После обеда в столовой (на этот раз не пустой, так что на Плохих обратили-таки внимание сотрудники лаборатории) мы с моими подопечными разошлись в разные стороны. Они отправились в общежитие, я – в кабинет. Гренант Ульдис, устроившись в кресле, просматривал какие-то бумаги. Сегодня все, очевидно, наслаждались вынужденным выходным. Если и работали, то вполсилы. И профессор не был исключением!
– Как вы тут без меня, профессор Ульдис?
– Пока неплохо, – махнул рукой заведующий, – а завтра выйдет новый секретарь.
– Новый? – нахмурился я.
Это что же, выходит, моё место уже отдали кому-то другому? Я ведь так старался занять его, а теперь из-за Плохих, того и гляди, собственной цели не смогу добиться. И так уже целый год вожусь тут...
– Временный, – поправился профессор. – Одолжил в отделе Продвижения Магических услуг. Не стоит переживать, лиад Уэнсифред, место за вами сохранится. Или, – тут взгляд выпуклых карих глаз Гренанта стал вдруг лукавым, – можем устроить вам повышение!
– Ну куда уж мне, – я только и мог, что развести руками на такое предложение. – У меня ведь и научной степени даже нет!
– Во-первых, есть, не прибедняйтесь. И образование у вас блестящее, Уэнсифред, и степень имеется. Во-вторых, продвижение по административной части тоже вполне неплохой вариант. После смерти профессора Вольсиуса место завотделением свободно. Или вас не тревожит мировое благополучие?
Мировое благополучие меня тревожило гораздо меньше, чем перспектива не выполнить собственные цели и задачи. Если уж на то пошло, они тоже имели отношение к укреплению существующего порядка. Не успел я пожать плечами, как профессор Ульдис вдруг коварно спросил:
– А может быть, вы хотите к некромантам? Ведь ваш профиль-то всё-таки, ваш!
– Мой, – не стал отпираться я. – Но знаете, профессор, я собирался…
– Держать информацию о вашем образовании в тайне? А также цель пребывания в Королевской секретной лаборатории, полагаю?
Это был уже совсем не тот разговор, на который я рассчитывал. Мне стало интересно, что именно обо мне знает Гренант Ульдис – и как много. Но также я подумал, что он может блефовать, так что сразу раскрывать все карты не стал, как и задавать лишние вопросы.
– О моих целях указано в заявлении, которое я подал для приёма на работу. Когда подавал, объяснил, отчего выбрал именно административную должность, не связанную с магией, – сказал я и снял очки.
Пусть видит мои честные глаза. Как однажды сказала Мирса – чистые, как озёра Серых гор. Не знаю, я этих озёр не видел, но Мирсе всегда верил, она возле них выросла. Жаль, что теперь она мне их уже и не покажет, мы давно не вместе.
– Вы всё прекрасно объяснили, Уэнсифред, но это не помешало мне проверить и перепроверить, сами понимаете, – усмехнулся Ульдис. – У нас всё-таки секретная лаборатория, и мы кого попало сюда не берём.
Я почувствовал, как у меня дёрнулись брови.
– Не делайте ироничное лицо, Плохие, о которых вы так выразительно сигнализируете бровями – не «кто попало» и направлены сюда неслучайно.
– Я хотел получить их личные дела и почитать на досуге, – сказал я, – и вовсе не хотел нарываться на откровения.
– Уэнсифред, да вы, кажется, грубите! – усмехнулся профессор. – Вам это несвойственно.
– Прошу прощения, лиад Ульдис, – без особого раскаяния ответил я. – Это не повторится.
– Да отчего же? Вы так хотя бы перестаёте напоминать мне зомби-дворецкого из театральной постановки «Тётушкино барахло», – профессор засмеялся уже в полный голос. – Берите дела и идите читайте. Только вам мой совет: не упускайте ни единого шанса выспаться, с этой троицей глаз да глаз…
– Могли бы тогда каждому выдать по няньке, – пожал я плечами.
