И всё же странная комната выглядела так, словно когда-то давно в ней жили люди. Кому и зачем понадобилось жить под землёй, можно было только гадать.
У дальней стены располагалась громадная двуспальная кровать с витой, металлической спинкой, заржавевшей от сырости. Когда Руслан навёл на неё луч фонарика, ему вдруг показалось, будто там кто-то лежит. Он попятился и шумно выдохнул от страха, но тут же понял свою ошибку, лучше осветив причудливые складки на пыльном, тяжёлом, серебристо-чёрном покрывале, их сочетание немного напоминало вытянувшуюся человеческую фигуру. Разумеется, в странной комнате никого не было, только древние шкафы громоздились по углам, отбрасывая гротескные тени.
Парень не собирался тут долго задерживаться, но вдруг его взгляд случайно скользнул в дальний левый угол комнаты. Там, рядом с кроватью, на стене виднелось что-то непонятное, похожее на ещё одну дверь, прикрытую тёмной портьерой. Ведь не могло же здесь, глубоко под землёй, быть окна. Возможно, там прятался так нужный ему проход к дому.
Забыв об осторожности, охваченный жгучим любопытством и желанием поскорее найти выход, Руслан быстро пересёк комнату, оставляя следы в густой пыли на ковре. Парень прошёл мимо кровати, которая была похожа на какой-то чудовищный катафалк, но не осмелился коснуться покрывала, чтобы убедиться наверняка в отсутствии под ним человеческого тела. Потом Руслан ступил в угол и протянул руку к портьере, закрывавшей вторую дверь. Но его пальцы так и не успели дотронуться до истлевшей, пыльной ткани.
Под ногами вдруг что-то дрогнуло и оглушительно затрещало. Почувствовав опасность, парень в последний момент попытался отпрыгнуть в сторону. Инстинктивно Руслан ухватился за покрывало, свисавшее с кровати, но оно не смогло задержать падение. Гнилой паркет мгновенно раскрошился под его ногами, и, невольно вскрикнув, парень рухнул вниз, во тьму, увлекая за собой обломки досок, пыль и тяжёлое покрывало, в которое судорожно вцепились его пальцы.
Когда оглушённый ударом Руслан пришёл в себя, он не сразу понял, где находится. Разлепив веки, парень увидел прямо перед собой яркий кружок света от луча фонарика, выхвативший из темноты пыльные, толстые складки чёрной с серебристым рисунком ткани. Он лежал на боку, на какой-то мягкой поверхности, и свалившееся на него покрывало с верхней кровати, за которое Руслан пытался ухватиться, когда начал падать, теперь окутывало его тело со всех сторон, словно саван. Парень осторожно пошевелился, чтобы убедиться, слушаются ли его руки и ноги. Вроде всё было в порядке. Боль чувствовалась только в прокушенной собакой руке и в правом колене, на которое он, видимо, неудачно приземлился при падении. Тогда Руслан выпутался из покрывала, отбросил его в сторону, медленно сел, поднял свой фонарик и с изумлением осмотрелся по сторонам, не веря своим глазам.
Он сидел на гигантской кровати, почти точной копии той, что находилась наверху, покрытой такими же пыльными серебристо-чёрными покрывалами. Дыра, в которую он провалился, маячила метрах в десяти прямо над ним. Расстояние до неё казалось невероятно огромным, и парень понял, как ему повезло, что он свалился не на голый, каменный пол, не на острые края какой-нибудь мебели, а на эту мягкую кровать, которая немного погасила силу удара и спасла его от серьёзных травм, а может быть, и от смерти. Хотя Руслан до сих пор не мог понять, зачем Холодову понадобилось столько кроватей глубоко в подвале, но именно за эту кровать его, наверно, стоило бы поблагодарить, ведь она пришлась очень кстати. Вряд ли парень остался бы в живых, свалившись на каменный пол с высоты десяти метров.
