Их нужно вернуть. Их нужно надеть на эти божественные, восхитительные ножки. Этим он спасёт её. И Алиса снова посмотрит на него своими чудесными, живыми, шоколадными глазами, излучающими мягкое тепло, искреннюю доброжелательность и непередаваемо-уютное сочувствие. Она спасёт его… или нет… он спасёт её. Они спасут друг друга из этой кошмарной бездны отчаяния, страха и подступающего безумия. «Да, найти и спасти». Мысли его беспомощно путались. «Туфли… рюкзак… где рюкзак?»
Шатаясь, словно пьяный, весь во власти своего навязчивого бреда, которым его впавший в панику рассудок отгородился от жуткой реальности, Руслан с трудом поднялся на ноги и, хромая, потащился в ту часть комнаты, где находилась кровать. По дороге он споткнулся о край ковра, упал, больно ударившись раненым плечом, и долго лежал неподвижно, не в силах пошевелиться. «Найти и спасти… туфли… рюкзак… найти», беспомощно кружились в голове обрывки безумных мыслей. Парень лежал в полной темноте, потому что при падении накрыл фонарик собственным телом.
Ощущение времени исчезло. Возможно, на несколько минут он даже потерял сознание. Удушливая, зловонная тьма подступала, давила со всех сторон невыносимой тяжестью, Руслан задыхался в отвратительном смраде. Потом судорожно дёрнулся всем телом, очнулся и неловко повернулся на бок, невольно застонав от жгучей боли в ране. Фонарик выкатился на ковёр из-под его руки, и парень снова увидел вокруг себя всё ту же жуткую комнату.
Рассудок упорно отказывался верить в то страшное, что скрывалось за красной портьерой. Снова всё показалось сном, бредом, кошмаром, но только не реальностью. Может, его загрызла та жуткая, безмолвная собака. Или он упал. Да, он упал с большой высоты и разбил себе голову о каменный пол. Неужели он действительно видел всё это? Оглядываться в ту сторону не хотелось, страх парализовал движения. «Просто нужно вернуть туфли, и я вырвусь из этого кошмарного сна», не в силах выплыть из глубин своего бреда, устало думал Руслан. Он поднял фонарик и посветил вверх, стремясь убедиться, не привиделась ли ему та дыра в потолке. Нет, дыра была на месте. Он упал в неё. Ударился головой. А всё остальное кошмарный сон. «Нужно вернуть. Туфли. Зачем я их взял? Это всё сон. Кошмар. Да, сон. Голова болит. Я разбил её, когда упал. Наверно, так и было. Этого нет. На самом деле ничего этого нет. Меня здесь нет».
Только через несколько минут Руслану удалось немного справиться с собой и подняться на ноги. Парень отыскал свой рюкзак и достал оттуда сиреневые туфли. Поставил их на край кровати, сел рядом и долго смотрел на них, не в силах пошевелить ни единым мускулом. На него навалилась какая-то свинцовая усталость и апатия. Руслан пытался сосредоточиться, а его рассудок в это время словно стремился возвести непреодолимую преграду между собой и ужасом, рождая всё новые бессвязные, бредовые мысли.
Как-то незаметно для самого себя парень принялся думать о красивом сиреневом платье, в которое сегодня была одета Алиса, когда пришла на встречу с ним. «Как же платье? Где оно? Ведь нельзя же без платья. Это нехорошо. Нельзя без платья». Руслан беспомощно огляделся по сторонам, напрасно шаря лучом фонарика по тёмным углам комнаты. Лёгкого, сиреневого платья Алисы нигде не было видно. Тогда он сдёрнул с кровати большое, тяжёлое, серебристо-чёрное покрывало и аккуратно расстелил его на ковре.