– Чтобы они гарантированно взбрыкнули, да ещё каждый по отдельности? Нет, им нужны вы. Человек, способный и конвоировать, и координировать. Вы справитесь, – убеждённо сказал Ульдис. – Иначе и быть не может!
Я не боевой маг, не нянька, не конвоир. Скромный секретарь завлаба и ещё более скромный некромант – к тому же по одной причине практически не практикующий. И признаюсь, внедрившись в секретную лабораторию, я почувствовал себя на своём месте. Миссия миссией, а работать здесь оказалось хорошо! Опять же, у меня за время обучения и различных других занятий скопилось достаточно знаний, чтобы вполне соответствовать уровню здешних аспирантов и кандидатов наук – на профессуру, как видите, я не замахивался.
Исходя из всех этих предпосылок, я никак не мог определить: за что мне такая честь. Почему Гренант Ульдис так уверен, что за этими тремя личностями должен следить только один человек. И почему именно я? Но решил, что вполне справился с Плохими в первый день, а значит, справлюсь и дальше. В конце концов, есть кольца. Также успокаивало, что двое из этих троих, кажется, были более или менее адекватны, один – достаточно управляем… А Лэйсия могла стать мне союзником.
Так мне казалось – и, забегая вперёд, я во многом ошибался.
Но пока… Пока пригревало летнее ласковое солнышко, послеобеденная тишина располагала к какому-нибудь спокойному занятию, и я с лёгкой душой приступил к чтению личных дел. Я начал с некроманта как с наименее стабильного и адекватного. К тому же Бастер всё-таки был моим коллегой.
Начал – и уже спустя несколько минут понял, что читаю то ли книгу ужасов, то ли приключенческий и детективный роман… А вернее всего, сразу и то, и другое, и третье, пусть и написанное сухим казённым языком.
О происхождении Ригфолда Бастера и его детских годах не было известно ничего, как и о его расстройстве. Первые упоминания об этом человеке появились в полицейских сводках, когда имя Бастера стало связано с несколькими сериями осквернений могил на кладбищах вдоль Сиагардского побережья.
В первый свой арест он, очевидно, немного рассказал о себе, потому что в полицейских отчётах появились сведения о том, что он сирота и едва освоил грамоту, чтобы поставить свою подпись. Едва умеющий читать и писать, двадцатилетний некромант обладал незаурядными магическими способностями… которые, очевидно, оставалось только похоронить, при таком-то с ними обращении. Отсидев год в тюрьме за ограбление могил, Ригфолд был направлен в городок Нэйнвон, что недалеко от Северного Залива. Не на кладбище, а в полицейский участок, где время от времени был нужен некромант, чтобы спрашивать у мертвецов, кто их убил. На этой службе Ригфолд продержался примерно полгода, а затем был замечен на кладбище. Где занялся своей старой деятельностью – осквернением могил и склепов.
В одну из ночей, действуя по уже привычной схеме, некромант поднял нескольких покойников из большого склепа – те вышли сдавать драгоценности некроманту, а одновременно с ними из засады на Ригфолда выскочили местные, которым не нравилось, что кто-то разоряет их погост.
Это были стражи порядка и Нэйнвонский кладбищенский сторож-некромант. У Ригфолда, очевидно, помутился рассудок и он принял вновь прибывших за неподотчётных ему умертвий. И он махом упокоил и ограбляемых, и тех, кто охранял их вечный покой. И всех запер в склепе, после чего, по его собственным показаниям, потерял сознание до самого утра.
Наутро, осознав, что натворил, Бастер вытащил из склепа и оживил свежеупокоенных в надежде, что никто ничего не заметит. Но было поздно. Как правило – а это правило знакомо всем мало-мальски грамотным некромантам – вернуть тела к полноценной жизни без ущерба для организма можно лишь в течение десяти-пятнадцати минут после умерщвления. А прошло никак не меньше нескольких часов! Так что убиенные организмы быстро начали портиться и всячески проявлять признаки ходячих мертвецов. Поправить уже ничего было нельзя.
