Глава 7. Мир открытых дверей
Ночь на первый день зимы и года в Долинах любили праздновать большим гуляньем. В каждой деревне устраивали ряженье, пляски до упаду и другие развлечения, доступные народу. В деревнях позажиточней для танцев сооружали большую площадку с крышей, чтобы ледяной дождь и ветер поменьше мешали хороводить. Гулянье могло затянуться на неделю, но всё равно – первый день нового года был главный.
…В хороводе масок Нила легко нашла Скрэя. Он, конечно, спрятался не хуже других. Широкий балахон из синей и красной ткани, остроконечная шапка-колдунка, на лице – мохнатая "образина" из овечьей шерсти. А только глаза-то не спрячешь. Серо-зеленые, ясные, весёлые. Даже шальные. Нила замахала руками, позабыв, что и сама нынче – ряженая. На всё лицо узоры по белому – синие, да ещё бахрома от шляпы до самого носа болтается. Если уж только по косичкам можно узнать? Из-под шляпы выбивались четыре светло-русые косы.
Хоровод подхватил Нилу, закружил, а потом внезапно, как только музыка изменилась, распался на пары – кто с кем. Девушка оказалась рядом с лешим, который утробно зарычал, обхватив её за талию, и прижал к себе. Крепко-то как, даже дыхание перехватило! Нила только и порадовалась, что маска у лешего такая, что целоваться он точно не полезет.
- И-эххх! – парни рывком оторвали девушек от земли и переставили вправо, меняясь партнёршами.
- Привет, красавица! – Скрэй обнял Нилу не в пример нежнее лешего, и девушка подумала, что он узнал её. С лета уж парень живёт здесь, в Долинах, и с лета Нила вертится около него. Надо сказать – не одна она вертится, таких вертушек тут пруд пруди. Но симпатичный, смешливый парень вроде бы выделял Нилу из стайки остальных девушек. Любил бродить в её компании по лугу, часто сопровождал в город, поддерживая под локоток, как будто и сам городской. Вот только не целовал ни разу по-настоящему.
Но девушка не видела, чтобы с кем-то Скрэй бывал ближе, видно, нравилась ему именно она. Так рассуждала Нила, а как на самом деле было – не ведала.
- Привет, - выдохнула и засмеялась, не зная, что ещё сказать. Не положено до времени ни маски снимать, ни пытаться узнать, кто под ними. Но позабавиться-то можно! – Знаешь, кто я?
- Чудище морское, - Скрэй засмеялся тоже. Белые зубы, ровные, крепкие. Весь он такой: ладный да складный. Ни малейшего изъяна. Вот у Варинка лицо красивое, да зубы плохие, гнилые. Штас – тот сложен хорошо, зато рожа страшна, как у диковина. Только детишек пугать! И только Скрэй всем хорош, и статью, и личиной. Такому и "чудовище" можно простить.
- Что-о-о? А ты вот похож на… колдуняку! – Нила едва удержалась, чтобы не показать приятелю язык.
- И-эхх! – поменялись парами.
- Привет, красавица, - сказал Скрэй пухленькой коротконогой девчонке, ряженой пугалом. Даже жестянки на рукавах грохочут. Нила узнала подружку, Юлану.
- Узнал, что ли? – подозрительно спросила девчонка.
Нила навострила ушки.
- Конечно. Ты же самая красивая здесь!
Девушка засмеялась, а Нила вдруг рассердилась, высвободилась из рук очередного ряженого и покинула площадку для гулянья.
За пределами площадки было холодно и уныло. Зима в Долинах - настоящее мучение. То растает, то подморозит, а уж если снег все-таки нападает – то до самых крыш, не меньше. Возле спуска к озеру, на обледенелых ступенях, стояли парни, пили по очереди из большой бутыли и хохотали противными голосами. Нила услышала имя Скрэя и насторожилась.
Каблуки отбивали развесёлый ритм, и Нила, подбежав к Скрэю, попала в серединку "цветочика" из двух пар, которые, уперев руки в боки, стучали ногами в дощатый пол. Тры-ды-дым-та-тры-ды-дам! Ниле было не до танцев. Она схватила за руку ряженого в колдунский колпак парня и вытащила его из группы плясунов.
- Котелок и Росник! – крикнула она. Дударики и стучалки на "цветочиках", как обычно, старались изо всех сил. Иначе нельзя: стук каблуков заглушит музыку. – Скрэй! Слышишь? Котелок!