Какая-то смутная, но настойчивая мысль о мёртвых телах, об ужасных жёлтых костях, о луже крови терзала его, пытаясь пробиться через барьеры, возведённые рассудком для самосохранения, но он гнал её прочь, заставляя себя думать только о сиреневых туфлях и платье. Какие мёртвые тела? Это ведь просто сон. Он ударился головой при падении. Ему снится кошмар. Но почему в кошмаре всё не может происходить само собой? Почему он должен идти туда, за портьеру? Он не хочет снова это видеть, он не может это видеть. Лучше стоять здесь и не двигаться… не двигаться… не двигаться… нет… нет… нет… только не двигаться и не ходить туда…
Усилием воли, с трудом стряхнув с себя начинающуюся панику, стараясь думать только о сиреневых туфлях, которые очень украсят изящные ножки с розовыми ноготками, Руслан, хромая, медленно двинулся через комнату к портьере. Он не поднял ни фонарика, ни глаз на жуткие полуистлевшие скелеты. Фиксируя взгляд на полу у себя под ногами, избегая смотреть на лужу крови, парень приблизился к последней девушке. Стараясь не думать о страшных ранах на её прекрасном теле, он сосредоточился на хитроумных кожаных креплениях, удерживающих её на стене.
Когда нестерпимый ужас произошедшего, сметая хрупкие барьеры, ледяными струйками начинал неудержимо просачиваться в сознание, Руслан отсекал его мыслями о том, что не раз видел такое прежде в интернете. Почему он паникует? Это ведь крипота, кошмар, сон, не больше. Ему же это нравилось, щекотало нервы, бодрило поддельным ужасом. Он пытался вспомнить самые отвратительные и страшные вещи из интернета и заменить ими реальность, которая смотрела ему в лицо и норовила столкнуть в безумие. Это не на самом деле. Фильм ужасов. Он попал в фильм ужасов или на сайт с криповым контентом. Крипота вокруг него. Вот она, её можно потрогать руками. Интерактивный криповый сайт в подвале у Холодова.
Когда ничего уже не помогало, парень вновь принимался с маниакальным упорством размышлять о сиреневых туфлях, маленьким, отдалённым краешком рассудка смутно осознавая, что, сражаясь с безумием, начинает, действительно, сходить с ума. Только один раз, пока он возился с тугими, перепачканными засохшей кровью креплениями, его посетила робкая, неизвестно каким чудом вынырнувшая из моря безумного бреда мысль о поисках выхода. Рассудок, изнемогающий в своих путаных размышлениях и уловках, тут же с энтузиазмом ухватился за неё, бессильно смешивая разумные, логичные вещи с бредовыми идеями о том, что нужно вывести отсюда девушку, и обязательно в сиреневых туфлях, которые он нашёл, потому что в именно них скрывается ключ ко всему, что здесь происходит.
Собравшись с духом, Руслан даже рискнул провести лучом фонарика по углам кошмарного пространства за портьерой, но никакой двери нигде не наблюдалось. Выхода не было. Он свалился в каменный мешок с трупами, и ему не выбраться отсюда. Паническая мысль тут же потонула в вихре навязчивых рассуждений о сиреневых туфлях. Плевать на безвыходность положения, главное, у него есть туфли. Сиреневые туфли. Это очень важно. Иногда парню казалось, что в его раскалывающуюся от боли голову проник какой-то чужеродный объект, развлекающий его назойливыми мыслями о красоте девичьих ног и туфель, но он послушно внимал им и подчинялся, находя в этом нелогичном, нелепом бреду спасение от смертельного ужаса и отчаяния.
Наконец, ему удалось расстегнуть все хитроумные крепления на стене. Зажав фонарик в зубах, Руслан дрожащими руками подхватил сползающее вниз израненное тело Алисы, машинально удивляясь тому, какая она лёгкая. Парень отнёс её в первую часть комнаты и осторожно завернул мёртвую девушку в серебристо-чёрное покрывало, которое прежде расстелил на полу. Раньше её маленькое, изящное, нежное тело было таким приятным и сладостным, когда он ласкал Алису, обнимал её и страстно прижимал к себе, всей кожей чувствуя, как её послушное тело дрожит и откликается на лихорадочный жар его желания. Теперь же её тело стало чужим, холодным и неподвижным. Никогда больше девушка не вздохнёт прерывисто в его объятиях и не сомкнёт в экстазе бледные веки, отягощённые длинными, пушистыми ресницами, не прошепчет ему на ухо о том, как сильно она его любит.
