Сердце забилось, как сумасшедшее, накатила жаркая адреналиновая волна. «Откат» – говорил Артём. Страху больше некуда расти. Крайняя точка. Критическая масса.
Татьяна попыталась связаться с Э и поняла, что в сознании царит полная «эфирная» тишина. Духабути или те, кто стоял за ними, перерезали пуповину, связывающую её с Лазаретом. Туммер на запястье тоже не работал.
Духабути зашевелился недоуменно, следя, как она тыкает во все клавиши панели управления сектором и туммером, пытаясь связаться с кордисом, Ларрилом, Ту-Ропом, Ту-Ганном, ну хоть с кем-нибудь!
– На Земле, – снова заговорил голосок, и Татьяна поняла, что слышит слова прямо в сознании, а не наяву, – вы сможете слушать музыку так любимого вами Моцарта. Моцарт – великий композитор вашей расы. Если бы музыка могла убивать – одного Реквиема было бы достаточно для всей галактики!
– Повторение его имени ничего вам не даст! – сдавленно сказала Татьяна Викторовна и двинулась к духабути.
Снова перед глазами потемнело. На этот раз от ярости. Никогда ранее это чувство не охватывало её с такой силой. Она ощутила себя крысой, попавшей в лабиринт, из которого заведомо не было выхода. Её заперли. Свободное существо, обладающее разумом и милосердием, закрыли в клетке какие-то лупоглазые существа ростом ниже её талии!
Ярость тоже была частью «отката». Платой за страх, испытанный за порогом комнаты Риши.
Глаза духабути вспыхнули ярче. Он вскинул перепончатые лапы и резко пролаял на межгалактическом коде:
– Стоять!
Но приказы на Татьяну не действовали. Морок был близко и даже коснулся туманным крылом, однако она справилась с ним, сломав все башни и замки враждебного замысла, словно Мюнгхаузен за волосы вытащив себя из того лабиринта, что некто понастроил в её разуме.
И снова отрывистый голос нарушил тишину.
– Взять!
– Командор, подойдите в ЦСП.
– Что-то случилось?
– Мне кажется, вам нужно это видеть. МОД Лазарета сектора Див только что отшвартовался от станции в направлении сектора Дох. Указаний отказать в вылете не поступало.
– Доктор Лу-Танни на борту?
– С МОД нет связи, командор. С Управляющим Разумом Лазарета тоже.
– Уже вышел к вам.
За огромными прозрачными переборками Центра слежения за пространством вокруг М-63 хорошо просматривались толпящиеся у врат корабли флота гоков. Чуть поодаль зависла в пустоте чёрная туша ганногана. Правее, в отдалении, нацелились на нее рогами крейсеры роидов в окружении кораблей Ассоциации. Маленький МОД Лазарета, ловко лавируя между попадающимися на пути судами, уходил влево, чтобы совершить разворот и отправиться мимо Юмбы в сторону «кипящего» сектора Дох.
– Командор, в жилом секторе доктора Лу-Танни!..
– Ту-Роп…
– Мак рек ма! Как она прошла мимо меня!..
– Ту-Роп!
– Наверное, в суматохе, когда все метнулись к боксу с Риши…
– Ту-Роп!!!
– Да, командор.
– Вызови экспертов и отследи контур доктора Лу-Танни от выхода из клиники и далее. Мне нужно знать, села ли она в МОД или?..
Корабль Лазарета беззвучно вспыхнул и схлопнулся. Через мгновение только немногочисленные останки малого транспортника медленно расходились в стороны, словно круги по воде. К ним уже спешили роботы-мусорщики, перемаргиваясь сигнальными огнями.
– Командор! Ларрил?.. Ларрил?! Майрами! Диспетчер, отзовите мусорщиков, оцепите сектор, допуск только Службе безопасности. Бригаде экспертов – красный коридор.
Ларрил, больше похожий на изваяние, а не на живого проангела, смотрел на останки МОД, но их не видел. Голосили сирены экстренных вызовов, истерили экраны связи – из Координаторской Совета, с ганногана, с кораблей Ассоциации – он их не слышал. В это мгновение командор М-63 просто не существовал…
Боль ещё лизала поясницу горячим языком, когда Татьяна Викторовна очнулась. Застонала, скрючилась, подтянув колени к животу. Чьи-то руки приподняли и прижали её – к теплому телу.
