– Позволь, я помогу. Я ведь умею лечить чужие раны, – ведьма подошла к колыбели.
Несчастный крылан, увидав ее, стал жалобно попискивать. Очевидно, он не ждал ничего хорошего от электианки, которая была врагом его хозяина.
– Не бойся, будет совсем не больно, – пообещала ведьма и простерла над измученным зверьком руку, затем что-то прошептала, и ладонь засветилась. Через минуту мышь вылетела из того самого ложа, где почти тысячелетие спала память Фалькона.
– Спасибо. Ты очень добрая, не то, что я, – хмуро процедил Фалькон, не глядя на девушку. Но на этот раз он встал и, пододвинув Майе другое кресло, вернулся на свое место и направил на нее сумрачный взгляд.
– Меч вы уже получили. Что еще тебе нужно?
– Не притворяйся, ты знал, что мы вернемся, – с усмешкой произнесла ведьма. – Флер погибнет, если мы просто вытащим меч. Наверняка, ты знал, что я не позволю убить Флер.
– Догадывался, – кисло улыбнулся Фалькон. – Но был уверен, что Моран и слушать тебя не станет. Видно, Лабиринт Зеркал по-прежнему не утратил своих исправляющих способностей. После того, как с ней поработали голоса, она, очевидно, стала сговорчивей.
– Я знаю, ты сможешь вынуть меч из тела Флер, не причинив ей вреда.
– С какой стати? – ухмыльнулся Фалькон. – Я больше не играю в ваши игры, мне надоело.
– Ладно, чего ты хочешь за это?
– Ничего. Вряд ли ты сможешь дать мне то, чего я хочу.
– Я думаю, ты хочешь не то, что имеешь.
– Сколько я себя помню, я всегда хотел не то, что имею, – усмехнулся юноша. – Впрочем, это свойственно каждому.
– Ты всегда можешь сделать шаг навстречу своей мечте.
– Ты ошибаешься. Думаешь, я сам выбрал этот путь? – Фалькон с выражением безнадежности опустил глаза.
– Ты мог бы сопротивляться.
– Ты ничего не знаешь. У меня не было иного выхода, – глухо произнес Фэл, сдавив ладонями лоб и виски, словно хотел заглушить какие-то душевные терзания.
- Я не понимаю, что тебя держит возле королевы Дреймора?! Неужели страх? - выпалила Майя и пожалела об этом.
Фалькон устремил на нее жесткий колючий взгляд.
– А тебе не кажется, что ты слишком много хочешь знать?!
Ведьма с опаской приподнялась с кресла….
Но Фалькон не дал ей встать. Схватив Майю за плечи, с перекошенным от страдания лицом он вжал ее обратно и, зайдя за за спинку кресла, склонился к ней.
– Я продал душу дьяволу, – низким шепотом выдохнул он ей в ухо. – Однажды она забрала мою свободу в обмен на жизнь моих близких. А мне, чтобы я долго не сомневалась, пообещала, что я смогу летать. И я могу, – Фалькон громко расхохотался, а затем продолжил с горечью. – Только улететь мне некуда. Она знала, что надо делать, чтобы я стал… я стала врагом и предателем тех, кого любила. Все пути назад для меня были отрезаны… Это она сделала меня Фальконом, а моего друга, огромного грифона, она превратила в мелкую летучую мышь!
– Но зачем ей это было надо?
Фалькон горестно усмехнулся.
– Я стал…ла – опять споткнулся он, – нет, надо, наверное, говорить, не «я», а «Луна стала», ведь тела у нас все равно разные, хотя душа одна. Луна стала жертвой вожделения Элераны Хартс. Властительница тьмы говорила мне (Фэл не заметил, как рассказывая о Луне, он вновь переключился на себя, ведь те чувства, которые испытывала та девушка, были его собственными переживаниями), что мое новое тело – это ее месть мне за то, что я отказываю ей в любви.
– И ты, действительно, страдала? – срывающимся голосом спросила Майя.
