Тебе будет проще его понять, если ты примешь его таким, каков он есть. Иногда он ужасно раздражает, любит язвить или сказать в лицо что-нибудь неприятное. Но я знаю, если что-то случается – я всегда смогу на него положиться!.. А теперь расскажи мне про узел Би-2.
Татьяна воззрилась на него, забыв отнять от губ стакан с доми.
– Я думала, ты забыл!
– Я не забываю, – пожал плечами проангел. – Рассказывай!
На мгновение рядом очутился не близкий и понятный Ларрил, а командор станции – властный офицер, которого она увидела во время первого посещения М-63. Вздохнув, она подчинилась и заговорила:
– Спасибо за объяснение особенностей психологии Ту-Ганна! Теперь мне действительно проще понять произошедшее во время нейротерапии. Помнишь, как-то ты сказал, что он – ортодокс. Подобное поведение подразумевает мышление по точно направленному, единственному для верующего вектору. Когда мы начали процедуру, Ту-Ганн повёл себя в соответствии с этой схемой. Клиническая картина пациента Гиши казалась самой обычной: нейросигналы в травмированных органах и системах проходили медленно, может быть, чуть медленнее, чем должны были – но это можно объяснить обширностью и тяжестью полученных травм. Поэтому Ту-Ганну и в голову не пришло проверить нейропроводимость здоровых участков. Зачем, если всё идёт, как в учебной программе?
Ларрил прищурился.
– А тебе пришло?
Татьяна кивнула.
– Лу-Тан всегда учил проверять все возможные гипотезы, даже самые неправдоподобные, но мне просто стало любопытно. Я хотела сравнить характеристики сигналов травмированных участков и здоровых – с учебными матрицами программы Лу-Тана. Первая обнаруженная мной странность: скорость сигнала в здоровых конечностях Гиши оказалась выше скорости в сломанных, что естественно, но ниже той, которую принято считать нормой для юмбаи его возраста и телосложения. Вторая – та же картина возникла при изучении выборочно взятых участков и систем его организма. У меня сложилось впечатление, что это какая-то остаточная реакция…
Татьяна внезапно замолчала. Вспомнились собственные ощущения после загадочных приступов – брадикардия, заторможенность, общий упадок сил.
Ларрил за подбородок поднял её лицо к себе.
– Мне не нравится то, что я слышу, Лу-Танни! – сказал он. – И не нравится выражение твоего лица. Я хочу узнать всё о твоих подозрениях!
– Пока не могу! – она отвела его руку. – Прости, мне надо проверить кое-что. Скажи, часто ли происходят подобные несчастные случаи на станции?
– Бывает. М-63 – высокотехнологический объект…
– …Повышенной опасности, – нетерпеливо перебила Татьяна Викторовна. – Я уже знаю! Но часто ли случаются такие происшествия с юмбаи? С теми, чьи конечности эволюцией назначены хвататься за всё, что хоть отдалённо напоминает древесную ветку?
Ларрил активировал туммер, просмотрел информацию.
– Энергетические удары, отдавленные конечности, несчастные случаи, связанные с погрузчиками – это всё не то! А ведь ты права. Гиши – первый юмбаи, который умудрился упасть и при этом ни за что не зацепиться!
– Его переломы таковы, словно он пытался хвататься за ступени, но конечности были слишком слабы и не удерживали вес тела, – пояснила Татьяна. – Налицо нарушенная нейропроводимость, которая может быть следствием заболевания или травмы телесного мозга. Но чтобы установить это, мне придётся провести расширенные исследования.
Ларрил, нахмурившись, смотрел на неё. Татьяна узнала этот взгляд – так охотники смотрят на след дичи.
Вспомнилось, как часто они с Артёмом обсуждали на маленькой кухне интересные операции, в которых доводилось участвовать Татьяне, или странные происшествия, отмеченные мужем во время дежурства на скорой. Один такой случай надолго оставил в душе Татьяны Викторовны чувство иррационального страха и тяжёлый, какой-то безнадёжный осадок, не пропавший даже после приобщения к чудесам межзвёздного сообщества. Тогда на глазах Артёма умерла молодая женщина. Обстоятельства, сопутствующие смерти, не поддавались рациональному объяснению.
