Поселившись у реки недалеко от города людей, он жил сам себе голова и сам себе хозяин. С людьми он тесно не сближался, но и не чурался их, в любом случае их разумный упорядоченный мир привлекал его больше, чем дикая необузданность кентавров. Охоту в горах, которая кормила его лесных собратьев, Несс успешно заменил безопасной для жизни ловлей рыбы, ею в изобилии были полны текучие воды бурливого Эвена. Промышляя перевозкой, Несс зарабатывал кое-какие деньги серебром, иногда платили продуктами, хлебом, обожженной глиняной посудой, а некоторые, не скупясь, наливали чарочку, другую, доброго виноградного вина. Когда только услышал Несс из своей землянки чьи-то голоса на берегу, он сразу же помчался работу свою делать. Выскочил на песчаную косу, и похолодело у него в груди, и сердце где-то в горле застучало: никогда не видел он сына Зевса, но сразу узнал полубога, как только взгляд упал на огромного человека со шкурой льва на плечах вместо хламиды .
Уже прослышал Несс от путников, что он теперь последний из древнейшего племени конелюдей, и что опьяневший Геракл просто так из дури перебил всех его собратьев, и про Хирона слышал, что тот жестоко страдая от яда Лернейской гидры, своею волею сошел в Аид… Жаждой мести давно уже пылало сердце кентавра. А простодушный верзила-полубог даже и не заметил, какой злобной радостью вспыхнули глаза перевозчика. А от ладненькой и пригожей царевны тот и вовсе взгляда не мог оторвать, так буравил ее зрачками из-под кустистых бровей, что Геракл грубовато одернул его.
– Но-но сивый мерин, гляделки-то бесстыжие отведи! Зовут тебя, как?
– Нессом прозывают, – учтиво поклонился кентавр, сняв свою войлочную шляпу с широкими полями. Бусы из речных ракушек на его шее брякнули, когда он выпрямился. – Платить-то как будешь, господин?
Геракл похлопал по своему туго набитому холщовому мешку.
– Фиги есть, орехи и сыр овечий. Могу дать несколько монет, – говорил герой, и рука его деловито подергала сыромятные кожаные ремни, которыми был охвачен конский корпус и за которые мог держаться путник, чтобы не упасть в воду во время переправы.
А Денияра от жадного взора перевозчика стыдливо потупилась и, как ребенок, боязливо спряталась за спину мужа, и уже оттуда, из-за его широкой и надежной спины, с любопытством оглядела такое диковинное чудо, как получеловек- полуконь, – она никогда не видела прежде кентавров.
– А говорили, что они дикие и страшные, – думала она. – А этот вполне ничего, не страшный, весь такой светленький, мастью, как зола в печи… И волосы его белобрысые и бородка вон как аккуратно пострижены, деньги есть, наверно, в город к брадобрею ходить.
– Испугалась, моя красавица! – с ласковой усмешкой обернулся сын Зевса к Деянире. – Еще не привыкла, что с таким мужем можно никого не бояться. Запомни, детка, жену Геракла никто не посмеет обидеть! – и, вытянув ее из-за спины, герой обхватил ее талию могучими руками. – Давай-ка, подсажу я тебя. Вот, молодец! Теперь за ремни покрепче ухватись и не упадешь! Ждите меня на том берегу! Давай, Несс, трогай! – хлопнул он кентавра рукою по спине.
Несс еще не вполне представлял себе, каким образом свершится его месть Истребителю кентавров. Ясно сознавал он, что броситься грудью вперед на самого сильного человека земли, было бы крайне неразумно. Надо втереться к нему в доверие… Может в спутники к нему напроситься?
Но как только Несс своею конскою шкурой ощутил прикосновение теплого девичьего тела, точно током ударило под брюхо, и решение вызрело вмиг! – Похитить! Ускакать! Спрятать! И пока плыл кентавр, рассекая грудью упругий напор течения, в затуманенных его глазах стояло видение: резвящиеся ребятишки – копытные и хвостатые, сивые, как он, и вороные в ее масть, саврасые озорники и буланые лихачи. И ничуть бы не возражал Несс, если среди детенышей-кентавренышей были и двуногие их братья и сестры, с такими же глазками, блестящими, как спелые маслины, и черными кудряшками на белом лбу, как у нее. И грезил Несс о том, что далеко-далеко на краю земли поселятся они возле реки, и землянку он выроет или даже каменный дом построит, как в больших городах… Хотел он мстить жестоко и кроваво, а вон какая мечта родилась: возродить вместе с нею погибшую породу древнейших существ, дать начало новой жизни дивной красоты человеко-коня!
