На коленях Бертины лежала Юна, молча пуская пузыри пухлым смешным ротиком. Нот сел рядом с девушкой на бревно, и поморщился: Бертина вздрогнула и отодвинулась.
– Доброго утра, – сказал он.
– Когда вы вернёте меня к хозяину? – спросила девушка.
– Никогда.
– Я убегу, – предупредила Бертина.
– Послушай, – Нот хотел обнять названную сестру, но не решился, боясь, что она вскочит и убежит. – Они опоили тебя зельями и заморочили твою голову. А ведь ты и так подверглась проклятию, утратила память, хоть и частично… это ведь тоже шок! И теперь ты думаешь, что там, на арене, в клетке остался Омегыч. Но его там нет.
– Почему ты называешь его Омегычем? – нахмурилась Бертина.
– Потому что он сам себя так называл… называет. Его там нет, но он есть здесь, – Нот взял руку Бертины и положил себе на сердце, – и здесь, – он вернул узкую, напряжённую ладошку на тельце Юноны. – Посмотри, какие у неё глаза. Это его глаза.
– Я почти не помню, как он выглядел, – сказала Бертина с горечью и недоумением.
– Тогда посмотри на меня. Мы с ним очень похожи, только…
Тут Странник отвернулся, забыв, что предложил сестре смотреть на него.
– Только он – лучше.
Бертина ещё некоторое время плакала, а Странник думал о том, что два дня назад она была в куда худшем состоянии. Теперь она могла ходить, хоть и медленно, разговаривать и понимать, что ей говорят. Волчицы помогли ей как следует отмыться в ручье, и она хорошо ела, и реже плакала. К ней возвращался разум, и в особенности этому способствовала Юна. Нот не переставал возносить благодарности небесам за то, что у него есть Юна! Какой бы дрянью ни была Ют Безмолвная, эта мамаша, бросившая ребёнка сразу после рождения, она всё-таки сделала одно безусловное чудо. И у чуда были глаза Омегыча…
И всё-таки, найдя Бертину, Нот Уиндвард, помимо радости, ощущал ещё и ужасное смятение.
ЧТО, ЕСЛИ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ТОЖЕ В БЕДЕ? ЧТО, ЕСЛИ КАЖДОМУ ИЗ НИХ БУДЕТ НУЖНА СЕРЬЁЗНАЯ ПОМОЩЬ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОН ИХ НАЙДЁТ?
Чтобы хоть немного отвлечься от мучительных раздумий, Нот подбросил в костерок дров и выпустил из кончика пальца пламя. Это его умение далось нелегко: каждый раз по жилам изнутри пробегал мучительный жар, а кожа на пальцах оказывалась опалённой. Но, по крайней мере, Нот не чихал и не кашлял огнём, как некогда Омегыч. А может быть, ему это ещё предстояло.
Но он тренировался, помня, что у брата со временем боль и ожоги прошли.
– А что будет дальше? – спросила Бертина.
– Дальше? А я не знаю, – ответил Нот. – Наверное, я буду искать всех по очереди и собирать там, где раньше был наш дом. Богиня, о которой ты не помнишь, хотя и помогала ее поднимать, благословила меня. И теперь я всегда могу найти место, где был дом… и ничего не забываю. Надеюсь, этого хватит, чтобы помочь остальным. Но первое время я бы хотел попросить тебя побыть с Юноной. В стае. Здесь будет Лира, ты с ней уже знакома, будет твой Расмус.
– Это ещё зачем? – спросила Лира.
Странник и не слышал, как она подобралась к нему сзади.
– Свой долг ты выплатила, – сказал он, – я не могу просить тебя бесконечно таскаться за мной. – Но если бы я мог ненадолго оставлять тебе Юну…
– Но я хочу помогать тебе в поисках, – заупрямилась Лира. – За девочками твоими тут и без меня присмотрят! Отдавала же я сестре своего Кина?
– И я хочу с тобой, – добавила Бертина.
Нот беспомощно посмотрел на обеих.
– Но это может затянуться надолго, – сказал он. – Быть может, хотя бы… пока нога Бертины не заживёт, вы обе… останетесь?
– Бертина с ногой может оставаться, – невозмутимо ответила Лира. – Но посмотри сюда.