– Не открывайте глаза, иначе будет тошнить, – прозвучал голос, показавшийся смутно знакомым. – И постарайтесь расслабиться.
– Транком по почкам – бррр… даже не могу себе представить! – раздался второй голос. – Наверняка они сделали это, чтобы обмануть Нюх!
– Нюх? – уточнил первый голос.
– Да. Станционную систему слежения за посетителями. Болевые импульсы сбивают частоту передачи нейросигналов, а это нарушает связь субъекта с личными устройствами. Например, с грэшэром.
Татьяна вздрогнула, и открыла глаза. Резкое движение, как и предсказывал незнакомец, вызвало приступ тошноты. Татьяну Викторовну вырвало желчью на блестящий, будто резиновый, пол неизвестного помещения.
– Гека, дайте воды.
– Сейчас.
Неясная фигура приблизилась, присела рядом на корточки, протягивая издающий характерный плеск сосуд с узким горлом. Холодное горлышко прижалось к Татьяниным губам, и в рот тонкой струйкой потекла вода. Она пила жадно, ощущая, как тугой жгут, свернувшийся во внутренностях, потихоньку разворачивается. Не к месту вспомнился клиир с застрявшим в нём детёнышем. Рубиновый свет из прошлого и ощущение тихой радости при виде трёх истаивающих фигур – двух больших и маленькой – принесло неожиданное облегчение. Татьяна судорожно задышала и села, вырвавшись из объятий держащего её человека. И первым делом посмотрела на него.
Тёмные, глубокие глаза… Спокойная улыбка, чуть отрешённая, словно незнакомец какой-то частью сознания находился не здесь и сейчас, а где-то там и не понятно когда… Он смотрел на неё и улыбался, будто не замечая царившего вокруг сумрака, резко пахнущей желчи на полу, Татьяниного испуганного лица.
– Ри… Ри-чи! – заикаясь, произнесла она.
– Он самый, – засмеялся тот. – Вот мы и встретились с вами, Танни! Правда, я предпочёл бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах.
– Добро пожаловать в мышеловку! Хорошо, что теперь есть кому разбавить наше сугубо мужское общество! – бесцеремонно вмешался второй незнакомец.
Татьяна перевела на него взгляд. Тот так и сидел рядом на корточках, держа уже пустой сосуд из-под воды. Широкоплечий, русоволосый мужчина средних лет. Под глубоко посаженными глазами обозначились нездоровые круги, узкие губы кривились в привычной саркастической усмешке. «Невротик, – машинально подумалось Татьяне. – Потенциальный язвенник, но не трезвенник».
– Зовите меня Гекой, – вполне дружелюбно улыбнулся «язвенник». – Вообще-то я Геннадий Васильевич Чекалов, но в просторах космоса лучше иметь короткие имена – они легче произносятся и быстрее забываются! – и он рассмеялся, явно приглашая присоединиться к нему.
Татьяна вежливо улыбнулась. Зрение оставалось чуть расфокусированным, отчего перспективы не было, и размеров помещения она установить не могла. Лишь лица собеседников различала достаточно ясно.
– Ричи! – она повернулась к «знакомому» незнакомцу. – Вы сказали – транк? На мне использовали транкастер?
– Мы так поняли из разговора адамитов, доставивших вас сюда.
– Ада… Как? – изумилась Татьяна Викторовна. О такой расе ей слышать не приходилось.
Ричи встал с пола и помог ей подняться.
– Пойдёмте в тот угол – там есть нечто вроде кровати. Вам надо поспать, Танни!
– Какой сон? – воскликнула Татьяна. – Вы хоть объясните мне, где я, и как здесь очутилась? Меня что, похитили?
– Вот именно, – мрачно заметил Гека. – Это корабль-ловушка, сборщик генетических образцов по всей галактике. Не знаю, зачем вы им… надеюсь, нас не заставят размножаться на глазах у хозяев этой кунсткамеры?