Комната, в которую он попал, по размерам не уступала той, что располагалась наверху, но её половина была отгорожена тяжёлой, бархатной портьерой тёмно-красного цвета, которая немного уменьшала видимое пространство. Слишком высокий потолок тонул во мраке, казалось, что сверху нависает чёрная бездна. Кроме кровати здесь находилась кое-какая мебель. Справа расположился большой, старинный шкаф орехового дерева и несколько полок с пыльными, пожелтевшими от времени книгами на стене. Слева была устроена очень искусная имитация камина, рядом стояло большое, облезлое, красное, кожаное кресло, низкий, резной столик и на нём толстая, жёлтая свеча в причудливом, тяжёлом подсвечнике. Тут же лежали ещё несколько свечей и куча каких-то странных, блестящих, металлических предметов, издалека напоминавших инструменты хирурга. Каменный пол застилал пушистый, чёрный с красными разводами ковёр, по углам валялись неряшливо брошенные тряпки, похожие на старую одежду. И всё вокруг покрывал толстый слой пыли, а воздух был ещё более тяжёлый и зловонный, чем наверху.
Удивлённо оглядев обстановку странной комнаты, Руслан освободился от рюкзака. Потом парень медленно сполз на пол и попытался встать на ноги. Ушибленное колено сильно болело и сгибалось с трудом, но боль пока казалась вполне терпимой, так что, скорее всего, травма не была слишком уж серьёзной. Прихрамывая, Руслан осторожно сделал несколько шагов, словно ожидал повторения того, что произошло с ним наверху, хотя чувствовалось, что пол под ковром твёрдый, каменный, и вряд ли он способен ещё куда-то провалиться. Но кто их знает, эти странные подвалы, вырытые явно сумасшедшими людьми.
Отряхнувшись от налипших на него пыли, паутины и древесных обломков, парень направил луч своего фонарика вверх и ещё раз убедился, что до дыры в деревянном потолке теперь так просто не допрыгнешь, особенно, когда болит нога. На всякий случай у него в рюкзаке имелся моток прочной верёвки, но даже если он заберётся на кровать и с неё каким-то чудом сумеет забросить туда петлю, выдержат ли его вес эти острые осколки гнилых досок, торчащие по периметру неровной дыры между двумя такими же прогнившими от сырости стропилами.
Вздохнув, Руслан решил сначала поискать какой-нибудь иной выход, а безнадёжные попытки забраться обратно в дыру в потолке оставить на потом. На первый взгляд, двери в комнате не было, но ведь как-то же попала сюда вся эта мебель, не сквозь стены же она просочилась. Выход мог находиться за портьерой, разделявшей комнату на две части, и, отойдя от кровати, Руслан сразу нашёл тому подтверждение, взглянув на пол. На толстом слое пыли, покрывавшем ковёр, довольно отчётливо виднелись многочисленные цепочки следов, связывавшие поддельный камин, шкаф и ту часть комнаты, которую скрывала бархатная портьера. Кто бы ни был человек, оставивший здесь свои следы, он явно знал, что делал и куда шёл.
Ковёр заканчивался, не доходя примерно полметра до тяжёлой, красной ткани, ниспадавшей живописными складками. На голом, каменном полу следы исчезали, но парень был уверен, что выход находится именно там. Он решительно протянул руку к портьере и одним резким движением отодвинул её в сторону. Металлические кольца, на которых она висела, пронзительно завизжали, неохотно скользя по ржавому пруту, вмонтированному в стены.
Яркий луч фонарика, быстро устремившись вперёд, пробил светлый тоннель в густой, зловонной тьме и вдруг испуганно дрогнул, замер, уткнувшись в жуткие, желтоватые человеческие кости, висевшие на серой, каменной стене. В первое мгновение этого неожиданного ужаса Руслан непроизвольно вскрикнул, потрясённый и шокированный тем, что он увидел. Парень в страхе попятился, выронил фонарик из дрожащей руки, неудачно ступил на больную ногу, пошатнулся и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Фонарик повис на шнурке у него на шее и теперь освещал только пыльный пол под ногами, но Руслан всё равно чувствовал, осознавал стремительно проваливающимся в панику, агонизирующим рассудком присутствие чего-то невыносимо ужасного там, впереди, за границей маленького кружка света.