– Нет, – возразил Фалькон. – Я оказался хитрее. Я просто забыл, что я был девушкой. Отторжение памяти – хорошее преимущество, если ты стал калу. Комната, в которой ты сейчас находишься, как ты уже догадалась, принадлежала Луне. В этом доме когда-то жила дружная семья: супруги Фатэн и Мариэль, и их приемная дочь Лунаэль.
Майя сразу вспомнила, что видела их на фотографиях, когда исследовала другие комнаты.
– Я вложил свою Память в вещи, которые хранятся здесь. К некоторым из них ты уже успела прикоснуться, а потом я тебя прогнал.
– Прогнал? – удивилась девушка и замолчала, вспоминая, когда же было такое, и догадка мгновенно вспыхнула в ее голове. – Так белым ягуаром был ты?!
– Да, еще один подарок от Нее, – коротко хохотнул Фэл. – Она, как видишь, сдержала свое слово и выполнила каждое свое обещание. А я вот не сдержал обещаний, данных Флер. – Все ее заморочки по поводу власти, отмщения всем тем, кто был ее лучше… – это все моя работа, это я ей внушил, – юноша коварно ухмыльнулся. – С тобой, конечно, такое не пройдет. Ты не поведешься на сомнительные посулы…
Воцарилось молчание.
– Как ты себя чувствуешь, после того, как вернул свою утраченную память? – поинтересовалась Майя, собравшись с духом.
– Как я себя чувствую? – переспросил Фалькон, прожигая девушку взглядом. – А как себя чувствует электианка, из облаков шагнувшая в бездну? Лучше б я и дальше ничего не помнил. Это все Моран постаралась! Почуяла, как истинный хищник, где можно укусить больнее. Это же надо было догадаться оставить Рагона именно в этой комнате, именно в этой колыбели, где хранилась моя тайна! Вот чего я не планировал, так это того, что именно Рагон и приведет вас в этот дом. Наверно, это неизбежно должно было случиться, ведь этот дом был родным не только для меня, но и для него.
– Если бы можно было вернуть свет солнца, зелень травы, и твое тело… ты бы сделал? – запинаясь, проговорила Майя.
Фалькон засмеялся.
– Вот уже девятьсот лет прошло с тех пор, как живу в этом теле, и оно всегда устраивало меня. И все эти девятьсот лет я даже не помнил о том, что первые двадцать лет своей жизни я был девчонкой.
К тому же, у этого тела свои повадки и инстинкты, и знаешь, учитывая тысячелетний период без малого, они очень даже являются мной. Мое тело и я – одно целое.
Майя не сразу нашлась, что сказать.
– Я думаю, когда ты был Луной, ты был… была доброй и отважной… – робко произнесла она через паузу.
– Да, похоже на то, – Фалькон издал короткий смешок. – Час назад я заново пережил тот выброшенный из памяти кусок жизни, и мне странно думать, что я – это она, а она – это я... – Фэл внимательно посмотрел на Майю. – Луна была похожа на тебя. Вы обе такие правильные, верные своим идеалам… А вот у Флер их нет! И я такой же…
Майя вспомнила, когда она коснулась пары гипсовых статуэток и открыла шкатулку. Тогда она ощутила какие-то струящиеся в воздухе энергетические волны, обдающие ее то жаждой красоты, то безмерной печалью, то теплотой, то отчаянием. Выходит, это и была отторженная память души Луны?
– Я тебя не о теле спрашиваю. Пусть останется, какое есть. Меня интересует другое. Что мешает тебе сейчас … вернуть прежнее мироощущение? Твои прежние ценности?
Фалькон с изумлением уставился в ее глаза.
– Мне кажется, за эти девятьсот лет я… изменился. Я.. не сделал ничего хорошего. И душа моя настолько огрубела и очерствела, что ней давно уже поселилась тьма. Когда ты уверен, что впереди только вечность несокрушимого господства тьмы, и ничего другого тебе не светит, поверь, ты попытаешься изжить в себе все, что причиняет страдания. Мое сердце не жаждет справедливости, любви, сочувствия, оно давно уже согласилось с законами этого мира. Теперь я – это я, и иного себя даже представить не могу.