Ричи только головой покачал, взял Татьяну за руку и чуть ни силком потащил в угол помещения.
Там, действительно, стоял низкий лежак, больше похожий на шезлонг, длинный и узкий. Пожалуй, единственным его плюсом было то, что он чуть возвышался над уровнем пола.
– Ложитесь. И закрывайте глаза! – сказал Ричи совершенно спокойно, но Татьяна каким-то внутренним наитием поняла, что он в бешенстве.
Поняла, и испугалась за недалекого своего соотечественника Геку, видимо от страха несущего невесть что.
– Вы… – попросила она, – посидите со мной, Ричи. И расскажите, что происходит. А потом я буду спать, обещаю.
Тот кивнул, дождался, пока она устроится поудобнее и опустился рядом на пол.
– Адамиты – общераспространенное название роботов, созданных по гуманоидическому типу. Таких обычно используют расы, сильно отличающиеся от основного типа анатомического строения в галактике.
– Юмбаи тоже? – удивилась Татьяна. – Ни разу не встречала у них ничего подобного!
– Моторика их щупалец сродни моторике пальцев рук. Им адамиты не нужны.
– Значит, корабль принадлежит расе, сильно отличающейся от нас с вами? Кому?
– Мы не знаем. Мы – такие же пленники, как и вы. Адамиты использовали межгалактический код, когда принесли вас сюда. Гека перевел разговор, из которого можно было понять, что вас похитили с М-63 и переместили на этот корабль. Но куда он следует, и кто его хозяева мы, к сожалению, установить не смогли. Гека здесь дольше меня. Он говорит, что вначале его сутками держали в лабораториях с замкнутым циклом, снимая различные показания жизнедеятельности, а потом доставили сюда и забыли.
Татьяна глядела на него во все глаза.
– Значит на Земле вы обманули меня? Не может быть, чтобы вы были писателем-фантастом!
Собеседник рассмеялся, запрокинув голову. Он смеялся совершенно беззвучно, а в тёмных зрачках бесенятами скакали огненные искры. Наваждение, не иначе. Какие могут быть искры при почти полном отсутствии освещения?
– Я, и правда, писатель. Мой псевдоним – Ричард Львов. Глупее не придумаешь, да?
Что-то мелькнуло такое… Из прошлой жизни. До гибели Артёма она часто заходила в книжные, и всегда торопилась пройти мимо полок с новомодными сериалами – к близкой и родной классике.
– Это какие-то жуткие обложки… да? – неуверенно уточнила Татьяна. – Такие… чёрно-фиолетовые, с чудовищами…
– Обалдеть! – искренне восхитился Ричи. – Профессиональная память на детали. Надеюсь, вы меня не читали?
– Я тоже надеюсь, – кивнула она и, впервые с тех пор, как попала в это странное помещение, улыбнулась. – Но ведь это – не вся правда?
– Не вся, – одними губами произнёс Ричард и заговорил в полный голос: – Я – известный писатель, совершавший любительский полёт на учебном самолёте. Пилот, не вернувшийся обратно.
– И Гека тоже пилот? – уточнила Татьяна.
– Я – геолог… вообще-то! – названный шагнул из темноты и присел рядом с Ричардом.
«Неужели подслушивал?» – невольно подумалось ей.
– Слышали про Пермский треугольник? Вот там меня и забрали в первый раз. Прямо из палатки. Потом, правда, отпустили. Предлагали вернуть на Землю, да я отказался – по психушкам и военным лабораториям мыкаться не пожелал. Работы в Галактике полно – хороший геолог не пропадёт нигде. Подучиться, правда, пришлось – у сатианетов на шахтах. Они, конечно, твердолобые, но дело добыточное знают…
Гека задумался на мгновение.
– Вот есть у меня смутное ощущение, что тогда с Земли забирали меня похожие твари. Хоть я, окромя адамитов, и не видел здесь никого, а саднит такой знакомый гвоздик в памяти! Хочется надеяться, что и в этот раз только поизучают и отпустят.