И она показала Ноту ту самую глиняную табличку.
– Здесь сказано, что я твоя женщина. Кстати, Мурху-шаман сделал так, что я уже не смогу съесть этот документ. Теперь его уже не разрушить.
К вечеру все вещи были собраны – в две седельных сумки, которые предполагалось прикрепить к спине Грей. Стая, к удивлению Нота, отнеслась к грядущей отлучке Лиры с одобрением. Здесь царили весьма мирные нравы, и, пожалуй, Странник мог сказать, что оставляет Бертину и Юну в хороших руках… или лапах. К тому же, как он заметил, кормящие оборотницы не делали большого различия, кого прикладывать к груди – своего волчонка или чужого, и, таким образом, Юна никак не могла оставаться голодной.
Когда стемнело и те, кто не отправился на охоту, устроились спать в шалашах или под открытым небом, Странник внезапно остался с Лирой наедине.
Так уж вышло – он не планировал разговора с нею. Но вот же, решил выпить чаю наедине с собой, подбросил под котелок дровишек, и тотчас рядом оказалась Лира – спокойная, как всегда. Сильная и верная Лира.
Она села рядом на бревнышко и едва слышно проворчала:
– Что, думаешь – я тебя ловко окрутила, да?
– Ну ты же понимаешь, что мне сейчас не до любовных отношений? – спросил Нот ворчливо.
– А кто тебе любовные отношения предлагает, эй? – Лира ткнула его кулаком под рёбра.
Между прочим, очень больно. Ну и удар у неё. Надо сказать, что целовалась она куда нежнее, чем дарила тычки.
– Я тебе только друг, – тут Лира вздохнула и посмотрела на уснувшего Кина. – А про табличку я уж так сказала, чтобы тебя ошарашить.
Волчонок свернулся клубочком, как самый обычный щенок, ткнувшись носом в пушистый хвост. И посапывал у ног Лиры. Нот никогда не интересовался, кто его отец, но, видимо, его уже не было в живых, раз в эти два дня ни один мужчина не заявлял права на мальчика и его мать?
– Так что уж не бойся, не буду я к тебе с любовью лезть, – добавила оборотница и подбросила полено в костёр. – Мы, оборотни – однолюбы. У нас это на всю жизнь. А моя любовь позади.
– Некроманты тоже однолюбы, – торопливо заверил её Нот.
– Я так и поняла, – Лира хмыкнула. – Друзья?
– Друзья, – подтвердил Нот безнадёжно.
Оборотница придвинулась к нему тёплым боком и положила голову на плечо – уютно и по-родному.
– Ну вот и хорошо, – сказала она. – А то я уж боялась, что ты меня оставишь тут… как жену. Скажешь – оставайся со стаей, мясо соли, мужа жди… а другу такое разве скажешь?
Странник фыркнул.
– Ну и хитрая же ты!
– Конечно. А ты думал? В общем, не оставляй меня в стае, я тебе ещё пригожусь. Или как там в сказках говорится?
Нот прижался щекой к её макушке, пахнущей лесом и костром.
– Так и говорится, – сказал он.
И понял, что ему ужасно не хотелось продолжать путь одному. Вдвоём как-то легче. Особенно – вдвоём с другом, который не лишён памяти и самообладания. Грей, разумеется, тоже друг, и ещё какой, но Страннику нередко не хватало, с кем посоветоваться или поделиться сомнениями…
– Но рано или поздно ты свою стаю всю соберешь, – сказала Лира, зевнув. – Дочку от нас заберёшь, сестру заберёшь. И мы расстанемся. У тебя своя будет жизнь, а у меня своя.
Нот вздохнул.
– Вот соберу свою семью, а потом поговорим, – сказал он, прижимая оборотницу к себе покрепче. – Может быть, ты тогда снова про табличку вспомнишь.
– Может, и вспомню, – не стала возражать Лира. – У меня память, знаешь какая хорошая?
– Очень хорошая? – посмеиваясь, спросил Нот.
– Очень.
И она прильнула к нему так, что у обоих по жилам побежало пламя.
Лес стоял тихий, не шептал листвой, не похрустывал ветками. Лира отнесла сына в шалаш и вернулась к Ноту. Но уже не стала прижиматься тёплым боком, а заставила его лечь на прогретую костром землю, и сама легла рядом.