Но Ригфолд пытался, пока не сорвался окончательно, после чего впал в магическую аффектацию. Последствия срыва были настолько разрушительны, что в городке Нэйнвоне не осталось ни единого мёртвого, который бы не поднялся. Включая – так было написано в отчёте! – мясо в лавках мясников и битую птицу на кухнях добропорядочных домохозяек, схороненных детьми кошек и хомяков и даже едва завязавшихся зародышей в варёных яйцах.
К счастью для города, один из мертвецов, тоже бывший некромантом, огрел Ригфолда Бастера лопатой, с которой его когда-то похоронили. За что, говорят, был приставлен к городской награде и получил красивый кубок на могилу. Кубок никто не крал: по легенде Нэйнвона, сторожа вновь упокоили вместе с любимой лопатой, и он мог в любое время подняться, чтобы устранить очередную несправедливость.
Свидетели утверждали, что Ригфолд получил лопатой ещё и за то, что всё это время смеялся. Вот тут уже не слухи, я сам знаю: многие восставшие мертвецы отчаянно раздражаются от чужого смеха. Полагаю, именно после удара у Ригфолда и сделалось такое перекошенное лицо…
Я ещё дочитывал досье на некроманта, когда снаружи послышались какие-то крики. Вспомнив, что в двух домиках из линии напротив поселились мои подопечные и сообразив, что кричат с той стороны, я поскорее запер папки в стол и выскочил из своего жилища. На ходу я застёгивал рубашку, которую уже успел снять по случаю жаркой погоды.
К лучшему это или к худшему, но кричали не Плохие.
Вряд ли вы всерьёз отнесётесь к миротворцу в полурасстёгнутой рубашке и в сползающих с переносицы очках. В серьёзных конфликтах лучше смотрелся бы здоровенный громила в броне и с огнестрелом в огромных, затянутых в перчатки, ручищах. Или боевой маг – подтянутый, собранный, гибкий и сильный. Боевые маги искусны в рукопашной борьбе и чаще всего используют магию Длани.
Что ж, эту магию могут позволить себе и менее мускулистые члены научного сообщества. Хотя с неё будет несколько меньше толку, ведь известно, что для боевой магии все-таки требуется физическая сила. Однако когда видишь, что на твоих подопечных кто-то нападает – не слишком задумываешься о собственных данных.
Тем более, что нападали на женщину, на Лэйсию Хайэрт, а кому такое понравится? Я применил сразу два безотказных жеста магии Длани, а потом наподдал негодяю сзади ногой уже без колдовства, по-простому. И остановился, потому что крики моментально смолкли. Только тогда я посмотрел вниз.
Под моей карающей стопой трепыхался ни кто иной, как наш добропорядочный кастелян – смотритель всего кампуса. По значительности эта фигура практически не уступала главному заведующему тайной лабораторией Гренанту Ульдису. Только если в ведении профессора находились все научные сотрудники и их разработки, то лиаду Дреусу Вильтору Эвардингу были подконтрольны все помещения, в особенности подсобные. Он заведовал порядком во всех зданиях лаборатории, в общежитии и внутреннем дворе, и в штате имел немало поломоек, прачек, дворников и слесарей. И при этом магией он пользовался только прикладной, так как его крошечного дара хватало разве на то, чтобы активировать магические артефакты. Поэтому Дреус ходил весь увешанный этими артефактами и заодно накопителями энергии для них.
– Простите, лиад Эвардинг, – сказал я, помогая Дреусу подняться.
Тот, кряхтя, принялся отряхивать брюки. Хоть и без надобности: мостовая между аккуратными домиками была такой чистой, что на ней можно было расположиться в белоснежной пижаме – и не получить ни единого пятнышка. У самого Эвардинга практически не было дурных привычек, в том числе привычки мусорить. Разве что иной раз курил, но старался не оставлять после себя окурков.
– Чтоб вас, Уэнсифред, – проворчал кастелян в ответ, грохоча бесполезными магическими цепями и браслетами в поисках подходящих к случаю.
– Что произошло? – спросил я, поглядывая на стоявших в дверях своего домишки Ригфолда и Кириэ.