Вернувшаяся с работы Татьяна, застала мужа на кухне. Перед ним стояла наполовину опустошённая бутылка водки и стакан, в воздухе витал тяжёлый запах перегара. Однако глаза Артёма не были осоловелыми, и когда он заговорил – голос был негромок, но чёток.
– Она умерла, и я ничего не смог сделать, – сказал он. – Только смотреть вместе с её мужем и сынишкой, как её выворачивает рвота и скручивают судороги. И эта вода… Везде… Бесконечные потоки воды…
Татьяна достала из буфета хрустальную стопку, принадлежавшую ещё её бабушке, тоже налила себе водки, выпила и села напротив, сцепив пальцы и положив на них подбородок. И тогда он начал рассказывать, как получил вызов к женщине тридцати пяти лет с признаками отравления и неукротимой рвотой. Как вместе с фельдшерицей поднялся в чистую ухоженную квартиру, где их встретил мужчина, оказавшийся мужем пациентки. Женщина сидела в ванной, на полу. Худенькое тело сотрясали судороги, из носоглотки извергались потоки воды. Столько воды в подобной ситуации Артём не видел никогда. Это не были рвотные массы – прозрачная, практически чистая жидкость в количестве, которое никак не могло поместиться в человеческом желудке. В гостиной комнате плакал испуганный сынишка. Подвывал, вцепившись зубами в диванную подушку, чтобы не рыдать в голос.
Артём измерил пациентке давление и температуру, прослушал сердце и дыхание, обратил внимание на суженые зрачки, которые не реагировали на свет. Сделал несколько уколов – противорвотное, антишоковое. Позвонил на подстанцию, описал ситуацию. Конечно, ему сначала не поверили, а когда поняли, что доктор не шутит – соединили с заведующим отделением реаниматологии. Женщину продолжало рвать водой, и по всем признакам уже около часа она могла считаться мёртвой! Но она была в сознании. В перерывах между приступами пыталась говорить, звала сына и мужа, и плакала – тихо и жалобно, испуганно и безнадёжно. Было принято решение об экстренной госпитализации. Муж, при помощи Анны Сергеевны, фельдшерицы, собрал сына и поехал за машиной скорой помощи на своём автомобиле. Пациентку довезли до больницы, причём ситуация ухудшалась с каждой минутой. И уже в приёмном покое, несмотря на весь комплекс реанимационных мероприятий, она скончалась в присутствии Артёма и бригады, вызванной из отделения. Вода ещё около получаса продолжала подтекать с угла рта, сочиться из ноздрей. Тело отправили в морг, была назначена расширенная экспертиза. Артём вышел к её близким вместе с врачом-реаниматологом, чтобы сообщить о смерти. Видел глаза мужа и, что хуже, маленького сына. И теперь не мог понять – раз за разом прокручивая в голове прошедшие события – в чём он ошибся? Чем мог помочь? И, самое главное, что произошло, каков мог быть диагноз? Артём собирался позвонить потом патанатому, который должен был производить вскрытие, и узнать результаты. Но не успел…
Татьяна с силой потёрла виски, изгоняя воспоминания. Бассейна Лу-Тана помог бы – снял усталость, смыл тягостное ощущение непонятного и непоправимого, что птичьим крылом коснулось сознания.
– Поплавать бы! – тоскливо пробормотала она.
Ларрил поднялся, потянул её за собой.
– Это можно устроить, Танни! Если ты всё мне сказала!
Она непонимающе уставилась на проангела. Тот не шутил – действительно, готов был слушать и дальше, если понадобится.
– Нет, – покачала головой, – пока я рассказала всё.
– Проверю, что смогу, – кивнул Ларрил. – А сейчас отведу тебя в Квиллиниум. Это в голубом секторе. Ты выглядишь усталой, Танни… Я бы предложил тебе поспать, но через три часа у тебя встреча с руководством М-63. Вода Квиллиниума, конечно, не синтезированная вода с Крелоса однако обладает ревитализирующими свойствами, озонирована и поможет прогнать сон!