– Я тебе не верю, – сказала ведьма и взволнованно встала с кресла. – Теперь ты уже знаешь, что твой образ жизни – это всего лишь жертва за спасение Фата и Мариэль! И вот, наконец, ты вернулась к себе прежняя, настоящая, какой ты была до того, как стала частью тьмы! Неужели это никак не повлияло на твой мир?
– Ах, вот к чему был весь этот треп, крошка! Ты всего-навсего пытаешься пробудить мою совесть, чтобы уговорить меня помочь Флер. А я уж было всерьез подумал, что тебе интересен весь этот бред про мою нелегкую участь. Ладно. Я вытащу меч.
Казалось бы, цель достигнута: Майя добилась того, за чем пришла к Фалькону, но почему она не испытывает радости и облегчения? Внезапно потухшими глазами она посмотрела на этого мускулистого черноглазого красавчика и разочарованно сказала.
– Ты сейчас – только калу! Даже не хочется верить в твою искренность… Ах, как легко ты согласился! Не от доброты же… – ведьма недоверчиво прищурилась. – Мне, кажется, в этом есть какой-то подвох… Скажи, зачем ты все это делаешь? Сначала пытаешься навредить, теперь готов помочь. Ты выполняешь ее приказы?
– Шутишь? – усмехнулся Фэл. – Зачем ей такие мелкие сошки, как вы? С какой бы целью вы сюда не явились, неужели вы всерьез думаете, что сможете изменить этот мир?
– Изменить этот мир… – задумчиво повторила девушка, опустив голову. Когда она вновь подняла на него глаза, в глубине ее погрустневшего взора Фалькон увидел крошечную вспышку презрения к нему. – Если тебе смешно, что такая мелкая сошка, как я, недоучившаяся ведьма Майя, готова поднять меч войны против всемогущей Госпожи Тьмы – смейся! Пусть мои силы ничтожны, но если я смогу хоть что-то сделать для крушения власти тьмы, я постараюсь! Как бы там ни было, я отстаиваю свои убеждения, я борюсь за свои идеалы. И еще, имей в виду, что таких, как я, немало.
– А я вот от скуки в кошки-мышки с вами играю, то поймаю, то отпущу…
Но Майя снова не поверила его игривому тону.
– Ты уходишь от темы, – холодно сказала она.
– А ты думала, я сейчас же раскрою все свои тайны такой милой и сострадательной девочке? – зло сказал Фалькон и, выдержав паузу, продолжил уже с другой интонацией. – Просто разрезать и вытащить нельзя. Нужна дезинфекция. Нужны еще кое-какие средства, которые могли бы восполнить потерю крови и заживить ткани. Мне нужна травка чойс. Поэтому нам придется лететь в мой замок, – юноша направился к выходу и, попутно подхватив Флер, перекинул ее безвольное тело через плечо.
– Посмотри на нее, – говорил он, пока они спускались к выходу из дома. – Она одна не прошла испытание Зеркальным Лабиринтом. Зачем ты тратишь на нее свое драгоценное время? Она не достойна. Она – безнадежна.
– Потому, что я всегда помогаю, когда могу помочь. К тому же я у нее в долгу. Она спасла мне жизнь. Я давно хотела спросить, почему зеркала молчали? Со всеми, кто там был, что-то произошло: и с Моран, и с Флер. Но со мной зеркала не говорили. Как ты думаешь, почему?
– Значит, твое отражение не вызвало в их глубинах желания тебя исправить. – Фэл поморщился и с невеселым смешком добавил. – Что касается меня, я до сих пор с содроганьем вспоминаю о личной беседе с ними. Но те, кто говорил с зеркалами, обычно не обсуждают это…
– Я обратила внимание, – согласилась Майя.– А ты, значит, тоже был там…
– А ты как думаешь? Всех, кто остался в Дрэйморе, служить Элеране Хартс, прошли через лабиринт. Зеркала и поделили всех служителей тьмы на «калу» и «безнадежных». Ладно, время не ждет. Иди сюда. Тебе придется обнять меня, как бы я не был тебе омерзителен.