Если бы в этой страшной комнате имелся другой выход, парень немедленно воспользовался бы им, чтобы бежать куда-нибудь, как можно дальше, но другого выхода здесь не было, только через тёмное пространство за портьерой, где во мраке затаились кошмарные видения. Возможно, это галлюцинация, и ему всё померещилось. Трепещущий рассудок отказывался поверить в реальность происходящего. Через пару минут первый шок немного отступил, сменившись растерянностью. Руслан успокоился, а вернее, кое-как взял под контроль свой безумный страх, от которого хотелось забиться в дальний угол и вопить диким голосом, пока не охрипнешь. Стиснув зубы, парень заставил себя вновь поднять фонарик и направить его во тьму. Его руки непроизвольно дрожали, и синий луч, как сумасшедший, плясал по сырым, каменным стенам, вытаскивая из темноты всё новые нереальные ужасы.
Там, за красной портьерой, на стене висели в ряд четыре мёртвых человеческих тела. Они были закреплены на стене жуткими приспособлениями, подобными тем, которые Руслан видел наверху, в комнате с решетчатой дверью. Мёртвые тела находились в разных стадиях разложения. Крайнее слева, на которое сразу упал свет фонарика, было голым скелетом, череп зиял пустыми глазницами. На остальных кое-где ещё сохранились остатки полуразложившейся плоти, с голов свисали длинные волосы, похожие на грязную паутину.
Но когда парень сдвинул луч фонарика ещё чуть правее, он почувствовал, как волосы шевелятся на его собственной голове, а нестерпимый ужас и отчаяние буквально разрывают его мозг изнутри, переходя в безумную боль, в непреодолимое желание изо всех сил стиснуть ладонями глаза, чтобы больше ничего не видеть, и громко завопить. Там, в самом дальнем углу, висела обнажённая девушка, выделяясь на серой стене ослепительно-белым пятном не успевшей разложиться кожи. Её голова, отягощённая густой массой длинных, тёмных волос, упала на грудь, всё её маленькое, изящное тело было чудовищно изрезано, истерзано, искромсано, словно над ним глумился сумасшедший маньяк-садист. Внизу, под стеной натекла огромная лужа крови, которая ещё не успела засохнуть. По всему было видно, что смерть наступила совсем недавно, возможно, несколько часов назад.
—А… али… са, — с трудом прохрипел Руслан, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Ноги его не слушались, в горле пересохло, и казалось, что он никогда больше не сможет вдохнуть, никогда больше не сможет издать ни звука. Словно во сне, не ощущая своего застывшего, окостеневшего от ужаса тела, парень кое-как доковылял в тот угол на подгибающихся ногах и несколько минут, впав в какой-то кататонический ступор, просто смотрел на неё безумными глазами, не в силах оправиться от шока. Больше всего на свете в этот момент ему хотелось, чтобы на стене оказалось мёртвое тело другой девушки, просто очередная безымянная жертва маньяка Холодова, но только не она, не Алиса. Кто угодно, только не Алиса.
Попавший в ловушку смертельного ужаса разум, пытаясь спастись от подступающего безумия, тут же начал лихорадочно генерировать истеричные мысли о том, что это не она, конечно, не она. Всё это только сон, галлюцинации, кошмарные видения, всё это лишь кажется ему, но на самом деле этого нет, этого просто не существует. Он свалился в дыру, ударился головой и отключился от реальности, а может быть, даже умер, попав в какой-то жуткий бред, как разновидность загробной жизни. «Умер… я упал и умер… и они умерли… кто-то из нас умер… вот только кто… я или они… они или я», как в калейдоскопе, замелькали скользкие, безумные мысли, и Руслан почувствовал, что может окончательно спятить, если немедленно что-нибудь не предпримет. Но что он мог сделать?
