Все основные и важные институты власти сосредоточены на Шибаяну, где я и живу. Я решаю основные вопросы, а мои помощники внедряют решения точечно, по поселениям, а также лично разрешают местные проблемы. Как-то так.
- Все равно тяжело, - вздохнула Маша.
- Не просто.
- А здесь мы сейчас почему?
- В этом месте ранее существовало популярное месторождение редкой руды. Черный камень. Он бесценен. Но месторождение было одно и быстро иссякло.
- Всякое сущее имеет свойство однажды заканчиваться, - глубокомысленно заключила она.
- Да, но сама понимаешь, если камень бесценен, его хочется еще. Мы проводили соответствующие изыскания. И некоторое время назад появились первые донесения о вероятном обнаружении нового аналогичного прииска. В горах на Севере Шансу. Здесь, - указал на макушки гор, ныряющих справа в подобревшие от влаги темные тучи, - однако, направленные на детальные поиски группы пропали.
- Пропали? Что это значит? - искренне сопереживая, уточнила девушка.
- Вот это и предстоит мне выяснить. Слишком противоречивые сведения поступают. Поэтому и возникла необходимость приехать сюда и все разузнать самостоятельно.
- Ясно, - тихо откликнулась Ромашка, но затем резко остановилась и стала всматриваться во что-то, находящееся за моей спиной.
Обернулся. Сначала не понял, что привлекло внимание девушки. Вгляделся. Стройные ряды деревьев. Полотно, засыпанное отмершими листьями и обломанными ветками, между ними. Сырой и холодный воздух, лениво петляющий между стволами. И никого… Хотя.
Я его скорее не увидел, а почувствовал. Журка. Они селятся на болотах, образующихся в Темных лесах. Очередное загадочное явление этого мира. Абсолютно безопасны, поскольку не являются хищниками, но архи любопытны. Естественно, живя на болотах, в лесу, где практически не происходит ничего интересного, волей–неволей станешь таким же любопытным, как Журка. Они часто выходили к поселениям, из естественных укрытий наблюдая за творящимися в них действиями. Когда-то их пытались приручить, но эта идея с треском провалилась. Смотреть они любили, но участвовать – нет. Хм, дурацкое описание, но точное.
Наш Журка, похоже, был молод. Он стоял в первом ряду деревьев, на задних лапках. Цепко взирал на нас с Машей своими огромными, влажными, темно-коричневыми глазищами. Полинявшая бурая шубка клочками встопорщилась, короткий хвост нервно бил по соседствующим кустам. Одной передней лапой он оперся о толстый ствол дерева, дабы быть выше (даже так он едва доходил до колена среднестатистическому шарэттцу), а второй - возбужденно почесывал палевое брюшко.
- Это что за уродец? - прошелестела за спиной Маша. Оказалось, за то время, пока я рассматривал Журка, она вплотную приблизилась ко мне.
Вздрогнул. Повернув голову, обнаружил девушку, придвинувшуюся, почти вжавшуюся в меня. Она положила ладони мне на плечи, дрожала от страха, оттого и не сообразила, по-видимому, насколько близко в данный миг была ко мне.
- Журка.
- Кто?
- На болотах живет. Он безобиден и землянками не питается, - успокоил ее, но потом, добавив в голос угрожающих ноток, с рыком на выдохе быстро произнес: но, может, ему просто их никто не предлагал!
- Ааааах, ты, - отскочив на шаг, Ромашка грозно зашипела из своего укрытия (моего жакета), - не смешно!
- Нет, правда, я не смеюсь, - а сам очень «по-взрослому» начал подсмеиваться над девушкой, - никто не предлагал!
Маша бросила еще один взгляд на бедного Журка, который от нашей активности уже в экстаз был готов впасть. Когда еще представится возможность узреть нечто подобное в будущем. Он умиленно заводил вытянутым носиком, периодически показывая из пасти розовый язычок, и плотнее прижал к голове и так вечно прижатые к ней уши. Они у него не маленькие, но я никогда не видел, чтобы они стояли торчком.