Тяжёлая, плотная ткань скрыла все жуткие увечья и раны на обнажённом теле Алисы, но скрыть холодное торжество смерти она была не в силах. При невнимательном взгляде могло бы показаться, что девушка просто спит, если бы не её широко распахнутые, пустые, мёртвые глаза. Чуть помедлив в страхе и нерешительности, Руслан протянул трясущуюся руку и прикрыл её веки своей ладонью.
—Спи, — едва слышно прошептал он, словно Алиса могла его услышать. Её застывшее личико было холодным и твёрдым, как камень. Когда через пару минут он убрал ладонь, веки снова отскочили вверх, из остекленевших, неживых глаз на него опять хлынула ледяная, чёрная пустота космической бездны.
От этого жуткого зрелища, парень, коротко всхлипнув, резко отвернулся, со свистом втянув в себя воздух, зажмурился и зажал рот ладонью, потому что его внезапно замутило. «Успокойся, это просто глаза. Когда ты наденешь ей на ноги сиреневые туфли, станет намного лучше», подумал кто-то странный и заторможенный внутри его головы. Руслан несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться, потом открыл глаза, медленно повернул голову и посмотрел на ноги Алисы, стараясь не замечать её лица. Выглядывая из-под серебристо-чёрного покрывала, маленькие босые ножки были, по-прежнему, прекрасны.
Тогда Руслан бережно поднял девушку на руки, стараясь не смотреть ей в глаза, перенёс на кровать, уложил поудобнее, аккуратно расправил её красивые, длинные волосы, которые, как и ноги, смерть ещё не успела обезобразить. Сам он опустился на колени у другого края кровати и принялся медленно, неловко, неумело надевать Алисе на ножки сиреневые летние туфли, словно сейчас это было самым важным делом на свете. Парень делал это так осторожно и бережно, как будто опасался, что её ножки могут вот-вот рассыпаться в прах под его дрожащими пальцами. Наконец, расправив и застегнув последний непослушный ремешок, Руслан на несколько мгновений застыл неподвижно, любуясь делом рук своих, потом в изнеможении уткнулся лицом в кровать рядом с холодными, неподвижными ногами Алисы.
Глаза его горели, в груди безжалостной ядовитой змеёй ворочалась острая боль, от которой хотелось кричать, но слёзы не шли, и в голове словно разверзлась чёрная бездна, поглотившая все бессмысленные бредни о туфлях. Парень не помнил, сколько он просидел так, судорожно прижимаясь лицом к кровати, в оцепенении чёрного отчаяния и горя. Очнулся он от горьких упрёков самому себе. «Нашёл, называется. Спас. Ты просто жалкое ничтожество. Не сумел уберечь девушку, ублюдок. Но кто мог сотворить такое с ней? Неужели Холодов? Зачем ему это?»
При всей той лютой ненависти, которую Руслан испытывал к успешному бизнесмену и строгому старшему брату Ольги Андрею Холодову, его рассудок отказывался постичь всю глубину разверзшейся перед ним бездны. Он отказывался верить в то, что человек, самый обычный человек, пусть даже суровый и странный, пусть даже главарь тайной преступной группировки, но рождённый отцом и матерью, внешне красивый, элегантный и всегда неизменно вежливый, может быть способен на такую невообразимую, бессмысленную жестокость. Мысли о Холодове окончательно встряхнули и вернули на место немного поехавший от ужасного потрясения рассудок. Душу Руслана до краёв затопила горячая ярость и жгучее желание мести. Безумно захотелось выбраться отсюда, найти Холодова и убить его. А потом пусть делают с ним, что хотят, он готов даже сдаться властям. Главное, уничтожить этого отвратительного маньяка, раздавить, как мерзкую гадину, всадить ему в горло по самую рукоятку один из его паскудных хирургических ножиков, которыми он кромсал тело бедной девушки.
