Важно то, что землянки вновь и вновь, регулярно, возникают у нас, а потому традиционно, по закону, мы направляем в пустыню Шансу избранного шарэттца для встречи такой девушки. Это почетно. Многие стремятся обрести высокий статус Шията – ожидающего.
- Подожди… - Ангелина задумалась на мгновение, посмотрела на меня, в окно, в которое увереннее заглядывал кровавый небесный красавец, и, возвратив мне свой взгляд, наконец задала тот самый, закономерный вопрос:
- Получается, я и Ромашка твои Шаями?
- Не совсем, - поспешил ответить взбудораженной девушке, - всё несколько сложнее. До этого дня более одной землянки за раз не появлялось. Никогда. Наше утреннее столкновение не было запланированным. Избранного пока не назначили, а я много лет назад – десять, если точно, - уже был Шиятом и встретил Шаями….
- И где она? С тобой никто не живет, не считая слуг…
- Её нет. Она погибла. Не захотела или не смогла остаться со мной, бросилась в пропасть. Я в тот день вернулся домой ни с чем, и без крыльев.
- Ничего не понимаю, - Ангел поднялась со стула, отошла к окну, нервно выдыхая на стекло. Пару секунд она наблюдала, как паутинка её теплого дыхания исчезает с поверхности, а после обернулась и спросила - и крылья эти... Заметно, конечно, что у тебя не такие, как у других встреченных , но.. Да и причем тут мы с Машкой?
- Шарэттэ... Она наказала меня за несдержанность, глупость, юношеский максимализм, приведшие к гибели моей Шаями. Лишила крыльев, а сегодня неожиданного для меня вернула обратно, вот в таком виде, - повернувшись лицом к девушке, я расправил правое крыло, вытянув его стройно сформированным, строгим, захочешь – не отличишь от натурального, - а вы с сестрой? Шарэттэ, указав мне на вас, пояснила, что одна из вас – моя судьба, моя Шаями, а вторая - всего лишь случайная.
- Случайная? Как это так?
- Не знаю.
- И что, ты обязан выбрать кого-то, меня или Машу? А потом? Куда денется случайная? Исчезнет? Умрет??!!! - Ангел приближалась ко мне, переполненная возмущением и злостью в ответ на происходящее с ней. И я ее понимал, как никто другой.
- Не знаю, - спокойно повторил, глядя в бездну ярости, образовавшуюся в глазах напротив, - я не обязан никого выбирать. Но воспользуюсь предоставленным шансом обрести счастье, не подведу доверие Богини. Заставлять и принуждать тебя или твою сестру к чему-либо я не буду. Верю, что какого бы в итоге не выбрал, Шарэттэ, выдернув буквально из-за грани там, не бросит вас и здесь.
- Хочется верить, - еле слышно произнесла девушка.
Ее шепот волной дрожи разбежался по телу. Прикрыв глаза, вдохнул запах, свежий, красочный, возбуждающий.
А может?
Потянулся к губам, что были так близко, манили сладостью, призывали вкусить, попробовать, оценить…. Наверное, Ангелина слишком углубилась в личные переживания, поскольку не отошла, не прервала мои действия. Я почти коснулся влажных губ, когда сделал последний вдох, будто перед прыжком в ласковые воды, омывающие Шибаяну, и… замер. Выпитый с чужих женских губ воздух оказался холодным, он кубиками льда упал в мое нутро, заморозил желания, порывистые, дерзкие, не разрешенные. Он сковал, не давая возможности даже выдохнуть.
Ангел моргнула и, обнаружив меня настолько рядом, быстро шагнула назад, а после попросила:
- Мне необходимо побыть в одиночестве, - ещё шаг назад, к окну, - хочу подумать.
- Да, конечно, - встал, обошел стол и направился к двери. Шэтт!! Нужно было догадаться, что именно так она и отреагирует. Разозлится. Обидится. Но, с другой стороны, хорошо хоть не набросилась на меня с матримониальными намерениями. Но, уловив тихий, на грани слышимости голос, прервал поспешный побег и обернулся. Короткостриженная стояла, опираясь спиной о подоконник, и взирала на меня странно, непонятно. Волосы ее растрепались, глаза горели неестественной зеленью, на щеках алел румянец.