- Пойдем? - если мы будем останавливаться и изучать всякого Журку по дороге, мы до вечера домой не доберемся.
- Ага - неуверенно отозвалась Ромашка, а потом, решив что-то для себя, подошла поближе, почти поднырнула под руку, и выжидательно глянула на меня. Боится что ли? Ощутил себя великим защитником красивых, нежных девушек, но заострять внимание на эмоциях девушки не стал, направившись дальше. В спину нам донеслось разочарованное похрюкивание Журка. Говорю, молодой еще, опасается далеко отходить от своего болота.
Маша замолчала, следуя за мной. А я шагал вперед, задумавшись, что бы такое спросить у нее про ее прошлое. Работа, учеба, семья? Мужчины?!? О чем будет уместно узнать? Сознание категорически ничего не могло адекватного предложить, поскольку постоянно отвлекалось на какую-то деталь, важную, но оставленную мною не замеченной. В тот момент, когда я мысленно формулировал первый вопрос, и хотел его задать, внезапно пришло озарение.
Ромашка.
Она ведь была невероятно близка. Пальцы, лежащие на моих плечах, утопали в чЕрни моих крыльев, но ничего не указывало на то, что девушке неприятно, больно, страшно. Она сама, похоже, и не заметила этого прикосновения. Странно, та же Вея жаловалась на невыносимый холод, ожоги…
Ворох неожиданных мыслей накрыл меня, придавил, отчего я окончательно забыл о своем желании расспросить Машу о ее земной жизни.
Ромашка
Я перестала верить в Деда Мороза в десять лет. Да-да. Все мои сверстники к этому возрасту постигли истину – подарки под елку кладут родители, и никак иначе. Ну а я с неоспоримостью и упорством многотонного афсальтоукладчика по-прежнему верила в существование доброго дедушки, одетого в красную шубу с белой опушкой, валенки, с посохом в руках и с внучкой в придачу (как же без нее). Раз в год он выезжал из своего пристанища в Великом Устюге и одаривал каждого ребенка подарками.
Но в тот Новый Год, проснувшись внезапно посреди ночи, я столкнулась с неизбежным. Мама, воровато оглядываясь на двери, споро укладывала под нашу нарядную елочку кулечки с конфетами и мандаринами. По чистой случайности она не заметила меня.
А я, вернувшись в кровать, значительное время не могла уснуть, переваривая тяжелую к восприятию информацию - если Дед Мороз и существовал, то явно не захаживал в нашу квартиру. Ангелу я ничего не рассказала об увиденном, продлив срок ее веры на несколько лет.
Однако, не смотря на это, я до сих пор помнила свои детские эмоции. Из года в год я писала письма Деду Морозу, перечисляя в них своим каллиграфическим подчерком все то, что просто необходимо было подарить такой хорошей мне. После этого я обязательно закрывала глаза и с замиранием сердца представляла, как тот, сидя на лавочке во дворе своего огромного бревенчатого дома, в окружении елок, белок, волчат, зайчат (и внучки, естественно), утирая белоснежную бороду, зачитывал мое письмо. И умилялся. Почему все должно было происходить так и никак по другому, я не объяснила бы ни тогда, ни сейчас.
Темный лес мало напоминал мне волшебное место проживания Деда Мороза, но отчего-то в эту секунду, спеша за замолчавшим Артешем, я думала именно о нем. Нарушать звенящую тишину не хотелось, хотя определенное чувство недосказанности все еще витало в воздухе, создавая непробиваемый вакуум между мной и моим спутником. Засада.
Момент, когда мы свернули с основной дороги на широкую вытоптанную тропу, уходящую вглубь леса, оставляя позади себя каменные перевалы, я благополучно пропустила. Пришла в себя только тогда, когда едва не упала, споткнувшись о вынырнувший прямо на тропе толстый корень какого-то дерева. Очнулась и осмотрелась. Вокруг лишь лес. Деревья - сплошь уходящие ввысь могучие великаны. Словно они рождались сразу взрослыми, а не тонкими росточками из хрупкого семечка. Напоминали земные дубы, каштаны и вечнозеленые лиственницы. Красиво.