– Что? – Татьяна чуть не подпрыгнула от изумления. – Хочешь сказать, что на М-63 есть бассейн?
– Небольшой, – подтвердил проангел. – В него выходят подводные коридоры из жилых покоев тех гостей, что вовсе не могут обходиться без воды, либо являются земноводными. Голубой сектор – самый маленький сектор станции, поскольку подобные посетители у нас редки. На моей памяти Лу-Тан один раз ночевал там, когда нашли неисправность в маршрутном контуре его МОД.
Они уже покинули Поток и двинулись по широкому шассу, направляясь к пандусу, ведущему на нижние уровни.
Шасс не пустовал. Ловко переставляя щупальца, юмбаи-докеры торопились к утренней смене. Татьяна испытала головокружение, когда попыталась проследить за координацией их движений: они начинали с правого переднего щупальца, с замахом перекидывая его налево, за ним следовало второе правое – и так далее по кругу. То есть каждая конечность совершала круговое движение против часовой стрелки, словно сама с собой танцевала вальс.
– Ти-рейтер в голубом секторе не нужен, – на подходе к Квиллиниуму пояснил Ларрил. – Везде, где есть вода подобного химического состава, воздух содержит достаточное количество кислорода. Это не метановые озёра Сигмы, – усмехнулся он, – там мы с тобой не прожили бы ни мгновения!
– Давно хотела спросить, – заинтересовалась Татьяна, – как вы умудряетесь приспосабливаться к гравитации, покидая свою звёздную систему, ведь на планетах вокруг Нимба она ниже, чем, скажем, здесь или на Земле?
– Внешняя гравитация никак не сказывается на наших способностях, – пожал мощными плечами Ларрил. – Организмы с гравинейрами в качестве центральной системы отличаются повышенной приспособляемостью. Даже на Сатиане, где гравитация выше пороговых значений нормы, принятых в Ассоциации, мы парим с легкостью, правда, – проангел засмеялся, – иногда неудачно приземляемся!
Миновав матовую переборку, цвет которой был скорее салатовым, нежели голубым, Татьяна почувствовала запах сырости, а виски тут же покрылись испариной – в голубом секторе влажность явно была повышена.
Короткий коридор привёл к круглому, накрытому куполом помещению. Далеко вверху дрожали в темноте звёзды – будто кто-то накрыл зонтиком ночного неба полянку с круглым озерцом, на которое походил водоём Квиллиниума. Вокруг бассейна шёл узкий бортик, куда выходили двери жилых секторов: верхние, кажущиеся обычными, и, насколько могла видеть Татьяна, нижние – под уровнем воды. Последние освещались подсветкой, делавшей воду ярко-лазоревой.
– Как красиво! – восхитилась она. – А что там, наверху?
Ларрил лукаво улыбнулся:
– Не догадываешься?
Она запрокинула голову, пристально разглядывая потолок, разделенный на две неравные части. Одна – та, через которую виднелись звёзды, была прозрачной, заполняла ущербным полумесяцем левую сторону. Другая – серая, матовая, казалась низко нависшим пасмурным небом.
– Смотровая! – воскликнула Татьяна. – Там, наверху, смотровая станции, да?
Ларрил кивнул.
– Мы побываем там как-нибудь ночью, – он коснулся пальцами её щеки, – когда в Квиллиниуме выключают освещение, и звёзды через оба уровня отражаются в его воде. И тогда высота превращается в бесконечность.
– Мне так тут нравится! – мечтательно протянула Татьяна. Её не смутила даже тяжёлая, почти тропическая влажность.
– Я всё понял, доктор Лу-Танни, – засмеялся проангел. – Вы желаете переехать из отведённого вам жилого сектора сюда!
Татьяна изумлённо посмотрела на него. Ей даже в голову такое не приходило! Возможно, пришло бы чуть позже, а пока она ощущала лишь нежелание уходить из места, где вода тихонько плещет в бортик, а звёзды спокойно мерцают в вышине.