Геракл не сразу кинулся за ними вплавь, озабочен он был тем, как бы не замочить и не размыть водой свои отравленные стрелы. Крепко увязал он в свою знаменитую львиную шкуру все имеющееся при нем оружие, мощную дубину, мешок с продуктами и одежду, и, размахнувшись, закинул свой увесистый узел на противоположный берег Эвена.
Деянира на кентавре была уже на середине реки, когда Геракл вошел в воду. Стремительная река накрывала героя с головой, да и, выныривая с лицом, залитым водой, и, быстро хватая воздух открытым ртом, он не мог все время держать их в поле зрения. Слабый крик едва донесся до него сквозь шум текущей воды. Когда выскочил герой из воды, уже далеко унес кентавр его жену, среди редких кустов крушины и мирта мелькало голубое пятно ее платья и развевались черные кудри волос. Никогда не подводили полубога его твердая рука и зоркий глаз, но нерешительно он поднимал свой лук и опускал его, и вновь поднимал, страшась задеть Деяниру – ветер трепал ее пеплос, и не зашитые по бокам его полы цвета лазурного неба широко раздувались, заслоняя серое туловище кентавра. Наконец, со свистом рассекая воздух, взвилась его стрела… Упал, споткнувшись, кентавр Несс, и кубарем скатилась с него юная жена Геракла. Стрела угодила кентавру в бедро. Яд обжигающим, как молния, током пронзил его конское тело, и стало оно каменно-недвижным, смертельной судорогой сведенным. Наслышанный о его моментально губительном действии, взмолился Несс, но не богам небесным и подземным, а Мойре, Прядущей судьбы, чтобы не торопилась она обрывать нить его жизни и всего лишь на несколько мгновений отсрочила его уход. Не мог последний из кентавров так просто покинуть белый свет и уйти во мрак ночи, не свершив своей священной мести. Торс его человеческий, благодаря богам, был еще подвижным, достал кентавр из большого кармана своей хламиды маленький бронзовый сосуд и выдернул стрелу, впившуюся в его тело. Черною струей из раны вытекала его отравленная кровь прямо в горлышко того сосуда. С просветленным лицом обратился он к Деянире:
– Не гневайся на дурного кентавра, о юная, прелестная нимфа. Голову потерял, тебя увидев, одинокий Несс. Как весенний цвет вскружила ты мне голову, старому засохшему пню. Я вижу, и прославленный твой муж так же очарован тобою, нежная Харита. Но как часто мужья привыкают к красоте своих жен, и начинают в сторону смотреть… Увы, такова эта подлая жизнь! Не хотел бы старый Несс, чтобы тебя ожидала та же участь. Вот возьми этот маленький скифос. Как только почувствуешь, что любовь твоего мужа начинает слабеть к тебе, натри им его хитон, и пусть он наденет его на себя. Кровь гиппочеловека имеет магическую силу: если в ней горит пламень любви, то она способна зажечь те же чувства в любом другом сердце. И уж тогда поверь мне, красавица, ты станешь для мужа дороже всего на свете, и никогда он не охладеет к тебе!
Поверила доверчивая Денияра в искренность умирающего Несса, схватила протянутый ей флакон и тут же спрятала его в складках платья. И в тот же миг оборвалась нить его жизни, угасли его серые глаза, и медленно повалилось вбок его покинутое жизнью тело.
Смерть героя
Прошли годы. Деянира воспитывала гераклидов-сорванцов, а Геракл отбывал новый срок рабства за убийство своего друга Ифита. Еще до женитьбы на Деянире, посватался Геракл к его сестре, но царь Эврит, их отец, обвинил героя в хищении его табунов и не отдал ему в жены свою дочь Иолу. Верный дружбе с полубогом, Ифит был всецело на стороне героя и резко выступал против несправедливых наветов отца.