- Я же могу быть случайной, правда? И тогда Шарэттэ вернет меня домой. Ведь ничего не свидетельствует о том, что твой мир принял меня, да и переводчик никак особенно не отреагировал, - неуверенно улыбнулась и вздохнула Ангелина.
- Естественно, - поторопился успокоить девушку. Миг, и я закрыл дверь, отрезав от себя терзания и предположения, окутавшие Ангела. Я ничем не смог бы помочь ей, я и сам в полной мере не осведомлен, как всё будет после озвученного выбора. Если я не ошибусь, что будет с появившейся не для меня? А если ошибусь…
Задумавшись, я пересек гостиную, ориентируясь на тусклый свет, исходящий от единственного осветительного шара, размещенного над входом. Вступив в круг, старательно высвеченный на полу, я резко остановился. Зачем? Что не так?
Тревога и странное зудящее ощущение проявились в районе лопаток. Оно легкой щекоткой пробралось к плечу, толкнуло в предплечье, точно привлекая внимание. Но к кому? Поднял руку и взглянул на ладонь, чистую, без следов какого-либо воздействия на нее, но я явственно ощущал, как эта несравненная настырная щекотка, переместилась на нее и беззвучно, но настоятельно подталкивает к чему-то.
На краю сознания вспыхнуло видение темной гостиной, через которую я только что прошел: стол и вплотную приставленные к нему стулья, кресла и диван, утопающие черными провалами на своих местах, редкие искорки всё ещё тлеющих угольков в камине, широкие окна, выходящие в сад, занавешенные тонкими шторами. И... там была она. Обернулся. Сознание не обмануло, чутье не подвело.
Медленно подошел к той, что стояла у дальнего окна. Мария. Сейчас она была иной: домашней, уютной; в тунике длинною до колена, нежного цвета и непрозрачной, с рукавами, закатанными до локтей; на запястьях рук, что в защитном жесте сложены на груди, имелись странные браслеты, блестевшие в ночном сиянии, на ногах – обыкновенные туфли, без украшений. Я протянул ладонь и притронулся к алым прядям, струящимся волшебным водопадом по плечам Ромашки. Ее волосы в этот раз не собраны в косу, они свободно распущены. Пропустил меж пальцев ласковые локоны и отпустил их на волю.
- Почему она не захотела остаться с Вами? - прозвучавший вопрос застал врасплох. Девушка никак не отреагировала на мое присутствие, своеволие, выразившееся в прикосновении к ней. Но спросила о том, о чем я и сам себя боялся спрашивать.
- Ты всё слышала…
- Почему? - настойчиво переспросила и строго взглянула меня, будто от полученного ответа зависит чья-то жизнь. И боюсь, эта жизнь – моя.
- Предположу, что я напомнил ей кого-то, с кем она ни при каких обстоятельствах не хотела быть вместе. Она говорила многое, но переводчик ей я не успел прикрепить, поэтому ничего и не понял. Одно слово она повторяла чаще всего, его запомнил: дьявол…
- Да уж, - Маша снова отвернулась, - не повезло...
- Это чудовище из вашего мира?
- Можно сказать и так, - тяжелый вдох прокатился волной по телу девушки, открывая на мгновение очертания полной груди в скромном вырезе ее одеяния, будоража ровно уложенные волосы, и… окончательно срывая оковы с моего втиснутого в тесную клетку – на время, а то излишне разбушевалось при встрече с Ангелом – воображения. Шэтт, да что я как мальчишка, никогда не видевший девушек, так остро откликаюсь на этих землянок. А вдруг коварная Шарэттэ что-то дала мне, пока я был бессознания после возвращения крыльев? Нельзя же желать и одну, и вторую?