– Ты угадал… кажется! – она посмотрела на него снизу вверх и вдруг порывисто прижалась лицом к нагрудному щитку его скафандра. – Спасибо тебе!
Горячие ладони обняли её затылок. Ларрил запрокинул её голову и накрыл губы своими. Совсем по-человечески, властно и жадно. Прижал, как свою. Словно не было между их мирами межзвёздного расстояния, а между ними самими – видовой и физиологической, ментальной и нравственной разницы. И вновь Татьяне показалось, что времени не стало. Рядом с проангелом прошлое переставало быть, а будущее оставалось неведомым и тёмным. И в сознании царили пустота, тишина и покой, в которых два существа из разных миров становились одним, поправшим законы пространства и времени.
Запищал туммер.
Ларрил неохотно оторвался от Татьяны, выслушал сообщение. Коснулся кончиком крыла её щеки:
– Мне пора! Плавай, сколько сочтёшь нужным. Ту-Роп будет ждать тебя за дверями Квиллиниума, чтобы проводить в твой сектор. Я зайду туда через три часа и отведу тебя в Штаб-квартиру Ассоциации.
– Ты оставляешь меня одну? – испугалась Татьяна. – А как же местные обитатели? Не удивятся, увидев плавающее в водоёме неизвестное существо?
– Сектор почти пуст, – усмехнулся проангел. – Тебя никто не побеспокоит!.. Знаешь, – он на мгновение прижал её к себе, отпустил и отошёл на шаг, – мне очень нравится этот странный обычай с Землие – поцелуй. А ещё, я боюсь, что привыкнув к тебе, не смогу отпустить!
Татьяна моргнула. «Тебе придётся!»
Но слова так и не были произнесены.
Наматывая локон на палец, она смотрела, как пропадают за матовыми дверями Квиллиниума бело-чёрные крылья.
Поколебавшись, Татьяна Викторовна обошла бассейн, любуясь необычайно красивым цветом воды. Однако если в бассейне Лазарета она могла позволить себе плавать нагишом, то здесь это показалось сомнительным.
От бортика у дальней стены отходил широкий, без поручней мостик из прозрачного материала. Вместо них сам пол заворачивался вверх, поднимаясь ограждением в половину человеческого роста высотой. Из этих же своеобразных стен были сформированы причудливой формы лежаки и сидения. Татьяна Викторовна ступила на мостик, оканчивающийся примерно на середине водоёма. Скинула комбинезон и кеды, оставшись в тонком нательном комбинезоне с обнажёнными руками до локтя и ногами до колен.
Температура воздуха в голубом секторе явно догоняла полдень летнего земного дня. Но когда Татьяна тронула ногой воду через проём в «стене», та оказалась прохладной. Потревоженный движением мостик лишь выглядел твёрдым, а на самом деле пружинил на каждом шагу. И, внезапно, озарением, как всегда бывало рядом с водой, Татьяна поняла, почему он заканчивается обрывом. Чувствуя, как бурлящая радость – предвкушение движения – распирает мышцы, она отошла к бортику, разбежалась и оттолкнулась от упруго качнувшегося пола. Дружеской ладонью мост подкинул её вверх. На миг Татьяна повисла в нескольких метрах над бассейном, раскинув руки, и с восторгом глядя на чуть-чуть сдвинувшиеся звёзды. А затем изогнулась в полёте и без всплеска вошла в толщу воды. И тут же, разогнавшись, проплыла несколько стремительных кругов.
Жидкость отличалась от искрящейся воды Лу-Танова бассейна, которую синтезировал Э, основываясь на образцах, периодически доставляемых с Крелоса. После считывания матрицы для синтезака, в воду Лазарета добавлялся весь объём присланного образца, и Управляющий Разум поддерживал необходимые физические и биологические параметры в покоях крелла, которые придавали воде характеристики живой. Татьяна давно мечтала побывать в родном мире Учителя. Если бассейн, частично заполненный водой с планеты, оказывал на неё такое действие, то какого же следовало ждать, погрузившись в самый настоящий, стопроцентно натуральный океан?
