Мой статус.
Мою суть.
Лишила крыльев, с которыми издавна рождались только особенные шарэттцы, тем самым навеки, как я полагал тогда, приковав меня к земле.
Домой я возвратился в малый срок, но по моим венам больше не текло удовольствие. Только злость, непонимание, ненависть.
Вместо изысканного напитка под названием удовольствие, я начал употреблять его суррогат. Удовлетворение. От завершения учебы, от общения с друзьями, от того, что избрался новым Шоном, сместив с должности отца, от вереницы чувственных красавиц в моей постели, чьи лица забывались через пять минут после их ухода, от бешеного ритма жизни, заданного для себя мной же.
Удовлетворение вполне годилось, но до тех пор, пока я не познакомился с иной землянкой. Агатой. Чужой Шаями - подругой, невестой, женой. Она сорвала печати, под коими покоилось мое прошлое. Перевернула мое восприятие о нем с ног на голову, заставила переосмыслить его: а был ли я прав, нахрапом вознамерившись решить возникшую задачу. Убедила Шарэттэ прийти и поговорить со мной, договориться.
И вот, годы спустя, я снова в проклятой пустыне. Шансу. Я - Шон, что так и не отменил устоявшийся закон по Шаями. Я - мужчина, оказавшийся неспособным исполнить все задуманное в молодости. Я - заложник системы ценностей, но не своих, а общества, которым руковожу. Но я счастлив. Впервые за долгие годы. Безумно счастлив.
Тягучий прожаренный воздух проникал в легкие, наполняя их до полного насыщения. Прикрыв веки, занырнул в себя – на секунду – и понял, что всё не сон. Мышцы спины крепко удерживали крылья, но не данные мне с детства – черные, кожистые, изломанные в гранях, а иные, дарованные Шарэттэ. Она подарила мне шанс все изменить, исправить, вернуть удовольствие от жизни, утерянное ранее.
Открыл глаза и вгляделся в земных девушек, оккупировавших воды Хрустального озера.
- Одна - твоя, вторая - случайная, - вкрадчиво сообщила над плечом Шарэттэ. Оглянулся, всматриваясь в Богиню, ее облик – голубоглазой малышки со смешными рыжими косичками, одетой в темно-синий комбинезон – истончался, постепенно исчезая насовсем. – Не ошибись, Артеш! Выбор за тобой…
- Выбор… - одними губами прошептал, боясь как бы там внизу, у озера, меня не услышали, - опять он. И ошибка может дорого стоить. Да, Шарэттэ?
Запустил руку в карман брюк, единственно оставшиеся на мне (жилет порвался в момент обретения крыльев, а обувь не одел специально, как того требовали традиции), два переводчика были на месте. Странно, что их пара, словно некое провидение подтолкнуло меня захватить их в таком количестве, ведь ранее более одной девушки в пустыне не появлялось.
Хотя, странно уже то, что я вообще пришел сюда, поскольку свою Шаями я давно встретил… и давно потерял.
Красный песок впивался крупинками в ступни, врывался огненной волной меж пальцев. Шэтт сегодня был в ударе и как никогда выжигал воздух, награждая оголенные участки тела отметинами-ожогами. Но мне было все равно.
Медленно и осторожно продвигался к месту, где меня ждали. Я боялся спугнуть землянок, однако, уверенно-настороженные, но не испуганные ответные взгляды давали надежду на благоприятный для меня исход. Приблизился, сохранив некоторое расстояние между нами.
Первой, кого заметил, худощавая эффектная чаровница, с длинными стройными ногами и небольшой грудью, едва скрытыми платьем. Ее коротко остриженные волосы вольно вились около подбородка, касались губ, ласкали их, зеленые глаза смотрели с некой долей подозрительности, но вместе с тем как-то по-собственнически хищно. Сильная, великолепная и, я чувствовал это - очень горячая.