А может…
Качнулся вперед, чтобы приблизиться, прикоснуться к…
- Мне кажется, случайная я, - уверенно и спокойно, даже жестко сообщила Ромашка, не пряча эмоции в голосе, не заменяя их иллюзорным обманом лести или извинения.
- Так не хочется быть со мной? Я так страшен и противен? - нет, даже обидно. Неужели я настолько проигрываю в сравнении с земными мужчинами, что ни та, ни другая не рассматривают вероятность стать моей – спутницей, любимой, Шаями, - посмотри на меня…
Прикрыла глаза и отрицательно покачала головой. И что это значит? Не нравлюсь? Не хочет быть со мной? Не желает смотреть на меня?
Ну, посмотри…
Шепнул ли, громко крикнул, или это лишь мысленный зов к той, которая вдруг заинтриговала и приковала к себе внимание. Наклонился, впитывая витавший в воздухе тонкий цветочный аромат, исходящий от девушки.
Посмотри же….
Ромашка
Я отлично помню день, как впервые вышла на работу. Я грезила службой в судебной системе, мне казалось, что суд – единственное достойное место, где я смогу достичь чего-то значимого с точки зрения карьеры, удовлетворить амбиции, реализовать себя на ниве общественной полезности. В иной профессии, нежели юридической, я себя не представляла.
К тому же до этого дня я была примерной девочкой – дочерью, сестрой, подругой. Я не любила тусовки в клубах и бесцельные прогулки по городу. Про молодых людей и свидания я вообще молчу. Замечали, по внешнему виду девушки (женщины), ее взгляду, походке, тому, как она держит себя по отношению к другим, уже понятно, на что и для чего настроена эта самая девушка (женщина). Так вот, глядя на меня, ни один мужчина никогда бы не подумал, что я – девушка «в поиске». Я не стремилась распыляться в своих стремлениях. «Наивная, домашняя», как иногда припечатывала меня Геля, вкладывая в указанные слова немного оскорбительный оттенок. Ну и пусть.
Однако первый трудовой день меня закрутил, окунул в такие эмоции, о коих я ранее и не знала, и нахлынувшие чувства несколько испугали. Это со временем я отрастила определенный защитный барьер, через который старалась не пропускать злость и злобу людей, потоком шедших сквозь жернова судебной системы. Но не в начале.
Именно в эти дни я и познакомилась с Сашкой. Он был опером, периодически забегал к нам по делам, поручениям следователей. Веселый, обаятельный. Он первый обратил на меня внимание, всё чаще вовлекая в разговоры, да так, что незаметно для себя я «втянулась».
Возможно, на тот момент мне были лишь нужны тепло и жизнерадостность, исходящие от этого парня, и я ослепленным серым мотыльком полетела на его свет. Возможно, отпустив очередной этап жизни (учеба в университете) и не успев толком вступить в новый (служба в госорганах), данной связью я заменила себе необходимый уровень занятости.
В общем-то, не важно, отчего и как, но я привыкла к Сашке. И даже работа, на которой я сконцентрировалась впоследствии, не прервали наши своеобразные отношения. Почему своеобразные? Да потому, что за почти четыре года их существования мы так и не переступили черту, отделяющую просто отношения (редкие свидания, походы в кино и кафе, ночные встречи, приносящие обыденное удовольствие мужчине и женщине), от нечто большего, сильного, фундаментального.
Пресловутый выбор, когда важно совершить шаг – всего один, маленький, но ты стоишь у границы и активно роешь ямку, чтобы спрятать в нее голову, наивно полагая, что если ты никого не увидишь и не услышишь, то не увидят и не услышат тебя. И не заставят сделать тот самый выбор. Ну, а то, что тело и трусливый хвост по-прежнему наружу, это же мелочи, не правда ли? Хвост же не может в полной мере отвечать за действия своей хозяйки?
И сейчас я была близка к этому, как никогда. Я активно копала, мечтая спрятаться...