Лэйсия сидела на ступенях крыльца соседнего домишки и с интересом наблюдала за мной. До Дреуса и товарищей ей, кажется, не было ровно никакого дела!
– Послал сюда коменданта, чтобы правила новичкам зачитал, – ворчливо ответил кастелян. – Проходит, стало быть, четверть часа – а я засекал! – нет коменданта. Послал прачку: пусть заодно бельё новеньким притащит, а также вернёт коменданта на место. Что вы думаете? Жду ещё двадцать минут – нет прачки! Сколько ей времени надо, чтобы от кладовой до этих домиков добежать, и обратно вернуться? Правильно, две минуты. Я-то уж знаю! Посылаю, значит, прачкину дочку – опять жду. И что вы думаете, Уэнсифред?
Я предположил, что спустя пятнадцать или двадцать минут кастелян недосчитался и прачкиной дочки.
– И где же они? – спросил уже у Кириэ и Ригфолда.
– Послали мы, значит, коменданта за пивом, – сдерживая смех, начал некромант. – Ждём – не возвращается. Тут приходит прачка…
– Почтенная, но весьма приятная дама, – ввернул очкарик.
– Послали мы её, значит, помочь коменданту, а заодно уж и копчёных рёбрышек прихватить, – сказал Ригфолд.
– Ну, ждём, ждём – не возвращаются. И тут появляется…
– Прачкина дочка, всё верно, – сказал я нетерпеливо. – И где она?
– У меня, постель стелет, – зевнула Лэйсия. – Раз уж прачку эти двое услали куда-то. Не самой же стелить? У меня, между прочим, лапки!
– Тогда кто и зачем кричал? – не понял я.
– Я, я кричал, Уэнсифред, я! – со звоном ударяя себя рукой в мощную грудь, пылко заявил Дреус. – Захожу к этим, – он указал на Ригфолда и Кириэ подбородком, – они спрашивают, где пиво. А на территории общежития употреблять запрещается! Вообще запрещается! Ни пить, ни есть нельзя! Я лично на каждом шагу таблички прибивал!
Ну да, ну да. Тут даже я не сдержал ухмылку, что уж говорить про Бастера и ди Уэя, которые просто расхохотались.
– Ну и прачек использовать не по назначению… Принесла белье, забрала белье – и будет с неё, никто не может заставлять девушек стелить его. Этак вы ещё начнёте заставлять их раздевать и одевать вас!
– Не подавайте идею парням, лиад Эвардинг, – засмеялась и Лэйсия. – Вон идёт ваша девочка, целая и невредимая.
Из её домика действительно бочком выбралась прачкина дочка – плод страстной любви статного орка. Гортензия, а проще – Тензи, была очень мускулистая, высокая и могла бы не помощницей прачки работать, а грузчицей. Однако ей уже исполнилось восемнадцать, и мать усердно готовила дочку к поступлению в Академию Попаданского туризма и сервиса. Туда охотно брали полукровок всех мастей, лишь бы мозги на месте. В этом году у них поступить не получилось: был большой конкурс. Но Тензи считала, что в будущем сумеет пробиться.
Девушка поправила фартучек, надетый поверх туго обтянувшего её мускулы платья и, покачивая могучими бёдрами, удалилась, неся пустую бельевую корзинку. Эвардинг Дреус проводил её пристальным взглядом.
– И вовсе незачем было кричать, – тоже глядя ей вслед, рассеянно сказала Лэйсия. – Всё в порядке.
– Так что вали отседова, пока не насовали, – посоветовал Ригфолд противным голосом, – коменданта тоже вернём, как явится. И даже прачку вернём, если захочет вернуться, ахаха!
Кастелян пропыхтел:
– А ещё научные сотрудники называются! Ведут себя как хулиганы после отсидки!
Он был весьма недалёк от истины, так что мне пришлось нарушить невозмутимое молчание ради прикрытия Плохих:
– Они просто не освоились, лиад Эвардинг! Иностранцы, что с них взять? В Треагарде-то порядки другие. Ничего, профессор Ульдис попросил меня за ними присмотреть. Так что в другой раз вы не тратьте время и нервы, а обращайтесь ко мне сразу! Хорошо?