«Галлюцинация… всё это мне только кажется… этого нет… этого нет… всего лишь галлюцинация… я умер», навязчиво крутилось в голове. Руслан с трудом заставил себя поднять свою одеревеневшую руку и с удивлением посмотрел на неё так, словно ею управлял кто-то другой. Но так как фонарик был судорожно зажат в его правой руке, а поднял он раненую левую, то боль от резкого движения, пронзившая рану, словно раскалённая игла, немного взбодрила его помутившийся рассудок, выдернула его на поверхность из засасывающей трясины бреда и паники. «Нет, я жив, я чувствую боль». Руслан в ярости затряс раненой рукой, от чего боль взорвалась и запульсировала в ране огненным вихрем. «Я жив. Почему же я вижу это? Я не хочу это видеть. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу».
Стараясь не обращать внимания на панические вопли парализованного ужасом рассудка, парень слегка наклонился вперёд и дрожащими пальцами коснулся мягких волос мёртвой девушки, медленно отвёл спутанные пряди с её лица и тут же получил контрольный выстрел всепоглощающего, смертельного кошмара, когда увидел знакомые карие, шоколадного оттенка глаза, широко раскрытые и остекленевшие. В них уже не осталось ничего живого, ничего человеческого, не было и следа той мягкой, непередаваемо-уютной доброты и тёплого сочувствия, которые Руслан помнил в её робком взгляде. Сквозь эти мёртвые глаза словно смотрела чёрная, ледяная бездна безграничного и равнодушного космоса.
Кажется, он пошатнулся, как будто получил смертельный удар. Задохнулся, на несколько мгновений забыв, как дышать. И застонал от нестерпимой душевной боли, выворачивающей ему внутренности. Но продолжал, застыв, смотреть ей в лицо, которое осталось нетронутым и почти таким же красивым, как при жизни, если не считать жутких мёртвых глаз с их космическим, отсутствующим выражением безграничной пустоты. Здесь была лишь её оболочка, израненное маленькое тело. Где же она находилась сейчас? Остался ли где-нибудь во времени и пространстве след её невероятно доброй и мягкой души? Где был он сам, раздавленный и смятый, словно кусок картона, попавший под колёса?
Руслан не заметил, как и когда ноги у него подкосились, отказываясь его держать. После чёрного провала в сознании он обнаружил себя неподвижно сидящим на полу возле лужи крови. Его застывший, пристальный взгляд был прикован к маленьким, босым, безвольно висящим на стене ножкам Алисы. Они, как и лицо, остались нетронутыми, маньяк пощадил их, или забыл о них, или не посмел их коснуться. Потоки крови, текущей с истерзанного тела каким-то чудом миновали эти нежные, изящные ступни. Красивые маленькие пальчики с крошечными ноготками, покрытыми розовым лаком, казались произведением искусства, хрупкой и прекрасной игрушкой. Смотреть на них было так хорошо, так спокойно, словно он уже умер и, лёжа в могиле, видел цветные сны.
Фонарик, повисший на шнурке у него на шее, освещал залитый кровью каменный пол, но парень не смотрел туда. В полумраке, за границей яркого лучика синего света, Руслан видел только эти красивые босые ступни, смутно белевшие на тёмной стене. Его помрачённому рассудку они казались смыслом всего сущего, вершиной красоты и гармонии. Перед ними хотелось встать на колени и замереть в благоговейном экстазе, почтительно коснувшись губами их совершенства. За них можно было даже умереть, исчезнуть, бесследно раствориться во тьме, не испытывая никаких сожалений. Но сначала он должен сделать… Что? Потерянный рассудок не мог вспомнить, назойливая и непонятная мысль вертелась на самом краю сознания и тупой болью отзывалась в висках, дразня своей раздражающей недоступностью. Должен. Должен. Должен. Он должен сделать какую-то важную вещь.