Засмотревшись на очередной шедевр местного природного искусства, я вновь споткнулась, завалившись на этот раз на Артеша, не ожидавшего коварного удара с тыла. От соприкосновения с мужчиной легкая щекотка пробежала по моему телу, темная дымка заструилась спиралью, проникая через плотные покровы одежды. Ощутимо закололо в районе лопаток.
Оценить произошедшее согласно внутренним ощущениям я не успела, поскольку Артеш в ответ на мои действия резко обернулся, сбрасывая по пути сумки, а после заключил меня в своеобразные объятия, дабы я не оказалась на усыпанной мелким лесным мусором тропинке. Уткнувшись носом в мужскую грудь, утонув в ласковом шелке нательной рубахи, я замерла.
- Не ушиблась? - странный вопрос, ведь благодаря ему я и не упала.
- Нет.
- Не обожглась? - хм, он решил сегодня устроить эксперимент и протестировать на мне весь перечень известных ему «странных» вопросов?
- Нет, а что, было обо что обжечься? - удивленно откликнулась я.
- Не знаю, - произнес медленно, вдумчиво, - возможно.
Отстранившись немного от Артеша, тело которого по непонятным мне причинам активно продуцировало тепло, а не замерзало, как мое, подняла вверх лицо, заглядывая в космический омут чужих глаз.
- Ты, конечно, теплый, но не обжигающий, это точно.
- А крылья?
- А что, крылья?
- Ты второй раз к ним прикасаешься. Ничего не почувствовала? - проникновенно спросил и с какой-то загадочной, но легко читаемой во взгляде надеждой уставился на меня.
- Второй? - кивнул, - Первого я как-то не заметила, а сейчас было щекотно.
Я завозилась в руках Артеша, осознав опрометчивость столь длительного нахождения в его объятиях. Там комфортно и хорошо, но это уже как-то неприлично, что ли?
- Щекотно, - невесело усмехнулся он и заозирался по сторонам, будто пытался выявить очевидцев возмутительного факта: от его фантастически привлекательных, божественно выданных, черных демонских крыльев щекотно, и не более.
- Ну и долго вы будете так стоять? - грозное громкое эхо неожиданно пронеслось вокруг. От необычной ударной волны захотелось присесть и прикрыться пожухлыми листочками, мимикрировав под темный горький груздочек в тополёвнике. Но я смогла лишь сжаться в компактный комочек, а после, сделав длинный шаг, вновь вжаться в своего предполагаемого спасителя – Артеша.
- Доброго дня, отец! - звучно отозвалось в правом ухе, тесно прижатом к груди мужчины.
Отец? Где?
Осторожно сдвинулась и заглянула за спину Артеша, высматривая владельца сочного, ранее незнакомого мне, мужского голоса.
Помните, я упоминала Деда Мороза? Так вот, если бы меня попросили представить его не Дедом, а Отцом Морозом (до рождения пресловутой внучки), то он был бы таким. Высоким, крепким, темноволосым, с косматой бородой, почти достигающей пояса, с яркими и ясными синими глазами и лукавой улыбкой на устах. Единственное, что несколько выбивалось из образа, это его одежда и… крылья. Шикарные, темные, сильные крылья, как у самого главного летучего лиса во всех мирах вместе взятых. Подавляющая сила и превосходство исходили от него. Настоящий царь. Или Шон.
Возвратилась обратно в границы своего, пускай временного, но убежища, взглянула на Артеша, наблюдавшего за моими перемещениями, и одними губами спросила: «Папа?», а для наглядности еще пальчик аккуратно на него наставила. Тот ухмыльнулся, и шепотом произнес: «Не похож?». Снова выглянула, вернулась и заверила мужчину: «Совсем не похож». Также же шепотом, ну, чтобы этот крылатый «отец» не услышал и ненароком не обиделся. Смех Артеша беззвучным шелестом сотряс воздух, выдавая мое невежество по отношению к новому для меня человеку… шарэттцу.