– Как вы тут без меня, профессор Ульдис?
– Пока неплохо, – махнул рукой заведующий, – а завтра выйдет новый секретарь.
– Новый? – нахмурился я.
Это что же, выходит, моё место уже отдали кому-то другому? Я ведь так старался занять его, а теперь из-за Плохих, того и гляди, собственной цели не смогу добиться. И так уже целый год вожусь тут...
– Временный, – поправился профессор. – Одолжил в отделе Продвижения Магических услуг. Не стоит переживать, лиад Уэнсифред, место за вами сохранится. Или, – тут взгляд выпуклых карих глаз Гренанта стал вдруг лукавым, – можем устроить вам повышение!
– Ну куда уж мне, – я только и мог, что развести руками на такое предложение. – У меня ведь и научной степени даже нет!
– Во-первых, есть, не прибедняйтесь. И образование у вас блестящее, Уэнсифред, и степень имеется. Во-вторых, продвижение по административной части тоже вполне неплохой вариант. После смерти профессора Вольсиуса место завотделением свободно. Или вас не тревожит мировое благополучие?
Мировое благополучие меня тревожило гораздо меньше, чем перспектива не выполнить собственные цели и задачи. Если уж на то пошло, они тоже имели отношение к укреплению существующего порядка. Не успел я пожать плечами, как профессор Ульдис вдруг коварно спросил:
– А может быть, вы хотите к некромантам? Ведь ваш профиль-то всё-таки, ваш!
– Мой, – не стал отпираться я. – Но знаете, профессор, я собирался…
– Держать информацию о вашем образовании в тайне? А также цель пребывания в Королевской секретной лаборатории, полагаю?
Это был уже совсем не тот разговор, на который я рассчитывал. Мне стало интересно, что именно обо мне знает Гренант Ульдис – и как много. Но также я подумал, что он может блефовать, так что сразу раскрывать все карты не стал, как и задавать лишние вопросы.
– О моих целях указано в заявлении, которое я подал для приёма на работу. Когда подавал, объяснил, отчего выбрал именно административную должность, не связанную с магией, – сказал я и снял очки.
Пусть видит мои честные глаза. Как однажды сказала Мирса – чистые, как озёра Серых гор. Не знаю, я этих озёр не видел, но Мирсе всегда верил, она возле них выросла. Жаль, что теперь она мне их уже и не покажет, мы давно не вместе.
– Вы всё прекрасно объяснили, Уэнсифред, но это не помешало мне проверить и перепроверить, сами понимаете, – усмехнулся Ульдис. – У нас всё-таки секретная лаборатория, и мы кого попало сюда не берём.
Я почувствовал, как у меня дёрнулись брови.
– Не делайте ироничное лицо, Плохие, о которых вы так выразительно сигнализируете бровями – не «кто попало» и направлены сюда неслучайно.
– Я хотел получить их личные дела и почитать на досуге, – сказал я, – и вовсе не хотел нарываться на откровения.
– Уэнсифред, да вы, кажется, грубите! – усмехнулся профессор. – Вам это несвойственно.
– Прошу прощения, лиад Ульдис, – без особого раскаяния ответил я. – Это не повторится.
– Да отчего же? Вы так хотя бы перестаёте напоминать мне зомби-дворецкого из театральной постановки «Тётушкино барахло», – профессор засмеялся уже в полный голос. – Берите дела и идите читайте. Только вам мой совет: не упускайте ни единого шанса выспаться, с этой троицей глаз да глаз…
– Могли бы тогда каждому выдать по няньке, – пожал я плечами.
– Чтобы они гарантированно взбрыкнули, да ещё каждый по отдельности? Нет, им нужны вы. Человек, способный и конвоировать, и координировать. Вы справитесь, – убеждённо сказал Ульдис. – Иначе и быть не может!