Туфли… Да, те сиреневые туфли у него в рюкзаке.
У дальней стены располагалась громадная двуспальная кровать с витой, металлической спинкой, заржавевшей от сырости. Когда Руслан навёл на неё луч фонарика, ему вдруг показалось, будто там кто-то лежит. Он попятился и шумно выдохнул от страха, но тут же понял свою ошибку, лучше осветив причудливые складки на пыльном, тяжёлом, серебристо-чёрном покрывале, их сочетание немного напоминало вытянувшуюся человеческую фигуру. Разумеется, в странной комнате никого не было, только древние шкафы громоздились по углам, отбрасывая гротескные тени.
Парень не собирался тут долго задерживаться, но вдруг его взгляд случайно скользнул в дальний левый угол комнаты. Там, рядом с кроватью, на стене виднелось что-то непонятное, похожее на ещё одну дверь, прикрытую тёмной портьерой. Ведь не могло же здесь, глубоко под землёй, быть окна. Возможно, там прятался так нужный ему проход к дому.
Забыв об осторожности, охваченный жгучим любопытством и желанием поскорее найти выход, Руслан быстро пересёк комнату, оставляя следы в густой пыли на ковре. Парень прошёл мимо кровати, которая была похожа на какой-то чудовищный катафалк, но не осмелился коснуться покрывала, чтобы убедиться наверняка в отсутствии под ним человеческого тела. Потом Руслан ступил в угол и протянул руку к портьере, закрывавшей вторую дверь. Но его пальцы так и не успели дотронуться до истлевшей, пыльной ткани.
Под ногами вдруг что-то дрогнуло и оглушительно затрещало. Почувствовав опасность, парень в последний момент попытался отпрыгнуть в сторону. Инстинктивно Руслан ухватился за покрывало, свисавшее с кровати, но оно не смогло задержать падение. Гнилой паркет мгновенно раскрошился под его ногами, и, невольно вскрикнув, парень рухнул вниз, во тьму, увлекая за собой обломки досок, пыль и тяжёлое покрывало, в которое судорожно вцепились его пальцы.
Когда оглушённый ударом Руслан пришёл в себя, он не сразу понял, где находится. Разлепив веки, парень увидел прямо перед собой яркий кружок света от луча фонарика, выхвативший из темноты пыльные, толстые складки чёрной с серебристым рисунком ткани. Он лежал на боку, на какой-то мягкой поверхности, и свалившееся на него покрывало с верхней кровати, за которое Руслан пытался ухватиться, когда начал падать, теперь окутывало его тело со всех сторон, словно саван. Парень осторожно пошевелился, чтобы убедиться, слушаются ли его руки и ноги. Вроде всё было в порядке. Боль чувствовалась только в прокушенной собакой руке и в правом колене, на которое он, видимо, неудачно приземлился при падении. Тогда Руслан выпутался из покрывала, отбросил его в сторону, медленно сел, поднял свой фонарик и с изумлением осмотрелся по сторонам, не веря своим глазам.
Он сидел на гигантской кровати, почти точной копии той, что находилась наверху, покрытой такими же пыльными серебристо-чёрными покрывалами. Дыра, в которую он провалился, маячила метрах в десяти прямо над ним. Расстояние до неё казалось невероятно огромным, и парень понял, как ему повезло, что он свалился не на голый, каменный пол, не на острые края какой-нибудь мебели, а на эту мягкую кровать, которая немного погасила силу удара и спасла его от серьёзных травм, а может быть, и от смерти. Хотя Руслан до сих пор не мог понять, зачем Холодову понадобилось столько кроватей глубоко в подвале, но именно за эту кровать его, наверно, стоило бы поблагодарить, ведь она пришлась очень кстати. Вряд ли парень остался бы в живых, свалившись на каменный пол с высоты десяти метров.