- Мешаю? - вопросительно проворчал «папа» Артеша.
- Нет, не мешаешь, - вздохнул «сын» и повернулся к отцу.
Я же никуда не сдвинулась, решив некоторое время побыть в определенном укрытии за широкой мужской спиной, просматривая отрывшееся пространство через местами редеющее туманное крыло.
Нарастающее в глазах бывшего Шона удивление поразило меня. Так откровенно и открыто удивляются люди, столкнувшиеся с чем-то паранормальным, чего в реальном мире не могло существовать.
- Вернул! - тихо, будто самому себе, сказал мужчина. Он наклонил голову и опустил взгляд вниз, как бы настраиваясь на разговор в ином ключе и переваривая неожиданное открытие.
- Скорее, это подарок. Поощрение, - сообщил Артеш. Он говорил уверенно, не скрывая охватившего его удовольствия от щедрого дара, в настоящий момент горделиво реящего за его спиной.
- А что взамен? - сразу видно, «отец» старой закалки, опытный делец, политик, не один год посвятившей себя спорам с торгашами и дельцами за лучшие условия и товар.
- Выбор.
- Выбор?
- Выбор, - повторил Артеш, - сложный выбор между судьбой и судьбой. Шарэттэ предоставила мне шанс, шанс обрести Шаями.
- Ты нашел свою Шаями? - выдохнул «отец».
- Почти, - усмехнулся сын.
- В смысле? - рык голодного гризли разнесся по округе, отчего пару листьев открепились от веток и испуганно спланировали мне на голову.
- В красной пустыне Шансу я встретил двух землянок, - все также спокойно ответил Артеш, - вот этот выбор я и подразумевал. Только одна из девушек предназначается мне. Вторая – случайная. И, предвосхищая твой вопрос, я не знаю, что это означает. Мне бы разобраться с теми проблемами, что имеются в наличии.
- Так, это одна из землянок сейчас трусливо прячется за тобой? - неласково обошелся со мной в раз потяжелевший голос.
- Не трусливо, а предусмотрительно и стратегически верно занявшая позицию, - поспешила уточнить я, но, не стремясь при этом покинуть такое уютное закрытое от ненастья по имени «папа Артеша» убежище.
- Ха, бери эту, - пророкотал мужчина и засмеялся, заразно (через несколько секунд я поняла, что неосознанно сама улыбаюсь), громогласно, отчего еще с десяток листочков опали на мою голову.
Подобными темпами я, наверное, все же буду готова к тому, чтобы мимикрировать по лесную зелень, грибочек или мелкую животинку, полностью скрывшись под осыпавшимися листьями. ЧУдно.
- Маша, - позвал меня Артеш, - знакомься. Мой отец - - Шардай. Предыдущий Шон, ныне в отставке. Отец, а это Мария или просто Маша, Ромашка. Та, что, возможно, однажды станет моей спутницей. Шаями.
А затем, мгновение подумав, добавил:
- Пока активно сопротивляется.
Шардай – данное имя поразительно ему подходило – удивленно вскинул правую бровь. Дескать, что, нынче, таким как ты, отказывают. Но вслух он ничего не сказал, тактично промолчав.
Злоупотреблять и в дальнейшем надежным укрытием по имени Артеш было бы неправильно, и я осторожно шагнула в сторону, пристраиваясь рядом с тем, кто в случае чего, я надеюсь, защитит меня.
По мне прошелся сканирующий взгляд. Карта уязвимых мест составлена - это огромными буквами читалось в глазах Шардая. Такому дорогу лучше не переходить. Прихлопнет ручищей, как муху на стене, и ни один волосок на бороде не шелохнется от предпринятого усилия. Жуть.
- Красивая (хм, спасибо), умная (ну, тоже ничего), но слишком сильная и самостоятельная (и… что это значит?), - выдал забавный вердикт отец Артеша по результатам сделанного осмотра, - но я думаю, ты справишься.