После ухода странной крикливой «любимой» (но мне кажется, более жаждущей и алчной) женщины Артеша, я закрылась в комнате, где провалилась в собственные размышления о произошедшем. Анализировала, предполагала, думала, изредка бросала взгляды в окно, на подоконнике которого разместилась, следя за стремительными передвижениями некоего представителя местного животного мира между яркими цветами, росшими в саду.
К вечеру у меня выстроилось невероятное количество теорий относительно того, как я и Геля появились на Шарэттэ, и каким образом нам тут устроиться и жить в будущем. Адаптация, обучение, работа. Почему-то у меня имелось стойкое внутреннее ощущение, что я смогу прижиться на этой планете, у меня обязательно всё сложиться, получиться, и иные варианты я даже не рассматривала.
Ужин и приход помощниц, принесших одежду, прошли суматошно. Быстро. Но благодарно. Я искренне поблагодарила (пока заочно) хозяина дома, который, не смотря ни на что, не позабыл позаботиться о своих гостьях, обеспечил едой и необходимым минимум (вру, больше, чем минимумом, но изучить детальнее принесенное я не успела) одежды.
А потом….
Потом поздним вечером, в сумерках, я отчего то решила спуститься в кухню. Вдруг, внезапно, но четко пришло понимание, уснуть без предварительного распития какого-либо теплого напитка (например, обожаемого молока) у меня не получиться. Никак.
О том, что не у меня одной возникла подобная идея, я поняла не сразу. Тихие голоса привлекли мое внимание, остановили буквально у порога. Вслушиваясь в рассказ Артеша, я с каждой секундной отчаянно осознавала, выстроенные мною замечательные логично выверенные теории – ничто. Ведь такого я и предположить не смела.
Мысли заполошно забились по углам разума.
Шаями...
Случайная...
Я …. или Ангел…
А если я…
Как отошла к окну, не помнила. Слышала, как робко бились по ту сторону темные веточки близрастущих деревьев. Листочки, облепившие веточки с самого края, часто прижимались к стеклу, надолго прилипая к нему, будто пытаясь рассмотреть нечто, что находилось за ним.
А здесь были только я и темнота.
Раскручивая услышанное, слово за словом, я в какой-то миг дошла до того, что на полном серьезе стала изучать возможность быть Шаями для Артеша. Красивого, хоть и необычного, непривычного мужчины, обходительного, сильного (и это очевидно) и желанного (что уж, за простаками такие сногсшибательные женщины, как недавно приходящая, не бегают). Раскручивая очередной виток, вспоминая сладкую синь загадочных глаз, я ощутила неожиданный укол в сердце: а как же мой мир, как Земля, мама… Сашка?
Шлеп…
Любопытный зеленый листочек прилип к стеклу на уровне моего лица. Прожилки на нем, как линии жизни на ладони, вились в разных направлениях, предоставляя различные пути выхода из созданного самой природой «листочного» лабиринта.
Шлеп…
Второй такой же, яркий, с редкими желтыми пятнами по изрезанным краям и иным неповторимым лабиринтом. Приложила ладони к прохладной поверхности стекла, ища поддержки у Шарэттэ. Если и правда живая, одушевленная, она не смеет, не должна бросить меня на перепутье.
Сашка? Почему я так и не ответила тебе «да» на неоднократно высказанное предложение съехаться и жить вместе? Почему я довольствовалась разовыми встречами для получения разового удовольствия, не стремясь взять и отдать больше этого? Почему, черт меня побери, я фактически жила лишь работой, но в эту минуту стою и ощущаю себя предательницей, изменщицей, и на вопрос Артеша, отчего же я не могу представить жизнь с ним, бессмысленно отрицательно качаю головой? Да потому что могу, могу и смогла, и оттого грязнее на душе.
- Вы не страшный и не противный… - выдохнула я, не открывая глаз, - и я уверена, вы сделаете любую счастливой, но это, скорее всего, буду не я.