Комната, в которую он попал, по размерам не уступала той, что располагалась наверху, но её половина была отгорожена тяжёлой, бархатной портьерой тёмно-красного цвета, которая немного уменьшала видимое пространство. Слишком высокий потолок тонул во мраке, казалось, что сверху нависает чёрная бездна. Кроме кровати здесь находилась кое-какая мебель. Справа расположился большой, старинный шкаф орехового дерева и несколько полок с пыльными, пожелтевшими от времени книгами на стене. Слева была устроена очень искусная имитация камина, рядом стояло большое, облезлое, красное, кожаное кресло, низкий, резной столик и на нём толстая, жёлтая свеча в причудливом, тяжёлом подсвечнике. Тут же лежали ещё несколько свечей и куча каких-то странных, блестящих, металлических предметов, издалека напоминавших инструменты хирурга. Каменный пол застилал пушистый, чёрный с красными разводами ковёр, по углам валялись неряшливо брошенные тряпки, похожие на старую одежду. И всё вокруг покрывал толстый слой пыли, а воздух был ещё более тяжёлый и зловонный, чем наверху.
Удивлённо оглядев обстановку странной комнаты, Руслан освободился от рюкзака. Потом парень медленно сполз на пол и попытался встать на ноги. Ушибленное колено сильно болело и сгибалось с трудом, но боль пока казалась вполне терпимой, так что, скорее всего, травма не была слишком уж серьёзной. Прихрамывая, Руслан осторожно сделал несколько шагов, словно ожидал повторения того, что произошло с ним наверху, хотя чувствовалось, что пол под ковром твёрдый, каменный, и вряд ли он способен ещё куда-то провалиться. Но кто их знает, эти странные подвалы, вырытые явно сумасшедшими людьми.
Отряхнувшись от налипших на него пыли, паутины и древесных обломков, парень направил луч своего фонарика вверх и ещё раз убедился, что до дыры в деревянном потолке теперь так просто не допрыгнешь, особенно, когда болит нога. На всякий случай у него в рюкзаке имелся моток прочной верёвки, но даже если он заберётся на кровать и с неё каким-то чудом сумеет забросить туда петлю, выдержат ли его вес эти острые осколки гнилых досок, торчащие по периметру неровной дыры между двумя такими же прогнившими от сырости стропилами.
Вздохнув, Руслан решил сначала поискать какой-нибудь иной выход, а безнадёжные попытки забраться обратно в дыру в потолке оставить на потом. На первый взгляд, двери в комнате не было, но ведь как-то же попала сюда вся эта мебель, не сквозь стены же она просочилась. Выход мог находиться за портьерой, разделявшей комнату на две части, и, отойдя от кровати, Руслан сразу нашёл тому подтверждение, взглянув на пол. На толстом слое пыли, покрывавшем ковёр, довольно отчётливо виднелись многочисленные цепочки следов, связывавшие поддельный камин, шкаф и ту часть комнаты, которую скрывала бархатная портьера. Кто бы ни был человек, оставивший здесь свои следы, он явно знал, что делал и куда шёл.
Ковёр заканчивался, не доходя примерно полметра до тяжёлой, красной ткани, ниспадавшей живописными складками. На голом, каменном полу следы исчезали, но парень был уверен, что выход находится именно там. Он решительно протянул руку к портьере и одним резким движением отодвинул её в сторону. Металлические кольца, на которых она висела, пронзительно завизжали, неохотно скользя по ржавому пруту, вмонтированному в стены.
Яркий луч фонарика, быстро устремившись вперёд, пробил светлый тоннель в густой, зловонной тьме и вдруг испуганно дрогнул, замер, уткнувшись в жуткие, желтоватые человеческие кости, висевшие на серой, каменной стене. В первое мгновение этого неожиданного ужаса Руслан непроизвольно вскрикнул, потрясённый и шокированный тем, что он увидел. Парень в страхе попятился, выронил фонарик из дрожащей руки, неудачно ступил на больную ногу, пошатнулся и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Фонарик повис на шнурке у него на шее и теперь освещал только пыльный пол под ногами, но Руслан всё равно чувствовал, осознавал стремительно проваливающимся в панику, агонизирующим рассудком присутствие чего-то невыносимо ужасного там, впереди, за границей маленького кружка света.