Взглянул на вторую. Того же роста и с тем же цветом волос. Первоначальное мнение об абсолютной идентичности прибывших разрушилось в один миг. Не похожи, совсем. Из-под пушистых ресниц на меня взирали два Шэтта – расплавленный металл звезды с редкими темными росчерками по кругу. Девушка то и дело заправляла за уши непослушные прядки, что своевольно выбивались из косы, алый кончик последней маятником раскачивался за спиной, периодически провокационно выглядывая и подмигивая мне. Одета строго и скромно, при этом сквозь тонкую полупрозрачную ткань блузы соблазнительно просматривались очертания полной груди.
Нелестно помянул про себя Богиню с ее выбором «одна-твоя, другая-случайная». Какая случайная, Шарэттэ, какая?!?
- Маша, зацени - у него крылья, - произнесла в этот момент короткостриженная, указав на что-то, находящееся за мной. Голос легкий, звонкий, чистый, будто у ребенка, изумленного и восторженного, - как думаешь, он ангел?
- Сомневаюсь, - спокойный, теплый, немного хрипловатый голос как магнитом притянул к длинноволосой, она, как и прежде, стояла у воды и не заходила в нее, - крылья не те.
- А вдруг ангелам положены такие крылья, - заманчиво и игриво улыбнувшись мне, вновь произнесла девушка из озера.
- Не обольщайся, он точно не ангел, - также скупо на эмоции сказала девушка у озера, - а потому приближаться к нему не советую, Геля.
- Да, брось, он же няшка, - пропела озерная красавица и шагнула в мою сторону.
Я внимательно следил за тем, как она, рассекая синюю гладь воды, шла мне навстречу. И не шевелился, почти не дышал, опасаясь сделать что-то, что могло быть расценено превратно.
Вблизи она была куда ярче: гладкая белоснежная кожа, яркие пухлые губы, воздушная россыпь волос, уложенных необычно, в моем мире никто так не делал, бретели платья впились в плечи, а из-под кромки декольте, справа, проглядывал какой-то накожный рисунок. Я успел рассмотреть скошенные треугольные ушки и большие круглые глаза, когда ловкая ладошка легла мне на грудь. Резко вернул взгляд на лицо незнакомки. Нееееет, она совершенно не такая, как моя погибшая Шаями. Что она творит?
- Ты наш ангел-хранитель? - тихо, нежно спросили у меня. Ее дыхание сладким облачком врезалось мне в область сердца.
Похоже, проблему общения требовалось решать поскорее. Не стал обращать внимание на затейливые поглаживания – эта кокетка, безусловно, привлекательная, но данный прием в достижении желаемого мне был известен давно.
Поднял руку к плечу девушки, медленно передвинул ладонь выше, коснулся кончиков ближайших прядок, игравшихся с ветром, отвел их за аккуратное симпатичное ушко.
На меня взирали доверчиво, и я, не мешкая, быстро защелкнул по краю уха переводчик. Он мигнул, подтверждая, что готов к использованию.
- Эй, ты что делаешь?! - гневный окрик, понятный и точный, попал в сознание.
- Общаюсь, - ответил немедленно, поскольку теперь произнесенные слова имели смысл. Заметив, как девушка, отскочившая от меня на несколько шагов, поближе к своей товарке, попыталась стянуть устройство, посоветовал, - снимешь переводчик, и мы друг друга перестанем понимать.
- Переводчик?
- Переводчик, - подтвердил я.
Коротковолосая огладила металл, тронула круглый серый камень, но благоразумно ничего не сняла. Постепенно оттенки тревоги из ее глаз нивелировались, возвращая былую уверенность и толику женского обаяния и соблазнения. Польщен.
- Геля, что он с тобой сотворил? Он тебе не навредил? - в их разговор ворвался взволнованный шепот второй землянки.
- Все хорошо, - поторопилась прояснить ситуацию короткостриженная, успокаивающе поглаживая по руке другую, - он дал мне переводчик.
Шэтт, как это сложно!
Я смотрел на вторую девушку, что напряглась от ощущения опасности, вырвавшегося на свободу вместе с вопросом, и ругал себя за необоснованный страх. Ведь невозможно воскресить из пустого пепла существовавшее, но ужас скрипучим жуком с ядовитым жалом уже проникал в скрытые отделы разума, и отравлял четкую, выверенную логику и равновесие, благодаря которым я это время жил. А я Шон, мужчина, я не должен и не вправе поддаваться панике, в том числе и чужой. Но я боялся: внутри билась пульсацией мысль, что прошлое повториться опять.