Стремительно вскочив на ноги, парень, не обращая внимания на резкую боль в колене, лихорадочно бросился к столику у камина, где лежали ножи, иглы и крючья всех размеров и форм, и замер, словно натолкнувшись на невидимую стену, потому что дотрагиваться до них ему было нестерпимо противно. Казалось, что на некоторых из этих причудливо украшенных предметов осталась засохшая кровь и кусочки человеческой плоти. Задыхаясь от ненависти и отвращения, Руслан одним порывистым, судорожным движением сбросил всю эту сверкающую кучу орудий пыток на пол и ногой затолкал под кровать, чтобы больше не видеть. В конце концов, у него есть собственный хороший и честный нож. Зачем ему отвратительные приспособления мерзкого садиста и убийцы? К чёрту их. Он убьёт Холодова своим ножом. Но чтобы получить возможность отомстить маньяку, сначала нужно было как-то выбраться отсюда.
Охваченный неудержимой, лихорадочной жаждой деятельности, внезапно сменившей мрачную апатию, Руслан поднял свой рюкзак, валявшийся на полу возле кровати, и принялся торопливо рыться в нём, отыскивая верёвку. Моток нашёлся почти на самом дне. Парень быстро сделал на конце верёвки петлю, для веса привязал к ней небольшой обломок доски и, встав на кровати, попытался забросить в дыру в потолке. От его яростного прыжка тело мёртвой девушки конвульсивно вздрогнуло, и Руслан испуганно посмотрел на неё. «Извини», едва слышно пробормотал он, хотя Алиса и не могла его услышать. Боясь её потревожить своими попытками, Руслан соскочил на пол и осторожно перенёс девушку ближе к камину, положил там, на ковре между креслом и столиком, заботливо расправив покрывало.
Возвращаясь к кровати, где он оставил свой фонарик, парень случайно взглянул в сторону портьеры, и по телу его прошла холодная дрожь, когда он снова увидел кости, висящие на стене. Он совсем забыл закрыть портьерой вход в ту жуткую часть комнаты. Поспешно исправив свою оплошность, Руслан снова запрыгнул на кровать и в течение, наверно, целого часа, позабыв о боли в ране и о ноющем колене, пытался набросить петлю на обломки досок в дыре. Это оказалось совсем не просто. Расстояние было слишком велико. Петля упорно пролетала мимо, как бы высоко он ни прыгал, стараясь её забросить, но всё-таки пару раз это у него получилось. Однако, как только парень начинал осторожный подъём по верёвке, трухлявая доска с треском ломалась, не выдерживая его веса, и он летел вниз, падая на злосчастную кровать.
После часа отчаянных и безуспешных попыток, снова упав почти с половины расстояния, сломав древнюю кровать, которая с жалобным треском перекосилась на одну сторону и запала посередине, совершенно измучившись и морально, и физически, Руслан не стал подниматься. Несколько минут он лежал неподвижно на сломанной его прыжками кровати, словно придавленный собственным пессимизмом. С горечью и отчаянием парень пытался осознать, что выбраться этим путём, через пролом в потолке, у него не получится, как бы он ни старался. Раненая рука и ушибленное колено нестерпимо болели. Волны боли прокатывались по телу, отнимая остатки сил и мужества. Со стоном Руслан приподнялся, отыскал в рюкзаке обезболивающие таблетки, забросил в рот сразу несколько и запил остатками воды из бутылки.
Теперь парню оставалось лишь признать очевидное: он в смертельной ловушке, в каменном мешке глубоко под землёй, и выбраться отсюда самостоятельно он вряд ли сумеет. Никто не способен помочь ему в этой ужасной ситуации, обращаться за помощью не к кому. Он ведь сам, в одиночку, затеял эту опасную авантюру, сам пошёл на смертельный риск. И теперь бессмысленно звонить друзьям или в полицию с отчаянным и нелепым призывом: «спасите меня, я в подвале у Холодова, куда сам залез, и тут полно трупов». Друзья ничего не сумеют сделать, они просто не способны найти его в этом проклятом, запутанном лабиринте под землёй. А вот полиция, подготовленная Холодовым, может охотно ухватиться за идею о том, что это он убил Алису и остальных жертв в этом подвале.