Если бы в этой страшной комнате имелся другой выход, парень немедленно воспользовался бы им, чтобы бежать куда-нибудь, как можно дальше, но другого выхода здесь не было, только через тёмное пространство за портьерой, где во мраке затаились кошмарные видения. Возможно, это галлюцинация, и ему всё померещилось. Трепещущий рассудок отказывался поверить в реальность происходящего. Через пару минут первый шок немного отступил, сменившись растерянностью. Руслан успокоился, а вернее, кое-как взял под контроль свой безумный страх, от которого хотелось забиться в дальний угол и вопить диким голосом, пока не охрипнешь. Стиснув зубы, парень заставил себя вновь поднять фонарик и направить его во тьму. Его руки непроизвольно дрожали, и синий луч, как сумасшедший, плясал по сырым, каменным стенам, вытаскивая из темноты всё новые нереальные ужасы.
Там, за красной портьерой, на стене висели в ряд четыре мёртвых человеческих тела. Они были закреплены на стене жуткими приспособлениями, подобными тем, которые Руслан видел наверху, в комнате с решетчатой дверью. Мёртвые тела находились в разных стадиях разложения. Крайнее слева, на которое сразу упал свет фонарика, было голым скелетом, череп зиял пустыми глазницами. На остальных кое-где ещё сохранились остатки полуразложившейся плоти, с голов свисали длинные волосы, похожие на грязную паутину.
Но когда парень сдвинул луч фонарика ещё чуть правее, он почувствовал, как волосы шевелятся на его собственной голове, а нестерпимый ужас и отчаяние буквально разрывают его мозг изнутри, переходя в безумную боль, в непреодолимое желание изо всех сил стиснуть ладонями глаза, чтобы больше ничего не видеть, и громко завопить. Там, в самом дальнем углу, висела обнажённая девушка, выделяясь на серой стене ослепительно-белым пятном не успевшей разложиться кожи. Её голова, отягощённая густой массой длинных, тёмных волос, упала на грудь, всё её маленькое, изящное тело было чудовищно изрезано, истерзано, искромсано, словно над ним глумился сумасшедший маньяк-садист. Внизу, под стеной натекла огромная лужа крови, которая ещё не успела засохнуть. По всему было видно, что смерть наступила совсем недавно, возможно, несколько часов назад.
—А… али… са, — с трудом прохрипел Руслан, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Ноги его не слушались, в горле пересохло, и казалось, что он никогда больше не сможет вдохнуть, никогда больше не сможет издать ни звука. Словно во сне, не ощущая своего застывшего, окостеневшего от ужаса тела, парень кое-как доковылял в тот угол на подгибающихся ногах и несколько минут, впав в какой-то кататонический ступор, просто смотрел на неё безумными глазами, не в силах оправиться от шока. Больше всего на свете в этот момент ему хотелось, чтобы на стене оказалось мёртвое тело другой девушки, просто очередная безымянная жертва маньяка Холодова, но только не она, не Алиса. Кто угодно, только не Алиса.
Попавший в ловушку смертельного ужаса разум, пытаясь спастись от подступающего безумия, тут же начал лихорадочно генерировать истеричные мысли о том, что это не она, конечно, не она. Всё это только сон, галлюцинации, кошмарные видения, всё это лишь кажется ему, но на самом деле этого нет, этого просто не существует. Он свалился в дыру, ударился головой и отключился от реальности, а может быть, даже умер, попав в какой-то жуткий бред, как разновидность загробной жизни. «Умер… я упал и умер… и они умерли… кто-то из нас умер… вот только кто… я или они… они или я», как в калейдоскопе, замелькали скользкие, безумные мысли, и Руслан почувствовал, что может окончательно спятить, если немедленно что-нибудь не предпримет. Но что он мог сделать?