- Все равно тяжело, - вздохнула Маша.
- Не просто.
- А здесь мы сейчас почему?
- В этом месте ранее существовало популярное месторождение редкой руды. Черный камень. Он бесценен. Но месторождение было одно и быстро иссякло.
- Всякое сущее имеет свойство однажды заканчиваться, - глубокомысленно заключила она.
- Да, но сама понимаешь, если камень бесценен, его хочется еще. Мы проводили соответствующие изыскания. И некоторое время назад появились первые донесения о вероятном обнаружении нового аналогичного прииска. В горах на Севере Шансу. Здесь, - указал на макушки гор, ныряющих справа в подобревшие от влаги темные тучи, - однако, направленные на детальные поиски группы пропали.
- Пропали? Что это значит? - искренне сопереживая, уточнила девушка.
- Вот это и предстоит мне выяснить. Слишком противоречивые сведения поступают. Поэтому и возникла необходимость приехать сюда и все разузнать самостоятельно.
- Ясно, - тихо откликнулась Ромашка, но затем резко остановилась и стала всматриваться во что-то, находящееся за моей спиной.
Обернулся. Сначала не понял, что привлекло внимание девушки. Вгляделся. Стройные ряды деревьев. Полотно, засыпанное отмершими листьями и обломанными ветками, между ними. Сырой и холодный воздух, лениво петляющий между стволами. И никого… Хотя.
Я его скорее не увидел, а почувствовал. Журка. Они селятся на болотах, образующихся в Темных лесах. Очередное загадочное явление этого мира. Абсолютно безопасны, поскольку не являются хищниками, но архи любопытны. Естественно, живя на болотах, в лесу, где практически не происходит ничего интересного, волей–неволей станешь таким же любопытным, как Журка. Они часто выходили к поселениям, из естественных укрытий наблюдая за творящимися в них действиями. Когда-то их пытались приручить, но эта идея с треском провалилась. Смотреть они любили, но участвовать – нет. Хм, дурацкое описание, но точное.
Наш Журка, похоже, был молод. Он стоял в первом ряду деревьев, на задних лапках. Цепко взирал на нас с Машей своими огромными, влажными, темно-коричневыми глазищами. Полинявшая бурая шубка клочками встопорщилась, короткий хвост нервно бил по соседствующим кустам. Одной передней лапой он оперся о толстый ствол дерева, дабы быть выше (даже так он едва доходил до колена среднестатистическому шарэттцу), а второй - возбужденно почесывал палевое брюшко.
- Это что за уродец? - прошелестела за спиной Маша. Оказалось, за то время, пока я рассматривал Журка, она вплотную приблизилась ко мне.
Вздрогнул. Повернув голову, обнаружил девушку, придвинувшуюся, почти вжавшуюся в меня. Она положила ладони мне на плечи, дрожала от страха, оттого и не сообразила, по-видимому, насколько близко в данный миг была ко мне.
- Журка.
- Кто?
- На болотах живет. Он безобиден и землянками не питается, - успокоил ее, но потом, добавив в голос угрожающих ноток, с рыком на выдохе быстро произнес: но, может, ему просто их никто не предлагал!
- Ааааах, ты, - отскочив на шаг, Ромашка грозно зашипела из своего укрытия (моего жакета), - не смешно!
- Нет, правда, я не смеюсь, - а сам очень «по-взрослому» начал подсмеиваться над девушкой, - никто не предлагал!
Маша бросила еще один взгляд на бедного Журка, который от нашей активности уже в экстаз был готов впасть. Когда еще представится возможность узреть нечто подобное в будущем. Он умиленно заводил вытянутым носиком, периодически показывая из пасти розовый язычок, и плотнее прижал к голове и так вечно прижатые к ней уши. Они у него не маленькие, но я никогда не видел, чтобы они стояли торчком.
- Пойдем? - если мы будем останавливаться и изучать всякого Журку по дороге, мы до вечера домой не доберемся.