Шатаясь, словно пьяный, весь во власти своего навязчивого бреда, которым его впавший в панику рассудок отгородился от жуткой реальности, Руслан с трудом поднялся на ноги и, хромая, потащился в ту часть комнаты, где находилась кровать. По дороге он споткнулся о край ковра, упал, больно ударившись раненым плечом, и долго лежал неподвижно, не в силах пошевелиться. «Найти и спасти… туфли… рюкзак… найти», беспомощно кружились в голове обрывки безумных мыслей. Парень лежал в полной темноте, потому что при падении накрыл фонарик собственным телом.
Ощущение времени исчезло. Возможно, на несколько минут он даже потерял сознание. Удушливая, зловонная тьма подступала, давила со всех сторон невыносимой тяжестью, Руслан задыхался в отвратительном смраде. Потом судорожно дёрнулся всем телом, очнулся и неловко повернулся на бок, невольно застонав от жгучей боли в ране. Фонарик выкатился на ковёр из-под его руки, и парень снова увидел вокруг себя всё ту же жуткую комнату.
Рассудок упорно отказывался верить в то страшное, что скрывалось за красной портьерой. Снова всё показалось сном, бредом, кошмаром, но только не реальностью. Может, его загрызла та жуткая, безмолвная собака. Или он упал. Да, он упал с большой высоты и разбил себе голову о каменный пол. Неужели он действительно видел всё это? Оглядываться в ту сторону не хотелось, страх парализовал движения. «Просто нужно вернуть туфли, и я вырвусь из этого кошмарного сна», не в силах выплыть из глубин своего бреда, устало думал Руслан. Он поднял фонарик и посветил вверх, стремясь убедиться, не привиделась ли ему та дыра в потолке. Нет, дыра была на месте. Он упал в неё. Ударился головой. А всё остальное кошмарный сон. «Нужно вернуть. Туфли. Зачем я их взял? Это всё сон. Кошмар. Да, сон. Голова болит. Я разбил её, когда упал. Наверно, так и было. Этого нет. На самом деле ничего этого нет. Меня здесь нет».
Только через несколько минут Руслану удалось немного справиться с собой и подняться на ноги. Парень отыскал свой рюкзак и достал оттуда сиреневые туфли. Поставил их на край кровати, сел рядом и долго смотрел на них, не в силах пошевелить ни единым мускулом. На него навалилась какая-то свинцовая усталость и апатия. Руслан пытался сосредоточиться, а его рассудок в это время словно стремился возвести непреодолимую преграду между собой и ужасом, рождая всё новые бессвязные, бредовые мысли.
Как-то незаметно для самого себя парень принялся думать о красивом сиреневом платье, в которое сегодня была одета Алиса, когда пришла на встречу с ним. «Как же платье? Где оно? Ведь нельзя же без платья. Это нехорошо. Нельзя без платья». Руслан беспомощно огляделся по сторонам, напрасно шаря лучом фонарика по тёмным углам комнаты. Лёгкого, сиреневого платья Алисы нигде не было видно. Тогда он сдёрнул с кровати большое, тяжёлое, серебристо-чёрное покрывало и аккуратно расстелил его на ковре.