Решившись, посмотрела на мужчину, застывшего рядом невнятным изваянием. Ищущий, не верящий взгляд пронизывал меня насквозь. Тепло, идущее от его тела, согревало. Но я всё равно дрожала. И ждала...
- Подожди… - Ангелина задумалась на мгновение, посмотрела на меня, в окно, в которое увереннее заглядывал кровавый небесный красавец, и, возвратив мне свой взгляд, наконец задала тот самый, закономерный вопрос:
- Получается, я и Ромашка твои Шаями?
- Не совсем, - поспешил ответить взбудораженной девушке, - всё несколько сложнее. До этого дня более одной землянки за раз не появлялось. Никогда. Наше утреннее столкновение не было запланированным. Избранного пока не назначили, а я много лет назад – десять, если точно, - уже был Шиятом и встретил Шаями….
- И где она? С тобой никто не живет, не считая слуг…
- Её нет. Она погибла. Не захотела или не смогла остаться со мной, бросилась в пропасть. Я в тот день вернулся домой ни с чем, и без крыльев.
- Ничего не понимаю, - Ангел поднялась со стула, отошла к окну, нервно выдыхая на стекло. Пару секунд она наблюдала, как паутинка её теплого дыхания исчезает с поверхности, а после обернулась и спросила - и крылья эти... Заметно, конечно, что у тебя не такие, как у других встреченных , но.. Да и причем тут мы с Машкой?
- Шарэттэ... Она наказала меня за несдержанность, глупость, юношеский максимализм, приведшие к гибели моей Шаями. Лишила крыльев, а сегодня неожиданного для меня вернула обратно, вот в таком виде, - повернувшись лицом к девушке, я расправил правое крыло, вытянув его стройно сформированным, строгим, захочешь – не отличишь от натурального, - а вы с сестрой? Шарэттэ, указав мне на вас, пояснила, что одна из вас – моя судьба, моя Шаями, а вторая - всего лишь случайная.
- Случайная? Как это так?
- Не знаю.
- И что, ты обязан выбрать кого-то, меня или Машу? А потом? Куда денется случайная? Исчезнет? Умрет??!!! - Ангел приближалась ко мне, переполненная возмущением и злостью в ответ на происходящее с ней. И я ее понимал, как никто другой.
- Не знаю, - спокойно повторил, глядя в бездну ярости, образовавшуюся в глазах напротив, - я не обязан никого выбирать. Но воспользуюсь предоставленным шансом обрести счастье, не подведу доверие Богини. Заставлять и принуждать тебя или твою сестру к чему-либо я не буду. Верю, что какого бы в итоге не выбрал, Шарэттэ, выдернув буквально из-за грани там, не бросит вас и здесь.
- Хочется верить, - еле слышно произнесла девушка.
Ее шепот волной дрожи разбежался по телу. Прикрыв глаза, вдохнул запах, свежий, красочный, возбуждающий.
А может?
Потянулся к губам, что были так близко, манили сладостью, призывали вкусить, попробовать, оценить…. Наверное, Ангелина слишком углубилась в личные переживания, поскольку не отошла, не прервала мои действия. Я почти коснулся влажных губ, когда сделал последний вдох, будто перед прыжком в ласковые воды, омывающие Шибаяну, и… замер. Выпитый с чужих женских губ воздух оказался холодным, он кубиками льда упал в мое нутро, заморозил желания, порывистые, дерзкие, не разрешенные. Он сковал, не давая возможности даже выдохнуть.
Ангел моргнула и, обнаружив меня настолько рядом, быстро шагнула назад, а после попросила:
- Мне необходимо побыть в одиночестве, - ещё шаг назад, к окну, - хочу подумать.
- Да, конечно, - встал, обошел стол и направился к двери. Шэтт!! Нужно было догадаться, что именно так она и отреагирует. Разозлится. Обидится. Но, с другой стороны, хорошо хоть не набросилась на меня с матримониальными намерениями. Но, уловив тихий, на грани слышимости голос, прервал поспешный побег и обернулся. Короткостриженная стояла, опираясь спиной о подоконник, и взирала на меня странно, непонятно. Волосы ее растрепались, глаза горели неестественной зеленью, на щеках алел румянец.