Татьяна промолчала. Ей тоже отчаянно хотелось надеяться… Но отчего-то не получалось. События последних дней вставали перед глазами, кружились калейдоскопом. Одно ей было совершенно ясно – в жилой сектор ритора Гиши её заманили с целью активировать программу подчинения. Но неведомым врагам было невдомёк, что она давно избавилась от влияния трек-символов, представленных именами Земных Великих и поначалу глубоко пустивших корни в её сознании. А когда поняли – применили грубую силу в виде транкастера. Однако зачем надо было похищать Татьяну Викторовну со станции?
Она встретилась глазами с Ричи, и вдруг почувствовала, что он думает о том же. Лишь присутствие третьего собеседника сковывало разговор. Гека был не тем человеком, при котором следовало откровенничать, хотя вёл себя, как казалось, вполне искренне и доброжелательно.
«Внутренняя озлобленность. – Неожиданно подумалось Татьяне, словно диагноз в истории болезни прочитала. – Обида на весь мир и вечный поиск виноватого где и в ком угодно, кроме себя самого. И при этом уверенность в своих неординарных способностях, которые по несчастной случайности оказались не оценены вселенной…»
– Закрывайте глаза, Танни, – приказал Ричи, и она подчинилась беспрекословно.
– Да, ей надо поспать, вон какая бледная, – заметил Гека, поднялся и ушёл в темноту.
– У нас будет время поговорить, – почти беззвучно прошептал Ричи и вдруг погладил Татьяну Викторовну по голове, как ребёнка. – Не волнуйтесь. Бывали переделки и пострашнее!
– Куда уж страшнее! – пробормотала она и, отвернувшись к стене, подтянула колени к животу.
Поясница всё ещё ныла.
Что-то зашевелилось под одеждой, сквозь сон вызвав волну мурашек по коже. Татьяна вскинулась со сдавленным криком, а потом вдруг вспомнила – Шуня!
Сильные руки подхватили её, попытались уложить обратно. Сколько она проспала? Неужели Ричи всё это время сидел рядом?
– Что такое, Танни?
– Шуня!
Она запустила руку за воротник, и вытащила плоский «коврик», который принялся раздуваться, словно морской ёжик и вскоре принял обычный облик, схожий с розовым помпоном.
– Ух ты! – из темноты восхитился Гека. – Класс какой! Это псевдотамп?
Ричи протянул Шуне ладонь, прежде чем Татьяна успела ответить.
– Он испуган. Иди сюда, дружок!
К удивлению хозяйки, тамп без колебаний перелетел на подставленную руку и затих. Ричи внимательно осмотрел его. У Татьяны Викторовны появилось ощущение, что и тамп отвечает незнакомцу тем же, хотя после «инициации» в магазине Ту-Гака органы зрения у Шуни навсегда исчезли.
– Хороший, – улыбнулся Ричи и вернул тампа хозяйке.
Шуня тут же залез ей под воротник, и затих.
– Вот и зверушка появилась! – хохотнул Гека. – Однако становится всё веселее!
– Обхохочешься… – пробормотала Татьяна и легла на бок – чтобы не придавить тампа, чья тихая возня за воротником подействовала так умиротворяюще, что она снова провалилась в дрёму.
А проснулась от забытого звука, сочетающего в себе рокот злого прибоя, рычание дикого зверя и посвисты…
Храп!
Татьяна Викторовна в изумлении открыла глаза и прислушалась. Храпел Гека, иногда вздыхал во сне, судорожно, со всхлипами…
Ну, надо же, какие забытые ощущения! Правда, Артём начинал всхрапывать, только оказавшись на спине. И Татьяне иногда приходилась отворачивать его лицо от себя, чтобы заставить повернуться на бок…
Неожиданно вспомнилось тепло его кожи на её ладонях… Сонная тишина тёмной спальни… Татьяна Викторовна лежала тихо, не открывая глаз. И думала, что путь, пройденный от горя до ощущения внутреннего тепла при воспоминании о близком
Татьяна попыталась связаться с Э и поняла, что в сознании царит полная «эфирная» тишина. Духабути или те, кто стоял за ними, перерезали пуповину, связывающую её с Лазаретом. Туммер на запястье тоже не работал.