– Зачем? – удивилась Майя.
– Пешком до замка далековато. Придется лететь по воздуху.
Ведьма огляделась по сторонам и озадаченно посмотрела на Фалькона. Ничего такого, на чем можно было бы лететь по воздуху, на пустынной улице не оказалось.
– Я же не зря прошу тебя обнять меня, – юноша выразительно глядел на нее и улыбался.
Майя смущенно приблизилась к нему, и поскольку на правом плече уже лежала Флер, подошла к нему слева, и ощутила, как его сильная рука, обхватив ее спину, теплой кистью легла на ее талию. Девушка также обвила рукой его стан и, вопросительно подняв к нему глаза, встретила брызнувший искрами горячий поток его взгляда.
– А тебе не будет тяжело? – забеспокоилась ведьма.
– Очнись, детка, я – не обычный элект, я – алькор! – засмеялся Фалькон, и, как сокол, легко и стремительно взмыл в небо.
Во время полета Майю охватило ощущение свободы, невесомости и безмятежности, словно она сбросила с себя оковы печалей и забот земной жизни. Как странно, она, наверно, уже привыкла к постоянно сумеречной атмосфере Враны, но сверху ее улицы с полуразрушенными домами не казались ей, как прежде, унылыми и мрачными. А когда они пролетали над бегущей по пустырю серебристой змейкой мелководной речки, Фэл ей грустно сказал.
– В те времена, когда я был Луной, здесь был большой сад при Академии магических искусств. Как сейчас помню: прогуливая уроки, я босыми ногами шлепала по воде и кормила синими ягодками разноцветных рыбок. А дальше был зоопарк, тот самый, про который я тебе рассказывал.
Приглушенное клубами тумана, издали пробивалось до них странное голубоватое свечение.
– А что там вдалеке светится? – спросила Майя у своего спутника.
– Храм Душ, – нехотя пояснил ей летающий калу.
Вскоре они приземлились прямо у огромных черных ворот с багровыми потеками.
У дверей замка, украшенного мощными колоннами, застыли темные изваяния из мрамора, изображавшие демонов и чудовищ. Их клыкастые пасти были раскрыты, будто в крике, и глаза обращены в небо. Страдание и скорбь окаменели на их безобразных мордах, словно печать красоты.
Фалькон с Флер через плечо быстро зашагал вперед. Майя задумчиво шла за ним, вглядываясь в каменные гримасы терзаний и мук, встретившие их у входа, и теперь эти исчадия страшного мира не казались девушке отвратительными. Она вдруг сердцем поняла, откуда и зачем они здесь – эти зловещие символы чьих-то кошмаров и ужасов. Снова оказавшись в его жилище, Майя уже по-другому видела окружавшую ее обстановку, ей казалось, что она читает трагедию души в каждом предмете, который принадлежит ее обладателю. Несмотря на то, что ее спутник-калу ушел далеко вперед, девушка все время ощущала на своем боку крепкий и теплый охват его руки, и не могла ни думать о нем. Она его жалела и верила, что во тьме его души еще остался светлый огонек. Ведьма медленно прошла по мрачноватому холлу замка, с кроваво-красной обивкой стен, тускло освещенных редкими развесистыми канделябрами.
Фалькон вернулся за Майей.
– Если ты собираешься смотреть, как я это делаю, пойдем скорее.
– Я, наверное, не хочу этого видеть. Можно я здесь подожду? – со слабой улыбкой попросила она.
– Это не музей, чтоб пялиться на все. К тому же ты не увидишь ничего интересного, – хмуро сказал Фалькон и отправился дальше по коридору.
7
Он вошел в просторную столовую и положил тело эльфини на стол.
– Фарох!
Тотчас из темноты вынырнул карлик-слуга.
– Вымой руки, продезинфицируй ей спину и накали нож. Да, и свяжи, чтоб не брыкалась.
Выполнив приказ хозяина, Фарох шустро вскарабкался на стол и, разорвав платье на спине эльфини, стал чем-то протирать ее тело.
Фэл в это время направился в оранжерею, расположенную во внутреннем дворе, в которой росла единственная флора – травка чойс.