И вот теперь, спустя много лет, решил Ифит навестить своего друга, посмотреть на его жену, красавицу Деяниру, и их шумливых ребятишек. Но лучше бы Ифит не показывался ему на глаза: зол был Геракл на его отца, так зол, что лучше бы Ифит не показывался ему на глаза… Как взглянет на него Геракл, так сразу же вспоминает, как оскорбил его Эврит, отец Ифита, и такой жгучей волной захлестывает его обида, аж глаза наливаются кровью, как у бешеного быка…. Не совладал с собою герой… Так обидно было ему, что в порыве дикой злобы он и столкнул друга в пропасть – не зверствуя, без членовредительства, просто толкнул его ногой и все…
В наказание за то определил Зевс положенный ему срок, очищающий от скверны убийства, равный трем годам рабства у царицы Омфалы. Но даже отработав свой срок, не остудил Геракл гнева своей души, войной пошел он на Эврита и в плен захватил его дочь.
Сильно всполошилась Деянира, места себе не находила от ревности, узнав о том, что среди новых пленниц Геракла была та, из-за которой так жестоко страдал ее муж. Дивно хороша была Иола, безмолвно льющая слезы о погибшем отце, и даже глубокая печаль не портила ее красоты. Посол Лихас, который привел к дому героя плененных им рабов, принес жене Геракла радостную весть о его добром здравии и скором возвращении домой. Но предупредил Геракл жену и своих детей о том, что задержится он в пути: многочисленные стада Эврита он гонит к себе домой, но в Эвбее он хочет остановиться и сотню животных принести в жертву богам.
Случайно подслушала Деянира разговор двух слуг, соровождавших пленников ее мужа.
– Зря, – говорили они, – царь Эврит пошел наперекор сыну Зевса, отдал бы добром ему в жены дочь, и сам бы жив остался, и царство свое сохранил от разорения. Геракл ни перед чем не остановится, все препятствия он сметет со своего пути, но своего добьется! Если не миром, то войной, но все равно он женится на его дочери, когда вернется в Тиринф.
Вот тогда в отчаянии и извлекла Деянира так долго хранимый в тайничке темного и холодного погреба заветный пузырек, который она получила из рук убитого кентавра.
– Несс ведь, действительно, погиб из-за любви ко мне, – думала она. – И если кровь, заключенная в этом флаконе, до сих пор хранит ту неугасимую любовь… может, стоит попытаться? Несс сказал, что если Геракл наденет на себя хитон, пропитанный его кровью, то его остывшее сердце воспламенится вновь любовью ко мне!
Всю ночь шила Деянира для мужа черного цвета хитон, на котором были незаметны черные пятна отравленной крови кентавра, уложила его в черный ларец и через вестника Лихаса отправила Гераклу подарок.
У жертвенника богам трудился герой, и от пламени костра обильный пот струйками потек по его телу и пятнами проступил на коротком легком одеянии, присланном ему женой. И в тот же миг яд Лернейской гидры проник в его расширенные поры и огнем опалил его кожу. В тех местах, где его жаркий пот смочил засохшую кровь Несса, его тело стало быстро разъедаться желчью гидры, вздуваясь пунцово-черными буграми. Как заживо сгорающий в огне, криком кричал Геракл, лихорадочно пытаясь отодрать одежду от тела, но это было невозможно, льняная ткань как бы срослась с его кожей и, изъязвляя ее, пожирала его плоть. Терзаемый приступами жестокой боли, бился и корчился полубог, упав на землю.
С Лихасом, который привез из Тиринфа отравленный хитон, давно уже расквитался герой: схватив его за ногу, ударом об скалу разбил он ему голову. Теперь он требовал привести к себе вероломную жену, угрожая ей лютой расправой.
Прибыв в Тиринф, друг Геракла Фемистокл посоветовал Деянире укрыться где-нибудь с детьми от его гнева и буйства, которых он и сам опасался временами. Безутешно рыдая, Деянира призналась, из каких побуждений она стала сообщницей коварного кентавра. Не в силах простить себе собственной глупости, обрекшей мужа на тяжкие страдания, приняла она отчаянное решение и молча удалилась в свои покои. И там наедине с собой, не найдя себе оправдания, она казнила сама себя – обоюдоострым кинжалом Геракла она поразила себя в сердце.