Осторожно подошел и закрепил на ухо длинноволосой – напряженной, готовой ко всему - переводчик, проследив за тем, чтобы он подал сигнал о начале работы. Незаметно скользнул пальцами по мочке уха, где держалось крохотное украшение с россыпью искристых звездочек, прочертил невидимую черту по нежному изгибу подбородка. Как мальчишка. Воровато, коротко. Ублажая внутренний страх, заверяя его - все нормально. Но отступить не успел.
Ясный взгляд, сканирующий меня всю процедуру крепления датчика, стал стремительно насыщаться цветом, темнеть. Сознание, читавшееся в нем, провалилось вглубь, исчезло. Девушка, выгнувшись в мою сторону дугой, захрипела от боли. Невыносимой боли. Черты лица ее исказились, ладони сжались в кулаки, будто она пыталась сдержать нечто, вырывающееся у нее из груди. И не справилась.
Жуткий протяжный крик разорвал вязкую тишину пустыни, но был мгновенно проглочен вечно голодными горячими ветрами этой местности. Последовавший затем обморок явился спасением для землянки, избавлением ее от неизвестно почему возникшей пытки.
- Ромашка? - удерживая на весу и плавно опуская ее на песок, воскликнула коротковолосая, - Ромашка?!!!!!
Закономерно не получив отклика, она обратилась ко мне, прошипев разъяренной фурией:
- Что ты сделал с сестрой?
- Ничего! Я не знаю, что произошло, это обычное устройство для перевода моей речи на ваш язык, он никогда и никому не причинял вреда! - слабое оправдание, это понимал и я.
- Но ей плохо!! Сде…
Глубокий и шумный вдох прервал попытку девушки наговорить серьезных обвинений. Взглянул на Ромашку, как называла ту коротковолосая, выискивая признаки по-прежнему терзавшей ее боли, но не находил их. Странно. Словно ничего и не происходило.
Глава четвертая
Ромашка
- Мария Анатольевна, можно Вас на секундочку?
- Конечно, Александр Дмитриевич, сейчас подойду.
Ежедневный ритуал. Как проснуться утром, свершить обыденный туалет, одеться и выйти из дома. Как горький кофе, выданный старенькой кофеваркой, укромно спрятанной за не менее взрослым офисным принтером.
Приход Сашки ко мне на работу каждое утро не был спонтанным для него и не являлся непредвиденным для меня. Но он был нужен, чтобы сказать друг другу «здравствуй», зарядиться положительными эмоциями до вечера и уверовать, что всё по-прежнему, всё хорошо.
В коридорах суда, в котором я служила верой и правдой не один год, было безлюдно и сумрачно. Верхний дневной свет включали приставы, совершавшие ежедневный обход, но их пока не было. Персиковые стены уныло мерцали, отражая редко горящие ночные светильники.
Прижавшись спиной к двери приемной, взглянула в уставшие глаза Сашки. Опять с суток, не спал, поди, по вызовам мотался. Преступники, в отличие от трудяг правоохранительных ведомств, спать не любили, активно засеивая окружающее пространство злодеяниями и собирая не успевшие толком развиться и созреть плоды темных проступков. Не Готтэм-Сити, но и одной остаться ночью на проулках родного города я бы не хотела.
- Привет, как дела? - я всегда начинала, ожидая в ответ повседневное «нормально, скучал» и легкий поцелуй. Скромный, почти невесомый, я всё же на работе. Но в этот раз вопрос завис в воздухе, потонул в зеленых омутах глаз мужчины, грустно смотревшего на меня.
- Привет, - повторила снова.
Протянула ладонь, чтобы дотронуться до щеки, ощутить привычную колкость щетины, тепло кожи, но коснулась лишь пустоты. Черствой и бездушной. Она запуталась в пальцах, как липкая паутина, и стала распространяться по руке вверх. Прокладывала черную вязь неизвестного языка выше и выше, впитывалась в ткани, пожирала живое.