Несчастный крылан, увидав ее, стал жалобно попискивать. Очевидно, он не ждал ничего хорошего от электианки, которая была врагом его хозяина.
– Не бойся, будет совсем не больно, – пообещала ведьма и простерла над измученным зверьком руку, затем что-то прошептала, и ладонь засветилась. Через минуту мышь вылетела из того самого ложа, где почти тысячелетие спала память Фалькона.
– Спасибо. Ты очень добрая, не то, что я, – хмуро процедил Фалькон, не глядя на девушку. Но на этот раз он встал и, пододвинув Майе другое кресло, вернулся на свое место и направил на нее сумрачный взгляд.
– Меч вы уже получили. Что еще тебе нужно?
– Не притворяйся, ты знал, что мы вернемся, – с усмешкой произнесла ведьма. – Флер погибнет, если мы просто вытащим меч. Наверняка, ты знал, что я не позволю убить Флер.
– Догадывался, – кисло улыбнулся Фалькон. – Но был уверен, что Моран и слушать тебя не станет. Видно, Лабиринт Зеркал по-прежнему не утратил своих исправляющих способностей. После того, как с ней поработали голоса, она, очевидно, стала сговорчивей.
– Я знаю, ты сможешь вынуть меч из тела Флер, не причинив ей вреда.
– С какой стати? – ухмыльнулся Фалькон. – Я больше не играю в ваши игры, мне надоело.
– Ладно, чего ты хочешь за это?
– Ничего. Вряд ли ты сможешь дать мне то, чего я хочу.
– Я думаю, ты хочешь не то, что имеешь.
– Сколько я себя помню, я всегда хотел не то, что имею, – усмехнулся юноша. – Впрочем, это свойственно каждому.
– Ты всегда можешь сделать шаг навстречу своей мечте.
– Ты ошибаешься. Думаешь, я сам выбрал этот путь? – Фалькон с выражением безнадежности опустил глаза.
– Ты мог бы сопротивляться.
– Ты ничего не знаешь. У меня не было иного выхода, – глухо произнес Фэл, сдавив ладонями лоб и виски, словно хотел заглушить какие-то душевные терзания.
- Я не понимаю, что тебя держит возле королевы Дреймора?! Неужели страх? - выпалила Майя и пожалела об этом.
Фалькон устремил на нее жесткий колючий взгляд.
– А тебе не кажется, что ты слишком много хочешь знать?!
Ведьма с опаской приподнялась с кресла….
Но Фалькон не дал ей встать. Схватив Майю за плечи, с перекошенным от страдания лицом он вжал ее обратно и, зайдя за за спинку кресла, склонился к ней.
– Я продал душу дьяволу, – низким шепотом выдохнул он ей в ухо. – Однажды она забрала мою свободу в обмен на жизнь моих близких. А мне, чтобы я долго не сомневалась, пообещала, что я смогу летать. И я могу, – Фалькон громко расхохотался, а затем продолжил с горечью. – Только улететь мне некуда. Она знала, что надо делать, чтобы я стал… я стала врагом и предателем тех, кого любила. Все пути назад для меня были отрезаны… Это она сделала меня Фальконом, а моего друга, огромного грифона, она превратила в мелкую летучую мышь!
– Но зачем ей это было надо?
Фалькон горестно усмехнулся.
– Я стал…ла – опять споткнулся он, – нет, надо, наверное, говорить, не «я», а «Луна стала», ведь тела у нас все равно разные, хотя душа одна. Луна стала жертвой вожделения Элераны Хартс. Властительница тьмы говорила мне (Фэл не заметил, как рассказывая о Луне, он вновь переключился на себя, ведь те чувства, которые испытывала та девушка, были его собственными переживаниями), что мое новое тело – это ее месть мне за то, что я отказываю ей в любви.
– И ты, действительно, страдала? – срывающимся голосом спросила Майя.