– Жаль, что она умерла такой легкой смертью… – прохрипел герой, превозмогая жестокую боль в тот момент, когда друзья принесли ему скорбную весть о кончине жены. – Всю жизнь я сражался с чудовищами и не знал, какую змею я пригрел на своей груди! – С каким наслаждением… я бы сейчас разорвал ее на куски! Деянира, ты… ты… ты бы захлебнулась в собственной крови… – бормотал Геракл в промежутках между стонами, впадая в беспамятство.
– Нет, – возразил ему будущий герой Троянской войны Фемистокл, дождавшись, когда приступ, терзающий друга ослабел. – Деянира невиновна. Не по злому умыслу она приговорила тебя к мукам. Воля богов была такова.
Выслушав историю о флаконе с отравленной кровью кентавра, измученный болью, Геракл прошептал:
– Значит, так свершилось возмездие убитых мною кентавров? Сбылось предсказание мудрейшего из них…
Не знал Геракл, что не только силой, но и бессмертием одарил своего могучего сына Бог богов. Смерти просил он и в бред,у и в сознании, друзей своих просил зарубить его мечом и избавить его от мук… Но смерть не шла к нему, и друзья не решались посягнуть на его жизнь. И тогда измаявшийся Геракл попросил их приготовить для него огромный погребальный костер, на который перенес его Фемистокл и, выполняя его пожелание, сам же подпалил его. В небеса взвилось пламя костра, и плясало оно неистово, с треском пожирая тело прославленного героя Греции. А свой лук с отравленными стрелами Геракл подарил герою Фемистоклу, и немалую роль в победе греков над троянцами сыграет этот карающий мгновенной смертью дар.
Сокрытый черными клубами дыма бог смерти Танатос подхватил исторгнутую из тела душу Геракла, но с другой стороны в нее вцепился вестник Гермес, посланный Зевсом. Пинком отшвырнул его Танат, и сумрачной мглой, низко простираясь над землей, понес свою добычу в царство вечного мрака. И вдруг от мощного удара грома мгновенно осиялось разорванное небо, и на фоне озаренных облаков грозно высветилась фигура Эгидодержавного Зевса, вся в сполохах и вспышках молний.
– Не тр-р-ронь Гер-р-р-р-а-а-кла! – раскатом громовым прокатилось по небу, и блещущая синим пламенем молния ударилась в землю, опалив служителя Аида нестерпимым жаром.
Так Зевс забрал своего сына на Олимп, женил его на своей вечно юной дочери Гебе, и в награду за свои многочисленные подвиги на земле стал Геракл жить в сонме богов-небожителей.
Уже прослышал Несс от путников, что он теперь последний из древнейшего племени конелюдей, и что опьяневший Геракл просто так из дури перебил всех его собратьев, и про Хирона слышал, что тот жестоко страдая от яда Лернейской гидры, своею волею сошел в Аид… Жаждой мести давно уже пылало сердце кентавра. А простодушный верзила-полубог даже и не заметил, какой злобной радостью вспыхнули глаза перевозчика. А от ладненькой и пригожей царевны тот и вовсе взгляда не мог оторвать, так буравил ее зрачками из-под кустистых бровей, что Геракл грубовато одернул его.
– Но-но сивый мерин, гляделки-то бесстыжие отведи! Зовут тебя, как?
– Нессом прозывают, – учтиво поклонился кентавр, сняв свою войлочную шляпу с широкими полями. Бусы из речных ракушек на его шее брякнули, когда он выпрямился. – Платить-то как будешь, господин?
Геракл похлопал по своему туго набитому холщовому мешку.
– Фиги есть, орехи и сыр овечий. Могу дать несколько монет, – говорил герой, и рука его деловито подергала сыромятные кожаные ремни, которыми был охвачен конский корпус и за которые мог держаться путник, чтобы не упасть в воду во время переправы.
А Денияра от жадного взора перевозчика стыдливо потупилась и, как ребенок, боязливо спряталась за спину мужа, и уже оттуда, из-за его широкой и надежной спины, с любопытством оглядела такое диковинное чудо, как получеловек- полуконь, – она никогда не видела прежде кентавров.