Татьяна воззрилась на него, забыв отнять от губ стакан с доми.
– Я думала, ты забыл!
– Я не забываю, – пожал плечами проангел. – Рассказывай!
На мгновение рядом очутился не близкий и понятный Ларрил, а командор станции – властный офицер, которого она увидела во время первого посещения М-63. Вздохнув, она подчинилась и заговорила:
– Спасибо за объяснение особенностей психологии Ту-Ганна! Теперь мне действительно проще понять произошедшее во время нейротерапии. Помнишь, как-то ты сказал, что он – ортодокс. Подобное поведение подразумевает мышление по точно направленному, единственному для верующего вектору. Когда мы начали процедуру, Ту-Ганн повёл себя в соответствии с этой схемой. Клиническая картина пациента Гиши казалась самой обычной: нейросигналы в травмированных органах и системах проходили медленно, может быть, чуть медленнее, чем должны были – но это можно объяснить обширностью и тяжестью полученных травм. Поэтому Ту-Ганну и в голову не пришло проверить нейропроводимость здоровых участков. Зачем, если всё идёт, как в учебной программе?
Ларрил прищурился.
– А тебе пришло?
Татьяна кивнула.
– Лу-Тан всегда учил проверять все возможные гипотезы, даже самые неправдоподобные, но мне просто стало любопытно. Я хотела сравнить характеристики сигналов травмированных участков и здоровых – с учебными матрицами программы Лу-Тана. Первая обнаруженная мной странность: скорость сигнала в здоровых конечностях Гиши оказалась выше скорости в сломанных, что естественно, но ниже той, которую принято считать нормой для юмбаи его возраста и телосложения. Вторая – та же картина возникла при изучении выборочно взятых участков и систем его организма. У меня сложилось впечатление, что это какая-то остаточная реакция…
Татьяна внезапно замолчала. Вспомнились собственные ощущения после загадочных приступов – брадикардия, заторможенность, общий упадок сил.
Ларрил за подбородок поднял её лицо к себе.
– Мне не нравится то, что я слышу, Лу-Танни! – сказал он. – И не нравится выражение твоего лица. Я хочу узнать всё о твоих подозрениях!
– Пока не могу! – она отвела его руку. – Прости, мне надо проверить кое-что. Скажи, часто ли происходят подобные несчастные случаи на станции?
– Бывает. М-63 – высокотехнологический объект…
– …Повышенной опасности, – нетерпеливо перебила Татьяна Викторовна. – Я уже знаю! Но часто ли случаются такие происшествия с юмбаи? С теми, чьи конечности эволюцией назначены хвататься за всё, что хоть отдалённо напоминает древесную ветку?
Ларрил активировал туммер, просмотрел информацию.
– Энергетические удары, отдавленные конечности, несчастные случаи, связанные с погрузчиками – это всё не то! А ведь ты права. Гиши – первый юмбаи, который умудрился упасть и при этом ни за что не зацепиться!
– Его переломы таковы, словно он пытался хвататься за ступени, но конечности были слишком слабы и не удерживали вес тела, – пояснила Татьяна. – Налицо нарушенная нейропроводимость, которая может быть следствием заболевания или травмы телесного мозга. Но чтобы установить это, мне придётся провести расширенные исследования.
Ларрил, нахмурившись, смотрел на неё. Татьяна узнала этот взгляд – так охотники смотрят на след дичи.
Вспомнилось, как часто они с Артёмом обсуждали на маленькой кухне интересные операции, в которых доводилось участвовать Татьяне, или странные происшествия, отмеченные мужем во время дежурства на скорой. Один такой случай надолго оставил в душе Татьяны Викторовны чувство иррационального страха и тяжёлый, какой-то безнадёжный осадок, не пропавший даже после приобщения к чудесам межзвёздного сообщества. Тогда на глазах Артёма умерла молодая женщина. Обстоятельства, сопутствующие смерти, не поддавались рациональному объяснению.