- Ага - неуверенно отозвалась Ромашка, а потом, решив что-то для себя, подошла поближе, почти поднырнула под руку, и выжидательно глянула на меня. Боится что ли? Ощутил себя великим защитником красивых, нежных девушек, но заострять внимание на эмоциях девушки не стал, направившись дальше. В спину нам донеслось разочарованное похрюкивание Журка. Говорю, молодой еще, опасается далеко отходить от своего болота.
Маша замолчала, следуя за мной. А я шагал вперед, задумавшись, что бы такое спросить у нее про ее прошлое. Работа, учеба, семья? Мужчины?!? О чем будет уместно узнать? Сознание категорически ничего не могло адекватного предложить, поскольку постоянно отвлекалось на какую-то деталь, важную, но оставленную мною не замеченной. В тот момент, когда я мысленно формулировал первый вопрос, и хотел его задать, внезапно пришло озарение.
Ромашка.
Она ведь была невероятно близка. Пальцы, лежащие на моих плечах, утопали в чЕрни моих крыльев, но ничего не указывало на то, что девушке неприятно, больно, страшно. Она сама, похоже, и не заметила этого прикосновения. Странно, та же Вея жаловалась на невыносимый холод, ожоги…
Ворох неожиданных мыслей накрыл меня, придавил, отчего я окончательно забыл о своем желании расспросить Машу о ее земной жизни.
Глава четырнадцатая
Ромашка
Я перестала верить в Деда Мороза в десять лет. Да-да. Все мои сверстники к этому возрасту постигли истину – подарки под елку кладут родители, и никак иначе. Ну а я с неоспоримостью и упорством многотонного афсальтоукладчика по-прежнему верила в существование доброго дедушки, одетого в красную шубу с белой опушкой, валенки, с посохом в руках и с внучкой в придачу (как же без нее). Раз в год он выезжал из своего пристанища в Великом Устюге и одаривал каждого ребенка подарками.
Но в тот Новый Год, проснувшись внезапно посреди ночи, я столкнулась с неизбежным. Мама, воровато оглядываясь на двери, споро укладывала под нашу нарядную елочку кулечки с конфетами и мандаринами. По чистой случайности она не заметила меня.
А я, вернувшись в кровать, значительное время не могла уснуть, переваривая тяжелую к восприятию информацию - если Дед Мороз и существовал, то явно не захаживал в нашу квартиру. Ангелу я ничего не рассказала об увиденном, продлив срок ее веры на несколько лет.
Однако, не смотря на это, я до сих пор помнила свои детские эмоции. Из года в год я писала письма Деду Морозу, перечисляя в них своим каллиграфическим подчерком все то, что просто необходимо было подарить такой хорошей мне. После этого я обязательно закрывала глаза и с замиранием сердца представляла, как тот, сидя на лавочке во дворе своего огромного бревенчатого дома, в окружении елок, белок, волчат, зайчат (и внучки, естественно), утирая белоснежную бороду, зачитывал мое письмо. И умилялся. Почему все должно было происходить так и никак по другому, я не объяснила бы ни тогда, ни сейчас.
Темный лес мало напоминал мне волшебное место проживания Деда Мороза, но отчего-то в эту секунду, спеша за замолчавшим Артешем, я думала именно о нем. Нарушать звенящую тишину не хотелось, хотя определенное чувство недосказанности все еще витало в воздухе, создавая непробиваемый вакуум между мной и моим спутником. Засада.
Момент, когда мы свернули с основной дороги на широкую вытоптанную тропу, уходящую вглубь леса, оставляя позади себя каменные перевалы, я благополучно пропустила. Пришла в себя только тогда, когда едва не упала, споткнувшись о вынырнувший прямо на тропе толстый корень какого-то дерева. Очнулась и осмотрелась. Вокруг лишь лес. Деревья - сплошь уходящие ввысь могучие великаны. Словно они рождались сразу взрослыми, а не тонкими росточками из хрупкого семечка. Напоминали земные дубы, каштаны и вечнозеленые лиственницы. Красиво.