Какая-то смутная, но настойчивая мысль о мёртвых телах, об ужасных жёлтых костях, о луже крови терзала его, пытаясь пробиться через барьеры, возведённые рассудком для самосохранения, но он гнал её прочь, заставляя себя думать только о сиреневых туфлях и платье. Какие мёртвые тела? Это ведь просто сон. Он ударился головой при падении. Ему снится кошмар. Но почему в кошмаре всё не может происходить само собой? Почему он должен идти туда, за портьеру? Он не хочет снова это видеть, он не может это видеть. Лучше стоять здесь и не двигаться… не двигаться… не двигаться… нет… нет… нет… только не двигаться и не ходить туда…
Усилием воли, с трудом стряхнув с себя начинающуюся панику, стараясь думать только о сиреневых туфлях, которые очень украсят изящные ножки с розовыми ноготками, Руслан, хромая, медленно двинулся через комнату к портьере. Он не поднял ни фонарика, ни глаз на жуткие полуистлевшие скелеты. Фиксируя взгляд на полу у себя под ногами, избегая смотреть на лужу крови, парень приблизился к последней девушке. Стараясь не думать о страшных ранах на её прекрасном теле, он сосредоточился на хитроумных кожаных креплениях, удерживающих её на стене.
Когда нестерпимый ужас произошедшего, сметая хрупкие барьеры, ледяными струйками начинал неудержимо просачиваться в сознание, Руслан отсекал его мыслями о том, что не раз видел такое прежде в интернете. Почему он паникует? Это ведь крипота, кошмар, сон, не больше. Ему же это нравилось, щекотало нервы, бодрило поддельным ужасом. Он пытался вспомнить самые отвратительные и страшные вещи из интернета и заменить ими реальность, которая смотрела ему в лицо и норовила столкнуть в безумие. Это не на самом деле. Фильм ужасов. Он попал в фильм ужасов или на сайт с криповым контентом. Крипота вокруг него. Вот она, её можно потрогать руками. Интерактивный криповый сайт в подвале у Холодова.
Когда ничего уже не помогало, парень вновь принимался с маниакальным упорством размышлять о сиреневых туфлях, маленьким, отдалённым краешком рассудка смутно осознавая, что, сражаясь с безумием, начинает, действительно, сходить с ума. Только один раз, пока он возился с тугими, перепачканными засохшей кровью креплениями, его посетила робкая, неизвестно каким чудом вынырнувшая из моря безумного бреда мысль о поисках выхода. Рассудок, изнемогающий в своих путаных размышлениях и уловках, тут же с энтузиазмом ухватился за неё, бессильно смешивая разумные, логичные вещи с бредовыми идеями о том, что нужно вывести отсюда девушку, и обязательно в сиреневых туфлях, которые он нашёл, потому что в именно них скрывается ключ ко всему, что здесь происходит.
Собравшись с духом, Руслан даже рискнул провести лучом фонарика по углам кошмарного пространства за портьерой, но никакой двери нигде не наблюдалось. Выхода не было. Он свалился в каменный мешок с трупами, и ему не выбраться отсюда. Паническая мысль тут же потонула в вихре навязчивых рассуждений о сиреневых туфлях. Плевать на безвыходность положения, главное, у него есть туфли. Сиреневые туфли. Это очень важно. Иногда парню казалось, что в его раскалывающуюся от боли голову проник какой-то чужеродный объект, развлекающий его назойливыми мыслями о красоте девичьих ног и туфель, но он послушно внимал им и подчинялся, находя в этом нелогичном, нелепом бреду спасение от смертельного ужаса и отчаяния.
Наконец, ему удалось расстегнуть все хитроумные крепления на стене. Зажав фонарик в зубах, Руслан дрожащими руками подхватил сползающее вниз израненное тело Алисы, машинально удивляясь тому, какая она лёгкая. Парень отнёс её в первую часть комнаты и осторожно завернул мёртвую девушку в серебристо-чёрное покрывало, которое прежде расстелил на полу. Раньше её маленькое, изящное, нежное тело было таким приятным и сладостным, когда он ласкал Алису, обнимал её и страстно прижимал к себе, всей кожей чувствуя, как её послушное тело дрожит и откликается на лихорадочный жар его желания. Теперь же её тело стало чужим, холодным и неподвижным. Никогда больше девушка не вздохнёт прерывисто в его объятиях и не сомкнёт в экстазе бледные веки, отягощённые длинными, пушистыми ресницами, не прошепчет ему на ухо о том, как сильно она его любит.
