гостям пришлось уходить.
Гости не пожелали отойти ко сну в чужих шатрах, и Джагар облегченно вздохнул. Равнодушное выражение лица младшей сестры вызывало непонятный стыд.
Лазурит смутно помнила, как ее обнимали: Зейнар – со слезами радости, подружки – с улыбками и смущенными пожеланиями счастья.
Кочет, стороживший коней, сладко сопел, положив голову на камень. Лисы, пренебрежительно отозвавшись об умениях хозяев, отправились за своими лошадьми.
– Лазурит, – шепот прозвучал у самого уха девушки.
Из темноты выступил Тристан. Глаза парня лихорадочно блестели, руки сжимались в кулаки.
– Ты как? Они ничего тебе не сделали?
Невеста равнодушно покачала головой. Обеспокоенный реакцией, юный маг помахал рукой перед ее лицом и зло выдохнул:
– Негодяи! Они посмели тебя опоить! Ничего, я еще поквитаюсь с ними!
Тристан потянул сестру за руку в темноту, подальше от загона. Лисы, ведущие под узду лошадей, не обратили на них никакого внимания, продолжая свой разговор. Они не видели их. Ни для новоиспеченного мужа, ни для его брата Лазурит не существовало. По замыслу неопытного, но талантливого заклинателя, опомниться они должны лишь на рассвете. Покойная магесса могла бы гордиться своим сыном – он хорошо усвоил ее уроки иллюзий и внушения.
Идти недалеко – и беглецы скоро оказались возле ямы, в которой держали пленников. Сейчас там всего один, но зато такой, что стоил дороже десяти.
– Эй, маг, – позвал Тристан – он не боялся разбудить охранника, которому предстояло спать до самого утра.
– Я слышу тебя, мой юный друг, – донеслось из темноты.
– Наш уговор остается в силе?
– Не сомневайся, одаренный, действуй смело.
Тристан достал из-под одежды веревку и бросил в яму. Закрепить ее не за что, и ему пришлось попросить Лазурит помочь. Если бы маг выбирался дольше, они не смогли бы удержать его.
– Твоя сестра? – с интересом спросил мужчина, указывая на девушку, безвольно опустившуюся на землю.
Грязный, неоднократно избитый, в одних кожаных штанах, он, тем не менее, выглядел внушительно. Возможно, из-за седых волос, достигавших широких плеч.
– Да, ее опоила чем-то шаманка, ты сможешь помочь?
Маг пожал плечами и прикоснулся к горлу, на котором поблескивал кристаллами хианита ошейник:
– Смогу узнать, когда сниму его.
Рядом раздался смешок. И в круг света, отбрасываемый костром, вошла колдунья. Старуха усмехалась. И ее зловещая улыбка обещала неприятности.
– Зря ты пришел к нам, ищущий. Зря не поверил, что в нашем роду одаренных нет. Зря понадеялся, что с помощью мальчишки сможешь сбежать. Зря. Теперь не только ты умрешь, но и щенок!
Четыре здоровых хмурых степняка окружили беглецов. Тристан пытался сопротивляться, вырывался, звал сестру…
Измученный пребыванием в яме маг не оказал никакого сопротивления. Его скрутили и бросили в траву, лицом вниз. Колдунья увлечено наблюдала за расправой.
– Об одном жалею – не верил слухам, что Кочеты приняли чужую религию и приносят в жертву богу Смерти магов, – прошипел стихийник и охнул, когда один из степняков ударил его ногой под ребра.
– Наш род восхваляет Зиждителя! Мы никогда не убивали чародеев до тебя, – возмутилась колдунья. – Лучше молчи, ведь умереть можно по-разному!
– А наша мать? – прошептал горько Тристан. – Разве неволя и годы в хианитовом ошейнике – не убийство?
– Селин виновата сама. Она могла добровольно остаться с влюбленным в нее главой. Но не захотела, не дав нам выбора, – прошипела колдунья и дернула за руку Лазурит, поднимая с земли.
Стихийник изловчившись, повернул голову к старухе и, глядя в глаза, искренне проговорил:
– Спасибо.
– За что? – старая женщина вдруг ощутила, как липкий страх прикасается к ее душе.
– За правду. Мне нужно было знать причину, почему мага, мою дочь, удерживали в этом гадючнике.
Сразу после этих слов на голой спине мужчины проявилась магическая татуировка – пылающий алый круг. С чистого звездного неба ударила молния, четко выбрав цель – шею мага. Яркая вспышка ослепила всех.
Когда Тристан смог снова видеть, маг стоял над мертвыми Кочетами, держа колдунью за горло. Ошейник валялся на земле.
– Сейчас я заберу своих внуков и уеду, – он говорил властно, словно имел право повелевать. – Я не прощаю ваш род, оставляя за собой право мести. Передай всем: я могу прийти в любой час, и найду вас в любом месте. И тогда не пощажу никого.
Маг брезгливо разжал руку и повернулся к ошарашенному Тристану.
– Осторожно! – вдруг закричал парень.
Поздно. Из палки шаманки вырвалась зеленая плеть – и ударила чужака в спину. Синее сияние вспыхнуло вокруг мужчины, поглощая колдовство.
– Как грубо, – сказал он и, слегка взмахнув открытой ладонью, невидимой волной отшвырнул колдунью на камень. – Мало чести биться со старухой. Хватит баловства. Я подарил тебе жизнь, цени это.