- Ай-ай-ай, девица-красавица, нельзя до времени называть ряженого: плохой знак! – засмеялся Скрэй и взял Нилу под локоток.
Всё-таки узнал?
Сердечко сжалось в крошечный радостный комочек, пропустило удар-другой, а потом заколотилось пуще прежнего.
- Что там за котелки-поварёшки? Скажи мне, красавица.
- Тебя ищут, - почти в самое ухо сказала Нила, потянувшись на цыпочках, - бить будут.
- Ой, ой, - Скрэй прижал девушку к себе поближе, сделал несколько па не в такт. Каблуки танцующих пар загрохотали сильнее и быстрее: "цветочики" подходили к самой что ни на есть кульминации. – За что же?
- За девушек, - заторопилась рассказывать Нила, поддаваясь движениям парня и в то же время – подчиняя его ритму плясовой. Вот только второй пары тут не было, а вдвоем топотать в обжимку – дело неловкое. – За то, что они за тобой бегают, а на других парней и не смотрят.
- Они? – Скрэй склонился к ушку девушки, спрашивая низким и будоражащим голосом. Словно не среди людной площадки, на танцах, во время гулянья, а наедине. На свидании. – И давно "они" бегают?
Нила в изумлении отступила на шаг, чего, конечно, делать не стоило – наткнулась спиной на кого-то. Музыка прервалась, пары распались, "цветочки" рассыпались на отдельных людей. Смолкли, а затем зашушукались ряженые.
Близился очередной этап новогоднего гулянья: драка.
В этот раз драка развернётся против чужака. Сначала его вызовут на поединок, а затем, скорее всего, изобьют как следует – чтоб жив, конечно, остался, но и запомнил.
Высоким и громким голосом заводила объяснил Скрэю, за что, собственно, его будут сегодня бить, и выстроившиеся в круг зеваки – парни и болеющие за пришлого девушки - приготовились смотреть. И зрелище получилось необычным.
Скрэй не пытался ни драться, ни защищаться – он исчезал и появлялся за спиной то одного, то другого забияки. Откровенно забавляясь и иногда дразня драчунов, а то и слегка поддавая кому-нибудь коленом под зад, парень обошёл всех нападавших за считанные секунды. Забияки растерялись и сгрудились в центре площадки, спинами друг к дружке, выставив кулаки и втянув головы в плечи, а Скрэй плясал вокруг них, появляясь то тут, то там.
- Эй, музыканты! – крикнул он в промежутках между исчезновениями. – А ну, давайте, жарьте "Круговую"!
И сам застучал каблуками, захлопал по груди и животу ладонями.
Грянула музыка – нестройная, зато громкая. Зрители невольно приплясывали и смеялись. Скрэй вновь исчез, потом явился с охапкой полураспустившихся розовых роз, источавших дивный аромат. Оделил всех девушек цветами (раз-другой забияки осмеливались выдвинуться из своего, внутреннего, круга и пытались наподдать Скрэю, но тот снова пропадал), поцеловал Нилу, испачкавшись белой и синей краской, и вновь растворился в ночном воздухе. Между столбов площадки страшно завыл ветер. В руках Нилы распадались розовыми лепестками цветы – оказывается, Скрэй вложил ей в ладони целый букет.
Музыканты надрывались, дудя и барабаня, драчуны стояли, выставив кулаки для защиты, внешний круг приплясывал на месте, ожидая очередного озорства от чудного парня, который владеет таким замечательным фокусом. Даже ярмарочный иллюзионист, посещавший Долины, так хорошо их не развлекал!
Но Скрэй не появился.
Зима прошла скучно. Раньше, бывало, бегали к озеру впотьмах, следить за огоньками замерзших водяниц, в страхе обмирая, когда светлые мягкие блики подплывали слишком близко к берегу. Сиживали в общей избе, пели частушки или протяжные "охи". Со смехом лепили снежную бабу или горку, когда к середине зимы, наконец-то, выпадал столь редкий в Долинах, но желанный снег. Иногда горка наполовину получалась из грязи, но кого это смущало? Катались, и ещё как!
А теперь из молодёжи словно вытянули всё веселье. Девушки ходили унылые, а их настроение передавалось парням.
"Словно что-то потерялось", - думала Нила, безразлично рисуя на запотевшем стекле некрасивые узоры.