Хотела вдохнуть, стряхнуть неведомое, рвануть за бледнеющим силуэтом Сашки - он спасет меня, поможет. Но вакуум оказался безжалостен во всём. Огненное торнадо начало закручиваться по телу, разворачивая спирали вокруг груди, спереди и сзади. Оно плетями било вдоль спины, выжигая собой ту же загадочную вязь, что пустота. Его потоки приближались к шее, постепенно проникая глотками лавы в рот, вливались в горло, ниже, глубже…
- Ромашка - чей-то зов. Сквозь завывания смерча, будто через толщу океанической воды, слышно плохо, слова непонятны.
- Ромашка!!!! - громче, настойчивее, ближе.
Ромашка…
Цветок простой - ромашка, секрета нету в нем,
Из желтой сердцевины торчит белый частокол,
Сорви цветок ромашку и загадай любовь,
Возможно, будет счастье, а если нет – рви вновь…1
Бред…
Резкий удар сердца подтолкнул сделать вдох. Жадный, взахлеб, насыщающий кислородом тело и мозг. Боже, какой только бред не присниться: грустный и далекий Сашка, ожившая пустота, ромашка без единого лепестка... Наверное, мне необходим отпуск. Поехать к морю, на пляж, где жарко и песок.
- Маааш, ты как? - от внезапно раздавшегося рядом шепота я вздрогнула и приоткрыла веки.
Геля испуганным зверьком со спутанной гривой волос, с дорожками слез на щеках и тихим вопросом, впитавшимся в губы, взирала на меня. Младшая в панике? Неожиданно. Разжала пальцы, что до сих пор были сомкнуты в кулак, погрузила их в песок, на котором лежала. Красный, горячий, чужой. Не сон, но бред…
- Всё в порядке? - мужской голос сорвал последний не проницаемый слой с памяти, и я всё вспомнила.
Осторожно села, зафиксировав взглядом яркий шар Солнца, интенсивную синь неба и розовые облака. Не пони, нет, хоть и похожи. Посмотрела на присоединившегося к нам мужчину, за спиной которого переливалась, клубилась, запутывалась тьма. Она то приобретала очертания крыльев, словно у летучего пса или лисицы, то превращалась в нечто бесформенное. Казалось, незнакомец не определился, во что желает ее превратить, сворачивая и моделируя своеобразно всплывающему настроению.
- Машут? - взволнованно переспросила Ангелина.
- Нормально, - поспешила успокоить сестру, - что произошло?
- Непонятно, - произнес мужчина, слегка обеспокоено вглядываясь в мое лицо. Медленно поднялась на ноги, унимая слабость и дрожь. - Переводчик странно сработал. Землянки по-разному реагируют на камень, в него вставленный, но о том, чтобы он причинял боль, я никогда не слышал.
- Землянки? - зацепилась за важное на данный момент слово Геля.
- Вы находитесь на Шарэттэ. Это мой мир. Время от времени здесь появляются женщины, жизнь которых по той или иной причине должна была прерваться на Земле за мгновение до переноса. Никто точно не знает, почему и как всё происходит. Я полагаю, Шарэттэ из жалости вмешивается в судьбы людей, забирает их к себе, дает им новый шанс.
- А Шарэттэ - это что?
- Планета, мир, сущность, дух, Богиня… Выбирайте, - спокойно сообщил чужеземец сестре.
Он вообще был очень спокоен. Внешне. Но украдкой взглянув в его глаза - необычные, змеиные - я осознала, что в нем бушует целый ураган, взрывоопасная смесь разных чувств и, порой, крайне противоположных.
Пока Ангелинка раздумывала над выдвинутыми вариантами, я ещё раз нырнула в синеву этих глаз, зачерпнув сладкую пьянящую порцию, одновременно рассматривая таинственного пустынного путника: черные волосы с редкой сединой у висков, острые скулы, нос с заметной горбинкой, волевой подбородок, строго поджатые в меру пухлые губы, периодически нервно дергающийся кадык, обнажённые сильные руки и широкая грудная клетка, переходящая в плоский живот, низ которого и ноги прикрыты плотной тканью свободных брюк.