Утро выдалось тёплое, солнечное, доброе. Деревья тянулись к солнцу, будто понимая, что лето на исходе и надо запастись теплом. Нот Уиндвард прижал к груди Бертину вместе с Юноной и долго не отпускал. Сестра не вырывалась, но и радости никакой не показывала.
– Береги себя и Юну, – сказал Странник. – Стая откочёвывает отсюда в более тёплые края в сентябре, но мы вас найдём. Никуда не отлучайся от них, ладно?
– А если что-то случится? – спросила Бертина.
Нот вздохнул.
– Ты помнишь, как создавать порталы? – спросил он.
– Помню.
– Сумеешь настроиться на меня?
Девушка некоторое время изучала Нота, а потом покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Прости… ты мне не кажешься родным. Я тебе словно не до конца верю!
Что ж, Странник её понимал. Сколько он был под воздействием чар и мало что помнил о значительной части своей жизни?
– Но я могу настроить портал на Грей, – девушка ласково погладила грифоншу по шее под клювом, и та заворковала.
Лира о чем-то говорила с сестрой, обнимала заспанного хнычущего сына, но в конце концов и она, и Нот сели на Грей. Грифонша тяжеловато поднялась в воздух, и Нот открыл для неё большой портал.
На той стороне промелькнули угрюмые серые и чёрные башни.
– Нот, – спросила Лира, прижимаясь к его спине, – почему ты не оставлял дочь в стае, когда пошёл искать Бертину... а теперь оставил?
– Я просто ещё не очень тебе доверял, а равно и твоей стае. Теперь уже – доверяю, – ответил Нот.
Потом подумал и добавил:
– К тому же сейчас мы с тобой пойдем в гости к довольно жуткому существу. Я его побаивался даже тогда, когда мы хорошо друг друга знали, а представь – он меня не помнит. С ребёнком я бы к нему на всякий случай... не совался бы.
Низкое небо цеплялось за башни крепости, известной в этих краях как «оплот нежити». Иначе замок и его окрестности назывались Ливери-танне, но, разумеется, жителям в округе было известно, что там давно уже нет никого, кто подпадал бы под определение «ливери», то есть «живые».
– Там одни мертвецы ходячие, – говорили селяне и рассказывали друг другу истории и легенды столетней давности: о мёртвых собаках, некромантах и гуляющих по дорогам гниющих трупах.
– А ещё я своими глазами видел чёрную собаку и летящий по воздуху череп. Вот не далее, чем вчера, – вступал в беседы кто-нибудь.
– А я – самого Тёмного властелина, – вторил ему сосед. – Весь в чёрном, долгополом, страшный такой, бледный да худой. И волосы длинные… на ветру.
Увидев в небе возле Ливери-танне страшное существо с головой и когтями орла, задними лапами и хвостом льва и большими серыми крыльями, везущее на спине двух человек, селяне, разумеется, испугались. Особенно когда оно приземлилось прямо перед крепостными воротами.
Селяне, пасшие овец на склоне холма как раз напротив крепости, с любопытством уставились на существо и всадников.
– А вот думаю я, ежели они постучат – выльется ли на них сверху кипящая смола? Али камни сверху посыпятся? – задумчиво проговорил один из селян.
– Да что ты, сосед. Разве не знаешь – заброшен замок-от. Разве что та собачья нежить выбежит зверю навстречу и загрызёт гостей! – возразил другой.
Но третий лишь коротко рассмеялся.
– Это к тёмному властелину подкрепление прибыло. Небось сейчас зло проснётся от многолетней спячки. Пора нам уходить отседова, пока это зло на наши поля и стада не позарилося.
– Да сдох он давно, твой тёмный властелин. А если и не сдох – то тут же, как чо тут случись, приедет из Херкенессы король на чёрном скакуне да и прихлопнет гада.
– Так он же и есть тот властелин? – удивился первый селянин. – Слышал я, что его величие господин король Теро-Теро отсюдова родом. И сам он как есть – мертвец ходящий.
– Кто? Король-то наш? Да как ты могешь так говорить, сосед? – возмутился второй селянин. И стали все трое спорить, кто там, в Херкенессе, сидит на троне и какое отношение имеет к полузаброшенному замку.