- Я же могу быть случайной, правда? И тогда Шарэттэ вернет меня домой. Ведь ничего не свидетельствует о том, что твой мир принял меня, да и переводчик никак особенно не отреагировал, - неуверенно улыбнулась и вздохнула Ангелина.
- Естественно, - поторопился успокоить девушку. Миг, и я закрыл дверь, отрезав от себя терзания и предположения, окутавшие Ангела. Я ничем не смог бы помочь ей, я и сам в полной мере не осведомлен, как всё будет после озвученного выбора. Если я не ошибусь, что будет с появившейся не для меня? А если ошибусь…
Задумавшись, я пересек гостиную, ориентируясь на тусклый свет, исходящий от единственного осветительного шара, размещенного над входом. Вступив в круг, старательно высвеченный на полу, я резко остановился. Зачем? Что не так?
Тревога и странное зудящее ощущение проявились в районе лопаток. Оно легкой щекоткой пробралось к плечу, толкнуло в предплечье, точно привлекая внимание. Но к кому? Поднял руку и взглянул на ладонь, чистую, без следов какого-либо воздействия на нее, но я явственно ощущал, как эта несравненная настырная щекотка, переместилась на нее и беззвучно, но настоятельно подталкивает к чему-то.
На краю сознания вспыхнуло видение темной гостиной, через которую я только что прошел: стол и вплотную приставленные к нему стулья, кресла и диван, утопающие черными провалами на своих местах, редкие искорки всё ещё тлеющих угольков в камине, широкие окна, выходящие в сад, занавешенные тонкими шторами. И... там была она. Обернулся. Сознание не обмануло, чутье не подвело.
Медленно подошел к той, что стояла у дальнего окна. Мария. Сейчас она была иной: домашней, уютной; в тунике длинною до колена, нежного цвета и непрозрачной, с рукавами, закатанными до локтей; на запястьях рук, что в защитном жесте сложены на груди, имелись странные браслеты, блестевшие в ночном сиянии, на ногах – обыкновенные туфли, без украшений. Я протянул ладонь и притронулся к алым прядям, струящимся волшебным водопадом по плечам Ромашки. Ее волосы в этот раз не собраны в косу, они свободно распущены. Пропустил меж пальцев ласковые локоны и отпустил их на волю.
- Почему она не захотела остаться с Вами? - прозвучавший вопрос застал врасплох. Девушка никак не отреагировала на мое присутствие, своеволие, выразившееся в прикосновении к ней. Но спросила о том, о чем я и сам себя боялся спрашивать.
- Ты всё слышала…
- Почему? - настойчиво переспросила и строго взглянула меня, будто от полученного ответа зависит чья-то жизнь. И боюсь, эта жизнь – моя.
- Предположу, что я напомнил ей кого-то, с кем она ни при каких обстоятельствах не хотела быть вместе. Она говорила многое, но переводчик ей я не успел прикрепить, поэтому ничего и не понял. Одно слово она повторяла чаще всего, его запомнил: дьявол…
- Да уж, - Маша снова отвернулась, - не повезло...
- Это чудовище из вашего мира?
- Можно сказать и так, - тяжелый вдох прокатился волной по телу девушки, открывая на мгновение очертания полной груди в скромном вырезе ее одеяния, будоража ровно уложенные волосы, и… окончательно срывая оковы с моего втиснутого в тесную клетку – на время, а то излишне разбушевалось при встрече с Ангелом – воображения. Шэтт, да что я как мальчишка, никогда не видевший девушек, так остро откликаюсь на этих землянок. А вдруг коварная Шарэттэ что-то дала мне, пока я был бессознания после возвращения крыльев? Нельзя же желать и одну, и вторую?
А может…
Качнулся вперед, чтобы приблизиться, прикоснуться к…
- Мне кажется, случайная я, - уверенно и спокойно, даже жестко сообщила Ромашка, не пряча эмоции в голосе, не заменяя их иллюзорным обманом лести или извинения.