– А говорили, что они дикие и страшные, – думала она. – А этот вполне ничего, не страшный, весь такой светленький, мастью, как зола в печи… И волосы его белобрысые и бородка вон как аккуратно пострижены, деньги есть, наверно, в город к брадобрею ходить.
– Испугалась, моя красавица! – с ласковой усмешкой обернулся сын Зевса к Деянире. – Еще не привыкла, что с таким мужем можно никого не бояться. Запомни, детка, жену Геракла никто не посмеет обидеть! – и, вытянув ее из-за спины, герой обхватил ее талию могучими руками. – Давай-ка, подсажу я тебя. Вот, молодец! Теперь за ремни покрепче ухватись и не упадешь! Ждите меня на том берегу! Давай, Несс, трогай! – хлопнул он кентавра рукою по спине.
Несс еще не вполне представлял себе, каким образом свершится его месть Истребителю кентавров. Ясно сознавал он, что броситься грудью вперед на самого сильного человека земли, было бы крайне неразумно. Надо втереться к нему в доверие… Может в спутники к нему напроситься?
Но как только Несс своею конскою шкурой ощутил прикосновение теплого девичьего тела, точно током ударило под брюхо, и решение вызрело вмиг! – Похитить! Ускакать! Спрятать! И пока плыл кентавр, рассекая грудью упругий напор течения, в затуманенных его глазах стояло видение: резвящиеся ребятишки – копытные и хвостатые, сивые, как он, и вороные в ее масть, саврасые озорники и буланые лихачи. И ничуть бы не возражал Несс, если среди детенышей-кентавренышей были и двуногие их братья и сестры, с такими же глазками, блестящими, как спелые маслины, и черными кудряшками на белом лбу, как у нее. И грезил Несс о том, что далеко-далеко на краю земли поселятся они возле реки, и землянку он выроет или даже каменный дом построит, как в больших городах… Хотел он мстить жестоко и кроваво, а вон какая мечта родилась: возродить вместе с нею погибшую породу древнейших существ, дать начало новой жизни дивной красоты человеко-коня!
Геракл не сразу кинулся за ними вплавь, озабочен он был тем, как бы не замочить и не размыть водой свои отравленные стрелы. Крепко увязал он в свою знаменитую львиную шкуру все имеющееся при нем оружие, мощную дубину, мешок с продуктами и одежду, и, размахнувшись, закинул свой увесистый узел на противоположный берег Эвена.
Деянира на кентавре была уже на середине реки, когда Геракл вошел в воду. Стремительная река накрывала героя с головой, да и, выныривая с лицом, залитым водой, и, быстро хватая воздух открытым ртом, он не мог все время держать их в поле зрения. Слабый крик едва донесся до него сквозь шум текущей воды. Когда выскочил герой из воды, уже далеко унес кентавр его жену, среди редких кустов крушины и мирта мелькало голубое пятно ее платья и развевались черные кудри волос. Никогда не подводили полубога его твердая рука и зоркий глаз, но нерешительно он поднимал свой лук и опускал его, и вновь поднимал, страшась задеть Деяниру – ветер трепал ее пеплос, и не зашитые по бокам его полы цвета лазурного неба широко раздувались, заслоняя серое туловище кентавра. Наконец, со свистом рассекая воздух, взвилась его стрела… Упал, споткнувшись, кентавр Несс, и кубарем скатилась с него юная жена Геракла. Стрела угодила кентавру в бедро. Яд обжигающим, как молния, током пронзил его конское тело, и стало оно каменно-недвижным, смертельной судорогой сведенным. Наслышанный о его моментально губительном действии, взмолился Несс, но не богам небесным и подземным, а Мойре, Прядущей судьбы, чтобы не торопилась она обрывать нить его жизни и всего лишь на несколько мгновений отсрочила его уход. Не мог последний из кентавров так просто покинуть белый свет и уйти во мрак ночи, не свершив своей священной мести. Торс его человеческий, благодаря богам, был еще подвижным, достал кентавр из большого кармана своей хламиды маленький бронзовый сосуд и выдернул стрелу, впившуюся в его тело. Черною струей из раны вытекала его отравленная кровь прямо в горлышко того сосуда. С просветленным лицом обратился он к Деянире:
– Не гневайся на дурного кентавра, о юная, прелестная нимфа. Голову потерял, тебя увидев, одинокий Несс. Как весенний цвет вскружила ты мне голову, старому засохшему пню. Я вижу, и прославленный твой муж так же очарован тобою, нежная Харита. Но как часто мужья привыкают к красоте своих жен, и начинают в сторону смотреть… Увы, такова эта подлая жизнь! Не хотел бы старый Несс, чтобы тебя ожидала та же участь. Вот возьми этот маленький скифос. Как только почувствуешь, что любовь твоего мужа начинает слабеть к тебе, натри им его хитон, и пусть он наденет его на себя. Кровь гиппочеловека имеет магическую силу: если в ней горит пламень любви, то она способна зажечь те же чувства в любом другом сердце. И уж тогда поверь мне, красавица, ты станешь для мужа дороже всего на свете, и никогда он не охладеет к тебе!