Но тут ворота отворились, и всадники вошли, ведя за собой летающее существо. И огромный чёрный пёс, и правда, крутился там, виляя хвостом, как самая обыкновенная собака.
– Чудеса, – промолвил первый крестьянин. – Выходит, прав ты, сосед! Подкрепление.
И все трое стали сгонять отару с этой стороны холма на другую, чтобы увести подальше. А то вдруг тёмному властелину понадобится баранина, чтобы встретить своих гостей?!
– Августус! – проскрежетал скелет в чёрных доспехах. – Я отбываю на встречу к её величеству Эльвиэль Справедливой. Ты помнишь, зачем я велел тебе оставаться здесь и что ты должен хранить в первую очередь?
– Да, ваше тёмное величество, – спокойно ответил молодой дворецкий с приятным, хоть и очень удлинённым лицом. – Я прекрасно помню. Простите, пока вы не ушли… мне только что доложила стража, что у южных ворот задержаны люди, уверяющие, что знают вас. И спрашивали вашей аудиенции…
– Неужели ты думаешь, что принимать каких-то неизвестных бродяг для меня важнее, чем присутствовать на приёме у великой Эльвиэль? – усмехнулся скелет, оскалившись белоснежными зубами.
Его пальцы, унизанные драгоценными перстнями с огромными сверкающими камнями, легли на плечи дворецкого.
– Что они ещё сказали? Вряд ли это какие-нибудь шпионы, – молвил он.
– Сказали, что хотят поговорить с вами, я велел их направить сюда, – ответил дворецкий.
– Ну так задержи их до моего возвращения, Августус. А если будут пытаться удрать или будут шариться там, где не надо – то решётки в подземелье у нас крепкие. Скажи там, кстати, чтобы приготовили всё к ужину. После приёма я намереваюсь побеседовать с королевой Рузеллы в более приватной обстановке. Это значит – без лишних ушей, а не то, что ты подумал.
– Я не подумал, ваше величество, – поклонился Теренций.
– Тебе самое время вспомнить, что ты магистр, а не простой лакей, Августус. Подготовь королеве Эльвиэль безопасный и уютный приём.
С этими словами тёмное величество нетерпеливым жестом открыло портал и исчезло в зыбком голубом мареве.
Дворецкий, названный скелетом «Августус» вздохнул и вышел в просторный зал, где в ожидании приёма топтались молодые мужчина и женщина, одетые как самые обычные путники.
Пёс Августуса крутился возле них, особенно возле мужчины, и крутил всей своей задней частью, словно хвоста было недостаточно.
– Теренций? – удивлённо сказал гость. – Не ожидал, что ты здесь! А где Теро-Теро, он тоже тут? О небеса… скажи, что ты меня помнишь!
Дворецкий поплотнее запахнул на груди тёплую бархатную безрукавку с меховой оторочкой и отошёл от непрошеных гостей на пару шагов, готовясь шарахнуть по ним каким-нибудь заклинанием.
– По-моему, он тебя не помнит, – сказала женщина спокойно.
Теренций Августус Восьмой, действительный магистр внутреннего круга Туммарионе и смотритель Ливери-танне, смотрел на гостей с изумлением.
Особенно на то, как его Пёс бегает и прыгает вокруг молодого мужчины – к женщине он отнёсся с некоторой опаской. Что тоже не очень было похоже на Пса, обычно тот стремился облизать всех на своём пути.
Чуть склонив голову набок, Августус уточнил:
– Вы – гонцы из Фёкки?
То есть он совершенно ясно видел, что не из Фёкки, не могут эти двое быть из Фёкки, да и что им вообще тут могло понадобиться, если они из другого государства? Помощь короля? Так они бы поехали в королевскую резиденцию, в Херкенессу, или иначе – Сорочье Гнездо. Все вопросы решались при содействии тамошних министров и магистров, а здесь, по совести сказать, кроме оставленных правителем владений, были только голые камни. Да ещё, пожалуй, некоторое количество слуг, за которыми надо было смотреть, чтобы они смотрели за замком…
Но этим-то двоим, им что за дело до его величества Теро-Теро Ливендода? И уж тем более почему один из них держится так… так, словно знаком с ним, Теренцием Августусом, давным-давно?