- Так не хочется быть со мной? Я так страшен и противен? - нет, даже обидно. Неужели я настолько проигрываю в сравнении с земными мужчинами, что ни та, ни другая не рассматривают вероятность стать моей – спутницей, любимой, Шаями, - посмотри на меня…
Прикрыла глаза и отрицательно покачала головой. И что это значит? Не нравлюсь? Не хочет быть со мной? Не желает смотреть на меня?
Ну, посмотри…
Шепнул ли, громко крикнул, или это лишь мысленный зов к той, которая вдруг заинтриговала и приковала к себе внимание. Наклонился, впитывая витавший в воздухе тонкий цветочный аромат, исходящий от девушки.
Посмотри же….
Глава одиннадцатая
Ромашка
Я отлично помню день, как впервые вышла на работу. Я грезила службой в судебной системе, мне казалось, что суд – единственное достойное место, где я смогу достичь чего-то значимого с точки зрения карьеры, удовлетворить амбиции, реализовать себя на ниве общественной полезности. В иной профессии, нежели юридической, я себя не представляла.
К тому же до этого дня я была примерной девочкой – дочерью, сестрой, подругой. Я не любила тусовки в клубах и бесцельные прогулки по городу. Про молодых людей и свидания я вообще молчу. Замечали, по внешнему виду девушки (женщины), ее взгляду, походке, тому, как она держит себя по отношению к другим, уже понятно, на что и для чего настроена эта самая девушка (женщина). Так вот, глядя на меня, ни один мужчина никогда бы не подумал, что я – девушка «в поиске». Я не стремилась распыляться в своих стремлениях. «Наивная, домашняя», как иногда припечатывала меня Геля, вкладывая в указанные слова немного оскорбительный оттенок. Ну и пусть.
Однако первый трудовой день меня закрутил, окунул в такие эмоции, о коих я ранее и не знала, и нахлынувшие чувства несколько испугали. Это со временем я отрастила определенный защитный барьер, через который старалась не пропускать злость и злобу людей, потоком шедших сквозь жернова судебной системы. Но не в начале.
Именно в эти дни я и познакомилась с Сашкой. Он был опером, периодически забегал к нам по делам, поручениям следователей. Веселый, обаятельный. Он первый обратил на меня внимание, всё чаще вовлекая в разговоры, да так, что незаметно для себя я «втянулась».
Возможно, на тот момент мне были лишь нужны тепло и жизнерадостность, исходящие от этого парня, и я ослепленным серым мотыльком полетела на его свет. Возможно, отпустив очередной этап жизни (учеба в университете) и не успев толком вступить в новый (служба в госорганах), данной связью я заменила себе необходимый уровень занятости.
В общем-то, не важно, отчего и как, но я привыкла к Сашке. И даже работа, на которой я сконцентрировалась впоследствии, не прервали наши своеобразные отношения. Почему своеобразные? Да потому, что за почти четыре года их существования мы так и не переступили черту, отделяющую просто отношения (редкие свидания, походы в кино и кафе, ночные встречи, приносящие обыденное удовольствие мужчине и женщине), от нечто большего, сильного, фундаментального.
Пресловутый выбор, когда важно совершить шаг – всего один, маленький, но ты стоишь у границы и активно роешь ямку, чтобы спрятать в нее голову, наивно полагая, что если ты никого не увидишь и не услышишь, то не увидят и не услышат тебя. И не заставят сделать тот самый выбор. Ну, а то, что тело и трусливый хвост по-прежнему наружу, это же мелочи, не правда ли? Хвост же не может в полной мере отвечать за действия своей хозяйки?
И сейчас я была близка к этому, как никогда. Я активно копала, мечтая спрятаться...