– Нет, – возразил Фалькон. – Я оказался хитрее. Я просто забыл, что я был девушкой. Отторжение памяти – хорошее преимущество, если ты стал калу. Комната, в которой ты сейчас находишься, как ты уже догадалась, принадлежала Луне. В этом доме когда-то жила дружная семья: супруги Фатэн и Мариэль, и их приемная дочь Лунаэль.
Майя сразу вспомнила, что видела их на фотографиях, когда исследовала другие комнаты.
– Я вложил свою Память в вещи, которые хранятся здесь. К некоторым из них ты уже успела прикоснуться, а потом я тебя прогнал.
– Прогнал? – удивилась девушка и замолчала, вспоминая, когда же было такое, и догадка мгновенно вспыхнула в ее голове. – Так белым ягуаром был ты?!
– Да, еще один подарок от Нее, – коротко хохотнул Фэл. – Она, как видишь, сдержала свое слово и выполнила каждое свое обещание. А я вот не сдержал обещаний, данных Флер. – Все ее заморочки по поводу власти, отмщения всем тем, кто был ее лучше… – это все моя работа, это я ей внушил, – юноша коварно ухмыльнулся. – С тобой, конечно, такое не пройдет. Ты не поведешься на сомнительные посулы…
Воцарилось молчание.
– Как ты себя чувствуешь, после того, как вернул свою утраченную память? – поинтересовалась Майя, собравшись с духом.
– Как я себя чувствую? – переспросил Фалькон, прожигая девушку взглядом. – А как себя чувствует электианка, из облаков шагнувшая в бездну? Лучше б я и дальше ничего не помнил. Это все Моран постаралась! Почуяла, как истинный хищник, где можно укусить больнее. Это же надо было догадаться оставить Рагона именно в этой комнате, именно в этой колыбели, где хранилась моя тайна! Вот чего я не планировал, так это того, что именно Рагон и приведет вас в этот дом. Наверно, это неизбежно должно было случиться, ведь этот дом был родным не только для меня, но и для него.
– Если бы можно было вернуть свет солнца, зелень травы, и твое тело… ты бы сделал? – запинаясь, проговорила Майя.
Фалькон засмеялся.
– Вот уже девятьсот лет прошло с тех пор, как живу в этом теле, и оно всегда устраивало меня. И все эти девятьсот лет я даже не помнил о том, что первые двадцать лет своей жизни я был девчонкой.
К тому же, у этого тела свои повадки и инстинкты, и знаешь, учитывая тысячелетний период без малого, они очень даже являются мной. Мое тело и я – одно целое.
Майя не сразу нашлась, что сказать.
– Я думаю, когда ты был Луной, ты был… была доброй и отважной… – робко произнесла она через паузу.
– Да, похоже на то, – Фалькон издал короткий смешок. – Час назад я заново пережил тот выброшенный из памяти кусок жизни, и мне странно думать, что я – это она, а она – это я... – Фэл внимательно посмотрел на Майю. – Луна была похожа на тебя. Вы обе такие правильные, верные своим идеалам… А вот у Флер их нет! И я такой же…
Майя вспомнила, когда она коснулась пары гипсовых статуэток и открыла шкатулку. Тогда она ощутила какие-то струящиеся в воздухе энергетические волны, обдающие ее то жаждой красоты, то безмерной печалью, то теплотой, то отчаянием. Выходит, это и была отторженная память души Луны?
– Я тебя не о теле спрашиваю. Пусть останется, какое есть. Меня интересует другое. Что мешает тебе сейчас … вернуть прежнее мироощущение? Твои прежние ценности?
Фалькон с изумлением уставился в ее глаза.
– Мне кажется, за эти девятьсот лет я… изменился. Я.. не сделал ничего хорошего. И душа моя настолько огрубела и очерствела, что ней давно уже поселилась тьма. Когда ты уверен, что впереди только вечность несокрушимого господства тьмы, и ничего другого тебе не светит, поверь, ты попытаешься изжить в себе все, что причиняет страдания. Мое сердце не жаждет справедливости, любви, сочувствия, оно давно уже согласилось с законами этого мира. Теперь я – это я, и иного себя даже представить не могу.