Тяжёлая, плотная ткань скрыла все жуткие увечья и раны на обнажённом теле Алисы, но скрыть холодное торжество смерти она была не в силах. При невнимательном взгляде могло бы показаться, что девушка просто спит, если бы не её широко распахнутые, пустые, мёртвые глаза. Чуть помедлив в страхе и нерешительности, Руслан протянул трясущуюся руку и прикрыл её веки своей ладонью.
—Спи, — едва слышно прошептал он, словно Алиса могла его услышать. Её застывшее личико было холодным и твёрдым, как камень. Когда через пару минут он убрал ладонь, веки снова отскочили вверх, из остекленевших, неживых глаз на него опять хлынула ледяная, чёрная пустота космической бездны.
От этого жуткого зрелища, парень, коротко всхлипнув, резко отвернулся, со свистом втянув в себя воздух, зажмурился и зажал рот ладонью, потому что его внезапно замутило. «Успокойся, это просто глаза. Когда ты наденешь ей на ноги сиреневые туфли, станет намного лучше», подумал кто-то странный и заторможенный внутри его головы. Руслан несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться, потом открыл глаза, медленно повернул голову и посмотрел на ноги Алисы, стараясь не замечать её лица. Выглядывая из-под серебристо-чёрного покрывала, маленькие босые ножки были, по-прежнему, прекрасны.
Тогда Руслан бережно поднял девушку на руки, стараясь не смотреть ей в глаза, перенёс на кровать, уложил поудобнее, аккуратно расправил её красивые, длинные волосы, которые, как и ноги, смерть ещё не успела обезобразить. Сам он опустился на колени у другого края кровати и принялся медленно, неловко, неумело надевать Алисе на ножки сиреневые летние туфли, словно сейчас это было самым важным делом на свете. Парень делал это так осторожно и бережно, как будто опасался, что её ножки могут вот-вот рассыпаться в прах под его дрожащими пальцами. Наконец, расправив и застегнув последний непослушный ремешок, Руслан на несколько мгновений застыл неподвижно, любуясь делом рук своих, потом в изнеможении уткнулся лицом в кровать рядом с холодными, неподвижными ногами Алисы.
Глаза его горели, в груди безжалостной ядовитой змеёй ворочалась острая боль, от которой хотелось кричать, но слёзы не шли, и в голове словно разверзлась чёрная бездна, поглотившая все бессмысленные бредни о туфлях. Парень не помнил, сколько он просидел так, судорожно прижимаясь лицом к кровати, в оцепенении чёрного отчаяния и горя. Очнулся он от горьких упрёков самому себе. «Нашёл, называется. Спас. Ты просто жалкое ничтожество. Не сумел уберечь девушку, ублюдок. Но кто мог сотворить такое с ней? Неужели Холодов? Зачем ему это?»
При всей той лютой ненависти, которую Руслан испытывал к успешному бизнесмену и строгому старшему брату Ольги Андрею Холодову, его рассудок отказывался постичь всю глубину разверзшейся перед ним бездны. Он отказывался верить в то, что человек, самый обычный человек, пусть даже суровый и странный, пусть даже главарь тайной преступной группировки, но рождённый отцом и матерью, внешне красивый, элегантный и всегда неизменно вежливый, может быть способен на такую невообразимую, бессмысленную жестокость. Мысли о Холодове окончательно встряхнули и вернули на место немного поехавший от ужасного потрясения рассудок. Душу Руслана до краёв затопила горячая ярость и жгучее желание мести. Безумно захотелось выбраться отсюда, найти Холодова и убить его. А потом пусть делают с ним, что хотят, он готов даже сдаться властям. Главное, уничтожить этого отвратительного маньяка, раздавить, как мерзкую гадину, всадить ему в горло по самую рукоятку один из его паскудных хирургических ножиков, которыми он кромсал тело бедной девушки.