Ждали весну. Чтобы развеялась безрадостная хмарь, чтобы утихли пронизывающие ветра, чтобы прекратились серые дожди. Нила надеялась, что яркая зелень, тёплая синева и радостные птичьи песни оживят деревню, но становилось теплее, а радости в душе не зарождалось.
Однажды, когда уже сошёл весь снег, а ветки деревьев налились весенними соками, Нила выбралась на пригорок и всмотрелась в даль. Долины исполосованы дорогами. Блестят лужи, желтеют мелкие, пряно пахнущие первоцветы, и видно, как пастушок гонит коровец на дальнее пастбище. Кто-то на большом тракте, скользя ногами по грязи, вытаскивает из колеи застрявшую таратайку. Кто-то едет на лошади…
А Скрэй всё не идёт и не едет в Долины.
Девушки по весне оттаяли, словно деревца, начали смеяться, обниматься с молодыми людьми, под ручку гулять, а Нила всё ждала – вдруг появится Скрэй? Вдруг обнимет за плечи и скажет что-нибудь такое… такое…
- Эй, красавица. По ком вздыхаешь?
А Нила ответит:
- Ну уж точно не по тебе! – и гордо вздёрнет голову, как самая красивая девушка их деревни – Ансана.
Нила зажмурилась, подставляя светлое, в нежных веснушках лицо теплому солнышку, потом вздохнула и побежала домой. Разноцветные пятна после солнца мельтешили перед глазами, и, видно, поэтому она не сразу разглядела толпу посреди деревни.
- Что такое? Батюшки-Светы! – воскликнула Нила, локотками проторяя себе дорогу к центру толпы.
- Скрэй вернулся, - сердито сказала подружка Нилы, Юлана, пропихиваясь сквозь потные тела вместе с другими. Оттого, что все напирали и рвались вперед, становилось только хуже. – Где его только аимы носили?
- Батюшки-Светы, тот и этот, и что же? Почему столько народу-то?
- Не знаю, - ответила Юла и поднажала, толкая Нилу перед собой, как щит. Их вынесло через деревенскую широкую улицу прямо к порогу церкви. На ступеньке сидел Скрэй, голый по пояс, и шипел от боли. Бледный и напуганный пастырь, суетясь, заматывал парня кусками простыни, которую торопливо рвал на полосы служка. По груди и животу Скрэя текла кровь.
- Подстрелили-и-и! – жалостливо завопила Юла.
Айхан, которого шустрая девица называла своим "сердечным другом", выступил с другой стороны улицы и сложил руки на груди.
- А ну брысь отсюда, - заявил он. – Дуры вы, девки. Из-за вас всё. Сам бы его пристрелил сейчас, ей-богу… да жаль, уже кто-то первым поспел!
- Жаль ему, - огрызнулась Юлана, но повисла у Айхана на локте и дальше не пошла, стала смотреть на расстоянии. Куда уже – в первые-то ряды выбилась, и ладно!
- Подите, подите, - беспомощно бормотал пастырь, - не до вас тут, дети Кресня! Что сбежались-от, или раненого не видели? С помощью присных Всеотца великаго, сделаем повязку да отвезём в Лишок-город, к врачевателю. А пока подите, много вас больно!
И то, к церкви всё прибывал народ.
Здесь отродясь не видали подобного зрелища: в Долинах никто ни в кого не стрелял. Последнее убийство в этих краях вышло по чистой случайности, а было это больше года назад. Богомольные места, тихие, мирные.
Пастырь и служка забинтовали парня и помогли подняться на ноги.
- Расходитесь, всеми присными вас молю! - сказал пастырь, и тут Нила дотянулась до Скрэя, схватила его за руку и назвала по имени.
Он вздрогнул и обернулся, и девушка оцепенела.
Это был не Скрэй. Совсем чужой парень, даже не очень похожий. И глаза не серо-зеленые, а просто серые, и волосы не светлые с серебром, а пепельно-русые, и даже рот не такой… да и плечи шире. Нила сделала шаг назад и медленно поднесла ладони к горящим щекам.
- Нила? Здравствуй, девочка. Что с тобой? – ласково спросил человек, похожий на Скрэя, всем видом показывая участие и заботу.
Это убедило девушку, что перед ней – чужой, незнакомый, почему-то притворяющийся Скрэем мужчина.
- Это не он! – крикнула Нила людям.