– Я так надеялся, что ты всё помнишь или хотя бы записал, – сокрушённо сказал парень.
– Доброго утра, – сказал он.
– Когда вы вернёте меня к хозяину? – спросила девушка.
– Никогда.
– Я убегу, – предупредила Бертина.
– Послушай, – Нот хотел обнять названную сестру, но не решился, боясь, что она вскочит и убежит. – Они опоили тебя зельями и заморочили твою голову. А ведь ты и так подверглась проклятию, утратила память, хоть и частично… это ведь тоже шок! И теперь ты думаешь, что там, на арене, в клетке остался Омегыч. Но его там нет.
– Почему ты называешь его Омегычем? – нахмурилась Бертина.
– Потому что он сам себя так называл… называет. Его там нет, но он есть здесь, – Нот взял руку Бертины и положил себе на сердце, – и здесь, – он вернул узкую, напряжённую ладошку на тельце Юноны. – Посмотри, какие у неё глаза. Это его глаза.
– Я почти не помню, как он выглядел, – сказала Бертина с горечью и недоумением.
– Тогда посмотри на меня. Мы с ним очень похожи, только…
Тут Странник отвернулся, забыв, что предложил сестре смотреть на него.
– Только он – лучше.
Бертина ещё некоторое время плакала, а Странник думал о том, что два дня назад она была в куда худшем состоянии. Теперь она могла ходить, хоть и медленно, разговаривать и понимать, что ей говорят. Волчицы помогли ей как следует отмыться в ручье, и она хорошо ела, и реже плакала. К ней возвращался разум, и в особенности этому способствовала Юна. Нот не переставал возносить благодарности небесам за то, что у него есть Юна! Какой бы дрянью ни была Ют Безмолвная, эта мамаша, бросившая ребёнка сразу после рождения, она всё-таки сделала одно безусловное чудо. И у чуда были глаза Омегыча…
И всё-таки, найдя Бертину, Нот Уиндвард, помимо радости, ощущал ещё и ужасное смятение.
ЧТО, ЕСЛИ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ТОЖЕ В БЕДЕ? ЧТО, ЕСЛИ КАЖДОМУ ИЗ НИХ БУДЕТ НУЖНА СЕРЬЁЗНАЯ ПОМОЩЬ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОН ИХ НАЙДЁТ?
Чтобы хоть немного отвлечься от мучительных раздумий, Нот подбросил в костерок дров и выпустил из кончика пальца пламя. Это его умение далось нелегко: каждый раз по жилам изнутри пробегал мучительный жар, а кожа на пальцах оказывалась опалённой. Но, по крайней мере, Нот не чихал и не кашлял огнём, как некогда Омегыч. А может быть, ему это ещё предстояло.
Но он тренировался, помня, что у брата со временем боль и ожоги прошли.
– А что будет дальше? – спросила Бертина.
– Дальше? А я не знаю, – ответил Нот. – Наверное, я буду искать всех по очереди и собирать там, где раньше был наш дом. Богиня, о которой ты не помнишь, хотя и помогала ее поднимать, благословила меня. И теперь я всегда могу найти место, где был дом… и ничего не забываю. Надеюсь, этого хватит, чтобы помочь остальным. Но первое время я бы хотел попросить тебя побыть с Юноной. В стае. Здесь будет Лира, ты с ней уже знакома, будет твой Расмус.
– Это ещё зачем? – спросила Лира.
Странник и не слышал, как она подобралась к нему сзади.
– Свой долг ты выплатила, – сказал он, – я не могу просить тебя бесконечно таскаться за мной. – Но если бы я мог ненадолго оставлять тебе Юну…
– Но я хочу помогать тебе в поисках, – заупрямилась Лира. – За девочками твоими тут и без меня присмотрят! Отдавала же я сестре своего Кина?
– И я хочу с тобой, – добавила Бертина.
Нот беспомощно посмотрел на обеих.
– Но это может затянуться надолго, – сказал он. – Быть может, хотя бы… пока нога Бертины не заживёт, вы обе… останетесь?
– Бертина с ногой может оставаться, – невозмутимо ответила Лира. – Но посмотри сюда.
И она показала Ноту ту самую глиняную табличку.
– Здесь сказано, что я твоя женщина. Кстати, Мурху-шаман сделал так, что я уже не смогу съесть этот документ. Теперь его уже не разрушить.