Стремительно вскочив на ноги, парень, не обращая внимания на резкую боль в колене, лихорадочно бросился к столику у камина, где лежали ножи, иглы и крючья всех размеров и форм, и замер, словно натолкнувшись на невидимую стену, потому что дотрагиваться до них ему было нестерпимо противно. Казалось, что на некоторых из этих причудливо украшенных предметов осталась засохшая кровь и кусочки человеческой плоти. Задыхаясь от ненависти и отвращения, Руслан одним порывистым, судорожным движением сбросил всю эту сверкающую кучу орудий пыток на пол и ногой затолкал под кровать, чтобы больше не видеть. В конце концов, у него есть собственный хороший и честный нож. Зачем ему отвратительные приспособления мерзкого садиста и убийцы? К чёрту их. Он убьёт Холодова своим ножом. Но чтобы получить возможность отомстить маньяку, сначала нужно было как-то выбраться отсюда.
Охваченный неудержимой, лихорадочной жаждой деятельности, внезапно сменившей мрачную апатию, Руслан поднял свой рюкзак, валявшийся на полу возле кровати, и принялся торопливо рыться в нём, отыскивая верёвку. Моток нашёлся почти на самом дне. Парень быстро сделал на конце верёвки петлю, для веса привязал к ней небольшой обломок доски и, встав на кровати, попытался забросить в дыру в потолке. От его яростного прыжка тело мёртвой девушки конвульсивно вздрогнуло, и Руслан испуганно посмотрел на неё. «Извини», едва слышно пробормотал он, хотя Алиса и не могла его услышать. Боясь её потревожить своими попытками, Руслан соскочил на пол и осторожно перенёс девушку ближе к камину, положил там, на ковре между креслом и столиком, заботливо расправив покрывало.
Возвращаясь к кровати, где он оставил свой фонарик, парень случайно взглянул в сторону портьеры, и по телу его прошла холодная дрожь, когда он снова увидел кости, висящие на стене. Он совсем забыл закрыть портьерой вход в ту жуткую часть комнаты. Поспешно исправив свою оплошность, Руслан снова запрыгнул на кровать и в течение, наверно, целого часа, позабыв о боли в ране и о ноющем колене, пытался набросить петлю на обломки досок в дыре. Это оказалось совсем не просто. Расстояние было слишком велико. Петля упорно пролетала мимо, как бы высоко он ни прыгал, стараясь её забросить, но всё-таки пару раз это у него получилось. Однако, как только парень начинал осторожный подъём по верёвке, трухлявая доска с треском ломалась, не выдерживая его веса, и он летел вниз, падая на злосчастную кровать.
После часа отчаянных и безуспешных попыток, снова упав почти с половины расстояния, сломав древнюю кровать, которая с жалобным треском перекосилась на одну сторону и запала посередине, совершенно измучившись и морально, и физически, Руслан не стал подниматься. Несколько минут он лежал неподвижно на сломанной его прыжками кровати, словно придавленный собственным пессимизмом. С горечью и отчаянием парень пытался осознать, что выбраться этим путём, через пролом в потолке, у него не получится, как бы он ни старался. Раненая рука и ушибленное колено нестерпимо болели. Волны боли прокатывались по телу, отнимая остатки сил и мужества. Со стоном Руслан приподнялся, отыскал в рюкзаке обезболивающие таблетки, забросил в рот сразу несколько и запил остатками воды из бутылки.
Теперь парню оставалось лишь признать очевидное: он в смертельной ловушке, в каменном мешке глубоко под землёй, и выбраться отсюда самостоятельно он вряд ли сумеет. Никто не способен помочь ему в этой ужасной ситуации, обращаться за помощью не к кому. Он ведь сам, в одиночку, затеял эту опасную авантюру, сам пошёл на смертельный риск. И теперь бессмысленно звонить друзьям или в полицию с отчаянным и нелепым призывом: «спасите меня, я в подвале у Холодова, куда сам залез, и тут полно трупов». Друзья ничего не сумеют сделать, они просто не способны найти его в этом проклятом, запутанном лабиринте под землёй. А вот полиция, подготовленная Холодовым, может охотно ухватиться за идею о том, что это он убил Алису и остальных жертв в этом подвале.