Вернувшаяся с работы Татьяна, застала мужа на кухне. Перед ним стояла наполовину опустошённая бутылка водки и стакан, в воздухе витал тяжёлый запах перегара. Однако глаза Артёма не были осоловелыми, и когда он заговорил – голос был негромок, но чёток.
– Она умерла, и я ничего не смог сделать, – сказал он. – Только смотреть вместе с её мужем и сынишкой, как её выворачивает рвота и скручивают судороги. И эта вода… Везде… Бесконечные потоки воды…
Татьяна достала из буфета хрустальную стопку, принадлежавшую ещё её бабушке, тоже налила себе водки, выпила и села напротив, сцепив пальцы и положив на них подбородок. И тогда он начал рассказывать, как получил вызов к женщине тридцати пяти лет с признаками отравления и неукротимой рвотой. Как вместе с фельдшерицей поднялся в чистую ухоженную квартиру, где их встретил мужчина, оказавшийся мужем пациентки. Женщина сидела в ванной, на полу. Худенькое тело сотрясали судороги, из носоглотки извергались потоки воды. Столько воды в подобной ситуации Артём не видел никогда. Это не были рвотные массы – прозрачная, практически чистая жидкость в количестве, которое никак не могло поместиться в человеческом желудке. В гостиной комнате плакал испуганный сынишка. Подвывал, вцепившись зубами в диванную подушку, чтобы не рыдать в голос.
Артём измерил пациентке давление и температуру, прослушал сердце и дыхание, обратил внимание на суженые зрачки, которые не реагировали на свет. Сделал несколько уколов – противорвотное, антишоковое. Позвонил на подстанцию, описал ситуацию. Конечно, ему сначала не поверили, а когда поняли, что доктор не шутит – соединили с заведующим отделением реаниматологии. Женщину продолжало рвать водой, и по всем признакам уже около часа она могла считаться мёртвой! Но она была в сознании. В перерывах между приступами пыталась говорить, звала сына и мужа, и плакала – тихо и жалобно, испуганно и безнадёжно. Было принято решение об экстренной госпитализации. Муж, при помощи Анны Сергеевны, фельдшерицы, собрал сына и поехал за машиной скорой помощи на своём автомобиле. Пациентку довезли до больницы, причём ситуация ухудшалась с каждой минутой. И уже в приёмном покое, несмотря на весь комплекс реанимационных мероприятий, она скончалась в присутствии Артёма и бригады, вызванной из отделения. Вода ещё около получаса продолжала подтекать с угла рта, сочиться из ноздрей. Тело отправили в морг, была назначена расширенная экспертиза. Артём вышел к её близким вместе с врачом-реаниматологом, чтобы сообщить о смерти. Видел глаза мужа и, что хуже, маленького сына. И теперь не мог понять – раз за разом прокручивая в голове прошедшие события – в чём он ошибся? Чем мог помочь? И, самое главное, что произошло, каков мог быть диагноз? Артём собирался позвонить потом патанатому, который должен был производить вскрытие, и узнать результаты. Но не успел…
Татьяна с силой потёрла виски, изгоняя воспоминания. Бассейна Лу-Тана помог бы – снял усталость, смыл тягостное ощущение непонятного и непоправимого, что птичьим крылом коснулось сознания.
– Поплавать бы! – тоскливо пробормотала она.
Ларрил поднялся, потянул её за собой.
– Это можно устроить, Танни! Если ты всё мне сказала!
Она непонимающе уставилась на проангела. Тот не шутил – действительно, готов был слушать и дальше, если понадобится.
– Нет, – покачала головой, – пока я рассказала всё.
– Проверю, что смогу, – кивнул Ларрил. – А сейчас отведу тебя в Квиллиниум. Это в голубом секторе. Ты выглядишь усталой, Танни… Я бы предложил тебе поспать, но через три часа у тебя встреча с руководством М-63. Вода Квиллиниума, конечно, не синтезированная вода с Крелоса однако обладает ревитализирующими свойствами, озонирована и поможет прогнать сон!