***
К вечеру все вещи были собраны – в две седельных сумки, которые предполагалось прикрепить к спине Грей. Стая, к удивлению Нота, отнеслась к грядущей отлучке Лиры с одобрением. Здесь царили весьма мирные нравы, и, пожалуй, Странник мог сказать, что оставляет Бертину и Юну в хороших руках… или лапах. К тому же, как он заметил, кормящие оборотницы не делали большого различия, кого прикладывать к груди – своего волчонка или чужого, и, таким образом, Юна никак не могла оставаться голодной.
Когда стемнело и те, кто не отправился на охоту, устроились спать в шалашах или под открытым небом, Странник внезапно остался с Лирой наедине.
Так уж вышло – он не планировал разговора с нею. Но вот же, решил выпить чаю наедине с собой, подбросил под котелок дровишек, и тотчас рядом оказалась Лира – спокойная, как всегда. Сильная и верная Лира.
Она села рядом на бревнышко и едва слышно проворчала:
– Что, думаешь – я тебя ловко окрутила, да?
– Ну ты же понимаешь, что мне сейчас не до любовных отношений? – спросил Нот ворчливо.
– А кто тебе любовные отношения предлагает, эй? – Лира ткнула его кулаком под рёбра.
Между прочим, очень больно. Ну и удар у неё. Надо сказать, что целовалась она куда нежнее, чем дарила тычки.
– Я тебе только друг, – тут Лира вздохнула и посмотрела на уснувшего Кина. – А про табличку я уж так сказала, чтобы тебя ошарашить.
Волчонок свернулся клубочком, как самый обычный щенок, ткнувшись носом в пушистый хвост. И посапывал у ног Лиры. Нот никогда не интересовался, кто его отец, но, видимо, его уже не было в живых, раз в эти два дня ни один мужчина не заявлял права на мальчика и его мать?
– Так что уж не бойся, не буду я к тебе с любовью лезть, – добавила оборотница и подбросила полено в костёр. – Мы, оборотни – однолюбы. У нас это на всю жизнь. А моя любовь позади.
– Некроманты тоже однолюбы, – торопливо заверил её Нот.
– Я так и поняла, – Лира хмыкнула. – Друзья?
– Друзья, – подтвердил Нот безнадёжно.
Оборотница придвинулась к нему тёплым боком и положила голову на плечо – уютно и по-родному.
– Ну вот и хорошо, – сказала она. – А то я уж боялась, что ты меня оставишь тут… как жену. Скажешь – оставайся со стаей, мясо соли, мужа жди… а другу такое разве скажешь?
Странник фыркнул.
– Ну и хитрая же ты!
– Конечно. А ты думал? В общем, не оставляй меня в стае, я тебе ещё пригожусь. Или как там в сказках говорится?
Нот прижался щекой к её макушке, пахнущей лесом и костром.
– Так и говорится, – сказал он.
И понял, что ему ужасно не хотелось продолжать путь одному. Вдвоём как-то легче. Особенно – вдвоём с другом, который не лишён памяти и самообладания. Грей, разумеется, тоже друг, и ещё какой, но Страннику нередко не хватало, с кем посоветоваться или поделиться сомнениями…
– Но рано или поздно ты свою стаю всю соберешь, – сказала Лира, зевнув. – Дочку от нас заберёшь, сестру заберёшь. И мы расстанемся. У тебя своя будет жизнь, а у меня своя.
Нот вздохнул.
– Вот соберу свою семью, а потом поговорим, – сказал он, прижимая оборотницу к себе покрепче. – Может быть, ты тогда снова про табличку вспомнишь.
– Может, и вспомню, – не стала возражать Лира. – У меня память, знаешь какая хорошая?
– Очень хорошая? – посмеиваясь, спросил Нот.
– Очень.
И она прильнула к нему так, что у обоих по жилам побежало пламя.
Лес стоял тихий, не шептал листвой, не похрустывал ветками. Лира отнесла сына в шалаш и вернулась к Ноту. Но уже не стала прижиматься тёплым боком, а заставила его лечь на прогретую костром землю, и сама легла рядом.