– Я тебе не верю, – сказала ведьма и взволнованно встала с кресла. – Теперь ты уже знаешь, что твой образ жизни – это всего лишь жертва за спасение Фата и Мариэль! И вот, наконец, ты вернулась к себе прежняя, настоящая, какой ты была до того, как стала частью тьмы! Неужели это никак не повлияло на твой мир?
– Ах, вот к чему был весь этот треп, крошка! Ты всего-навсего пытаешься пробудить мою совесть, чтобы уговорить меня помочь Флер. А я уж было всерьез подумал, что тебе интересен весь этот бред про мою нелегкую участь. Ладно. Я вытащу меч.
Казалось бы, цель достигнута: Майя добилась того, за чем пришла к Фалькону, но почему она не испытывает радости и облегчения? Внезапно потухшими глазами она посмотрела на этого мускулистого черноглазого красавчика и разочарованно сказала.
– Ты сейчас – только калу! Даже не хочется верить в твою искренность… Ах, как легко ты согласился! Не от доброты же… – ведьма недоверчиво прищурилась. – Мне, кажется, в этом есть какой-то подвох… Скажи, зачем ты все это делаешь? Сначала пытаешься навредить, теперь готов помочь. Ты выполняешь ее приказы?
– Шутишь? – усмехнулся Фэл. – Зачем ей такие мелкие сошки, как вы? С какой бы целью вы сюда не явились, неужели вы всерьез думаете, что сможете изменить этот мир?
– Изменить этот мир… – задумчиво повторила девушка, опустив голову. Когда она вновь подняла на него глаза, в глубине ее погрустневшего взора Фалькон увидел крошечную вспышку презрения к нему. – Если тебе смешно, что такая мелкая сошка, как я, недоучившаяся ведьма Майя, готова поднять меч войны против всемогущей Госпожи Тьмы – смейся! Пусть мои силы ничтожны, но если я смогу хоть что-то сделать для крушения власти тьмы, я постараюсь! Как бы там ни было, я отстаиваю свои убеждения, я борюсь за свои идеалы. И еще, имей в виду, что таких, как я, немало.
– А я вот от скуки в кошки-мышки с вами играю, то поймаю, то отпущу…
Но Майя снова не поверила его игривому тону.
– Ты уходишь от темы, – холодно сказала она.
– А ты думала, я сейчас же раскрою все свои тайны такой милой и сострадательной девочке? – зло сказал Фалькон и, выдержав паузу, продолжил уже с другой интонацией. – Просто разрезать и вытащить нельзя. Нужна дезинфекция. Нужны еще кое-какие средства, которые могли бы восполнить потерю крови и заживить ткани. Мне нужна травка чойс. Поэтому нам придется лететь в мой замок, – юноша направился к выходу и, попутно подхватив Флер, перекинул ее безвольное тело через плечо.
– Посмотри на нее, – говорил он, пока они спускались к выходу из дома. – Она одна не прошла испытание Зеркальным Лабиринтом. Зачем ты тратишь на нее свое драгоценное время? Она не достойна. Она – безнадежна.
– Потому, что я всегда помогаю, когда могу помочь. К тому же я у нее в долгу. Она спасла мне жизнь. Я давно хотела спросить, почему зеркала молчали? Со всеми, кто там был, что-то произошло: и с Моран, и с Флер. Но со мной зеркала не говорили. Как ты думаешь, почему?
– Значит, твое отражение не вызвало в их глубинах желания тебя исправить. – Фэл поморщился и с невеселым смешком добавил. – Что касается меня, я до сих пор с содроганьем вспоминаю о личной беседе с ними. Но те, кто говорил с зеркалами, обычно не обсуждают это…
– Я обратила внимание, – согласилась Майя.– А ты, значит, тоже был там…
– А ты как думаешь? Всех, кто остался в Дрэйморе, служить Элеране Хартс, прошли через лабиринт. Зеркала и поделили всех служителей тьмы на «калу» и «безнадежных». Ладно, время не ждет. Иди сюда. Тебе придется обнять меня, как бы я не был тебе омерзителен.
– Зачем? – удивилась Майя.