– Что? – Татьяна чуть не подпрыгнула от изумления. – Хочешь сказать, что на М-63 есть бассейн?
– Небольшой, – подтвердил проангел. – В него выходят подводные коридоры из жилых покоев тех гостей, что вовсе не могут обходиться без воды, либо являются земноводными. Голубой сектор – самый маленький сектор станции, поскольку подобные посетители у нас редки. На моей памяти Лу-Тан один раз ночевал там, когда нашли неисправность в маршрутном контуре его МОД.
Они уже покинули Поток и двинулись по широкому шассу, направляясь к пандусу, ведущему на нижние уровни.
Шасс не пустовал. Ловко переставляя щупальца, юмбаи-докеры торопились к утренней смене. Татьяна испытала головокружение, когда попыталась проследить за координацией их движений: они начинали с правого переднего щупальца, с замахом перекидывая его налево, за ним следовало второе правое – и так далее по кругу. То есть каждая конечность совершала круговое движение против часовой стрелки, словно сама с собой танцевала вальс.
– Ти-рейтер в голубом секторе не нужен, – на подходе к Квиллиниуму пояснил Ларрил. – Везде, где есть вода подобного химического состава, воздух содержит достаточное количество кислорода. Это не метановые озёра Сигмы, – усмехнулся он, – там мы с тобой не прожили бы ни мгновения!
– Давно хотела спросить, – заинтересовалась Татьяна, – как вы умудряетесь приспосабливаться к гравитации, покидая свою звёздную систему, ведь на планетах вокруг Нимба она ниже, чем, скажем, здесь или на Земле?
– Внешняя гравитация никак не сказывается на наших способностях, – пожал мощными плечами Ларрил. – Организмы с гравинейрами в качестве центральной системы отличаются повышенной приспособляемостью. Даже на Сатиане, где гравитация выше пороговых значений нормы, принятых в Ассоциации, мы парим с легкостью, правда, – проангел засмеялся, – иногда неудачно приземляемся!
Миновав матовую переборку, цвет которой был скорее салатовым, нежели голубым, Татьяна почувствовала запах сырости, а виски тут же покрылись испариной – в голубом секторе влажность явно была повышена.
Короткий коридор привёл к круглому, накрытому куполом помещению. Далеко вверху дрожали в темноте звёзды – будто кто-то накрыл зонтиком ночного неба полянку с круглым озерцом, на которое походил водоём Квиллиниума. Вокруг бассейна шёл узкий бортик, куда выходили двери жилых секторов: верхние, кажущиеся обычными, и, насколько могла видеть Татьяна, нижние – под уровнем воды. Последние освещались подсветкой, делавшей воду ярко-лазоревой.
– Как красиво! – восхитилась она. – А что там, наверху?
Ларрил лукаво улыбнулся:
– Не догадываешься?
Она запрокинула голову, пристально разглядывая потолок, разделенный на две неравные части. Одна – та, через которую виднелись звёзды, была прозрачной, заполняла ущербным полумесяцем левую сторону. Другая – серая, матовая, казалась низко нависшим пасмурным небом.
– Смотровая! – воскликнула Татьяна. – Там, наверху, смотровая станции, да?
Ларрил кивнул.
– Мы побываем там как-нибудь ночью, – он коснулся пальцами её щеки, – когда в Квиллиниуме выключают освещение, и звёзды через оба уровня отражаются в его воде. И тогда высота превращается в бесконечность.
– Мне так тут нравится! – мечтательно протянула Татьяна. Её не смутила даже тяжёлая, почти тропическая влажность.
– Я всё понял, доктор Лу-Танни, – засмеялся проангел. – Вы желаете переехать из отведённого вам жилого сектора сюда!
Татьяна изумлённо посмотрела на него. Ей даже в голову такое не приходило! Возможно, пришло бы чуть позже, а пока она ощущала лишь нежелание уходить из места, где вода тихонько плещет в бортик, а звёзды спокойно мерцают в вышине.