Духабути зашевелился недоуменно, следя, как она тыкает во все клавиши панели управления сектором и туммером, пытаясь связаться с кордисом, Ларрилом, Ту-Ропом, Ту-Ганном, ну хоть с кем-нибудь!
– На Земле, – снова заговорил голосок, и Татьяна поняла, что слышит слова прямо в сознании, а не наяву, – вы сможете слушать музыку так любимого вами Моцарта. Моцарт – великий композитор вашей расы. Если бы музыка могла убивать – одного Реквиема было бы достаточно для всей галактики!
– Повторение его имени ничего вам не даст! – сдавленно сказала Татьяна Викторовна и двинулась к духабути.
Снова перед глазами потемнело. На этот раз от ярости. Никогда ранее это чувство не охватывало её с такой силой. Она ощутила себя крысой, попавшей в лабиринт, из которого заведомо не было выхода. Её заперли. Свободное существо, обладающее разумом и милосердием, закрыли в клетке какие-то лупоглазые существа ростом ниже её талии!
Ярость тоже была частью «отката». Платой за страх, испытанный за порогом комнаты Риши.
Глаза духабути вспыхнули ярче. Он вскинул перепончатые лапы и резко пролаял на межгалактическом коде:
– Стоять!
Но приказы на Татьяну не действовали. Морок был близко и даже коснулся туманным крылом, однако она справилась с ним, сломав все башни и замки враждебного замысла, словно Мюнгхаузен за волосы вытащив себя из того лабиринта, что некто понастроил в её разуме.
И снова отрывистый голос нарушил тишину.
– Взять!
Часть стены рядом с дверью отделилась тёмным пятном, по-змеиному вкрадчиво скользнувшим к Татьяне Викторовне. Жуткая боль пронзила её в районе почек. Пациенты, пережившие почечные колики, рассказывали о невыносимых страданиях. Сейчас она испытала это на себе. Теряя сознание, Татьяна вспомнила о Шуне, затаившемся на спине, и намеренно упала на бок, чтобы не раздавить тампа... Но это было последним осознанным действием. Черепная коробка заполнялась огненной болью, терпеть которую было невозможно. А затем боли стало слишком много. И наступила блаженная темнота…
***
– Командор, подойдите в ЦСП.
– Что-то случилось?
– Мне кажется, вам нужно это видеть. МОД Лазарета сектора Див только что отшвартовался от станции в направлении сектора Дох. Указаний отказать в вылете не поступало.
– Доктор Лу-Танни на борту?
– С МОД нет связи, командор. С Управляющим Разумом Лазарета тоже.
– Уже вышел к вам.
За огромными прозрачными переборками Центра слежения за пространством вокруг М-63 хорошо просматривались толпящиеся у врат корабли флота гоков. Чуть поодаль зависла в пустоте чёрная туша ганногана. Правее, в отдалении, нацелились на нее рогами крейсеры роидов в окружении кораблей Ассоциации. Маленький МОД Лазарета, ловко лавируя между попадающимися на пути судами, уходил влево, чтобы совершить разворот и отправиться мимо Юмбы в сторону «кипящего» сектора Дох.
– Командор, в жилом секторе доктора Лу-Танни!..
– Ту-Роп…
– Мак рек ма! Как она прошла мимо меня!..
– Ту-Роп!
– Наверное, в суматохе, когда все метнулись к боксу с Риши…
– Ту-Роп!!!
– Да, командор.
– Вызови экспертов и отследи контур доктора Лу-Танни от выхода из клиники и далее. Мне нужно знать, села ли она в МОД или?..
Корабль Лазарета беззвучно вспыхнул и схлопнулся. Через мгновение только немногочисленные останки малого транспортника медленно расходились в стороны, словно круги по воде. К ним уже спешили роботы-мусорщики, перемаргиваясь сигнальными огнями.
– Командор! Ларрил?.. Ларрил?! Майрами! Диспетчер, отзовите мусорщиков, оцепите сектор, допуск только Службе безопасности. Бригаде экспертов – красный коридор.