После ухода странной крикливой «любимой» (но мне кажется, более жаждущей и алчной) женщины Артеша, я закрылась в комнате, где провалилась в собственные размышления о произошедшем. Анализировала, предполагала, думала, изредка бросала взгляды в окно, на подоконнике которого разместилась, следя за стремительными передвижениями некоего представителя местного животного мира между яркими цветами, росшими в саду.
К вечеру у меня выстроилось невероятное количество теорий относительно того, как я и Геля появились на Шарэттэ, и каким образом нам тут устроиться и жить в будущем. Адаптация, обучение, работа. Почему-то у меня имелось стойкое внутреннее ощущение, что я смогу прижиться на этой планете, у меня обязательно всё сложиться, получиться, и иные варианты я даже не рассматривала.
Ужин и приход помощниц, принесших одежду, прошли суматошно. Быстро. Но благодарно. Я искренне поблагодарила (пока заочно) хозяина дома, который, не смотря ни на что, не позабыл позаботиться о своих гостьях, обеспечил едой и необходимым минимум (вру, больше, чем минимумом, но изучить детальнее принесенное я не успела) одежды.
А потом….
Потом поздним вечером, в сумерках, я отчего то решила спуститься в кухню. Вдруг, внезапно, но четко пришло понимание, уснуть без предварительного распития какого-либо теплого напитка (например, обожаемого молока) у меня не получиться. Никак.
О том, что не у меня одной возникла подобная идея, я поняла не сразу. Тихие голоса привлекли мое внимание, остановили буквально у порога. Вслушиваясь в рассказ Артеша, я с каждой секундной отчаянно осознавала, выстроенные мною замечательные логично выверенные теории – ничто. Ведь такого я и предположить не смела.
Мысли заполошно забились по углам разума.
Шаями...
Случайная...
Я …. или Ангел…
А если я…
Как отошла к окну, не помнила. Слышала, как робко бились по ту сторону темные веточки близрастущих деревьев. Листочки, облепившие веточки с самого края, часто прижимались к стеклу, надолго прилипая к нему, будто пытаясь рассмотреть нечто, что находилось за ним.
А здесь были только я и темнота.
Раскручивая услышанное, слово за словом, я в какой-то миг дошла до того, что на полном серьезе стала изучать возможность быть Шаями для Артеша. Красивого, хоть и необычного, непривычного мужчины, обходительного, сильного (и это очевидно) и желанного (что уж, за простаками такие сногсшибательные женщины, как недавно приходящая, не бегают). Раскручивая очередной виток, вспоминая сладкую синь загадочных глаз, я ощутила неожиданный укол в сердце: а как же мой мир, как Земля, мама… Сашка?
Шлеп…
Любопытный зеленый листочек прилип к стеклу на уровне моего лица. Прожилки на нем, как линии жизни на ладони, вились в разных направлениях, предоставляя различные пути выхода из созданного самой природой «листочного» лабиринта.
Шлеп…
Второй такой же, яркий, с редкими желтыми пятнами по изрезанным краям и иным неповторимым лабиринтом. Приложила ладони к прохладной поверхности стекла, ища поддержки у Шарэттэ. Если и правда живая, одушевленная, она не смеет, не должна бросить меня на перепутье.
Сашка? Почему я так и не ответила тебе «да» на неоднократно высказанное предложение съехаться и жить вместе? Почему я довольствовалась разовыми встречами для получения разового удовольствия, не стремясь взять и отдать больше этого? Почему, черт меня побери, я фактически жила лишь работой, но в эту минуту стою и ощущаю себя предательницей, изменщицей, и на вопрос Артеша, отчего же я не могу представить жизнь с ним, бессмысленно отрицательно качаю головой? Да потому что могу, могу и смогла, и оттого грязнее на душе.
- Вы не страшный и не противный… - выдохнула я, не открывая глаз, - и я уверена, вы сделаете любую счастливой, но это, скорее всего, буду не я.
Решившись, посмотрела на мужчину, застывшего рядом невнятным изваянием. Ищущий, не верящий взгляд пронизывал меня насквозь. Тепло, идущее от его тела, согревало. Но я всё равно дрожала. И ждала...