– Ты угадал… кажется! – она посмотрела на него снизу вверх и вдруг порывисто прижалась лицом к нагрудному щитку его скафандра. – Спасибо тебе!
Горячие ладони обняли её затылок. Ларрил запрокинул её голову и накрыл губы своими. Совсем по-человечески, властно и жадно. Прижал, как свою. Словно не было между их мирами межзвёздного расстояния, а между ними самими – видовой и физиологической, ментальной и нравственной разницы. И вновь Татьяне показалось, что времени не стало. Рядом с проангелом прошлое переставало быть, а будущее оставалось неведомым и тёмным. И в сознании царили пустота, тишина и покой, в которых два существа из разных миров становились одним, поправшим законы пространства и времени.
Запищал туммер.
Ларрил неохотно оторвался от Татьяны, выслушал сообщение. Коснулся кончиком крыла её щеки:
– Мне пора! Плавай, сколько сочтёшь нужным. Ту-Роп будет ждать тебя за дверями Квиллиниума, чтобы проводить в твой сектор. Я зайду туда через три часа и отведу тебя в Штаб-квартиру Ассоциации.
– Ты оставляешь меня одну? – испугалась Татьяна. – А как же местные обитатели? Не удивятся, увидев плавающее в водоёме неизвестное существо?
– Сектор почти пуст, – усмехнулся проангел. – Тебя никто не побеспокоит!.. Знаешь, – он на мгновение прижал её к себе, отпустил и отошёл на шаг, – мне очень нравится этот странный обычай с Землие – поцелуй. А ещё, я боюсь, что привыкнув к тебе, не смогу отпустить!
Татьяна моргнула. «Тебе придётся!»
Но слова так и не были произнесены.
Наматывая локон на палец, она смотрела, как пропадают за матовыми дверями Квиллиниума бело-чёрные крылья.
***
Поколебавшись, Татьяна Викторовна обошла бассейн, любуясь необычайно красивым цветом воды. Однако если в бассейне Лазарета она могла позволить себе плавать нагишом, то здесь это показалось сомнительным.
От бортика у дальней стены отходил широкий, без поручней мостик из прозрачного материала. Вместо них сам пол заворачивался вверх, поднимаясь ограждением в половину человеческого роста высотой. Из этих же своеобразных стен были сформированы причудливой формы лежаки и сидения. Татьяна Викторовна ступила на мостик, оканчивающийся примерно на середине водоёма. Скинула комбинезон и кеды, оставшись в тонком нательном комбинезоне с обнажёнными руками до локтя и ногами до колен.
Температура воздуха в голубом секторе явно догоняла полдень летнего земного дня. Но когда Татьяна тронула ногой воду через проём в «стене», та оказалась прохладной. Потревоженный движением мостик лишь выглядел твёрдым, а на самом деле пружинил на каждом шагу. И, внезапно, озарением, как всегда бывало рядом с водой, Татьяна поняла, почему он заканчивается обрывом. Чувствуя, как бурлящая радость – предвкушение движения – распирает мышцы, она отошла к бортику, разбежалась и оттолкнулась от упруго качнувшегося пола. Дружеской ладонью мост подкинул её вверх. На миг Татьяна повисла в нескольких метрах над бассейном, раскинув руки, и с восторгом глядя на чуть-чуть сдвинувшиеся звёзды. А затем изогнулась в полёте и без всплеска вошла в толщу воды. И тут же, разогнавшись, проплыла несколько стремительных кругов.
Жидкость отличалась от искрящейся воды Лу-Танова бассейна, которую синтезировал Э, основываясь на образцах, периодически доставляемых с Крелоса. После считывания матрицы для синтезака, в воду Лазарета добавлялся весь объём присланного образца, и Управляющий Разум поддерживал необходимые физические и биологические параметры в покоях крелла, которые придавали воде характеристики живой. Татьяна давно мечтала побывать в родном мире Учителя. Если бассейн, частично заполненный водой с планеты, оказывал на неё такое действие, то какого же следовало ждать, погрузившись в самый настоящий, стопроцентно натуральный океан?