Ларрил, больше похожий на изваяние, а не на живого проангела, смотрел на останки МОД, но их не видел. Голосили сирены экстренных вызовов, истерили экраны связи – из Координаторской Совета, с ганногана, с кораблей Ассоциации – он их не слышал. В это мгновение командор М-63 просто не существовал…
***
Боль ещё лизала поясницу горячим языком, когда Татьяна Викторовна очнулась. Застонала, скрючилась, подтянув колени к животу. Чьи-то руки приподняли и прижали её – к теплому телу.
– Не открывайте глаза, иначе будет тошнить, – прозвучал голос, показавшийся смутно знакомым. – И постарайтесь расслабиться.
– Транком по почкам – бррр… даже не могу себе представить! – раздался второй голос. – Наверняка они сделали это, чтобы обмануть Нюх!
– Нюх? – уточнил первый голос.
– Да. Станционную систему слежения за посетителями. Болевые импульсы сбивают частоту передачи нейросигналов, а это нарушает связь субъекта с личными устройствами. Например, с грэшэром.
Татьяна вздрогнула, и открыла глаза. Резкое движение, как и предсказывал незнакомец, вызвало приступ тошноты. Татьяну Викторовну вырвало желчью на блестящий, будто резиновый, пол неизвестного помещения.
– Гека, дайте воды.
– Сейчас.
Неясная фигура приблизилась, присела рядом на корточки, протягивая издающий характерный плеск сосуд с узким горлом. Холодное горлышко прижалось к Татьяниным губам, и в рот тонкой струйкой потекла вода. Она пила жадно, ощущая, как тугой жгут, свернувшийся во внутренностях, потихоньку разворачивается. Не к месту вспомнился клиир с застрявшим в нём детёнышем. Рубиновый свет из прошлого и ощущение тихой радости при виде трёх истаивающих фигур – двух больших и маленькой – принесло неожиданное облегчение. Татьяна судорожно задышала и села, вырвавшись из объятий держащего её человека. И первым делом посмотрела на него.
Тёмные, глубокие глаза… Спокойная улыбка, чуть отрешённая, словно незнакомец какой-то частью сознания находился не здесь и сейчас, а где-то там и не понятно когда… Он смотрел на неё и улыбался, будто не замечая царившего вокруг сумрака, резко пахнущей желчи на полу, Татьяниного испуганного лица.
– Ри… Ри-чи! – заикаясь, произнесла она.
– Он самый, – засмеялся тот. – Вот мы и встретились с вами, Танни! Правда, я предпочёл бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах.
– Добро пожаловать в мышеловку! Хорошо, что теперь есть кому разбавить наше сугубо мужское общество! – бесцеремонно вмешался второй незнакомец.
Татьяна перевела на него взгляд. Тот так и сидел рядом на корточках, держа уже пустой сосуд из-под воды. Широкоплечий, русоволосый мужчина средних лет. Под глубоко посаженными глазами обозначились нездоровые круги, узкие губы кривились в привычной саркастической усмешке. «Невротик, – машинально подумалось Татьяне. – Потенциальный язвенник, но не трезвенник».
– Зовите меня Гекой, – вполне дружелюбно улыбнулся «язвенник». – Вообще-то я Геннадий Васильевич Чекалов, но в просторах космоса лучше иметь короткие имена – они легче произносятся и быстрее забываются! – и он рассмеялся, явно приглашая присоединиться к нему.
Татьяна вежливо улыбнулась. Зрение оставалось чуть расфокусированным, отчего перспективы не было, и размеров помещения она установить не могла. Лишь лица собеседников различала достаточно ясно.
– Ричи! – она повернулась к «знакомому» незнакомцу. – Вы сказали – транк? На мне использовали транкастер?
– Мы так поняли из разговора адамитов, доставивших вас сюда.
– Ада… Как? – изумилась Татьяна Викторовна. О такой расе ей слышать не приходилось.
Ричи встал с пола и помог ей подняться.
– Пойдёмте в тот угол – там есть нечто вроде кровати. Вам надо поспать, Танни!
– Какой сон? – воскликнула Татьяна. – Вы хоть объясните мне, где я, и как здесь очутилась? Меня что, похитили?