***
Я не боевой маг, не нянька, не конвоир. Скромный секретарь завлаба и ещё более скромный некромант – к тому же по одной причине практически не практикующий. И признаюсь, внедрившись в секретную лабораторию, я почувствовал себя на своём месте. Миссия миссией, а работать здесь оказалось хорошо! Опять же, у меня за время обучения и различных других занятий скопилось достаточно знаний, чтобы вполне соответствовать уровню здешних аспирантов и кандидатов наук – на профессуру, как видите, я не замахивался.
Исходя из всех этих предпосылок, я никак не мог определить: за что мне такая честь. Почему Гренант Ульдис так уверен, что за этими тремя личностями должен следить только один человек. И почему именно я? Но решил, что вполне справился с Плохими в первый день, а значит, справлюсь и дальше. В конце концов, есть кольца. Также успокаивало, что двое из этих троих, кажется, были более или менее адекватны, один – достаточно управляем… А Лэйсия могла стать мне союзником.
Так мне казалось – и, забегая вперёд, я во многом ошибался.
Но пока… Пока пригревало летнее ласковое солнышко, послеобеденная тишина располагала к какому-нибудь спокойному занятию, и я с лёгкой душой приступил к чтению личных дел. Я начал с некроманта как с наименее стабильного и адекватного. К тому же Бастер всё-таки был моим коллегой.
Начал – и уже спустя несколько минут понял, что читаю то ли книгу ужасов, то ли приключенческий и детективный роман… А вернее всего, сразу и то, и другое, и третье, пусть и написанное сухим казённым языком.
О происхождении Ригфолда Бастера и его детских годах не было известно ничего, как и о его расстройстве. Первые упоминания об этом человеке появились в полицейских сводках, когда имя Бастера стало связано с несколькими сериями осквернений могил на кладбищах вдоль Сиагардского побережья.
В первый свой арест он, очевидно, немного рассказал о себе, потому что в полицейских отчётах появились сведения о том, что он сирота и едва освоил грамоту, чтобы поставить свою подпись. Едва умеющий читать и писать, двадцатилетний некромант обладал незаурядными магическими способностями… которые, очевидно, оставалось только похоронить, при таком-то с ними обращении. Отсидев год в тюрьме за ограбление могил, Ригфолд был направлен в городок Нэйнвон, что недалеко от Северного Залива. Не на кладбище, а в полицейский участок, где время от времени был нужен некромант, чтобы спрашивать у мертвецов, кто их убил. На этой службе Ригфолд продержался примерно полгода, а затем был замечен на кладбище. Где занялся своей старой деятельностью – осквернением могил и склепов.
В одну из ночей, действуя по уже привычной схеме, некромант поднял нескольких покойников из большого склепа – те вышли сдавать драгоценности некроманту, а одновременно с ними из засады на Ригфолда выскочили местные, которым не нравилось, что кто-то разоряет их погост.
Это были стражи порядка и Нэйнвонский кладбищенский сторож-некромант. У Ригфолда, очевидно, помутился рассудок и он принял вновь прибывших за неподотчётных ему умертвий. И он махом упокоил и ограбляемых, и тех, кто охранял их вечный покой. И всех запер в склепе, после чего, по его собственным показаниям, потерял сознание до самого утра.
Наутро, осознав, что натворил, Бастер вытащил из склепа и оживил свежеупокоенных в надежде, что никто ничего не заметит. Но было поздно. Как правило – а это правило знакомо всем мало-мальски грамотным некромантам – вернуть тела к полноценной жизни без ущерба для организма можно лишь в течение десяти-пятнадцати минут после умерщвления. А прошло никак не меньше нескольких часов! Так что убиенные организмы быстро начали портиться и всячески проявлять признаки ходячих мертвецов. Поправить уже ничего было нельзя.
Но Ригфолд пытался, пока не сорвался окончательно, после чего впал в магическую аффектацию. Последствия срыва были настолько разрушительны, что в городке Нэйнвоне не осталось ни единого мёртвого, который бы не поднялся. Включая – так было написано в отчёте! – мясо в лавках мясников и битую птицу на кухнях добропорядочных домохозяек, схороненных детьми кошек и хомяков и даже едва завязавшихся зародышей в варёных яйцах.