Засмотревшись на очередной шедевр местного природного искусства, я вновь споткнулась, завалившись на этот раз на Артеша, не ожидавшего коварного удара с тыла. От соприкосновения с мужчиной легкая щекотка пробежала по моему телу, темная дымка заструилась спиралью, проникая через плотные покровы одежды. Ощутимо закололо в районе лопаток.
Оценить произошедшее согласно внутренним ощущениям я не успела, поскольку Артеш в ответ на мои действия резко обернулся, сбрасывая по пути сумки, а после заключил меня в своеобразные объятия, дабы я не оказалась на усыпанной мелким лесным мусором тропинке. Уткнувшись носом в мужскую грудь, утонув в ласковом шелке нательной рубахи, я замерла.
- Не ушиблась? - странный вопрос, ведь благодаря ему я и не упала.
- Нет.
- Не обожглась? - хм, он решил сегодня устроить эксперимент и протестировать на мне весь перечень известных ему «странных» вопросов?
- Нет, а что, было обо что обжечься? - удивленно откликнулась я.
- Не знаю, - произнес медленно, вдумчиво, - возможно.
Отстранившись немного от Артеша, тело которого по непонятным мне причинам активно продуцировало тепло, а не замерзало, как мое, подняла вверх лицо, заглядывая в космический омут чужих глаз.
- Ты, конечно, теплый, но не обжигающий, это точно.
- А крылья?
- А что, крылья?
- Ты второй раз к ним прикасаешься. Ничего не почувствовала? - проникновенно спросил и с какой-то загадочной, но легко читаемой во взгляде надеждой уставился на меня.
- Второй? - кивнул, - Первого я как-то не заметила, а сейчас было щекотно.
Я завозилась в руках Артеша, осознав опрометчивость столь длительного нахождения в его объятиях. Там комфортно и хорошо, но это уже как-то неприлично, что ли?
- Щекотно, - невесело усмехнулся он и заозирался по сторонам, будто пытался выявить очевидцев возмутительного факта: от его фантастически привлекательных, божественно выданных, черных демонских крыльев щекотно, и не более.
- Ну и долго вы будете так стоять? - грозное громкое эхо неожиданно пронеслось вокруг. От необычной ударной волны захотелось присесть и прикрыться пожухлыми листочками, мимикрировав под темный горький груздочек в тополёвнике. Но я смогла лишь сжаться в компактный комочек, а после, сделав длинный шаг, вновь вжаться в своего предполагаемого спасителя – Артеша.
- Доброго дня, отец! - звучно отозвалось в правом ухе, тесно прижатом к груди мужчины.
Отец? Где?
Осторожно сдвинулась и заглянула за спину Артеша, высматривая владельца сочного, ранее незнакомого мне, мужского голоса.
Помните, я упоминала Деда Мороза? Так вот, если бы меня попросили представить его не Дедом, а Отцом Морозом (до рождения пресловутой внучки), то он был бы таким. Высоким, крепким, темноволосым, с косматой бородой, почти достигающей пояса, с яркими и ясными синими глазами и лукавой улыбкой на устах. Единственное, что несколько выбивалось из образа, это его одежда и… крылья. Шикарные, темные, сильные крылья, как у самого главного летучего лиса во всех мирах вместе взятых. Подавляющая сила и превосходство исходили от него. Настоящий царь. Или Шон.
Возвратилась обратно в границы своего, пускай временного, но убежища, взглянула на Артеша, наблюдавшего за моими перемещениями, и одними губами спросила: «Папа?», а для наглядности еще пальчик аккуратно на него наставила. Тот ухмыльнулся, и шепотом произнес: «Не похож?». Снова выглянула, вернулась и заверила мужчину: «Совсем не похож». Также же шепотом, ну, чтобы этот крылатый «отец» не услышал и ненароком не обиделся. Смех Артеша беззвучным шелестом сотряс воздух, выдавая мое невежество по отношению к новому для меня человеку… шарэттцу.