Утро выдалось тёплое, солнечное, доброе. Деревья тянулись к солнцу, будто понимая, что лето на исходе и надо запастись теплом. Нот Уиндвард прижал к груди Бертину вместе с Юноной и долго не отпускал. Сестра не вырывалась, но и радости никакой не показывала.
– Береги себя и Юну, – сказал Странник. – Стая откочёвывает отсюда в более тёплые края в сентябре, но мы вас найдём. Никуда не отлучайся от них, ладно?
– А если что-то случится? – спросила Бертина.
Нот вздохнул.
– Ты помнишь, как создавать порталы? – спросил он.
– Помню.
– Сумеешь настроиться на меня?
Девушка некоторое время изучала Нота, а потом покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Прости… ты мне не кажешься родным. Я тебе словно не до конца верю!
Что ж, Странник её понимал. Сколько он был под воздействием чар и мало что помнил о значительной части своей жизни?
– Но я могу настроить портал на Грей, – девушка ласково погладила грифоншу по шее под клювом, и та заворковала.
Лира о чем-то говорила с сестрой, обнимала заспанного хнычущего сына, но в конце концов и она, и Нот сели на Грей. Грифонша тяжеловато поднялась в воздух, и Нот открыл для неё большой портал.
На той стороне промелькнули угрюмые серые и чёрные башни.
– Нот, – спросила Лира, прижимаясь к его спине, – почему ты не оставлял дочь в стае, когда пошёл искать Бертину... а теперь оставил?
– Я просто ещё не очень тебе доверял, а равно и твоей стае. Теперь уже – доверяю, – ответил Нот.
Потом подумал и добавил:
– К тому же сейчас мы с тобой пойдем в гости к довольно жуткому существу. Я его побаивался даже тогда, когда мы хорошо друг друга знали, а представь – он меня не помнит. С ребёнком я бы к нему на всякий случай... не совался бы.
ГЛАВА 5. Ливери-танне
Низкое небо цеплялось за башни крепости, известной в этих краях как «оплот нежити». Иначе замок и его окрестности назывались Ливери-танне, но, разумеется, жителям в округе было известно, что там давно уже нет никого, кто подпадал бы под определение «ливери», то есть «живые».
– Там одни мертвецы ходячие, – говорили селяне и рассказывали друг другу истории и легенды столетней давности: о мёртвых собаках, некромантах и гуляющих по дорогам гниющих трупах.
– А ещё я своими глазами видел чёрную собаку и летящий по воздуху череп. Вот не далее, чем вчера, – вступал в беседы кто-нибудь.
– А я – самого Тёмного властелина, – вторил ему сосед. – Весь в чёрном, долгополом, страшный такой, бледный да худой. И волосы длинные… на ветру.
Увидев в небе возле Ливери-танне страшное существо с головой и когтями орла, задними лапами и хвостом льва и большими серыми крыльями, везущее на спине двух человек, селяне, разумеется, испугались. Особенно когда оно приземлилось прямо перед крепостными воротами.
Селяне, пасшие овец на склоне холма как раз напротив крепости, с любопытством уставились на существо и всадников.
– А вот думаю я, ежели они постучат – выльется ли на них сверху кипящая смола? Али камни сверху посыпятся? – задумчиво проговорил один из селян.
– Да что ты, сосед. Разве не знаешь – заброшен замок-от. Разве что та собачья нежить выбежит зверю навстречу и загрызёт гостей! – возразил другой.
Но третий лишь коротко рассмеялся.
– Это к тёмному властелину подкрепление прибыло. Небось сейчас зло проснётся от многолетней спячки. Пора нам уходить отседова, пока это зло на наши поля и стада не позарилося.
– Да сдох он давно, твой тёмный властелин. А если и не сдох – то тут же, как чо тут случись, приедет из Херкенессы король на чёрном скакуне да и прихлопнет гада.
– Так он же и есть тот властелин? – удивился первый селянин. – Слышал я, что его величие господин король Теро-Теро отсюдова родом. И сам он как есть – мертвец ходящий.
– Кто? Король-то наш? Да как ты могешь так говорить, сосед? – возмутился второй селянин. И стали все трое спорить, кто там, в Херкенессе, сидит на троне и какое отношение имеет к полузаброшенному замку.