К счастью для города, один из мертвецов, тоже бывший некромантом, огрел Ригфолда Бастера лопатой, с которой его когда-то похоронили. За что, говорят, был приставлен к городской награде и получил красивый кубок на могилу. Кубок никто не крал: по легенде Нэйнвона, сторожа вновь упокоили вместе с любимой лопатой, и он мог в любое время подняться, чтобы устранить очередную несправедливость.
Свидетели утверждали, что Ригфолд получил лопатой ещё и за то, что всё это время смеялся. Вот тут уже не слухи, я сам знаю: многие восставшие мертвецы отчаянно раздражаются от чужого смеха. Полагаю, именно после удара у Ригфолда и сделалось такое перекошенное лицо…
Я ещё дочитывал досье на некроманта, когда снаружи послышались какие-то крики. Вспомнив, что в двух домиках из линии напротив поселились мои подопечные и сообразив, что кричат с той стороны, я поскорее запер папки в стол и выскочил из своего жилища. На ходу я застёгивал рубашку, которую уже успел снять по случаю жаркой погоды.
К лучшему это или к худшему, но кричали не Плохие.
ГЛАВА 9. Ютан: как бы договорились
Вряд ли вы всерьёз отнесётесь к миротворцу в полурасстёгнутой рубашке и в сползающих с переносицы очках. В серьёзных конфликтах лучше смотрелся бы здоровенный громила в броне и с огнестрелом в огромных, затянутых в перчатки, ручищах. Или боевой маг – подтянутый, собранный, гибкий и сильный. Боевые маги искусны в рукопашной борьбе и чаще всего используют магию Длани.
Что ж, эту магию могут позволить себе и менее мускулистые члены научного сообщества. Хотя с неё будет несколько меньше толку, ведь известно, что для боевой магии все-таки требуется физическая сила. Однако когда видишь, что на твоих подопечных кто-то нападает – не слишком задумываешься о собственных данных.
Тем более, что нападали на женщину, на Лэйсию Хайэрт, а кому такое понравится? Я применил сразу два безотказных жеста магии Длани, а потом наподдал негодяю сзади ногой уже без колдовства, по-простому. И остановился, потому что крики моментально смолкли. Только тогда я посмотрел вниз.
Под моей карающей стопой трепыхался ни кто иной, как наш добропорядочный кастелян – смотритель всего кампуса. По значительности эта фигура практически не уступала главному заведующему тайной лабораторией Гренанту Ульдису. Только если в ведении профессора находились все научные сотрудники и их разработки, то лиаду Дреусу Вильтору Эвардингу были подконтрольны все помещения, в особенности подсобные. Он заведовал порядком во всех зданиях лаборатории, в общежитии и внутреннем дворе, и в штате имел немало поломоек, прачек, дворников и слесарей. И при этом магией он пользовался только прикладной, так как его крошечного дара хватало разве на то, чтобы активировать магические артефакты. Поэтому Дреус ходил весь увешанный этими артефактами и заодно накопителями энергии для них.
– Простите, лиад Эвардинг, – сказал я, помогая Дреусу подняться.
Тот, кряхтя, принялся отряхивать брюки. Хоть и без надобности: мостовая между аккуратными домиками была такой чистой, что на ней можно было расположиться в белоснежной пижаме – и не получить ни единого пятнышка. У самого Эвардинга практически не было дурных привычек, в том числе привычки мусорить. Разве что иной раз курил, но старался не оставлять после себя окурков.
– Чтоб вас, Уэнсифред, – проворчал кастелян в ответ, грохоча бесполезными магическими цепями и браслетами в поисках подходящих к случаю.
– Что произошло? – спросил я, поглядывая на стоявших в дверях своего домишки Ригфолда и Кириэ.
Лэйсия сидела на ступенях крыльца соседнего домишки и с интересом наблюдала за мной. До Дреуса и товарищей ей, кажется, не было ровно никакого дела!