– Пешком до замка далековато. Придется лететь по воздуху.
Ведьма огляделась по сторонам и озадаченно посмотрела на Фалькона. Ничего такого, на чем можно было бы лететь по воздуху, на пустынной улице не оказалось.
– Я же не зря прошу тебя обнять меня, – юноша выразительно глядел на нее и улыбался.
Майя смущенно приблизилась к нему, и поскольку на правом плече уже лежала Флер, подошла к нему слева, и ощутила, как его сильная рука, обхватив ее спину, теплой кистью легла на ее талию. Девушка также обвила рукой его стан и, вопросительно подняв к нему глаза, встретила брызнувший искрами горячий поток его взгляда.
– А тебе не будет тяжело? – забеспокоилась ведьма.
– Очнись, детка, я – не обычный элект, я – алькор! – засмеялся Фалькон, и, как сокол, легко и стремительно взмыл в небо.
Во время полета Майю охватило ощущение свободы, невесомости и безмятежности, словно она сбросила с себя оковы печалей и забот земной жизни. Как странно, она, наверно, уже привыкла к постоянно сумеречной атмосфере Враны, но сверху ее улицы с полуразрушенными домами не казались ей, как прежде, унылыми и мрачными. А когда они пролетали над бегущей по пустырю серебристой змейкой мелководной речки, Фэл ей грустно сказал.
– В те времена, когда я был Луной, здесь был большой сад при Академии магических искусств. Как сейчас помню: прогуливая уроки, я босыми ногами шлепала по воде и кормила синими ягодками разноцветных рыбок. А дальше был зоопарк, тот самый, про который я тебе рассказывал.
Приглушенное клубами тумана, издали пробивалось до них странное голубоватое свечение.
– А что там вдалеке светится? – спросила Майя у своего спутника.
– Храм Душ, – нехотя пояснил ей летающий калу.
Вскоре они приземлились прямо у огромных черных ворот с багровыми потеками.
У дверей замка, украшенного мощными колоннами, застыли темные изваяния из мрамора, изображавшие демонов и чудовищ. Их клыкастые пасти были раскрыты, будто в крике, и глаза обращены в небо. Страдание и скорбь окаменели на их безобразных мордах, словно печать красоты.
Фалькон с Флер через плечо быстро зашагал вперед. Майя задумчиво шла за ним, вглядываясь в каменные гримасы терзаний и мук, встретившие их у входа, и теперь эти исчадия страшного мира не казались девушке отвратительными. Она вдруг сердцем поняла, откуда и зачем они здесь – эти зловещие символы чьих-то кошмаров и ужасов. Снова оказавшись в его жилище, Майя уже по-другому видела окружавшую ее обстановку, ей казалось, что она читает трагедию души в каждом предмете, который принадлежит ее обладателю. Несмотря на то, что ее спутник-калу ушел далеко вперед, девушка все время ощущала на своем боку крепкий и теплый охват его руки, и не могла ни думать о нем. Она его жалела и верила, что во тьме его души еще остался светлый огонек. Ведьма медленно прошла по мрачноватому холлу замка, с кроваво-красной обивкой стен, тускло освещенных редкими развесистыми канделябрами.
Фалькон вернулся за Майей.
– Если ты собираешься смотреть, как я это делаю, пойдем скорее.
– Я, наверное, не хочу этого видеть. Можно я здесь подожду? – со слабой улыбкой попросила она.
– Это не музей, чтоб пялиться на все. К тому же ты не увидишь ничего интересного, – хмуро сказал Фалькон и отправился дальше по коридору.
7
Он вошел в просторную столовую и положил тело эльфини на стол.
– Фарох!
Тотчас из темноты вынырнул карлик-слуга.
– Вымой руки, продезинфицируй ей спину и накали нож. Да, и свяжи, чтоб не брыкалась.
Выполнив приказ хозяина, Фарох шустро вскарабкался на стол и, разорвав платье на спине эльфини, стал чем-то протирать ее тело.
Фэл в это время направился в оранжерею, расположенную во внутреннем дворе, в которой росла единственная флора – травка чойс.