Но тут ворота отворились, и всадники вошли, ведя за собой летающее существо. И огромный чёрный пёс, и правда, крутился там, виляя хвостом, как самая обыкновенная собака.
– Чудеса, – промолвил первый крестьянин. – Выходит, прав ты, сосед! Подкрепление.
И все трое стали сгонять отару с этой стороны холма на другую, чтобы увести подальше. А то вдруг тёмному властелину понадобится баранина, чтобы встретить своих гостей?!
– Августус! – проскрежетал скелет в чёрных доспехах. – Я отбываю на встречу к её величеству Эльвиэль Справедливой. Ты помнишь, зачем я велел тебе оставаться здесь и что ты должен хранить в первую очередь?
– Да, ваше тёмное величество, – спокойно ответил молодой дворецкий с приятным, хоть и очень удлинённым лицом. – Я прекрасно помню. Простите, пока вы не ушли… мне только что доложила стража, что у южных ворот задержаны люди, уверяющие, что знают вас. И спрашивали вашей аудиенции…
– Неужели ты думаешь, что принимать каких-то неизвестных бродяг для меня важнее, чем присутствовать на приёме у великой Эльвиэль? – усмехнулся скелет, оскалившись белоснежными зубами.
Его пальцы, унизанные драгоценными перстнями с огромными сверкающими камнями, легли на плечи дворецкого.
– Что они ещё сказали? Вряд ли это какие-нибудь шпионы, – молвил он.
– Сказали, что хотят поговорить с вами, я велел их направить сюда, – ответил дворецкий.
– Ну так задержи их до моего возвращения, Августус. А если будут пытаться удрать или будут шариться там, где не надо – то решётки в подземелье у нас крепкие. Скажи там, кстати, чтобы приготовили всё к ужину. После приёма я намереваюсь побеседовать с королевой Рузеллы в более приватной обстановке. Это значит – без лишних ушей, а не то, что ты подумал.
– Я не подумал, ваше величество, – поклонился Теренций.
– Тебе самое время вспомнить, что ты магистр, а не простой лакей, Августус. Подготовь королеве Эльвиэль безопасный и уютный приём.
С этими словами тёмное величество нетерпеливым жестом открыло портал и исчезло в зыбком голубом мареве.
Дворецкий, названный скелетом «Августус» вздохнул и вышел в просторный зал, где в ожидании приёма топтались молодые мужчина и женщина, одетые как самые обычные путники.
Пёс Августуса крутился возле них, особенно возле мужчины, и крутил всей своей задней частью, словно хвоста было недостаточно.
– Теренций? – удивлённо сказал гость. – Не ожидал, что ты здесь! А где Теро-Теро, он тоже тут? О небеса… скажи, что ты меня помнишь!
Дворецкий поплотнее запахнул на груди тёплую бархатную безрукавку с меховой оторочкой и отошёл от непрошеных гостей на пару шагов, готовясь шарахнуть по ним каким-нибудь заклинанием.
– По-моему, он тебя не помнит, – сказала женщина спокойно.
***
Теренций Августус Восьмой, действительный магистр внутреннего круга Туммарионе и смотритель Ливери-танне, смотрел на гостей с изумлением.
Особенно на то, как его Пёс бегает и прыгает вокруг молодого мужчины – к женщине он отнёсся с некоторой опаской. Что тоже не очень было похоже на Пса, обычно тот стремился облизать всех на своём пути.
Чуть склонив голову набок, Августус уточнил:
– Вы – гонцы из Фёкки?
То есть он совершенно ясно видел, что не из Фёкки, не могут эти двое быть из Фёкки, да и что им вообще тут могло понадобиться, если они из другого государства? Помощь короля? Так они бы поехали в королевскую резиденцию, в Херкенессу, или иначе – Сорочье Гнездо. Все вопросы решались при содействии тамошних министров и магистров, а здесь, по совести сказать, кроме оставленных правителем владений, были только голые камни. Да ещё, пожалуй, некоторое количество слуг, за которыми надо было смотреть, чтобы они смотрели за замком…
Но этим-то двоим, им что за дело до его величества Теро-Теро Ливендода? И уж тем более почему один из них держится так… так, словно знаком с ним, Теренцием Августусом, давным-давно?
– Я так надеялся, что ты всё помнишь или хотя бы записал, – сокрушённо сказал парень.