Но те, наверное, слишком радовались возвращению всеобщего любимца и весельчака, потому что лишь рассмеялись.
- Вот баламошница! – сказал кто-то. – Своего дружка-товарища не признала!
- А как ждала, как ждала! – безжалостно хохотала Юла.
- Все глаза проглядела, и вот нате вам – уже и самого Скрэя не видит! – вторил ей Айхан.
Нила всхлипнула и убежала прочь.
Она неслась, не разбирая дороги, спотыкаясь и едва не падая в грязь. Миновала и перекресток, и узкий пролесок, и пригорок. Ноги несли девушку подальше от деревни, и вынесли к озеру, где на обрывистом берегу она села и заревела, как годовалый ребёнок. Стыд, разочарование, обида и тоска рвали Нилу изнутри острыми когтями.
- Ты чего ревёшь-то? – услышала девушка и резко обернулась.
Увидев Скрэя, вскрикнула и как была, сидя, попятилась от него.
- Смотри, подол в воде намочишь, красавица, - Скрэй подмигнул, и Нила увидела, что глаза у парня прежние, зеленоватые.
И рубашка на месте, и тёплая куртка, распахнутая по случаю тёплой погоды. Никаких следов ранения, бинтов и потёков крови. Всё тот же большой смешливый рот и серебристые волосы, неаккуратно стриженные, неровными прядями свисающие надо лбом. Скрэй, настоящий Скрэй подошёл и сел рядом на корточки.
- С-с-скрэй? А тот – он кто? А?
- Ну вот что, красавица. Если ты меня от меня отличить не можешь…
- Я могу! Там не ты! А здесь ты! А там…
Нила порывисто обняла парня, и тот, не удержавшись на корточках, упал вместе с ней. Невзначай погладил девушке спину и ниже, но лишнего позволять себе не стал, усадил Нилу и сел сам.
- Он меня, понимаешь, ловит. Я, видишь ли, сбежал, а ему надо – поймать.
- Это ты его… застрелил? – с ужасом спросила Нила.
- Ты у меня где-то пистолет видишь? Или как? – возмутился Скрэй. – Я, между прочим, никогда и ни в кого не стрелял, я даже не бил ни разу никого… Это его, наверное, кто-то случайно подстрелил!
- Так не бывает! – засомневалась Нила. Но у неё было немало вопросов и помимо этого случая с ранением двойника. - Как ты исчезаешь? Ты можешь исчезнуть от него?
- Он такой же, как я, и куда бы я ни шёл, он будет идти по моему следу, - Скрэй покачал головой. – Слушай, я тебе хочу отдать… подарить одну вещь. Встречусь я с ним, если у меня не будет её – глядишь, мне и зачтётся…
- Это как?
- Тебе знать необязательно, - беспечно махнул рукой парень. – Закрой глаза.
Нила доверчиво послушалась. Сердце её радостно колотилось, но забилось ещё сильнее, когда она почувствовала, что губы Скрэя касаются то её лба, то щёк, совсем легонько. Ей показалось, что они куда-то то ли летят, то ли проваливаются, и когда открыла глаза – увидела незнакомую комнату, пол, застеленный большим кремовым ковром без узоров, большое окно, обрамляющее кусочек ночного неба, и светильник на столе…
- Где мы? – прошептала Нила.
- Там, где ты меня оставишь, - тоже шёпотом сказал Скрэй. – Чуть позже.
- Я не оставлю тебя!
- Так надо. Но ты всегда сможешь сюда вернуться. Хорошо?
- Наверное… Скрэй! – Нила прижалась к нему крепче, желая и – пугаясь своего желания.
Но Скрэй чувствовал это желание, и сам тянулся к ней. Гладил спину, волосы, потом распутывал завязки платья, распуская шнуровку – дырочка за дырочкой, нежно касаясь груди и живота, и, наконец, оставив её стоять раздетую, припал губами к ступням.
Не выдержав, Нила опустилась рядом, и они легли, чтобы согреть друг друга в этой холодной комнате.
- Прости меня, красавица, за мой дар. Прости…
Он шептал – и она уже не понимала смысл его слов. Светильник на столе казался далеким закатным солнцем, а ковёр под её спиной – тёплым морем, которое качало, укачивало, и повсюду был запах Скрэя, и повсюду – его ласковые руки, а внутри зрела, вызревала истома.