– Вот именно, – мрачно заметил Гека. – Это корабль-ловушка, сборщик генетических образцов по всей галактике. Не знаю, зачем вы им… надеюсь, нас не заставят размножаться на глазах у хозяев этой кунсткамеры?
Ричи только головой покачал, взял Татьяну за руку и чуть ни силком потащил в угол помещения.
Там, действительно, стоял низкий лежак, больше похожий на шезлонг, длинный и узкий. Пожалуй, единственным его плюсом было то, что он чуть возвышался над уровнем пола.
– Ложитесь. И закрывайте глаза! – сказал Ричи совершенно спокойно, но Татьяна каким-то внутренним наитием поняла, что он в бешенстве.
Поняла, и испугалась за недалекого своего соотечественника Геку, видимо от страха несущего невесть что.
– Вы… – попросила она, – посидите со мной, Ричи. И расскажите, что происходит. А потом я буду спать, обещаю.
Тот кивнул, дождался, пока она устроится поудобнее и опустился рядом на пол.
– Адамиты – общераспространенное название роботов, созданных по гуманоидическому типу. Таких обычно используют расы, сильно отличающиеся от основного типа анатомического строения в галактике.
– Юмбаи тоже? – удивилась Татьяна. – Ни разу не встречала у них ничего подобного!
– Моторика их щупалец сродни моторике пальцев рук. Им адамиты не нужны.
– Значит, корабль принадлежит расе, сильно отличающейся от нас с вами? Кому?
– Мы не знаем. Мы – такие же пленники, как и вы. Адамиты использовали межгалактический код, когда принесли вас сюда. Гека перевел разговор, из которого можно было понять, что вас похитили с М-63 и переместили на этот корабль. Но куда он следует, и кто его хозяева мы, к сожалению, установить не смогли. Гека здесь дольше меня. Он говорит, что вначале его сутками держали в лабораториях с замкнутым циклом, снимая различные показания жизнедеятельности, а потом доставили сюда и забыли.
Татьяна глядела на него во все глаза.
– Значит на Земле вы обманули меня? Не может быть, чтобы вы были писателем-фантастом!
Собеседник рассмеялся, запрокинув голову. Он смеялся совершенно беззвучно, а в тёмных зрачках бесенятами скакали огненные искры. Наваждение, не иначе. Какие могут быть искры при почти полном отсутствии освещения?
– Я, и правда, писатель. Мой псевдоним – Ричард Львов. Глупее не придумаешь, да?
Что-то мелькнуло такое… Из прошлой жизни. До гибели Артёма она часто заходила в книжные, и всегда торопилась пройти мимо полок с новомодными сериалами – к близкой и родной классике.
– Это какие-то жуткие обложки… да? – неуверенно уточнила Татьяна. – Такие… чёрно-фиолетовые, с чудовищами…
– Обалдеть! – искренне восхитился Ричи. – Профессиональная память на детали. Надеюсь, вы меня не читали?
– Я тоже надеюсь, – кивнула она и, впервые с тех пор, как попала в это странное помещение, улыбнулась. – Но ведь это – не вся правда?
– Не вся, – одними губами произнёс Ричард и заговорил в полный голос: – Я – известный писатель, совершавший любительский полёт на учебном самолёте. Пилот, не вернувшийся обратно.
– И Гека тоже пилот? – уточнила Татьяна.
– Я – геолог… вообще-то! – названный шагнул из темноты и присел рядом с Ричардом.
«Неужели подслушивал?» – невольно подумалось ей.
– Слышали про Пермский треугольник? Вот там меня и забрали в первый раз. Прямо из палатки. Потом, правда, отпустили. Предлагали вернуть на Землю, да я отказался – по психушкам и военным лабораториям мыкаться не пожелал. Работы в Галактике полно – хороший геолог не пропадёт нигде. Подучиться, правда, пришлось – у сатианетов на шахтах. Они, конечно, твердолобые, но дело добыточное знают…
Гека задумался на мгновение.
– Вот есть у меня смутное ощущение, что тогда с Земли забирали меня похожие твари. Хоть я, окромя адамитов, и не видел здесь никого, а саднит такой знакомый гвоздик в памяти! Хочется надеяться, что и в этот раз только поизучают и отпустят.