- Мешаю? - вопросительно проворчал «папа» Артеша.
- Нет, не мешаешь, - вздохнул «сын» и повернулся к отцу.
Я же никуда не сдвинулась, решив некоторое время побыть в определенном укрытии за широкой мужской спиной, просматривая отрывшееся пространство через местами редеющее туманное крыло.
Нарастающее в глазах бывшего Шона удивление поразило меня. Так откровенно и открыто удивляются люди, столкнувшиеся с чем-то паранормальным, чего в реальном мире не могло существовать.
- Вернул! - тихо, будто самому себе, сказал мужчина. Он наклонил голову и опустил взгляд вниз, как бы настраиваясь на разговор в ином ключе и переваривая неожиданное открытие.
- Скорее, это подарок. Поощрение, - сообщил Артеш. Он говорил уверенно, не скрывая охватившего его удовольствия от щедрого дара, в настоящий момент горделиво реящего за его спиной.
- А что взамен? - сразу видно, «отец» старой закалки, опытный делец, политик, не один год посвятившей себя спорам с торгашами и дельцами за лучшие условия и товар.
- Выбор.
- Выбор?
- Выбор, - повторил Артеш, - сложный выбор между судьбой и судьбой. Шарэттэ предоставила мне шанс, шанс обрести Шаями.
- Ты нашел свою Шаями? - выдохнул «отец».
- Почти, - усмехнулся сын.
- В смысле? - рык голодного гризли разнесся по округе, отчего пару листьев открепились от веток и испуганно спланировали мне на голову.
- В красной пустыне Шансу я встретил двух землянок, - все также спокойно ответил Артеш, - вот этот выбор я и подразумевал. Только одна из девушек предназначается мне. Вторая – случайная. И, предвосхищая твой вопрос, я не знаю, что это означает. Мне бы разобраться с теми проблемами, что имеются в наличии.
- Так, это одна из землянок сейчас трусливо прячется за тобой? - неласково обошелся со мной в раз потяжелевший голос.
- Не трусливо, а предусмотрительно и стратегически верно занявшая позицию, - поспешила уточнить я, но, не стремясь при этом покинуть такое уютное закрытое от ненастья по имени «папа Артеша» убежище.
- Ха, бери эту, - пророкотал мужчина и засмеялся, заразно (через несколько секунд я поняла, что неосознанно сама улыбаюсь), громогласно, отчего еще с десяток листочков опали на мою голову.
Подобными темпами я, наверное, все же буду готова к тому, чтобы мимикрировать по лесную зелень, грибочек или мелкую животинку, полностью скрывшись под осыпавшимися листьями. ЧУдно.
- Маша, - позвал меня Артеш, - знакомься. Мой отец - - Шардай. Предыдущий Шон, ныне в отставке. Отец, а это Мария или просто Маша, Ромашка. Та, что, возможно, однажды станет моей спутницей. Шаями.
А затем, мгновение подумав, добавил:
- Пока активно сопротивляется.
Шардай – данное имя поразительно ему подходило – удивленно вскинул правую бровь. Дескать, что, нынче, таким как ты, отказывают. Но вслух он ничего не сказал, тактично промолчав.
Злоупотреблять и в дальнейшем надежным укрытием по имени Артеш было бы неправильно, и я осторожно шагнула в сторону, пристраиваясь рядом с тем, кто в случае чего, я надеюсь, защитит меня.
По мне прошелся сканирующий взгляд. Карта уязвимых мест составлена - это огромными буквами читалось в глазах Шардая. Такому дорогу лучше не переходить. Прихлопнет ручищей, как муху на стене, и ни один волосок на бороде не шелохнется от предпринятого усилия. Жуть.
- Красивая (хм, спасибо), умная (ну, тоже ничего), но слишком сильная и самостоятельная (и… что это значит?), - выдал забавный вердикт отец Артеша по результатам сделанного осмотра, - но я думаю, ты справишься.