Поверила доверчивая Денияра в искренность умирающего Несса, схватила протянутый ей флакон и тут же спрятала его в складках платья. И в тот же миг оборвалась нить его жизни, угасли его серые глаза, и медленно повалилось вбок его покинутое жизнью тело.
Смерть героя
Прошли годы. Деянира воспитывала гераклидов-сорванцов, а Геракл отбывал новый срок рабства за убийство своего друга Ифита. Еще до женитьбы на Деянире, посватался Геракл к его сестре, но царь Эврит, их отец, обвинил героя в хищении его табунов и не отдал ему в жены свою дочь Иолу. Верный дружбе с полубогом, Ифит был всецело на стороне героя и резко выступал против несправедливых наветов отца.
И вот теперь, спустя много лет, решил Ифит навестить своего друга, посмотреть на его жену, красавицу Деяниру, и их шумливых ребятишек. Но лучше бы Ифит не показывался ему на глаза: зол был Геракл на его отца, так зол, что лучше бы Ифит не показывался ему на глаза… Как взглянет на него Геракл, так сразу же вспоминает, как оскорбил его Эврит, отец Ифита, и такой жгучей волной захлестывает его обида, аж глаза наливаются кровью, как у бешеного быка…. Не совладал с собою герой… Так обидно было ему, что в порыве дикой злобы он и столкнул друга в пропасть – не зверствуя, без членовредительства, просто толкнул его ногой и все…
В наказание за то определил Зевс положенный ему срок, очищающий от скверны убийства, равный трем годам рабства у царицы Омфалы. Но даже отработав свой срок, не остудил Геракл гнева своей души, войной пошел он на Эврита и в плен захватил его дочь.
Сильно всполошилась Деянира, места себе не находила от ревности, узнав о том, что среди новых пленниц Геракла была та, из-за которой так жестоко страдал ее муж. Дивно хороша была Иола, безмолвно льющая слезы о погибшем отце, и даже глубокая печаль не портила ее красоты. Посол Лихас, который привел к дому героя плененных им рабов, принес жене Геракла радостную весть о его добром здравии и скором возвращении домой. Но предупредил Геракл жену и своих детей о том, что задержится он в пути: многочисленные стада Эврита он гонит к себе домой, но в Эвбее он хочет остановиться и сотню животных принести в жертву богам.
Случайно подслушала Деянира разговор двух слуг, соровождавших пленников ее мужа.
– Зря, – говорили они, – царь Эврит пошел наперекор сыну Зевса, отдал бы добром ему в жены дочь, и сам бы жив остался, и царство свое сохранил от разорения. Геракл ни перед чем не остановится, все препятствия он сметет со своего пути, но своего добьется! Если не миром, то войной, но все равно он женится на его дочери, когда вернется в Тиринф.
Вот тогда в отчаянии и извлекла Деянира так долго хранимый в тайничке темного и холодного погреба заветный пузырек, который она получила из рук убитого кентавра.
– Несс ведь, действительно, погиб из-за любви ко мне, – думала она. – И если кровь, заключенная в этом флаконе, до сих пор хранит ту неугасимую любовь… может, стоит попытаться? Несс сказал, что если Геракл наденет на себя хитон, пропитанный его кровью, то его остывшее сердце воспламенится вновь любовью ко мне!
Всю ночь шила Деянира для мужа черного цвета хитон, на котором были незаметны черные пятна отравленной крови кентавра, уложила его в черный ларец и через вестника Лихаса отправила Гераклу подарок.