«Галлюцинация… всё это мне только кажется… этого нет… этого нет… всего лишь галлюцинация… я умер», навязчиво крутилось в голове. Руслан с трудом заставил себя поднять свою одеревеневшую руку и с удивлением посмотрел на неё так, словно ею управлял кто-то другой. Но так как фонарик был судорожно зажат в его правой руке, а поднял он раненую левую, то боль от резкого движения, пронзившая рану, словно раскалённая игла, немного взбодрила его помутившийся рассудок, выдернула его на поверхность из засасывающей трясины бреда и паники. «Нет, я жив, я чувствую боль». Руслан в ярости затряс раненой рукой, от чего боль взорвалась и запульсировала в ране огненным вихрем. «Я жив. Почему же я вижу это? Я не хочу это видеть. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу».
Стараясь не обращать внимания на панические вопли парализованного ужасом рассудка, парень слегка наклонился вперёд и дрожащими пальцами коснулся мягких волос мёртвой девушки, медленно отвёл спутанные пряди с её лица и тут же получил контрольный выстрел всепоглощающего, смертельного кошмара, когда увидел знакомые карие, шоколадного оттенка глаза, широко раскрытые и остекленевшие. В них уже не осталось ничего живого, ничего человеческого, не было и следа той мягкой, непередаваемо-уютной доброты и тёплого сочувствия, которые Руслан помнил в её робком взгляде. Сквозь эти мёртвые глаза словно смотрела чёрная, ледяная бездна безграничного и равнодушного космоса.
Кажется, он пошатнулся, как будто получил смертельный удар. Задохнулся, на несколько мгновений забыв, как дышать. И застонал от нестерпимой душевной боли, выворачивающей ему внутренности. Но продолжал, застыв, смотреть ей в лицо, которое осталось нетронутым и почти таким же красивым, как при жизни, если не считать жутких мёртвых глаз с их космическим, отсутствующим выражением безграничной пустоты. Здесь была лишь её оболочка, израненное маленькое тело. Где же она находилась сейчас? Остался ли где-нибудь во времени и пространстве след её невероятно доброй и мягкой души? Где был он сам, раздавленный и смятый, словно кусок картона, попавший под колёса?
Руслан не заметил, как и когда ноги у него подкосились, отказываясь его держать. После чёрного провала в сознании он обнаружил себя неподвижно сидящим на полу возле лужи крови. Его застывший, пристальный взгляд был прикован к маленьким, босым, безвольно висящим на стене ножкам Алисы. Они, как и лицо, остались нетронутыми, маньяк пощадил их, или забыл о них, или не посмел их коснуться. Потоки крови, текущей с истерзанного тела каким-то чудом миновали эти нежные, изящные ступни. Красивые маленькие пальчики с крошечными ноготками, покрытыми розовым лаком, казались произведением искусства, хрупкой и прекрасной игрушкой. Смотреть на них было так хорошо, так спокойно, словно он уже умер и, лёжа в могиле, видел цветные сны.
Фонарик, повисший на шнурке у него на шее, освещал залитый кровью каменный пол, но парень не смотрел туда. В полумраке, за границей яркого лучика синего света, Руслан видел только эти красивые босые ступни, смутно белевшие на тёмной стене. Его помрачённому рассудку они казались смыслом всего сущего, вершиной красоты и гармонии. Перед ними хотелось встать на колени и замереть в благоговейном экстазе, почтительно коснувшись губами их совершенства. За них можно было даже умереть, исчезнуть, бесследно раствориться во тьме, не испытывая никаких сожалений. Но сначала он должен сделать… Что? Потерянный рассудок не мог вспомнить, назойливая и непонятная мысль вертелась на самом краю сознания и тупой болью отзывалась в висках, дразня своей раздражающей недоступностью. Должен. Должен. Должен. Он должен сделать какую-то важную вещь.
Туфли… Да, те сиреневые туфли у него в рюкзаке.