Они ехали под стремительно светлеющим небом. До восхода солнца оставалось совсем немного. Стихийник зябко кутался в куртку, снятую со спящего сторожа. Тристан болтал без умолку, благо стараться приходилось за двоих: Лазурит находилась под властью подавляющего волю зелья. Она делала все, что ей говорили, и отвечала на простые вопросы. Но глаза ее оставались пусты.
– Лазури – странное имя для моей внучки выбрала Селин, – задумчиво проговорил маг. – Моя дочь любила сказания погибших миров, я был уверен, что и детей она назовет именами древних героев. Вот, если назвала тебя Тристаном, – обратился мужчина к юноше, – то дочери должна была дать имя Изольда или другое легендарное имя. Но только не Лазурит, в честь минерала.
– Вы правы, так меня нарек отец, – внезапно ответила девушка. – Мама наедине называла Сиеллой. И я хочу, чтобы имя, данное степняками, было забыто.
– Хорошо, – наклонил голову в знак согласия маг. – В свою очередь, Сиелла, попрошу разговаривать со мной просто, ведь я – отец твоей матери.
– Как скажешь, дедушка.
– Нет, Сиелла, зови меня Харисом. Мы должны скрыть наше родство, на то есть серьезные причины. Ты также должна звать Тристана не братом, а… скажем, дядей.
– Но зачем? Это глупо! – возмутился парень.
– Тише, дети, я все объясню. Вы достойны стать магистрами или хранителями, а близкое родство может этому воспрепятствовать. Понимаете?
Над путниками занималась заря. Желтые, оранжевые, розовые цвета и оттенки смешивались на синем полотне неба.
***
Альберт убрал ладонь со щеки Сиеллы. Прошло не больше минуты, а ему казалось, что пролетели часы.
Магистр Земли с первых дней подметил особое отношение магистра Хариса к синеволосой ученице. Мог ли он догадаться, что Сиелла – его внучка? Мог. Девушка похожа на свою мать, которую долгие годы считали погибшей. Селин, Александра, сына Вариора Эспинса, и Дину, внучку тогдашнего магистра воздушников, выкрали почитатели Башевиса, чтобы заставить Дюжину признать право на существование культа. Лишь у Альберта не нашлось близких, которыми можно шантажировать.
Юных стихийников безуспешно искало все Братство: похитителей нашли и наказали, а следы детей потерялись. Лишь через год Дину выкупили из рабства и вернули деду. Что с остальными заложниками, девочка не знала – башевисты, выкрав их, сразу разделили. Вариор Эспинс искал своего Александра, пока не верил, что сын погиб. А вот Харриса надежда не оставляла, и много лет спустя он нашел уже внуков.
После того похищения к законам Антара-Микаэль добавили следующий: «Магистры и хранители орденов не имеют права на семью до тех пор, пока состоят при власти». Длительные связи и любые сильные привязанности также не приветствуются и могут подвергнуться порицанию. Была одна лазейка в законе, но ею никто еще не воспользовался.
Тяжело вздохнув, Альберт с завистью подумал, что род Хариса дает Межграничью четыре поколения магов фиолетового луча без перерыва. Чрезвычайно щедрый подарок богов. Однако и платить приходиться соответственно. Воспоминания Сиеллы еще раз подтвердили, каким все-таки талантливым артефактором был тринадцатый магистр ордена Воды. Создать заклинание-татуировку, разрезающее молнией хианитовый ошейник – немыслимо, поразительно!
Впрочем, невероятно и то, что честолюбивый маг решил пристроить своих внуков на руководящие должности Братства. Сиеллу сделать магистром он сумел, благо повелевала девушка Водой, как и дед. А вот с Тристаном не повезло. Альберт самодовольно усмехнулся, вспоминая, сколько приложил усилий, чтобы молодой маг не стал хранителем ордена Земли. Географ даже продвинул вперед Вейру, хоть та и не отличалась талантами, как брат Сиеллы. Вспомнив о гибели хранительницы и о том, как тщетно пришлось Тристана уговаривать занять ее место, Элевтийский помрачнел.
Совладав с эмоциями, магистр Земли почти нежно похлопал магессу по щеке.
– Наконец-то… думала, что вы никогда не объявитесь, – прошептала Иллиан, с трудом разлепив пересохшие губы. – Есть что-нибудь попить?
Альберт отцепил от пояса фляжку с бодрящим эликсиром, прозванным в шутку «живой водой». Магесса аккуратно, стараясь не разбудить мальчика, потянулась за зельем и сделала большой глоток.
– Следопыт Пола прочитал отпечатки нашего пакостника, – стразу к делу перешел магистр Земли.
– И? – Сиелла приподняла бровь. – Куда привел след?
– К особняку, где останавливается агграсский посол.
– Ну, и дела, – растерянная водница покачала головой. – Маг, впустивший коконов в город, вхож в дом герцога Доминни?
– Посол сам не чурается некромантии, он тоже под подозрением.
– Но зачем ему устраивать диверсию в центре Семиграда? Да еще в день испытания принцессы?
Землевик хмыкнул.
– Повод для мести у Аг-Грассы найдется и не один.
Сиелла, вынужденная признать его правоту, раздраженно поморщилась.
– И что теперь делать? Герцог Доминни еще тот фрукт, он не станет с нами сотрудничать. А допросить его без дипломатического скандала не удастся.
Элевтийский задумчиво уставился в стену пещеры.
– Мы поступим следующим образом. Ты вернешься в резиденцию, приведешь себя в порядок, позаботишься о своем хранителе и ламчерионе, – он небрежно махнул в сторону спасенного ребенка.