– Послал сюда коменданта, чтобы правила новичкам зачитал, – ворчливо ответил кастелян. – Проходит, стало быть, четверть часа – а я засекал! – нет коменданта. Послал прачку: пусть заодно бельё новеньким притащит, а также вернёт коменданта на место. Что вы думаете? Жду ещё двадцать минут – нет прачки! Сколько ей времени надо, чтобы от кладовой до этих домиков добежать, и обратно вернуться? Правильно, две минуты. Я-то уж знаю! Посылаю, значит, прачкину дочку – опять жду. И что вы думаете, Уэнсифред?
Я предположил, что спустя пятнадцать или двадцать минут кастелян недосчитался и прачкиной дочки.
– И где же они? – спросил уже у Кириэ и Ригфолда.
– Послали мы, значит, коменданта за пивом, – сдерживая смех, начал некромант. – Ждём – не возвращается. Тут приходит прачка…
– Почтенная, но весьма приятная дама, – ввернул очкарик.
– Послали мы её, значит, помочь коменданту, а заодно уж и копчёных рёбрышек прихватить, – сказал Ригфолд.
– Ну, ждём, ждём – не возвращаются. И тут появляется…
– Прачкина дочка, всё верно, – сказал я нетерпеливо. – И где она?
– У меня, постель стелет, – зевнула Лэйсия. – Раз уж прачку эти двое услали куда-то. Не самой же стелить? У меня, между прочим, лапки!
– Тогда кто и зачем кричал? – не понял я.
– Я, я кричал, Уэнсифред, я! – со звоном ударяя себя рукой в мощную грудь, пылко заявил Дреус. – Захожу к этим, – он указал на Ригфолда и Кириэ подбородком, – они спрашивают, где пиво. А на территории общежития употреблять запрещается! Вообще запрещается! Ни пить, ни есть нельзя! Я лично на каждом шагу таблички прибивал!
Ну да, ну да. Тут даже я не сдержал ухмылку, что уж говорить про Бастера и ди Уэя, которые просто расхохотались.
– Ну и прачек использовать не по назначению… Принесла белье, забрала белье – и будет с неё, никто не может заставлять девушек стелить его. Этак вы ещё начнёте заставлять их раздевать и одевать вас!
– Не подавайте идею парням, лиад Эвардинг, – засмеялась и Лэйсия. – Вон идёт ваша девочка, целая и невредимая.
Из её домика действительно бочком выбралась прачкина дочка – плод страстной любви статного орка. Гортензия, а проще – Тензи, была очень мускулистая, высокая и могла бы не помощницей прачки работать, а грузчицей. Однако ей уже исполнилось восемнадцать, и мать усердно готовила дочку к поступлению в Академию Попаданского туризма и сервиса. Туда охотно брали полукровок всех мастей, лишь бы мозги на месте. В этом году у них поступить не получилось: был большой конкурс. Но Тензи считала, что в будущем сумеет пробиться.
Девушка поправила фартучек, надетый поверх туго обтянувшего её мускулы платья и, покачивая могучими бёдрами, удалилась, неся пустую бельевую корзинку. Эвардинг Дреус проводил её пристальным взглядом.
– И вовсе незачем было кричать, – тоже глядя ей вслед, рассеянно сказала Лэйсия. – Всё в порядке.
– Так что вали отседова, пока не насовали, – посоветовал Ригфолд противным голосом, – коменданта тоже вернём, как явится. И даже прачку вернём, если захочет вернуться, ахаха!
Кастелян пропыхтел:
– А ещё научные сотрудники называются! Ведут себя как хулиганы после отсидки!
Он был весьма недалёк от истины, так что мне пришлось нарушить невозмутимое молчание ради прикрытия Плохих:
– Они просто не освоились, лиад Эвардинг! Иностранцы, что с них взять? В Треагарде-то порядки другие. Ничего, профессор Ульдис попросил меня за ними присмотреть. Так что в другой раз вы не тратьте время и нервы, а обращайтесь ко мне сразу! Хорошо?