Татьяна промолчала. Ей тоже отчаянно хотелось надеяться… Но отчего-то не получалось. События последних дней вставали перед глазами, кружились калейдоскопом. Одно ей было совершенно ясно – в жилой сектор ритора Гиши её заманили с целью активировать программу подчинения. Но неведомым врагам было невдомёк, что она давно избавилась от влияния трек-символов, представленных именами Земных Великих и поначалу глубоко пустивших корни в её сознании. А когда поняли – применили грубую силу в виде транкастера. Однако зачем надо было похищать Татьяну Викторовну со станции?
Она встретилась глазами с Ричи, и вдруг почувствовала, что он думает о том же. Лишь присутствие третьего собеседника сковывало разговор. Гека был не тем человеком, при котором следовало откровенничать, хотя вёл себя, как казалось, вполне искренне и доброжелательно.
«Внутренняя озлобленность. – Неожиданно подумалось Татьяне, словно диагноз в истории болезни прочитала. – Обида на весь мир и вечный поиск виноватого где и в ком угодно, кроме себя самого. И при этом уверенность в своих неординарных способностях, которые по несчастной случайности оказались не оценены вселенной…»
– Закрывайте глаза, Танни, – приказал Ричи, и она подчинилась беспрекословно.
– Да, ей надо поспать, вон какая бледная, – заметил Гека, поднялся и ушёл в темноту.
– У нас будет время поговорить, – почти беззвучно прошептал Ричи и вдруг погладил Татьяну Викторовну по голове, как ребёнка. – Не волнуйтесь. Бывали переделки и пострашнее!
– Куда уж страшнее! – пробормотала она и, отвернувшись к стене, подтянула колени к животу.
Поясница всё ещё ныла.
***
Что-то зашевелилось под одеждой, сквозь сон вызвав волну мурашек по коже. Татьяна вскинулась со сдавленным криком, а потом вдруг вспомнила – Шуня!
Сильные руки подхватили её, попытались уложить обратно. Сколько она проспала? Неужели Ричи всё это время сидел рядом?
– Что такое, Танни?
– Шуня!
Она запустила руку за воротник, и вытащила плоский «коврик», который принялся раздуваться, словно морской ёжик и вскоре принял обычный облик, схожий с розовым помпоном.
– Ух ты! – из темноты восхитился Гека. – Класс какой! Это псевдотамп?
Ричи протянул Шуне ладонь, прежде чем Татьяна успела ответить.
– Он испуган. Иди сюда, дружок!
К удивлению хозяйки, тамп без колебаний перелетел на подставленную руку и затих. Ричи внимательно осмотрел его. У Татьяны Викторовны появилось ощущение, что и тамп отвечает незнакомцу тем же, хотя после «инициации» в магазине Ту-Гака органы зрения у Шуни навсегда исчезли.
– Хороший, – улыбнулся Ричи и вернул тампа хозяйке.
Шуня тут же залез ей под воротник, и затих.
– Вот и зверушка появилась! – хохотнул Гека. – Однако становится всё веселее!
– Обхохочешься… – пробормотала Татьяна и легла на бок – чтобы не придавить тампа, чья тихая возня за воротником подействовала так умиротворяюще, что она снова провалилась в дрёму.
А проснулась от забытого звука, сочетающего в себе рокот злого прибоя, рычание дикого зверя и посвисты…
Храп!
Татьяна Викторовна в изумлении открыла глаза и прислушалась. Храпел Гека, иногда вздыхал во сне, судорожно, со всхлипами…
Ну, надо же, какие забытые ощущения! Правда, Артём начинал всхрапывать, только оказавшись на спине. И Татьяне иногда приходилась отворачивать его лицо от себя, чтобы заставить повернуться на бок…
Неожиданно вспомнилось тепло его кожи на её ладонях… Сонная тишина тёмной спальни… Татьяна Викторовна лежала тихо, не открывая глаз. И думала, что путь, пройденный от горя до ощущения внутреннего тепла при воспоминании о близком