У жертвенника богам трудился герой, и от пламени костра обильный пот струйками потек по его телу и пятнами проступил на коротком легком одеянии, присланном ему женой. И в тот же миг яд Лернейской гидры проник в его расширенные поры и огнем опалил его кожу. В тех местах, где его жаркий пот смочил засохшую кровь Несса, его тело стало быстро разъедаться желчью гидры, вздуваясь пунцово-черными буграми. Как заживо сгорающий в огне, криком кричал Геракл, лихорадочно пытаясь отодрать одежду от тела, но это было невозможно, льняная ткань как бы срослась с его кожей и, изъязвляя ее, пожирала его плоть. Терзаемый приступами жестокой боли, бился и корчился полубог, упав на землю.
С Лихасом, который привез из Тиринфа отравленный хитон, давно уже расквитался герой: схватив его за ногу, ударом об скалу разбил он ему голову. Теперь он требовал привести к себе вероломную жену, угрожая ей лютой расправой.
Прибыв в Тиринф, друг Геракла Фемистокл посоветовал Деянире укрыться где-нибудь с детьми от его гнева и буйства, которых он и сам опасался временами. Безутешно рыдая, Деянира призналась, из каких побуждений она стала сообщницей коварного кентавра. Не в силах простить себе собственной глупости, обрекшей мужа на тяжкие страдания, приняла она отчаянное решение и молча удалилась в свои покои. И там наедине с собой, не найдя себе оправдания, она казнила сама себя – обоюдоострым кинжалом Геракла она поразила себя в сердце.
– Жаль, что она умерла такой легкой смертью… – прохрипел герой, превозмогая жестокую боль в тот момент, когда друзья принесли ему скорбную весть о кончине жены. – Всю жизнь я сражался с чудовищами и не знал, какую змею я пригрел на своей груди! – С каким наслаждением… я бы сейчас разорвал ее на куски! Деянира, ты… ты… ты бы захлебнулась в собственной крови… – бормотал Геракл в промежутках между стонами, впадая в беспамятство.
– Нет, – возразил ему будущий герой Троянской войны Фемистокл, дождавшись, когда приступ, терзающий друга ослабел. – Деянира невиновна. Не по злому умыслу она приговорила тебя к мукам. Воля богов была такова.
Выслушав историю о флаконе с отравленной кровью кентавра, измученный болью, Геракл прошептал:
– Значит, так свершилось возмездие убитых мною кентавров? Сбылось предсказание мудрейшего из них…
Не знал Геракл, что не только силой, но и бессмертием одарил своего могучего сына Бог богов. Смерти просил он и в бред,у и в сознании, друзей своих просил зарубить его мечом и избавить его от мук… Но смерть не шла к нему, и друзья не решались посягнуть на его жизнь. И тогда измаявшийся Геракл попросил их приготовить для него огромный погребальный костер, на который перенес его Фемистокл и, выполняя его пожелание, сам же подпалил его. В небеса взвилось пламя костра, и плясало оно неистово, с треском пожирая тело прославленного героя Греции. А свой лук с отравленными стрелами Геракл подарил герою Фемистоклу, и немалую роль в победе греков над троянцами сыграет этот карающий мгновенной смертью дар.
Сокрытый черными клубами дыма бог смерти Танатос подхватил исторгнутую из тела душу Геракла, но с другой стороны в нее вцепился вестник Гермес, посланный Зевсом. Пинком отшвырнул его Танат, и сумрачной мглой, низко простираясь над землей, понес свою добычу в царство вечного мрака. И вдруг от мощного удара грома мгновенно осиялось разорванное небо, и на фоне озаренных облаков грозно высветилась фигура Эгидодержавного Зевса, вся в сполохах и вспышках молний.
– Не тр-р-ронь Гер-р-р-р-а-а-кла! – раскатом громовым прокатилось по небу, и блещущая синим пламенем молния ударилась в землю, опалив служителя Аида нестерпимым жаром.
Так Зевс забрал своего сына на Олимп, женил его на своей вечно юной дочери Гебе, и в награду за свои многочисленные подвиги на земле стал Геракл жить в сонме богов-небожителей.
